CC BY
40
ИДЕНТИФИКАЦИЯ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ ДАГЕСТАНЦА-БИЛИНГВА
© 2010 Юнусова К. А.
Дагестанский государственный педагогический университет
В статье освещаются экстралингвистические факторы идентификации носителя дагестанско-русского двуязычия как языковой личности с русским языком в качестве второго родного языка. Автор также исходит из объективно сложившихся социальных функций русского и национальных языков.
The article covers extra linguistic factors of identification of the Daghestan-Russian bilingual speaker as a linguistic personality with Russian as the second native language. The author also proceeds from the objectively determined social functions of Russian and native languages.
Ключевые слова: билингв, второй родной язык, идентификация, аллоидентификация, интерэтнический, менталитет.
Keyword: bilingual, the second native language, identification, alloidentification, interethnic, mentality.
Всякий живой язык, в соответствии с особенностями своей грамматической системы, служит народу средством категоризации познаваемой действительности. Внешний мир с точки зрения чувственной воспринимается глобально, как континуальный феномен носителями разных языков одинаково, однако его осмысление, понимание протекает неодинаково, в соответствии с системой родного языка. Также и мировыражение детерминируется категориями языковой системы. Например, конкретное суточное время, вещества, собирательное множество, абстрактные понятия, дозиметрия и многое другое
воспринимаются всеми одинаково, но осмысливаются, категоризируются по-разному системой мышления на дагестанских языках и на русском языке.
При этом возникает закономерный вопрос: если родной и русский языки «расчленяют» мир по-разному, то, как осуществляется миропознание дагестанско-русским билингвом? Может ли быть так, что он двояко воспринимает и классифицирует действительность?
Или же русскоязычная и национальноязычная модели языковой картины мира в его языковом сознании совмещены?
Если исходить из того, что в большинстве своем предметы и понятия совершенно идентично воспринимаются носителями любого языка, а также из того, что логическое мышление цивилизованного человечества, независимо от специфики речевого мышления, является универсальным, то следует разобраться в том, как формируется языковое или речевое мышление носителя дагестанско-русского двуязычия.
Носитель субординативного типа двуязычия, при котором доминирующим является национальный язык, мыслит на родном языке, и в его речи на русском языке проявляются грамматические, лексико-семантические и другие особенности родного языка в виде интерференционных нарушений норм русского языка. Если в речевой деятельности билингва функционально доминирует русский язык, то его мышление обусловливается категориями русского языка. В разговоре такого билингва на родном языке наблюдаются явления интерференционального порядка. В том же случае, когда билингв владеет координативным типом двуязычия, то есть свободно владеет и пользуется обоими языками и в речи его нет интерференционных отклонений от нормативных, стандартизованных моделей речевого употребления языковых единиц, то возникает ситуация, ставящая под сомнение существование особой картины мира, определяемой языковой системой.
В языковом сознании билингва способы мировидения и мировыражения совпадают или же сближаются. Это происходит в виде актуализации потенциальных возможностей родного языка под влиянием структурных отношений внутри системы русского языка.
Дагестанско-русский билингв в процессе получения среднего, высшего образования, самостоятельного повышения своего культурного уровня становится носителем и русско-европейской духовной культуры, подвергаясь такому явлению, как аккультурация. Это, в частности, означает формирование образа мыслей и морально-этических критериев, а также нравственно-эстети-ческих критериев у билингва по стандартам, присущим природным носителям русского языка.
Совершенно справедливо утверждают Т. А. Журавлева и В. К. Журавлев: «В процессе овладения вторым языком происходит реорганизация способа видения мира, вещей и событий. По мере усвоения второго языка идет глубинный процесс усвоения инонационального речевого и общественно-исторического опыта, достигается понимание специфики человеческого поведения, осознание психики, народной души той социалемы, в которую постепенно входит билингв» [4. С. 13]. В результате билингв идентифицируется как носитель двух родных языков - своего национального и русского.
