CC BY
113
ИЕРАРХИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В СИСТЕМЕ ЧАСТЕЙ РЕЧИ РУССКОГО ЯЗЫКА1
А.Л. Шарандин
A.L.Sharandin. Hierarchical relations within the Russian-language system of parts of speech. A part of speech is regarded not as a class of words but as an element of a divided statement (i.e. broken-down speech). The Russian-language system of parts of speech presented in the article allows revealing functional, semantic and grammatical characteristics of one of them being opposed to the rest. It also allows finding its position and significance in this system.
Посвящается 65-летию профессора В. Г. Руделева
В июле 1997 года профессору Владимиру Георгиевичу Руделеву исполнилось 65 лет. С 1971 года он работает в Тамбовском государственном университете. Для автора этих строк тот год также оказался знаменательным в связи с поступлением на филологическое отделение Тамбовского педагогического института (ныне ТГУ). В 1972 году В.Г. Руделев читал на нашем курсе фонологию русского языка -дисциплину, которая по существу не была представлена в вузовских учебниках. Именно с этого времени он вошел в мою жизнь как Учитель. И вот уже нашим отношениям - учителя и ученика - 25 лет.
Научные интересы профессора В.Г. Ру-делева очень разнообразны. Его книги и статьи отражают актуальные проблемы истории русского языка, его современного состояния, проблемы поэтики и общего языкознания. Но особое место в научных поисках В.Г. Руделева занимают вопросы русской грамматики, и прежде всего проблема частей речи русского языка - проблема, которая определяет сущность любого грамматического учения. И то, как она решалась им в разные периоды его научной деятельности, наиболее ярко свидетельствует о поисках и обретениях В.Г. Руделева как ученого. Этот путь приводит В.Г. Руделева к созданию динамической теории частей речи, суть которой сводится к необходимости установления таких отношений между ними, которые позволяют представить язык, по словам
В.Г.Руделева, как "некий пульсар", изменяющий объем в соответствии с информационной мощью частей речи в коммуника-
тивном процессе. Нестандартность этой концепции проявляется во всем: в методе, принципах выявления частей речи, в определении их границ в языковом пространстве, в описании отношений между частями речи на основе теоретикоинформационного подхода. Основные концептуальные аспекты названной теории представлены в статье В.Г. Руделева "Динамическая теория частей речи русского языка", опубликованной в "Вестнике Тамбовского университета" (Вып. 1. 1996).
В настоящей статье предлагается несколько иной подход к классификации частей речи русского языка. В ее основе иные исходные постулаты, что не позволяет рассматривать представленную в статье классификацию во взаимоисключающих отношениях, в частности, с классификацией В.Г. Руделева. Вполне возможно сосуществование лингвистических концепций. Но подобного рода сосуществование различных теорий не означает отказа от их оценю! на основе критериев непротиворечивости, объяснительной силы и экономности. Однако при этом важно исходить из тех же постулатов, которые предлагаются авторами той или иной концепции, поскольку привнесение других исходных положений свидетельствует о принципиально иной теории. Это, при желании, и могут сделать все, кто интересуется проблемами русской грамматики.
Рассмотрение частей речи в лингвистической литературе имеет длительную научную традицию [1 - 3]. Это естественно, поскольку понятие "часть речи" по-разному осмыслялось на различных этапах развития лингвистики, что связано с много-аспектностью и разноплановостью дан-
1 Работа выполнена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ), проект № 97-06-80362.
ного языкового явления, а также со стремлением исследователей более глубоко переосмыслить накопленные наукой знания, ибо "переосмысление фактов - один из путей поступательного движения науки" [4]. Дело в том, что исследования частей речи в разные периоды развития языкознания основывались на определенных принципах познания, которые изменялись с течением времени [5]. И тем не менее можно подвести некоторые основные итоги изучения частей речи, которые позволяют увидеть перспективы их описания в настоящее время, то, что могло бы дополнить и расширить наши представления в этой области языкознания.
