И снова о русофобии: попытка нового осмысления вечной темы Текст научной статьи по специальности «История и археология»

И СНОВА О РУСОФОБИИ: ПОПЫТКА НОВОГО ОСМЫСЛЕНИЯ ВЕЧНОЙ ТЕМЫ

Алексей Семёнович КОЖЕМЯКОВ1

ONCE AGAIN ABOUT RUSSOPHOBIA: AN ATTEMPT OF TAKING A NEW LOOK AT THE ETERNAL TOPIC

Alexey KOZHEMYAKOV

РЕЗЮМЕ. Русофобия относится к разряду «вечных тем» для современной мировой истории и политологии. Тем не менее, запрос на прояснение причин этого феномена остается востребованным, особенно в настоящее время. Помимо выяснения его исторических причин, возникает потребность и в понимании тех перво-оснований, которые делают его одним из системообразующих явлений современного и будущего мира. В статье просмотрены как генезис появления этого феномена, в оценках исторической и политической наук, так и возможности того неконвенционального взгляда на историю и политику, которые даёт нам подход, развиваемый авторами журнала «Biocosmology - neo-Aristotelism». Это позволяет расширить традиционные рамки исследования и представить «русофобию» не только, как банальное противостояние стран в международном соперничестве, но и как (пусть даже подспудное, не всегда эксплицитное) выражение движущих сил прошлого и потенциальных альтернатив будущего мирового развития.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА. Русофобия, идентичность государств, морфология восприятия «другого», международные отношения, соперничество, русская ментальность, культурно-исторический тип цивилизации, органицизм, рациональность, человек сознательный, глобализация.

Содержание

Введение

1. Существует-ли русофобия?

2. «Русофобия» - политическое измерение темы в современной России

3. Современные попытки понять и «оправдать» Россию за рубежом: «русские не «варвары», они просто другие»

4. Попытка нового взгляда на проблему

5. Нео-Аристотелизм и попытки преодолеть «старые завалы» в научных и медийных спорах о русофобии

6. Исторический контекст становления «российской идентичности» перед лицом Запада -попытки нового прочтения

7. Где ещё можно искать причины русофобии? Заключение

1 д.ю.н., независимый эксперт по вопросам мировой политики, г. Москва.

ABSTRACT. "Russophobia" is one of the "eternal themes" in modern history and politics. Nevertheless, the demand for a better understanding of this phenomenon is always present, in particular at the present time. Beyond the presentation of its historical development, a need arises to analyze its deep-rooted origins which transformed "russophobia" into one of systemic elements of World politics. The article addresses the genesis of the phenomenon, in the light of history and political science, as well as the potential of the non-conventional vision of the processes in history and politics developed by the authors of the e-magazine "Biocosmology-new-Aristotelism". Such an approach gives an opportunity to expand the usual framework for an examination of "russophobia" and therefore presents it not only as a trivial confrontation of rival international actors, but at the same time as an expression (even not always explicit) of two competitive driving forces of the past, as well as of eventual future alternatives of World's development.

KEYWORDS: Russophobia, identity of states, morphology of perception of "other", international relations, competition, Russian mentality, cultural and historical type of civilization, Organicism, rationality, Homo Conscious, globalization.

Table of contents

Introduction

1. Does Russophobia exist?

2. "Russophobia" - the political dimension of the topic in modern Russia

3. Modern attempts to understand and "justify" Russia abroad: "Russians are not "barbarians", they are just different"

4. Trying to take a new look at the problem

5. Neo-Aristotelism and attempts to overcome the "old blockages" in scientific and media disputes about Russophobia

6. The historical context of the formation of "Russian identity" in the face of the West -attempts to re-read

7. Where else to look for the causes of Russophobia? Conclusion

Synopsis

The discussion of "russophobia" constantly intensifies or dies off in the public debate in Russia and Europe during at least the last three hundred years. This is mainly affected by circumstantial factors which are particular to specific situations in bilateral relations or the stage of global development, but also has deep rooted reasons behind it. The mere fact that "russophobia" extends for about three hundred years (there are scholars who consider that such period lasts for a thousand years) makes it necessary to return to the issue - what are the reasons for such continuity in confrontation?

