CC BY
125
ISSN 2075-9908 Историческая и социально-образовательная мысль. Том 7 №6 часть 1, 2015 Historical and social educational ideas Tom 7 #6 part 1, 2015_________________________
УДК 129
ШИРЯЕВА Екатерина Вадимовна,
аспирант кафедры философии
ИДЕЯ БЕССМЕРТИЯ В ТЕОЦЕНТРИЧЕСКИХ ИДЕОЛОГИЧЕСКИХ СИСТЕМАХ И В РЕЛИГИОЗНОМ МИРОВОЗЗРЕНИИ
В статье рассматривается идея человеческого бессмертия, по-разному преломляющаяся в различных формах религиозного мировоззрения. Анализируются культурно-исторические и индивидуально-личностные особенности существования этой идеи. Доказывается, что решающее значение для преобладания мягких либо жестких форм идеи загробного воздаяния имеют индивидуально-личностные особенности субъекта религиозного сознания. Проводится сравнение христианства, ислама и буддизма, а также западноевропейской и православной версий бессмертия в рамках христианской религии. Более подробно рассматриваются представления о бессмертии в русской философии (в наследии Н.Ф. Федорова, Н.А. Бердяева, С.Л. Франка, Льва Ше-стова). Сделан вывод о том, что нравственные причины неприятия смерти русскими мыслителями - это особое их внимание к ценности телесно-духовного единства человеческой индивидуальности. Утверждается, что две основные социальные функции, осуществляемые религией как социальным институтом, - это репрессивная и компенсаторная функции. Последние существуют и взаимодействуют как диалектическое противоречие. Рассматриваются типичные взгляды на проблему смерти и бессмертия православных богословов Х1Х-ХХ вв. Отмечается как закономерность тенденция к снижению репрессивного компонента в моделях загробного воздаяния в их трудах. В то же время дисциплинарная функция для официальной церковной религиозности остается важнейшей, так как церковь сохраняет свое влияние преимущественно за счет реализации именно этой функции.
Делается вывод, что в представлениях о посмертном существовании человека выражаются национальнокультурные и субъективно-личностные особенности понимания справедливости как этической категории, а также о том, что идея бессмертия в религиозном сознании принимает различные формы не столько в соответствии с типом религии, сколько с типом личностного отношения к проблеме смерти.
Ключевые слова: идея бессмертия, социальные функции религии, русская философия, богословие, теоцен-трическое мировоззрение.
DOI: 10.17748/2075-9908-2015-7-6/1 -443-448
SHIRYAEVA Ekaterina Vadimovna,
Postgraduate, Chair of Philosophy
THE IDEA OF IMMORTALITY IN THE THEOCENTRICAL IDEOLOGICAL SYSTEMS AND IN A RELIGIOUS WORLDVIEW
The article addresses the idea of human immortality, reflected in different ways in different forms of religious outlook, analyzes cultural, historical and individual-personal traits of the existence of this idea. It is proved that individual- personal characteristics of the subject of religious consciousness have crucial significance for the predominance of soft or rigid forms of retribution beyond the grave. The article makes comparison of Christianity, Islam and Buddhism and Western and Orthodox versions of immortality within the Christian religion. Detailed attention is paid to the ideas of the immortality in Russian philosophy (the heritage of N.F. Fedorov, N.A.Berdyaev,
S.L. Frank, Lev Shestov). It is concluded that the moral reasons for rejecting the death by Russian thinkers are in their special attention to the value of the bodily-spiritual unity of the human personality.
It is stated that two main social functions performed by religion as a social institution are repressive and compensatory functions; the latter exist and interact as a dialectical contradiction. The author considers the typical approaches to the problem of death and immortality by Orthodox theologians of the 19th and 20th centuries; it is noted that in their works there is a tendency towards decreasing the repressive component in the models of the underworld retribution. At the same time, the disciplinary function of the official church religiosity is important, as the church retains its influence mainly through the implementation of this function.