Прежде всего отметим, что стремление исследователей "освободить" грамматику от понятия "части речи" не оправдалось. Более того, учение о частях речи стало основополагающим в определении морфологии. Морфология как учение о формах слова по существу представлено как "часть грамматического строя языка, которая объединяет грамматические классы слов (части речи), принадлежащие этим классам грамматические (морфологические) категории и формы слов" [6].
Важнейшим итогом учения частей речи явилось признание многоаспектности их изучения, что позволяет учитывать множественность и разноплановость признаков системного описания частей речи, вследствие чего мы имеем различные классификационные результаты [7].
Большинство лингвистов связывают классификацию частей речи с понятием слова: части речи рассматриваются как классы слов. Однако границы и объем этих классов слов не оказались однозначно определенными. Во многом это было обусловлено принципами классификации: формальным (грамматическим), семантическим и семантико-грамматическим (или грамматико-семантическим). Неоднозначно определялось и само понятие "слово", а также его противопоставление понятию "форма слова". Вследствие этого части речи понимались либо как грамматические, либо как лексические классы слов. А это, в свою очередь, обусловило различные подходы к определению семантики частей речи. То, что она имеет высшую степень обобщения, абстрагированности, не вызывало спора. Однако ее характер - грамматический или лексический - был предметом постоянных дискуссий, поскольку он определял языковое пространство той или иной части речи [8].
Таким образом, теория частей речи оказалась взаимосвязанной с другими теориями, представляя собой "сгусток" их проблем, наиболее актуальных на любом этапе развития лингвистики. Вследствие этого круг вопросов, решаемых в учении о частях речи, необычайно широк, и поэтому найти сейчас тот аспект, который дополнил и тем самым расширил бы наши представления о системе частей речи, -дело трудное, ибо создается впечатление, что обо всем уже сказано. Однако спорный характер сказанного позволяет исследователям вновь и вновь обращаться к тем или иным аспектам теории частей речи. На наш взгляд, одним из таких аспектов является изучение частей речи как иерархической системы, где значимость (место) той или иной части речи определяется ее семантическим и грамматическим "весом", что позволяет не рассматривать части речи в одной плоскости, а дает возможность увидеть их взаимоотношения и взаимодействие [9]. Ведь если мы квалифицируем части речи как систему, то тем самым предполагаем ее функциональный характер и то, что она имеет определенную структуру, которая обусловливает внутреннее единство данной системы. Во всякой системе присутствуют связи между ее элементами, которые позволяют говорить о внутрисистемных отношениях, об определенном внутреннем устройстве системы.
На наш взгляд, функциональное назначение системы частей речи в целом состоит в том, что части речи оказываются тем содержательным признаком ("семантическим шифром"), который отличает коммуникативную систему человека от коммуникативной системы животных, а именно: наличие частей речи обеспечивает функционирование высказываний, заполненных знаками (словами), а их отсутствие -это показатель нечленимых, элементарных коммуникативных сигналов. Поэтому для нас первична связь понятия "части речи" с особым типом речи, а не с понятием "слово".
Как известно, стремление исследователей соотнести понятие "часть речи" с понятием "член предложения" было достаточно широко представлено в отечественном языкознании. Так, по мнению АЛ. По-тебни, определение членов предложения "может быть удовлетворительным в том случае, если будет вместе с тем определением частей речи, функция которых - быть соответствующими членами предложения" [10].
Соотносительность понятий "часть речи" и "член предложения" закономерна, поскольку содержание предложения (речи) передается прежде всего содержанием слов, употребленных в позиции его члена. В энциклопедии "Русский язык" отмечается: "Речь есть последовательность слов, она линейна" [11]. Но, характеризуя предложение как состоящее из определенных членов его, не следует забывать, что предложение состоит не только из них (хотя они, конечно, важнейшие его части), но и из частей, которые обеспечивают цельность высказывания, предложения "технических частей". Поэтому понятие "часть речи" скорее соотносится с понятием "элемент предложения (высказывания)", "часть предложения (речи)", что шире понятия "член предложения".
