CC BY
84
А. В. Старшинова, д-р социол. наук, профессор, заведующая кафедрой социальной работы, Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б. Н. Ельцина, г. Екатеринбург, Россия, Alla.Starshinova@usu.ru
ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ МОДЕЛИ СОЦИАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА В РОССИИ
Отказываясь от господства официальной государственной социалистической идеологии в начале 1990-х гг., российское общество неизбежно оказалось в ситуации выбора идеологической перспективы. На уровне политической элиты он был решен в пользу либеральной модели развития, что, по мнению находящихся у власти реформаторов, позволяло наиболее быстро, посредством «шоковой» терапии преодолеть тормозящие механизмы, сложившиеся в советский период, перейти к новым социально-экономическим условиям, завершив модернизационные цели. Общественное сознание этого периода характеризовалось крайне критическим настроем в отношении традиционных ценностей и представлений, сложившихся в советскую эпоху, социалистических идеалов, лозунгов и догм. В ходе критического осмысления советского наследия общество становилось в большей мере ориентированным на нормы и требования рационализма, утилитаризма и прагматизма, что составило существенный ресурс предлагаемой модели развития.
Либерализм как политическая идеология имел целью развитие рыночного хозяйства и свободной конкуренции при минимально необходимой регулирующей функции государства. Правительство, по сути, исходило из представлений классического либерализма, отличавшегося антиэтатизмом, требованием «минимального государства» (государство в роли «ночного сторожа»), в соответствии с которым счи-
талось, что невмешательство государства в экономическую сферу автоматически обеспечит наибольшую продуктивность всей хозяйственной системы. Идеология политического либерализма предполагала доктрину правового государства с имманентно присущими ему атрибутами — верховенство права, разделение властей, демократические институты, неотчуждаемые свободы и права граждан, среди которых «священное» право частной собственности, составляющей основу гражданского общества. Социальная помощь в предложенном отечественном варианте либерализма тяготела к англосаксонской модели с преобладанием принципов самопомощи или самообеспечения, в основе которых прослеживался принцип раннего классического либерализма о самоответственности граждан.
В то же время в статье 7 Конституции Российской Федерации 1993 г. было закреплено положение о том, что государство является социальным, что означало принципиально иную либеральную идеологию, определяемую в практике западных стран демократическим или социальным либерализмом.
Существенно отличающим данную идеологию от классической был подход к возлагаемым на государство функциям. Идеология либерализма эволюционировала под влиянием других идеологий современности, выбирая из них то, что соответствовало актуальным потребностям общественного развития. Изменился, к примеру,
взгляд на право частной собственности как основное право личности. Исходя из безусловного признания необходимости частной собственности для социального развития, в современном либерализме утвердилось представление о том, что индивидуальные интересы, имея полную свободу, не могут автоматически привести к удовлетворению общих для всех интересов. Отсюда содержащееся в более поздней либеральной идеологии и принятое в практике социальных государств положение о роли государства и гражданского общества в экономике и социальных отношениях, обеспечивающих интересы всех слоев общества. Создаваемые системы социальной защиты в западных странах, частью которых была профессиональная социальная работа, служили выполнению этой роли.
Конституционное закрепление российского государства как социального предполагало иные принципы развития системы социальной защиты, противоположные тем, которые применялись на практике правительством в начале 1990-х гг. В идеологии социального государства присутствовали принципы социальной солидарности и суб-сидиарности. Социальная солидарность, основанная на компромиссе участников общественного контракта — государства, предпринимателей и трудящихся — во имя достижения общих интересов, выступала необходимым условием достижения общественного и личного благосостояния, реализации прав и свобод граждан, социальной справедливости. Лишь при переходе от индустриального развития к постиндустриальному обществу, характеризующемуся высокими технологиями, выдвигающему к работникам требования высокой квалифи-
кации, что связано с огромными расходами на их подготовку и переподготовку, государству становится трудно проводить активную политику всеобщей занятости и социального обеспечения. В политике западных модернизируемых социальных государств происходит своеобразное возвращение к либеральному принципу самоответственности, когда решение социальных проблем возлагается на самих граждан. Но, как замечает В. Г. Федотова, эта политика по-настоящему принята сегодня только в Великобритании, являющейся одной из самых развитых стран1. При этом следует принимать во внимание одно существенное обстоятельство: взаимность ответственности граждан и государства утверждается и выполняется посредством гражданского общества, именно его развитость позволяет британцам использовать эту модель. Даже в США, относящихся по принятым классификациям государств социального благосостояния к той же англосаксонской модели, существует огромная ставка на субсидиарность и солидарность, выражаемая в поддержке наиболее слабых социальных групп.
