CC BY
335
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2008. № 6
УНИВЕРСИТЕТСКАЯ ТРИБУНА
В.Д. Балакин
ИДЕЯ ИМПЕРИИ И ИМПЕРСКАЯ ТРАДИЦИЯ
В РАННЕМ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
2 февраля 962 г. в Риме в соборе святого Петра немецкий король Оттон I Великий (936—973) был торжественно увенчан императорской короной. Церемония коронации возвещала о возрождении Римской империи, к названию которой позднее добавили эпитет Священная. Хотя древняя Римская держава рухнула под натиском варваров, ее традиция продолжала жить1. Созданная Оттоном I империя воспринималась современниками как исполнение надежд, связывавшихся с имперской идеей, унаследованной от римлян2. Поскольку Римская империя в Средние века считалась последним из всемирных царств, гибель которого знаменует собой пришествие Антихриста и наступление Страшного суда, ее существование всячески старались продлить. Благодаря своему включению в священную историю христианства Римская империя обрела особое освящение и достоинство. Унаследованная от римской Античности идея всемирного господства империи тесно переплелась с притязаниями папства на верховенство в христианском мире.
Проблема Священной Римской империи издавна привлекала к себе внимание исследователей. По вопросу об идее империи, унаследованной от Античности и пронесенной через все Средневековье, имеется ряд работ3, однако в силу значительных расхождений в выводах исследователей нельзя на сегодняшний день считать эту тему закрытой. Попытаемся дать собственное видение проблемы.
1 Литературная традиция Римской империи никогда не прерывалась в Западной Европе. Опираясь на хроники Евсевия—Иеронима, Орозия и Евтропия, многочисленные исторические труды в Средние века рассказывали о военных победах римлян и о провозглашении полководцев императорами (Grundmann Н. Geschichtsschreibung im Mittelalter. Göttingen, 1978).
2 См.: Балакин В.Д. Происхождение Священной Римской империи // Вопросы истории. 1998. № 10. С. 144—149.
3 Bryce J. The Holy Roman Empire. A new Edition. L., 1906 (русский перевод кн.: Брайс Дж. Священная Римская империя. М., 1891); Fol] R. L' idee d' Empire en occident du V au XIV siecle. Р., 1953; Schramm P.E. Kaiser, Rom und Renovatio. Bd. I—II. Leipzig, 1929; Erdmann C. Forschungen zur politischen Ideenwelt des Frühmittelalters. Berlin, 1951; Stengel E.E. Abhandlungen und Untersuchungen zur Geschichte des Kaisergedankens im Mittelalter. Köln, 1965.
Священная Римская империя в значительной мере представляла собой дань традиции, попытку воскресить былую славу. Ее даже невозможно рассматривать как государство в общепринятом смысле этого слова: скорее это было некое учреждение, созданное системой идей и в той или иной мере воплотившее в себе эти идеи.
Средневековая имперская идея в основе своей была наследием Античности, ее великой идеи мироустройства, охватывающего множество народов в едином духовном и культурном пространстве. Эта идея империи в Средние века настолько овладела умами, что обособленное национальное существование народов отступало перед ней на второй план. Богослов IX в. Рабан Мавр писал: "Не должно быть различий среди многообразия народов, ибо едина католическая церковь"4.
Римской имперской идее были присущи цивилизаторские притязания. В римских понятиях "мир", "безопасность" и "свобода" (pax, securitas, libertas romana) отражалось представление о более высоком культурном уровне, которое несет человечеству господство римлян. Из идеи сплочения всех народов в Римскую империю в Средневековье родилась идея объединения всего человечества в христианскую империю. Если римские императоры видели свою задачу в расширении сферы власти и культуры римлян и в защите ее от варваров, не причастных к этой культуре, то теперь эта двуединая задача наполнилась христианским содержанием: речь шла о максимальном расширении христианской ойкумены и защите ее от нехристиан.
