CC BY
66
КУЛЬТУРА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ / CULTURE & CIVILIZATION
УДК 241
DOI: 10.24411/2413-693X-2019-10413
Идея божественного в философии нигилизма Ф. Ницше в восприятии В.С. Соловьева, А. Белого, Л. Шестова и А.Ф. Лосева
КОСОРУКОВА Александра Андреевна
Российский университет дружбы народов (Москва, Россия); старший преподаватель; e-mail: a.kosorukova@yandex.ru
Аннотация. Целью статьи является рассмотрение контекста вопроса о Боге и идее божественного в философии Ф. Ницше, что предпринимается на основе анализа восприятия данного вопроса в русской религиозной философии конца 19 - первой трети 20 веков. А именно теоретическими источниками исследования заявленного вопроса у Ницше служат работы крупнейших авторов по данной теме в русской религиозной философии данного периода - В.С. Соловьева, А. Белого, Л. Шестова и А.Ф. Лосева. Ключевой гипотезой статьи является мысль о том, что общим контекстом понимания мысли Ницше о Боге является его философия нигилизма, которая включает в себя целую палитру вопросов - от провозглашения тезиса «Бог умер» до поисков причин утраты веры и виновных в смерти Бога. В работе использовались историко-философский и общенаучные методы, а также интерпретация методологии Ницше через созданный им метод понимания культуры - дихотомию аполлонического и дио-нисийского принципов мышления. Автором предлагается собственная классификация воззрений указанных отечественных прочтений идеи божественного у Ницше. Основой классификацией служит принадлежность прочтения Ницше к одному из полюсов: Ницше как максимально или минимально «дионисийский» мыслитель, а также -Ницше как максимально или минимально «аполлонический» мыслитель (то есть в своей же собственной методологии проявляющий открытые им же принципы). Данный результат может иметь широкое применение как в дидактических целях, так и при решении задач по анализу применимости ницшеанских концептов и ходов мысли к проблемам религиозной этики.
Ключевые слова: философия нигилизма, Ф. Ницше, В.С. Соловьев, А. Белый, Л. Шестов, А.Ф. Лосев, «смерть Бога», аполлоническое, дионисийское
Для цитирования: Косорукова А.А. Идея божественного в философии нигилизма Ф. Ницше в восприятии В.С. Соловьева, А. Белого, Л. Шестова и А.Ф. Лосева // Сервис Plus. 2019. Т.13. №4. С. 103-110. DOI: 10.24411/2413-693X-2019-10413.
Статья поступила в редакцию: 12.11.2019.
Статья принята к публикации: 13.12.2019.
The idea of the divine in F. Nietzsche's philosophy of nihilism in the perception of V. Solovyov, A. Bely, L. Shestov and A. Losev
Alexandra A. KOSORUKOVA
Peoples' Friendship University of Russia, Moscow, Russian Federation; Senior Lecturer, a.kosorukova@yandex.ru
СЕРВИС plus
НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ
2019 Том 13 №4
Abstract. The purpose of the article is to examine the question of God and the divine reality in the context of his philosophy of nihilism, which is undertaken on the basis of an analysis of the perception of this issue in the Russian religious philosophy at the turn of the 19th and 20th centuries. In particular, the theoretical sources of Nietzsche's research on the issue are the works of the largest authors on this topic in the Russian religious philosophy of this period - V. S. Solovyov, A. Bely, L. Shestov and A. F. Losev. The key hypothesis of the article is the idea that the General context of understanding Nietzsche's thought about God is his philosophy of nihilism, which includes a wide range of issues (the thesis "God is dead", the search for the causes of loss of faith and those responsible for the lifeless morality). The work is based on historical-philosophical and general scientific methods, as well as the interpretation of Nietzsche's methodology through his own method of understanding culture - through the dichotomy of the Apollonian and the Dionysian principles of thinking. The author offers his own classification of the views of these readings of the idea of the divine in Nietzsche's thought. The basis of the classification is that Nietzsche's reading of the idea of the divine belongs to one of the poles: Nietzsche as the maximum or minimum of "Dionysian thinker", Nietzsche as the maximum or minimum "Apollonian thinker" (that is, in his own methodology, manifesting the principles he discovered). This result can be widely used both for didactic purposes as well as for solving problems of analyzing the applicability of Nietzschean concepts to various problems of religious ethics.
