CC BY
121
весные системы, устойчивость систем с большим числом степеней свободы, нелинейное развитие диссипативных систем и варианты рождения устойчивости из хаоса. Биологи критически переосмысливают идеализацию образа природы как устойчивой системы, восстанавливающей баланс сил после любых катаклизмов, что, в свою очередь, внесло коррективы в экологическое мышление, допускающее саморазрушение экосистем и без участия человека. Встает вопрос о возможности вообще выводить устойчивые закономерности на основе исследования изменчивого мира. И перспектива видится в исследованиях характера изменений фундаментальных законов, теряющих объяснительную силу в связи с неумолимыми преобразованиями природы на всех уровнях её организации.
Библиографический список
1. Овчинников, Н. Ф. Принципы сохранения / Н. Ф. Овчинников — М. : Либроком, 2009. — 336 с.
2. Симанов, А. Л. Опыт разработки системы методологических принципов естественнонаучного познания / А. Л. Симанов // Философия науки. — 2001. — № 1(9). — 255 с.
3. Руди, А. Ш. Устойчивость бытия в музыкальном мировосприятии / А. Ш. Руди // Ценности и смыслы — № 6 (15) 2011. — С. 24-31.
4. Эйхенвальд, А. А. Теоретическая физика: Механика твердого тела. / А. А. Эйхенвальд — М. : Либроком, 2011. — 224 с.
5. Боровинский, Л. Почему не лежится Ваньке-Встаньке? / Л. Боровинский // Квант. — 1996. — № 1. — С. 38.
6. А так ли хорошо знакомы вам равновесие и устойчивость? // Квант. - 2001. - № 1. - С. 32-33.
7. Анипкин, М. Социальная система и проблема интеграции в социологии / М. Анипкин // Власть - 2009 - № 6. -С. 103-105.
8. Parsons, T. The Social System. / Т. Parsons - London : Lowe and Brydone Ltd, 1951. - p. 36-37.
9. Кришталь, В. В. А. А. Богданов - основоположник текто-логии и теории организации / А. А. Кришталь // Экономическое возрождение России. - 2006. - № 2. - С. 87-90.
10. Денисов, С. Ф. Сциентизм в метафизике : моногр. / С. Ф. Денисов - Омск : Изд-во ОмГПУ, 2011. - 298 с.
11. Богданов, А. А. Тектология. Всеобщая организационная наука. В 2 кн. Кн. 1 / А. А. Богданов - М. : Экономика, 1989. -304 с.
12. Юшманов, В. В. Теория равновесия Богданова и Бухарина, системный подход и теория самоорганизации систем /
В. В. Юшманов // Восток : альманах - 2005. - № 100 [Электронный ресурс]: http://www.situation.ru/app/j_artp_1053.htm (дата обращения: 11.01.2012).
РУДИ Амина Шамильевна, кандидат философских наук, доцент (Россия), докторант, доцент кафедры философии.
Адрес для переписки: e-mail: [email protected]
Статья поступила в редакцию 14.03.2012 г.
© А. Ш. Руди
удк «о.2. В. Б. ЯШИН
Омский государственный педагогический университет
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
Центр гуманитарных, социально-экономических и политических исследований-2, г. Омск
ИЕРОТОПИЧЕСКИЕ МОТИВЫ И ЛОКУСНЫЕ КУЛЬТЫ В НОВЫХ РЕЛИГИОЗНЫХ ДВИЖЕНИЯХ
В статье анализируется феномен сакрализации, наделения уникальными символическими характеристиками определенных территорий или природно-географических объектов в новых религиозных движениях (НРД). Характеризуются функции и типичные технологии генерирования локусных культов, а также факторы, стимулирующие НРД к иеротопическим исканиям.
Ключевые слова: новые религиозные движения, феноменология религии, глобализация, иеротопия, сакральная география.
Одной из ключевых тенденций глобализационных процессов в религиозной сфере является детер-риториализация религии [1, с. 233; 2, с. 110—111; 3, с. 171 — 181; 4, с. 15]. В современных условиях, благодаря беспрецедентному технологическому рывку
в развитии средств коммуникаций, транспорта, информационного обмена, религия становится рассеянной поверх традиционных конфессиональных, политических, культурных и цивилизационных ареалов. В этих условиях пространственные категории
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (109) 2012 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (109) 2012
лишаются привычного значения, поскольку люди получают возможность вступать друг с другом в непосредственные контакты, не пересекая физически государственные и иные границы. Как следствие все большую роль на мировой арене в наши дни играет принципиально новый вид конфессиональных объединений — транснациональные религиозные сообщества.
