CC BY
17российскую экономику еще могут ожидать новые волны кризиса, и это может сказаться на военном бюджете, вплоть до его секвестра. Однако и в этом случае финансирование кадровой составляющей и «социалки», их реформирования, должно быть приоритетным. И даже не только во имя «социальной справедливости» и поддержания стабильности в армии и обществе, особенно в ходе «жесткой» военной реформы. Это представляет особую важность именно в свете модернизации в ВС и надежного решения вопросов их наполнения кадрами, уверенными в своем будущем.
Таким образом, следует сделать однозначный вывод: сегодня проблема кадров (во всех ее проявлениях) - одна из главных, если не главная, для успешного реформирования ОК РФ или его провала. Запланированные на следующее десятилетие 20 трлн. руб. на переоснащение ВС РФ современными ВВТ могут оказаться мертвым капиталом, если для их надлежащего применения не будет своевременно решена задача подготовки квалифицированных, мотивированных кадров. В «годичной» армии эту проблему, как и проблему переподготовки «на гражданке», в ДОСААФ и других структурах (военно-техническое развитие не стоит на месте), все равно не решить. А значит, нынешний принцип комплектования ВС РФ - паллиатив, переходное состояние к чему-то иному. Возможно, с фактическим восстановлением корпуса прапорщиков (особенно в качестве технических специалистов), ростом доли «офицерской» квоты для выполнения расширяющихся именно «офицерских» функций в «инновационных» ВС, с их повышенными требованиями.
В условиях подлинной модернизации и повышения технической оснащенности ВС, резкого роста потребностей в высоко подготовленном персонале, во всех звеньях военной сферы, от исследовательских центров и производственных цехов до передовой, сама жизнь указывает на необходимость приоритетного и существенного повышения финансирования кадровой составляющей ОК РФ. Для успешного решения кадровой проблемы, по количеству и качеству, в обновленной армии (в том числе для увеличения и выравнивания выплат рядовым военнослужащим как по найму, так и по призыву) только «на зарплату» потребуется сумма, эквивалентная 30 млрд. долл. в год. Такова «честная цена» реальной модернизации ОК, и на этом придется не экономить. «Профессиональная» оплата и «профессиональное» отношение к службе должны объективно способствовать в итоге стиранию острых граней между призывной и контрактной армией. А это, в свою очередь, будет иметь еще одно важное следствие. Ощутимый в этом случае рост стоимости персонала сделает для ВС РФ крайне невыгодным иметь хоть сколько-то раздутые (на сегодня дешевые) штаты, подтолкнет к радикальному повышению техновооруженности и «производительности труда» в армии. То есть объективно сделает безальтернативным модернизационное реформирование на деле, а не в отчетах.
Капицын В.М.1
ИДЕЙНО-СИМВОЛЬНАЯ ПОЛИТИКА И НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ
В статье ставится задача показать, как определённые идеи и знаки получают символические смыслы, включаются в политическую и правовую системы, становятся элементами идейно-символьной политики, артикулирующей осознание национальных интересов.
Проблема связи идейно-символьной политики и национальных интересов возникает в Позднее Средневековье и начинает разрешаться в Новое время. Тогда вместе с проблемой государственного суверенитета были поставлены вопросы реформирования монархических символов в соответствии с требованиями народного (национального) суверенитета и определения места того или иного народа в международных отношениях. В Голландии, США, Франции реа-лизовывалась идея нации-государства, что требовало осознания национальных интересов суверенных государств и выражения их в идейно-символьной политике. Это затрагивало отношения науки, мифа, теологии. По мнению Ю. Ха-бермаса, Ренессанс и Реформация подрывали практически-регулятивную роль теологии, а Просвещение устанавливало господство научного знания со связанными с ним оптимистическими техногенными надеждами. Но наука не смогла вытеснить из познания политики и права миф и теологию. Последние оказались востребованы в идеологическом обосновании национальных интересов, конструировании национально-государственной идентичности и идейно-символьной политики.
Проблема национальных интересов была поднята на международный концептуальный уровень во время переговоров по заключению Вестфальского мира. Мир столкнулся с многообразием территориально-политических образований, у которых вызревали претензии на государственную субъектность. Уже Реформация в Европе показала, что народы и территориальные элиты обращаются к поиску национально-государственной идентичности, включающей обоснование комплекса территориальных, этно-антропологических, конфессионально-культурных, экономических притязаний. Революция в Нидерландах, британских колониях Северной Америки, Великая Французская революция, войны Наполеона усилили движение к формированию национальных государств. Утверждалась идеология и политика обоснования своеобразия и исторической преемственности народов путём отстаивания и легитимации современных государственных границ (национальной территории), статистики и демографии (естественной антропологии, численности населения), самобытной истории, культуры, веры. Это порождало системы национальных ценностей, обращён-ные к мифам, элементы которых поддерживались и закреплялись с помощью идейно-символьной политики. Важным оказалось также оформление экономической самостоятельности, выраженной в эффективности труда и экономиче-
1 Капицын Владимир Михайлович - доктор политических наук, профессор ИППК МГУ имени М.В. Ломоносова. Специализируется в области социальной и политической идентификации, истории политических и правовых учений, теории конституционализма и прав человека ([email protected]).