Keywords: philosophy of nihilism, F. Nietzsche, V. S. Solovyov, A. Bely, L. Shestov, A. F. Losev, "Death of God", Apollonian, Dionysian
For citation: Kosorukova, A.A. (2019). The idea of the divine in F. Nietzsche's philosophy of nihilism in the perception of V. Solovyov, A. Bely, L. Shestov and A. Losev. Service plus, 13(4), 103-110. DOI: 10.24411/2413-693X-2019-10413 (In Russ.)
Submitted: 2019/11/12.
Accepted: 2019/12/13.
Идея божественного в мысли Ницше является темой множества исследований, начиная с самой ранней рецепции философа в конце 19 века и заканчивая неустаревающим в каждом новом поколении прочтении Ницше как прежде всего ниспровергателя религии и классических ценностей. Тема восприятия представлений о Боге и божественном у мыслителя, провозгласившего тезис «Бог умер», позволяет приблизиться к такой щепетильной теме, как тема отсутствия Бога в жизни человека, ощущения богооставленности, а также теме неверия - которое характеризует не только кризис веры, но и определённую часть самого религиозного сознания: как восклицает один из обратившихся к Христу - «Господи, верую! Помоги моему неверию» [1, с. 1067]. В тезисе «Бог умер». Ницше закладывает основания того, что называется постклассической, постпросвещенческой философией. И этики в этом периоде или поле мышления обращает свое внимание на то, что Ницшце назвал «увидеть мораль как проблему», например, изучать причины отсуствия у некоторых людей
развитых моральных качеств и принципов» [2].
Предметом данной статьи является изучение восприятия идеи божественного (в том числе его отсутствия) у Ницше через тему его философии нигилизма. Тема божественного у Ницше рассмотрена в статье совместно с темами идеи Бога, высших ценностей, высших смыслов - ввиду тесного переплетения значений данных феноменов в мысли самого Ницше. Такая синонимичность отталкивается от трактовки М. Хайдегге-ром ницшевского тезиса «Бог умер», в которой проводится параллель между идеей Бога и высшими ценностями [3].
Теоретическими источниками исследования являются работы четырёх мыслителей русской религиозной философии конца 19 и первой трети 20 века1: В.С. Соловьева, А. Белого, Л. Шестого и А.Ф. Лосева. Обращение к данным четырем мыслителям связано с большим разбросом оценок и выводов в прочтении ими идей Ницше о Боге. В результате рассмотрения данных авторов напрашивается классификация данных
1 Вплоть до 1928 года, года написания работы Лосева о Ницше, - ввиду того, что его творчество справедливо считается прямым продолжением периода Серебряного века
русской культуры, что объединяет его с более ранними авторами.
2019 Vol. 13 Iss. 4
SERVICE plus
SCIENTIFIC JOURNAL
подходов в их разнообразных исходных принципах. Данная четырехчастная схема может быть в дальнейшем расширена за счет отнесения к ней и других исследователей Ницше.
В.С. Соловьев об идее сверхчеловека как божественной реальности
Одним из крупнейших современников и заочных оппонентов Ницше был Владимир Сергеевич Соловьев, который с позиций религиозной философии дал нелицеприятную оценку филологической направленности стратегии Ницше, а также образу сверхчеловека. Основатель и зачинатель систематической философии в России, Соловьев, и критик всякой системности в философии, Ницше, являются первооткрывателями новых путей в истории философии и культуры [4]. Несмотря на резкое неприятие идеи Ницше о сверхчеловеке, Соловьев также как и Ницше, в своем творчестве проводит критику утилитаризма и «человеческого, слишком человеческого» позитивизма. Так, свою магистерскую диссертацию Соловьев посвящает кризису западноевропейского рационализма, который был, как известно, для Ницше любимым объектов критики - в силу его внутренней связи с причинами нигилистического упадка духа европейского человечества.