Отмеченные тенденции в наибольшей степени характерны для новых религиозных движений (НРД), которые именно в силу своей новизны и альтернативности, как правило, не привязывают себя к сложившейся системе границ, изначально нацелены на глобальное распространение, отличаются мобильностью и способностью оперативно адаптироваться к любым запросам и вызовам современности. НРД экстерриториального типа предлагают своим адептам набор универсальных мировоззренческих концепций, социокультурных норм и религиозно мотивированных практик, не привязанных ни к конкретной этнической среде, ни к конкретной территории. В планетарном дискурсе НРД такого рода мир предстает как предельно единое и качественно гомогенное целое, как непрерывная пространственная протяженность, бесконечно делимая и равная самой себе в каждой своей части, В этом смысле НРД экстерриториального типа продолжают и гипертрофируют концепты европейского рационализма Нового Времени, связанные, во-первых, с установкой на объективизацию пространства, его усреднение (делающее доступным простые способы измерения), отрыв пространства от познающего его субъекта, а во-вторых, с установкой на то, чтобы «от природы и пространства как одного из его аспектов «брать» нужное, а не «вслушиваться» в них, не усваивать их язык в надежде на самораскрытие пространства как такового, на сотрудничество с ним, складывающееся в процессе обживания, оживот-ворения, одухотворения пространства» [5, с. 230]. В картине мира, основанной на отмеченных принципах, любые географические характеристики носят сугубо условный и абсолютно несущественный характер. Так, в 1994 г. автору этих строк довелось наблюдать, как представители некой американской миссии неопятидесятнического толка распространяли среди жителей западносибирского города Омска буклеты «Любит ли Вас Бог?» с расписанием вещания «библейских радиопрограмм» Family Radio на Северную Африку.
В скобках стоит отметить, что в эсхатологических нарративах, бытующих в русском народном православии, среди признаков «последних времен» устойчиво фигурирует мотив подобной диффузии, «сворачивания» географического пространства. Например, в рассказах жителей д. Староверский Луг (Псковская обл., Плюсский р-н) «телевизор осмысляется как один из важнейших инструментов глобализации, появление которого приводит к смешению географических, пространственных координат
— Дед говорил, с печки Москву будете видеть. Вот сейчас по телевизору и видим. Москву» [6, с. 382].
С другой стороны, в бесконечно многообразном мире новых религиозных движений значительную долю составляют НРД, напротив, включающие в число своих основополагающих доктринальных положений мотивы сакральной географии. Такие конфессиональные новообразования можно обозначить как НРД иеротопического типа.
Понятие «иеротопия» вошло в научный оборот сравнительно недавно, но оно уже достаточно
широко используется представителями различных гуманитарных дисциплин. Этот термин (от греч. hieros «священный и topos «место, пространство») предложил в 2001 г. известный специалист в области византийской культуры А. М. Лидов. Он дает следующее определение: «иеротопия — это создание сакральных пространств, рассматриваемое как особый вид творчества, а также как специальная область исторических исследований, в которой выявляются и анализируются конкретные примеры данного творчества» [7, с. 16]. Понятие «иеротопия» неразрывно связано с категорией «иерофания», выделенной выдающимся религиоведом и теоретиком культуры М. Элиаде для характеристики феномена сакрального. «Всякое священное пространство предполагает какую либо иерофанию, некое вторжение священного, в результате чего из окружающего космического пространства выделяется какая-либо территория, которой придаются качественно отличные свойства» [8, с. 25]. Иеротопия же представляет собой реальную пространственную среду, которая вызвана к жизни иерофанией, содержит образ откровения, но отличается от него тем, что создается человеческими руками в соответствии с Божественным откровением, внушением или видением. Как подчеркивает А. М. Лидов, «приобщение к чудотворному, соотнесение с ним определяет замысел пространственного образа, но само по себе Божественное откровение находится вне сферы человеческого творчества, в которое, тем не менее, входят и воспоминание иерофании, и ее актуализация всеми доступными средствами, и сохранение видимого, слышимого, осязаемого образа. По-видимому, именно постоянное сопряжение и интенсивное взаимодействие иерофании (мистического) и иеротопии (плода ума и рук человеческих) определяет самые существенные черты создания сакральных пространств» [7, с. 16]. Глубоко верным и принципиально важным в методологическом отношении представляется тезис А.М. Лидова о том, что иеротопия как тип деятельности прочно укоренена в природе человека бытийствующего, который в процессе осознания себя духовным существом вначале стихийно, потом осмысленно формирует конкретную среду своего общения с высшим миром [7, с. 16].
