CC BY
363
Вестник Самарской гуманитарной акалемии. Серия «Право». 2013. № 2(14)
ИДЕОЛОГИЯ И ЕЕ ОТНОШЕНИЕ К ЮРИСПРУДЕНЦИИ
© А. М. Михайлов
Михайлов Антон Михайлович кандидат юридических наук младший научный сотрудник сектора истории государства, права и политических учений Институт государства и права Российской академии наук (г. Москва)
В статье прелставлено авторское понимание при-ролы илеологии и раскрыта связь илеологии с концепциями понимания права в современной теории права. Прелпринята попытка опрелелить специфические характеристики основания илеологии и проиллюстрировать наличие такого основания в концепциях понимания права. Приволится общая характеристика лвух основных вилов илеологии по отношению к явлениям социальной лействительности. Описывается процесс илеологического возлействия на сознание социального субъекта, цели и результаты такого возлействия. Опрелелена специфика отношения меж-лу илеологическими системами, иллюстрируемая взаимными характеристиками концепций понимания права и присутствующими в теоретико-правовой литературе классификациями типов правопонимания.
Ключевые слова: теория права, философия права, иле-ология, илеологическое сознание, правовая илеология, функции илеологии, правопонимание, концепции пра-вопонимания.
В советской теории государства и права феномен идеологии воспринимался частью философского осмысления действительности. Будучи осмысленным в марксистско-ленинской философии, понимание идеологии по большей части некритично транслировалось в предмет теории государства и права. Как результат такого типа восприятия философского знания учеными-юристами не осмыслялись основания философской рефлексии идеологии в рамках марксизма-ленинизма.
После известных политических процессов конца 80-х — начала 90-х гг. XX века идеи мар-
ксизма-ленинизма подверглись в отечественном правоведении остракизму, а понимание идеологической функции теории права, понятие правовой идеологии остались без соответствующего философского основания.
В современной теории права понятия идеологии, правовой идеологии носят, как правило, собирательный характер и не позволяют понять сущность феномена идеологии. Как следствие этого, без достаточного осмысления остаются такие вопросы, как соотношение идеологии и науки, идеологическая функция теоретико-правового знания, значение и функции правовой идеологии на различных уровнях и в различных видах правосознания, в механизме правового регулирования, правовой системе, воспроизводстве и развитии док-тринального правоведения и юридических практик.
Указанными обстоятельствами обусловливается актуальность исследования феномена идеологии учеными-юристами. Настоящая статья представляет собой попытку раскрыть сущность идеологии и проиллюстрировать ее на примере различных концепций понимания права.
Каждая идеология строится на полагании ряда ценностно окрашенных идей, возведенных в абсолют, признаваемых за безусловную истину — безотносительно истории, культуры, сознания индивидуального или коллективного адресата. Первичные «точки опоры» любой идеологии — аксиоматично принятые и самолегитимирующиеся (обосновывающиеся сами через себя) ценности1. Те или иные ценности, составляющие фундамент идеологии, не обосновываются, а принимаются на веру и рассматриваются как самоочевидные истины, являющиеся самоцелью, обладающие внутренним смыслом, который следует актуализировать в социальной действительности. Как справедливо указала Е. А. Лукаше-ва, правовая идеология связана с превращением правовых ценностей в систему нормативного регулирования поведения людей в обществе2.
Комплекс идеологических представлений всегда принимает форму априорного закона, налагающего требования всеобщего должного до соприкосновения с эмпирической действительностью. Для всякой идеологической системы действительность «должного» (идеи) находится непременно выше реальности «сущего» (явлений), независимо от того, какой бы ошибочной и парадоксальной ни виделась та или иная идея с позиции реальности «сущего», от имени
1 А. В. Поляков справедливо указывает, что аксиомы, лежащие в основании идеологии, представляют собой ценности. «В этом смысле идеология есть аксиоматичное знание» (Поляков А. В. Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода. СПб., 2004. С. 29). Ценностная природа идеологии широко признана в социально-гуманитарных исследованиях. См., напр.: Синха С. П. Юриспруденция. Философия права. Краткий курс. М., 1996. С. 65; Смелзер Н. Социология. М., 1998. С. 55; Руткевич А. М. Что такое консерватизм? М., 1999. С. 96.
2 См.: Лукашева Е. А. Социалистическое правосознание и законность. М., 1973. С. 141-142. Ср.: «Именно в идеологии формируется система ценностей, которая затем ложится в основу правового поведения. <...> Правовая идеология позволяет выбрать пути формирования и трансформации правовой системы в новое качество, способствуя переводу социальных факторов в правовые нормы» (Сорокин В. В. Общее учение о государстве и праве переходного периода. М., 2010. С. 306, 305).
которой могут выступить иные субъекты. Ни одно явление социальной действительности прошлого или настоящего не может служить опровержением идеологической системы: история — не судья идеологии, поскольку для любой идеологии история — это история осуществления, «материализации» ее идеи и ничего более3.
История догматической и доктринальной юриспруденции в романо-гер-манской традиции может представить бесчисленное количество иллюстраций данного тезиса.
Так, безусловный приоритет идеальных универсалий перед социальной действительностью в сознании глоссаторов неизбежно означал, что подлинное право содержится исключительно в тексте Дигест и действительность его идей, положений не подвержена историческим изменениям4.
Верный идеям рационализма Нового времени «классический» юснатура-лизм, аналогичным образом, считает право разума отнюдь не обусловленным историческим и культурным контекстом, а, напротив, судьей несправедливого феодального права, способного формировать новую социальную действительность5.
Безусловная вера в правотворческую монополию государства юридическим позитивизмом приводит к тому, что история права аксиоматично, без должной рефлексии начинается для его адептов лишь с возникновением первой государственности6, до формирования которой социальные нормы, регу-
3 Ср.: «Идеологическая политика имеет опору не в обществе, чьи структуры и ценности вырастают из его традиций, а в трансцендентном по отношению к обществу принципе, который обществу навязывается» (Матц У. Идеология как детерминанта политики в эпоху модерна // Хрестоматия по теории государства и права, политологии, истории политических и правовых учений / сост. Р. Т. Мухаев. М., 2000. С. 1055).
4 «Для них (глоссаторов. — А. М.) казалось совершенно ясным, что в случае разногласия между действительностью и правом (римским) уступить должна действительность, а не право» (Грабарь В. Э. Римское право в истории международно-правовых учений // Ученые записки императорского Юрьевского университета. Юрьев, 1901. № 1. С. 29). См. также: Спекторский Е. В. 1) Проблема социальной физики в XVII столетии. Том II. СПб., 2006. С. 97; 2) Происхождение идеи общего или универсального права // Журнал министерства народного просвещения. Петроград, ноябрь, 1916. С. 34; Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1998. С. 126.
5 Ср.: «<...> Само словосочетание "естественное право" представляет собой сложный, но целостный идеологический текст, с исторически заданными коннотациями» (Поляков А. В. Ответы на замечания д. ю. н., профессора Д. И. Луковской // Коммуникативная концепция права: вопросы теории. Обсуждение монографии А. В. Полякова. СПб., 2003. С. 97). Ф. В. Тарановский писал, что отдельные системы естественного права Нового времени слагались под воздействием общественной идеологии, а сама школа естественного права «создала наукообразную форму для выражения различных течений общественной идеологии» (Тарановский Ф. В. Энциклопедия права. СПб., 2001. С. 215, 216).
6 Юридический позитивизм «на деле идеологизирует государство как высшую ценность, создает основу для формирования идеологии государственности, которая нередко перерастает в культ государства и государственной власти» (Мальцев Г. В.
1) Познание права: от юридического позитивизма к новому пониманию права. С. 48;
2) Понимание права. Подходы и проблемы. М., 1999. С. 153).