Либеральная политика правительства в ее радикальном варианте, поскольку за основу взят принцип индивидуализма, не соответствует конституционному положению России как социального государства. По мнению исследователей, стратегия новой российской социальной политики начала 2000-х гг., направленная на «переход к устойчивому социальному развитию через взаимную ответственность государства и человека», подтверждает данный вывод. Эта стратегия не отличается принципиально от линии, проводимой первым правительством новой России 1991-1992 гг., когда
стояла задача выживания в условиях острого социального кризиса, и «молодыми реформаторами» 1997-1998 гг. в условиях ответного реагирования на последствия кризиса. Предложенная модель была связана с поддержкой только самых бедных слоев населения, в отношении которых в известной мере предусматривается принцип
Индивидуальные интересы, имея полную свободу, не могут автоматически привести к удовлетворению общих для всех интересов.
субсидиарности, а в отношении остального работающего населения речь идет лишь о политике предупреждения безработицы или смягчения ее последствий. Ее смысл сводится к переходу от социальной политики выживания в эпицентре кризиса к поддерживающей политике по мере его преодоления, сочетающей принцип субсидиарности с самоответственностью.
Среди аналитиков развернулась активная дискуссия, связанная с поиском модели социального государства и соответствующей ей идеологической перспективы общественного развития, в которой можно выделить несколько позиций, так или иначе составляющих альтернативу предложенному властвующими элитами варианту. Но, несмотря на отличия, в некоторых из них содержится неявная поддержка правительственного проекта при внешней его критике. «Более адекватной формой российского государства может быть не модернизированное социальное государство постиндустриального периода, а социально-демократическое государство эпохи индустриализма»2. Добавим, что ему соответствует принцип не самообеспечения, а социальной солидарности в решении социальных вопросов, расходы на которые перераспределяются между государством, бизнесом и гражданами, образующими структуры гражданского общества. При этом оппоненты либералов высказываются за использование опыта советского государства в решении социальных вопросов в переходный период к новым социально-экономическим условиям.
Апелляция к положительному опыту, унаследованному обществом в ходе социалистического строительства, содержится и в прямо противоположной позиции о том, что России не следует повторять путь,
пройденный западными странами, а необходимо осуществлять общественные преобразования в соответствии с вызовами современности. О. А. Митрошенков подчеркивает, что и развитой Запад, и переходное российское общество стоят сегодня перед лицом новых изменений, которые несводимы к трансформации прежних общественных порядков и представляют собой формирование принципиально нового социального устройства, поэтому следует пересмотреть отношение к тем ценностям, которые взяты на вооружение российскими реформаторами. В таком случае предлагаемая правительством модель социальной помощи с принципом самоответственности вполне релевантна постмодернистскому типу социума.
В ответ на высказанные позиции существует взгляд, в соответствии с которым процессы, происходящие в современном российском обществе, имеют не столь однозначный характер. Действительно, в западных странах происходят изменения, свидетельствующие об утверждении постмодернистских и постматериальных ценностей (экология, духовность, нравственность, качество жизни, творчество, личностная самореализация и т. п.). Для современной отечественной ситуации характерны иные тенденции; «под влиянием социетальных условий население России становится все более и более материалистическим в своих базисных социетальных установках. То, что происходит сегодня в реформируемой России, прямо противоположно культурным сдвигам, идущим в западных обществах»3.