During recent decades it has become commonplace to think that "ideological contradictions" between Russia and the West are over, and therefore the reasons for "russophobia" are presumably no longer there (therefore, it remains only to intensify the clarification efforts from either side to overcome the inertia of misunderstanding). However, current events have clearly and quickly demonstrated that such assessments were far from reality and very costly hopes of a new "enlightening of the West" about what the new Russia represents in reality have been shown to be an illusion.

In considering international relations, the idea has been put forward that the need for self-identification of nation-states and the definition of World actors in terms of "belonging to our camp, or not", are not more than necessary attributes of historical development of the World. This, however, is not a lasting explanation, and rapid changes in leadership groups, together with always changing composition of allies are confirming such trend.

In this article an attempt has been made in not only to sum up the many objective reasons for the "historical confrontation" between Russia and the West, but also to identify some new approaches which have appeared in Russian social science during recent years (it has become evident that new interpretation of common and conventional views on this subject are able only to bring us back to the "vicious circle" of old ideas). Special emphasis has been made on the new ideas which have been developed in the e-journal "Biocosmology - new-Aristotelism" during recent years, in particular, related to the scientific Organicism, sources and origins of Russian civilization, cycle-type developing of World's history, multi-polar vision of the World's organization, new vision of its future, etc., expressed by eminent Russian thinkers of the past and their modern followers. In this context the "russophobia" represents an important but only a "particular case" in World history.

In conclusion, such approach to the World's affairs is not given once and forever. In the era when objective need in globalization is felt ever more strongly, and the principles of globalization are yet to be established, Mankind will inevitably be in need of new rules for international affairs, different from the eternal "war of all against all" or permanent "formation of competing coalitions". The ideas of "organicist construction of the World" and "conscious and common vision of the future" will inevitably replace the old-fashioned egocentric "pragmatic rationalism" in international relations. Respectively, "russophobia" will fade away, like stone axes, war chariots and Crusades.

Реферат

Тема «русофобии» перманентно обостряется или затихает на протяжении, как минимум, последних трехсот лет в европейской и российской истории. Она подчиняется преимущественно ситуативным факторам, особым для каждого события в двусторонних отношениях, или периода мирового развития, но имеет и некие глубинные причины. Сам факт, что «русофобия» растянулась, как минимум, на три обозримых столетия (а некоторые считают - на последнее тысячелетие), заставляет возвращаться к теме - в чём причины столь устойчивого противостояния?

В последние десятилетия в России стало принятым считать, что «идеологические противоречия» России и Запада ныне сняты, поэтому-де исчезли и основания для «русофобии» (осталось, якобы, только нарастить разъяснительную работу России на Западе, чтобы снять инерцию недопонимания). Однако, очевидно, что происходившие события весьма быстро доказали, что реальности далеки от подобных оценок и дорогостоящие ожидания от «просветления» Запада о том, что представляет собой «новая Россия», иллюзорны.

При рассмотрении международных отношений, проводится мысль о том, что как потребность в самоидентификации (поиск идентичности), так и разделение мира на «свой-чужой» - это лишь исторически существовавшие необходимые формы становления современной мировой системы. Но и последняя - также не вечна, о чем свидетельствует тот факт, что лидерство и конфигурация альянсов в мире всё быстрее варьируется.

В статье сделана попытка не только резюмировать объективные причины исторически возникшего противостояния России и Запада, но и обозначить новые взгляды на проблему, возникшие в последние годы в российской науке (всё более очевидно, что т.н. «актуализация» прежних интерпретаций-не более, чем малопродуктивное «топтание на месте»). Особый акцент сделан в этой связи на мыслях, развернутых в публикациях журнала «Biocosmology - new-Aristotelism» в последние годы, относительно всего круга идей, связанных с научным органицизмом, истоками российской цивилизации, цикличностью истории, многополюсности мира, новых взглядов на его будущее, и т.д., высказанными российскими мыслителями прошлого и их современными последователями. Противостояние России и Запада в этом свете предстает лишь как их важный, но вместе с тем, частный случай в мировой истории.

