CC BY
138
ТЕОЛОГИЯ
УДК 232.36
Митрополит Волоколамский Иларион (Алфееев)*
ИИСУС ХРИСТОС КАК ПЕДАГОГ И СОВРЕМЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
Образ Иисуса Христа и Его служения является не только центральным для христианской культуры, но и представляет ценность для многих аспектов гуманитарной культуры в целом. В данной статье автор рассматривает Христа как педагога, а Его деяния и проповеди — как процесс научения. Подробно рассматриваются преподавательские методы Иисуса. На примере Его общения с учениками автор анализирует черты идеального педагога и предлагает рассматривать Христа в качестве этического и профессионального образца для современных педагогов. Автор также рассматривает апостолов и богословов как носителей и преемников педагогических идеалов Христа, которые Тот сформировал. Показаны преимущества образования, полученного в результате сотрудничества Церкви и образовательных учреждений. Проводится сравнение с атеистической системой образования и образовательными учреждениями, в которых теология присутствует лишь формально. В выводе автор доказывает необходимость возвращения теологии как обязательного образовательного курса в школах и вузах.
Ключевые слова: Иисус Христос, педагог, христианская педагогика, притчи, теология, апостолы, образовательная система.
Metropolitan Hilarion (Alfeyev) of Volokolamsk
JESUS CHRIST AS A TEACHER AND MODERN PEDAGOGICAL UNIVERSITY
Jesus Christ and His ministry are not only the key images to the Christian culture, but they are also valuable to many aspects of humanitarian culture in general. In this article, the author considers Christ as a teacher and His acts and preaching as a process of teaching. The teaching methods of Jesus are discussed in detail. On the example of His communication with students the author analyzes the key features of the ideal teacher and offers to consider Christ as the ethical and professional ideal for modern teachers. The author also considers apostles and theologians as carriers and successors of the pedagogical ideals, formed by Christ.
* Митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев Григорий Валериевич), доктор философских наук, доктор богословия, председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых Кирилла и Мефодия.
The advantages of education as a result of cooperation between the Church and educational institutions are also demonstrated. There is also a comparison with the atheistic system of education and educational institutions, in which theology is only formally present. In the conclusion, the author proves the necessity of bringing back the theology as a compulsory educational course in schools and Universities.
Keywords: Jesus Christ, teacher, Christian education, parables, theology, the apostles, the educational system.
Отличительной чертой педагогического университета является отсутствие узкого профиля. Это образовательное учреждение, в котором готовят тех, кто, став специалистами в своих областях, должны быть широко эрудированными и образованными людьми, знающими собственную и мировую культуру. Очень важно, чтобы инновационные технологии были направлены на решение главной задачи образования — формирование личности человека. Невозможно представить себе педагогику без синтеза просвещения, обучения и воспитания. И, главное, без фигуры Учителя.
Учитель должен обладать не только педагогическим даром передавать на самом современном уровне знания, входящие в программу. Невозможно представить себе учителя, который лишь учит, но не воспитывает. Стоит отметить, что задачи священника и учителя в этом сходны — не случайно Церковь и школа всегда взаимно дополняли друг друга.
Определение «педагогика» само по себе многозначно. Оно описывает и обучаемых, и обучающих, и само обучение и воспитание, и, наконец, содержание передаваемого учения, например, заповедей. Об этом в своем сочинении под названием «Педагог» говорит христианский писатель рубежа II—III вв. Климент Александрийский [4, с. 59].
В этом произведении он указывает на то, что многие учителя пытаются учить разным умениям и знаниям, но к «усмотрению Истины» приводит лишь педагогика, которая согласна с волей Божией [4, с. 118]. Говоря о педагоге, Климент имеет в виду не просто абстрактного учителя. Перед его глазами стоит яркий образ Иисуса Христа — Педагога с заглавной буквы.
У Иисуса был очень интересный, своеобразный и уникальный преподавательский метод. Так, например, Иисус никогда не снижал планку, пытаясь подстроиться под духовный и интеллектуальный уровень своих собеседников, как делают многие учителя. В Его беседе с Никодимом (Ин. 3: 1-21) или беседе с самарянкой (Ин. 4: 5-42) демонстрируется, что разговор в обоих случаях происходит как бы на двух разных уровнях: на одном уровне говорит Иисус, на другом вопрошает собеседник. Иисус как бы ведет за собой собеседника, поднимая его все выше и выше и научая за простыми земными явлениями и предметами видеть духовные реальности.