лирующие имущественные и властные отношения, именуются «предправом» или иными эвфемизмами7.
Социологическая юриспруденция, неосознанно натурализуя конструкт общества, представляя его неоспоримой фактической «данностью», ведет родословную политико-правовых форм с эпохи становления человека обще-ственного8, а право, по сути, «растворяется» в социальной метасистеме.
Либеральная вера в универсальные, общечеловеческие принципы индивидуальной свободы и формального равенства служит основанием совсем другой истории права, начинающейся со времен буржуазных революций9, а марксисты и вовсе считают, что подлинная история общества еще не началась, ибо ее начало знаменует эмансипация человека и общества от господства превращенных политико-правовых форм, которые, будучи рефлексами экономической субструктуры, формируются, в конечном счете, из противоречия между производительными силами и производственными отношениями и всегда выражают классовую волю экономически господствующих.
По отношению к «фактам» социальной действительности идеологическая форма может выполнять либо легитимирующую, либо делегитимирую-щую функции: согласные с базовыми идеями факты сакрализуются в идеологическом сознании (апологетика существующего), противоречащие основаниям идеологии факты признаются либо несущественными, либо неразумными, неправильными и достойными искоренения и/или табуирова-ния (протест против существующего)10.
Делегитимирующая культурную традицию «протестная» идеология, движимая, как правило, харизмой, провозглашает, что прошлое более не существует, а история начинается «здесь и сейчас» «с чистого листа». «Протест-ная», утопичная идеология, харизматически видящая будущее, всегда постулирует неизбежность «развертывания» и окончательной «победы» собственных идей в будущем: перед сознанием адресата развертывается всемирная панорама движения идей к утверждаемому идеологической системой идеалу, а
7 Обсуждение данного положения см. в работе: Мальцев Г.В. Происхождение и ранние формы государства и права // Проблемы общей теории права и государства / Под ред. В. С. Нерсесянца. М., 1999. С. 71-72.
8 См., напр.: Честное И. Л. Актуальные проблемы теории государства и права. Исторические предпосылки и эволюция государства и права : учеб. пособие. СПб., 2005. С. 12—15.
9 См., напр.: Нерсесянц В. С. Теория права и государства. Краткий учебный курс. М., 2001. С. 28—30, 46—49. Следуя представлению Г. Гегеля о прогрессе идеи свободы во всемирной истории, В.С. Нерсесянц рассматривает всю историю государства и права как исторический прогресс меры и масштаба свободы личности: идея актуализируется и придает смысл истории, все остальное остается за пределами всемирной истории.
10 Ср.: «Наука как познание отличается имманентным стремлением обнажать <...> свой предмет, "идеология" же скрывает реальность — либо приукрашивая, с тем, чтобы сохранить и защитить ее, либо искажая, с тем чтобы подвергнуть ее нападению, разрушить и заменить другой» (Чистое учение о праве Ганса Кельзена. Сб. переводов. Вып. 1. М., 1987. С. 144).
субъект должен принять такое видение истории, поскольку оно объективно, не зависит от чьей-либо воли и принципиально «иного не дано»11.
Легитимирующая культурную традицию идеология, напротив, утверждает, что история существует с «незапамятных времен» и укоренена в неком трансцендентном начале, придающем высший смысл любому историко-культурному явлению12.
Именно поэтому для идеологического сознания либо настоящее предстает «последними временами» истории, где раскрываются «последние смыслы» разумной действительности (Г. Гегель), либо настоящее лишается всякого смысла, а идеологическое сознание устремляется в идеал будущего (предыстория и история в марксистской утопии)13 либо прошлого («золотой век» Ж.-Ж. Руссо, романтическое направление в философии и юриспруденции)14.
Если делегитимирующая «протестная» идеология «удваивает» действительность, «разрывает» ее на подлинные идеи и ложные «вещи», то легитимирующая идеология, напротив, пытается всячески объединить сознание и действительность, помещая вечные идеи в «вещи». «Протестному» идеологическому сознанию противостоит внешняя, на его взгляд, извращенная реальность заблуждений и сознательных обманов, но помимо нее существует действительность высшего плана, действительность идей, которая является единственно подлинной и естественной, соответствующей природе и предназначению человека и мира (поэтому в идеократиях XX столетия господствующая идеология непременно рационализировалась, определялась как подлинно научное учение, вскрывающее сущность и закономерности исследуемого объекта).
11 Ср.: «Идеология развертывает <...> антагонизм в перспективе священно-исторически понимаемого прогрессивного процесса, включающего в себя кризис и как катастрофическое событие, и как экзистенциальную решимость» (Матц У. Идеология как детерминанта политики в эпоху модерна // Хрестоматия по теории государства и права, политологии, истории политических и правовых учений / сост. Р. Т. Мухаев. М., 2000. С. 1054).
12 По мнению А. А. Зиновьева, идеология — это комплекс идей, который по намерению или по результату формирует специфический тип сознания, приспособленного к социальным условиям существования (см.: Зиновьев А. А. Ни свободы, ни равенства, ни братства (статьи, выступления). Lausanne, 1983. С. 48). «Задача идеологии — организация и стандартизация сознания людей, управление людьми путем формирования определенного типа их сознания, удобного с точки зрения управления ими» (Зиновьев А. А. Коммунизм как реальность. http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/zinov/ 05.php). Ср.: «Идеология представляет собой систему верований, обосновывающую существующий общественный порядок (в том числе правовую и политическую системы) и предлагающую стратегию ее воспроизводства» (Честное И. Л. Социально-антропологический подход к онтологии права // Социальная антропология права современного общества / под. ред. И.Л. Честнова. СПб., 2006. С. 83).
13 Ср.: Нерсесянц В. С. Философия права : учебник для вузов. М., 2001. С. 332-333.
14 Еще Ф. Энгельс обоснованно отмечал, что справедливость как мерило того, что юристы соединяют под названием естественного права, всегда представляет собой идеологизированное выражение существующих экономических отношений либо с их консервативной, либо с их революционной стороны (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 18. М., 1961. С. 273).
Идеологическое сознание, «окутанное» легитимирующей культуру формой, напротив, каждое проявление культуры настоящего воспринимает формой выражения вечной идеи, трансцендентной сущности, наполняющей эти явления и процессы подлинным смыслом, всецело оправдывающим их (мифологическое, традиционное, религиозное сознание).
Любой идеологической формой движет стремление к бессмертию собственных идей, из которого берет истоки претензия на вечное существование. Ее идеал стоит над историческим временем, и все предназначение человека сводится к достижению этого идеала — в этом состоит статичность идеологической формы, не признающей бесконечной изменчивости социальной и когнитивной действительности. Поэтому закономерно то, что правовые идеологии провозглашают определенный социальный порядок высшим благом, ценностью и целью15 (в этом смысле равнозначны концепции теократического государства, коммунистического самоуправления или правового государства), а исследователи обоснованно выделяют моделирующую функцию правовой идеологии16.
Любая идеологическая форма стремится нерациональными средствами (ценностно, аффективно) оправдать, легитимировать свое собственное видение определенного объекта, навязать адресату, минуя рефлексию, единственно верное, истинное, законченное, исчерпывающее и — непоколебимое никакими рациональными аргументами — «описание» и оценку (положительную, либо отрицательную) определенных явлений и процессов, «как они есть на самом деле»17.
Именно здесь, на наш взгляд, находится корень различия идеологического сознания от сознания философского и научного: движимая сомнением, философия рефлексирует, наука познает новое, идеологическое сознание, движимое верой, не нуждается ни в рефлексии оснований своих суждений, ни в познании нового — поскольку вся действительность рассматривается идеологическим сознанием как освоенная, ценностно означенная, для него присутствует лишь узнавание известных идеологических клише18. По справедливому утверждению И. П. Малиновой, «догматизм редуцирует интеллектуальные творческие потенциалы до навыков соблюдения "идеологического этикета"»19.