Приведенные позиции свидетельствуют, что в стремлении понять, какая модель общественного развития и модель социального государства приемлемы для нашего общества, недостаточно ориентироваться лишь на один из факторов экономического или политического характера. Необходим комплексный подход, учитывающий и особенности ценностных ориентаций населения, а поскольку Россия все больше интегрируется в европейское сообщества, то во
внимание следует принимать воздействия глобальных изменений.
Одна из существенных причин, тормозящих изменение взглядов на всех уровнях управления обществом, — в укоренившемся восприятии социальной сферы в качестве рудимента тоталитарного государства, в непонимании ее значения в жизни общества как важнейшего фактора устойчивости общественного развития. На это указывают ряд авторов, критикуя власть, высказывающуюся за социально-ориентированную экономику, но не рассматривающую развитие социальной сферы в качестве явной цели реформ, не связывающую социальную политику с типом социума, его социокультурной системой. Не принимается во внимание, что социальная политика выступает в качестве интегральной характеристики общества, а не только лишь как комплекс мер социальной защиты слабых4. Одна из социокультурных особенностей российского общества определяется автором как этакра-тизм, на основании чего делается вывод о том, что на данном этапе только государство может обеспечить справедливое и общественно приемлемое распределение выгод от рыночной экономики. Об этом свидетельствуют данные социологических исследований, в которых фиксируется, что, несмотря на «разгосударствление» экономики и социальных отношений, не утратил своего значения и патерналистский комплекс. Многие россияне до сих пор высказываются за максимальное расширение «круга обязанностей» государства.
За вопросом о государстве и его роли в социальной сфере, отношение к которому противоречиво, в центре дискуссии оказывается вопрос о том, какая идеология наиболее приемлема для формирования современных механизмов защиты населения от негативных воздействий перехода к рыночным отношениям. В этом смысле воспроизводится классическая ситуация, на которую указывал И. Валлерстайн: государство сохранится, вопрос в том, каким ему быть, какова должна быть мера его влияния, чтобы достичь справедливого общественного устройства. В отрицании социа-
Государство сохранится, вопрос в том, каким ему быть, какова должна быть мера его влияния, чтобы достичь справедливого общественного устройства.
лизма отчетливо обозначились, таким образом, радикально-либеральная, умеренная (социальная) либеральная и консервативная перспективы, в роли которой оказалась социалистическая идеология советского образца.
В начале 2000-х гг. произошла своеобразная идеологическая перегруппировка, связанная с определенными изменениями внутри политических элит. Антитеза коммунисты — демократы утрачивает свою актуальность, происходит стремительное нарастание тенденции, выразившейся в востребованности традиционалистской позиции властными структурами, а также обществом в целом на фоне резкой критики либерального курса, проводимого правительством. По сути, наметился акцент в сторону консерватизма с опорой на традиционализм, некоторые исследователи определяют обозначенную тенденцию как неоконсерватизм. Сторонники либерального курса выдвигают тезис о том, что возвращение традиционализма можно приостановить, предложив обществу «либеральный проект, идеологическая суть которого заключается в доминировании личности над государством»5. Предложенная аргументация означала: с одной стороны, нужно убедить власть, поворачивающуюся в сторону традиции, что доминирование личности над государством не предполагает его ослабления; с другой — нужно убедить людей, что следствием такой либеральной идеологии будет улучшение их жизни. Тем самым косвенно признавалось, что прежде подобный подход недооценивал роль государства в решении социальных проблем и что современное государство может быть сильным, будучи нацеленным на достижение благосостояния граждан. Следовательно, в позиции либеральных сторонников происходит также смещение акцентов с «фундаментального либерализма» в сторону более умеренного (социального) либерализма.
Среди причин, объясняющих поворот к традиционализму, можно выделить несколько. Часть из них связана с тем, что в трансформирующейся России для власти оказался более привычным традиционный
для нее вариант социального контракта как парадигмы, определяющей принципы отношений между властью и обществом, — гоббсовский, возникший у нас еще в XV — начале XVI в. в противоположность горизонтальному контракту, отстаиваемому Локком. Государство в лице современной власти по-прежнему стремится определять права граждан, но не наоборот, что создает определенные трудности развития государства как социального, предполага- : ющего реализацию прав и свобод граждан и формирования общественного порядка на принципах социальной справедливости. Действующий на тот период президент предпочел остаться в рамках традиционализма, усилив его, вернувшись к государству, «стоящему над обществом».
