CC BY
16
A.B. ПЕПЕЛЯЕВ
Новосибирское высшее военное командное училище
(военный институт)
ИДЕИ ВЛ. СОЛОВЬЁВА О МЕТАФИЗИЧЕСКОЙ
ПРИРОДЕ И ПРЕДНАЗНАЧЕНИИ ПРАВА (ПРОТИВ ПОЗИТИВИСТОВ)
Философско-правовое учение Владимира Сергеевича Соловьёва появилось в период господства в русской культуре идей позитивизма с его наивно-восторженным, доходящим порой до слепого догматизма преклонением перед наукой1. Единственным источником истинного знания позитивисты объявляли конкретные (эмпирические) науки, отрицая при этом познавательную ценность философского исследования. Как писал Соловьёв, проблемы, понятия и положения философии (о бытии, сущностях, причинах и т.п.), которые в силу их высокой абстрактности не могут быть ни разрешены, ни проверены посредством опыта, позитивизм объявил ложными или лишенными смысла2.
В теории юриспруденции сторонники позитивизма отрицали естественно-правовые концепции, полагая право лишь инструментом государственной власти и силы. В праве они видели систему реально действующих, т.е. обеспеченных властным принуждением, правил поведения людей, или принудительный порядок общественных отношений. Одновременно в качестве телеологической ценности у позитивистов выступал сам «порядок», который самоценен и не нуждается ни в каком (этическом, политическом, историческом, социальном и т.п.) оправдании, что очень точно определил один из лидеров правового позитивизма Г. Кельзен3.
В результате укоренения в общественном сознании России конца XIX в. позитивистских настроений стал утрачиваться высокий нравственный авторитет правовой науки, о чем писали выдающиеся правоведы того времени: П.И. Новгородцев, Б.Н. Чичерин, Л.И. Петражицкий. «В ней, - пишет о юриспруденции того времени Новго-
родцев, - как бы иссякло самое доверие к нравственной силе права. Вместо прежнего одушевления его возвышенной сущностью и идеальным предназначением, мы слышим теперь учения, что право есть продукт силы и расчета, что оно создается борьбой слепых страстей, для которых чужды какие бы то ни были нравственные начала»4. Новгородцев подчеркивает, что в условиях кризиса российского правосознания именно Соловьёв решительно выступил в защиту правовой идеи, показав в своих произведениях высшее идеальное предназначение права и его нравственную силу.
Правовые воззрения Соловьёва в корне отличаются от идей позитивизма, воплощающих, как ему видится, торжество социального атомизма и раздробленности в отечественной правовой жизни. Философ выступает против механистической основы позитивистской юриспруденции. В работе «Критика отвлеченных начал» он пишет, что даже само понятие права в том виде, в котором его употребляют в отвлеченно-утилитарной концепции позитивизма, носит чисто отрицательное значение механического принципа, «ибо им не требуется, чтобы интерес каждого был осуществлен в данных пределах, а только запрещается переходить эти пределы»5. В абсолютизации отвлеченно-утилитарного понятия о праве, никак не связанного с высшими, безусловными идеалами, Соловьёв видит проявление кризиса религиозных начал российской общественности. Это есть идущее от западной цивилизации стремление «организовать человечество вне безусловной религиозной сферы, утвердиться и устроиться в области временных, конечных интересов»6, построить общество без Бога, на сугубо рационалистических основаниях, обожествив внешние формы общественной жизни: юридический закон, государство, собственность.
Учение Соловьёва о праве опирается на его метафизику, которая есть центр тяжести и основа его философского учения. Центральной метафизической интуицией философа является видение божественной первоосновы мира7. Мир для него - это настоящий Божий мир,
он не инороден и противоположен Творцу, а в силу про-изводно-божественного характера - близок ему, освящен им. Наиболее полно эта интуиция Соловьёва находит свое выражение в его метафизике всеединства (конкре-тизируясь в идее Софии), а также в учении о Богочело-вечестве. Однако видение божественной первоосновы мира, духовности всякого бытия, определяет не только метафизику философа, но и все его теоретическое миросозерцание. Наглядно это проявляется в воззрениях на природу права и его предназначение.
