CC BY
70
УДК 34 (091) (470) ББК 67.0
М. Б. Колотков
ИДЕОЛОГИЯ ТЕРРОРИЗМА В ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ: ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ
В статье представлен теоретико-правовой анализ формирования террористической идеологии в России в 1866-1917 годы. Автор исследует властное содержание идеологии терроризма, отдельные аспекты его манипулятивного воздействия, поднимает вопросы нравственного его оправдания, а также определения роли народа в условиях террористических проявлений.
Ключевые слова: терроризм,, идеология, революционная деятельность, государственная власть, право.
TERRORISM IDEOLOGY IN THE PREREVOLUTIONARY RUSSIA: THEORETICAL
AND LEGAL ANALYSIS
The theoretic and legal analysis of the forming of the terrorist ideology in1866-1917 in Russia is represented in the article. The author investigates the power component of the terrorism ideology and the separate aspects of its manipulating influence. The questions of the moral discharge of terrorism, the correlation of ideology and public opinion, and the definition the people's role in the conditions of the terrorist display are raised.
Key words: terrorism, ideology, the revolutionary activity, state power, law.
Террористическая деятельность в России в 1866-1917 годы была тесным образом связана с революционным движением. Становление российской государственности и развитие революционного движения во второй половине XIX -начале XX века свидетельствовали о том, что террористическая деятельность являлась детищем революции, одним из средств достижения ее целей. Многие террористические организации образованы из революционных кружков, например, «Организация» Н. А. Ишутина, «Черный передел», Исполнительный комитет партии «Народная воля», Боевая организация партии социалистов-революционеров и другие. Терроризм обретал свою собственную идеологию постепенно, продолжая находиться в тесной взаимосвязи с революционной деятельностью.
Идеология, по сути, призвана провоцировать человека к действию. Так можно определить уровень ее эффективности. В своей первооснове любая идеология наполнена властным содержанием, способствующим подчинять своим целям волю людей. М. Шелер считал, что любой идее изначально присуща власть, которая в определенных условиях может найти путь к реализации [8, с. 31-95]. В. Ф. Гегель также уделял большое внимание силе слова и мысли, заложенной в идеологии в целом или в конкретной идее в частности. По его мнению, «идея, превращенная в волю, движет массами и превращает множественность в единство» [4, с. 3]. На наш взгляд, в этом и
заключалась идея равенства, провозглашаемая в условиях революции. Когда многие становятся едиными по своей воле под влиянием идеи, то складывается ощущение равенства среди разных. Таким способом революционеры-террористы пытались объединить общество.
Во время революционных преобразований право и закон подменялись идеей и целью. Человек, освобожденный от тяжести правовых норм, в своих действиях начинал руководствоваться нормами естественного природного существования, оценивая реальную действительность с точки зрения существа, а не личности. Навязанное стремление к народной власти, в которой усматривался источник законности и правопорядка, становилось приоритетом, полностью подчинявшим волю. И если в таких условиях в сознание человека попадала соответствующая идея, то подобные взгляды трансформировались в единственную цель существования. К этому и стремилась революционная и отчасти террористическая идеология.
Любая идея, в том числе террористическая, может быть реализована только за счет усилия воли и траты большой энергии. Однако с течением времени источник этой энергии начинал считать себя настолько сильным и независимым, что создавалась иллюзия верности движения к намеченной цели, в связи с чем значительно сокращался путь от идеи к действию. Анализ и учет иных мнений, равно как и оценка своей деятель-
ности, отходили на второй план. Однако не следует забывать, что в террористической деятельности любой практический шаг приводил к необратимым последствиям, которые в дальнейшем необходимо если не оправдать, то объяснить. На наш взгляд, именно здесь и находится главный недостаток террористической идеи. Ее нельзя оправдать ни правом, ни моралью, поскольку основное объяснение целесообразности применения таковых методов - это достижение блага для общества в будущем, что не выдерживает критики в части, касающейся необходимости использования радикальных мер. Отдельные авторы идеологии терроризма это понимали и в определенной степени признавали, что прослеживалось в трудах конца XIX - начала XX века [6]. Ими использовался аргумент о вынужденности применения терроризма как наиболее эффективного средства борьбы с государственной властью. При работе с архивными материалами по данной проблематике можно прийти к выводу, что сами террористы не верили в возможность окончательной победы своей идеологии, поскольку большинство их программ давало весьма смутное представление о принципах построения государства после победы террористической идеи. В частности, «Катехизис революционера» С. Г. Нечаева не располагал какими-либо конкретными предложениями по формированию новой российской государственности, оставаясь в плоскости теоретического осмысления и безосновательной идеологической пропаганды. В программе «Теоретическая борьба» Н. А. Морозова также отсутствовали тезисы об основах построения нового общества и государства [6, с. 95-108]. Автор этой программы сделал главный акцент на пропаганде революционных и террористических идей, предпринял попытку обосновать необходимость применения террора и оправдать использование таких методов революционной борьбы с властью. В работе П. Н. Ткачева «Терроризм как единственное средство нравственного и общественного возрождения России» отражены отдельные положения по формированию государства после победы революции, однако большинство из них можно подвергнуть жесткой критике [6, с. 143-154].