Однако различение "частей речи" на части, которые являются членами предложения, и на части, которые не являются ими, оказывается не первичным, а вторичным. Оно, как отмечалось выше, есть следствие, признак более важного разграничения - того, что отличает коммуникативную систему человека от других коммуникативных систем, и прежде всего от коммуникативной системы животных. Коммуникативный сигнал человека - расчлененный, то есть может заполняться определенными элементами, и прежде всего словами - знаками. Предложение как коммуникативная единица расчлененного типа оказывается основным видом общения людей, средством накопления и передачи информации, обеспечивающей их жизнедеятельность. Однако это не исключает существования и предложений (речи) нерасчлененного типа, примером которых могут служить междометные высказывания. К предложенческим структурам нерасчлененного типа близки и так называемые модальные слова.
Итак, различительный признак "наличие частей речи" позволяет выделить класс предложений, содержащих их, и класс предложений, исключающий части речи в своем составе.
Какой из этих типов предложений является маркированным, несет больше информации? Несомненно, предложения первого класса маркированы по отношению к предложениям нерасчлененного типа. Доказательством этого является то, что расчлененные предложения могут употребляться в позиции нерасчлененных для выражения чувств и волеизъявлений. Сравните: "Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!" [12]. Что же касается нерасчленен-
ных предложений типа междометных, то они не могут употребляться в качестве расчлененных с целью передачи какой-либо информации, не связанной с чувствами или волеизъявлением. Другое дело, что эти два типа предложений могут употребляться вместе, в результате чего происходит осложнение расчлененного типа.
В свою очередь элементы расчлененных речевых структур не однозначны между собой по признаку функциональной самостоятельности - несамостоятельности (служсбности), что обусловлено характером их функционирования в предложении (речи), а именно: самостоятельные части речи являются членами предложения, по отношению к которым можно задать логический вопрос, отражающий содержательную сторону самостоятельного элемента речи.
Функция несамостоятельных частей предложения (речи) заключается в том, чтобы способствовать приведению самостоятельных частей предложения в определенный порядок, который обеспечил бы правильность речи, однозначность ее восприятия и полноценность информации, передаваемой самостоятельными членами предложения.
Правда, по отношению к несамостоятельным элементам речи исследователи также усматривают определенное содержание, но оно определяется либо как грамматическое, либо как совмещающее грамматическое и лексическое значения [13].
Маркированным оппозитом в противопоставлении частей речи по признаку "самостоятельности - несамостоятельности" следует признать самостоятельные части речи, которые могут употребляться в позиции несамостоятельных элементов при условии потери (стирания) их лексической сущности, определявшей их функционирование в качестве самостоятельных частей речи. Сравните, например, функционирование некоторых самостоятельных слов как предлогов ("в течение...", "с целью..." и других).
Следующий различительный признак является релевантным в группе несамостоятельных частей речи, где обращает на себя внимание различие между такими элементами, как различного рода связки, и прежде всего "быть", и такими элементами, как предлога, частицы. Первые функционируют как слова, о чем свидетельствует их морфологическая оформленность, тогда как вторые лишены признаков слова. Поэтому данный признак можно сформули-
ровать как "морфологически оформленные части речи" - "морфологически неоформленные части речи", или "словесные части речи" - "несловесные части речи".
В группе самостоятельных частей речи указанный признак не является дифференцирующим, поскольку все самостоятельные части речи функционируют как слова, как морфологически оформленные образования.
Маркированными в противопоставлении словесных и несловесных частей речи являются словесные части речи. Сравните переход некоторых самостоятельных частей речи в несамостоятельные словесные и в несамостоятельные несловесные части речи.