Исследуя истоки права, философ приходит к выводу, что происхождение права нельзя объяснить одними лишь рационалистическими причинами. Право, по мнению Соловьёва, изначально заложено в глубине нашего существа, оно имеет мистическую основу. В «Критике отвлеченных начал» читаем, что право не вносится в человеческие отношения механически, не является результатом рассчитанного условия или общественного договора, оно органически сопутствует человечеству, «возникает фактически в его истории наряду с другими проявлениями общечеловеческой жизни, каковы язык, религия, художество»8. Соловьёв уточняет, что все эти формы общечеловеческой жизни не могут иметь своего первоначального источника и основания в сознательной деятельности отдельных лиц, не могут быть продуктом рефлексии: «Все они в первоначальной основе своей являются как непосредственный результат инстинктивного
9
родового разума, действующего в народных массах» .
Аргументируя свои суждения, философ отмечает тот факт, что уже в древних юридических обычаях, порожденных деятельностью не индивидуального, а родового духа, существует правовое начало справедливости, которое отсутствует «как непосредственный нравственный инстинкт или практический разум, облекаясь притом в форму символов»10. Для индивидуального же человеческого разума, пишет мыслитель, право (как разумная форма общежития) является первоначально не как добытое или им придуманное, а как нечто готовое, данное ему свыше, «как некоторое откровение»11, которому он слу-
жит лишь проводником. Таким образом, Соловьёв прямо утверждает, что право метафизично по природе, ибо получает свое основание не в условном, преходящем мире явлений, а в мире абсолютном - оно есть выражение воли сверхчеловеческой, абсолютной, объективно-разумной12.
Поясняя свою мысль, Соловьёв пишет, что во всех формах общечеловеческой жизни (в том числе, в праве) «живет и действует душа человечества»13. В этих словах философа заложен важный эвристический смысл, ибо «душа человечества» («душа мира») в его метафизике всеединства является началом божественным. Действием в праве «души человечества» философ подчеркивает не только связь права и божественного начала, но и указывает, что первоначальную причину и предназначение права следует искать не в историческом, а в космогоническом, и даже в божественном процессе, ибо понятие Софии в метафизике философа космологично, оно связывает историческую сферу бытия с космосом и Богом.
Абсолютное в метафизике «всеединства» Соловьёва не отделено от космоса, оно усматривается человеком сквозь мир. Абсолют и космос соотносительны друг другу, т.е. «единосущны». По мнению Соловьёва, Бог производит духовный и материальный мир в силу потребности Его собственного бытия, для достижения свободного всеединства. Он производит духовный и материальный мир из себя самого, как нечто от себя отличное, и все же близкое к нему14. Таким образом, буйствующие в природе силы, разобщенность и хаос мира порождены самим Абсолютом. При этом по отношению к выступившей из него множественности конечного бытия божественное начало выступает и как действующая сила единства. Строя мир по законам Истины, Добра и Красоты, Бог необходимо должен ограничить недолжное, обозначая «границу распаду и борьбе элементов»15. Для этого природному миру Он дает закон тяготения, а миру человеческому - «закон солидарности или альтруизма, составляющий основу всякого общества»16.
Одним из проявлений этого божественного закона солидарности является право, первичная задача которого и заключается в том, чтобы указать границу распаду человеческого общества, обеспечить его защиту от явного, внешним образом проявляющегося зла. Соловьёв утверждает, что в силу внутреннего совпадения сознания человека с Логосом единящие силы природы (порождения Димиурга и мировой души) являются в сознании человека как определяющие его, дающие ему содержание начала, как настоящие боги11. Именно действие божественных начал и определяет наличие в сознании человека идеи права, которая имеет, таким образом, теономную (производно-божественную) природу18.