Сторонники террористической идеологии рассматривали революционные преобразования как закономерный процесс, необходимый для обновления общества. При этом многие революционеры-террористы опирались в своих суждениях на теоретические принципы, не подкрепленные опытом. В большей мере такая тенденция характерна для 1860-1880 годов. По мнению И. А. Исаева, революционеры демонстрировали
«уверенность в том, что новый порядок может быть построен на идеях, опирающихся только на теоретические выкладки» [5, с. 36]. На наш взгляд, эта точка зрения применима и к сторонникам террористической деятельности. Общественно-политические события, происходившие в России во второй половине XIX - начале XX века, показали невозможность развития общества по программам, в основе которых лежали исключительно теоретические принципы. Реальная действительность, сложная и непредсказуемая, разрушала любые теоретические программы. Однако определенных результатов все же удалось достичь. В частности, революционная идея смогла убедить массы в эффективности применения методов террора за счет привлечения к этой работе не народ в целом, чего желали многие революционеры, а отдельные группы людей.
Представляется необходимым отметить тот факт, что террористическая идеология в России старалась опираться на обобщенные категории, а провозглашаемые ею принципы становились формальными, что вместе с тем не мешало наращивать темпы террористической активности. Авторы террористических программ считали, что после получения власти они смогут в короткие сроки осуществить кардинальные преобразования в России, повысить эффективность государственного управления, построить новую централизованную систему управления, а также создать четкую и слаженную правовую систему [2, ч. 1-2]. На наш взгляд, их усмотрения являлись ошибочными, поскольку основывались исключительно на теоретическом материале, нежелании замечать отдельные бесспорные факты и учитывать жизненные обстоятельства. В складывавшейся обстановке, по мнению А. Токвиля, политическая жизнь была вытеснена в литературу, а заведенный политический порядок уступил место общим отвлеченным и привлекательным для многих теориям государственного устройства [7]. Фактически сама власть сформировала такое положение вещей путем искоренения любых возможных общественно-политических проявлений. Вообще механизм государственного управления в России во второй половине XIX века был выстроен таким образом, что государственная власть в принципе не могла серьезно относиться к общественному мнению, тем более признавать его силу. Наверное, поэтому революционеры-террористы придавали большое значение образованию выгодного для них общественного мнения и формированию общей воли. Сила идеи и авторитет мнения приобретали решающее значение. В результате параллельно с политическим
курсом в России происходило становление совершенно новой общественной формации, которая еще не имела практического воплощения в реально действующей социальной силе. Наличие общества нового типа в первое время можно было считать условным, поскольку оно существовало исключительно в воображении сторонников революционных преобразований и основывалось на идеях соблюдения прав и свобод граждан и других демократических принципах, чуждых в тот период российской государственности.
Совершенно иная ситуация наблюдалась на практике. При переходе от теории террора к его практической реализации ранее точные и понятные идеи смешивались с обывательскими представлениями. При этом идеи насилия и террора искажались и приобретали форму банального преступления, не основанного ни на каких общесоциальных принципах. В результате террористическая идеология становилась конкретным действием, на которое следовала незамедлительная реакция государства, что зачастую еще больше усиливало террористические проявления. Показательным примером может служить прокламация С. М. Кравчинского: «Смерть за смерть», выдвигавшая требования террористов и объяснявшая необходимость убийства 4 августа 1878 года шефа жандармов Н. В. Мезенцева [3, с. 35-40]. В дополнение к этому 9 августа 1878 года исполнительным комитетом Русской социально-революционной партии было направлено предостережение прокурору Санкт-Петербургской судебной палаты А. А. Лопухину по делу об убийстве Н. В. Мезенцева с конкретными требованиями под угрозой жизни о необходимости прекращения массовых арестов в ходе расследования [ 1, с. 92]. Только когда идеи терроризма становятся настолько действенными, что полностью овладевают сознанием людей и могут реально противопоставить себя нормам закона, следует утверждать, что террористическая идеология реализована и достигла своей конечной цели. Развитие идей терроризма в 1866-1917 годы подтверждает это предположение. Впервые появившись в 1866 году в форме индивидуального террора, к 80-ым годам XIX века терроризм приобрел вполне оформленную и понятную идеологию. События начала XX века свидетельствовали о массовом применении террора и совершенствовании террористической идеологии на практике. Лишь в 1917 году, когда революционные идеи, во многом основанные на терроризме, сформировали общую волю значительной части народа, стало возможным практическое их воплощение. Впоследствии многие революционные
принципы были перенесены в нормы права, то есть общая воля, ранее противопоставлявшая себя закону, сама стала законом.