Одной из характерных особенностей педагогического метода Иисуса было использование жанра притчи в качестве едва ли не основного способа передачи истин людям. Это было настолько характерным для Иисуса, что Евангелисты специально отмечали: «Все сие Иисус говорил народу притчами, и без притчи не говорил им» (Мф. 13: 24); «И таковыми многими притчами проповедовал им слово, сколько они могли слышать. Без притчи же не говорил им..» (Мк. 4: 33-34). Когда Иисус переставал говорить притчами, это даже вызывало
удивление: «Вот, теперь Ты прямо говоришь, и притчи не говоришь никакой» (Ин. 16: 29).
Жанр притчи является одним из промежуточных звеньев между прозой и поэзией [6, с. 19-37]. Притчи излагаются, как правило, в прозаической форме, однако их образный строй, язык, лаконичная форма изложения, присказки и присловия, которыми они часто сопровождаются («кто имеет уши слышать, да слышит»; «много званых, но мало избранных»; «будут последние первыми, и первые последними»), — все это сближает притчи с поэзией, придает им поэтическую окрашенность.
Притча имеет также некоторое сходство с басней или сказкой [2, с. 195197]. Подобно басне, она построена на принципе метафоры и в некоторых случаях заканчивается прямым указанием на то, как эта метафора соотносится с реальностью. Подобно сказке, притча не претендует на реализм и может содержать в себе разного рода фантастические детали, закончиться раньше, чем хотелось бы слушателям.
Иисус нередко обращался к людям с прямыми наставлениями, имевшими императивную форму (примером может служить уже упомянутая Нагорная проповедь (Мф. 5, 6, 7)). Но в притчах Он прибегал к иной форме изложения, оставлявшей значительно больше пространства для воображения, фантазии, самостоятельного творческого осмысления. В притчах Иисус предстает перед нами не только как учитель нравственности, но и как поэт, облекающий свою мысль в пластичные и многофункциональные словесные формы, предполагающие многоуровневое восприятие — не столько через интеллект, сколько через сердце.
Иисус был подлинным Педагогом не только потому, что основным делом Своим избрал учительство, но и потому, что создал вокруг Себя общину учеников. Общественное служение Иисуса начинается с призвания учеников:
Проходя же близ моря Галилейского, увидел Симона и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы. И сказал им Иисус: идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков. И они тотчас, оставив свои сети, последовали за Ним. И, пройдя оттуда немного, Он увидел Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, также в лодке починивающих сети; и тотчас призвал их. И они, оставив отца своего Зеведея в лодке с работниками, последовали за Ним (Мк.1: 16-20; Мф. 4: 18-22).
Глагол «следовать» встречается в Евангелиях в общей сложности 79 раз (25 у Матфея, 18 у Марка, 17 у Луки и 19 у Иоанна), из них в 73 случаях он указывает на следование за Иисусом. Призвание апостолов заключается прежде всего в том, чтобы следовать за Учителем — как в буквальном смысле (идти за Ним), так и в переносном (исполнять Его заповеди, следовать Его учению).
Тема взаимоотношений Иисуса с учениками — одна из центральных во всех четырех Евангелиях. Значительная часть поучений Иисуса, воспроизведенных в Евангелиях, адресована ученикам. Иисус беседует с ними наедине; отдельно обращается к ним перед тем, как обратиться к народу; по их просьбе разъясняет то, чего они не поняли в Его поучениях, адресованных народу.
Община учеников во главе с Иисусом была первой новозаветной школой, в которой ученики усваивали Божественное Откровение из уст Самого во-
плотившегося Бога Слова. Именно в усвоении этого опыта и состояло прежде всего ученичество апостолов. Как утверждает евангелист Иоанн, в сообщении ученикам этого опыта и заключается, в конечном счете, основной смысл земного служения Иисуса: «И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать, ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа. Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1: 16-18). Здесь употреблен греческий глагол «экзегесато» — «явил», «изъяснил», «показал». Иисус явил ученикам Бога Отца, стал первым «экзегетом» Бога.