ских институтов, оптимальных для того времени механизмах инклюзий и эксклюзий, в чём урок преподали сначала голландцы, затем англичане, далее американцы и немцы.
Борьба и доминирование очередных моделей обеспечения национальных интересов осуществлялись не только путём внутреннего совершенствования экономики и перераспределительных отношений, но в значительной степени путём выгодного встраивания в мировую экономику и международные отношения. Мировая торговля, колониализм и неоколониализм, позднее - экономическое соревнование мировой капиталистической и социалистической систем, затем технологическое и управленческое лидерство США, Японии, позднее Кореи и КНР особенно в инновационных отраслях стали путями обеспечения национальных интересов.
Данный процесс сопровождался обращением к ценностным основаниям в формировании национальных интересов. Это было нелегко обеспечить. С одной стороны, государства продвигались, как отмечал М.В. Ильин, в направлении национализации (регионализации) сакральной вертикали1 - религиозных ценностей (англиканская церковь в Англии, лютеранство в Германии и Скандинавии, кальвинизм в Швейцарии и части Франции, самостоятельный национальный кардинал в католической Франции, господство католичества в Южной и Восточной Европе, православия - в России и на Балканах). Происходила политическая рационализация и национальная сакрализация ценностей. Н. Макиавелли склонен был прощать порочные методы в политике правителя, если тот объединит разрозненные части Италии в единое государство, т.е. действует в национальных интересах. С другой стороны, христианские ценности, правовую систему, основанную в значительной степени на римском праве, трудно было чётко соотнести с территорией. К тому же, легитимация национальных государств с помощью международного права не могла иметь ценностное обоснование.
В связи с этим участники переговоров по заключению Вестфальского мира решали трудную задачу. Как писал французский исследователь Ж.-М. Гуенно, «создатели Вестфальского мира хорошо понимали, что формируемый ими миропорядок не может строиться на ценностных ориентирах, в частности, на религии. Ценности не подлежат обсуждению и по ним трудно делать уступки. Поэтому в основу государственно-центристской модели мира были положены национальные интересы, по которым возможен поиск компромиссных решений»2.
Такой реляционистский подход, определяемый правоотношениями между формирующимися суверенными субъектностями, сочетался с субстанционалистским и идейно-символьным (идентификационным, конструктивистским) подходами. В международной политике процессуальность переговоров (с их ритуалами) тогда сочеталась с господством прагматизма и трудно смиряемого эгоизма. Тем не менее, в поисках идейных и символических формул национальных и имперских государств нельзя было обойтись без ценностей, обращённых на идейное обоснование империй и национального суверенитета; невозможно было творить государства как «воображаемые сообщества». Если исследовать национальные интересы, то реляционный подход (в несколько смягчённых вариантах, в сочетании с идентификационным, конструктивистским, социально-антропологическим) продолжал и в конце ХХ в. оказывать сильное влияние. Но значение ценностей в обосновании национальных интересов не снижалось. М.С. Джунусов отмечал в условиях роста национального самосознания народов СССР, что национальные интересы опираются на социально значимые явления в жизни нации в конкретных исторических условиях и определяются (в обобщенном виде) в качестве «отношения той или иной национальности как целостного социального субъекта к каждому элементу и всей совокупности условий своего существования»3.
В современной России обществоведы рассматривают национальные интересы чаще всего, исходя из наличия вызовов и угроз со стороны окружающего мира, темпов развития, международной конкуренции, глобальных проблем (истощение ресурсов и стремление к переделу мира, экология, неконтролируемая миграция и т.д.). При этом для России наряду с угрозами распада страны или отторжения от нее территорий, депопуляции (вымирания населения), потери полноценной международной и внутренней суверенности, отмечается и такая угроза как «моральный кризис»4. Т.Я. Хабриева определяет национальные интересы как жизненные интересы народа России, отражающие стремление граждан к обеспечению стабильного и устойчивого развития общества и минимизации (ликвидации) этих угроз5. Моральный кризис в условиях глобализации и стимулируемых ею модернизаций - серьёзная угроза ценностям, на основании которых обосновываются национальные интересы.
Как выделяются такие ценности? Ответ на этот вопрос помог бы не только определить некие топосы и номосы происхождения символов, но и судить о содержании и структуре символов, ориентированных на национальные интересы. Ценности наций подчиняются некой универсальной классификации, привязанной к основным жизненным сферам людей: территориально-пространственной (территории), естественно-антропологической (жизни населения и соответствующим предметам и артефактам), духовно-культурной (мифы, религия, история), агентно-профессиональной (изделия традиционного ремесла, достижения хозяйства). В совокупности такие ценности формируют социально-
1 См.: ПОЛИС. - М., 1997. - № 4. - С. 85.