При этом исходная матрица сакрального пространства представляется находящейся за пределами физической реальности, что позволяет проецировать ее практически на любую точку Земного шара. Собственно, суть как ситуативного оформления ритуального пространства, так и монументального храмового зодчества сводится к тому, чтобы символически перенести на тот или иной топос качества сакрального Центра Мира, то есть «точки в пространстве и времени, где и когда совершился акт творения, ... места, где проходит мировая ось (axis mundi), ... что кратчайшим образом связывает землю и человека с Небом и Творцом, — и «в начале», время творения, отмеченное высшим подъемом творческой теургической энергии» [9, с. 14—15].
Но существует и другая разновидность иерото-пических практик, для обозначения которых предлагается термин «локусные культы». В отличие от понятия «локальный культ», характеризующего масштабы распространения той или иной конфессии, категория «локусные культы» подразумевает сакрализацию и наделение уникальными символическими характеристиками конкретной территории или природно-географического объекта.
Выделение и почитание священных мест — одна из архетипических форм культурного освоения пространства. К универсальным функциям сакрализо-ванных локусов относятся:
— медиаторная функция: культовый объект играет посредническую роль между человеком и миром сакрального в религиозной структуре мироздания;
— консолидирующая функция: культовый объект выступает как условный центр определенной территории, в пределах которой проживают члены родовых групп или религиозных общин;
—инициационная функция: культовый объект выступает как место проведения ритуалов посвящения:
— коммуникативная функция: культовый объект является центром общественной жизни регионального сообщества;
— протекторная функция: культовый объект или стоящие за ним силы защищают людей, проживающих на данной территории;
—лечебная функция: культовый объект способствует выздоровлению;
— природоохранная функция: культовый объект способствует сохранению и преумножению животного и растительного мира на окружающей территории [10; 11, с. 6—17].
Помимо вышеперечисленных универсальных функций, священные места новых религиозных движений дополнительно выполняют еще, по меньшей мере, две функции.
Во-первых, имеется в виду сотериологическая функция, которую можно расценивать как предельный модус функции протекторной. Эсхатологические и хилиастические мотивы входят в число наиболее популярных концептов современных НРД. Основные их положения (не выходящие за пределы парадигмы New Age) сводятся к следующему:
— человечество вступило в критическую фазу своей эволюции, связанную с началом новой космической эпохи;
— переход в новую эру будет сопровождаться грандиозными природными катастрофами, крахом всех приземленных ценностей материалистической цивилизации;
— спастись в этих катаклизмах смогут только избранные, особо духовные люди (естественно, исключительно последователи данного НРД), именно с них начнется новая, более совершенная человеческая раса;
— единственным островком процветания и стабильности в окружении мировых катастроф останется только одно, вполне конкретное место на Земле, где и должны собраться Избранные в момент Перехода;
— с данной территории начнется духовное обновление и очищение человечества, она станет священной опорой всего мироздания и центром новой цивилизации — грядущего Царства Божьего на Земле без насилия, страданий и зла;
— соответственно эта территория пронизана особыми тонкими энергиями, через нее идет интенсивная связь с Космосом, пребывание в данном месте пробуждает в человеке скрытые силы и оккультные сверхспособности.
Иногда к этому стандартному набору добавляются еще и псевдоисторические мотивы в жанре фэнтези: провозглашается, что именно эта территория была колыбелью древнейших суперцивилизаций, обладавших тайными знаниями, именно из этих мест «святомудрые предки» несли свет Истины по всей Земле [12, с. 21—22].
Во-вторых, по отношению к локусным культам в НРД дополнительно выделяется компенсаторная функция: они повышают символический статус регионов, зачастую вопреки их реальному состоянию. Тем самым локусные культы тесно связаны с феноменом провинциального мифа, суть которого удачно сформулировал Б. В. Кондаков: «основная особенность культурного самосознания провинциала . — ощущение «рубежности», переходности
того типа культуры, к которому он себя относит. «Провинция» — это не просто культурное пространство, которое удалено от ценностей «центра», это сама граница культурного мира, место, где подлинная культура превращается в антикультуру, бытие — в быт, творчество — в «халтуру». Но в то же время «провинция» находится не просто на границе; ее граница — это грань, которая не позволяет ей обрести устойчивость. Эта «пограничность» относится и к ее положению в пространстве (на стыке культурных миров) и во времени (между прошлым, настоящим и будущим). Сегодняшнее падение, унижение провинции — результат ее былого величия и залог ее будущего возвышения» [13, с. 125].