Ученики называли Иисуса «учителем» и «господом», и Христос принимал это как должное: «Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно делаете, ибо Я точно то» (Ин. 13: 13). Задачу учеников Он определял прежде всего как подражание Ему. Умыв ноги ученикам на Тайной вечери, Христос сказал им: «Если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтоб и вы делали то же, что Я» (Ин. 13: 14-15).
Сознавая Свое учительское достоинство, Христос говорил: «Ученик не выше учителя, и слуга не выше господина своего: довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его, и для слуги, чтобы он был, как господин его» (Мф. 10: 24-25). В то же время Он подчеркивал, что Его ученик — это не «слуга» и не «раб» своего Учителя: «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин. 15: 15). Ученичество есть не что иное, как дружба с Учителем — глубокая дружба, при которой Учитель ничего не скрывает от учеников.
Отношение Христа к ученикам отличается от Его отношения к простому народу. Народ Он учит притчами, говорит людям не все, что мог бы сказать ученикам, некоторые вещи скрывает от него. Ученикам же Он доверяет великие и сокровенные тайны Царствия Небесного:
И, приступивши, ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им? Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано; ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют (Мф. 13: 10-14).
Евангелисты не скрывают от нас сложностей во взаимоотношениях Иисуса и учеников, фиксируют различные реакции учеников на слова Иисуса и происходящие события: не только восхищение, радость, изумление, удивление, но также и непонимание, недоумение, неверие, страх, протест. Богатая гамма личных чувств, переживаний и эмоций учеников представлена на страницах Евангелий. Ученики часто не понимают, что хочет им сказать Учитель, переспрашивают Его, спорят с Ним.
Ученики были необходимы Иисусу для того, чтобы разделять Его труды, слушать и запоминать Его поучения, а со временем — и это главное — продолжить Его дело. Именно они составили ядро Церкви, которую Иисус создал на все времена.
Создание Церкви было миссионерским проектом — крупнейшим в истории человечества. И осуществление этого проекта после смерти и воскресения
Христа легло на плечи Его учеников, которым Он повелел: «Идите, научите все народы... уча их соблюдать все, что Я повелел вам» (Мф. 28: 19-20). Следует обратить внимание на дважды употребленный в одной фразе глагол «учить»: именно учительную, педагогическую миссию Спаситель объявляет главным делом Своих учеников.
Проповедь апостолов и их преемников стала почвой, на которой сформировались все духовные школы христианского Востока. По мере того как Церковь расширялась географически, христианские учителя сталкивались с культурными традициями, отличавшимися от той, в которой сформировалась апостольская община. Благовестие о Боге воплотившемся, распятом и воскресшем долгое время оставалось «безумием» для эллинистического мира (1 Кор. 1: 23), который должен был созреть для своей Пятидесятницы, найти свой подход к тайне Боговоплощения. Рожденное в ином культурном измерении, сознание эллинского мира требовало и иного педагогического подхода со стороны христианских учителей.
Опыт первохристианских апологетов показывал, как трудно было донести истины Откровения, научить опыту жизни во Христе античное общество. Эта задача была блестяще выполнена катехизическими школами древнего мира. Такие школы возникали в различных крупных центрах тогдашней экумены. Одним из таких центров была Александрия, и именно там вел свою преподавательскую деятельность Климент.
В училище, которое он возглавлял, преподавалось не только христианское богословие. Большое внимание уделялось и светским наукам. Климент считал, что неученый человек не сможет ни отличить истину от лжи, ни должным образом защитить христианскую веру перед ее врагами:
Некоторые полагают весьма разумным ни с диалектикой, ни с философией дела не иметь, ни естественных наук не изучать, но довольствоваться лишь простой и чистой верой. Но это все равно, как если бы утверждали они, что никакого ухода за виноградной лозой не нужно, а достаточно лишь посадить ее, чтобы иметь потом гроздья. При уходе же за виноградной лозой. приходится пользоваться ножом, заступом и другими земледельческими орудиями. Подобным же образом свести все к истинному учению может лишь человек основательно ученый. Для защиты веры от посягательств на нее он пользуется многим и из геометрии, и из музыки, и из грамматики, и из философии. [4, кн. 1].