It is concluded that the perceptions of the human postmortem existence reflect the national-cultural and subjective-personal features of understanding the justice as an ethical category, as well as the fact that the idea of immortality in religious consciousness takes different forms not only in accordance with the type of religion but rather with the type of personal attitude to the problem of death.
Key words: the idea of immortality, social functions of religion, Russian philosophy, theology, theo-centrical worldview.
Идея бессмертия человека по-разному проявляется в различных типах общества. Ее формы и социальные последствия во многом зависят от того, какая картина мира или мировоззренческая парадигма преобладает в той или иной конкретной культурной системе. Попытаемся уяснить значение идеи бессмертия для общественных систем, ориентированных на веру в трансцендентное начало. Рассмотрим также, каким образом в зависимости от типа религии и особенностей проявления религиозного компонента в конкретных культурных системах меняются формы идеи бессмертия человека.
К теоцентрическим идеологическим системам мы относим идеологии традиционного общества, в которых система ценностей выстраивается на основе религии в ее господствующей, санкционированной институтом государства форме. Примером таких систем служат идеология средневековой западноевропейской культуры (христианство), идеология современных арабских государств, декларирующих ислам, интерпретированный в духе фундаментализма, а также идеологии большинства древних цивилизаций.
Религия всегда предлагает определенную модель бессмертия человека. При этом конкретные модели весьма разнообразны, не похожи одна на другую. Однако вся история религии демонстрирует следующую закономерность: несходство в формах идеи бессмертия не определяется той или иной религиозной системой. Эти различия зачастую оказываются более суще-
- 443 -
Образование и педагогические науки
Education and Pedagogical Sciences
ственными внутри одной религии, нежели межрелигиозные различия. Так и в христианстве, и в исламе можно найти идею чистилища, то есть некоего промежуточного уровня движения грешной души от наказания к искуплению и прощению. В то же время как в христианстве, так и в мусульманстве существуют и более «жесткие» версии посмертного существования души как вечного блаженства или вечного наказания.
Вероятно, такую закономерность следует объяснить индивидуальными особенностями людей, их моральными качествами, мерой гуманности и толерантности, их личными представлениями о справедливости. С другой стороны, названная закономерность раскрывает диалектику социального значения религии как формы культуры. С одной стороны, господствующая в обществе религия всегда выполняет дисциплинарную, репрессивную функцию, а с другой - является средством утешения, компенсации за страдания человека от социальной несправедливости, неустроенности жизни.
Наиболее оптимальную с точки зрения функции управления обществом форму идеи бессмертия предлагает, на наш взгляд, древнеиндийская религия. Основная ее идея, касающаяся нашей темы, была сформирована еще в брахманизме, задолго до появления буддизма. Это идеи реинкарнации и сансары. Однако буддизм в полной мере воспринял их и на сегодня органически в себя включает. Сансара - это вечное колесо (цепь) перерождений, воплощений души в новых и новых телах. Здесь «ад» и «рай» не трансцендентны земному существованию человека, а являются частью этого существования, его этапами, преходящими моментами. Поэтому смерть рассматривается как хотя и важное, но не исключительное событие индивидуальной человеческой жизни. Однако и здесь мы встречаем проявление упомянутой закономерности: в рамках одного религиозного учения можно обнаружить различные представления о бессмертии. Так в традиционном (в период до возникновения буддизма) индуизме процесс перевоплощения души понимался то как случайный, стихийный, не зависящий от поведения человека на протяжении отдельной жизни, то как детерминированный морально значимыми поступками. Также в исторических модификациях буддизма постепенно появляется идея некоего эквивалента рая как промежуточной ступени между земным существованием и состоянием нирваны [14, с. 80-81].
По всей видимости, все эти и подобные им представления отражают степень рефлексии той или иной культурной системы над вопросами смерти, справедливости мироустройства, могущества и милосердия Творца, а также специфику региональных менталитетов и вытекающие из нее особенности утилитарного, эстетического и этического подходов к факту нашей смертности. Так, отвращение к смерти, сочетающееся с когнитивным, исследовательским интересом к ней, весьма характерно для культуры западной Европы. Возможно, идея чистилища в католицизме вытекает именно из интуитивного неприятия окончательного приговора душе за дела краткой земной жизни. Понимание справедливости как меры, восходящее к Аристотелю, определившее, в частности, высокое правовое сознание людей европейской культуры, явно преломляется в этом случае в сознании религиозном.