2 Цит. по: Лебедева М.М. Новые акторы и изменение политической системы мира в эпоху глобализации /Второй всероссийский социологический конгресс // Социология. 2004. - № 1.
Джунусов М.С. Национализм в различных измерениях. -Алма-Ата, 1990. - С. 106.
4 См., например: Зорькин В.Д. Об угрозах конституционному строю в XXI веке и необходимости проведения правовой реформы в России // Журнал российского права. - М., 2004. - № 6.
5 Хабриева Т.Я. Национальные интересы и законодательные приоритеты России // Правовое обеспечение национальных интересов: Материалы международной научно-практической конференции. Москва, 25-26 октября 2005 г. / Под общ. ред. Т.Я. Хаб-риевой. - М., 2005. - С. 8.
психологическое образование, именуемое патриотизмом. Это - комплекс образов, чувств, моральных установок, усиливающих позитивное восприятие национальных интересов в контексте повседневной жизни.
Б. Андерсен, выделяя институты, которые, концентрируют знаки, упорядочивающие ценности жизненных сфер, называет карту, перепись, музей. Географическая карта серьёзно влияет на сознание соотечественников, осознание общих интересов в территориальном (пространственном) аспекте. Государства (в ряду многих стран Китай и Япония особенно) ревностно воспринимают картографические неточности (или провокации), употребляют даже термин «картографическая агрессия». Географическая карта формирует не только образ всей территории государства, но и закрепляет в сознании своеобразие природы (климат, ландшафт) разных мест, «малой родины». Серии марок, например, изображают животных, памятники природы (горы, реки, равнины) регионов той или иной страны.
В естественно-антропологическом аспекте в качестве такого института выступает перепись населения. Она определяет некоторые количественные демографические и этнические пропорции, а также знаки, характеризующие эт-но-антропологические черты (национальная одежда, элементы быта, кухни, особенности языка или диалекта). Эта группа знаков, несмотря на локализацию, в своей совокупности также включается в общий образ национального (или имперского) государства.
В духовно-культурном аспекте речь идёт об активном оживлении истории, мифа в литературе, искусстве, политике. Б. Андерсон отмечает роль института музеев в формировании «воображаемого общества», используемых для обоснования политических целей и мероприятий, легитимации или артикуляции национальных интересов государства, противопоставления их интересам другого государства. Музеи, особенно историко-гражданского профиля поддерживают мифы данного народа и образы государства1, наиболее последовательно хранят духовно-культурные символы. Пример мифов как факторов национально-государственной идентичности общеизвестен. Мифология государственности использовала для этого эпосы, эпических героев, перенося их в современную литературу, музыкальное, изобразительное искусство. Искусство располагало издавна наиболее богатыми визуальными возможностями размещения символов и знаков на разнообразных носителях (скульптура, архитектура, гравюра, штамповка на монетах, купюрах, медалях, орденах, марках, открытках, футболках, бланках, сувенирах, стенах зданий, транспортных средствах и т.д.). СМИ расширили возможности копирования символов.
В агентно-профессиональном плане символизируются достижения народного хозяйства в широком смысле: достижения в ремесле, промышленности, технике, управлении, спорте, медицине и т.д. Так, для советской государственности освоение космоса порождало символы, поддерживавшие гордость за страну (изображения Ю. Гагарина, кораблей «Восток» и «Восход», павильон «Космос» на ВДНХ и т.д.). В спорте символами своих эпох становились такие личности как Л. Яшин, В. Брумель, И. Роднина, В. Харламов; в эстраде СССР и России к таким личностям относятся Л. Зыкина, Л. Русланова, И. Кобзон, А. Пугачева.
Как возникают национальные символы? Путём знакового усиления отдельных образов, их динамичной стерео-типизации и идентификации в общественном или групповом сознании, приписывания данному образу типичных позитивных национальных свойств. По своему составу символ - сложная система знаковых элементов, куда входят: а) сам знак (визуальный, аудиальный, печатный, мистифицированный, шифрованный); б) идея или миф о смыслах как духовная основа превращения знака в символ; в) носитель знака (обычно, материальный). Соединение этих элементов в символе предполагает конструирование социальной легитимности знака (отложения его в памяти и (или) современном массовом восприятии), а по необходимости и правовой легальности с помощью соответствующих юридических норм. Национальный символ - своеобразный социальный конструкт, способствующий ориентации человека в идеологии, мотивации общественных действий, включению в национально-государственный дискурс (закрепившийся в языке способ упорядочения действительности и видения мира).