В то же время преподавание отнюдь не сводилось к усвоению тех или иных теорий. Главный упор делался на нравственность:
Основная задача Педагога — практика, а не теория; не обучение, а нравственное улучшение — вот Его цель; жизнь мудреца, а не ученого. Он хочет начертать перед нами. Отчасти Логос является, конечно, и учителем, но это не главная при сем Его цель. Дело Учителя состоит, собственно, в раскрытии и объяснении положений веры. Но так как Педагог наш есть практик, то прежде всего занимается Он порядками нравственной жизни. Поэтому, с одной стороны, Он приглашает к исполнению обязанностей, сообщая наичистейшие понятия о нравственности; с другой стороны. Он указывает современному поколению на нравственные образы времен прошедших [5, кн. 1].
Вновь и вновь Климент напоминает о нравственной составляющей процесса обучения:
Итак, чего же хочет от нас Педагог? О чем проповедует Он и словом, и делом? Он дает заповеди и запрещения; одни — ясно — для исполнения, другие — в предупреждение с нашей стороны деяний, противоречащих тем заповедям [5, кн. 1].
Христианская педагогика с самого начала ставила своей целью не просто сообщение ученикам некоей суммы знаний, но воспитание нравственно полноценной личности, способной отличать добро от зла, ориентироваться во множестве философских учений, избирать из них для себя полезное и отсеивать вредное.
Интереснейшим примером христианского учителя является Ориген, еще один александриец, чью роль в формировании образовательной концепции христианской Церкви трудно переоценить. Он разработал и осуществил новый метод преподавания, генетически связанный с традициями Климента Александрийского, но качественно отличавшийся от всего, что существовало в христианской педагогике до него.
Будучи выдающимся мыслителем, Ориген понимал, что христианская мысль должна охватить все области человеческого знания, и чем глубже преображающий дух христианства проникнет во все сферы интеллектуальной жизни общества, тем громче зазвучит проповедь Христа в языческом мире.
В своей преподавательской деятельности Ориген ставил на первое место толкование Священного Писания и изучение христианских догматов. Однако сначала он предлагал слушателям подготовительный курс, включавший в себя диалектику, физику, математику, астрономию и геометрию; затем изучались философия и богословие.
До нас дошло уникальное свидетельство священномученика Григория Неокесарийского, проучившегося у Оригена в течение пяти лет и в своем «Похвальном слове Оригену» рассказавшего о том, как проходило его богословское и духовное формирование под руководством великого александрийского учителя.
Вот что говорит святой Григорий о курсе наук, преподававшихся в Кеса-рийском училище Оригеном:
Он стремился возбудить и развить не только эту [высшую] сторону моей души, правильная постановка которой принадлежит одной только диалектике, но также и низшую часть души: я был изумлен величием и чудесами, а также разнообразным и премудрым устройством мира, и я дивился, хотя и без разумения, и совершенно поражен был глубоким благоговением, но, подобно неразумным животным, не умел ничего объяснить; так он возбуждал и развивал во мне эту способность другими отраслями знаний, именно посредством естественных наук он объяснил и исследовал каждый предмет в отдельности... до тех пор, пока... не вложил в наши души вместо неразумного разумное удивление священным устройством вселенной и безукоризненным устройством природы. Этому возвышенному и божественному знанию научает возлюбленнейшая для всех физиология. Что же я должен сказать о священных науках — всем любезной и бесспорной геометрии и парящей в высотах астрономии?.. Он через обе эти названные науки, как бы посредством лестницы, возвышающейся до небес, делал для меня доступным небо [5, с. 179].
Таким образом, Ориген сохранял те же предметы, что преподавались
до него Климентом Александрийским, однако каждый отдельный аспект той или иной науки был представлен шире и полнее. Изучались не только философия, диалектика и логика, но и космология, а также физиология (в античном смысле этого слова), что давало возможность учащимся приобретать энциклопедическую образованность, знакомиться с самыми разными областями человеческого знания.
Ориген не просто представлял учащимся те или иные античные учения, он интерпретировал их в христианском духе, применял к ним критерий соответствия христианскому Благовестию. Благодаря этому он становился подлинным педагогом: по словам Григория, он не просто рассказывал о тех или иных учениях, но «он и сам шел вместе со мною впереди меня и вел меня за руку, как бы во время путешествия. Он собирал все, что у каждого философа было полезного и истинного, и предлагал мне, а что было ложно, выделял.» [5, с. 187].