Существенный интерес для уяснения связи темы смерти с моральной и религиозной проблематикой представляет статья современного исследователя русской философии В.В. Варавы «Становление и развитие нравственной философии смерти в России» [3, с. 105-125]. Отдавая должное западным философам, осмысливавшим тему смерти в различных аспектах, В.В. Варава показывает важность именно отечественной традиции освещения этой проблемы для мировой философии. Он подчеркивает: «Не будет преувеличением сказать, что именно в этом вопросе русская мысль действительно явила миру нечто значимое и важное; в нем открыты те трагические изломы души страдающего человека, которые проливают свет на тайну человека, на его антропологическую неизведанность. Поэтому так притягателен для мира Федор Достоевский и Андрей Платонов, так значима русская музыка и поэзия, так перспективна и обнаде-живающа философия "общего дела" Федорова и нравственная философия Владимира Соловьева». [3, с. 106]. Представляется, что осмысление темы смерти и бессмертия человека с нравственных позиций для русской традиции вполне закономерно. Оно обусловлено такими общепризнанными ее особенностями, как преимущественно религиозный характер, внимание к антропологической и этической проблематике. Кроме того, в русской философии можно усмотреть особое бережное внимание к духовно-телесной целостности индивидуального человека (эту черту, ссылаясь на творчество В.С. Соловьева, В.В. Розанова, Н.Ф. Федорова, С.Н. Булгакова, А.Н. Бердяева, отмечает К.Л. Ерофеева в статье «Тема любви в русском идеализме») [5, с. 72-75]. Поэтому трагизм гибели живой и целостной человеческой индивидуальности особенно ощущается такими мыслителями, как А.Н. Радищев, В.В. Розанов, Н.Ф. Федоров - теми, кто особенно ценил человека как нерасторжимое единство тела и духа. В русском религиозном сознании долгие века «нравственное восприятие жизни и переживание смерти не ослабляет свое-
- 444 -
ISSN 2075-9908 Историческая и социально-образовательная мысль. Том 7 №6 часть 1, 2015 Historical and social educational ideas Tom 7 #6 part 1, 2015_________________________
го накала» [3, с. 109]. Отсюда строгая дихотомичность рая и ада, добра и зла. В то же время именно на русской почве появляется тенденция наиболее радикального отвержения, неприятия смерти. Кульминацией ее становится, безусловно, учение Н.Ф. Федорова о всеобщем воскрешении. Как представляется, подобный подход к теме смертности человека также прочно коренится в особенностях русского душевно-духовного строя. Здесь проявляется русский максимализм, сострадательность, душевность, вера в достижимость идеала (чудо). В начале ХХ в. представитель русской эмиграции в Харбине Всеволод Никанорович Иванов в посвященной идеям Н.Ф. Федорова статье «Воскресение и жизнь» подчеркивал: «Характерно, что именно русский философ заговорил о бессмертии. Нам, русским, близка эта идея. Родна. Понятна» [12, с. 818]. Будучи сам православным, Иванов связывает специфику воззрений Федорова со спецификой православия в сравнении с другими религиями и конфессиями.
Что касается западноевропейской традиции, то, как отмечает В.В. Варава, «в западной Европе с ХП века появляются тенденции дехристианизации и деморализации смерти, связанные с усилившимся признанием самоценности земной жизни» [3, с. 109].
