CC BY
58
ИЛ. НОВОКРЕЩЕНОВА
кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры истории Отечества Воронежского государственного аграрного университета E-mail: [email protected]
ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ И ДУХОВНОЕ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ В.С. ИВАНОВА О ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ
В статье рассматривается взаимообусловленность идеологических и моральных аспектов в изображении Великой Отечественной войны в творчестве Всеволода Иванова 1940-х годов. В работе анализируются тексты, главным героем которых является человек, признающий не только классовые, но и общечеловеческие ценности; а также тексты, в которых революционные ценности доминируют над всеми другими.
Ключевые слова: Вс.Иванов, Великая Отечественная война, идеологический аспект, духовный аспект, советская ментальность.
Вс. Иванов - масштабная фигура в русской литературе советского периода. Известный прежде всего своими произведениями о гражданской войне, автор «Партизанских повестей» (1921 -1924 гг.) запечатлевает переходный, рубежный период в истории нашей страны, время «апокалиптического превращения России в СССР» [7].
Но нельзя умалить значения и той части творчества писателя, которая посвящена Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг. Вс. Иванов был на многих фронтах, посещал сражающуюся Украину и освобожденную Орловщину, был в поверженных немецких городах и у стен Рейхстага в захваченном Берлине, присутствовал на Нюрнбергском процессе. Писатель знал о войне не понаслышке, поэтому в произведениях о лихолетье сороковых Вс. Иванов, воспроизводя то, что так потрясло его как очевидца событий, глубоко осмысливает исторические факты.
Представление Вс. Иванова о народе в Великой Отечественной войне проистекает из той системы взглядов, которая сложилась у писателя в революционные годы и запечатлена в произведениях партизанского цикла. Вторая мировая война, «события которой развертывались под знаком антикоммунистических и нацистских идей, была предопределена событиями начала ХХ века» [8, с. 29]. Октябрьская революция и последовавшая за ней гражданская война - это, как признавали
© И.Л. Новокрещенова
многие современники, события не только русской истории. В очерке «Мое Отечество» Вс. Иванов, воспринявший революцию восторженно, писал, что «Октябрь... уничтожил границы внутри государства, он уничтожил великорусский шовинизм. Вот это-то явление и придало нашей стране мощь и силу невиданную» [2, с.252].
Писатель во многом разделял «наивную веру» многих, основанную на убежденности в том, что «трудовой народ», все разрушив, как-нибудь самочинно наладит и с помощью сильного кулака принудит всех сочувствовать в неведомой, новой гармонии на опустошенной земле» [17, с.337]. В то же время Вс. Иванов отмечал губительные для патриархального русского народа тенденции, таящиеся в революционных преобразованиях, угрозу православному мироустройству и утверждение греха как нормы жизни. Такое восприятие революции обусловило достаточно сложные отношения Вс. Иванова с властью. Художнику не раз приходилось идти на компромиссы с ней, лишь бы ему оставили возможность заниматься творчеством. В связи с этим и художественная трактовка Вс. Ивановым Великой Отечественной войны несет на себе отпечаток трагизма не только индивидуальной писательской судьбы, но и всего народа, существующего в условиях тоталитаризма. Идеологическое и духовное в произведениях военных лет коррелирует с теми двумя концеп-
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
циями войны, которые оформились в литературе уже в 1940-е годы. Согласно одной, ее главным героем был человек, исповедующий не только классовые, но и общечеловеческие ценности. Во второй - ценности революционные преобладали над всеми другими.