Данные рассуждения можно представить в виде следующей схемы-дерева:
речь
нерасчлененная речь юсти речи: междометие, модальные слова)
самостоятельные несамостоятельные
части речи части речи
словесные части речи несловесные части речи (связки) (предлог, частица, союз)
В классе самостоятельных частей речи обращает на себя внимание факт ограниченных сочетаемостных возможностей частей речи друг с другом. Так, в качестве определенной закономерности наблюдается отсутствие сочетаемости местоимений и числительных с атрибутивными знаками. Этот признак оказывается семантически наполненным: он обусловлен различным содержанием слов - номинативным и неноминативным. A.A. Уфимцева пишет: "Если слова не могут выступать в роли определяемого, то они - не номинативные единицы" [14].
К словам неноминативного типа относят прежде всего местоимения. По мнению М.А. Шелякина, "местоимения, в отличие от номинативных слов, не выражают качественной определенности однородных предметов, по которым они различаются и опознаются (сравните топор, стол, стена и так далее), а выделяют разнородные предметы по признаку соотнесенности с говорящим лицом. Такой способ обозначения предметов называется дейксисом, а сами языковые знаки -
расчлененная речь (ее элементы - части речи)
дейктическими. При этом он отмечает, что "местоимения не заимствуют у номинативных слов их значения, не употребляются в их значении" [15].
Таким образом, противопоставление слов по признаку "номинативность - не-номинативность (дейксис)" в системе частей речи позволяет рассматривать слова с дейктическим значением в качестве особого, самостоятельного уровня функционирования знаков. Это значит, что противопоставление "номинативность / неноми-нативность (дейксис)" оказывается в системе частей речи более важным, чем традиционное противопоставление местоимений другим номинативным классам слов, когда они рассматриваются на одном уровне, в одной плоскости.
Важно, на наш взгляд, отметить, что признание двух самостоятельных уровней -номинативного и неноминативного (дейктического) - не означает, что они изолированы друг от друга, что единицы этих уровней не взаимодействуют между собой. Как показывает нейтрализация по признаку "номинативность - неномина-тивность (дейксис)" [16], взаимодействие между оппозитами этого противопоставления происходит и смешение осуществляется в сторону дейксиса: номинативные знаки смешиваются с дейктическими, теряя в определенных употреблениях свою качественную определенность (сравните "показываться"). В этом плане представляется существенным замечание М.А. Шелякина о том, что "местоимения не заимствуют у номинативных слов их значения, не употребляются в их значениях. Во-первых, -пишет он, - местоимения могут указать на неизвестный предмет, который для говорящего не имеет словесного обозначения (сравните: Что это такое?). Во-вторых, при указании на известный предмет местоимения имеют в виду не его качественные признаю!, а только его наличие в поле зрения говорящего (сравните: Наконец-то он идет!)" [15, с. 109].
Таким образом, нейтрализация языковых знаков по признаку "номинативность -неноминативность" свидетельствует о при-вативном характере оппозиции по указанному признаку и о маркированности номинативных знаков, а следовательно, о том, что ранг номинативного уровня выше, чем ранг неноминативного (дейктического) уровня в коммуникативной системе языка.
Кроме того, отмечая специфику дейкти-ческих знаков, необходимо обратить внимание и на такую их особенность, как от-
сутствие собственных грамматических форм. Язык не наделил систему дейксиса специальными грамматическими формами, которые отличали бы ее от номинативной системы в грамматическом плане. Поэтому дейкгические знаки как бы являются "проекцией" номинативных знаков, которая отражает "перевод абстрактной системы языка в сферу актуализированной речи" [15, с. 109], а также выполняют текстообразующую или анафорическую (заместительную, "повторительную") функцию. Отсутствие специальных грамматических форм можно объяснить тем, что дейкгические знаки оказались достаточно четко очерченными в языке лексически и грамматическая специализация для них оказалась по существу избыточной. Но поскольку они функционируют как знаки, то вне грамматической формы, как плана выражения, быть не могут. Поэтому дейкгические знаки используют тот набор грамматических форм, которыми оформляются в языке номинативные знаки как сущности высшего порядка. Совпадая во многом по грамматическим свойствам, они различаются главным - информацией, заключенной в единицах этих систем, тем, что она по-разному преломляется в речевом акте.