По мере нарастания тенденций персонализма в культуре, тема смерти истолковывается все с большим трагизмом. При этом не имеет принципиального значения, стоит ли мыслитель на религиозных позициях либо он ближе к скептицизму и атеизму. В философии ХХ в. трагическое видение проблемы нашей смертности унаследовали многие философы-экзистенциалисты, как русские, так и западноевропейские, как религиозные (Шестов, Бердяев), так и нерелигиозные (Сартр, Камю). В своей статье «Лев Шестов, Лев Толстой и откровения смерти» исследователь из Болгарии Н.И. Димитрова отмечает пристальное внимание к теме смерти у Льва Ше-стова, его интерпретацию смерти как самого большого зла для человеческой индивидуальности. Она пишет: «Вопреки Платону, смерть для Шестова - это нечто безумно мучительное и безобразное» [4, с. 154]. Даже сама философская рефлексия для мыслителя является «борьбой со всеми ужасами, подстерегающими человека в жизни, самый ужасный среди которых -смерть, страшный враг человека» [4, с. 157]. И хотя Н.И. Димитрова не проводит здесь непосредственной аналогии с учением Н.Ф. Федорова, объективно она убедительно демонстрирует близость позиций двух мыслителей по поводу закона человеческой смертности, близость, доходящую порой до тождества. «Нужно только приучиться к свободе мыслить без всяких a-priori и не думать, что только то есть истина, что для нашего разумения кажется возможным» [2, с. 2, 93-307]. Как видим, религиозное мировоззрение отнюдь не освобождает Льва Шестова от воинствующего неприятия смерти.
Другой отечественный религиозный мыслитель, С.Л. Франк, так выражает неустранимый трагизм человеческой смертности: «А вечная жизнь - что это, как не мечтательно-утопическое, по самому своему смыслу неосуществимое понятие? Легко говорить и проповедовать о "вечной жизни", а попробуйте-ка на деле, в подлинной жизни, справиться с неумолимым и неотвязным фактом роковой краткотечности и нашей собственной жизни, и жизни нам близких людей, и всего вообще, что живет и движется в мире. Ваши мечты разлетаются как дым, ваши слова обличаются как лицемерные или сентиментальные "слова, только слова" перед ужасной логикой смерти, перед плачем над телом дорогого покойника, перед тленностью, гибелью и бессмысленной сменой всего живого на свете» [13]. Показательно, что, даже оставаясь на позициях христианской веры, предполагающей оптимистическое отношение к смерти, русские философы остро осознавали ее как трагедию.
Первостепенное значение проблеме смерти и бессмертия придает Н.А. Бердяев - вероятно, самый последовательный персоналист, защитник и апологет личностного начала во всей русской философской мысли. В своем труде «О назначении человека» он утверждает: «Человек ведет двоякую борьбу: за жизнь и за бессмертие». Там же он указывает на место вопроса о бессмертии в нашем существовании: «Проблема бессмертия - основная, самая главная проблема человеческой жизни, и лишь по поверхности и легкомыслию человек об этом забывает. Иногда, впрочем, он хочет убедить себя, что забыл, не позволяет себе думать о том, что важнее всего» [1, с. 331]. «Только смерть личности трагична», - утверждает он далее. Поэтому философ отметает любые представления о безличном бессмертии - будь то материалистический «социальный пантеизм» [1, с. 332] либо спиритуалистические учения о бессмертии души, либо идеи реинкарнации. Бердяев весьма высоко ценит учение Н.Ф. Федорова о всеобщем воскрешении. Судя по всему, именно федоровская позиция представляется ему наиболее близкой к его собственной. Он пишет: «Наиболее персоналистический и человеческий, человечный характер носит учение Н. Федорова о воскрешении» [1, с. 337]. Но далее Бердяев критикует философа общего дела за «умаление творческой силы духа» и преувеличение «силы технических знаний» [1, с. 338]. Примечательно, что воскрешение тела вместе с духом представляет для Бердяева не меньшую ценность, чем для самого Федорова. Однако, он подчеркивает, что возвращена бытию должна быть лишь форма, а не материя тела, ибо именно форма связана «с
- 445 -
Образование и педагогические науки
Education and Pedagogical Sciences
образом человеческой личности» [1, с. 339]. В главном же, в убежденности, что дело воскрешения есть сотрудничество человека и Бога, Бердяев полностью согласен со своим предшественником: «Неточно думать, что человек есть по природе натурально бессмертное существо, и также неточно думать, что человек лишь сверху, от божественной силы получает свое бессмертие» [1, с. 340].