Можно выделить несколько типичных технологий формирования новых локусных культов.
1. Переосмысление символики сакральных мест, издавна почитаемых в рамках той или иной конфессиональной доктрины, трансформация представлений, связанных с ними. Типичный пример — «иерусалимский синдром»: этот термин, введенный в научный оборот в 1990-х гг., обозначает психическое расстройство, при котором паломник или турист, оказавшийся в центре Святой Земли — Иерусалиме — чувствует себя воплощением какого-либо библейского персонажа или новым пророком, призванным спасти мир [14, с. 45-51; 15, с. 123— 124]. Нередко такие «избранники» становятся харизматическими основателями новых модификаций авра-амической традиции.
2. «Перемещение» сакральных характеристик уже существующего «святого места» на новую территорию. Зачастую этот мотив дополняется инверсией символики прежнего духовного центра: утверждается, что он полностью исчерпал свой потенциал, осквернился и в настоящее время стал средоточием греха и вселенского зла [16, с. 89— 108]. Так, согласно учению ЮСМАЛОС — «Белого братства», Иерусалим лишился былой благодати, поскольку в 1992 г. в этом городе иудеи якобы тайно короновали Антихриста. Впрочем, лидеры «Белого братства» давали и другое объяснение переноса сакрального Центра Мира на новое место в духе характерного для многих НРД псевдосциентизма: по их утверждению, в результате смещения земной коры точка, соответствующая Иерусалиму, теперь находится в районе Киева.
3. «Реактуализация», «возрождение» древних святилищ, на какое-то время утративших свой сакральный статус. Широко известно, в частности, почитание Аркаима, Стоунхенджа, египетских пирамид и тому подобных археологических объектов приверженцами неоязычества и современных оккультно-эзотерических доктрин.
4. «Пробуждение», «активация» территорий, до поры до времени пребывавших в своеобразной спячке и скрывавших свой сакральный потенциал. Такие мотивы наиболее характерны для НРД матрицы New Age, основанной на упоминавшейся выше концепции перехода человечества в качественно новое состояние космической эволюции. В подобных
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (109) 2012 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (109) 2012
НРД российского происхождения новым Центром Мира «Эры Водолея» нередко провозглашается Сибирь в целом или какие-либо ее отдельные районы: окрестности озера Тиберкуль (Курагинский район Красноярского края) у Виссариона, Омское Прииртышье в ченнелинговом движении адептов Т. Мику-шиной [17], Алтай у поклонников Агни Йоги во всех ее модификациях, тайга у приверженцев культа Анастасии и т.д.
5. Появление собственно новых сакральных мест в результате неких «чудесных», «паранормальных» явлений. В этом отношении уместно вспомнить нашумевшие в свое время сенсационные репортажи журналиста Павла Мухортова о регулярных контактах с НЛО, взаимодействиях с параллельными мирами и прочих таинственных феноменах в «М-ском треугольнике» — окрестностях с. Молебка в Ки-шертском районе Пермского края. Эта «аномальная зона» стала первым российским центром массового паломничества «оккультных туристов» и примером для подражания — в начале 1990-х гг. стараниями энтузиастов-уфологов едва ли не в каждом регионе России обнаружились свои собственные аналогичные «места силы».
6. Наконец, новые локусные культы формируются в результате сакрализации географических реалий, связанных с биографией основателя НРД или значимыми событиями из истории религиозного новообразования.
Как уже отмечалось, иеротопия представляет собой универсальный архетип, так или иначе проявляющийся на протяжении всей истории религии и культуры. В этом смысле на уровне феноменологии религии НРД не содержат никакой принципиальной новизны. Вместе с тем применительно к современности необходимо отметить и конкретно-исторические факторы, стимулирующие иеротопические искания НРД.
Прежде всего, к этим факторам относится диалектика глобализационных процессов. Основной вектор глобализации — унификация мира, утверждение в общемировом масштабе единых стандартов товаров и услуг, приверженности единым жизненным ценностям и социокультурным нормам, единого образа жизни. Тем самым глобализация предполагает нивелировку, разрушение любой этнокультурной специфики. В этих условиях одной из закономерных форм реакции региональных сообществ на глобализацию выступает стремление сохранить традиционные и дополнительно обрести новые формы своей локальной идентичности. В результате глобализация приводит к нарастающей фрагментации религиозного и культурного пространства, к децентрализации религиозной жизни, к глокализации, то есть к региональной вариативности, комплиментарно-сти региональных и глобальных процессов.