Чтобы институты и состояния идентичности получали символьно-государственные смыслы, они должны испытать влияние некоей национальной идеи-универсалии, встраивающей знак в определённую иерархию смыслов, общую для данной нации (народа, союза народов), выражающую смысл и траекторию позитивного развития народа, где нижние уровни символьной пирамиды конкретизируют более высокие. Если идея-универсалия артикулируется элитой (харизматиками, партиями), поддержана идеологически, концептуально и институционально, имеет «корни» в истории, отражает непрерывность последней, если её смысл адекватно доведен до населения, то она становится национальной идеей, обладающей духовно-политической (социально-психологической) силой, укрепляющей национально-государственную идентификацию граждан, выражает ценностный код нации.
Идейно-символьная политика помогает выстраивать множество символических форм в национальную систему, начиная от образов жизненных сфер (повседневности) и кончая консолидирующими официальными государственными символами. Вершину идейно-символьной «пирамиды» занимает Конституция государства. Другими словами, система в виде пирамиды соединяет символы, начиная от знаков отдельных территорий, изображений природы, животных, народностей, памятников истории и культуры, достижений отечественного народного хозяйства, статусных знаков и праздников профессий - до Конституции государства и других государственных символов (герба, гимна, флага, столицы). Образы и знаки размещаются на множестве носителей, оформленных корректно, с учётом исторической науки геральдики, соответствующих законов восприятия и визуализации. Всё это учитывается в идейно-символьной политике. Так система, помогая поддерживать правила поведения для производства первичных, самоочевидных благ
1 Среди прочего на постсоветском пространстве возникли музеи советской оккупации в Грузии, на Украине, в странах Балтии, которые поддерживают идеи независимости и самодостаточности новых государств, укрепление национального самосознания и исторической идентичности, несмотря на фальсификацию ряда фактов.
повседневной жизни, ради которых люди консолидируются1, воспроизводит восприятие их как ценностей, значимых в социальных отношениях, в политике и управлении, возвышает до символьно-государственных форм, вплоть до политико-правовой Конституции государства.
К. С. Гаджиев, исследуя политические символы, отмечает, что со времени возникновения национальных государств политически лидеры разрабатывали и использовали различные национальные символы - флаги, гимны, конституции, праздники, денежные знаки, политические ритуалы, столицу государства с целью привлечь внимание граждан, объединить их вокруг какой-то масштабной идеи и соответственно подвигнуть их на те или иные действия2.
Это означает, что общепризнанная идея-универсалия удерживается в национальном сознании, связывает и выстраивает иерархически другие знаки, как наполненные национально ориентированными смыслами. Особенность национальной идеи и в том, что она имеет идентификационный ресурс для дистанцирования во взаимодействии с космополитическими идеями и символами. Благодаря этому формируется символьная система, объединяющая идеи-универсалии (национальные ценностные коды) в национальную идеологию, выступающая в качестве общей «платформы» для большинства символьных ориентиров. Национальная идея способствует связыванию статусных символов отдельных территорий, местностей, социальных групп, граждан в определённой иерархии, поддерживающей консолидацию общества в отношении общенациональных интересов.
К идеям-универсалиям, объединяющим национальным символам государства относились, например Император в Японии3, королева Великобритании. Часто к объединяющим государственным символам относятся Конституция (Основной закон), Президент, Парламент, Верховный или Конституционный Суд. В некоторых случаях таким символом являются священные книги. В национальном сознании подобные символы связаны также с символами более приземлённого уровня, которые выражают особенности, даже уникальность смысловых наполнений жизненных сфер (повседневной жизни) в данном обществе4. Император Японии обязан продолжать национальную традицию, высаживая перед дворцом рис и собственноручно ухаживая за маленьким рисовым полем. Рис, а точнее система ритуалов вокруг выращивания риса, является также национальным символом, олицетворяющим трудолюбие и терпение японцев. Если общество развивается нормально, то символы разных уровней связаны в символьной системе государства, и, образуя некоторую иерархию, восходят в национальной идее как идее-универсалии и символу-ориентиру.
Символьная система государства обеспечивает связь государственных символов с символьными статусами территорий, групп, граждан, усиливает идентификацию с визуализированными национальными, региональными, местными символами. Обычно артикуляция национальной идеи выражена в Конституции государства, особенно в её Преамбуле, а также нормах, формализующих смыслы фундаментальных ценностей и основополагающих смыслов. Конституция - фундаментальный нормативный правовой акт, в котором восприятие символов повседневных благ как базовых социальных ценностей переводятся на формальный язык права. Правда, не всегда в конституции достаточно выражена формула национальной идеи. Выраженность (невыраженность) национальной идеи в Конституции зависит от ряда обстоятельств. Во-первых, условия подготовки и принятия Конституции не всегда отличаются наличием консолидации общества, что отражается на состоянии конституции. Во-вторых, содержание преамбулы и основной части Конституции может существенно расходиться. В-третьих, юридическая Конституция (официальный текст), не соответствует полностью политической конституции - «живой» конституции, воплощающей соотношение основных политических сил. Это расхождение бывает всегда, но государственная политика стремится его по возможности свести к минимуму.