Итак, если принять точку зрения о самостоятельности дейксиса в системе знаков, то тогда следует признать неправомерным включение дейктического компонента в лексическое значение номинативных знаков, а целесообразно рассматривать дейктическое значение как самостоятельный тип значений, реализуемый в особых языковых знаках - дейкгических.
Близки к местоимениям числительные. Так, H.A. Александров, характеризуя части речи в индоевропейских языках, объединяет в одну группу - "вспомогательных слов" -местоимения и числительные. По его мнению, "число никак не относится к характеристике предметов" [8, с. 112]. Думается, числительные (наиболее яркие языковые знаки, имеющие значение числа) не выражают качественной определенности однородных предметов, как и местоимения, а выделяют предметы по признаку соотнесенности с определенным количеством, которое они получают только в счетном ряду [17]. Объединяет их и такой признак, как некоторая "несамодостаточность" [18], которая проявляется у местоимений в том, что "их предметная соотнесенность всегда является ситуативной и индивидуальной" [17, с. 109], а у числительных в том, что они всегда сочетаются с существительны-
ми, образуя единый комплексный член предложения.
Итак, РП-4 - это "способность определяться атрибутивными словами". Он позволяет продолжить схему-дерево, выделив среди самостоятельных (знаменательных) слов номинативные слова и неноминативные слова
номинативные неноминативные
части речи части речи
Следующий различительный признак касается той роли, которую играют те или иные номинативные части речи в формировании мысли. Здесь можно выделить слова, которые являются обязательными компонентами мысли, образуя ядро высказывания (речи), и слова, которые факультативны, не обязательны как компоненты мысли.
К числу ядерных частей речи относятся существительные, глаголы и качественно-предикативные слова (качественные прилагательные). К неядерным - собственно прилагательные (относительные прилагательные) и наречия.
Следующий различительный признак касается разграничения ядерных элементов мысли. Они достаточно четко противопоставляются по синтаксической функции и морфологическому оформлению. К предикатам, имеющим признаковый характер, относятся глагол и качественно-предикативные слова, а к субъектам - существительное, семантическая характеристика которого в большей мере субстанциональна.
В морфологическом отношении признаковые (предикативные) слова имеют два типа грамматических категорий. Они, наряду с имманентными категориями, присущими им, обнаруживают категории отражательного (согласовательного) типа, несущие ту информацию, которая заложена в субстантивных знаках. Что же касается существительного, то оно имеет набор только собственных категорий. Поэтому в классификационном отношении статус предикативных слов выше, поскольку они несут большую информационную нагрузку, а именно: не только о собственных
свойствах, но и о тех знаках, с которыми они сочетаются, согласуются.
Таким образом, классификация номинативных частей речи по признакам "ядерные компоненты мысли - неядерные
компоненты мысли" и "предикат - не предикат мысли" имеет следующий вид:
ядерные части речи неядерные части речи
предикативные части речи непредикативные части речи (признаковые) (субъектные)
Предикативный характер обнаруживается и в группе дейктических знаков. Числительные в принципе могут быть охарактеризованы как количественно-предикативные слова (или "количественно-харак-теризующие слова").
В группе предикативных частей речи бросаются в глаза различия между предикативными словами, выражающими признак, если так можно выразиться, в чистом виде, и предикативными словами, выражающими признак несколько окрашенным - понятием качества. К числу первых относятся глагольные слова. К числу вторых следует отнести качественно-пре-дикативные слова. Часто их определяют понятием "слова категории состояния". Думается, данный термин не может быть принят, поскольку само название его полностью и однозначно ориентировано на лексическую семантику, что, во-первых, несколько противоречит названиям других частей речи, где нет подобной ориентации, а во-вторых, не все качсственно-пре-дикативные слова обозначают состояние. Они могут называть постоянные свойства, качества предметов (субъектов). Сравните: Все люди смертны. Мой брат слеп (слепой). На наш взгляд, слова категории состояния занимают в классе качественнопредикативных слов ту же позицию, которую обнаруживают глаголы типа "знобить, светать" в системе собственно глагольных слов.