Итак, Соловьев сам будучи критиком «отвлеченных начал» в западной философии по своим задачам сходится с Ницше: Ницше есть как раз реакция на логические тупики мысли классического европейского рационализма и идеализма. Соловьев отличается от ниц-шевской критики отвлеченных начал принципиальной укорененностью в религиозном дискурсе. Интересно, что для Соловьева Ницше недостаточно борется с абстракцией метафизики.
Соловьев подвергает критике ницшевский образ сверхчеловека как пустую абстракцию языка, что Соловьев называет пустой словесностью. В статье «Словесность и истина» Соловьев сравнивает образ сверхчеловека, который не наполнен никаким конкретным содержанием, с образом «реального сверхчеловека Христа», который принципиальным образом описывается в христианском предании как реальная историческая личность [5, с. 294]. Тезис Христа «Я есмь истина и жизнь» предельно личностен, как отмечает Соловьев.
Если образ Христа Соловьев видит у Ницше искаженным и кардинально неверным, то тем более для него важно прочесть, что предлагает в новом, по сути своей религиозном образе сверхчеловека его современник Ницше. Да, возможно, Бог в сердцах людей мертв (Соловьев тоже известен своим рассмотрением кризисных явлений в современном ему историческом христианстве), но Соловьеву важно понять, какому Богу пытается отдать свое сердце Ницше. А такой Бог
(сверхчеловек), в рассмотрении Нишце Соловьевым, возникает из пены языковых построений блестящего стилиста Ницше, обладает некой заимствованной из прошлого профетичностью (образом пророка), но не имеет никакой реальной силы. В силу отсутствия списка конкретных заповедей? В силу отсутствия конкретной жизненной личности за пустой абстракцией? То, что принципы Заратустры как первого глашатая и воплощения сверхчеловека, могут быть выстраданными принципами из жизни самого Ницше, Соловьев не комментирует. Он сам, будучи критиком абстрактного рационализма в философии видит, что Ницше в образе сверхчеловека предлагает путь - путь возрастания воли к жизни, самопреодоления и т.п. Только такое возвращение к предельно конкретным реальностям не видится Соловьеву достаточным - таковой этической программы не достает главной конкретики, которая может быть в этике - личностности. За что он и подвергает программу Ницше критике, и видит в уповании на сверхчеловека как идею сильной воли только повод для опасения. Соловьев предупреждает об опасности ухода от идеи личности и личностного начала в этике. В понимании Ницше божественного как сверхчеловеческого, по Соловьеву, недостает как раз предельно конкретной личностной формы и личностного же содержания. Сверхчеловек оказывается абстрактной формой для абстрактной воли, которая «волит» саму себя. Ницше у Соловьева, как это ни парадоксально, оказывается слишком «логиком», точнее - ритором, который создает новые метафизические сущности, хотя от них же, страдая, пытался уйти в образе того же сверхчеловека.
Андрей Белый о новом религиозно-мистическом сознании в философском мышлении Ницше
Первопроходцами в российском восприятии Ницше, как известно, были символисты: они стали последователями ницшевской философии в эстетическом, психологическом и метафизическом смысле [6, с.189]. Один из важнейших теоретиков символизма, Андрей Белый разделял присущие эпохе Серебряного века русской культуры, с одной стороны, восторг и вдохновение от культурного ренессанса, с другой стороны - тянущуюся корнями в конец века девятнадцатого ощущение упадка духа, декаданса, конца света или конца века - fin de siècle. Отпечаток этой двойственности восприятия времени и роли человека в нем несет и прочтение Белым идей Ницше.
В эссе «Фридрих Ницше» Андрей Белый утверждает этическую составляющую учения: учение Фридриха Ницше - это «мораль, объясненная в свете теории ценностей - теории символизма» [7, с. 905]. При этом Белый подчеркивает «посюстороннюю» теорию
СЕРВИС plus
НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ
ценностей Ницше, которая определяется отсутствием бытия Бога в его миропонимании. «Библейское хождение перед богом он превращает в хождение перед собой. В себе опознать основные стремления, то есть в себе узнать своё и себя своему подчинить ему нужно. Тут его мораль беспощадная, строгая» [7, с. 901].