Согласно свидетельству Григория, между Оригеном и его слушателями не было той дистанции, которая нередко отделяет учителя от учеников. Несмотря на свое высокое положение, Ориген не обращался с учениками, как начальник с подчиненными, не унижал их и не старался во что бы то ни стало добиться беспрекословного послушания. Учителя и учеников в школе Оригена скрепляла глубокая и искренняя дружба. Святой Григорий пишет:
Он поразил меня и жалом дружбы, с которым нелегко бороться, острым и сильно действующим, — жалом умелого обращения и доброго расположения, которое, как благожелательное ко мне, обнаруживалось в самом тоне его голоса, когда он обращался ко мне и беседовал со мною [5, с. 181].
Как подчеркивает святой Григорий, Ориген научил его самому главному — любви к Богу. Именно на этой любви, как на прочном основании, были построены отношения учеников с учителем:
Подобно искре, попавшей в самую душу мою, возгорелась и воспламенилась моя любовь как к священному, достойнейшему любви самому Слову, Которое в силу Своей неизреченной красоты привлекательнее всего, так и к сему мужу, Его другу и глашатаю [5, с. 181].
Задолго до того, как в Западной Европе появились первые университеты, христианские учителя на Востоке создавали такие учебные заведения, в которых изучался широкий, универсальный по тем временам круг наук. При этом приоритетом оставалось духовно-нравственное воспитание учащихся. Позднее крупные европейские университеты создавались именно как богословские школы, и преподавали в них в течение многих веков только монахи и священнослужители.
Секулярная эпоха оказала серьезное воздействие на связь религии и воспитания. Философские учения, которые пытались сконструировать «религию в пределах только разума», пользуясь выражением Иммануила Канта [3], стремились увести человек от веры, подменить ее истины абстрактными рассуждениями и основанной на них светской моралью.
Следующим шагом стал полный отказ от религиозной составляющей образовательного процесса, попытка построить образование на атеистической основе. Такая попытка была предпринята в нашей стране в советское время [1, с. 207-212]. Параллельно на Западе происходил постепенный процесс атеизации всей системы образования, который в настоящее время можно считать близким к завершению. Конечно, в западных университетах сохраняются теологические факультеты, и теология традиционно стоит на первом месте в списке наук. Но представление о живой связи между религиозным опытом и образовательным процессом не просто потеряно: оно сознательно и последовательно демонтируется [7].
Итогом длительного процесса эмансипации образования от религии стало превращение образования в одну из сфер услуг. Однако такая метаморфоза полностью обесценивает образование, лишает его самого главного — воспитательной составляющей.
Создание условий, при которых учащиеся в любом возрасте смогут получать качественные знания о религиозных традициях, должно стать одним из приоритетов государственной образовательной политики. Одна из главных тому причин — активное распространение идеологий, которые извращают религиозные догматы, что влечет за собой поистине катастрофические последствия. В первую очередь это террористы, которые осуществляют свою вербовку на основании превратной трактовки Корана. Религиозной символикой и риторикой пользуются также разного рода сектанты и экстрасенсы, наносящие своей деятельностью огромный вред ментальному и физическому здоровью людей. Религия — это противоположность суевериям. Поэтому ликвидация религиозной безграмотности — крайне важная задача в современных реалиях, которая ложится на плечи нынешних и будущих педагогов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ганина С. А. Религиозные и светские аспекты образования в России периода Нового времени (социально-философский аспект). — Краснодар: Историческая и социально-образовательная мысль, 2011. — С. 207-212.
2. Давыдова Т., Пронин. В. Басня и притча // Литературная учеба. — 2003. — № 3. — С. 195-197.
3. Кант И. Религия в пределах только разума / пер. с нем. Соколова Н. М. 2-е изд. — М.: Либроком, 2012. — 304 с.
4. Климент Александрийский Педагог / пер. с греч., предисловие И. Свиридов. — М.: Учебно-информационный экуменический центр ап. Павла, 1996. — 290 с.
5. Климент Александрийский Строматы // Отцы и учители Церкви III века. Антология / сост., биографические и библиографические ст. иеромонаха Илариона (Алфее-ва). — М.: Либрис, 1996. — 378 с.
6. Кузьмина Р. И. Притча как условная художественная форма. Метод, жанр, поэтика в зарубежной литературе. — М.: Фрунзе, 1990. — 52 с.
7. Шмонин Д. «Толедские принципы» и теология в школе // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. — 2017. — Т. 35. — № 4. — С. 72-88.