Таким образом, право выступает как своеобразный духовно-физический орган вселенной, который Соловьёв отождествляет с неодолимым космическим действием вошедшей в мир Христовой силы, обеспечивающей необходимые условия для свободы. «Предоставляя тварям внутреннюю свободу зла, - пишет о концепции философа Э.Л. Радлов, - Бог полагает некоторую внешнюю границу проявлениям этого зла, и Сам проявляется как сила и закон. Сила и закон необходимы для проявления свободы, без которой нет истинной любви»19.
В работе «Россия и Вселенская Церковь», уточняя свою метафизическую концепцию положительного всеединства, Соловьёв высказывает идею, что Бог противодействует хаосу природы силами второй и третьей своих ипостасей: «путем правды, милости, истины и благодати»20. Это важно для понимания характера правовой идеи, ее содержания. Право, имея, по мнению Соловьёва, производно-божественный характер, имплицитно несет в себе идеи правды, милосердия, добра и истины, а значит, и справедливости («справедливость есть... практическое осуществление истины, ее приложение»21), которые строются его определяющими принципами. Позднее, в работе «Оправдание добра», философ подробно рассмотрит идею права, определив ее как синтез свободы, равенства и справедливости-правды. Исследуя генетическую связь права и нравственности, Соловьёв докажет,
что право и нравственность имеют в своей основе имманентно присущее человеку чувство всеединства, коренящееся в его богочеловеческой природе22. Момент должного возникает перед человеком не из окружающей его социальной действительности, а из глубины его собственного «Я», соединенного с Богом и другими людьми. Чувство равенства с другими, будучи вместе с тем служением христианской правде, выступает перед человеком с обязательностью должного к ним отношения, облекается в форму права.
Философ указывает, что из чувства жалости разум человека выводит правило справедливого (праведного) отношения ко всем другим существам: «поступай с другими так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой самим»23. Он пишет, что этот принцип альтруизма часто расчленяют на два частных правила: 1) «не делай другому ничего такого, чего себе не хочешь от других, т. е. никого не обижай»; 2) «делай другому все то, чего сам хотел бы от других, или всем, насколько можешь, помогай»24. При этом первое (отрицательное) правило называют правилом справедливости, а второе - милосердия. Для Соловьёва такое различие условно и не совсем точно - милосердие предполагает справедливость, а справедливость требует милосердия, это только различные способы проявления одного и того же чувства.
В праве положительном, пишет Соловьёв, обычно воплощается первая часть, или меньшая степень альтруистического принципа - «никого не обижай» (^ййа). С точки зрения безусловной любви такая справедливость является как нечто неполное, несовершенное. Соответственно, нечто неполное и несовершенное с точки зрения абсолютного добра представляет и право, его воплощающее. При этом, полагает Соловьёв, начало справедливости, реализуемое в праве, не представляет собой абсолютной отделенное™ от милосердия, ибо нравственный мотив для них один и тот же. Проявление добра меньшей степени не противоречит его высшей степени: оно не только предохраняет общество от злых поступков, но создает реальные условия для воплощения добра
большего и необходимо его требует. «Без исполнения меньшего, - пишет Соловьёв, - нельзя исполнить большего, кто не способен взойти на низшую ступень, тот тем менее в состоянии подняться до высшей»25.
Важно подчеркнуть, что позиция Соловьёва далека от всякого субъективизма. Он не согласен со сведением нравственного императива И. Канта к субъективному началу («нравственный закон внутри нас»). Совесть для него не есть только психическое явление, а есть нечто большее, обладающее объективной обязывающей силой. Его мораль не автономная, а теономная: за нравственным законом он видит абсолютного законодателя, а за голосом совести бессмертную душу по образу и подобию Божию. Для философа нравственность самозаконна именно потому, что необходимо предполагает существование Бога и бессмертной души (прямых образующих сил нравственной действительности)26. При этом действительность божества для Соловьёва - это не рациональный вывод из религиозного ощущения, а мистическое содержание этого ощущения. «Есть Бог в нас - значит Он есть»27.