Белый отмечает, что такому «хождению перед самим собой» соответствует вся система символов философии Ницше, которая нам «ничего не говорит, а только кивает нам без слов», то есть являет некую скорее символическую, чем рационально-понятийную реальность [7, с. 913].
Однако, при всей отрицающей Бога ницшевской онтологии, Белый сравнивает Ницше со Христом: «храм новой душит воздвиг Христос... храм пытался выстроить и Ницше» [7, с. 917]. Далее мы читаем: «Ницше сам себя распял. Как знать, может быть, в кресте его возродятся другой крест, собиравший вокруг себя народы и теперь ... поруганный» [7, с. 918]. Белый обращает внимание не только и не столько на факт самообозначения Ницше как Распятого, но и о том, что среди дерзких, резких, ядовитых изречений Ницше мы можем найти может быть не столь частые, но тем более драгоценные, да и утонченный и нежнейшие по сути выражения признания ценности любви, красоты, сентиментальности. «О, душа моя, теперь нет души которая была бы любвеобильнее тебя... кто мог бы смотреть на твою улыбку и удержаться от слез». «Не говори больше, выздоравливающий, или к розам, пчёлам, к стаям голубей» - Кто это говорит: Христос? Нет, Ницше» [7, с. 921].
Белый как символист высоко ценил постулирование Ницше внерациональных основ культуры и жизни. Он называет это свершение Ницше возвращением личности к ее музыкальному корню. Понимание укорененности сознания в «музыкальном», витальном основании жизни заставляет переоценить классические формы религии, морали, философии. Белый замечает, что в определенный период Ницше ложно отождествил музыкальность вообще с музыкой Вагнера, «оказавшегося обманщиком, ... [который] в сущности возрождал не героя а актера не жизнь а сцену» [7, с. 920]. Важнейшие положения философии Ницше (в том числе философии религии) связаны со следующими поправками его понимания вагнеровской эстетики: важно, «1) чтобы театр не господствовал над искусством, 2) чтобы актёр не отрицал художника, 3) чтобы музыка не обращалась в искусство лгать» [7, с. 920].
Мировоззрение Белого воспринимает как из самого Ницше, так из общего духа эпохи тему поддельной любви к ближнему и исторических самоназванных же-стокостях человеколюбцев [8, с. 308]. И в Ницше Белый ценит «бескомпромиссную честность и бунт против губительной иллюзии» [8, с. 310]. извращенных форм морали и идеи Бога как «вместилища» высших ценностей. В целом, как отмечают исследователи, Белый вдохновляется творческой теорией Ницше, теорией преобразования человека в новую личность, для которого остались в прошлом идеалы (в том числе идея Бога), убитые «мертвящей властью рассудка» [8, с. 312]. Новая личность преодолеет «буржуазное болото», создаст религию жизни, религию, возрождающую мертвый дух к жизни - это то, что Белый называет новым мистическим сознанием и сравнивает идеи Ницше с путем Христа и "раджъиогов" Индии [7, с. 923].
Белый подчеркивает, что он не излагает «кредо» Ницше, которое делается плоским в любых рассудочных интерпретациях. Он указывает на то «невыразимое» у Ницше, что характеризует самого Ницше как нового человека.
Лев Шестов о преодолении ценностей в горизонте поиска Бога
Лев Шестов, философ экзистенциального направления, отечественный предшественник экзистенциализма, известен исследованием предложенным им пониманием противостояния "Афин" и "Иерусалима" в мировой истории культуры, и в этом смысле наследник ницшевского клиницистского анализа рационализма европейской культуры и его возможных альтернатив [9, с. 9]. Если Ницше говорил, что философ -это клиницист культуры, то Лев Шестов был клиницистом рационалистической философии. В том числе и Ницше Шестов рассматривает с точки зрения его борьбы против интеллектуализма в морали, в чем проявляется как важнейший лейтмотив и вывод тема веры в Бога, которую, по Шестову, Ницше искал и жаждал.