Но модернизация через реформы сверху при подчинении общества государству может лишь поддерживать стагнационный уровень развития. Сторонники либерального курса считают, что такое государство не способно ответить на постиндустриальные вызовы. В ходе полемики звучат и более оптимистичные прогнозы, указывающие, что только в условиях тоталитарного государства гоббсовский контракт является всеобщим и всеобъемлющим, но российское государство сегодня таковым не является. В 1990-е гг. произошли серьезные и необратимые перемены. Невозможен отказ от частной собственности как конституционного принципа и полный возврат к государственной экономике, маловероятно упразднение принципа разделения властей или выборов, поскольку в современном мире нет другого метода легитимации власти. Поэтому в варианте привычного отечественного контракта возможны действия внутри него, связанные со снижением нагрузки на государство за счет развития горизонтальных связей и создания перераспределительных механизмов с опорой на гражданское общество и бизнес. Данная перспектива будет длительной, потребует не нескольких лет, а, возможно, нескольких десятилетий.
Сторонники либерального курса
выдвигают тезис о том, что возвращение традиционализма можно приостановить, предложив обществу «либеральный проект, идеологическая суть которого заключается в доминировании личности над государством.
начав с гоббсовского контракта, они пришли к локковскому.
Вторая группа причин движения к традиционализму связана с актуальным аспектом политического и главным образом экономического курса либерального правительства, вызывающим недовольство как «сверху», так и «снизу», как его сторонниками, так и противниками. Критике подвергается в первую очередь пренебрежение к формированию адекватной реалиям российского общества социальной политики, вопрос о социальных реформах не был включен в первоначальные замыслы реформаторов, он появляется во второй половине 1990-х гг. В результате в условиях, когда государство оказалось не в состоянии платить по своим социальным обязательствам, граждане остались один на один со стихией возникающего рынка. Последствия этой ситуации демографического, морального, социально-психологического и другого характера общество еще долго будет переживать. Но воспоминания о советском образе жизни, дающем «уверенность в завтрашнем дне», сыграли существенную роль в реанимации традиции.
К числу серьезных упущений правительственного курса его критики отнесли трактовку государства, его роли в экономической и социальной жизни, непонимание того, что оно не может стать правовым по своей природе, если ограничиваться лишь конституционными декларациями. Неправовое государство продолжает воспроизводить неправовой порядок со свойственными ему следствиями, воздействие которых в полной мере испытывает на себе общество — произвол чиновников, коррупция, криминализация, отсутствие безопасности, несправедливость, ущемление прав людей и т. п. «В результате у сотен тысяч людей, потенциально готовых взять на себя ответственность за свою судьбу, опускаются руки, и они предпочитают требовать от государства решения своих проблем, ибо как раз государственные чиновники встают на пути
Опыт ряда западных стран показывает, что, их самостоятельности»6. Таким образом,
обозначилась реальная проблема не столько самоответственности граждан, сколько ответственности всех ветвей власти, государства, государственного = аппарата перед гражданами.
Третья группа причин изменения политического курса, имеющая для авторского анализа первостепенное значение, связана с игнорированием правыми силами общих идеологических ресурсов россий- = ского общества. «Отказавших от советских (сравнительно кратковременных в историческом плане) образов, либералы не сумели разглядеть новые образы и символы, выделившиеся из толщи российских ментальных накоплений. Применявшиеся правыми на протяжении 1990-х — начала 2000-х гг. образы были неглубоки и неустойчивы. Отсюда столь слабо их идеологическое воздействие и практически моментальное (по историческим меркам) вытеснение из идеологического ядра российского общества»7.
Анализ социологических исследований, отражающих динамику ценностей россиян в процессе трансформации общества, позволяет выявить тенденции той или иной идеологической перспективы, утверждающейся в общественном сознании, понять, вокруг каких ценностей возможна интеграция общества. Становится очевидным, что эффективность и результаты реформ зависят не только от предложенного экономического или политического курса, но и от ценностей населения страны.