При построении современной идейно-символьной политики в России актуальным стало (в СССР с середины 1980-х гг.) регулирование взаимодействия и противостояния идей мирового универсализма (космополитизма) и национальных идей-универсалий, поддерживаемых российским национально-культурным патриотизмом. Ранее западным идеям-универсалиям отводилась роль мировых универсалий, которым противостояли советские символические образцы. Перестройка и реформация 1990-х гг. ускорили деформацию, а затем и разрушение последних, что привело в хаотичное движение статусные символы различных территорий, социальных групп и граждан России. Граждане бывшего СССР индивидуально и группами выстраивали свои статусные символы при отсутствии разделяемых большинством граждан российских идей-универсалий и символов-ориентиров. Шла также подстройка под вестернизирован-ные мировые идеи-универсалии, в качестве которых (общечеловеческих символов-ориентиров) выступили демократия, права человека, толерантность, правовое государство, свобода передвижения, глобальное гражданское общество и т.д., что получило отражение в Конституции РФ. Статуя Свободы, звездно-полосатый государственный флаг США были очень популярны в России в то время, когда не было законодательно утвержденных государственных символов России.
Социологи и политологи отмечают, что «претензия прав человека на универсализм и абсолютность предполагает, что они беспредпосылочны, не нуждаются в дальнейшем обосновании и образуют самую систему ценностей за-
1 См.: Финнис Дж. Естественное право и естественные права / Пер. с англ. - М: Мысль, 2006.
2 Гаджиев К.С. Политическая культура // Введение в политологию. - М., 1993. - С. 227-229.
3
Ст. 1 Конституции Японии сохраняет этот символ: «Император является символом государства и единства народа» (Конституции Японии // Современные зарубежные конституции. - М.: Московский юридический институт, 1992. - С. 270).
4 Так в символьной системе Китая животное панда является символом, органично включенным в систему национальной идеологии и психологии. В 2010 г. в японском зоопарке умерла панда Коу-коу, которой пытались провести искусственное оплодотворение; это совпало с разгоревшимся конфликтом вокруг ареста китайского судна, ведущего промысел вокруг спорных островов Сэнкаку. Смерть панды была «вплетена» как повод в настроения общего массового негодования граждан КНР (См.: Однако. Еженедельный журнал. - М., 2010. - № 36(52). - С. 24-25).
падного человека и западной политики - неразменность, несменяемость, оставаемость на верху иерархии ценностей независимо от смены ситуаций»1. Тем не менее, Конституция России, её законодательство, идейно-символьная политика в целом призваны концентрировать как общечеловеческие, так и российские символы-ориентиры, основанные на исторической памяти, принимаемые большинством граждан2. Выработка новой системы символических образцов тесно связана с идентификационным процессом. По мере утверждения статусных символов разных российских страт появилась потребность в стабильности, а вместе с этим в российских символах-ориентирах.
Но обнаружился вакуум в их формировании. В конце 1990-х гг. не были ещё утверждены даже основные государственные символы (флаг, герб, гимн). В то же время появились символы, разрушающие идентификационную целостность России (помимо упоминаемых вестернизированных идей-универсалий также элементы гербов, нормы конституций отдельных субъектов РФ). А. Торкунов замечает, что при ускоренном внедрении возникали противоречия, способные «против воли его участников прибрести форму антагонизма между демократией и религией, демократией и местной традицией, демократией и естественным стремлением огромной части незападных ареалов мира жить согласно привычному укладу, продуманно и плавно изменяя его, но, не позволяя ему полностью разрушиться».
Невнимание к таким доводам чревато дисбалансом и неравновесностью в культурной глобализации. Для ряда государств проблемой становится поддержание баланса изменчивости и преемственности в идейно-символьной политике. А.Н. Уайтхед в свое время писал: «Те сообщества, которые не могут сочетать почтение к своим символам со свободой их изменений, должны, в конце концов, распасться или под действием анархии, или от медленного истощения жизни, задушенной бесплодными призраками»3. Распад советского государства вместе с падением национальных идей-универсалий и символов-ориентиров проходил на глазах советских граждан, он описан в многочисленной лите-ратуре4. В России задача выстраивания идейно-символьного обеспечения государства осложнялась идеологическими «разрывами» общественного сознания 1917 и 1991 гг. Это обусловило сильное влияние на россиян идей космополитизма, оттеснявшего цивилизационную и национально-государственную идентичность. Космополитическая идентификация при внедрении западного понимания идей-универсалий в сочетании с индивидуальными, гражданскими, этническими идентичностями способствовала формированию символических образцов, подрывающих цивилизацион-ную идентичность России.