Вместе с тем, данный подход к мировым делам не является «раз и навсегда данным». В эпоху объективной потребности в глобализации, принципы формирования которой ещё только предстоит создать, Человечеством неизбежно будет востребован иной подход к международным делам, отличный от извечной «борьбы всех против всех», или «формирования противостоящих коалиций». Идеи органицизма мироустройства и формирования «сознательного, общего подхода» неизбежно придут на смену застарелому и эгоистичному т.н. «рациональному прагматизму» в международных делах. Соответственно, и тема «русофобии» уйдет в прошлое, как «каменные топоры», «битва на колесницах», или «крестовые походы» остались в ушедших временах.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ СТАТЬИ

Введение

В начале введения будет уместным привести три известных высказывания, в отношении к месту России в мировом развитии, которые существенно различаются по своему содержанию и поэтому достаточно архитипичны. Во-первых, процитируем суждение, указывающее на принципиальную особенность (и самостоятельность, включая независимость от Запада) российской цивилизации. Здесь следует вспомнить о редком по бескомпромиссности высказывании А.С. Пушкина, который в свое время написал следующее:

«Поймите же и то, что Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою, что история ее требует другой мысли, другой формулы, чем мысли и формулы, выведенные Гизотом из истории христианского Запада»2. Гений Пушкина принципиально «не научный» (на то он и гений), однако вряд ли случайно, что, его мнение было вскоре подтверждено и сугубо научным исследованием. Отвечая настроениям своего времени (поражение России в Крымской войне), вскоре Н.Я. Данилевский опубликовал свою книгу «Россия и Европа» (1859 г.)3, которая стала итогом проведенного им глубокого и оригинального исследования, выполненного на основаниях научного органицизма (натурализма) (в 2019 году отмечалось 150-летие этого выдающегося события). В ней, помимо огромного массива исторических данных, он доказывает существование в мировой истории т.н. «культурно-исторических типов» (термин, суть которого была воспринята затем многими..., но под другими названиями и преимущественно без ссылок на автора). Вместе с тем, центральная тема «России и Европы», это утверждение безусловной автономности и мировой значимости российской цивилизации. Существенно, что в теории Данилевского действуют фундаментальные законы, в том числе «закон 3», суть которого в следующем:

Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа. Каждый тип вырабатывает ее для себя при большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествовавших или современных цивилизаций» [Данилевский, с.113]4.

Вывод Данилевского, через сто лет, в совершенно новых исторических условиях, был воспринят выдающимся социологом Питиримом Сорокиным:

2 См.: А.С. Пушкин - из заметок по поводу книги: Николай Полевой, «Историярусского

народа», 1830 г.

3 См.: Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения

Славянского мира к Германо-Романскому. 6-е изд. / Предисловие Н.Н. Страхова; статья К.Н. Бестужева-Рюмина; составление, вступительная статья и комментарии А.А. Галактионова. - СПб. Издательство С.-Петербургского университета, Издательство «Глаголь», 1995. - 552 с.

4 См.: Данилевский Н.Я. Россия и Европа. / Составление и комментарии А. В. Белова / Отв.

ред. О. А. Платонов. Изд. 2-е. - М., 2011. - 816 с. (Электронный ресурс: http://www.rusmst.ru/artidetext.asp?rzd=2&id=7404)

«Ответ Данилевского заключается в том, что Европа и Россия относятся к разным мирам, чуждым по отношению друг к другу» [Сорокин, 1966, с. 39]5.

Во-вторых, в России уже не первое столетие существует и прямо противоположное суждение, склоняющееся не только к извечной связи России с Западом (что очевидно), но более того, рассматривая эту связь, как центральный фактор её истории и культуры. В итоге, опуская нюансы многочисленных подходов, Россия идентифицируется, не просто, как составная часть Западного мира, но как «отстающая» и «догоняющая» Запад цивилизация. Здесь будет уместным привести слова М.С.Горбачева, заметим, относящиеся к его «розовому периоду» начала «перестройки» и сверхожиданий от намеченного сближения с Западом (позднее его мнения на этот счет сильно изменились, чтобы поменяться иногда на прямо полярные после 1991 года):

Кое-кто на Западе пытается «исключить» из Европы Советский Союз. То и дело, будто ненароком, ставят знак равенства между понятиями «Европа» и «Западная Европа». Но подобные ухищрения ничего не могут изменить в существующих географических и исторических реальностях. Связи России с другими европейскими народами -торговые, культурные, политические - уходят вглубь веков. Мы -европейцы. С Европой Древнюю Русь связало христианство <...> История России - органическая часть европейской истории». [М.С. Горбачев, 1988г.]6