Чем больше внимание философа к личностному, индивидуальному началу, тем острее воспринимается им смертность, конечность человеческой жизни. Эту же тенденцию можно проследить и в культуре в целом: чем больше в ней индивидуалистических тенденций, тем сильнее страх смерти, отвращение к ней, и наоборот - чем выше ценностный статус трансцендентного, или надличностного, коллективного начал, тем спокойнее воспринимается смерть. Как отмечает в названной выше статье В.В. Варава, «в древнерусской культуре отсутствует тот страх смерти, который инициировал гиперрефлексию по поводу человеческой конечности, свойственной позднейшим эпохам» [3, с. 108].
Современные религиозные мыслители, как правило, рассуждают о бессмертии либо в духе традиционной для церковного истолкования парадигме бессмертия души, либо в духе пантеизма. Именно в таком пантеистическом духе решает проблему С. Культин в своей книге «Бессмертие: иллюзия или реальность?». В аннотации к ней сказано: «Истинное бессмертие заключается не в наивной мечте о вечном существовании ограниченного индивидуального "я", но в глубоком понимании своей причастности "жизни божеско-всемирной", в осознании себя неотъемлемой частью Универсума» [9].
Но более близкая к церковному канону версия бессмертия усиливает в этой теме репрессивный момент. Она подчеркивает идею возмездия за грехи, традиционно присутствующую в историческом христианстве. Известный православный богослов ХХ в. иеромонах Серафим Роуз в своей знаменитой книге «Душа после смерти» анализирует результаты исследований современных ученых, касающихся опыта умирания и посмертного существования. Он подробно останавливается на выводах по данному вопросу Э. Моуди и Э. Кублер-Росс. Как отмечалось выше, книги этих американских медиков стали чрезвычайно популярны в 70-е гг. ХХ в. Они оказали заметное воздействие на массовое сознание в западных странах, в том числе на сознание верующих. Роуз подчеркивает: «То, что доктору Кублер-Росс и ее единомышленникам кажется известным о жизни после смерти на основании "посмертного" опыта, находится в явном противоречии с тем, во что верят православные христиане на основании учения Христова и также "посмертных" опытов, описанных в православной литературе. Весь христианский "посмертный" опыт подтверждает существование Неба, ада и суда, необходимость покаяния, подвига и страха вечной гибели души, а современные опыты, подобно опытам шаманов, языческих посвященных и медиумов, похоже, говорят о том, что в потустороннем мире существует "курорт" с приятными впечатлениями, где нет суда, а только "рост" и что не надо бояться смерти, а только приветствовать ее как "друга", вводящего в удовольствия "жизни после смерти"» [10].
Серафим Роуз категорически отметает утверждения тех своих критиков, также стоящих на позициях христианства, которые не признают активного существования души после смерти. Они утверждают, что состояние души до Страшного Суда - это сон, небытие. Роуз стремится показать, что вся традиция православия противоречит такому истолкованию священного Писания. Ссылаясь на православных богословов разных эпох, он жестко отстаивает точку зрения, «что душа по освобождении от тела "более деятельна"», что она «все помнит» по выходе из тела, и притом лучше и яснее, как освободившаяся от «земного тела», что души после смерти «еще живее становятся» [10].