В работе «Добро в учении гр. Толстого и Ницше» Шестов отмечает, что Ницше положил все силы своей души на то, чтобы найти веру. Жизнь Ницше не была безоблачной. Тяжелейшие физические страдания, трагические разочарования по поводу превратностей добродетелей заставляют Ницше искать высшую, предельную справедливость, а значит, вопрошать о Боге. Но Ницше не находит веры, говорит Шестов, и если он ее не нашел, то, стало быть, условия таковы, что ему и найти ее нельзя было. Что такое вера, и как она возможна, если невозможен прямой добродетельный путь
SERVICE plus
SCIENTIFIC JOURNAL
к ней, вопрошает Шестов в связи с жизнью и философией Ницше.
Интересен отзыв Шестова о личности Ницше. «Ницше был и остался до конца своей жизни нравственным человеком в полном смысле — самом обыденном — этого слова. Он не мог и ребенка обидеть, был целомудрен, как молодая девушка, и все, что почитается людьми долгом, обязанностью, исполнял разве что с преувеличенным, слишком добросовестным усердием» [10, с. 397]. Подобная характеристика личности контрастирует на первый взгляд с ницшев-ским призывом разрушить классические моральные ценности. Однако, разрушение традиционных ценностей является одним их центральных положений философии ницшеанства в очень определенном смысле: иногда самую дорогую цену человек платит именно за добродетели, и от них, как и от идеи максимума добродетелей - Бога - нужно отказаться. Таким образом, целью разрушения морали по Ницше, как видит Шестов, имеет целью спасение человека, а точнее лучшего в нем.
Говоря об отношении Ницше к высшим (божественным) смыслам, Шестов отмечает, что Ницше призывает пожертвовать всем утешающим, святым, исцеляющим, всеми надеждами, всей верой в скрытую гармонию, в блаженство и справедливость в будущем. Также звучит призыв пожертвовать самим Богом и, из жестокости к себе, обоготворять камень, глупость, тяжесть, судьбу, ничто. В такого рода призывах видно стремление к максимальной честности, отрицанию всего, что может быть только красивыми словами. Страдания от красивых, но ложных принципов могут быть таковыми, что даже поклонение ничтожным вещам может быть лучше -вот к чему приходит мысль Ницше. Для понимания такого отказа от высших смыслов полезно сравнение философом отсутствия веры у Ницше и неверия Льва Толстого. Там, где не верит Ницше, не верит и гр. Толстой. Но Ницше этого не скрывает, граф Толстой считает возможным не рассказывать своим ученикам о той пустоте в своем сердце, над которой он воздвиг столь блестящее в литературном отношении здание проповеди [10, с. 403].
Разгадку скептического отношения Ницше к добродетелям, Богу Шестов видит в идее постоянного преодоления застывших, уже достигнутых форм добродетелей. Он цитирует Ницше из главы «О сострадательных» в «Заратустре»: «Горе тем любящим, у которых нет ничего выше сострадания» (в другом переводе: «Горе всем любящим, у которых нет более высокой вершины, чем сострадание их!» [11, с. 64]), и видит в этом «разгадку того, что называют «жестокостью» Ницше» [10, с. 397]. Ницше обращается к людям,
подобным самому себе, для которых сострадание -уже не добродетель, не идеал, которые, говоря его словами, уже «перешли за этот идеал, потому что достигли его» [10, с. 430]..«Нужно искать того, что выше сострадания, выше добра. Нужно искать Бога», - продолжает Шестов [10, с. 444].
Шестов подчеркивает, что Ницше в отличие от Толстого видит горизонт бесконечного стремления к добродетелям, и его можно назвать горизонтом Бога -хотя Ницше его так не называет.
А.Ф. Лосев о первичности аполлонического начала в мышлении Ницше в высших ценностях
Младшим современником Соловьева, Белого, Шестова был еще один выдающийся мыслитель, пронесший атмосферу мысли Серебряного века сквозь свою долгую жизнь, - Алексей Фёдорович Лосев.
В своей студенческой работе «Этико-социаль-ные воззрения Платона» (1913-14) Лосев называет Ницше, наряду с Кантом и Шопенгауэром, вольным и невольным апостолом пессимизма в гносеологии метафизике и нравственной философии [12, с. 191]. В 1928 году в работе «Происхождение античного символизма» Лосев посвящает главу осмыслению античности в оригинальной гипотезе Фридриха Ницше.