Философское и научное сознание всегда допускает плюрализм суждений, в то время как сознание идеологическое изначально монистично. «Простран-
15 См.: Skillern F. Law, Obligation and Morality: What is the Individual Responsibility? / / Oregon Law Review. 1973. Vol. 52 № 2. P. 134. Цит. по: Зорькин В. Д. Позитивистская теория права в России. М., 1978. С. 246.
16 См.: Лукашева Е. А. Указ. соч. С. 131-132.
17 По справедливому заключению И.П. Малиновой, все тоталитарные начинания держатся на иллюзии достижения абсолютно универсальной, удовлетворяющей требованиям всеобщности интерпретации (см.: Малинова И. П. Юридическая герменевтика и правопонимание. Екатеринбург, 2004. С. 19).
18 Ср.: «В идеологическом процессе есть познавательный момент, а в развитии познания имеется идеологическая сторона. Но смешивать и отождествлять эти тенденции нельзя, ибо общественное сознание не сводится ни к познанию, ни к идеологии» (Келле В., Ковальзон М. Формы общественного сознания. М., 1959. С. 11).
19 Малинова И. П. Указ. соч. С. 5.
ство» идеологии метафизическое, оно располагается за пределами способности рациональной аргументации: в нем философское сознание всегда движется «наощупь», «методом» бесконечных «проб и ошибок»; сознание позитивной науки обходит его стороной и хранит о нем осмысленное молчание, а идеология определяет его как свое, императивно устанавливает в нем ясные указатели, ориентиры с позиции «истинных» идей и ценностей. «Ценности предопределяют понимание людьми тех или иных вещей, задают угол зрения, под которым осмысливается мир»20.
Идеологическая форма всегда нацелена овладеть сознанием адресата как единой целостностью, стремится стать действующим основанием его мировоззрения: она не требует от реципиента осмысленного понимания собственных суждений, и — тем более — оснований, средств и способов воздействия; она требует принять ее как единую систему, не оспаривая ни одно из ее утверждений, не предлагая скорректировать что-либо из ее содержания21.
Идеологическая форма для своего действия должна стать принципом, аксиомой мировосприятия субъекта22. Манипулятивные социальные технологии, как и теории революционного преобразования общества воспроизводят «модус стремящегося к господству тоталитаристского, утопического по своему типу сознания»23. Именно поэтому в правовой системе первичными формами выражения правовой идеологии выступают аксиомы и принципы права, интегрирующие нормативные структуры системы права в единые целостные общ-
20 Жуков В. Н. Введение в юридическую аксиологию // Государство и право. 2009. №6. С. 23.
21 Вслед за А. А. Зиновьевым, можно выделить четыре основных функции идеологии и идеологического аппарата. Первая, информационно-репрессивная, заключается в ознакомлении граждан с основами идеологического учения и принуждении их принять и усвоить его минимальные основы. Вторая функция, контролирующая, связана с тотальным контролем со стороны идеологии за сферой духовной культуры, запретом всего не согласующегося с постулатами идеологии и поощрении всего им соответствующего. Третья функция, означающая, заключается в истолковании всех происходящих событий во всех сферах жизнедеятельности общества в духе фундаментальных принципов идеологии. Четвертая функция, мобилизационная, связана с принудительным включением членов общества в организованный идеологией жизненный спектакль: граждане должны стать не пассивными созерцателями, а активными участниками этого действия (см.: Зиновьев А. А. Указ. соч.).
22 Если фундаментальный характер теории права в континентальной, прежде всего, германской, юридической традиции обусловливался догматически — дедуктивным построением всей системы права, определяющей ролью общеправовых принципов, понятий, конструкций, то фундаментальный характер советской теории государства и права определялся ее идеологической функцией: теория государства и права охотно «подставляла» под «объективные» закономерности политико-правового развития постулаты марксистско-ленинской идеологии, за счет чего осуществлялась эффективная наукообразная трансляция базовых идей, полаганий марксизма-ленинизма в профессиональное и доктринальное правосознание — будущие юристы научались мыслить категориями господствующей идеологической системы, «видеть» политико-правовую действительность СССР через идеологическую «призму».
23 Малинова И. П. Указ. соч. С. 8.
ности24. Выступая ценностно нагруженными «точками опоры» правовой системы, принципы права неразрывно связаны с различными формами общественного сознания, откуда черпают свои основания и силу идеологического воздействия, выступают связующим элементом между правовой подсистемой и «ценностным ядром» социальной метасистемы. Исходные принципы права, как справедливо отмечает К. В. Арановский, выводятся «либо из религии, либо из доктрин, научный элемент которых плохо скрывает необсуждаемую веру в то, что люди созданы свободными и равными и наделены естественными и неотчуждаемыми правами»25.
Любая идеологическая система воздействует не на рациональные структуры сознания, а на иррациональные его основания26, в «сфере расположения» которых исключена какая-либо форма рефлексии: адресату навязывается жесткая «сетка», которая достаточно быстро «срастается» с сознанием и автоматически накладывается на действительность, в силу чего каждое явление подпадает под заранее заданный стереотипный набор описаний и оценок. «Раз ваши глаза однажды были раскрыты, вы будете видеть подтверждающие примеры всюду: мир полон верификациями теории. Все, что происходит, подтверждает ее. Поэтому истинность теории кажется очевидной, и сомневающиеся в ней выглядят людьми, отказывающимися признать очевидную истину либо потому, что она несовместима с их классовыми интересами, либо в силу присущей им подавленности, непонятой и нуждающейся в лечении»27. Следует согласиться с И. Л. Честновым в том, что господствующая идеология формирует приоритетное представление о прошлом, которое через государственные институты воспроизводится как официальная версия истории28, формирующая общественную и групповую идентичность, способствующая социальному самосохранению через интеграцию.
В силу того что любая идеология воздействует на эмоционально-аффективный «пласт» сознания адресата, ее язык отличается высокой образностью, метафоричностью, крайней аморфностью значений. В отличие от понятийного аппарата науки, рациональная форма которого стремится к «прозрачности» коммуникации («обнажению» предмета), язык идеологии, напротив, стремится «заколдовать» пространство дискурса и посредством множественности кон-
24 См.: Чернобель Т. Г. Правовые принципы как идеологическая парадигма // Журнал российского права. 2010. № 1. С. 88.
25 Арановский К. В. Конституционная традиция в российской среде. СПб., 2003. С. 38. По мнению Р. Дворкина, «общие принципы права коренятся в моральных основаниях той или иной правовой системы» (цит. по: Моисеев С. В. Философия права. Курс лекций. Новосибирск, 2004. С. 66. См.: Дворкин Р. О правах всерьез. М., 2004).
26 «Идеи только тогда становятся силой, заставляют людей действовать, когда они преломляются в их психике, в их чувствах, настроениях, воле, в их симпатиях и антипатиях, влечении и отвращении» (Политическое самообразование. 1968. № 2. С. 44. Цит. по: Лукашева Е. А. Указ. соч. С. 126-127).
27 Поппер К. Р. Предположения и опровержения: рост научного знания. М., 2008.
С. 66.
28 См.: Честнов И. Л. История политических и правовых учений: теоретико-методологическое введение. СПб., 2009. С. 13.
нотаций овладеть как можно более широким кругом адресатов, нисколько не противодействуя разноголосице значений в восприятии адресатами базовых концептов идеологической системы29. Право, не имея материально выраженных референтов, вполне подходит в качестве инструмента идеологии30, а идеологические формы выражаются в праве в виде аксиом, идей, ценностей — предельно обобщенных и нерефлексируемых ментальных образований31.