Произведения Вс. Иванова о войне написаны, что называется, по горячим следам и датируются 1941-1945 гг. Условно их можно разделить на собственно художественные тексты («К своим», «Быль о сержанте», «Слово о полку Игореве», «На Бородинском поле» и др.) и публицистику, представленную очерками («Мое Отечество», «Сердце страны»). В очерках с особой силой проявилось идеологизированное, патетическое начало в представлениях о войне, предзнаменование победы, которое писатель видит «в единодушии нашей партии (курсив мой - И.Н.), нашей страны, воли нашего народа, всех народов моего великого Отечества» [2, с.252]. В художественных текстах аксиологический аспект войны также зачастую определяется партийностью. Так, в произведении «К своим» художник описывает, как переполненный фашистскими снайперами лес оживает с песней партизан, с «той песней Родины, которую нельзя ни победить, ни уничтожить». Примечательно, что главный герой, политрук Мирских, увидел в этой песне одну из «осуществляемых Коммунистической партией побед»: «Та партия, к которой он принадлежит сейчас ... стояла рядом с ним и пела...И она будет петь вечно! Пусть даже среди партизан, поющих в этом лесу, нет ни одного партийца, все равно следы их ведут к его партии» [2, с.156]. Безусловно, существующие в период создания рассматриваемых произведений мировоззренческие установки определили желание писателя верить в нерушимость и безукоризненность самой государственной системы. Поэтому ценность человеческой личности на войне Вс. Иванов определяет прежде всего ее общественно значимыми поступками, способностью подчинить личные интересы общественным. Именно такой личностью является сержант Василий Морозов из произведения «Быль о сержанте», на которого возложена почетная миссия передать знамя полка в штаб. Изображая дорогу Морозова к штабу и его усилия, художник пишет: «Он падал, вставал, опять падал, полз. только по метру в
час он двигался вперед! Он падал чаще и чаще. Впрочем, ему не казалось, что он падает, просто шаги несколько неуверенны, да оно и понятно: в него стреляют, его уже ранило в правый бок, контузило в плечо. Нет, ни в коем случае ему нельзя умирать. Таков приказ. И он выполнит его во что бы то ни стало» [2, с.188].
Особый акцент писатель делает на борьбе с внешним врагом, на изображении разрушительного, противоестественного начала войны, направленного на уничтожение советской страны, «строителей советского общества» [2, с.250]. Такое во многом плакатное изображение войны связано с тем, что Вс. Иванов являлся одним из творцов концепции советского народа как новой исторической общности, зарождение которой писатель отобразил в «Партизанских повестях» 1920-х годов и которая окончательно оформилась в 1940-1945 годах: «война подтвердила властные полномочия наследников Ленина, узаконила их на самом верном референдуме» [6, с.176].
Но несмотря на то, что писатель идеализирует и гиперболизирует роль той партии, «которая сокрушила перед этим христианскую Россию» [7, с. 224], советская ментальность в его текстах не противоречит ментальности национальной. Е. Трубецкой в работе «Отечественная война и ее духовный смысл» писал о том, что «во время войны все живут с удвоенной силой - и личности, и общественные группы, и целые народы» [16, с.14-15]. Противоборствуя, враждебные станы солидарны друг с другом при всей своей непримиримости, равно принося плоть в жертву Духу. Это тем более важно, что Великая Отечественная война актуализировала одну из вечных тем русской культуры - борьбу с внешним и внутренним врагом как борьбу за самобытность развития, осмысливающуюся в понятиях вселенской битвы сил добра и зла. Специфичность подобных представлений для русской ментальности связана с тем, что милитаристская психология, возобладавшая после многих военных и революционных потрясений ХХ века (Русско-японской войны 1904 -1905 годов, Первой мировой войны, Октябрьской революции 1917 года) сосуществовала с исконно русскими представлениями о войне как о христианском подвиге. Примечательно, что и Сталин в первые дни войны избрал в качестве обращения к народу слова «Братья и сестры», отсылающее
ФИЛОЛОГИЯ
к православной русской традиции. В стихотворении К. Симонова «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины.» также присутствуют образы русского мира, которые были реабилитированы войной: «Как будто за каждою русской околицей, / Крестом своих рук ограждая живых, / Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся / За в бога не верящих внуков своих» [12].