Учение о посмертном «сне души» религиозный мыслитель называет антиправославным и подчеркивает, что оно «тем более опасно, что оно взывает к самым тонким страстям современного человека. Православное учение о загробной жизни довольно сурово и требует от нас трезвого отклика, полного страха Божия. Но современное человечество очень изнежено и эгоистично и не желает слышать о таких суровых вещах, как суд и ответственность за грехи. Куда более удобно возвышенное учение "исихазма", которое говорит нам, что Бог на самом деле не так строг, как описывает Его православная аскетическая традиция; что нам на самом деле не следует бояться смерти и следующего за ней суда; что, если только мы занимаемся возвышенными духовными идеями вроде идей "Добротолюбия" (отбрасывая как аллегорию все отрывки о мытарствах), мы уже будем в безопасности под кровом "любящего Бога", который не потребует ответа за наши грехи, даже забытые или неведомые... Эти возвышенные размышления кончаются состоянием, которое мало чем отличается от состояния тех "харизматиков" и прочих, кто уже уверен в своем спасении, или тех, кто следует оккультному учению, утверждающему, что в смерти нет ничего страшного» [10]. Следует учесть, что Серафим Роуз, в свою очередь, является популярным автором, авторитетным не только для православных христиан, но и для мно-
- 446 -
ISSN 2075-9908 Историческая и социально-образовательная мысль. Том 7 №6 часть 1, 2015 Historical and social educational ideas Tom 7 #6 part 1, 2015_________________________
гих верующих западного мира. Его точку зрения можно рассматривать как наиболее адекватное выражение позиции современной православной церкви.
Если мы сравним рассуждения С. Роуза на тему посмертного воздаяния за грехи с подобными рассуждениями православных богословов более раннего периода, то увидим, что и здесь налицо некоторый прогресс религиозного сознания. Оно становится менее авторитарным, более терпимым. Вот как рассуждает о загробном воздаянии епископ Игнатий Брянчанинов, живший в Х!Х в. и являющийся одним из наиболее авторитетных богословов для современного церковного православия (в том числе для самого С. Роуза): «Христиане, одни православные христиане, и притом проведшие земную жизнь благочестиво или очистившие себя от грехов искренним раскаянием, исповедью пред отцом духовным и исправлением себя, наследуют вместе с светлыми Ангелами вечное блаженство. Напротив того, нечестивые, т.е. неверующие во Христа, злочестивые, т.е. еретики, и те из православных христиан, которые проводили жизнь в грехах или впали в какой-либо смертный грех и не уврачевали себя покаянием, наследуют вечное мучение вместе с падшими ангелами» [7].
Еще более устрашающую картину рисует другой церковный автор Х!Х в., Протоиерей Григорий Дьяченко. Он утверждает и считает вполне естественным, «что всякий нераскаявшийся грешник будет опаляться в геенне огнем своей страсти, опаляться настолько, насколько органы страсти уклонялись от естественного употребления их к неестественному, от простого к искусственному, от нормального к ненормальному, от законного к незаконному; эта ненормальность, эта незаконность и будут очагом адского огня, который мог бы быть погашен только тем, что составляло простой, безыскусственный, нормальный, законный способ удовлетворения грешивших органов, но поздно» [8].
Как видим, у православных авторов наблюдается постепенное смягчение формы, в которой они излагают учение о посмертном воздаянии. Но содержательно церковные воззрения на посмертное существование души человека в целом остаются неизменными. Это не удивительно: если принять версию пантеизма или иные, более мягкие трактовки посмертного существования, репрессивная функция религии нивелируется. Церковь же как социальный институт сохраняет в обществе свое влияние преимущественно за счет именно этой функции. Напротив, функция компенсаторная в полной мере может реализоваться в религии и без каких-либо институтов, как это и происходит, например, в даосизме или в многочисленных и разнообразных неканонических религиозных представлениях современности. Не случайно С. Роуз помещает в кавычки понятие «любящий Бог». Такое понятие никак не может удовлетворить церковных мыслителей без дополнения его понятием «Бог карающий».
Тем не менее, в современном церковном истолковании грядущего воскресения встречаются и самые светлые мотивы, близкие философии общего дела. Так, священник Даниил Сысоев, убитый во время своего богослужения в Москве в 2009 г., следующим образом живописует картину воскресения: «Именно так и будет: наши могилы процветут жизнью, и мы выйдем из могилы во плоти в возрасте тридцати трех лет без очков, без клюшек, без костылей, без генетических недостатков, и наши тела будут в точности отражать наши души» [8]. В этом утверждении не содержится прямого обещания всеобщего воскрешения и прощения, но сам его тон говорит в пользу идеи апокатастасиса.