Проблема идентификации родного языка носителем дагестанско-русского двуязычия не решена окончательно. В социолингвистике нет единого мнения, так как ученые, определяя сущность родного языка, исходят из разных критериев. Разнообразны термины, обозначающие родной язык: язык матери (молочный язык), язык родного этноса, язык, на котором выражается национальный дух, язык, на котором думает человек и т.д. В многонациональном и многоязычном Дагестане часто наблюдается этногенная детерминация понятия «родной язык», когда дагестанец, владеющий лишь русским языком, в качестве родного языка называет язык своей национальности. Такой родной язык можно
квалифицировать как символический родной язык, то есть язык, символизирующий этническую идентичность человека.
Родной язык можно идентифицировать объективно в соответствии с социолингвистическими критериями, по которым родным языком должен быть признан тот язык, которым индивидуум владеет более свободно, на котором он обычно читает, пишет, общается в различных сферах личной трудовой деятельности при удовлетворении своих духовных, эстетических и прочих потребностей, т.е. язык, с помощью которого билингв чаще и легче выражает свои мысли, на котором формируется речевое мышление [2. С. 52].
Конкретизируя данную концепцию, А. А. Абдуллаев пишет: «Если носитель координативного национально-русско-го двуязычия, овладев в совершенстве русским языком, наряду с языком своей национальности, использует его в естественных условиях для удовлетворения своих экономических, социально-культурных и других духовных потребностей во всех сферах, обслуживаемых русским языком, в достаточной мере обладает актуальной и исторической фоновой информацией, заложенной в современном русском языке, то, думаем, правомерно говорить о наличии у такого билингва двух родных языков. В условиях полиэтнического Дагестана двуязычных, говорящих на русском языке даже без так называемого акцента, десятки тысяч» [1. С. 124].
Все дагестанские города многонациональны. Многие горожане-дагестан-цы, особенно школьники, среди которых имеются дети разнонациональных родителей, в большинстве своем пользуются русским языком, а языком своей национальности либо не владеют, либо владеют на уровне рецептивного билингвизма, когда человек национальный язык признает родным языком, а на нем не говорит, не пишет, но понимает говорящего на нем.
Языковая литература считает аксиоматичной такую точку зрения, согласно которой интерпретируется как язык родного этноса. Приведем всего лишь один аспект понимания сущности родного языка: «Искренние глубочайшие ощущения внутреннего бытия своего человек может выразить только на родном языке» [3. С. 230].
На наш взгляд, слова Ф. И. Буслаева имеют обратную силу, то есть, если родным можно признать тот из двух языков билингва, на котором можно выразить мысли и чувства, в том числе и самые глубокие, создается ситуация, когда правомерно ставить вопрос о том, является ли родным для билингва русский язык? Ответ на него зависит от принципа, по которому определяют родной язык. С социолингвистической точки зрения, родным можно считать русский язык, если билингв владеет им безупречно. Такое наблюдается как в случае незнания дагестанцем языка своего этноса, так и в том случае, если дагестанско-русский билингв в совершенстве владеет русским языком и на таком же уровне знает язык своей национальности. Таким образом, можно утверждать, что носитель координативного двуязычия имеет два родных языка: русский и национальный. Но он сам родным языком считает национальный язык по признаку своей этнической принадлежности, что можно квалифицировать как этнокреативную лингвистическую идентификацию.
Среди дагестанцев довольно много людей, которые в условиях рыночных отношений заняты коммерческой деятельностью, рыночной торговлей и в основном используют русский язык, которым они владеют намного хуже, чем своим родным языком. Но на основании постоянного, каждодневного использования русского языка носителями субординативного национально-русского двуязычия некорректно считать его для них родным языком. Это необходимый второй язык практического применения в узкой сфере общественной жизни, причем требующей самого примитивного уровня знания русского языка, ежедневного и частого употребления одних и тех же слов. Это касается и лексикона, и грамматической правильности, и культуры орфоэпической и т.д. При этом мы исходим из того, что владение языком на том уровне, которого достаточно, чтобы считать данный язык родным, человек должен обладать способностью по-разному выражать одну и ту же
мысль, одно и то же чувство, умением осмысливать, различать и дифференцированно использовать в речи языковые единицы, способностью отличать правильное грамматическое оформление высказывания от неправильного и т.д.