Идея универсализма империи уходит корнями в эпоху эллинизма. Для стоицизма с его доктриной универсальной системы природы второстепенные различия между людьми представлялись не имеющими значения. Вдохновленные завоеваниями Александра Македонского, стоики подчеркивали всемирную миссию греческой цивилизации, являвшейся, по их представлению, воплощением человеческой цивилизации вообще и занимавшей территорию ойкумены, за пределами которой царит варварство. Позднее, начиная со II в. до н. э., именно греки стали отождествлять Римское государство с ойкуменой, полагая, что завоевания римлян реализуют единство цивилизованных народов. Целью Римской империи, как и оправданием ее существования, считалось установление мира, порядка и справедливости. Под влиянием этих идей понятия "весь мир" (orbis terrarum) и "империя" (imperium) стали тождественны.
Идея империи как очага и рамок цивилизации была усвоена, сохранена и возвеличена христианством. Церковь, требуя строгого единообразия в вероучении и организации, поддерживала и чувство единства римского народа по всему миру. Границы христианства и цивилизации совпадали с пределами Римской империи. Связь с христианством сделала ее всеобъемлющей и священной. Две идеи,
4 Monumenta Germaniae Histórica (MGH). Epistolae. Т. V. P. 520.
придававшие империи особую стойкость и силу, — всемирной монархии и мировой религии — Античность завещала Средним векам: во-первых, идею о том, что господство Рима, будучи всемирным, должно быть и вечным; во-вторых, о связи Римского государства с единоличным правителем и святости императорской личности, установившейся со времен Юлия Цезаря и Августа, когда император принял сан верховного жреца (ропйГех тахтш).
Христианство и Рим первоначально противостояли друг другу, но с конца II в. империя перестала быть для христиан объектом враждебности. Она рассматривалась как четвертая и последняя из монархий пророка Даниила, коему привиделся во сне "зверь четвертый, страшный и ужасный и весьма сильный; у него — большие железные зубы; он пожирает и сокрушает, остатки же попирает ногами" (Дан. 7, 7). Свое сновидение Даниил истолковал следующим образом: "Зверь четвертый — четвертое царство будет на земле, отличное от всех царств, которое будет пожирать всю землю, попирать и сокрушать ее" (Дан. 7, 23). Четвертое царство пророка Даниила в раннехристианской традиции стало отождествляться с Римской империей, которая, как полагали, просуществует до Страшного суда5. Со времен императора Константина Великого понятия "христианский мир" (огЫв сЬпвиапш) и "римский мир" (огЫв готапш) стали тождественны. Утверждение и пропаганда идеи римского и христианского универсализма нашли отражение и в главном христианском богослужении — Божественной литургии, во время которой молились также о том, чтобы Господь Бог ради мира покорил власти императора все варварские народы, явил свою милость к Римской империи6. Здесь нераздельно смешаны понятия римские и христианские: Бог — защитник империи, через которую Он гарантирует мир и безопасность верующим в Него.
Церковь начиная с IV в. пропитывает империю своим духом и упрочивает собственную независимость. Обеспечение гармонии между ними требовало взаимного признания прерогатив каждой из них: империи — в мирских делах, церкви — в духовной сфере. Поскольку на практике это разделение не соблюдалось, пытались регулировать взаимоотношения империи и церкви с помощью учения о двух властях, восходящего к папе Геласию I (492—496). Согласно ему, миром правят две главные власти: священный авторитет пап и королевская (императорская) власть. Это было учение о двух мечах — духовном и светском. Спустя век папа Григорий I (590—604) уточнил характер этих двух властей: империя является политическим выражением христианского универсализма, она — "христианская империя"
5 Grundmann H. Die Grundzuge der mittelalterlichen Geschichtsanschauungen // Archiv für Kulturgeschichte, 1934. Bd. 24. S. 326 ff.; Brincken A.-D. Studien zur lateinischen Weltchronistik bis in das Zeitalter Ottos von Freising. Düsseldorf, 1957. S. 47 f.