Вообще для общественно-политической обстановки в России во второй половине XIX века характерно стремление к установлению главенства закона как единственного средства управления обществом и государством, который должен прийти на смену тотальной власти царя. На наш взгляд, террор в этом вопросе сыграл решающую роль, поскольку именно его использование способствовало установлению «справедливого» применения мер государственного принуждения. Ряд террористических актов был совершен именно в ответ на несправедливое, по мнению революционеров-террористов, привлечение к юридической ответственности отдельных граждан. Одним из наиболее известных терактов являлось покушение на петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова, совершенное 24 января 1878 года В. И. Засуличем [6]. Терроризм способствовал практической реализации через закон общей воли народа, а не конкретного правителя. По сути, именно он содействовал смене фундаментальных основ управления государством. Если ранее провозглашалась власть царя, то теперь существовала необходимость провозглашения власти закона, который в сознании общества отождествлялся с формой выражения власти народа. Такие взгляды способствовали нравственному оправданию терроризма, который, являясь преступной деятельностью, якобы применялся во благо народа. Подобная ситуация наблюдалась в последней четверти XIX века, но уже в начале XX века террор стал массовым явлением, при этом провозглашенные ранее идеалы были или забыты, или искажены. Нравственного оправдания его применения уже не требовалось, поскольку Россия была полностью поглощена террором и боролась с ним уже не как с одним из видов преступной деятельности, а как с явлением.
Негативным последствием идеологии терроризма выступают изменение или даже разрушение правосознания, а также искажение механизма реализации правоотношений. Исполнение правовых норм возможно лишь в том обществе, где сформировано соответствующее отношение к закону и праву. Идеология терроризма изначально пренебрегала законом, который должен обеспечиваться достаточным уровнем правосознания, и создавать его простым установлением соответствующей правовой нормы невозможно. Напротив, закон качественным образом зависел от правового состояния общества, в тот период постепенно пропитывавшегося идеями террора. Пра-
воотношение должно иметь гарантию исполнения с третьей стороны, не участвовавшей в нем. В противном случае оно будет носить спонтанный характер. Единственно возможным гарантом правоотношения может являться государство, которому переданы полномочия осуществлять правосудие в отношении его участников. В условиях применения террористических методов в России государственная власть постепенно теряла статус верховенства и авторитет, поскольку систематически попадала под мани-пулятивное воздействие террора. В таких условиях само общество должно было отказаться от идей терроризма, поскольку ему необходимо сформировать стабильную правовую систему, существование которой невозможно в условиях террора. Анализ исторического развития российской государственности свидетельствовал о том, что в полной мере отказ от террористических методов не был осуществлен. Террористическая деятельность лишь меняла свои формы и методы, на определенное время приостанавливалась, однако впоследствии снова возобновлялась вплоть до установления советской власти в государстве, когда было сформировано особое отношение к террору.
Суть революционных преобразований в России заключалась в разрушении прежнего порядка политического управления обществом, а использование террористических методов формировало основу революционной политики. С момента совершения первого теракта революционная политика обретала четко оформленные рамки и уже не могла существовать без террора, который становился главным революционным инструментом. Отказ от террора свидетельствовал бы об изменении революционной политики. Но, не желая возвращаться к старым устоям, рево-
Литература
1. Архив «Земли и Воли» и «Народной Воли». Воспоминания, исследования, документы и другие материалы из истории революционного прошлого России. М., 1930.
2. Борьба с терроризмом в России (вторая половина XIX - начало XX века): сборник документов и материалов: в 2-х ч. М., 2000.
3. Исаев И. А. Новый порядок и принуждение // История государства и права. 2014. № 7.
4. Исаев И. А. Правовое действие и нравственность: И. Фихте // История государства и права. 2014. № 10.
5. Исаев И. А. «Свет» и «тьма»: разум и воля // История государства и права. 2014. № 6.