В большей степени понятие "качествен-но-предикативные слова" могло бы быть соотнесено с понятием "качественные прилагательные". Однако термин "прилагательное" часто ассоциируется с употреблением его в сочетании "имя прилагательное". А в данном случае именной характер выделенного класса слов по существу отрицается. У них основная функция - предикативная, как и у глагольных слов. Другое дело, что признание предикативной функции в качестве первичной не отрицает наличия вторичных функций. Причем и здесь обнаруживается аналогия с глагольными словами, употребление которых
во вторичных функциях сопровождается утратой глагольных признаков и представлением в новых формах - причастной и деепричастной. Для качественно-предикативных слов также характерно употребление в позиции определения, что сопровождается утратой аналитизма и соответствующих грамматических признаков (полные формы качественных прилагательных), и в позиции обстоятельства, что влечет за собой не только утрату аналитизма, но и изменяемости (качественные наречия).
Значительный интерес в противопоставлении номинативных слов в плане "чистоты" их признакового характера представляет группа неядерных частей речи, которые определяют (дополняют) функционирование ядерных частей речи, являясь своего рода их "спутниками". В этом случае "спутники" субъектной части речи (существительного) оказываются признаками, непосредственно связанными с субъектом мысли. Это - некачественные (относительные) прилагательные. Другой же тип неядерных частей речи - наречие -связан с субъектом мысли опосредованно -через класс предикативных слов, то есть признаковый характер наречий в этом смысле "вторичен", обозначая "признак признака".
Что же касается иерархических отношений между прилагательным и наречием, то в принципе они дополнительно распределены: прилагательные являются признаками субъекта мысли (существительного), а наречия - признаками предиката мысли (глагола и качественно-предикативных слов). Однако собственно прилагательные (некачественные прилагательные) могут выступать в функции определителей предиката, пройдя, правда, через взаимодействие с качественно-предикативными словами. Сравните: металлический (лом) -металлический (голос) - голос звучал металлически. Поэтому собственно признаковый характер более ярко представлен в прилагательных. Они ближе по рангу к ядерным признаковым словам, чем наречия. Итак,
прилагательное наречие
Таким образом, части речи, будучи обязательным признаком расчлененных предложений (высказываний) - основного вида коммуникативных сигналов в человеческом общении, могут быть представлены
ю
О-ч
Система частей речи русского языка 1-
ГЛАГОЛ
(собствсюю-
признаковыс
слова)
КАЧЕСТВЕННОПРЕДИКАТИВНЫЕ СЛОВА (качественно-признаковые слова)
СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ
(субъектные слова)
ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ (атрибутивносубъектные слова)
НАРЕЧИЕ
(атрибутивно-
признаковые
слова)
ЧИСЛИТЕЛЬНОЕ (количестве нно-характеризующие слова)
МЕСТОИМЕНИЕ (указательные слова)
СВЯЗКА
(служебные
слова)
ПРЕДЛОГ СОЮЗ ЧАСТИНА (несловесные элементы речи или: частицы речи)
МЕЖДОМЕТИЕ "МОДАЛЬНЫЕ СЛОВА" (слова-предло-жения или: нечленимые высказывания)
РП-1 "расчлененная речь - нерасчлененная (нечленимая) речь"
"части речи - не-части речи (слова-предложения, нечленимые высказывания)
РП-2 "самостоятельные части речи - несамостоятельные части речи (служебные части речи) ";
РП-3 "словесные части речи - несловесные части речи"
"морфологически оформленные - морфологически неоформленные";
РП-4 "номинативные части речи - неноминативные (дейктические) части речи"
"способные определяться атрибутом - не способные определяться атрибутом";
РП-5 "ядерные части речи - неядерные части речи"
"являющиеся обязательными элементами мысли - не являющиеся обязательными элементами мысли (высказывания) ";
РП-6 "признаковые части речи - непризнаковые (субстанциональные) части речи";
РП-7 "собственно признак - качественный признак" - (для ядерных частей речи)
"первичный признак - вторичный признак (признак признака) " - (для неядерных частей речи).