Справедлива констатация И. Л. Честнова: «Абстрактные принципы права, которые в силу их полисемичности (многозначности) можно трактовать сколь угодно широко — в интересах тех или иных групп населения — являются иде-ологичными по своему содержанию»32. По мнению Н. Н. Вопленко, «принципы права несут в себе его основную идеологическую нагрузку и таким образом выступают в виде своеобразного идеологического арсенала права»33. Аналогичным образом С. С. Алексеев пишет о том, что естественно-правовые требования непосредственным образом выражаются в идеологических положениях, не конкретизированы в достаточной степени и нередко понимаются по-разному, сообразно представлениям и идеологическому настрою тех или иных лиц34.
Любая идеология является мыслительным, рационализированным и концептуализированным выражением социального интереса, основанным на «универсализации» тех аспектов действительности, которые благоприятствуют его осуществлению. Поскольку идеология всегда выражает интересы больших социальных групп35 и формирует претендующие на всеобщность картины жела-
29 Ср.: «Неопределенность новой юридической концепции естественного права, отсутствие четких основ и ясных формулировок является следствием сознательного намерения создать возможность охвата наибольшего числа юристов с различными политическими и научными взглядами» (Сайдлер Г. Л. Причины возрождения естественного права в американской юриспруденции // Сов. государство и право. 1962. № 1).
30 См.: Посконина О. В. Никлас Луман о политической и юридической подсистемах общества. Ижевск, 1997. С. 115.
31 В. В. Сорокин определяет правовую идеологию как «последовательную систему правовых идей, идеалов, принципов и категорий, отражающих определенные социальные интересы (общесоциальные и групповые), воплощающихся в нормативно-правовых актах и оказывающих регулятивное воздействие на юридически значимое поведение членов общества» (Сорокин В. В. Указ. соч. С. 305).
32 Честнов И. Л. Социально-антропологический подход к онтологии права // Социальная антропология права современного общества / под. ред. И. Л. Честнова. СПб., 2006. С. 83. «Конституция как идеологическое образование подвержено "ошибке короткого замыкания" — некорректному выведению эмпирических выводов из предельно общих идеологических конструкций» (Честнов И. Л. Онтология конституционализма: диалого-антропологический подход // Философия права и конституционализм. Материалы четвертых философско-правовых чтений памяти академика В. С. Нерсесянца. М., 2010. С. 155).
33 Вопленко Н. Н. Сущность, принципы и функции права. Волгоград, 1998. С. 34. См. также: Деревесников А. В. Справедливость как принцип права (историко-теорети-ческий аспект). Кострома, 2007. С. 17.
34 См.: Алексеев С. С. Философия права. М., 1998. С. 27.
35 Ср. с интерпретацией марксистского подхода к идеологии Л. фон Мизесом: «Классовая идеология обеспечивает класс интерпретацией реальной действительности
тельного мироустройства, постольку любая идеология предполагает практическую деятельность, целенаправленное движение к обозначенному общественному идеалу36. «Будучи нормативной, идеология предлагает идеал, который нужно реализовать. Далекая от того, чтобы быть только чистым сознанием, идеология создает только такие идеи и ценности, которые могут приказать перейти к действиям. Поэтому «идеология есть лозунг срочной и тотальной мобилизации»37. Аналогичным образом К. Хюбнер утверждает, что фундамент идеологии составляет система основоположений, которая определяет и направляет политические действия и использует мифологемы для мобилизации масс38.
Поскольку социальный идеал, рисуемый в сознании идеологов и тиражируемый апологетами, всегда носит всеобщий характер, охватывает все сферы жизнедеятельности общества, постольку идеологическое воздействие с необходимостью носит синкретичный характер. Идеологическая система не заинтересована в дифференциации или даже рассинхронизации действия социальных регуляторов, напротив, она стремится синтезировать юридические, нравственные, корпоративные и традиционные нормы в новое целостное образование39, способное охватить своим воздействием все грани и уровни общественного и индивидуального сознания в движении к заданной ценностями цели. Именно поэтому социальные системы, в основании которых лежит та или иная идеологическая система, всегда носят неотдифференцированный характер, правовые подсистемы в них лишь аналитически выделяются и не встроены в самостоятельные социальные институты (яркими примерами являются социалистические и теократические системы социального регулирования).
Любая идеологическая форма выражает интерес большой социальной группы, а поскольку интерес всегда воспринимается его носителем как естественный, изначально присущий «внутренней природе» человека, то и идеология, будучи выражением интереса, никогда не признает себя в качестве продукта культуры, обусловленного обществом и его историей. Напротив, любая идеология воспринимает себя как явление «природы», т. е. как нечто «естествен-
и в то же время учит, как действовать ради блага своего класса. Содержание классовой идеологии однозначно определяется исторической стадией развития материальных производительных сил и ролью, которую данный класс играет на этом этапе истории. Идеология — это не произвольное дитя разума. Она — отображение материальных условий существования класса ее автора, отразившихся в его голове. Поэтому она не является индивидуальным феноменом, зависящим от фантазии мыслителя. Она предписывается разуму реальностью, т.е. классовым статусом того человека, который мыслит» (Мизес Л. фон. Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции. М., 2001. С. 115).
36 Идеология «отличается прагматическим измерением (так называемая оперативная идеология), предлагая соответствующую программу (стратегию) действий» (Че-стнов И. Л. Социально-антропологический подход к онтологии права. С. 83).
37 Денкэн Ж.-М. Политическая наука. М., 1993. С. 85.
38 См.: Хюбнер К. Истина мифа. М., 1996. С. 338, 340.
39 Именно в этом заключается ведущая функция таких квази-юридических конструкций советского правоведения, как позитивная юридическая ответственность, воспитательная функция юридической ответственности, институт общественных судов и т. п.
ное», очевидное, «само собой разумеющееся», что ведет к оестествлению тех или иных ценностей. Для юспозитивиста естественны ценности порядка и определенности; юснатуралисты «измеряют» право справедливостью; представители социологической концепции естественной ценностью в праве видят социальное действие.
За счет натурализующей функции любой идеологической системы в сознании ее носителя идеальное отождествляется с естественным, со «здравым смыслом»40, что в масштабах общества способно кардинально изменять традиционные представления о разумном, справедливом, оправданном и приводить к соответствующим социальным действиям: гипноз харизмы ломает традицию.
Ни одна идеология не признает собственную ограниченность, ценностную пристрастность41, историко-культурную обусловленность, а потому и неуниверсальность собственных идей, напротив, идеология всегда постулирует собственную объективность и всеобщий характер42, отсылая к концептам, изначально трансцендентным для индивидуального опыта субъекта и принципиально недоступным для эмпирической или логической проверки43 (Бог, природа, разум, общая воля, «дух народа», абсолютный дух, закономерности всемирной истории, общечеловеческие ценности, интуитивная очевидность и т. д.).
Нередко идеологические формы маскируют свою ценностную пристрастность, обволакивая себя знаковой формой, претендующей в восприятии адресата на объективность, поэтому методологически «подкованные» идеологические формы имитируют понятийный язык науки или даже искусственный язык формальной логики, скрывают собственные аксиомы в технических формах44. Идеологизация того или иного метода науки неизбежно приводит к его канонизации — отсутствию рефлексии его оснований, абсолютизации его эвристических возможностей45, восприятию в качестве всеобщего, что ведет к стиранию в сознании адресата каких-либо границ его
40 Анкин Д. В. Идея // Современный философский словарь / под общ. ред. В. Е. Кемерова. М., 2004. С. 265.
41 В этой связи вполне справедливо В. П. Малахов определяет естественное право как идеологию действующего права и указывает, что оно не лежит в основании норм, а «является их интерпретацией с точки зрения ценностей, смысла, субъективности и т. д.» (Малахов В. П. Философия права. Идеи и предположения. М., 2008. С. 184, 182).
