CC BY
6
СОЦИОЛОГИЯ РЕГИОНАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА
SOCIOLOGY OF REGIONAL SPACE
DOI 10.26105/SSPU.2020.68.5.020 УДК 316.736(470.45-25) ББК 60.523(2Рос-4Вог)
А.Н. ПЛЕЩЕНКО,
A.N. PLESCHENKO
ИДЕНТИЧНОСТЬ - ДЕТЕРМИНАНТА СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ЛАНДШАФТА
IDENTITY - DETERMINANT OF SOCIOCULTURAL LANDSCAPE
В статье предпринимается попытка рассмотреть теоретические основы процесса формирования социокультурного ландшафта Волгоградского региона и влияние на этот социокультурный ландшафт факторов идентичности и этноса. Рассматривается процесс формирования социокультурного ландшафта с позиции этнической адаптации внутри него, включая механизмы социальных потребностей индивидов иметь идентичность. Подчеркивается заметное использование социально-культурных технологий в процессе коммуникационно-информационного взаимодействия в рамках формирования социокультурного ландшафта региона.
Сочетание географического и религиозного факторов во многом сформировало уникальность и особенность Волгоградского социокультурного ландшафта. Очевидно, что самой большой национальной идентичностью исследуемого социокультурного ландшафта являются русские. Установлено, что исторически сложившаяся этническая ситуация в регионе и адаптация идентичности в рамках социокультурного ландшафта региона являются существенными детерминантами его существования и могут являться главными факторами его конструирования, а также могут быть показателями прогнозирования политических и социальных процессов. Фактор идентичность или отсутствие идентичности - взаимосвязан с социокультурным ландшафтом, если нет того пространства, в котором население региона осознает себя и чувствует связь с местом нахождения - ландшафтом, то оно и не может подлинно отождествлять свою принадлежность к данной социокультурной среде.
In an article an attempt is made to consider the theoretical foundations of the process of formation of a sociocultural landscape of the Volgograd region and the impact on this sociocultural landscape of identity and ethnicity factors. The process of the formation of a sociocultural nature is considered taking into account ethnic adaptation within it, including the mechanisms of the influence of individuals' social needs in identity. The noticeable use of socio-technical technologies in the process of communication and information interaction in the framework of the formation of the socio-cultural landscape of the region is emphasized.
The combination of geographical and religious factors has largely shaped the uniqueness and peculiarity of the Volgograd sociocultural landscape. Obviously, the largest national identity of the studied sociocultural landscape is the Russians. It has been established that the historically established ethnic situation in the region and the adaptation of identity within the socio-cultural landscape of the region are essential determinants of its existence and can be the main factor in its construction, as well as can be indicators of forecasting political and social processes.
The factor of identity or lack of identity are interconnected with the sociocultural landscape, if there is no space in which the region's population realizes itself and feels a connection with its location - the landscape, then it cannot truly identify its belonging to this sociocultural environment.
Ключевые слова: социокультурный ландшафт, этноландшафт, идентичность, этническая адаптация, общественное пространство, глобализация, регион.
Key words: sociocultural landscape, ethnological landscape, identity, ethnic adaptation, public space, globalization, region.
Введение. Если мы говорим о формировании социокультурного уклада жизни индивидов в рамках общественных пространств, то возникает необходимость проанализировать процесс социализации человека в аспекте формирования этнической адаптации к социокультурному ландшафту региона. Мы можем заметить, что освоение культурного ландшафта, то есть в процессе превращения этого ландшафта для субъекта в «свой» ареал обитания иногда требуется усилие не одного поколения. В связи с чем, необходимо понять, что же может являться факторами адаптирован-ности к ландшафту, при каких условиях индивид и социальные группы осуществят эту трансформацию. В этом плане огромную роль играет потребность в причислении индивидом себя к какой-либо социальной группе, это и является одной из важных потребностей в структуре личности, например, Э. Фромм говорит о том, что человек обязательно должен иметь возможность причислять себя к какой-либо общности, направляющей его жизнь. Если же такое соотнесения себя с группой не произойдет, у индивида могут быть потеряны ориентиры, без которых существование его будет ощущаться еще более бессмысленным, парализуется понимание многих общественных процессов. Речь идет о некой необходимости человеку ощущать свою идентичность, о существовании фундаментальной потребности «потребности в корнях, потребности быть частью социального мира, потребности в установлении связей и отношений, потребности преодоления в себе пассивности живой природы, потребности в системе взглядов и приверженностей» [9].