Наконец, существуют и третий взгляд на проблему (как и на любую интерпретацию истории), свойственную, скорее, «западным наблюдателям», внешне претендующих на равноудалённость от двух первых групп (хотя и, со всей очевидностью, симпатизирующим второй из них). Характерно

5 См.: Сорокин П.А. О концепциях основоположников цивилизационных теорий; общие

принципы цивилизационной теории и ее критика; концепции А. Швейцера и А. Кребера; О дихотомных типологиях культуры (Пер. по изд.: Sorokin P. Sociological Theories of Today. N.Y.; L., 1966. - P. 177-204) ; интернет-публикация на сайте ГБУ РК «Центр «Наследие» имени Питирима Сорокина» -

http://rksorokinctr.org/images/nauka/koncepcia.pdf ; последнее обращение - 21.12.2019

6 См.: М.С. Горбачев, «Перестройка и новое мышление», 1988 г.

высказывание на этот счёт Генри Киссинджера7: «Берется в расчет не сама правда, но то, что за неё принимается» [Генри Киссинджер, 2016 г.]8. Выражение универсально и четко формулирует позицию западного сознания и морали, поэтому применимо к любой ситуации, в том числе и разбираемой здесь «русофобии».

Следует отметить, что отмеченные выше три типа подходов к оценке цивилизационной сущности России, в их историческом развитии прослеживаются без малого двести лет. Мало что осталось с тех пор неизменным на карте Европы и мира, почти совсем ничего - от доминантных и изменчивых воззрений на мироустройство, но тема противостояния России и т.н. «коллективного Запада» (как бы Россия не пыталась в сугубо политических расчетах «развести», начиная с ХХ века, Западную Европу и США) никуда не исчезла - она только постоянно изменялась по форме. Три обозначенных выше типа отношения к России и ее культуре - это, по сути, и есть «сердцевина» (нюансов - огромное множество) трех подходов к теме «русофобии»: два «полярных» мнения внутри страны (разделяющих российское элитарное и массовое сознание не первую сотню лет), а третий - взгляд извне, западный (не погружаясь в иллюзии, ясно, что для него Россия - «другая», нежели сам Запад и нет смысла полемизировать на сей счет, но мы (на Западе) будем формировать и озвучивать мнение о ней (лестное, либо критичное), исходя из наших собственных расчетов на каждом этапе и в каждой ситуации). Business, as usual ...да и потом, не порывая со здравым смыслом, понятно, что «изоляция России» надолго невозможна.

Мы отдаём себе отчет, что предложенная «триада» предельно схематична, ибо трудов по теме российских и зарубежных авторов - несчетное количество, как и нюансов в рассмотрении темы, равно как и различий в их политических взглядах. Тем не менее, упомянутые три подхода к теме - инвариантны:

7 Цит. по: Ги Меттан «Россия и Запад - тысячелетняя война. Русофобия от Карла Великого

до украинского кризиса», Москва, 2016 г.

8 В данном случае, слова Г. Киссинджера - это квинтэссенция западного прагматичного

подхода практически к любым темам, будь то политика, или идеология, включая и русофобию (отсюда, кстати, очевидная бесполезность всех усилий наших дипломатов и пропагандистов не только ввязываться в полемику, отвечая на очередные обвинения, но и непременно «уличить западных партнеров» в т.н. «двойных стандартах» - последние являются непременной частью их (да и нашей тоже) политической игры).