42 Ср.: Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Избранные сочинения. Т. 2. М., 1985. С. 44; Кленнер Г. От права природы к природе права. М., 1988. С. 47.
43 «Вывод о существовании высших, постоянно действующих, независимых от государства норм и принципов, олицетворяющих разум, справедливость, объективный порядок ценностей, мудрость Бога, не только являющихся директивами для законодателя, но и действующих напрямую» считают основным постулатом естественно-правового направления В. В. Лазарев и С. В. Липень (См.: Лазарев В. В., Липень С. В. Теория государства и права : учебник для вузов. М., 2010. С. 220-221).
44 См, напр.: Хабермас Ю. Техника и наука как «идеология». М., 2007.
45 См.: Козлов В. А. Проблемы предмета и методологии общей теории права. Л., 1989. С. 64.
применимости, потере понимания круга исследовательских задач, для решения которых тот или иной метод может привести к получению нового знания46.
«Механизм» идеологического оформления сознания адресата основывается на естественно присущей каждому человеку потребности в базовых представлениях, позволяющих ориентироваться в мире идей, ценностей, концепций: человек так или иначе вынужден осмыслять ту социальную реальность, в которой он живет, основываться на определенных — осознаваемых или интуитивно ощущаемых — ценностях, ставить перед собой цели и выбирать средства их достижения. Идеологическая система — со времен мифологического сознания и платоновских утопий — утоляет жажду индивидуального и общественного сознания по абсолютным стандартам, она всегда предоставляет соразмерные обыденному сознанию ответы на «вечные» экзистенциальные воп-росы47: поскольку идеология предназначена для массового восприятия и усвоения, постольку слова идеолога должны быть простыми и доходчивыми48. В основании таких «истинных» ответов лежит не сознательный, рационально обоснованный выбор личности, а иррациональная вера в истинность тех или иных социокультурных ценностей, идей, интерпретаций.
«Приблизиться» к некритичному сознанию адресата и постепенно «овладеть» им идеологическая форма может лишь при помощи многократной и грубой по допущениям редукции многоликой и бездонной для познания социальной действительности49, в которой идеология акцентирует один или несколько факторов, способных объяснить природу и генезис общественных явлений, выявить их «последние смыслы», наиболее глубинную сущность. «Во всякой идеологии есть ведущая идея, которая приводит в систему все другие идеи, взгляды и принципы, входящие в нее, и придает идеологии целенаправ-
46 Под идеологизацией исследовательского метода автор данной статьи понимает: (1) «стирание» границ применимости, т.е. представление метода как всеобщего, охватывающего собой любую предметность; (2) исключение рефлексии в отношении философских оснований — полаганий, на которых основывается метод, его парадиг-мальной «рамки»; (3) «помещение» метода в пространство ценностей, связывание его с идейно правильной философией, характеристика его как истинного и справедливого — в противовес ложным и ведущим к несправедливости; (4) выхолащивание содержания метода, представление его исключительно через терминологическое клише («жонглирование терминологией»); (5) множественную редукцию метода и представление его в вульгаризированной форме, соразмерной общественному сознанию; (6) представление метода исключительно в идейном ключе и нивелирование его инструментальной части, резкое противопоставление идейным основаниям иных методологических традиций.
47 По мнению Н. Лумана, и идеология, и позитивное право «делают осмысленными человеческие переживания, ожидания» (цит. по: Розин В. М. Развитие права в России как условие становления гражданского общества и эффективной власти. М., 2006. С. 106).
48 См.: Козлихин И. Ю. Современная политическая наука. СПб., 1999. С. 26. См. также: Денисов С. А. Общая теория административного государства. Екатеринбург, 2010. С. 342.
49 Ср.: «Идеология есть <...> картина мира, сложившаяся в ходе систематического редуцирования сложности действительности» (Матц У. Идеология как детерминанта политики в эпоху модерна. С. 1054).
ленный, теоретически осмысленный характер»50. Именно в эти факторы, к которым редуцируется многогранная действительность, идеология «вкладывает» ценностное основание, «одевая» свою субъективность в объективные одежды самоочевидных «явлений и процессов»: идеологическое сознание не может различить объект и его оценку, воспринимая их в неразрывном единстве. В итоге идеологическая форма выступает от лица объективной действительности «как она есть на самом деле», эффективно «объективирует» собственные ценности, которые всегда субъектно, исторически и культурно обусловлены и лишь поэтому имеют значение.
Будучи «включенной» в социальные практики и институты, идеология в отношении индивидуального сознания обладает принудительным характером, выражающемся в его подавлении, навязывании жесткой оценочной «сетки» на событийный план, с одной стороны, и переносе ответственности индивида за принятие решений на трансцендентные формы — с другой стороны. Через элиминацию рефлексии, отчуждение сознания адресата от уникальности настоящей действительности, данной в индивидуальном эмпирическом и когнитивном опыте, идеологическая система предоставляет ему не только устойчивое ощущение комфорта, но и органично, неосознаваемыми «нитями» «скрепляет» с идеальными формами, имеющими надличностное содержание, многократно превосходящее индивидуальный опыт «здесь и сейчас».
Поскольку идеология предоставляет готовые для неосмысленного «употребления» смыслы существованию индивидуального адресата, постольку она служит эффективным, наиболее простым и самым распространенным способом борьбы с «бессмысленностью существования»51: «окутанное» ею послушное сознание реципиента никогда не ощущает «брошенности в мир», своего непреодолимого отчуждения от внешней реальности, экзистенциальных одиночества и оставленности, когда теряется почва под ногами (идеологическое сознание, как показал В. Франкл, обладает высокой жизнеспособностью даже в длящихся экстремальных состояниях52).
Идеологические формы за счет глубинной мировоззренческой общности способны наиболее тесно скреплять «вокруг общих ценностей и их носите-лей»53 коллективы их адептов в целостное духовное единство с четкой идентификацией «своих» и «чужих» (интегрирующая, организаторская функция)54. Ощущение духовной общности еще более убеждает приверженца идеологии в ее истинности, которая эмоционально определяется через мировоззренческий комфорт и значительное количество единомышленников. Вполне обоснованно исследователи указывают на непреходящее значение правовой идеологии в
50 Лукашева Е. А. Указ. соч. С. 134.
51 «Ценности есть своего рода путь, способ обретения человеком смысла», — справедливо указывает В. Н. Жуков (Жуков В. Н. Указ. соч. С. 23).
52 См.: Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990. http://www.lib.ru/ DPEOPLE/frankl.txt.
53 Козлихин И. Ю. Указ. соч. С. 26.
54 Не случайно идеологию считают важнейшим средством интеграции и конкуренции. См.: Flood C. Political Myth. A Theoretical Introduction. N.-Y., L., 1996.
укреплении основ правовой системы — ведь в переходные периоды развития политико-правовых форм именно первая выступает мощнейшим средством легитимации последней55.
Помимо этого, справедливо отмечалось, что политические институты объективно востребуют идеологические формы, «ибо управление одних другими всегда требовало и требует оправдания, идейного обоснования или идеологической фальсификации»56. Поскольку в основании любого социального института лежит традиция, невозможная без социальной легитимации, а основной функцией любой идеологии является легитимация, оправдание существующего положения вещей57, постольку возможно утверждать, что ни один социальный институт не действует без идеологического основания58. Господствующая идеология «содержит искаженную модель общества и стремится привести реальную действительность в соответствие с заложенной в ней моделью. Такое поведение определяет роль идеологии как стабилизирующей обратной связи в общественной системе, осуществляющей функции легитимации режима и управления сознанием членов общества»59.