В контексте проблемы иеротопических исканий в новых религиозных движениях немаловажным представляется и то обстоятельство, что в условиях глобализации рынка для повышения своей конкурентоспособности в планетарном масштабе регионы все большее внимание уделяют маркетингу территорий, то есть целенаправленному формированию и продвижению позитивного имиджа той или иной местности, созданию ее яркого и легко запоминающегося бренда, позволяющего региону выделиться на фоне других и вызвать у потребителя желание воспользоваться именно его товарами и услугами. Стремясь подчеркнуть необычность и уникальность того или иного региона, технологи марке-
тинга территорий активно задействуют механизмы мифотворчества, используя имеющиеся местные иеротопические мотивы (в том числе сформировавшиеся в рамках новых религиозных движений) или искусственно их конструируя [18]. Для самих НРД создание ажиотажа вокруг новых сакральных территорий также является существенным аспектом их коммерческой деятельности, поскольку приносит доход за счет организации паломничества, продажи товаров с соответствующей атрибутикой и т.д.
Следующий существенный фактор современных иеротопических исканий — коренные геополитические сдвиги планетарного масштаба, обусловленные окончанием «Холодной войны», распадом СССР и мировой коммунистической системы. Формирование новой системы мироустройства закономерно вызвало необходимость переосмысления, символической перекодировки географического пространства. Причем в условиях нарастающего объема информационных потоков, усложнения характера глобальных процессов, их нестабильности и непредсказуемости для структурирования образа реальности особо востребованными оказались не столько рационально-когнитивные механизмы, сколько мифотворчество, возвращающее человека в строго упорядоченный, понятный и привычный Космос. Это «вечное возвращение» стало еще и ответом на вызов постмодерна, в парадигматике которого мир распадается на множество фрагментов, слабо связанных между собой и находящихся в вечном движении непостоянных, неустойчивых, внезапно возникающих и мгновенно исчезающих состояний.
Наконец, дополнительным фактором генерирования локусных культов и иеротопических практик в НРД выступает дегуманизация, заданная логикой прогресса техногенной цивилизации. Сакрализация отдельных территорий или природных объектов органично входит в круг инвариантных мотивов социальных утопий, основанных на идее «назад к природе».
Таким образом, в эпоху глобализации новые религиозные движения играют диалектически противоречивую роль, выступая, с одной стороны, как механизм интеграции человечества в единое планетарное культурное пространство, с другой — как механизм создания новых форм региональной идентичности, в том числе на основании иеротопических концептов.
Библиографический список
1. Белкина, Т. Л. Изменение религиозной картины Костромской области как следствие глобальных процессов / Т. Л. Белкина // Религии России: проблемы социального служения : сб. материалов конф. — Москва, Н. Новгород : Медина, 2011. - С. 230-234.
2. Митрофанова, А. В. Религиозный фактор в мировой политике и проблема «цивилизаций» / А. В. Митрофанова // Век глобализации. — 2008. — № 1. — С. 109-119.
3. Островская, Е. А. Транснациональные коммуникативные сети религиозных идеологий / Е. А. Островская // Государство, религия, Церковь в России. — 2010. — № 4. — С. 171 — 181.
4. Филатов, С. Религиозная жизнь Евразии: реакция на глобализацию (вместо введения) / С. Филатов // Религия и глобализация на просторах Евразии / под ред. А. Малашенко и С. Филатова. — 2-е изд. — М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Моск. Центр Карнеги, 2009. — С. 10 — 27.
5. Топоров, В. Н. Пространство и текст / В. Н. Топоров // Текст: семантика и структура. — М. : Наука, 1983. — С. 227— 284.
6. Чувьюров, А. Мифологема «последних времен» в рассказах жителей деревни Староверский Луг / А. Чувьюров // История — миф — фольклор в еврейской и славянской культурной традиции. — М. : Сэфер; Ин-т славяноведения РАН, 2009. - С. 379-389.
7. Лидов, А. М. Иеротопия. Создание сакральных пространств как вид творчества и предмет исследования / А. М. Лидов // Иеротопия. Исследование сакральных пространств : материалы междунар. симп. — М., 2004. — С. 15-31.