6 Teilenbach G. Römischer und christlicher Reichsgedanke in der Liturgie des frühen Mittelalters. N 1. Heidelberg, 1934.
(christianum imperium), "священное государство" (sancta respublica), имеющее божественное происхождение и обязанное заботиться о христианстве, обеспечивать мир в церкви и распространять христианскую веру среди язычников. Духовная сфера, являющаяся прерогативой церкви, должна управляться папой. Конечную цель империи Григорий I усматривал в том, чтобы "земное царство служило Царству Небесному" (так называемая служебная концепция христианской империи)7.
И в литургии VI—VII вв., когда от Римской империи мало что осталось, продолжало сохраняться идеальное представление о ней: к Богу обращались с молитвой, чтобы власть правителей Римской империи превалировала повсюду8. Имперскому духу соответствовал и трактат, в котором излагается пирамида римских должностей (gradus Romanorum): император, король, патриций и т.д., а также дается определение императора: "Императором является обладающий наивысшей во всем мире властью, в подчинении которого находятся правители прочих государств, называемые не императорами, но королями"9. Император обладал универсальным главенством.
В этом определении императорское достоинство служило уже лишь выражением супрематии и не связывалось с Римом. В таком случае и правитель мог получить императорский титул, свидетельствующий о его универсальном верховенстве. В частности, это относилось к франкам, занявшим доминирующее положение в Европе, особенно при Карле Великом. Поскольку франки включали в состав своего государства завоеванные территории, франкский король являлся повелителем многих народов, занимая таким образом положение, подобное императорскому. Тем не менее их государство называлось Франкским королевством (regnum Francorum), а не империей. Понятие "империя" у франков внедрялось с трудом. Впрочем, и у них можно встретить употребление термина "император" — в литургии: древнеримскую молитву за императора переносили на франкского короля, употребляя в отношении его выражение "император или король" (imperator vel rex) и заменяя в тексте название Римская империя на "Римская или Франкская империя" (Romanum sive Francorum imperium)10. Молитва за "Римскую или Франкскую империю", уподобление Франкского королевства Римской империи принципиально делали возможным восприятие франками идеи Рима: притязания на Рим с целью оправдания универсалистских политических устремлений, выходящих за рамки простой гегемонии. В этом, как и во многих других отношениях, славное прошлое Рима служило
7 MGH. Epistolae. I. N 6; Levison W. Die mittelalterliche Lehre von den beiden Schwertern // Deutsches Archiv. 1952. Bd. IX. S. 14-42; Fol] R. Op. cit. P. 16-18.
8 Teilenbach G. Op. cit. N 3, 7.
9 Baesecke G. Die gradus Romanorum // Festschrift R. Holtzmann. Leipzig, 1933.
S. 5.
10 Teilenbach G. Op. cit. N 1-2. S. 20, 31.
в Средние века ориентиром. Восприятие римской идеи означало обретение перспективной политической программы.
Усвоению франками римской идеи способствовало их сближение с папством. Первый важный шаг на этом пути сделал в 751 г. Пипин Короткий. Желая узаконить совершенный им государственный переворот, отстранение от власти последнего представителя Ме-ровингской династии, он направил в Рим к папе Захарии запрос о том, кому должна принадлежать королевская корона: тому, у кого титул, или тому, кто обладает реальной властью. Как и надеялся Пипин, папа, рассчитывавший найти защитника в лице франкского правителя, ответил, что ради поддержания порядка будет лучше, чтобы королем назывался тот, кто имеет власть11. Это противопоставление фактической власти и королевского титула, лишенного реального содержания, обогатило арсенал политических идей Каролингской эпохи, пополнив его идеей императорского достоинства, независимого от внешнего авторитета или пожалования и основанного на собственных успехах.