Цель. Отразить взаимозависимость влияния фактора идентичности на социокультурный ландшафт Волгоградского региона.
Материалы и методы. Прежде стоит оговорить терминологический, понятийный и методологический материал, затрагивающий исследование.
Этимологически термин «идентичность» является производным от латинского слова «identitas», который имеет значение «одинаковый, тождественный» [1, с. 382], в гуманитарных науках, таких как антропология, философия, социология, психология, термин тесно связан с понятием «идентификации», однако, по сути, эти категории имеют различия. Идентификация является неким процессом или действием соотнесения одного субъекта с другим, определение в этом процессе общих признаков, исходя из чего можно сказать, что идентификация является динамической категорией. Идентичность, по этой логике рассуждения, выступает как категория, которая описывает статику, результат процесса идентификации.
Однако М. Кастельс рассматривает идентичность как некий процесс, через который социальный актор узнает самого себя и в дальнейшем конструирует смыслы, на основе уже имеющейся совокупности культурных свойств, но исключая соотнесение с иными социальными структурами [2, с. 27]. Социокультурная идентичность - некое осознание своей принадлежности к социокультурной среде, выражается в форме принятия основных в этой социокультурной среде аксиологических характеристик (стереотипов, установок, ценностей). Субъект, «способный опираться, на иерархию ценностей в процессе выбора возможных действий может определять самого себя» [7, с. 47]. Принадлежность индивида к определенной группе может считаться идентичностью в полном смысле только тогда, когда данная принадлежность формирует осмысленное чувство соучастия, достигается только через понимание
собственной непосредственной принадлежности и выражается как предмет рефлексии, который обретает форму причастности к той или иной культуре. В этой форме должна заключаться и способность к пониманию и продуктивному диалогу с другими культурами, должна существовать осознанность неизбежности столкновения с иными культурными группами, должен сохраняться интерес идти на контакт, в ходе которого все стороны будут иметь возможность культурного обогащения, при этом иметь право на сохранение своей уникальности. Индивид обязательно понимает, что в понятие его идентичности входят такие понятия, как имя, фамилия, язык, народ, менталитет, родина, государство, его регион, а также - социокультурный ландшафт, в рамках которого и возникало это понимание.
В этом плане необходимо отметить, что идентичность не есть свойство, а сформированное отношение, которое возникает у индивида в ходе социальных практик. Причиной существования идентичности является потребность человека структурировать, упорядочить свое существование. П. Рикер точно указал на то, что идентичность характеризуется непрерывной устойчивостью во временной длительности [6, с. 148-149].
В рамках сформировавшегося отечественного социокультурного ландшафта можно отметить несколько основных факторов, которые больше всего повлияли на формирование идентичности населения.
Географический фактор, который является одним из ключевых, поскольку Россия расположена на огромной территории, что не могло не сказаться на ее социокультурных ландшафтах. Влияние Запада и Востока наложило неизгладимый отпечаток на культурную идентичность страны, на ее культурное бытие, где вместились элементы самых разнообразных культур. Социокультурная среда соединила в себе элементы европейской и азиатской культур, формируя самобытные и самостоятельные цивилизационные маркеры с уникальной историей и культурными традициями; многонациональный и полирелигиозный фактор, заключающийся в многообразии вероисповеданий, представленных по всей широте социокультурного ландшафта. Не менее важным выступает этот полирелигиозный фактор, по которому основными являются четыре религии: православие, буддизм, ислам, иудаизм, и наряду с этими религиями равноправно функционируют и множество других этнических верований. Право на свободу исповедания любой религии (или отсутствия религиозных взглядов) является характерной чертой исследуемого социокультурного ландшафта. Но, безусловно, православное христианство является главенствующим, и именно оно оказало существенное влияние на формирование этики народа и его национальное единство (сыграло важную роль в национальном строительстве), обозначило менталитет, как принято считать, особенный, отличный как от европейского, так и от восточного направления в развитии. Поэтому считается, что во многом от того, сохранит ли свое основное влияние православная религия, как некий маркер отождествления себя с ней населением исследуемого социокультурного ландшафта и как этот институт будет взаимодействовать с другими традиционными религиозными институциями, будет зависеть будущий путь развития социокультурных компонентов в том же направлении.