Таким образом, в годы войны проявилась Россия существенностей, о которой писал В. Розанов в книге «Религия и культура». Философ констатирует существование двух Россий: одна -это Россия видимостей, громада внешних форм, с событиями, определенно начавшимися, определенно оканчивающимися; и есть другая - «Святая Русь», «матушка Русь», которой законов никто не знает, с неясными формами, неопределенными течениями, конец которых мы не предвидим, начало безвестно: Россия существенностей, живой крови, непочатой веры, где каждый факт держится не искусственным сцеплением с другим, но силой собственного бытия, в него вложенного» [11, с. 47]. Россию существенностей в текстах военного времени реализуют образы, материализо-вывающие метафизику духовного обмена между поколениями и генетическое движение истории.
Анализ текстов Вс. Иванова позволяет утверждать, что Великая Отечественная война была воспринята им как событие, которое во многом обратило русского человека к практически утраченным святыням и восстановлению в духовной культуре нации прерванной православной традиции миропонимания. Мнение о том, что война стала временем последнего общенационального единения, когда возобладало чувство взаимной общности в противовес культивировавшейся советской властью неприязни классов и этнических групп, уже давно утвердилось в отечественной общественной мысли. Вс. Иванов не мог не понимать антигуманистического характера тоталитарного мировоззрения, оформившегося в 1930-е годы. А потому через архетипические образы художник пытается задуматься о духовной бытий-ности русского этноса.
Концепция народа является одной из самых главных в системе взглядов Вс. Иванова. Примечательно, что, исследуя простого человека в этой страшной, античеловечной войне, писатель использует образы, отсылающие к Древней
Руси, исконным, священным сущностям русского мира. Как отмечает О.Ю. Алейников, «выпавший на первую половину 1940-х гг. особый этап развития русской литературы ... сделал насущным обращение к древним формам пересоздания реальности - как фольклорным, так и литературным» [4, с.39]. Поэтому историко-культурному контексту, в который вписывает автор героев и переживаемые ими события, присущи такие «древние слова», как красота, скорбь: не случайно главный герой «На Бородинском поле» Марк Карьин вспоминает «звучный колокольный (курсив наш - И.Н.) голос отца, читающего древние сказания. И оттуда шло это: «И бысть ему скорбь велия» [2, с.214]. Не раз возникает образ «древнего русского поля» - некоего сакрального места, на котором воевали князь Игорь и Кутузов с необозримыми рядами врагов, завещая потомкам «кипучий пыл битвы и знойную любовь к переднему краю сражения за отчизну» [2, с.264]. Традиционно поле считается аллегорией жизни, символом бытия. Также оно вбирает в себя христианскую символику притч о сеятеле, что позволяет акцентировать внимание на изначальной четкости границ добра и зла. В произведениях о войне поле - это место встречи предков и потомков, сама земля русская, которая зовет и заставляет «не гнушаться битвы» [2, с.194].
Несмотря на героический пафос произведений о войне и призывы прошлых поколений к борьбе за «землю русскую, за русскую волю, за весну русскую», чувства страха, тоски и одиночества человека перед лицом некоего «ничто», о которых упоминал Вс. Иванов в связи с революцией в произведениях партизанского цикла, запечатлены и в военной прозе. В текстах 194145 годов они получают новую интерпретацию, учитывающую опыт древнерусской литературы с ее эсхатологическими мотивами. Герои испытывают чувство тоски - «непогодной и туманной» [2, с.223]. Н.Бердяев, который неизменно связывал тоску с устремленностью к «высшему миру», утверждает, что «тоска может порождать богосознание, но она есть также переживание богооставленности...» [5, с.45]. Произошедшее в революцию отрицание всех объективных начал, лежащих в основе русской культурной традиции, является основной причиной всеобщей тоски. П. Сорокин писал: «Следствием войны и рево-
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
люции является «оголение» человека от всякого культурного поведения. С него спадает тонкая пленка подлинно человеческих форм поведения, которые представляют нарост над рефлексами и актами чисто животными» [13, с. 459]. Вс. Иванов также ощущает всю пагубность войны, которая «хочет поглотить культуру» [2, с.251]. Примечательно, что эти слова писателя созвучны выводу З. Фрейда о том, что военные конфликты разыгрываются между изначальной биоагрессивностью человека и культурой, которая ее репрессирует. Война, следовательно, ведется животным против человека [18].