Аврелий Августин в трактате «О бессмертии души» говорит: «Если же кто-нибудь скажет, что душе следует бояться не той смерти, вследствие наступления которой бывшее нечто обращается в ничто, но той, что лишает живущее жизни, тот пусть обратит внимание на то, что никакая вещь не лишается самой себя. Душа есть известного рода жизнь; поэтому все, что одушевлено, живет, а все неодушевленное, что могло бы быть одушевлено, считается мертвым, т.е. лишенным жизни. Следовательно, душа не может умереть. Ибо, если бы она могла лишиться жизни, она была бы не душой, а просто чем-то одушевленным. Если же это нелепо, то душе еще гораздо менее следует бояться этого рода смерти, который вовсе не должен быть страшен для жизни. Ведь, если бы душа умирала тогда, когда оставляла бы ее эта жизнь, то тогда душою следовало бы признавать саму жизнь, которая в данный момент ее оставляет. Так что душой будет не то нечто, что оставляется жизнью, а сама жизнь, оставляющая то, что умирает, но себя саму, разумеется, не оставляющая. Следовательно, душа не умирает» [6].
Таким образом, можно сделать следующие выводы:
- идея бессмертия в религиозном сознании принимает различные формы не столько в соответствии с типом религии, сколько с типом личностного отношения к проблеме смерти;
- в представлениях о посмертном существовании человека выражаются национальнокультурные и субъективно-личностные особенности понимания справедливости как этической категории;
- 447 -
Образование и педагогические науки
Education and Pedagogical Sciences
- идея бессмертия обеспечивает преимущественно две социальные функции религии, образующие диалектическое противоречие: дисциплинарную (репрессивную) и компенсаторную функции.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Бердяев Н.А. О назначении человека. - М.: Республика. 1993. - 383 с. / Библиотека этической мысли.
2. Бердяев Н., Шестов Л. Переписка и воспоминания / публикации Н. Барановой-Шестовой // Континент. - 1981. -№ 30. - С. 293-314. - С. 307.
3. Варава В.В. Становление и развитие нравственной философии смерти в России / Соловьевские исследования. - Вып. 3 (31). - 2011. - С. 105-125.
4. Димитрова Н.И. Лев Шестов, Лев Толстой и откровения смерти // Соловьевские исследования. - Вып. 4(40). -2013. - С. 154.
5. Ерофеева К.Л. Тема любви в русском идеализме // Философский альманах. - № 1-2. - Иваново, 1998.
6. Блаженный Аврелий Августин. О бессмертии души [Электронный ресурс]. - Режим доступа:
http://azbyka.ru/otechnik/7Avrelij_Avgustin/o-bessmertii-dushi (дата обращения: 18.10.2014).
7. Брянчанинов Игнатий. Слово о смерти [Электронный ресурс]. - Режим доступа: // http://www.pravoslavnaya-biblioteka.ru/ignatiy-bryanchaninov/slovo-o-smerti (дата обращения: 18.11.2014).
8. Дьяченко Г. Тайная жизнь души после телесной смерти [Электронный ресурс]. - Режим доступа:
http://azbyka.ru/otechnik/?Grigorij_Djachenko/tajnaja-zhizn-dushi-posle-telesnoj-smerti=7_3(дата обращения:
11.01.2015).
9. Культин С.Е. Бессмертие: иллюзия и реальность? [Электронный ресурс]. - Режим доступа:
http://lib.co.ua/esoteric/kultinse/bessmertieillyzijairealnost.jsp (дата обращения: 24.12.2014).
10. Иеромонах Серафим (Роуз). Душа после смерти. Глава 1 [Электронный ресурс]. - Режим доступа:
http://azbyka.ru/otechnik/7Serafim_Rouz/dusha-posle-smerti (дата обращения: 18.10.2014).
11. Сысоев Д. Инструкция для бессмертных, или что делать, если вы все-таки умерли. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://azbyka.ru/vera_i_neverie/zhizn_posle_smerti/sysoev_instrukcija_dlja_bessmertnyh-aN.shtml. С.26. (дата обращения: 18.11.2014).