Результаты и обсуждение результатов. На территории нашего региона, как и в других регионах нашей страны в XIX и XX веке, происходит единение многих народов вокруг русского, осуществляется впитывание многих этнических субстратов в русскую идентичность и формируется образование современного социокультурного ландшафта. Часто можно услышать про «русский дух», «русскую культуру». Русские в условиях современной глобализации не могут иметь различные социокультурные установки, так как информационное, политическое, социальное воздействие на этнос осуществляется одинаково и равномерно. Однако есть возможность проследить, как ещё в XIX веке русские в большинстве своем являли собой низовой крестьянский океан, который был на тот момент не однороден. Мы видим как минимум три большие группы и одну побочную. Каждая - со своими социокультурными установками.
Первая - северные русские. Их ареал - примерно от верхней Волги и далее на север и северо-восток до океана и Урала. Это зона подсечно-огневого земледелия, местами сохранявшегося даже до конца XIX века, редкое расселение, почти полное отсутствие «института» крестьянской общины, а также минимум крепостничества. Это чересполосица православных, старообрядцев, других христиан, использующих в своих культах элементы древних языческих народных культов. Примат индивидуализма, большой семьи и ватаг над коллективизмом. Хозяйственная деятельность - охота, рыбалка, промыслы. Грамотность выше, чем в среднем (особенно в среде старообрядцев). Вторая группа - южные русские/казачество. Ареал от истоков Дона (от лесостепей) и ниже, частично не только на юг, но и на восток (казаки на реке Урал). Также зона с минимумом крепостничества. Вольница, остатки местного самоуправления. Зона не только старообрядчества (среди казаков), но и «русских сект» - от субботников до молокан и других евангелических групп. Третья, самая большая группа, - крепостные Нечерноземья. Как раз эта группа и вмещает в себя в большинстве своём то, что и называется «русским духом». Тройная власть над человеком - большой семьи, крестьянской общины и крепостника. Почти абсолютное преобладание православия. Крепостные - это наивысший процент бедности и неграмотности. Но и эта группа неоднородна. Небольшая часть этой группы - отходники по оброку. Люди, впитывавшие пусть низовые, но городские установки. Многие из них оказались предприимчивыми и поднялись до мастеровых и даже купцов. Четвёртая, очень небольшая группа, - сибиряки. Эта страта, не знавшая крепостничества, пропитана вольницей. Настроены против власти (от неё и убегали), старообрядчество и «русские секты». Со второй половины XIX века местный субстрат наполняется ссыльными поляками, крестьянскими переселенцами из Украины и Белоруссии. Как мы видим, единства между этими четырьмя группами мало (есть различия даже в третьей группе между барщинными и оброчными крестьянами и отходниками). Единообразие начинается только со времен национальной политики Сталина - в первую очередь, посредством единой программы школы, а также переселения и перемешивания огромных масс населения. Почти единый русский этнос сейчас - это продукт сталинизма и советизации.
Огромные сложности возникли в создании новой большой российской идентичности с начала распада СССР и заканчивая концом 2010-х годов. Причина, на наш взгляд, в непоследовательности и в применении волюнтаристского подхода по ее преобразованию. В планах политтехнологов не было задач по построению нового социокультурного ландшафта как общего места для формированию новой культурной идентичности, а достаточным считалось разрушение советской идентичности, в связи с чем приходит вывод о том, что этот этнокультурный ландшафт формируется хаотично, а государственная машина не сформировала единого концепта дальнейшего социокультурного процесса. Фактически в России отсутствует прогрессивное культурное развитие и создание концептов, связанных с идентичностью и обновлением установок без копирования западных штампов, все это ведет к размыванию прежних исторических ценностей. В процессе обновления культурной идентичности должны подбираться механизмы совместимости элементов инноваций и модернизации с императивами сохранения основных черт и преемственности свойственной идентичности, сформировавшейся в рамках местного уникального социокультурного ландшафта.