Гуманитарные науки
в виде определенной системы, в которой они противопоставляются по каким-либо признакам. Данные признаки формулируются на синтаксической основе, исходя из понимания высказывания как единицы речи. На определенном этапе классификации к формальным различительным признакам подключаются семантические корреляты. Это происходит тогда, когда единицами классификации становятся самостоятельные (знаменательные) слова. Поэтому определение частей речи как классов слов не совсем корректно. Части речи и классы слов - понятия не тождественные, хотя в определенной степени соотносимые. Части речи имеют отношение к речевой деятельности человека, являясь элементами предложения (высказывания) как коммуникативной единицы, то есть это элементы речи.
Классы слов имеют своим объектом именно слова как лексические образования. Поэтому частями речи могут быть предлоги, частицы, поскольку они являются элементами речи, пусть не главными, но, тем не менее, позволяющими содержание речи привести в определенный порядок, обеспечить правильность речи и однозначность в ее восприятии. Классы же слов не включают в себя предлогов, союзов и частиц, поскольку они не являются собственно лексическими единицами (лексемами). Следовательно, классификация частей речи и классификация классов слов совпадают тогда, когда классификация частей речи включает различение знаменательных частей речи. Здесь уже классификации накладываются друг на друга, и происходит взаимодействие речевого (синтаксического) критерия с лексическим критерием, которые, в свою очередь, обусловливают подключение морфологического критерия, так как синтаксическая позиция требует определенного морфологического оформления единиц, употребляющихся в ней. Лексическое содержание также предполагает определенную морфологическую форму в качестве способа фиксации этого содержания, что позволяет в конце концов зафиксировать те или иные языковые образования в лингвистическом пространстве и в нашей языковой памяти.
В общем виде рассмотренные иерархические отношения могут быть систематизированы и представлены в виде схемы 1.
Что дает установление подобного рода иерархических отношений? Во-первых, исходя из этой системы, можно определить место той или иной части речи по отношению к другим частям речи, соответ-
ственно выразив эти различия в содержательном и формальном плане. Ведь познать часть речи, ее сущность и функции возможно только в оппозиции, в сравнении с другими частями речи. Так, глагол -это самостоятельная словесная номинативная часть речи, которая, будучи ядер-ным компонентом мысли, выполняет функцию предиката и обозначает признак субъекта мысли в двусоставных высказываниях или признак как таковой в односоставных высказываниях.
Во-вторых, появляется возможность уточнить некоторые традиционные определения частей речи. В частности, предполагаемое семантическое определение глагола, как обозначающего признак, оказывается всеобъемлющим, наиболее абстрагированным. В результате семантика типа "действие", "состояние" и "отношение" должна рассматриваться как уже более конкретная лексическая семантика, которая во многом и обусловливает особенности функционирования грамматических категорий. Эта семантика лексикограмматических разрядов, принципом выделения которых является понятие дефектности парадигмы (в гносеологическом смысле). Это та семантика, которая описывается через грамматическое значение морфологических категорий.
В-третьих, важно не только установить иерархические отношения в системе частей речи, но и увидеть, описать взаимодействие частей речи в коммуникативном процессе. Это позволит вскрыть динамические процессы в системе частей речи и объяснить функционирование таких образований, как причастия, деепричастия [9]. И тогда проблема соотношения грамматики и лексической семантики (формы и содержания) - центральная проблема современной науки о языке - получит более глубокое осмысление и явится одним из основополагающих принципов системного описания русского языка.
1. Поспелов Н.С. Учение о частях речи в русской грамматической традиции. М., 1954.