Посредством психической способности к достраиванию полной «картины мира» (гештальта), изначально фрагментарные представления выстраиваются в целостное, системное образование. «Любая идеология как система идей пронизана единой концепцией и отражает общественное бытие или определенные общественные отношения в качестве единого целого»60.
В силу стремления к тотальному господству в сознании адептов и в социальной действительности любая идеологическая форма представляет собой целостную «систему координат», в которой каждому поведенческому или когнитивному проявлению субъекта заранее дана однозначная положительная или отрицательная оценка (мир идеологии — это мир без полутонов). «Идеология имеет нормативный характер: она ставит вопрос о добре и зле, и поэтому даже внешне объективные ее анализы «скрыто ориентированы ценностями», в то время как наука по своей природе ненормативна»61.
За счет закрытости, законченности, системного характера идеологической формы62 — в зависимости от степени детализации и глубины проникновения в
55 См.: Сорокин В. В. Концепция эволюционных преобразований правовых систем в переходный период. Барнаул, 2002. С. 352.
56 Явич Л. С. Идеология // Историческое и логическое в познании государства и права. Л., 1988. С. 44.
57 «Идеология является одним из способов легитимации власти государства. Это происходит тогда, когда народ или значительная его часть признает официально провозглашенные ценности как должные» (Козлихин И. Ю. Указ. соч. С. 26).
58 См.: Сапельников А. Б., Честнов И. Л. Теория государства и права. СПб., 2006. С. 160.
59 Май А. В. Модели господствующей идеологии. М., 1997. С. 11.
60 Лукашева Е. А. Указ. соч. С. 133.
61 Денкэн Ж.-М. Указ. соч. С. 85. Ср.: «Содержащиеся в правовой идеологии идеи, теории, принципы — не что иное, как ценностные ориентиры, способы социального контроля за деятельностью людей» (Лукашева Е. А. Указ. соч. С. 142).
62 См.: Лукашева Е. А. Указ. соч. С. 129; Вопленко Н. Н. Правосознание и правовая культура : учеб. пособие. Волгоград, 2000. С. 9. Закрытый, системный характер имеют мифологические и религиозные системы, а также некоторые философские учения, в
сознание — направляется или даже программируется мыслительная и поведенческая деятельность адресата с идеологическим сознанием63, который более уже не способен ни корректировать, ни критически относиться к «кормящей матери», ставшей основанием сознания, его «плотью и кровью». Поэтому не без оснований Л. Альтюссер считал идеологии целостными структурами, с которыми человек себя идентифицирует64. «Сориентировать определенным стандартным образом сознание людей, систематически подкреплять эту ориентацию сознания и снабжать его определенным образом пережеванной пищей, — в этом и состоит прямая обязанность идеологии», — справедливо отмечал А. А. Зиновьев65.
Императивно устанавливая своим приверженцам определенные цели и средства их достижения, идеология «задает им и соответствующие модели поведения (регулятивная функция)»66. Обоснованно в советской литературе подчеркивался активный характер идеологии, ее способность направлять деятельность субъекта67.
Основные полагания идеологической системы воспринимаются носителем идеологического сознания не просто в качестве ценностей, но предстают для него самоочевидными истинами, «символами веры», рефлексирующее «прикосновение» к которым невозможно: «сомневаться в существовании своего бога — значит сомневаться в себе самом» (Л. Фейербах)68.
числе которых онтологии Платона, Гегеля и Маркса. Он выражается в том, что при помощи такой системы может быть объяснен любой феномен с позиции приписываемого объективного значения. Так, например, в марксизме утверждалось, что независимо от личной позиции и осознания теми или иными мыслителями, их взгляды объективно, с позиции всемирной истории являлись либо прогрессивными, способствовали движению общественной суперструктуры вперед (например, еретики и вольнодумцы средневековья), либо реакционными, служили консервации отживших свой век идеологических форм (к примеру, представители немецкой исторической школы). См., напр.: Кленнер Г. Указ. соч. С. 63. Ср. с высказыванием К. Р. Поппера о теории истории К. Маркса, психоанализе З. Фрейда и «индивидуальной психологии» А. Адлера: «Казалось, эти теории способны объяснить практически все, что происходило в той области, которую они описывали. Изучение любой из них как будто бы приводило к полному духовному перерождению или к откровению, раскрывающему нам глаза на новые истины, скрытые от непосвященных» (Поппер К. Р. Предположения и опровержения: рост научного знания. М., 2008. С. 65-66).
63 На интересную психологическую особенность обращает внимание Г. Маркузе. Мыслитель указывает, что люди не верят «магически-ритуальному языку» идеологии или даже не придают ему значения, но при этом поступают в соответствии с ним (см.: Маркузе Г. Одномерный человек. М., 1994. С. 135).
64 См.: Семигин Г. Идеология // Новая философская энциклопедия. Т. 2. М., 2001.
С. 82.
65 Зиновьев А. А. Указ. раб.
66 Козлихин И. Ю. Указ. соч. С. 26.
67 См., напр.: Гак Г. М. Общественное бытие и общественное сознание // Формы общественного сознания. М., 1960. С. 12, 13.
68 Фейербах Л. Сущность христианства // Избранные философские произведения / Л. Фейербах. М., 1955. Т. 2. С. 50.
Так, например, юснатуралисты верят в право разумной природы, в универсальные и непреложные законы общественной жизни, над которыми не властна публичная политическая власть. Юспозитивисты, напротив, убеждены, что действительность официального позитивного права есть объективный факт, с которым невозможно не считаться69, а наличие политического суверена, сообщающего общеобязательную «юридическую силу» праву, принимается на основе общепринятости70 в качестве самоочевидного факта действительности, в отличие от «пустых иллюзий» и «философских спекуляций» школы естественного права. Представители социологического подхода верят в «живое» право, объективно существующее в общественных отношениях, не сознавая, что само общество и социальные отношения воспроизводятся благодаря означающему сознанию и, строго говоря, не существовали для предмета юриспруденции до XVII в. Марксизм постулирует объективность производственных отношений и естественность процесса развития средств производства, которые выступают материалистически подлинным «локомотивом» истории, а каждый представитель юридического либертаризма убежден, что единственным объективным основанием права может выступить лишь принцип формального равенства в свободе.
Носитель идеологического сознания глубоко убежден в истинности своих представлений и всецело доверяет, полагается на эту внутреннюю интуицию правильности той или иной оценки или действия — любая идеология вырастает в душах своих творцов из глубины переживания (Ф. А. Степун)71. «Идеология, — писал Ф. Энгельс в письме к Ф. Мерингу, — это процесс, который совершает так называемый мыслитель, хотя и с сознанием, но с сознанием ложным. Истинные движущие силы, которые побуждают его к деятельности, остаются ему неизвестными, в противном случае это не было бы идеологическим процессом»72. Рациональный дискурс не способен прорваться
69 Ср.: «Максима "законодатель всегда прав" отражает принципиальную позицию юридического позитивизма. <...> Правота закона есть правота самой реальности, она тождественна действительности закона. <...> Позитивизм есть обузданная юридическая рефлексия, расчетливый некритицизм правовой мысли <...> Юридико-позитивистский некритицизм в отношении нормы принципиален, на нем зиждутся все юридические структуры, критерии и процедуры» (Мальцев Г. В. Познание права: от юридического позитивизма к новому пониманию права / отв. ред. Г. Н. Манов. М., 1996. С. 81, 43).
70 См.: Грязин И. Н. Текст права (Опыт методологического анализа конкурирующих теорий). Таллин, 1983. С. 48.