Политическая воля лидера, прямо не связанного с неудачными реформами 1990-х гг., помогла избежать угрожающего дисбаланса космополитических универсалий и национальных идей и символов, внушая обществу веру в восстановление социального порядка. В обращении к Федеральному Собранию (2000 г.) В.В. Путин вернул в официальный политический лексикон понятие «социальная справедливость». Затем, особенно с 2004 г. (второй срок президентства), начинает выстраиваться ряд ценностей консолидирующего характера, которые отмечены Президентом России в качестве такого же важного фактора развития государства, как политическая и экономическая стабильность5. Дискурс о фундаментальных ценностях приобрёл устойчивость, концептуальность. Относительной удачной стала идея комбинаторики символических знаков в построении государственных символов в начале 2000-х гг., когда в идейно-символьном комплекте соединились имперские, советские и постсоветские символы.
Определённую роль в этом направлении может сыграть политическая геральдика. Специалисты справедливо отмечают, что государственные символы страны, официальные символы субъектов РФ, муниципальных образований знаменуют обретение Российским государством не только определенного уровня становления государственности, ее идеологического оформления, но и отражают внутреннее содержание, стратегию политико-культурного курса России, преемственность историко-культурных традиций россиян6.
Законодательство регулирует геральдические особенности государственных символов, что обычно описывается в конституционных законах и соответствующих приложениях к ним; в описаниях передается также смысл символов. Федеральные конституционные законы регулируют и порядок закрепления символов (вариантов их исполнения) за органами государственной власти и местного самоуправления, размещения их на зданиях, бланках, что предполагает влияние символов на субъектность данных органов, на их символьную иерархию. Государственный флаг России поднят постоянно на зданиях Администрации Президента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства РФ, Конституционного, Верховного, Высшего Арбитражного судов РФ, Генеральной прокуратуры РФ, Следственного комитета РФ, Центробанка РФ, Счётной палаты РФ, резиденции Уполномоченного по правам человека РФ, ЦИК РФ, на зданиях федеральных органов исполнительной власти, резиденциях полномочных представителей Президента РФ в
1 См.: Ионин Л.Г. Социология культуры путь в новое тысячелетие. - М.: Логос, 2000. - С. 351. Две конференции в Юго-Восточной Азии и Латинской Америке вынесли резолюции против универсалистской трактовки прав человека, но всемирная конференция по правам человека в Вене в 1996 г. подтвердила идею универсальности прав человека. Идея прав человека включена в политические и дипломатические калькуляции и спекуляции, т.е. выступает как доминирующая ценность на политическом рынке.
Правда, были и другие концепции. В.И. Новодворская предлагала не разрабатывать свою конституцию, а просто перевод Конституции США утвердить в качестве Конституции России (Из истории создания Конституции Российской Федерации. Стенограммы. Материалы. Документы (1990-1993). В 6 томах. Том 1. 1990 г. / Под общей ред. О.Г. Румянцева. - М.: Волтерс Клувер, 2007. - С. 279).
3 Уайтхед А.Н. Символизм, его смысл и воздействие. - Томск: Водолей, 1999. - С. 9.
4 См., например: Гайдар Е.Т. Смуты и институты // Общественные науки и современность. - М., 2010. - № 6; Стиглиц Дж. Ревущие девяностые. Семена развала. - М.: Современная экономика и право, 2005.
5 Послание Президента РФ Федеральному Собранию Российской Федерации // Российская газета. - М., 2007. - 27 апреля.
6 См.: Туник Г. А. Современная российская геральдика как фактор отражения специфики российского государства: истори-ко-политологический анализ. Автореф. дис... доктора политических наук. - М., 2008. - С. 3.
федеральных округах, органов государственной власти субъектов РФ, органов местного самоуправления. Над резиденцией Президента РФ в столице России - городе Москве - поднимается дубликат штандарта (флага) Президента РФ1.
Иерархия субъектности органов государственной власти поддерживается и при исполнении Государственного герба РФ. Государственный герб России при его размещении исполняется в нескольких вариантах, подчеркивающих уровень государственно-властной субъектности (многоцветный, одноцветный, с геральдическим щитом и без оного, с атрибутами монархической власти - короной, булавой и скипетром - и без этих атрибутов). Так в многоцветном исполнении он помещается на бланках указов и распоряжений Президента РФ, постановлений Совета Федерации и Государственной Думы, постановлений и распоряжений Правительства РФ, решений Конституционного, Высшего и Высшего Арбитражного судов РФ. А в одноцветном варианте - на бланках Администрации Президента РФ, полномочных представителей Президента РФ в федеральных округах, федеральных органов исполнительной власти, Генеральной прокуратуры РФ, Следственного комитета РФ, Уполномоченного по правам человека РФ, ЦИК РФ, Счётной палаты РФ, Центробанка РФ.