Внимание к ценностному аспекту исследований российского общества связано с формирующимся убеждением сторонников либералов и самих властвующих реформаторов, что трудности его трансформации лежат в особенностях ментальности россиян, проявляющейся в способности сохранять нетронутыми базовые структуры традиционного общества, которые могут блокировать дальнейшее самостоятельное развитие страны. В. Ядов усматривает отечественную социокультурную специфику, тормозящую модернизацию по западному образцу, в уже отмеченной автором выше вертикаль-
ности отношений власть — гражданское общество, в отсутствии горизонтальных
связей
Невозможен отказ от частной собственности как конституционного принципа и полный возврат к государственной экономике,
маловероятно упразднение принципа разделения властей или выборов, поскольку в современном мире нет другого метода легитимации власти.
Оппоненты («почвенники») считают, что российскую архаику, социокультурные особенности — патернализм, эгалитаристские представления о социальной справедливости, коллективизм и т. п. — не следует рассматривать в качестве тормозящих факторов, а, опираясь на них, нужно искать собственный путь развития. При этом высказываются мнения, что российский путь — нелиберальная демократия.
Вместе с тем заслуживает внимания мнение о том, что особенность современной ситуации следует усматривать не в глубинах традиционализма, а, напротив, в форсированном разрушении традиционного общества в первой половине ХХ столетия. Именно тогда общество утратило традиционные ценности, на смену которым пришли индивидуалистические ценности современного рационального общества массового потребления со всеми его характерными чертами. Распад в 1990-е гг. советского общества, фактически утратившего фундаментальный характер, означал национальный распад, утрату общенациональной субъектности. При этом не произошло формирования современной нации, в которой утрата коллективного бессознательного замещается институтами современного рационального общества.
Модернизация общества именно в силу ярко выраженной индивидуализации россиян происходит на индивидуальном или локальном уровне, а общественная ткань, доставшаяся от традиционного общества, используется как материал для ограниченных модернизаций. Модернизация сегодня происходит на корпоративном уровне, и, поскольку в ходе модернизации традиция была вытеснена, неоконсерватизм воспроизводит то, что пришло на смену ей.
Следовательно, рассуждения о расхождении ценностных систем «либеральной» элиты и «традиционного» общества в современных условиях не имеют под собой осно-
ваний. Сегодня воспроизводится традиционный тип отношений власть — общество; проблема не в склонностях россиян к ценностям традиционного общества (они давно модернизированы), будто бы затрудняющих либеральные реформы, а в их неспособности к самоорганизации и взаимодействию, к выстраиванию горизонтальных связей в силу сверхиндивидуализации, отягощенной пристрастием политической элиты к традициям «русской власти». Консолидация общества будет происходить, скорее всего, не на национально-этнической основе, а вокруг общегражданских ценностей. Интеграция общества также возможна на современных корпоративных началах с учетом опыта складывающихся корпоративных горизонтальных связей и трансформации его на уровень общества, но реальный механизм такой трансформации пока не ясен.
В рамках социологического проекта «Томская инициатива» А. В. Винарский и А. С. Ходонов исследовали распространенность либерального и этатистского комплекса в структуре политических ценностей современных россиян9. Ими получены данные, свидетельствующие о практически одинаковой представленности либеральных и этатистских ценностей среди россиян, при этом ни одно из них не подавляет другое. Зафиксированы различия между жителями города и сельской местности. В первом случае преобладают либеральные ожидания. Либеральный комплекс разделяется в целом больше молодыми людьми (до 25 лет), чем пожилыми (после 64 лет); повышение уровня образования способствует росту либеральных умонастроений; мужчины в целом настроены более либерально, чем женщины; либерализм растет с уровнем дохода, этатизм падает. Российский «массовый» ли-
берал отдает предпочтение «переменам» и «свободе». «Устои», «традиция», «уважение к закону» не входят в число его ценностей. Этатистам свойственно неуважение к закону, но высокое значение материализма и этноцентризма свидетельствует, по мнению социологов, о его неокончательной сформи-рованности. Отечественный либерализм обладает большим жизненным потенциалом. Воспроизводство его ценностей происходит более эффективно, чем этатистских, они сочетаются с патриотизмом, но не коррелируют с «устоями» и «законом». Социологи затрудняются с оценкой перспектив либерального проекта в России, поскольку обращают внимание на настораживающие проявления носителей либерального комплекса, потенциально содержащие деформирующее воздействие на либеральное развитие.