12. Федоров Н.Ф. Pro et contra. В 2 кн. Книга вторая. - СПб., РХГИ, 2008. Серия «Русский путь». - С. 1216.
13. Франк С.Л. Смысл жизни // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://fanread.ru/book/5597267/?page=1 (дата обращения: 23.11.2014).
14. Чанышев А.Н. Курс лекций по древней философии. - М.: Высшая школа. 1981. - 374 с.
REFERENCES
1. Berdyaev N.A. O naznachenii cheloveka. M.: «Respublika». 1993. - 383 p. Biblioteka eticheskoy mysli. (inRuss.)
2. Berdyaev N., Shestov L. Perepiska i vospominaniya. publikatsii Natalii Baranovoy-Shestovoy. Kontinent. 1981. No.30. p. 293-314. p.307(inRuss.)
3. Varava V.V. Stanovlenie i razvitie nravstvennoy filosofii smerti v Rossii. Solo'evskie issledovaniya. No.3 (31). 2011. p.105-125(inRuss.)
4. Dimitrova N.I. Lev Shestov, Lev Tolstoy i otkroveniya smerti. Solovevskie issledovaniya. No.4 (40). 2013. p. 154. (in-Russ.)
5. Erofeeva K.L. Tema lyubvi v russkom idealizme. Filosofskiy almanakh. No. 1-2. - Ivanovo. - 1998. (inRuss.)
6. BlazhennyyAvreliyAvgustin. O bessmertii dushi. Available at: http://azbyka.ru/otechnik/7Avrelij_Avgustin/o-bessmertii-dushi (accessed 18 October 2014) (inRuss.)
7. Bryanchaninov Ignaty. Slovo o smerti. Available at: http://www.pravoslavnaya-biblioteka.ru/ignatiy-bryanchaninov/slovo-o-smerti (accessed 18 November 2014) (inRuss.)
8. D'yachenko G. Taynaya zhizn dushi posle telesnoy smerti. Availableat: http://azbyka.ru/otechnik/?Grigorij_Djachenko/tajnaja-zhizn-dushi-posle-telesnoj-smerti=7_3 (accessed 11 January 2014) (inRuss.)
9. Kul'tin S.E. BESSMERTIE: ILLYUIYA I REALNOST7 Available at: http://lib.co.ua/esoteric/kultinse/bessmertieillyzijairealnost.jsp (data obrashcheniya (accessed 24 December 2014) (in-Russ.)
10. Ieromonakh Serafim (Rouz). Dusha posle smerti. Glava1. Availableat: http://azbyka.ru/otechnik/7Serafim_Rouz/dusha-posle-smerti (accessed 18 October 2014) (inRuss.)
11. SysoevD. Instruktsiya dlya bessmertnykh, ili chto delat', esli Vy vse-taki umerli. Availableat: http://azbyka.ru/vera_i_neverie/zhizn_posle_smerti/sysoev_instrukcija_dlja_bessmertnyh-all.shtml. S.26 (accessed 18 November 2014) (inRuss.)
12. FedorovN.F. Pro et contra. V 2 kn. Kniga vtoraya. SPb., 2008. - 1216 p. Seriya «Russkiy put'». pp. 1216. (inRuss.)
13. Frank S.L. Smysl zhizni. Availableat: http://fanread.ru/book/5597267/?page=1 (accessed 23 November 2014) (inRuss.)
14. Chanyshev A.N. Kurs lektsiy po drevney filosofii. M. Vysshaya shkola. 1981. p. 374. (inRuss.)
Информация об авторе Information about the author
Ширяева Екатерина Вадимовна, аспирант кафедры философии Ивановского государственного университета, Иваново, Россия [email protected]
Получена: 30.08.2015
Shiryaeva Ekaterina Vadimovna, Postgraduate, Chair of Philosophy, Ivanovo State University, Ivanovo city, Russia [email protected]
Received: 30.08.2015
448 -