71 См.: Степун Ф. А. Чаемая Россия. СПб., 1999. С. 39. В советской теоретико-правовой литературе справедливо указывалось, что правовая идеология вырастает на почве правовой психологии. «Идеологический процесс познания психологичен по своему протеканию и функционированию. Он неотделим от эмоциональных и волевых аспектов правового сознания» (Лукашева Е. А. Указ. соч. С. 128). «Правовая психология является источником, питающим правовую идеологию ее "духовными соками"» (Третьяков Ф. Ф. Правосознание // Общая теория государства и права. В 2 т. / Отв. ред. В. С. Петров, Л. С. Явич. Т. 2. Л., 1974. С. 143.
72 Энгельс Ф. Письмо Ф. Мерингу, 14 июля 1893 г. // Соч. / К. Маркс, Ф. Энгельс. Т. 39. М., 1955. С. 82.
сквозь «железный занавес», незримо для его носителя воздвигнутый иррациональным, ценностно укорененным убеждением — идеологические формы предрассудочны, они формируют «предварительное» мышление или «естественную установку», полностью освободиться от которой невозможно.
Иные идеологические системы воспринимаются любой идеологией антагонистически, не иначе как враги: с ними принципиально невозможен диалог, осмысление оснований их суждений видится излишним, поскольку они изначально определяются как ошибочные в своей сущности. «Идеология все, что как-то не согласуется с нею, считает враждебным себе, угрозой своему господству и даже существованию»73.
Сопоставление собственных идей с полаганиями иных идеологических систем «впускает» в нее возможность рефлексии, способную «высветить» ее иллюзорные основания и тем самым разрушить иррациональную непоколебимость и идейную безусловность идеологической системы. «Опора всякой идеологии состоит прежде всего в некоммуницируемости той проблемы, с которой она связана, в зашифровке того, что ее вдохновляет, в невидимости ее исходного пункта»74. Именно поэтому «обнажение корней идеологии есть верный признак ее приближающейся кончины» (Е. Б. Пашуканис)75.
В идеологической «экспансии» нерефлектирумых форм сознания аргументированное критическое осмысление заменяется навешиванием ярлыков, слепым аффективным отторжением и безусловным отрицанием права на существование других позиций: идеологии не приводят аргументы — они сра-жаются76.
Любая идеологическая классификация тех или иных объектов строится по принципу жесткого противопоставления, предпочитаются строгие, ценностно окрашенные, контрастирующие «черно-белые» дихотомии.
Классическим примером здесь может служить общепринятая в советской теории государства и права типология права на социалистическое, имеющее общенародную сущность, и буржуазное, выражающее исключительно классовые интересы, — типология, не только не способствовавшая международной коммуникации юристов двух политических «блоков», но и на десятилетия затормозившая развитие компаративистики. После распада СССР в учебной литературе по теории права 90-х гг. распространенным явлением было резкое противопоставление этатистского и естественно-правового подходов к праву, противопоставление «правильного» юридического мировоззрения — «непра-
73 Зиновьев А. А. Коммунизм как реальность. http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/ БМогу/ипоу/05^р.
74 Луман Н. Тавтология и парадокс в самоописаниях современного общества // Социо-Логос. Вып. 1. М., 1991. С. 199.
75 Пашуканис Е. Б. Общая теория права и марксизм // Избранные произведения по общей теории права и государства / Е. Б. Пашуканис. М., 1980. С. 56. Ср. с высказыванием лорда Актона: «Больше всего раздражают те исследования, которые вскрывают родословную идей» (цит. по: Хайек Ф. А. фон Дорога к рабству. М., 2005. С. 31).
76 И. П. Малинова справедливо указывает на то, что без духа диалогичности и бережного отношения к самому поступку интерпретации «юриспруденция и правовое мышление слишком "валентны" к идеологии» (Малинова И. П. Указ. соч. С. 11).
вильному» правовому нигилизму, права человека светлого гуманного будущего — секретному «праву-невидимке» тоталитарного советского прошлого, «развитого» персоноцентристского типа правовых систем (США, страны Западной Европы) — «неразвитому» социоцентристскому типу (социалистические, религиозные, традиционные системы). В современной теоретико-правовой литературе жесткое противопоставление «ошибочного» легизма, служащего средством агрессивного насилия со стороны публичной власти, и «правильного» юридического либертаризма — единственно подлинно юридической концепции, способной эффективно защитить свободу личности, характерно для институциональной теории права. Сходным образом, но на иной ценностной основе, идеологи «православной концепции права» видят на современной юридической карте мира две силы: православное право, могущее спасти Россию, и враждебные силы юридического глобализма, распространение которых приближает конец света.
С позиции носителей идеологического сознания, воздействие иных идеологий на адресатов необходимо нейтрализовать, элиминировать или хотя бы минимизировать всеми возможными — прежде всего силовыми и аффективными — средствами: этого требует реализация истинных идей. Соответственно, при формировании образа «альтернативных» идеологических систем в сознании адресата используются резко отрицательные метафорические формы, целенаправленно выставляется «жупел», вызывающий «репульсивную» реакцию. В частности, либерализм надевает маску тоталитаризма на социалистическую и теоцентристскую идеологии (Ф. А. Хайек, К. Поппер, С. С. Алексеев и др.), которые, в свою очередь, склонны видеть в либерализме идеологическую «ширму» экономической эксплуатации (марксистско-ленинская доктрина) или ценностного релятивизма и господства «голой» силы (П. А. Сорокин, А. М. Величко, В. В. Сорокин и др.).
В некоторых учебниках по теории государства и права характеристика юспозитивизма с позиции современных либеральных политико-правовых идеалов концентрируется на фигуре А. Я. Вышинского или на фашистском режиме, в результате чего юридический позитивизм как концепция понимания права ассоциируется в сознании адресата с массовыми репрессиями, произволом публичной власти77. Аналогичным образом, характеристика основных идей марксизма о праве зачастую отождествляется с «кентавром» советской эпохи — марксизмом-ленинизмом, который определяется исключительно как доктри-нальная основа сталинского тоталитаризма78. На первое место при характеристике естественно-правовой доктрины некоторые авторы ставят тот исторический факт, что принципы «высшего права» служили основой для произвола печально известных революционных «троек»79, ссылкой на естественное право
77 Так, Г.В. Мальцев пишет: «Этатический позитивизм показательно и мрачно выразился в фашистских концепциях государства и права» (Мальцев Г. В. 1) Познание права. С. 48; 2) Понимание права: подходы и проблемы. М., 1999. С. 154).
78 См., напр.: Пучков О. А. Антропологическое постижение права. Екатеринбург, 1999. С. 306.
79 См.: Зорькин В. Д. Современный мир, право и Конституция. М., 2010. С. 109-112.
В. И. Ленин обосновывал насильственный захват земли, а Б. Н. Ельцин — применение военной силы для разрешения конфликтов в Москве в 1993 г., в Республике Чечня в 1994 г.80
Очевидна некорректность отождествления философско-правовых положений концепции с одиозными историческими фигурами и неоднозначными политическими ситуациями, в которых те или иные концепты используются исключительно или преимущественно как фигура политической риторики. Как справедливо утверждает Г. В. Мальцев: «Доктрины и идеи ни за что не отвечают, ибо за все ответственны люди, которые способны своими действиями нейтрализовать даже самые вредные идеи либо дискредитировать и самые прекрасные»81.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алексеев С.С. Философия права. — М., 1998.
2. Анкин Д. В. Идея // Современный философский словарь / под общ. ред. В. Е. Кемерова. — М., 2004.
3. Арановский, К. В. Конституционная традиция в российской среде. — СПб., 2003.
4. Берман, Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. — М., 1998.
5. Вопленко, Н. Н. Правосознание и правовая культура : учеб. пособие. — Волгоград, 2000.
6. Вопленко, Н. Н. Сущность, принципы и функции права. — Волгоград, 1998.
7. Гак, Г. М. Общественное бытие и общественное сознание // Формы общественного сознания. — М., 1960.