Полученные в ходе социологического исследования результаты опровергают представление о «косности», инертности российского общества как факторе, тормозящем его реформирование. В. В. Петухов, один из участников анализируемого исследования, изучал феномен активности и гражданского участия в современном российском контексте10. Согласно представленным данным, активно ориентированные люди не составляют большинства населения, но представляют значительную долю. Распределение базовых ценностей у опрошенных респондентов четко укладывается в дихотомию «активность — пассивность». Ценности, связанные с активной жизнедеятельностью (независимость, свобода, стабильность, профессионализм, образование) и с тем, на что она направлена (семья, успех, любовь, удовольствие и т. д.), характерны для активных людей. На ценности же сохранения существующего порядка вещей (покой, мир, родина), социальной гармонии (справедливость, законность, равенство) и ценности морального ряда (милосердие, внимание к людям, порядочность) чаще ориентируются респонденты пассивных групп.
В исследовании выявлено, что материальный фактор играет и будет еще долго играть существенную роль в структуре достижительной активности, поэтому ни о каком переходе к «постматериальным» ценностям пока речи идти не может.
К потенциалу, снижающему активность россиян, отнесена их «сверхиндивидуализация», крайне низкая предрасположенность к самоорганизации в группах интересов, практически нулевая готовность к солидарным действиям, отношение к демократическим институтам не в качестве инструментов для достижения целей и решения своих проблем.
Социологами обозначена проблема соединения жизненной энергии людей, направленной на личностную самореализацию, с потенциалом общественной, гражданской активности.
Эволюция базовых ценностей россиян внимательно исследована в работах Н. И. Лапина в 1990-х гг., и был сделан важный вывод, которому созвучны приведенные выше: «...Ценностное сознание россиян находится... примерно в середине движения к модернистской системе ценностей или уже во второй половине этого пути. Такова главная тенденция-аттрактор, втягивающая российское общество в социокультурную ре-формацию»11. Он показывает, что проводимые исследования позволили выявить в сознании россиян доминирование материалистичности: из шести учитываемых выборов (первых и вторых) большинство получили пять материалистичных и лишь одно постматериалистичное утверждение. Поэтому говорить о постмодернистской направленности российского развития преждевременно.
Выявленные особенности ценностных трансформаций объясняют, что в относительно короткий период культивируемые официальной советской идеологией эгалитаристские и коллективистские представления в настоящее время в поведенческих моделях воплощаются слабо, а ориентация на равенство доходов все больше уступает место ориентации на равенство возможностей.
Таким образом, можно утверждать, что для российского общества свойственна ценностная дифференциация, которая не только не препятствует общественной трансформации, а напротив, модернизированные ценности во многом предопределяют востребованность реформ, делают их необратимыми. Рационалистические, прагматические ориентации не являются доминирующими, но быстро замещают традиционные ценности советского образца, что свидетельствует о явной проблематичности возвращения к прежней идеологической парадигме.
Либеральный проект в его радикальном варианте, мифологизирующий рыночные механизмы, практически игнорировал социокультурные особенности российского общества, что неизбежно привело к неоконсервативной реакции, позволившей восстановить традиционную вертикаль отношений власть — общество, сохранив преемственность в управлении. Эффективность власти по наведению «порядка» с опорой на традиционализм во многом будет определяться тем, насколько будет принята во внимание слабая выраженность традиционных ценностей в современном общественном сознании. Воспринятая либеральными сторонниками реанимация традиционной модели, когда государство доминирует над обществом, как угроза либеральной перспективе, инициирует сегодня намечающееся движение в сторону умеренного (социального) либерализма. Можно предположить, что происходящая политическая перегруппировка, не меняющая, в сущности, модернистских устремлений правящей элиты, основанных на либеральной идеологии, привнесет изменения в формирующуюся модель социальной помощи и защиты населения, преодолев ее англосаксонский вариант. Об этом косвенно свидетельствует и предложенный победителем выборной президентской борьбы В. В. Путиным проект социального развития в статье «Строительство справедливости. Социальная политика для России».