Историософия Соловьёва есть лишь продолжение его космологии. Как справедливо указывает В.В. Зеньковский, «это единство космоса и истории неизбежно подчиняет историософские воззрения Соловьёва тенденциям детерминизма»28. В философии истории Соловьёв исходит из принципа провиденциализма: он убежден, что ход истории определен Божественным Промыслом и необратимо ведет к торжеству добра, достижению положительного (свободного) всеединства. Добро раскрывается на земле постепенно, в процессе развития мировой и человеческой истории, проходящей определенные ступени, от зверочеловечества к Богочеловечест-ву29. На этом пути к Богу право, в концепции Соловьёва, имеет определенное провиденциальное задание. Оно призвано ограждать человеческое общество от крайних проявлений зла, выступая своего рода внешней «оградой» Церкви, за которой вершится спасение.
Следует, однако, заметить, что роль права в достижении совершенного нравственного порядка представлялась Соловьёву хотя и немаловажной, но все-таки вспомогательной: «Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он - до времени не превратился в ад»30. Первостепенное значение для достижения Богочеловечества имеет у него личное нравственное совершенствование. Такая позиция Соловьёва обусловливает и особые требования к праву. Право должно не только обеспечивать условия для нравственного перерождения общества, но и предоставлять человеку свободу выбора, ибо настоящее преображение возможно только через свободное внутреннее обращение к истине Христа31. Право в известных пределах должно обеспечивать за человеком эту свободу, нисколько, впрочем, не склоняя пользоваться ею. Человек должен сам делать выбор между добром и злом, право в интересах личной свободы не должно вмешиваться в его свободный выбор, оно только «в интересе общего блага препятствует злому человеку стать злодеем, опасным для самого существования общества»32. Разрешая вопрос о свободе воли в «Оправдании добра», Соловьёв обосновывает идею разуумно идейного детерминизма». В данной статье нет возможности подробно рассмотреть эту проблему. Кратко позицию мыслителя прекрасно выразил В.В. Зеньковский: «Соловьёв не отвергает свободы воли, но «добро не является прямым предметом произвольного выбора»... Иначе говоря, свобода проявляется лишь при выборе зла»33. То есть по путям добра движение истории детерминировано, по путям же зла, наоборот, свободно.
Кроме охранительной (консервативной) функции права, Соловьёв выделяет прогрессивную его функцию. Философ убежден, что для восстановления связи человека с Богом индивидуального душеспасения недостаточно, необходимо и совершенствование общественное. Вся социокультурная сфера, и в первую очередь право, должна воплощать в себе идеалы правды и справедливости, создавая условия и среду для достижения всечело-
веческой солидарности и преображения мира34. Соловьёв отстаивает позицию, что право, воплощающее христианские заповеди, способствует нравственному повышению бытия. На примере законодательной отмены крепостничества он показывает, как этот внешний государственный акт поднимает уровень внутреннего сознания человека35. При этом философ убежден, что внутренние зачатки добра зависят не от закона, а от человека. Добро должно исходить изнутри человека, нравственное совершенство должно стать качеством отдельной личности и превратиться в смысл жизни субъекта. Однако реальное осуществление этих принципов во многом зависит от права, которое выступает как одна из форм собирательной организации добра междучеловеческого.
На этот пункт как на главное противоречие фило-софско-правовой концепции Соловьёва указывали многие исследователи его творчества, например E.H. Трубецкой и Б.Н. Чичерин36, которые утверждали, что идеал любви и идея закона антиномичны. Отвергая такое обвинение, Соловьёв указывает, что закон не отвергает благодати37. Это касается как закона религиозного, так и закона юридического. Что касается последнего, указывает философ, то он не мешает никому проявлять свою любовь и свободно творить добро, он только препятствует злу, как реальному, так и потенциальному.