В связи с этим представляется возможным дифференцировать обыденное понимание владения русским языком от такого, которое можно назвать научным, когда рассматривается вопрос, считать или нет русский язык вторым родным языком дагестанско-русского билингва. Не строго научная точка зрения предполагает квалифицирование русского языка как родного языка билингва, если он, хоть и неграмотно изъясняется на нем, регулярно пользуется им в жизненно важных сферах.
Современная русистика предъявляет чрезмерно строгие требования к признанию русского языка родным языком билингва или его вторым родным языком. Некоторые ученые-языковеды задаются вопросом, может ли нерусский человек считаться таким же носителем русского литературного языка, как и русский, и отвечают отрицательно, так как в русской речи нерусского нарушаются нормы произношения и грамматики под отрицательным влиянием навыков национальной речи. Это необъективная точка зрения, ибо, по нашему мнению, не всякий нерусский говорит и пишет с ошибками, равно и не всякий русский соблюдает нормы русского литературного языка. Следует признать конструктивной мысль о том, что степень владения русским литературным языком не всегда находится в прямой зависимости от принадлежности человека к русскому или иному этносу. Ведь русский язык отличается не только богатством, выразительностью и красотой, но и чрезвычайной сложностью и трудностью изучения, использования в речи.
С этими сложностями и трудностями сталкивается как нерусский, так и русский. Очень часто встречаются случаи, когда русский человек под влиянием родного диалекта, городского просторечия или других явлений нарушает нормы русского литературного языка и в произношении, и в морфологическом формообразовании, и в конструировании словосочетания и предложения. Нередко это происходит по той причине, что русский не очень внимателен к качеству своей речи, так как в монолингвистическом коммуникативном окружении как социальный контроль, так и самоконтроль за корректностью русской речи не очень строг и непоследователен. Постановка вопроса относительно квалифицированности нерусского человека в качестве такого же носителя русского литературного языка, как русский человек, с научной точки зрения недостаточно корректна, если учесть социокультурное значение русского языка в разных национальных регионах. В Дагестане он служит единственным средством межнационального общения, межкультурной коммуникации, получения образования, профессии. Он является и средством интернационализации родных языков дагестанцев и культурного их сближения. Русский язык можно назвать языком интерэтнической историко-культурной и социальной общности дагестанского народа. Дагестанцы хорошо знают, что овладение русским языком в совершенстве - это условие и шанс достижения высоких успехов в учебе и работе. Поэтому они всячески стремятся отдавать детей в школу, где русскому языку учат хорошо, а при наличии параллельных классов с русским языком и родным языком обучения родители, как правило, выбирают тот класс, где их дети лучше будут знать русский язык.
Проблема оптимального времени начала изучения русского языка нерусскими детьми актуальна с точки зрения формирования языковой личности билингва. Наблюдения позволяют сделать вывод о том, что нерусский ребенок с наибольшей эффективностью и качественно овладевает русским языком при условии раннего приобщения к нему. Неоднократно предпринимавшиеся попытки ввести обучение дагестанцев еще в детском саду русскому языку были продиктованы благими намерениями, то есть желанием раннего формирования языковой личности носителя дагестанско-русского билингвизма.