В главе о Ницше в «Происхождение античного символизма» Лосев выделяет его заслуги в исследовании античности и обращает внимание на то, как Ницше понимает религию Аполлона и Диониса. Аполлинизм раскрывается им как религия Аполлона, то есть стихия сновидения, иллюзии, упорядоченности и, к тому же, индивидуализма. Дионисизму свойственен восторг опьянения, разрушения, принципа индивидуализма, культа чувственности, экстаза, погружения в природу. Но и - в силу преодоления индивидуализма - воссоединения человека с человеком. Также Лосев подчеркивает, что такую философию дионисизма нужно понимать как принцип творения, созидания из хаоса: «Вместе с ударами резца дионисического мироздателя звучит элевсинский зов: Мир, чуешь ли ты своего творца?» [13, с. 991].
Интересно, что как Ницше не является только филологом античности, но предлагает философскую гипотезу, так и Лосев прочитывает Ницше, предлагая оригинальную философию. Лосев призывает понять Диониса и Аполлона «классически», а не романтически. Их нужно понять телесно, а не с точки зрения «выдохшегося христианства».
В данном случае классическое начало определяется Лосевым как некоторое самодовлеющее в своей форме начало, не стремящееся к выходу за свои пределы: «Классическая идея есть вращение смысла в себе, пребывание вокруг собственного центра, блажен-
СЕРВИС plus
НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ
ное и беспрерывное самодовлеющие вечности в себе» [13, с. 991].
Выход за пределы, устремленность к не только неизвестному, но и неопределеному, что так ярко и многообразно присутствует как мотив и основание мысли Ницше, соотносится Лосевым с новоевропейским романтизмом. «Романтизм есть бесконечное стремление и становление идеи , ... ищущей утешения в неведомом и неопределенном» [13, с. 990-991]. Лосев подчеркивает преобладание в стиле Ницше именно романтической формы: в нем «слишком много нервов, энергии, воли, слишком много блужданий, исканий, безысходной тоски, напряжения, неопределенности. Античность же спокойнее, беспрерывнее, сосредоточеннее, телеснее, ограниченнее» [13, с. 991].
Если прочесть упомянутую фразу Лосева о «выдохшемся христианстве» через такое понимание дихотомии классики и романтизма, то сопоставлении такого христианства с романтизмом дает интересное направление понимание идеи божественного у Ницше. В образе Диониса и Аполлона Ницше выводит идеальную для него структуру религиозности , но сами их образы, по Лосеву, должны пониматься через призму аполло-нийского начала культ - создающего порядок, индиви-дуацию, даже потусторонность как иллюзию - но понятую не как дурную бесконечность, которую проповедовали критикуемые Ницше «потусторонники».
Понимание Ницше как одного из апостолов пессимизма в новейшей философии только укрепляет стремление Лосева к идеи классического в мысли, к которой нужно возвращаться спасаясь от пагубных сторон романтизма, прожитых Ницше как никем другим.
Результаты
Итак, мы рассмотрели интерпретации философии Ницше у четырех мыслителей эпохи серебряного века русской культуры. В.С. Соловьев критикует недостаточную критику Ницше нигилизма абстрактного мышления, он видит слишком много абстракции в ниц-шевом представлении о боге А. Белый проводит параллели Ницше с Христом и мистиками Востока, подчеркивая роль стихии (и музыки как стихии) как основы человека (в бесконечном движении музыки и видится им во многом распятость Христа). Для Белого музыкальность может быть символическим обозначением аспекта жизни человека, дополнительного по отношению к рациональному логическому сознанию. Л. Шестов подчеркивает идею несводимости Бога к морали, Бог есть бесконечно большее, никогда не застывающее в формах конкретных идеалов. А.Ф. Лосев утверждает примат аполлонического начала культуры для понима-
ния подлинного Ницше, проводит неоднозначную связь телесного понимания культуры с аполлинизмом.