По мнению же Соловьёва, христианство, давая нам высшее духовное благо любви, не отнимает у нас природных благ низшего порядка. Право у него рассматривается как благо природно-человеческое, столь же необходимое для жизни человечества, как и физический организм человека. Из того, что евангелие не касается внешних способов ограждения человечества от разрушительного действия злых сил, вовсе не следует делать вывод об отрицании права, пишет философ38. Утверждать, что христианская религия по существу отрицает право, указывает он, значит утверждать, что эта религия по существу отрицает жалость. Если же признавать жалость принципиально, полагает Соловьёв, то логически необходимо допускать и ту историческую организацию об-
щественных сил и дел (право и государство), которая выводит жалость из состояния бессильного чувства, дает
~ 39
ей действительность, широкое применение и развитие .
Таким пониманием задач права раскрывается историософский смысл философско-правовых построений Соловьёва, дается обоснование места и роли права в историческом процессе собирательной организации добра. Добро обосновывается на анализе человеческой природы и на мистическом акте религиозной веры. Право же оправдывается оправданием добра, так как оно есть лишь осуществление добра, одна из ступеней его реализации.
Таким образом, основные смыслы философско-правовой концепции Соловьёва связаны с главными идеями его метафизики - идеями Богочеловечества и всеединства. Учение философа о праве обусловлено общим замыслом достижения положительного всеединства. Право здесь рассматривается как подчиненная среда и одно из средств достижения богочеловеческого единства. Его задача защищать общество от явного зла, оберегать его от разрушения, а также способствовать скорейшему воссоединению человека и Бога. Право, таким образом, имеет не отвлеченно-утилитарное, а высшее предназначение в человеческом обществе. Над законами, изобретенными людьми, существуют вечные, неписаные законы, которые вложены в сердца людей самим божественным разумом для ограничения зла в мирской жизни, ради сохранения общества и жизни человека, ради достижения всеединства.
1 См.: Зеньковский В.В. История русской философии. В 2 т. Т. 2. Ростов н/Д, 1999. С. 281 - 282.
2 См.: Соловьёв B.C. Кризис западной философии (против позитивистов) // Соловьёв B.C. Поли. Собр. соч. и писем: в 20 т. Т. 1. М., 2000. С. 55.
3 См.: Чистое учение о праве Ганса Кельзена: сб. переводов. М., 1987. Вып 1. С. 78.
4 Новгородцев П.И. Идея права в философии Вл.С. Соловьёва // Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М., 1991. С. 526.
5 См.: Соловьёв B.C. Критика отвлеченных начал // Соловьёв B.C. Полн. Собр. соч. и писем. В 20 т. Т. 3. М., 2001. С. 141.
6 Соловьёв B.C. Чтения о Богочеловечестве // Соловьёв B.C. Чтения о Богочеловечестве. Духовные основы жизни. Оправдание добра. Минск, 1999. С. 5.
7 См.: Франк С.Л. Духовное наследие Вл. Соловьёва // Вестник РХД 2000. № 181. С. 122.
8 Соловьёв B.C. Критика отвлеченных начал. С. 137.
9 Там же. С. 137.
10 Там же. С. 137 - 138.
11 Там же. С. 137.
12 «Откровение - проявление Высшего Существа в нашем мире, с целью сообщить нам более или менее полную истину о себе и о том, чего оно от нас требует. В откровении совмещаются, таким образом: 1) факт богоявления (теофании), посредством которого открывается нам Божество, и 2) религиозно-нравственное содержание этого факта» (Соловьёв B.C. Собр. соч.: в 12 т. Т. 12. Брюссель, 1969. С. 612).
13 Соловьёв B.C. Критика отвлеченных начал. С. 137.
14 Соловьёв B.C. Чтения о Богочеловечестве. С. 151.
15 См.: Там же. С. 166.