8. Грабарь, В. Э. Римское право в истории международно-правовых учений // Ученые записки императорского Юрьевского университета. — 1901. — № 1.
9. Грязин, И. Н. Текст права (Опыт методологического анализа конкурирующих теорий). — Таллин, 1983.
10. Дворкин, Р. О правах всерьез. — М., 2004.
11. Денисов, С. А. Общая теория административного государства. — Екатеринбург, 2010.
12. ДенкэнЮ Ж.-М. Политическая наука. — М., 1993.
13. Деревесников, А. В. Справедливость как принцип права (историко-теоретичес-кий аспект). — Кострома, 2007.
14. Жуков, В. Н. Введение в юридическую аксиологию // Государство и право. 2009. № 6.
15. Зиновьев, А. А. Коммунизм как реальность. URL: http://www.gumer.info/ bibliotek_Buks/History/zinov/05.php.
16. Зиновьев, А. А. Ни свободы, ни равенства, ни братства (статьи, выступления). — Lausanne, 1983.
17. Зорькин, В. Д. Позитивистская теория права в России. — М., 1978.
18. Зорькин, В. Д. Современный мир, право и Конституция. — М., 2010.
19. Келле В., Ковальзон М. Формы общественного сознания. — М., 1959.
20. Кленнер, Г. От права природы к природе права. — М., 1988.
21. Козлихин, И. Ю. Современная политическая наука. — СПб., 1999.
22. Козлов, В. А. Проблемы предмета и методологии общей теории права. — Л., 1989.
80 См.: Сорокин В. В. О возможностях позитивистской и естественно-правовой доктрин в объяснении права переходного периода. http://tbs.asu.rU/news/2003/2/jurs/ 05.ru.htm.
81 Мальцев Г. В. Познание права... С. 50.
23. Лазарев В. В., Липень С. В. Теория государства и права : учебник для вузов. — М., 2010.
24. Лукашева, Е. А. Социалистическое правосознание и законность. — М., 1973.
25. Луман, Н. Тавтология и парадокс в самоописаниях современного общества // Социо-Логос. Вып. 1. М., 1991.
26. Май, А. В. Модели господствующей идеологии. — М., 1997.
27. Малахов, В. П. Философия права. Идеи и предположения. — М., 2008.
28. Малинова, И. П. Юридическая герменевтика и правопонимание. — Екатеринбург, 2004.
29. Мальцев, Г. В. Познание права: от юридического позитивизма к новому пониманию права / отв. ред. Г. Н. Манов. — М., 1996.
30. Мальцев, Г. В. Понимание права. Подходы и проблемы. — М., 1999.
31. Мальцев, Г. В. Происхождение и ранние формы государства и права // Проблемы общей теории права и государства / под ред. В. С. Нерсесянца. — М., 1999.
32. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Избранные сочинения. Т. 2. — М.,
1985.
33. Маркузе, Г. Одномерный человек. — М., 1994.
34. Матц, У. Идеология как детерминанта политики в эпоху модерна // Хрестоматия по теории государства и права, политологии, истории политических и правовых учений / сост. Р. Т. Мухаев. — М., 2000.
35. Мизес, Л. фон. Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции. — М., 2001.
36. Моисеев, С. В. Философия права. Курс лекций. — Новосибирск, 2004.
37. Нерсесянц, В. С. Теория права и государства. Краткий учебный курс. — М.,
2001.
38. Нерсесянц, В. С. Философия права : учебник для вузов. — М., 2001.
39. Пашуканис, Е. Б. Общая теория права и марксизм // Избранные произведения по общей теории права и государства / Е. Б. Пашуканис. — М., 1980.
40. Поляков, А. В. Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода. — СПб., 2004.
41. Поляков, А. В. Ответы на замечания д. ю. н., профессора Д. И. Луковской // Коммуникативная концепция права: вопросы теории. Обсуждение монографии А. В. Полякова. — СПб., 2003.
42. Поппер, К. Р. Предположения и опровержения: рост научного знания. — М., 2008.
43. Посконина, О. В. Никлас Луман о политической и юридической подсистемах общества. — Ижевск, 1997.
44. Пучков, О. А. Антропологическое постижение права. — Екатеринбург, 1999.
45. Розин, В. М. Развитие права в России как условие становления гражданского общества и эффективной власти. — М., 2006.
46. Руткевич, А. М. Что такое консерватизм? — М., 1999.
47. Сайдлер, Г. Л. Причины возрождения естественного права в американской юриспруденции // Сов. государство и право. — 1962. — № 1.
48. Сапельников А. Б., Честнов И. Л. Теория государства и права. — СПб., 2006.
49. Семигин, Г. Идеология // Новая философская энциклопедия. — Т. 2. — М., 2001.
50. Синха, С. П. Юриспруденция. Философия права. Краткий курс. — М., 1996.
51. Смелзер, Н. Социология. — М., 1998.
52. Сорокин, В. В. Концепция эволюционных преобразований правовых систем в переходный период. — Барнаул, 2002.
53. Сорокин, В. В. О возможностях позитивистской и естественно-правовой доктрин в объяснении права переходного периода. URL: http://tbs.asu.ru/news/2003/2/jurs/ 05.ru.htm.
54. Сорокин, В. В. Общее учение о государстве и праве переходного периода. — М.,
2010.
55. Спекторский, Е. В. Проблема социальной физики в XVII столетии. Том II. — СПб., 2006.
56. Спекторский, Е. В. Происхождение идеи общего или универсального права // Журнал министерства народного просвещения. — 1916. — Ноябрь.
57. Степун, Ф. А. Чаемая Россия. — СПб., 1999.
58. Тарановский, Ф. В. Энциклопедия права. — СПб., 2001.
59. Третьяков, Ф. Ф. Правосознание // Общая теория государства и права. В 2 т. / отв. ред. В. С. Петров, Л. С. Явич. — Т. 2. — Л., 1974.
60. Фейербах, Л. Сущность христианства // Избранные философские произведения / Л. Фейербах. — М., 1955. Т. 2.
61. Франкл, В. Человек в поисках смысла. — М., 1990.
62. Хабермас, Ю. Техника и наука как «идеология». — М., 2007.
63. Хайек, Ф. А. фон Дорога к рабству. — М., 2005.
64. Хюбнер, К. Истина мифа. — М., 1996.
65. Чернобель, Т. Г. Правовые принципы как идеологическая парадигма // Журнал российского права. — 2010. — № 1.
66. Честное, И. Л. Актуальные проблемы теории государства и права. Исторические предпосылки и эволюция государства и права : учеб. пособие. — СПб., 2005.
67. Честное, И. Л. История политических и правовых учений: теоретико-методологическое введение. — СПб., 2009.
68. Честное, И. Л. Онтология конституционализма: диалого-антропологический подход // Философия права и конституционализм. Материалы четвертых философс-ко-правовых чтений памяти академика В. С. Нерсесянца. — М., 2010.
69. Честное, И. Л. Социально-антропологический подход к онтологии права // Социальная антропология права современного общества / под. ред. И. Л. Честнова. — СПб., 2006.
70. Чистое учение о праве Ганса Кельзена : сб. переводов. Вып. 1. — М., 1987.
71. Энгельс, Ф. Письмо Ф. Мерингу, 14 июля 1893 г. // Соч. / К. Маркс, Ф. Энгельс. — Т. 39. — М., 1955.
72. Явич, Л. С. Идеология // Историческое и логическое в познании государства и права. — Л., 1988.
73. Flood, C. Political Myth. A Theoretical Introduction. — N.-Y., L., 1996.
74. Skillern, F. Law, Obligation and Morality: What is the Individual Responsibility? // Oregon Law Review. 1973. Vol. 52. № 2.