Часто ставится задача улучшения положения родных языков дагестанцев. Их функциональная ограниченность при высоком интеллектуальном и эстетическом уровне их носителей-билингвов, достигаемом в результате учебы на русском языке, приобщения к русской и мировой литературе и культуре, отражает явное несоответствие функциональной природы и степени структурного развития дагестанских языков
потребностям их носителей. Такое объективно сложившееся обстоятельство служит основанием для необъективных выводов об ущемленности родных языков якобы из-за гиперболизированной социальной престижности русского языка в Дагестане. Однако русский язык не влияет на родные языки дагестанцев отрицательно. В них даже потенциальные грамматические, лексико-семантические, синтаксические и стилистические возможности реализуются под влиянием русского языка сначала в книжном языке, а затем и в разговорной речи не только дагестанско-русских билингвов, но и монолингвов, которые следуют спонтанной тенденции к подражанию «культурной» части населения.
Если по чьей-то инициативе в Дагестане начнут искусственно расширять функции родных языков, соответственно суживая сферы употребления русского языка, может возникнуть кризисная ситуация. Во-первых, такой эксперимент убедит авторов идеи и ее адептов в невозможности практически осуществить подобное намерение, так как родные языки не готовы, не способны, не приспособлены к замене русского языка в той или иной сфере жизни дагестанского народа, которая традиционно обслуживается русским языком. Во-вторых, резко снизится успеваемость школьников не только по русскому языку и литературе, но и по всем предметам, которые преподаются на русском языке, а также уровень культуры русской речи, культуры межнационального общения и межкультурной коммуникации.
Сама идея повышения функциональной активности национального языка со снижением престижности русского языка в какой-нибудь общественной сфере или ряде сфер не лишена здравого смысла и реального основания, если расценивать ее применительно к языковой ситуации в регионе с преобладающим по численности населением, родной язык которого как язык титульного этноса может функционировать в тех сферах, в которых традиционно использовался русский язык. Это армянский, грузинский, украинский, белорусский языки, языки тюркской языковой семьи в Средней Азии, таджикский язык и т.д. Одни их этих языков обладают длительной историей книжно-письменного использования, другие - связью со странами, в которых родственные языки обладают максимальным числом общественных функций. А в Дагестане, где около тридцати языков и диалектов, невозможно обеспечить аналогичное расширение функциональных сфер родных языков. Если узбекский, туркменский, казахский языки справляются с ролью средства образования, науки, обслуживания государственных учреждений и т.д., то родственные им кумыкский и ногайский языки в Дагестане не могут справиться с подобной ролью. Татский язык не может развить свой потенциал так же, как родственный таджикский. Азербайджанский язык в Азербайджане и Дагестане функционально не равнозначен. Было бы некорректно требовать, чтобы этот язык и в Дагестане пользовался теми же правами, той же свободой, что в Азербайджане. Следовательно, функциональный статус языка определяется языковой ситуацией, сложившейся в ареале его распространения.
В связи с этими рассуждениями целесообразно констатировать одну непреложную научную истину: в решении аналогичных проблем язык не является доминантой, он не выступает как приоритетный социально-истори-ческий и социокультурный императив. Если переизложить эту мысль перифрастично, то мы можем так сформулировать объективную причинно-следственную зависимость: «Не народ зависит от языка, а язык от условий жизни народа».
В контексте этноязыковой идентификации языковой личности дагестанца-билингва русский язык надо воспринимать как нечто большее, чем сугубо этнический язык. В нем накопился колоссальный фонд информации, представляющей интеллект, духовность, менталитет не только русской нации, но и всего прогрессивного человечества, так как в течение ряда веков он вбирал в себя все передовое, ценное, прогрессивно ориентированное из языков других цивилизационно развитых народов, с которыми русские находились в разносторонних контактах. У русского языка тысячелетняя традиция книжно-письменной формы существования, на нем сложились научно-учебный,
художественный, публицистический, разговорный, официально-деловой стили. И когда говорят о положительном влиянии русского языка на дагестанские языки, прежде всего учитываются эти несопоставимые преимущества русского языка.
Носитель дагестанско-русского билингвизма, в совершенстве владеющий русским языком, идентифицируется по социолингвистическим (то есть объективным) критериям как личность билингвистическая, как носитель двух родных языков - своего национального и русского.