люционная политика в конечном счете должна была сформировать новые принципы управления обществом и государством, в которые террор не вписывался, поскольку был уже не нужен. Переход к ненасильственным методам управления, которые должны лежать в правовом поле, способствовал тому, что насилие приобретало санкционированный характер и становилось нормированным. На наш взгляд, парадоксальным являлся тот факт, что именно террористическая деятельность способствовала формированию плацдарма для правового строительства в новых условиях. По мнению И. А. Исаева, «террор не был проявлением нигилизма, это была специфическая политика насильственного созидания, созидания путем разрушения» [3, с. 6]. При этом террор был необходим именно в момент слома старого порядка и формирования на его месте новых организационных принципов. Не признавая прежнюю правовую систему, терроризм приводил к постепенному уничтожению старого правопорядка и формированию на его основе самопроизвольного порядка, граничащего с хаосом. В этой ситуации создание новых правовых норм представлялось единственно возможным условием рождения порядка качественно иного уровня.
Таким образом, террористическая идеология представляла собой конечное явление, которое можно наблюдать в период перехода общества из одного состояния в другое. В целом появление и распространение террористической идеологии в России в конце XIX - начале XX века можно считать вполне закономерным. Если сначала терроризм выступал лишь средством влияния на государственную власть, то впоследствии он стал одним из регуляторов общественных отношений в условиях революционной обстановки в стране.
Bibliography
1. The archives of «Zemlya i Volya» and «Nar-odnaya Volya». Memories, studies, documents and other materials from the history of the revolutionary past of Russia. Moscow, 1930.
2. The fight against terrorism in Russia (second half of XIX - beginning of XX century: collection of documents and materials: in 2 parts. Moscow, 2000.
3. Isaev I. A. New order and coercion // History of state and law. 2014. № 7.
4. Isaev I. A. Legal action and morality: J. Fichte // History of state and law 2014. № 10.
5. Isaev I. A. Lux and tenebris: mind and will // History of state and law. 2014. № 6.
6. История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях. Ростов н/Д, 1996.
7. Токвиль А. Старый порядок и революция. СПб., 2008.
8. Шелер М. Положение человека в Космосе // Проблема человека в западной философии. М., 1988.
6. The history of terrorism in Russia in the documents, biographies, studies. Rostov-on-Don, 1996.
7. Tocqueville A. Old regime and the revolution. Saint Petersburg, 2008.
8. Scheler M. Position of man in Space // Problem of man in western philosophy. Moscow, 1988.
УДК 344 ББК 67.99
С. В. Шепилов
ИСТОРИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ ВОЕННО-УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА ПО ЗАЩИТЕ ВОЕННОГО ИМУЩЕСТВА
В статье исследуются исторические аспекты развития военно-уголовного законодательства по защите военного имущества. Автор делает выводы о реализации необходимых мер обновления законодательства Российской Федерации в целях повышения эффективности охраны военного имущества.
Ключевые слова: история, военно-уголовное законодательство, охрана военного имущества, преступность.
HISTORICAL ASPECTS OF THE DEVELOPMENT OF THE MILITARY AND CRIMINAL
LEGISLATION IN MILITARY PROPERTY PROTECTION
Article is dedicated to study of the development military-criminal legislation on protection military property. On base brought data, author does the row a conclusion about realization of the necessary measures of the renovation legislation to Russian Federation, in purpose of increasing to efficiency guard military property.
Key words: history, military-criminal legislation, guard military property, criminality.
В условиях борьбы за восстановление исторической справедливости и укрепление доверия граждан к государству возрождается надежная репутация нашей страны как великой мировой державы, фундаментом которой являются сильная политическая власть, крепкая обороноспособность и развитая экономика. Между тем значение любого процесса невозможно определить без изучения его исторических корней. Более того, важно учитывать былые просчеты и ошибки в целях недопущения их впредь.
Сохранность военного имущества была, есть и будет актуальной составляющей боеспособности войск и необходимым условием в достижении победы над противником. В отличие от современного состояния охраны оснащенности войск, ранее вопросы сбережения военного имущества носили «тактический характер», чем оправдывается отсутствие их научного исследования как отдельного предмета правового регулирования.
Армия, будучи силовым элементом государства, появилась вместе с ним. Развитие государств требовало увеличения их армии, а значит,
и расходов на содержание войск, вооружение и так далее. Так, современное материальное состояние армии, рост поражающих факторов вооружения, увеличение театров военных действий и временных промежутков войн обусловили стратегический характер сохранности военного имущества и появление нового объекта посягательства - экономическую безопасность.
Первые нормы военно-уголовного законодательства как регулятора безопасного существования государства появились в Своде законов Хаммурапи (1750 год до н. э.). Они предусматривали ответственность за уклонение от военной службы (ст. 26) и посягательство на сохранность любого имущества (ст. 6-13).
Идеи развития военно-уголовного законодательства, регулирующего широкий круг воинских правоотношений, возникли в Древней Греции, но окончательно оформились в Дигестах (529-534 годы н. э.) Византийского императора Юстиниана Великого.
Дигесты являются прообразом современного законодательства и делят все преступления на