Спустя некоторое время сложился союз папства с новым королем франков, взявшим на себя функции защитника Западной христианской церкви. При сыне Пипина, Карле Великом, эта функция постепенно переросла в гегемонию франков в Западной Европе, их светское и духовное господство над "христианской империей" (Chris-tianum Imperium). Так, слово "империя" стало усваиваться в окружении Карла Великого еще до его императорской коронации в 800 г. Понятие "христианская империя" возникло в период христианизации Римской империи, но затем постепенно утратило связь с ней, все более приобретая духовное, идеальное значение. Ассоциируясь с Царством Божьим, оно не имело политического смысла до тех пор, пока попечительство над "христианской империей" не было поручено Карлу Великому, т.е. пока на Западе не была учреждена империя, воспринимавшаяся как продолжение древней Римской империи. В 799 г. англосаксонский монах Алкуин писал Карлу Великому, что молится за то, "чтобы через ваше процветание охранялась христианская империя, защищалась католическая вера, всем стал ведом закон правосудия"12.
Из слов Алкуина видно, что в лице Карла видели правителя, достойного властвовать в пределах всей христианской ойкумены, защищать всемирное государство и его католическую (т.е. вселенскую) религию. Традиция подсказывала, что во главе этого государства должен быть римский император. На его месте не мог быть король, поскольку существовало много королей, император же рассматривался как универсальный суверен, повелитель всего цивилизованного мира. Ему отводилось место рядом с духовным вождем христианства.
11 Annales Fuldenses sive annales regni Francorum orientalis / Ed. by F. Kurze. Hannover, 1993, a.a. 751.
12 MGH. Epistolae. Vol. IV. N 177.
Функции императора выводились из главного принципа средневековой политической теологии — точного соответствия земли и неба: Бог на небе являлся "императором небесным" (трега1;ог соеОевйв), а на земле должен быть его представителем "император земной" (трега-11ог 1еггепш).
"Христианская империя", по Алкуину, должна была включать в себя всю христианскую ойкумену, в том числе и Византию. Таким образом, Карла Великого прочили на место правителя всей Римской империи, которая, как полагали, возродилась бы в своем некогда существовавшем единстве и величии.
И все же авторам сего замечательного проекта предстояло еще преодолеть серьезное препятствие. Дело в том, что сам Карл с трудом воспринимал идею Римской империи, а поначалу и прямо отвергал ее. Она казалась ему слишком безбожной, языческой. Эти его представления нашли свое выражение в трактате "Карловы книги" ("ОЬп СагоНш"), сочиненном в 792 г., обличительный пафос которого был направлен против Византии. Она тогда в реальности олицетворяла собой Римскую империю, и царившие в ней порядки, прежде всего иконоборчество, воспринимавшееся на Западе как особенно вредная ересь, претили Карлу Великому. Резкие выпады в адрес Византии представляли собой, по сути, критику империи вообще, императорской власти как таковой. Вместе с тем, совершенно в категориях "римского мира" Карл заявляет о своих притязаниях на роль защитника Запада от Востока, подчеркивая превосходство в духовном отношении Римской церкви13.
Отношение Карла Великого к имперской идее изменилось в 799 г., когда папа Лев III был изгнан из Рима и бежал к нему искать защиты. О переговорах папы с королем и о принятых ими решениях красочно и подробно рассказывается в так называемом "Падерборн-ском эпосе" — стихотворном панегирическом сочинении "Карл Великий и папа Лев"14, в котором содержатся ценные сведения об идеях, обсуждавшихся тогда при его дворе. Король франков и Папа Римский предстают как два верховных главы христианского мира. Еще не встречается слово "император", однако оно вполне заменяется равнозначным "август" (агщшйк). Под вторым, или "грядущим, Римом" подразумевался Ахен, возводившийся в те годы Карлом Великим в качестве своей резиденции, которая, таким образом, должна была стать столицей будущей империи. Здесь определенно речь уже идет об идее империи, получившей в литературе название "ахен-
13 MGH. Legum Sectio 3. Concilia. T. 2. Supplementum. Libri Carolini. Hannover, 1893. Praefatio; I, 1—4; II, 19; III, 15; IV, 20; Steinen W. Karl der Groe und die Libri Carolini // Neues Archiv. 1932. Bd. 49, S. 251—278.