Называя русский язык вторым родным языком дагестанца-билингва, как правило, исходят из того, что он усвоен во вторую очередь, после языка родного этноса. И в термине национально-русское двуязычие отражается такая последовательность, а не степень социальной значимости или функциональной приоритетности. Дагестанско-русский билингв идентифицируется и как носитель русско-национального двуязычия, если в его речевой деятельности и речевом поведении русский язык служит доминирующим членом двуязычия.
Русский язык служит важнейшим средством социализации, аккультурации, интеллектуализации личности дагестанца. Еще большее значение русского языка позволительно видеть в том, что этот язык «является мощным средством интернационализации и консолидации разноязычных дагестанских народов в единую социальную общность, реальность которой (как бы она ни обозначалась терминологически) не вызывает сомнений» [1. С. 125].
Идентификация языковой личности дагестанца требует учета двух подходов к ней. Это языковая идентификация человека им самим, иначе, автоидентификация, с одной стороны, и определение, даваемое другими людьми, или аллоидентификация - с другой. В последнюю входит не только идентификационная характеристика человека, исходящая от окружающих, но и научный, то есть социолингвистический взгляд на явление. Эти подходы, пользуясь логико-философской терминологией, можно было бы назвать субъективным и объективным.
Жители однонациональных населенных пунктов, не владеющие русским языком, родным языком считают язык своей национальности. Такая автоидентификация не расходится с аллоидентификацией. Несколько сложнее обстоит проблема лингвистической идентификации тех дагестанцев, которые понимают русскую речь, но общаться на русском языке не могут. С одной стороны, учитывая их рецептивный билингвизм, можно было бы их идентифицировать как монолингвов по родному языку, но и как билингвов, носителей двуязычия рецептивного типа - с другой. Не вызывает возражений автоидентификация носителей субординативного двуязычия, которые в качестве родного языка указывают свой национальный язык. В то же время они и билингвы со вторым русским языком, который «кормит» их, хотя и владеют они им плохо. Является ли русский язык для таких дагестанцев вторым родным языком? Если руководствоваться критерием Ф. П. Филина, который различает билингвизм в узком и широком смысле [5. С. 24], то уместнее будет считать его вторым родным, но с оговоркой: «в широком смысле».
Не говорящие, не читающие, не пишущие на языке родного этноса аварцы, даргинцы, лезгины и т.д., владеющие русским языком, родным языком называют язык национальности, к которой они принадлежат. Это символическая автоидентификация, порожденная национальным самосознанием личности, ее конституционное право самой определять свой родной язык. Аллоидентификация такого рода билингвов осуществляется иначе: их родным языком служит русский язык.
Дагестанско-русские билингвы, владеющие русским и родным языками и беспрепятственно пользующиеся ими во всех тех социальных сферах, где они практически
применяют их, то есть носители координативного билингвизма, в качестве родного определяют язык своей национальности. Таким образом, в соответствии с автоидентификацией, это - люди с родным языком, определяемым этноидентификацией. Под социолингвистическим углом зрения, т.е. по аллоидентификации, это носители двух родных языков: национального и русского. Русский язык для них такой же родной язык, как и национальный.
Примечания
1. Абдуллаев А. А. Языковая жизнь и языковая личность в Дагестане. Махачкала, 2003. 2. Аврорин В. А. Двуязычие и школа // Проблемы двуязычия и многоязычия. М., 1972. С. 4962. 3. Буслаев Ф. И. О преподавании отечественного языка. Л., 1941. 4. Журавлева Т. А., Журавлев В. К. Экология языка и культуры // Русский язык в СССР. 1991. № 3. С. 8-13. 5. Филин Ф. П. Современное общественное развитие и проблема двуязычия // Проблемы двуязычия и многоязычия. М., 1972. С. 13-25.
Статья поступила в редакцию 18.02.2010 г.