Весьма значимым представляется отнесение Вс. Ивановым человека на войне, безымянного «пензенского или уральского крестьянина», к праведникам: «Праведники? [курсив наш - И.Н.] Хорошее слово, все объясняющее! О войне, ее смысле они говорят редко. О враге говорят теми же словами, какими на Руси испокон веков обзывают палачей, катов... кажется, что помимо снаряда летит еще рядом кусок их воли» [2, с.214]. Следует отметить, что праведники - святые, которые прославились «подвигами и святостью жизни» не в отшельничестве или монашестве, а в обычных условиях семейной и общественной жизни.» [Цит. по: 14, с.874]. Ю.С. Степанов в «Словаре русской культуры» обозначает категории, присущие праведникам и нечестивым, выявленные вследствие анализа текста первого псалма Давида в Киевской псалтыри 1397 г. Так, праведникам присущи законопослушание, плодоношение, преуспеяние, нечестивым соответственно - законопреступление, бесплодность, безуспешность. И как жизненный итог - праведников ждет блаженство, нечестивых - погибель [14, с. 878].
В этой древнерусской традиции осмысливает войну и Вс. Иванов. Нечестивые - это фашисты, «великий гной» человечества, а поэтому они изначально обречены на поражение, так как посягнули на гармонию мироустройства. Хованский, герой произведения «На Бородинском поле», объясняет появление фашизма историей Европы: «Мы привыкли - Возрождение, французская революция, Кромвель, сорок восьмой год, Коммуна. Это - окна. А о доме судят не по окнам. Вы в простенки взгляните! Виселицы, пытки, костры, насилия, надругательства над на-
циями, искусством. Рыцарство? Ха-ха! А вот в результате исторического шествия всей этой сволоты и появляется великий гной, мировая гангрена, которую мы с вами сегодня, извольте видеть, лечим.» [2, с.221]. Примечательно, что автор еще в своих произведениях 1920-х годов изображает вырождающуюся Европу, устремленную на Восток - к истине, правде и справедливости. Россия же, занимающая промежуточное положение, вытесняется в Азию и тем самым намеренно исключается из умирающей, обреченной Европы. Борьба России с нечестивыми, с порожденным Европой фашизмом в связи с этим приобретает общемировое значение. М.М. Пришвин писал, что «историческая задача большевиков - вскрыть язвы всего мира и нужду в спасении сделать всеобщей» [10, с.315].
Праведники у Вс. Иванова - это жители собирательного села Кропотово («На Бородинском поле»), в котором «жирный народ, веселый». На войне собрались люди с разных концов страны и «у каждого своя профессия. Но, оказывается, все они бывали в Кропотове и, мало того, знают его наизусть!» [2, с.215]. Писатель называет это «идиллией, порожденной войной» [2, с.216]. На наш взгляд, представление о селе Кропотово - это экспликация особых связей между людьми, то идеальное состояние нации, которое в русской религиозно-философской мысли называют соборностью - то есть согласием, духовно-нравственным единством: «Отступление, ужасающие бои, неудачи - и дружба, господство возвышенного, вера в себя, в Отечество. Хорошо! Праведники? Несомненно, праведники! Люди, шагающие с правдой и мечтой в душе. Люди из Кропотова.» [2, с.217]. Отечественная война, как общая молитва в храме, давала ощущение родства при сохранении чувства индивидуального бытия. Н. Струве в книге «Православие и культура» писал: «Соборность - краеугольное понятие нашего времени, живущего под знаком абсолютного индивидуализма и абсолютного коллективизма» [15, с.181]. Вс. Иванов воспринимает войну как прорыв к традиционным русским ценностям, возвращавший народу чувство национального.