14 Karolus Magnus et Leo papa // MGH. Poetae. Vol. I. P. 366—379 (рус. перевод: Карл Великий и папа Лев / Пер. с лат., примеч. Е.В. Заруцкой, Н.П. Клещевой; Под ред. М.С. Петровой // Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. Т. 14. М., 2005. С. 352—368.
6 ВМУ, политические науки, № 6
81
ской имперской идеи"15, предполагавшей возрождение на Западе Европы империи, не связанной с Римом.
Такая идея империи едва ли могла устроить папу Льва III, прибывшего к франкам с просьбой о помощи. Его целью было создание универсальной Римской империи, направленной против Византии, а возможно даже и способной поглотить ее. Так возникли две концепции империи: франкская, или императорская, Карла Великого, и римская, или куриальная, отвечавшая интересам папы. Король франков оказался перед трудным выбором: если неукоснительно придерживаться ахенской идеи, то нечем было обосновать притязания на универсальное верховенство в христианском мире; в то же время принятие римско-куриальной идеи было бы ударом по самолюбию франков.
И все же в Риме в 800 г. состоялась императорская коронация Карла. Однако события, очевидно, стали развиваться не так, как было предусмотрено предварительным соглашением между франкским королем и папой римским. Карл Великий был захвачен врасплох, когда папа возложил ему на голову императорскую корону. В результате, как сообщает биограф Карла Эйнгард, он был столь сильно раздосадован, что, по его словам, не пошел бы в церковь, несмотря на великий праздник, если бы знал о намерении папы16. Эти слова Эйнгарда стали камнем преткновения для исследователей, породив множество толкований. Нам представляется, что он повествует о реальном событии, но причиной гнева Карла Великого послужил не императорский титул, якобы навязанный ему папой. Отправляясь в 800 г. в Рим, он хотел стать императором, однако подобный способ реализации имперской идеи не вполне отвечал его собственным представлениям. Очевидно, достигнутый ранее баланс между римско-куриальной и франкско-имперской идеями оказался нарушенным. Чтобы выявить возникшее противоречие, необходимо охарактеризовать обе эти идеи.
Свое классическое выражение римско-куриальная идея империи обрела в письме папы Иннокентия III от марта 1202 г.: "Право и власть подобного рода достаются от апостолического престола, который Римскую империю перенес в лице славного Карла от греков к германцам"17. Согласно этой идее, папы римские жалуют императорскую власть подобно бенефицию, после получения которого император должен был исполнять обязанности защитника Церкви. В то же время императорская концепция империи придавала решающее значение избранию императора римлянами. Эта точка зрения свое наиболее законченное выражение приобрела в "Легенде о Карле",
15 Lintzel M. Das abendländische Kaisertum im 9. Und 10. Jahrhundert // Die Welt als Geschichte. 1938. Bd. 4. S. 429.; Erdmann C. Op. cit. S. 21—23; Beumann H. Nomen imperatoris // Historische Zeitschrift. 1958. Bd. 185. S. 518—530; Ders. Das Kaisertum Ottos des Großen // Historische Zeitschrift. 1962. Bd. 195. S. 546—548.
16 Einhardi. Vita Karoli Magni. Cap. 28.
17 MGH. Constitutiones. Vol. 2. N 398.
сочиненной в 1166 г. в Ахене по заданию Фридриха I Барбароссы: "Поэтому, когда молва о преданности вере и добру столь великого и славного мужа облетела весь мир, римляне, охваченные ужасом, признали за ним право владения могущественнейшей Римской империей и даже избрания папы"18. Таким образом, "Легенда" носит ярко выраженный проимператорский характер, признавая за ним даже право избрания пап. Под избранием императора народом, в данном случае римлянами, подразумевалась так называемая аккламация, т. е. одобрительные возгласы толпы при появлении нового претендента на императорскую корону. Об участии папы в возведении на престол очередного императора здесь ничего не говорится.