Другим разультатом вышеизложенных рассмотрений может быть следующая классификация описанных четырех подходов к идеям Ницше на примере представлений Ницше о Боге. Кажется уместным применить идею дихотомии дионисийского и аполлониче-ского в их более или менее ярко выраженных проявлениях к теме самого восприятия идей Ницше о Боге у рассмотренных исследователей. Возьмем по одной шкале вопрос о том, интерпретирует ли мыслитель идеи Ницше о Боге с точки зрения приписывания Ницше принципа дионисизма или же принципа аполло-низма. По другой шкале возьмем идею степени проявления данного принципа в понимании Ницше темы Бога - ограничимся только двумя условными значениями «максимум» и «минимум», которые будет обозначать насколько данный философ считает важным понимания Бога через дионисийское (стихийное, переходящее пределы, преодолевающее данности, даже разрушающее) или аполлоническое (абстрактно-рационалистическое, даже метафизическое) начало - очень важным или «не очень» (то есть не акцентирует на этом особое внимание, хотя такая интерпретация прослеживается).
Тогда наша схема будет выглядеть следующим образом. К идее максимума дионисийского прочтения Ницше будет принадлежать прочтение Шестова (бесконечно превосходящая себя вера). К идее умеренно ди-онисийской интерпретации («минимума») будет относиться Андрей Белый (преобразования буржуазного и рассудочного человека через творчество и стремление к жизни в ее стихийности). К идее минимально выраженного аполлонического прочтения отнесем Соловьева, который хотя и говорит о преодолении Ницше рационалистических форм культуры, но считает что Ницше их преодолевает недостаточно, по сути оставаясь в плену абстракций. К идее максимума аполлони-ческого прочтения будет приписан нами Лосев - в виду его утверждения примата аполлонического начала культуры для понимания подлинного Ницше
Как кажется, полученный результат наибольшим образом отвечает методологии, к которой призывает в исследовании Ницше А.Ф. Лосев. Данная классификация имеет целью не схематизацию с некоторой формальной целью (хотя, например, может быть использована в дидактическом ключе), но выявление того «аполлонического» (логического, теоретико-методологического), что есть в самой мысли Ницше. В предложенной картине, как кажется, отражена динамика и структура логики самого Ницше, которая в множествен-
SERVICE plus
SCIENTIFIC JOURNAL
ных эффектах и аффектах часто прочитывается читателем как скорее буйственно-дионисийская. В то же время полезно видеть общее поле (пусть и не систему) мысли философа, которое задается определенными
рациональными, вполне логическими векторами -идеей самопреодоления, преодоления выхолощенной рассудочности в мышлении, борьба с искаженным, упадочным пониманием ценностей и религиозного.
Литература
1. Евангелие от Марка. 9:24 // Библия, или Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. -.Москва: Издание Московской Патриархии, 1979.
2. Косорукова А.А. Проблема телесного бытия человека в этике Ф. Ницше // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «Философия». М., РУДН, 2015. №2. С. 31 - 35.
3. Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв» // Вопросы философии. 1990, №7, с. 143-176.
4. Наумов Ю.В. Макрокультурный кризис в наследии Ф. Ницше и В. Соловьева // Журнал Вестник Вятского государственного университета, 2009. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/makrokulturnyy-krizis-v-nasledii-f-nitsshe-i-v-solovieva (дата обращения: 01.12.2019).
5. Соловьев В.С. Словесность или истина? // Фридрих Ницше: pro et contra. СПб: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001.
6. Clowes E.W. A philosophy "For all and none": The early reception of Friedrich Nietzsche's thought in Russian literature, 1892-1912. A Dissertation in Candidacy for the Degree of Doctor of Philosophy. Yale Universiry, 1981.
7. Белый А. Фридрих Ницше // Фридрих Ницше: pro et contra. СПб: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001.
8. Табачникова O. Кризисное сознание - об идеализме, любви и разуме сквозь призму Ницше и Достоевского: История становления самосознающей души Андрея Белого и философия Льва Шестова - моменты сходства // Russian Literature, LXX (2011) I/II. URL: www.elsevier.com/locate/ruslit (дата обращения: 01.12.2019).
9. Буланов В.В. Ф. Ницше и русская экзистенциальная философия культуры. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Тверь, 2004.
10. Шестов Л. Добро в учении графа Толстого и Ницше // Фридрих Ницше: pro et contra. СПб: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001.
11. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Ч. 2. Глава «О сострадательных» // Ницше Ф. Соч. в двух тт. М.: Мысль, 1990. Т. 2.
12. Лосев А.Ф. Этико-социальные воззрения Платона // Лосев А.Ф. Высший синтез. Неизвестный Лосев. М.: ЧеРо, 2005.
13. Лосев А.Ф. Фр. Ницше // Ницше: pro et contra. СПб.: издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001. С. 981 - 992.
14. Белкин А.И. Творчество Фридриха Ницше в оценке русских религиозных мыслителей // Инженерные технологии и системы, 2007. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/tvorchestvo-fridriha-nitsshe-v-otsenke-russkih-religioznyh-mysliteley. (дата обращения: 01.12.2019).
References
1. The Gospel of Mark. 9:24. Bible, or the Books of Holy Scripture of the Old and New Testaments. Moscow, Publication of Moscow Patriarchy, 1979. (In Russ.)
2. Kosorukova, A.A. (2015). Concideration of the corporeal existence of a man in F. Nietzsche's ethics. RUDN Journal of Philosophy, 2, 31 - 35. (In Russ.)
3. Heidegger, M. (1990). Nietzsche's Words "God is dead". Questions of philosophy, 7, 143-176. (In Russ.)
4. Naumov, Yu.V. (2009). Macrocultural crisis in the legacy of of Friedrich Nietzsche and Vladimir Solovyov. Journal Vestnik of Vyatka state university. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/makrokulturnyy-krizis-v-nasledii-f-nitsshe-i-v-solovieva. (Accessed on 01.12.2019). (In Russ.)
5. Solovyov, V.S. (2001). Literature or truth? (Slovestnost ili istina?). In: Friedrich Nietzsche: pro et contra. Saint-Petersburg: Publishing house of the Russian Christian Humanities Institute, 293 - 298. (In Russ.)
СЕРВИС plus
НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ
6. Clowes, E.W. (1981). A philosophy "For all and none": The early reception of Friedrich Nietzsche's thought in Russian literature, 1892-1912. A Dissertation in Candidacy for the Degree of Doctor of Philosophy. Yale University.
7. Bely, A. (2001). Friedrich Nietzsche. In: Friedrich Nietzsche: pro et contra. Saint-Petersburg: Publishing house of the Russian Christian Humanities Institute. (In Russ.)
8. Tabachnikova, O. (2011). Crisis consciousness - about idealism, love and reason through the prism of Nietzsche and Dostoevsky: the History of the formation of the self-conscious soul of Andrei Bely and the philosophy of Lev Shestov-moments of similarity. Russian Literature, LXX (2011) I/II. URL: www.elsevier.com/locate/ruslit (Accessed on 01.12.2019). (In Russ.)
9. Bulanov, V.V. (2004). Nietzsche and Russian existential philosophy of culture. The dissertation on competition of a scientific degree of candidate of philosophical sciences. Tver. (In Russ.)
10. Shestov, L. (2001). The Good in the Teaching of Tolstoy and Nietzsche. In: Friedrich Nietzsche: pro et contra. Saint-Petersburg: Publishing house of the Russian Christian Humanities Institute. (In Russ.)
11. Nietzsche, F. (1990). Thus spoke Zarathustra. Part 2. Chapter "On the compassionate". In: Nietzsche F. Works in 2 vol. Vol. 2. Moscow: Thought. (In Russ.)
12. Losev, A.F. (2005). Ethical and social views of Plato. In: Losev A.F., Higher synthesis. Unknown Losev. Moscow: Chero. (In Russ.)
13. Losev, A.F. (2001). F. Nietzsche. In: Nietzsche: pro et contra. Saint-Petersburg: Publishing house of the Russian Christian Humanities Institute. (In Russ.)
14. Belkin, A.I. (2007). Creativity of Friedrich Nietzsche in the assessment of Russian religious thinkers. Engineering technologies and systems. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/tvorchestvo-fridriha-nitsshe-v-otsenke-russ-kih-religioznyh-mysliteley. (Accessed on 01.12.2019). (In Russ.)
SERVICE plus
SCIENTIFIC JOURNAL