16 Соловьёв B.C. Россиян Вселенская Церковь. Минск, 1999. С. 467.
17 См.: Соловьёв B.C. Чтения о Богочеловечестве. С. 172.
18 Непосредственное появление идеи упорядоченности (права) Соловьёв связывает с действием Димиурга и души мира. Димиург в космологии философа - одна из божественных космических сил, которая является началом формы, порядка, закона, права и отношений, это «ум юридического закона», объединяющая и упорядочивающая сила в космогоническом процессе (См.: Соловьёв B.C. Полн. Собр. соч. и писем. В 20 т. Т. 2. М., 2000. С. 125, 165 -166).
19 Радлов Э.Л. Владимир Соловьёв. Жизнь и учение. Спб., 1913. С. 119.
20 Соловьёв B.C. Россия и Вселенская Церковь. С. 455.
" Там же. С. 235.
22 См.: Соловьёв B.C. Оправдание добра. М., 1996. С. 106.
23 Там же. С. 111.
24 Там же. С. 112.
25 Соловьёв B.C. Правой нравственность. Минск, М., 1999. С. 32.
26 См.: Соловьёв B.C. Оправдание добра. С. 171.
27 Соловьёв B.C. Собр. соч. В 10 т. Т. 8. Спб., 1911-1914. С. 194.
28 Зеньковский В.В. История русской философии. В 2 т. Т. 2. Ростов н/Д, 1999. С. 71.
29 См.: Соловьёв B.C. Оправдание добра. С. 182.
30 Там же. С. 332.
31 См.: Соловьёв B.C. Право и нравственность. С. 41.
32 Соловьёв B.C. Оправдание добра. С. 332.
33 Зеньковский В.В. История русской философии. В 2 т. Т. 2. Ростов н/Д, 1999. С. 70.
34 См.: Соловьёв B.C. Духовные основы жизни // Соловьёв B.C. Чтения о Богочеловечестве. Духовные основы жизни. Оправдание добра. Минск, 1999. С. 321.
35 Соловьёв B.C. Духовные основы жизни // Соловьёв B.C. Чтения о Бо-гочеловечестве. Духовные основы жизни. Оправдание добра. Минск, 1999. С. 243 - 244.
36 См.: Трубецкой E.H. Миросозерцание Вл.С. Соловьёва. В 2 т Т. 1. М., 1991.С. 551; ЧичеринБ.Н. О началах этики (По поводу книги Вл.Соловьёва «Оправдание добра») // Вопр.философии и психологии. 1897. Кн. 38(III). С. 643.
37 См.: Соловьёв B.C. Чтения о Богочеловечестве. С. 71.
38 См.: Соловьёв B.C. Оправдание добра. С. 386.
39 См.: Там же. С. 386.
В. Л. ПАВЛОВ
Национальный университет пищевых технологий, г. Киев, Украина Ю. В. ПАВЛОВ Киевский национальный университет имени Тараса Шевченко, Украина
ИДЕИ СПРАВЕДЛИВОСТИ И СВОБОДЫ В ФИЛОСОФИИ ВЛ. СОЛОВЬЁВА И СОВРЕМЕННОСТЬ
Философские труды Вл. Соловьёва, равно как его поэзия и публицистика, насквозь пронизаны обеспокоенностью за будущее общества и человека. Чувство личной сопричастности и одновременно ответственности за изменения, происходящие в мире социального и индивидуального бытия, в большей или меньшей степени присутствует во всех работах этого неординарного мыслителя. С особой силой оно проявляется в идеях и взглядах, касающихся морали и нравственности, смысла жизни, высших ориентиров жизнедеятельности. Обнаружившаяся в ранней юности, активно проявившаяся в студенческие годы и в период творческой зрелости страсть к поиску высших истин, предельных целей и идеалов, постоянно подталкивала теоретика к продуцированию идей, которые, по его мнению, при условии принятия их на уровне общественного, коллективного и личного сознания, способны положительно влиять на