Карл Великий не склонен был принижать значение папы римского, напротив, он всегда изъявлял готовность сотрудничать с ним, но, разумеется, не под его эгидой. Сценарий императорской коронации, приемлемый для франкского короля, мог выглядеть следующим образом: по просьбе папы Льва III и определенной части римской знати ("народа") он прибывает в Рим, где в результате аккламации провозглашается императором, после чего в качестве завершающего церковного обряда папа возлагает ему на голову корону. Таким образом, его императорская власть была бы освящена Церковью, но при этом не пожалована в качестве бенефиция папой.
Примерно так и описывается (т. е. выдается желаемое за действительное) в проимператорских Лоршских анналах коронация Карла Великого на Рождество 800 г.: папе Льву III и всему христианскому народу было угодно назвать короля франков Карла императором, поскольку тот владел Римом, столицей императоров, а также прочими резиденциями в Италии, Галлии и Германии — и король Карл принял титул императора, освященный папой19. Объективно Карл и прежде пользовался властью, сопоставимой с императорской, и ему недоставало лишь императорского титула (потеп трега1;оп8), который он и получил по воле всего народа, после чего папа освятил его. Здесь выражена императорская идея универсальной империи римских цезарей, имеющей свое правовое обоснование во владении Римом.
Отличная от этой версия императорской коронации Карла приводится в жизнеописании папы Льва III: папа, собственными руками возложив корону, короновал его, после чего римляне громкими голосами единодушно прокричали славу новому императору20. Здесь иная последовательность и совсем другой смысл возведения в императорское достоинство: сначала папа собственноручно коронует Карла, и лишь затем тот удостаивается аккламации, следовательно, императорская власть пожалована папой в качестве бенефиция, а
18 Legenda Karoli. II, 1.
19 Annales Laureshamenses a. 801 // MGH. SS I.
20
Duchesne L. Le Liber pontifïcalis / Texte, introduction et commentaire par L. Duchesne. P., 1955. T. II. P. 7.
"верным римлянам" осталось лишь громкими возгласами одобрить свершившееся. Это — типичный пример римско-куриальной идеи императорской власти.
Сопоставив две концепции, римско-куриальную и франкско-им-ператорскую, а также две изложенные в источниках версии коронации Карла Великого на Рождество 800 г., можно сделать вывод, что для недовольства, о котором сообщил Эйнгард, не было бы причины, если бы Карл тогда обрел императорское достоинство по собственному усмотрению, как сообщается в Лоршских анналах. Следовательно, Лев III без предварительного согласования с франкским королем возложил корону на его голову еще до того, как состоялась аккламация, реализовав тем самым римско-куриальную концепцию империи. Карлу, прибывшему в Рим именно для коронации, дабы стать императором, не оставалось ничего иного, кроме как стерпеть во избежание публичного скандала. Впоследствии Карл Великий и Лев III сумели уладить возникшее недоразумение, найдя компромиссное решение. После долгих колебаний Карл принял императорский титул, сохранив при этом и титул короля франков и лангобардов. Было смягчено и римское звучание его титула: вместо "римского императора" он теперь именовался "императором, правящим Римской империей"21. Это не только не было отказом от идеи Римской империи, но и явилось ее расширением: найденная формулировка не ограничивала императорское достоинство исключительно властью над Римом и римлянами, но включала в себя всю империю. Теперь не обязательно Рим должен был считаться столицей, и Ахен сохранял за собой то значение, которое ему придавал король франков.