8. Элиаде, М. Священное и мирское / М. Элиаде — М. : Изд-во МГУ, 1994. — 146 с.
9. Топоров, В. Н. Первобытные представления о мире (общий взгляд) / В. Н. Топоров // Очерки истории естественнонаучных знаний в древности. — М. : Наука, 1982. — С. 8—40.
10. Огудин, В. Л. Сакральная экология. Формы религиозноэкологического мировоззрения / В. Л. Огудин. — Киев : Логос, 2003. — 150 с.
11. Энциклопедия сакральной географии / сост. Д. В. Громов. — Екатеринбург : УльтраКультура, 2005. — 648 с.
12. Яшин, В. Б. Новые региональные религиозные движения в Сибири на рубеже ХХ — ХХ1 вв. / В. Б. Яшин // Противодействие этническому и религиозному экстремизму : сб. материалов науч.-практ. конф. — Омск : Изд-во ОмГУ, 2007. — С. 21—26.
13. Кондаков, Б. В. Пермская земля: реальность и мифы / Б. В. Кондаков // Современная российская мифология. — М. : Рос. гос. гуманит. ун-т, 2005. — С. 124— 132.
14. Зислин,И.Иерусалимскиеэтюды/И.Зислин,И.Спивак// Независимый психиатрический журнал. — 1999. — № 4. —
С. 45 — 51.
15. Пашковский, В. Э. Психические расстройства с религиозно-мистическими переживаниями. Краткое руководство
для врачей / В. Э. Пашковский. — СПб. : Издательский дом СПбМАПО, 2006. - 144 с.
16. Ахметова, М. В. Конец света в одной отдельно взятой стране. Религиозные сообщества постсоветской России и их эсхатологический миф. [Текст] / М. В. Ахметова. — М. : ОГИ, 2011. — 336 с.
17. Яшин, В. Б. Слетающиеся на свет «Сириуса» (об одной новой разновидности движения New Age) / В. Б. Яшин // Актуальные вопросы историко-культурного и природного наследия Тарского Прииртышья : материалы V науч.-практ. конф., посвящ. памяти А. В. Ваганова (25 — 26 марта 2010 г.). — Тара : Изд-во А. А. Аскаленко, 2010. — С. 143— 148.
18. Малькова, В. К. Антропология историко-культурных брендов территорий, регионов и мест / В. К. Малькова, В. А. Тишков // Культура и пространство. — Кн. 2. Историкокультурные бренды территорий, регионов и мест. — М. : Ин-т этнологии и антропологии РАН, 2010. — С. 6 — 57.
ЯШИН Владимир Борисович, кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории Омского государственного педагогического университета; доцент кафедры истории и теории религии Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского; ведущий специалист-эксперт Центра гуманитарных, социально-экономических и политических исследований-2 (г. Омск).
Адрес для переписки: e-mail: [email protected]
Статья поступила в редакцию 02.12.2011 г.
© В. Б. Яшин
УДК 1011 : 3163 К. С. КОЗЛОВА
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
КАТЕГОРИЯ «БЛАГО»:
ОТ ФИЛОСОФСКО-ЭТИЧЕСКОГО К ЭКОНОМИЧЕСКОМУ И ПОЛИТИКО-ПРАВОВОМУ СМЫСЛАМ
В статье рассматривается эволюция категории «благо». Приводится историческое развитие философской интерпретации данного термина, а также его включение в политико-правовую и экономическую сферу. Посредством использования «модели маятника» определяется способ нейтрализации противоречия между политико-правовым и экономическим аспектами категории.
Ключевые слова: благо, общество, полезность, категориальный ряд центрального элемента.
В настоящее время усиливается интегративный процесс, как внутри науки через нарастание междисциплинарных взаимодействий, так и между отраслями/ типами знания, например, наукой и философией. Кроме того, на первом плане все больше закрепляются социальные (гуманистические) ценности. С точки зрения экстерналистов, общественные преобразования влияют на развитие науки; можно говорить о том, что подобному влиянию подвержена и философия. Вместе с тем, говоря об обществе и его
жизни, мы используем философские понятия для формирования нормативного вектора его развития. Одним из таких терминов является понятие «блага». Действительно, несмотря на «философское происхождение», указанный термин широко применяется и в сфере повседневной жизни, и в отдельных научных дисциплинах. «Благо», его достижение или недостижение, в современном обществе выступает значимым ориентиром и при принятии решений, и при формировании или развитии научных теорий.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (109) 2012 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