Представляется весьма значимым то, что о праведниках писал не только Вс. Иванов. Известна запись из дневников М. Пришвина,
ФИЛОЛОГИЯ
датированная 1945 годом: «Есть две основные власти - это власть мысли (логоса) и власть бытия. Степень преобладания той или иной силы определяет характер исторической эпохи. А то. что мы называем культурой, - это, вероятно, есть сумма редких моментов согласия власти мысли с властью бытия, «праведников» достаточно в обществе, чтобы в решительный момент сила Мысли удержала бытие от разрушения» [Цит. по: 9, с.26]. То есть в национальном культурном сознании праведничество - это сила, способная восстановить мировую гармонию, культуру, которую «хочет поглотить война» (очерк «Мое Отечество»). В понимании Вс. Иванова праведничество, как и соборность, - архетипические понятия, свидетельствующие о непрерывности духовного потока истории. Упоминая в произведениях о войне знаковые для русской ментальности исторические эпохи и события, которые выносятся зачастую в заглавия текстов («На Бородинском поле», «Слово о полку Игореве»), Вс. Иванов соединяет прошлое, настоящее и будущее, утверждая тем самым равнозначность для России всех периодов ее «страшной» истории. Единство эпох отражает одну из историософских идей писателя - уверенность в бесконечной стойкости и силе русского народа, победившего в тяжелейших схватках с врагом.
Высший смысл защиты Отечества заключается, согласно концепции художника, в сохранении «цветущей жизни» [2, с.170]. В произведениях писателя не отображено представление о войне как битве, которую народ вел одновременно с внутренним и внешним врагом: «в такой войне обречены были погибнуть и государство, и страна» [8, с.33] . Реальная литература 1940-х гг., к которой относятся и рассматриваемые тексты, утверждала жизнь вопреки смерти и вопреки войне. Так, А. Твардовский в книге про бойца «Василий Тёркин» обогащает мировую поэзию гуманистическим пониманием войны: «Ради
жизни на земле!» [3, с. 276]. Утверждение «жизнь больше войны» является ключевым и в текстах Вс. Иванова. О смерти его герои «говорят редко и без насмешки. И обычно, когда скажут о «ней» что-нибудь, то разговор прервется и возобновляется о другом, обычно опять вспоминают
о Кропотове» [2, с.216]. Страх смерти (примечательно, что бойцы никак не обозначают ее в разговоре, называя местоимением «она») преодолевается героями не только установкой на аскетизм и жертвенность «во имя счастья будущих поколений», что совпадает с официальной советской идеологией, но, прежде всего, воспоминанием о Кропотове, отсылающем к постулатам христианства. Сражаться на такой войне представляется героям высшим благом, и не только потому, что это война освободительная, за свою землю, а и потому, что эта война давала чувство освобождения от страха перед тоталитарным государством, давала ощущение гармонии: «Эх, всю бы жизнь так прожить: в отваге, в сметке, в ладу (курсив наш - И.Н.) !» [2, с.215].
Следует отметить, что еще в повести 1923 г. «Возвращение Будды» Вс. Иванов писал: «Ах, этот поток жизни! Как он странен, непонятен и одновременно певуче нежен и кипуч!» [1, с. 567]. Жизнь представляется писателем как возможность самоопределения и выражения всего живого (человека и природы) в результате формирующей деятельности духа. В произведении «На Курской дуге» полковник Кустов утверждает движение «через реки крови к жизни!». В одном смысловом ряду с понятием жизни находится представление о доме «с оставленными родными и знакомыми, со всем-всем творчеством вечно неумирающей жизни» [1, с.276]. Дом и жизнь - это оппозиция войне и смерти. Каждому бойцу хочется оказаться дома, стать частью «плодоносной жизни», которую «отребье человечества» уничтожает. Поэтому борьбу с «лютым врагом» за «цветущую жизнь», «за солнце, за тебя, за меня» Вс. Иванов считает «поразительно прекрасной» [2, с. 197].