Позднее, обдумывая план раздела империи среди своих наследников, Карл Великий выделил старшему сыну Карлу исконные франкские земли с центром в Ахене, тогда как Италия с Римом должна была достаться младшему Пипину. И в этом можно усматривать неприятие им имперской идеи в папском варианте. Он всячески старался показать, что не считает себя римским императором и, несмотря на акт коронации в Риме, продолжает придерживаться ахенской идеи империи. Его империя имела двойственный франкско-римский характер. Из римской она превратилась в христианско-франк-скую империю.
Двойственный характер Каролингской империи оказывал определяющее влияние и на ее дальнейшее развитие. Весьма показательна в этом отношении императорская коронация Людовика Благочестивого в 813 г. С одобрения имперского собрания франков в Ахене и по велению своего отца, Карла Великого, Людовик взял император-
21 С весны 801 г. его полный титул звучал следующим образом: "Светлейший Август, коронованный Богом великий император и миротворец, правящий Римской империей, и по милости Божией король франков и лангобардов" (Serenissimus Augustus a Deo coronatus magnus et pacificus imperator Romanum gubernans imperium qui et per misericordiam Dei rex Francorum et Langobardorum).
скую корону с алтаря Ахенского собора и возложил ее себе на голову. С Римом и папством эта коронация не имела ничего общего. Короновав сына в качестве императора-соправителя, Карл Великий показал, что он подразумевает под императорской властью достоинство, возобновляющееся само собой и не нуждающееся в связи с Римом и в освящении папой римским. Однако после смерти Карла папа Стефан IV сделал ответный ход, явившись в 816 г. ко двору Людовика Благочестивого в Реймс для совершения обряда духовной коронации, поскольку состоявшаяся за три года до того в Ахене имела чисто светский характер. В свите папы находились римские клирики, во время торжественного приема громко восславившие императора, что должно было символизировать собой римскую аккла-мацию22.
И все же, несмотря на эту казалось бы уступку куриальной концепции империи, период правления Людовика Благочестивого явился временем наиболее полной реализации ахенской идеи империи. Он довольствовался простым титулом "император август" (трега1;ог а^ш1;ш). Неприятие "римского" характера императорского достоинства позволяло придать империи иное содержание, выражавшееся идеей "христианской империи" во главе с "христианнейшим императором", что должно было исключить какие бы то ни было ассоциации с языческим императорским Римом.
Однако впоследствии преемники Карла Великого не сумели твердо придерживаться намеченной им линии. Уже при сыне Людовика Благочестивого Лотаре I происходит смещение акцентов. Последний хотя уже был, подобно своему отцу, коронован в качестве императора в Ахене, отправился в 823 г. по приглашению папы в Рим, чтобы тот совершил над ним обряд духовной коронации. Тем самым Лотарь I признал папский Рим как место, где должна совершаться императорская коронация. Своего сына Людовика II он в 850 г. отправил в Рим для императорской коронации, даже не проводя предварительно коронацию в Ахене. После раздела империи по Вер-денскому договору 843 г. доставшийся Лотарю I удел еще включал в себя обе имперские резиденции, Рим и Ахен, но уже в 855 г., незадолго до смерти поделив его между двумя своими сыновьями, он поступил противоположным образом, нежели в свое время его дед Карл Великий: территорию с центром в Ахене он дал младшему сыну Лотарю II, тогда как итальянскую часть с Римом — старшему Людовику II, обладавшему императорской короной.
Таким образом, роль Ахена как имперского центра сошла на нет, а церковная, римско-куриальная идея империи победила, и эта победа была окончательной. С того времени содержание императорской власти состояло в господстве над Римом и в исполнении обязанности по защите Римской церкви, а единственным способом обрете-
22 мен. ее II. ^ Ьи^га. в. 26.