2. Супрун Л.Е. Части речи в русском языке. М., 1971.
3. Супик О.П. Общая теория частей речи, М., 1966.
4. Гальперин И.Р. Информативность единиц языка. М., 1974. С. 5.
5. Колесов В.В. К принципам периодизации истории русского языкознания // Учен. зап. Тарт. ун-та. № 649. 1983. С. 122-135.
6. Русская грамматика: В 2 т. М., 1980. Т. 1.
С. 453.
7. Руделев В. Г. Существительное в русском языке. Тамбов, 1979.
8. Вопросы теории частей речи. JL, 1968.
9. Руделев В.Г. Динамическая теория частей речи русского языка // Вест. Тамбов, ун-та. Сер. Гуманитарные науки. Тамбов, 1996. Вып. 1. С. 83-89.
10. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике. М., 1958. Т. 1-2. С. 67.
11. Русский язык: Энциклопедия. М., 1979.
С. 255.
12. Руделев В.Г. Русский язык. Учение о предложении. Тамбов, 1992. С. 12.
13. Черкасова Е.Т. Переход полнозначных слов в предлоги. М., 1967.
14. Уфимцева A.A. Семантика слова // Аспекты
семантических исследований. М., 1980.
С. 54.
15. Шелякин М.А. Местоимение // Современный русский язык. М., 1989. С. 109.
16. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 128.
17. Шелякин М.А. Морфология современного русского языка. Тарту, 1989. С. 107.
18. Селиверстова О.Н. Местоимения в языке и речи. М., 1988. С. 3.
К ВОПРОСУ О ЗНАЧЕНИИ ГЛАГОЛЬНЫХ ФОРМ ВРЕМЕНИ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Р.П. Козлова
R.P. Kozlova. On the meaning of the tense forms of the verb in the Russian language. The article analyses the meanings within the tense fonns of the verb. It also establishes correlation between them as they indicate the actuality / non-actuality of the moment of speech, and examines the influence of the temporal lexical extenders on the tense meaning of the Russian verb.
Категория времени, как известно, имеет физический, философский и лингвистический аспекты.
Физический аспект времени - это соотношение времени и материи, реально существующих независимо от сознания человека [1].
Философский аспект времени - это всеобщая форма бытия материи, выражающая длительность бытия и последовательность смены состояний всех материальных систем и процессов в мире [2].
Лингвистическое время представляет собой совокупность способов выражения средствами языка сущности физического и философского аспектов. Основой лингвистического времени в русском языке является грамматическое время, которое во взаимодействии с лексическим, синтаксическим и контекстуальным временем составляет функционально-семантическое поле темпоральности [3-4].
Грамматическое время в русском языке передастся системой грамматических форм настоящего / будущего и прошедшего времени, используемых для выражения отношения действия к моменту речи или ко времени другого действия: "Вчера, проходя мимо беседки, он слышал, как молодая жена его, майорша Каролина Карловна, более чем милостиво беседовала со своим
приезжим кузеном, называя своего супруга -майора Щслколобова, бараном, и с женским легкомыслием доказывала, что она своего мужа не любила, не любит и любить не будет..." (Чехов. За двумя зайцами погонишься). Однако наблюдения над функционированием глагольных временных форм позволяют заключить, что обозначение момента речи, а также отношения между названными формами не столь однозначны, как это описывается в учебной литературе.
По мнению В.В. Виноградова, "для системы времен русского глагола характерно морфологически подчеркнутое противопоставление двух грамматических сфер -форм прошедшего времени и форм настоящего - будущего времени" [5]. Иначе говоря, грамматическая категория времени русского глагола - это, прежде всего, оппозиция формы настоящего / будущего времени и формы прошедшего времени. (Формы настоящего / будущего времени, как известно, по способу выражения не различаются).
Следует подчеркнуть, что для адекватного представления отношений между грамматическими временными формами в русском языке необходимо учитывать еще одну оппозицию, на которую обратил внимание Н.С. Поспелов, предложивший