При этом миф занимает центральное место в создании групповой идентичности, во всяком случае, так было до эпохи дискурсивных или кредо-идентичностей [11]. Однако, если проанализировать кредо, мы всегда найдем внутри миф. Обращаясь к взглядам Леви-Стросса, согласимся, что мифологическое мышление не «хуже» рационального - оно просто другое. Его задача - объяснять происходящее, и миф живет, пока его объяснение работает и устраивает акцепторов (воспринимающих) [4]. Когда миф перестает объяснять происходящее, он вытесняется из актуального слоя сознания в память, и этот слой становится готовым воспринять новый миф на замену старого.
Также в рамках российских сообществ существуют весьма мощные традиционалистские и консервативные стили восприятия происходящего процесса, эти сообщества зачастую вступают в противостояния всем попыткам модернизации и адаптации культурной идентичности, ведь осознание своей самобытности является одним из главных факторов столкновения. Ф. Кесседи пишет: «..этнические чувства и стремления к сохранению этнической самобытности глубоко укоренены в сознании каждого человека. Поэтому идея об образовании единой мировой культуры, суперэтноса или «мегаобщества» в обозримом будущем является, по его мнению, иллюзией, утопией, выдающей реальное за действительное» [3, с. 76-79].
Заметим, что у многих индивидуумов в сложившемся социокультурном ландшафте, даже если они не жили в советский период, а информацию о нем черпали из рассказов старшего поколения и созданных этими старшими поколениями кино, литературой, возникает «ностальгия» по советскому прошлому, в котором они видят золотую героическую и понятную им эпоху. Все это отражает всю ту несостоятельность в формировании новой идентичности, которая могла бы отражать реалии современного социокультурнуго ландшафта. Автор концепции сообщества как «бытия-вместе» (être-en-commun) Жан-Люк Нанси утверждает: «Итак, ничто не было утеряно в далёком прошлом. Потеряны только мы сами, мы, на которых «социальная связь» (отношения, коммуникация) - это наше изобретение ложится бременем в виде сети экономического, технического, политического, культурного капканов. Связанные их путами, мы придумали себе фантазм потерянного сообщества» [5, с. 30].
В формировании идентичности центральным является еще и такой эффект причисления себя индивидом к своей региональной культуре, как двойная самоидентификация. Например, особенная идентичность «коренной волгоградец» совмещается с общей идентичностью - «россиянин». В России часто активно обсуждаться вопрос о том, чем является понятие «россияне» - понятием юридического обладания российским гражданством или же указанием на культурную идентичность народа. Заметим, что принятие особенной, региональной идентичности у большинства происходит успешно и легко, так как есть ощущение нахождения в общем потоке европейско-азиатского социокультурного ландшафта. Однако В.А. Тишков считает, что в нашей стране уже давно идет процесс осознания себя россиянами всеми представителями представленных этносов [8]. Из всего вышесказанного легко сделать вывод, что понятие «россиянин» является элементом культурной идентичности, согласно которой русские, калмыки, татары, осетины могут определять себя носителем российской культуры.
Выводы. Можно признать, что этническая адаптация в Волгоградском регионе благоприятная, а политика мультикультурализма в регионе оказалась эффективной, мы можем наблюдать, по сравнению с другими регионами, довольно мирное сосуществование в одном социокультурном ландшафте множество разнообразных социокультурных групп, создаются компромиссы между новыми потоками мигрантов и сложившейся локальной общностью.
В стране продвигается подобная тенденция, поскольку Россия включает весьма многонациональный компонент, а также интенсивный процесс иммиграции. В связи с чем гражданам все-таки необходимо придерживаться общих для всего общества ценностей, которые понимаются как базовые. Одновременно с этим, любой индивид может свободно принадлежать любой общности и субкультуре, если она не противоречит общепринятому «мифу» и господствующим моральным установкам. Россия долгое время находится на определенном этапе развития, когда актуализируется необходимость использовать весь исторический опыт развития и формирование четкой национальной идентичности.