В одноцветном варианте (без геральдического щита) Государственный герб РФ помещается на бланках Межведомственной комиссии по защите государственной тайны, органов, организаций, учреждений и учреждений при Президенте РФ, органов, организаций, учреждений и учреждений при Правительстве РФ, федеральных судов, органов прокуратуры РФ, следственных органов и учреждений Следственного комитета РФ, дипломатических представительств, консульских учреждений и иных официальных представительств РФ за пределами России2.
Разработка и реализация федеральной программы мероприятий по популяризации государственных символов России до 2010 г.3 подчеркивает их значение в формировании общей системы нравственных ориентиров, идеологии и духовного единства всех народов России, самобытных культурных ценностей. В 2000 г. в России была принята «Национальная доктрина образования»4, согласно которой государство брало на себя обязанность воспитывать молодое поколение в духе высокой нравственности, патриотизма, гражданской ответственности, правового самосознания и духовности. Ставилась задача обеспечить историческую преемственность поколений, сохранение, распространение и развитие национальной культуры, воспитание патриотов России, граждан правового, демократического, социального государства, уважающих права и свободы личности и обладающих высокой нравственностью. Необходимо решать вопрос о соответствии учебников истории требованиям федеральных стандартов, чтобы при интерпретации сложных периодов отечественной истории не допускался исторический нигилизм, идеологическая ангажированность, чтобы преподавание отечественной истории служило, наряду с образовательными функциями, воспитанию молодежи в духе высокой гражданственности и патриотизма.
Важным направлением совершенствования системы патриотического воспитания стала разработка целевых государственных программ, рассчитанных на 5 лет (на 2001-2005 гг. и 2006-2010 гг.), а также Концепции патриотического воспитания граждан России5. В Программах отмечалась важность использования государственной символики в патриотическом воспитании, издания пособий и рекомендаций по использованию символики РФ в патриотическом воспитании, расширения выпуска полиграфической продукции с изображением государственных символов России, организации изучения в образовательных учреждениях государственной символики России, подготовки организаторов патриотического воспитания по вопросам использования государственной символики России в воспитательной работе. Необходимо принятие такой Программы на 2011-2015 гг.
Всё это свидетельствует о гносеологическом и когнитивном значении идейно-символьной политики. Если в дискурсе используют или, наоборот, атакуют исторические, культурные, государственные символы, значит, их восприятию придаётся серьёзное политическое значение. Возникают определённые идейно-политические заказы на новые символы и свержение старых. Режиссеры современных политических изменений учитывают, что символы роз, тюльпанов, апельсинов, жасминов романтизировали в сознании людей радикальные перемены (в том числе государственные перевороты), сдвигая по времени осознание возможных последствий. Такие смены государственных символов могут свидетельствовать о недостаточной «состоятельности государства» (stateness) в условиях социально-политического транзита обществ, невыстроенности идейно-символьной политики. Как справедливо отмечает О. А. Карма-донов, в этой связи применимы термины, относящиеся к проблемам социокультурной безопасности социума, такие, как «символическая вооруженность», «символическое оснащение» или «развитость символических систем»6.
1 Федеральный конституционный закон «О внесении изменений в отдельные федеральные конституционные законы в связи с совершенствованием деятельности органов предварительного следствия» от 28 декабря 2010 г. № 8-ФКЗ. Ст. 4. // Российская газета. - М., 2010. - 30 декабря.
2 Там же.
3
Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. - № 50.
4 См.: Национальная доктрина образования // Официальные документы в образовании. 2001. - № 9.
5 См.: Государственная программа «Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2006-2010 годы». Утверждена Постановлением Правительства РФ от 11.07.2005. № 422. - С. 1.
6 «Для того чтобы общество выступало, как минимум, не пассивным реципиентом социокультурной глобализации, необходимо, чтобы в нем были осознаны и четко артикулированы собственные приоритеты и интересы в данной сфере. А для того чтобы оно могло стать и субъектом данного измерения глобализационных процессов, необходимо, чтобы собственные символические комплексы были хорошо структурированы, в полной мере институционализированы и были, в известном смысле, достаточно агрессивны. Только в этом случае данный социум сможет не просто сохранить себя перед угрозой вызовов глобализации, но и увеличить собственные «жизненные шансы», цена которых в сегодняшнем мире чрезвычайно высока» (Кармадонов О.А. Эффект отсутствия: культурно-цивилизационная специфика // Вопросы философии. - М., 2008. - № 2. - С. 29-30).