С учетом социокультурных особенностей российского общества вероятнее всего, что отечественная практика тяготеет к социал-демократической модели социально -го государства, но, принимая во внимание
появляющиеся тенденции преобладания корпоративных интересов, не исключена консервативно-корпоративистская модель. Выбор между ними будет происходить под воздействием перспектив утверждения политического центризма и соответствующей ему идеологии.
Формирование социального государства сдерживает сегодня отсутствие цивилизованного рынка, гражданского общества, социальной ответственности экономических субъектов, правового государства, неполноценное развитие демократических институтов. Во многом это связано с особенностями ценностных ориентаций россиян. Кризис солидаристских ценностей, индивидуализм, отношение к законности, избирательное отношение к правам и обязанностям и т. п. затрудняют осознание того факта, что социальная солидарность выступает необходимым условием достижения общественного и личного благосостояния. Осознания данного факта не произошло ни на уровне отдельных граждан, ни на уровне элит в политике и экономике, идеи свободы не соединились с представлениями о благе.
В то же время особенность российского развития в 2000-х-гг. — в сосуществовании различных идеологических перспектив, поэтому в формирующемся социальном государстве есть шанс создать модель в соответствии с актуальными потребностями общества, выбирая из каждой то, что наилучшим образом отвечает им. Среди ценностей и
идей новой социальной идеологии должна возобладать основная: современное российское общество может быть интегрировано на основе принципов взаимопомощи, заботы и сотрудничества. При обсуждении вопроса о том, какому обществу по своему характеру должна отвечать отечественная модель — индустриальному или постиндустриальному, следует принимать во внимание глобальные интеграционные процессы, в которые Россия оказалась с неизбежностью вовлечена. Несмотря на то, что ей предстоит решать еще многие задачи индустриальной эпохи, она вынуждена будет реагировать на вызовы постмодернизма с его социальной фрагментацией, развитием потребительского общества, политической свободой и другими характерными чертами, оказывающие влияние на отечественную модель, д'
1. Федотова В. Г. Социальное государство и рынок // Свободная мысль - XXI. 2002. №. 7. С. 85.
2. Митрошенков О. А. Социальная политика в России: мегатенденции 1999-2010 гг. // Соц. полит. журн. 1998. № 6. С. 57.
3. Рукавишников В., Халман Л., Эстер П. Политические культуры и социальные изменения. Международные сравнения. «Совпадение». М., 1998. С. 263.
4. Государственная социальная политика и стратегия выживания домохозяйств / Под общ. ред. О. И. Шкаратана. М., 2003. С. 18, 35-47.
5. Клямкин И. М. Постмодерн в традиционалистском пространстве // Полис. 2004. № 1. С. 20.
6. Плискевич Н. М. Социальная политика 1990-х годов; декларация и реалии (размышления над новой монографией) // Общественные науки и современность. 2004. № 5. С. 30.
7. Замятин Д. Н. В преддверии аншлага // Полис. 2004. № 1. С. 34.
8. Ядов В. А. А все же умом Россию понять можно // Россия: трансформирующееся общество. М., 2001. С. 12-13.
9. Винарский А. В., Ходонов А. С. Либеральный и этатистский комплексы в структуре политических ценностей россиян // Базовые ценности россиян / Отв. ред А. В. Рябов, Е. Ш. Курбангалеева. М., 2003. С. 114.
10. Петухов В. В. Феномен активности и гражданского участия в современном российском контексте // Базовые ценности россиян / Отв. ред. А. В. Рябов, Е. Ш. Курбангалеева. М., 2003. С. 157-181.
11. Лапин Н. И. Модернизация базовых ценностей россиян // Социс. 1996. № 5. С. 19.