ния императорского достоинства был обряд коронации, совершавшийся папой в Риме. Этот торжественный акт приобрел конститутивный характер. По мере дробления Каролингской империи у императора оставалось все меньше оснований для универсалистских притязаний. Если Карл Великий обладал бесспорным верховенством в Западной Европе, то Беренгар Фриульский, получивший императорскую корону в 915 г., не имел прочной власти даже в пределах своих незначительных владений в Италии. Тогда единственной универсальной инстанцией в Европе оставалось папство, чем и пыталась воспользоваться империя: хотя бы формально считаясь защитником престола св. Петра, император по своему достоинству, авторитету ("аиЛогйав") был выше других европейских правителей, обладавших значительно большей реальной властью ("ро1е81а8"), чем он. Однако титул императора на Западе был тогда не более, чем титулом, лишенным реального содержания.
Вместе с тем, франкская имперская идея продолжала жить, не будучи полностью вытесненной римской идеей: считалось, что власть и достоинство императора должны принадлежать наиболее могущественному представителю Каролингской династии. Так, Людовик Немецкий неоднократно именовался в анналах императором уже в то время, когда императорской короной еще обладали его племянник Людовик II, а позднее — брат Карл Лысый. Обретение императорского титула, имея своим непременным условием коронацию в Риме, определенным образом связывалось и с идеей франкской суп-рематии23. Тем самым нашли свое выражение обе формы позднека-ролингской империи: малая римская империя, не выходившая за пределы Италии, и общефранкская, основанная на супрематии империя, также включавшая в себя римские компоненты, в частности признание необходимости коронации в Риме. О безраздельном доминировании римской идеи не позволяет говорить и тот факт, что даже во второй половине IX в. продолжало бытовать представление об императорской власти, основанной на господстве над множеством народов и королевств, без упоминания о Риме. Таким образом, к концу Каролингского периода имперская идея приобрела более комплексный, но вместе с тем менее определенный характер, что открывало для нее в последующие десятилетия различные пути развития.
Обе концепции средневековой империи, римская и не связанная с Римом (прежде всего франкская, ахенская идея), были еще живы, когда Оттон I в 962 г. возродил империю в Западной Европе. Он отдал предпочтение римской идее, отправившись в Рим для получения короны из рук папы. Тем самым было принято важнейшее решение, последствия которого сказывались на протяжении столетий — по пути Оттона I пошли все претенденты на корону Священной Рим-
23 Stengel Е. Kaisertitel und Souverenitatsidee // Deutsches Archiv. 1939. Bd. 3. S. 49—56.
ской империи. Однако папская коронация сама по себе еще не свидетельствовала об исключительном доминировании римской идеи. И Карл Великий, поборник неримского императорского достоинства, не отвергал освящения своей власти папой. В 962 г. папа, естественно, представлявший римскую идею, в известной мере признавал, что императорская власть германского короля имеет также и другую основу — авторитет, обретенный благодаря победам над язычниками и прочими врагами христианства.
Римские и неримские элементы сосуществуют в империи Оттона I, так что в некоторых грамотах он именуется как "император римлян и франков" (imperator Romanorum ac Francorum). Этой двойственной природе имперской идеи соответствовала и проводившаяся Оттоном I политика: решительно вмешиваясь в происходившие в Риме и Италии события, он никогда не забывал, что центром и главной опорой его империи является Германия.
Если имперская идея Оттона I еще заключала в себе оба компонента, римский и неримский, и соответственно две возможные тенденции развития, то при его преемниках римская идея начинает все отчетливее доминировать, чтобы к концу эпохи Оттонов окончательно возобладать. Франкская, ахенская идея Карла Великого более двух столетий боролась с римской идеей средневековой империи и, в конце концов, была побеждена: в Каролингский период папство противилось попыткам оторвать имперскую идею от Рима, а в эпоху Оттонов на помощь ему пришли литературная традиция Античности (Оттоновское возрождение) и влияние идей реформы Церкви (клю-нийское движение), тесно связанных с идеей христианской империи. В XI в., когда римская идея фактически уже победила, она получила еще и дополнительное подкрепление в виде возрождавшегося римского права. Этот результат, возможно, был предопределен и тем, что сама неримская идея империи в конечном счете являлась филиацией римской идеи.