Взглянув на социально-исторические процессы становления идентичности, мы можем установить связь этноса с местом его пребывания (ландшафтом). А. Аппа-дураи, используя термин этноскейп/этно-ландшафт, говорит, что в условиях усиления процессов миграции социокультурные ландшафты видятся не статичным объ-
ектом, а как подвижный поток групп с общей идентичностью [10]. Рассмотрение взаимообратной связи идентичности и его ойкумены предоставляет обратную возможность понимания отдельных социальных процессов. Рассмотрев эти процессы, хотелось бы сделать вывод, что многонациональный и самобытный социокультурный ландшафт Волгоградского региона также формировался в основном на основе духовной общности (православие) и политических технологий (национальная политика советского государства). Многие народы органично вписались в этот социокультурный ландшафт под влиянием непростых и трагических исторических изменений.
Выстраивать новую социальную и культурную политику необходимо тогда, как считают многие исследователи, когда есть осознание индивидом себя к «многонародному целому», а также добавим - когда есть осознание индивидом своей принадлежности к определенной социокультурной среде.
Литература
1. Всемирная энциклопедия: Философия / Ред. и сост. А.А. Грицанов. М.: АСТ, Минск: Харвест, Современный литератор, 2001. 1312 с.
2. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / Пер. под науч. ред. О.И. Шкаратана. М.: ГУ ВШЭ, 2000. 608 с.
3. Кесседи Ф.Х. Глобализация и культурная идентичность // Вопросы философии. М., 2003. № 1. С. 76-79.
4. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. 512 с.
5. Нанси Ж.-Л. Непроизводимое сообщество. М.: Водолей, 2011. 208 с.
6. Рикёр П. Я - сам как другой. М.: Гуманитарная литература, 2008. 419 с.
7. Рикёр П. Герменевтика. Этика. Политика: Московские лекции и интервью. М.: KAMI, Academia, 1995. 160 с.
8. Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М.: Русский мир, 1997. 532 с.
9. Фромм Э. Бегство от свободы. Человек для себя. М.: ACT Москва, 2006. 571 c.
10. Appadurai A. Modernity at Large: Cultural Dimensions of Globalization. Minneapolis, 1996. 229 p.
11. Fukuyama F. Identity: The Demand for Dignity and the Politics of Resentment. New York: Farrar, Straus and Giroux, 2018. 240 p.
References
1. Vsemirnaya enciklopediya: Filosofiya / Red. i sost. A.A. Gricanov [World Encyclopedia. Philosophy]. M.: AST, Minsk: Harvest, Sovremennyj literator, 2001. 1312 s. (In Russian).
2. Kastel's M. Informacionnaya epoha: ekonomika, obshchestvo i kul'tura [Information era: economics, society and culture] / Per. pod nauch. red. O.I. Shkaratana. M.: GU VSHE, 2000. 608 s. (In Russian).
3. Kessedi F.H. Globalizaciya ikul'turnaya identichnost' [Globalization and cultural identity] // Voprosy filosofii [Questions of philosophy]. M., 2003. № 1. S. 76-79. (In Russian).
4. Levi-Stross K. Strukturnaya antropologiya [Structural Anthropology]. M.: Izd-vo EKSMO-Press, 2001. 512 s. (In Russian).
5. Nansi ZH.-L. Neproizvodimoe soobshchestvo [Unproductive community]. M.: Vodolej, 2011. 208 s. (In Russian).
6. Rikyor P. YA - sam kak drugoj [I - himself as another]. M.: Gumanitarnaya literatura, 2008. 419 s. (In Russian).
7. Rikyor P. Germenevtika. Etika. Politika: Moskovskie lekcii i interv'yu [Hermeneutics. Ethics. Politics: Moscow lectures and interviews]. M.: KAMI, Academia, 1995. 160 s. (In Russian).
8. Tishkov V.A. Ocherki teorii i politiki etnichnosti v Rossii [Essays on the theory and politics of ethnicity in Russia ]. M.: Russkij mir, 1997. 532 s. (In Russian).
9. Fromm E. Begstvo ot svobody. Chelovek dlya sebya [Escape from freedom. Man for himself]. M.: ACT Moskva, 2006. 571 s. (In Russian).
10. Appadurai A. Modernity at Large: Cultural Dimensions of Globalization. Minneapolis, 1996. 229 p. (In English).
11. Fukuyama F. Identity: The Demand for Dignity and the Politics of Resentment. New York: Farrar, Straus and Giroux, 2018. 240 p. (In English).