Идейно-символьная политика требует преодоления раскола российского общества на слои с противоположными интересами; необходима интегративная идеологии, способная объединить разные политические силы, слои населения на основе фундаментально значимых ценностей1. Обращение политического руководства страны (в посланиях В.В. Путина и Д.А. Медведева к Федеральному Собранию) к задаче возвышения фундаментальных ценностей в значительной мере выражало стремление преодолеть раскол страны на путях реализации общей цели2, как и выдвижение политической формулы «демократические ценности, помноженные на национальные интересы» (2005 г.). России предстоит достроить и укрепить подсистему объединяющих общество символов-ориентиров под эгидой национальной идеи, смыслы которой должны выражать сбережение народа, его культуры, необходимой для успешного научно-технического, социального и гуманитарного развития России. Национальная идея обязательно включает в себя поддержание величия России, как способности обеспечить благосостояние народа, процветание великой культуры, безопасность граждан и территориальную целостность.
Клебанов Л.Р.
к.ю.н., с.н.с. Института государства и права РАН
МОДЕРНИЗАЦИЯ РОССИИ И КУЛЬТУРНЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ
Россия переживает этап своего возрождения после почти пятнадцати лет безвластия, хаоса и пораженческой политики, едва не приведших к распаду страны как единого государства. Однако период «выздоровления» проходит медленно, сложно и крайне болезненно практически для всех слоев российского общества. Объявленный Президентом России Д.А. Медведевым курс на модернизацию страны дает шанс на использование «прорывных» инновационных технологий, что позволит России «слезть с сырьевой иглы» и занять одно из передовых мест в глобальной системе государств. Модернизацию можно представить как процесс построения базовых систем социализации, представляющих собой инфраструктурный каркас современного общества3. Процесс модернизации России сопровождается развитием другого неизбежного процесса, участником которого является наша страна - глобализации, которая таит в себе немало угроз национальной самостоятельности. В этой связи следует прислушаться к одному из видных исследователей глобализации Э.А. Азроянцу, отмечающему следующие угрозы XXI века - «века глобализации»:
1) Лавинообразная милитаризация общества, которое в условиях размытости национальных границ становится более взрывоопасным; 2) Глобальные информационные технологии могут легко конвертироваться в средство тотального контроля над личностью и обществом и привести к утрате личных свобод; 3) Тенденция физического вырождения аборигенного населения порождает необходимость в миграционном притоке, в результате чего в рамках страны могут образоваться т.н. «диаспорные» государства без территории и границ, оказывающие негативное влияние на национальный суверенитет; 4) Присутствует явно выраженная тенденция постепенного разрушения семьи, усиления влияния антикультуры и массовой культуры, неустанного пропагандирования культа секса, насилия, эгоизма, критического накопления социальной и иной ненависти, вражды и зла; 5) Осознанный на уровне политического и экономического императива курс на ослабление национального государства (размывание его суверенитета), что неизбежно приведет к ослаблению и даже утрате социальных институтов защиты человека, его социальных гарантий; 6) Явно просматривающаяся тенденция асоциализации: в богатых странах на почве гедонизма, а в бедных - на почве голода, нищеты, неспособности к простому физическому выживанию; 7) Экспансионизм западной культуры, характеризующийся, прежде всего духовным оскудением; 8) Появление новых промышленных транснациональных гигантов, что, в свою очередь, усиливает внутриглобальную конкуренцию и грозит нарушить и без того шаткий макроэкономический баланс4.
Нетрудно заметить, что среди вышеперечисленных угроз глобализации как минимум две характеризуют негативное «атакующее» воздействие на культурную, духовную сферу обществ и государств. На этом фоне весьма красноречивы высказывания некоторых исследователей глобализации (Э. Перо, Ж. Адда, Б. Бади) о том, что собой представляет глобализация духовных ценностей. Это «процесс интеграции разнообразных культур в единую рыночную логику», их «универсализацию», «гибридизацию» и «гомогенизацию». «Распространение механизмов рынка на всю планету» означает «жизнь по единым принципам, приверженность единым ценностям, следование единым обычаям и нормам поведения, стремление все универсализировать». При этом ученые-обществоведы из различных стран сходятся во мнении, что этот процесс зачастую сводится к вестернизации и утверждению гегемонии США не только в политико-экономической, но и духовной сферах5.
1 Каковы идеологические условия общественного согласия в России? // ПОЛИС. 1997. - № 3.
2
Начиная с Послания Президента РФ Путина В.В. Федеральному Собранию Российской Федерации: «Государство Россия.
Путь к эффективному государству» от 8 июля 2000 г. (Российская газета. - М., 2000. - 9 июля).
3
См.: Пономарев И., Ремизов М., Карев Р., Бакулев К. Модернизация России как построение нового государства. Независимый экспертный доклад. // www.apn.ru/publications/article22100/htm. Обращение 22.11.2010.
4 См.: Азроянц Э. Глобализация: катастрофа или путь к развитию? - М.: Новый век, 2002. - С. 332-333.
5 См.: Киреева Н.В. Глобализация - источник угроз безопасности России // Альтернативы глобализации: человеческий и научно-технический потенциал России / Под ред. А.В. Бузгалина. - Т. 1. - М.: Слово, 2002. - С. 111.