Безусловно, многие произведения Вс. Иванова о войне отмечены героико-патриотическим пафосом. Но в то же время интерпретация писателем изображаемого времени не совпадает полностью с господствующими в общественном сознании установками. Его тексты передают традиционное русское мирочувствование. Через внешне советские атрибуты Вс. Иванов утверждает причастность каждого человека к истории страны в ее катастрофические периоды.
Библиографический список
1. Иванов Вс. Собрание сочинений: в 8 т. Под ред. Т.В. Ивановой, А.И. Пузикова и С.В. Сартакова. М.: Худож. лит., 1973.
2. Иванов В.В. Мое Отечество: Повести, рассказы, очерки. М.: Воениздат, 1985. 352 с.
3. Акаткин В.М. А.Т. Твардовский. Страницы творчества. Работы разных лет. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2008. 342 с.
4. Алейников О.Ю. Древнерусский «субстрат» в прозе А. Платонова о Великой Отечественной войне // Человек и война в русском художественном сознании ХХ века. Сб. научных работ. Воронеж: ЦЧКИ, 2000. С. 38-45.
5. Бердяев Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). М.: Междунар. отношения, 1990. 336 с.
6. Драгунский Д. Нация и война // Дружба народов. 1992. №10.
7. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск: Изд. Петрозаводского ун-та, 1995. 287 с.
8. Никонова Т.А. Проблема национального самосознания в русской литературе военных лет // Тема войны в литературе ХХ века. Межвузовский сборник научных трудов, посвященный 60-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Воронеж: ВГУ, 2005. С. 27-35.
9. Попова И.В. Тема военного тыла в творчестве М.М. Пришвина / И.В. Попова // Литература о Великой Отечественной войне: герой, жанр, стиль. Учебное пособие. Липецк, 2003. С.21-27.
10. Пришвин М. Дневники / М. Пришвин. М.: Правда, 1990. 480 с.
11. Розанов В.В. Религия и культура. Том I / В.В. Розанов. М., 1990.
12. Симонов К.М. «Ты помнишь, Алеша.» // Военная литература. Поэзия войны. - (Ийр^/тййега. lib.ru/poetry/russian/simonov/18.html)
13. Сорокин П. О русской общественной мысли. СПб., 2001. С. 459.
14. СтепановЮ.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 3-е, испр. и доп. М.: Академический Проект, 2004. 992 с.
15. Струве Н. Православие и культура. М., 1992.
16. Трубецкой Е.Н. Отечественная война и ее духовный смысл. М. 1915. С. 14-15.
17. Франк С.Л. Религиозно-исторический смысл русской революции // Русская идея / Сост. и авт. Вступ. статьи М.А. Маслин. М.: Республика, 1992. С. 324-340.
18. Фрейд З. Мысли о войне и смерти в духе времени // Собрание сочинений : в 26 т. СПб : Вост.-Европ. ин-т психоанализа, 2005.
19. Шабурова Л.А. Религиозные мыслители России об истории как катастрофическом прогрессе // Человек и война (Война как явление культуры). Сборник статей / Под ред. И.В. Нарского и О.Ю. Никоновой. М.: АИРО-ХХ, 2001.
I.L. NOVOKRESHCHENOVA
THE IDEOLOGICAL AND SPIRITUAL IN VS. IVANOV’S WORKS ABOUT THE GREAT PATRIOTIC WAR
In this article we deal with the interaction of ideological and moral aspects when depicting the Great Patriotic war in terms of Vsevolod Ivanov’s works of 1940’s. We’ve made an attempt to analyze the texts where the protagonist is the man professing not only class-specific, but human values, as well as the texts where the revolutionary values dominate all others.
Key words: Vsevolod Ivanov, Great Patriotic war, ideological aspect, moral aspect, soviet mentality.