«неоспоримая особость России» (Пушкин), «русское западничество» (Горбачев, особенно, в начале перестройки), и собственно западно-утилитарный (как нам выгодно на данный момент, так мы и представим «русскую тему» (Киссинджер). Как ни удивительно, эти три подхода сохраняются в течение столетий (несмотря на отмеченное огромное многообразие в аргументах и оценках). Наше время добавило к этому раскладу лишь одну существенную новацию: «озападнение»9 впервые в истории стало составной частью современной российской каждодневности, особенно массовой культуры и медийного пространства (от московских «светских тусовок», до их имитаторов в далёких городах огромной России - всюду зрелые и молодые неофиты-имитаторы западнизма «молятся, кажется, одним богам»). Парадоксально, но наряду с этим «массовым озападнением», мы являемся свидетелями очевидного нарастания в официальных российских медиа критики Запада буквально по всем направлениям: от внешней политики до социетарных тенденций современного западного общества.10 При этом незамеченным проходит другой поразительный факт: как критика России (абстрагируясь в данном случае от вопроса об её обоснованности), так и ответная реакция с нашей стороны (абстрагируясь в данном случае от её излишней эмоциональности и аргументированности) - вся эта полемика ведётся не с т.н. «мировым сообществом», а на деле с весьма узкой и константной по составу группой исключительно западных стран.

Существующее de facto «смешение в умах» (следование в целом западной экономической и всё более социетарной модели, и фронтальная конфронтация с

9 Термин позаимствован у современного французского философа Р.-П. Друа - автора книги

«Запад, объясненный для всех» (Roger-Pol Droit. LOcident explique' a tout le monde, Edition du Seuil, avril 2008), который считает «озападнение» естественным процессом заполнения т.н. «каждодневности» всех мировых культур и цивилизаций. Кстати, именно в этом состояло содержание известного «перестроечного» лозунга о «возвращения России в семью цивилизованных народов» (никакого собственного «вклада» в эту «семью» делать не предполагалось).

10 Как результат, мы имеем сегодня медийно тиражируемую ежедневную «неразбериху в головах» (а состояние СМИ - один из главных индикаторов существующего, или искомого состояния массового сознания): то доморощенные а-ля западные, модельно не выбритые типажи, вещающие ночные сводки на схожем с нью-йоркском экранном фоне, то по-советски фронтальная критика всего западного («вы что, хотите, как в Париже»?), а рядом - бесчисленные фильмы «про Великую Войну» - и весь этот «коктейль» выносится на экраны ТВ нередко в течение одного вещательного времени.

Западом) уже случалось (и не раз) в отечественной истории, однако нынешняя ситуация, тем не менее, имеет одно существенное отличие: очевидное сегодня нарастание конфликтности в отношениях России с Западом «наложилось» (а точнее, вступило в латентный, но устойчивый конфликт) на идущее уже тридцать лет «озападнение» не только «верхушки» (что традиционно для российского «высшего общества», а в «скрытой форме» и для части советского), но и «базового общества» (а контуры такового всё более четко просматриваются), что произошло впервые в российской истории. Цикл этого «возвращения в мировую цивилизацию» был впервые публично поставлен под сомнение в знаменитой Мюнхенской речи В.В. Путина в 2007 году, продолжился позднее, чтобы «отчеканиться» затем его же выражением «США нужны не союзники, а вассалы» (иными словами - расчеты прописаться среди «союзников» окончательно не оправдались), и завершился (на сегодняшний день), а также «помощников у нас никогда не было и не будет» (Новогоднее Послание Президента 31 декабря 2018; кстати, на Западе именно эти слова вызвали главные комментарии).

Всё происходящее вокруг темы «Россия-Запад» уже наполнено у нас существенным массивом комментариев, противоречий и вопросов, в частности, «российская, или уже преимущественно западная, наша «элита», «можно ли стать успешным имитатором геополитического противника», «может ли «имитатор» превзойти образец для подражания» (тем более, что последний продолжает изменяться), «бывает ли долгосрочно успешной внешняя политика при ослаблении внутренней», «существуют ли собственные представления России о своём будущем и миропорядке» (исключая «лозунговый» пока тезис о «многополюсном мире»), - вот лишь некоторые из многих вопрошаний11. В

11 Показательными в этой связи стали обстоятельства, сопутствующие публикации в России в мае 2016 году перевода книги швейцарского историка и журналиста Ги Меттана «Запад и Россия: тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса». Уникальная работа, в которой обстоятельно разобран генезис русофобии в ведущих странах Запада через столетия, как ни парадоксально, не получила на мой взгляд, соответствующего резонанса в самой России (и это при том, что книга была переведена (а значит - востребована) на ведущие мировые языки, включая китайский!). Российские СМИ сообщили о выходе книги, провели пресс-конференцию автора в ТАСС - вот, пожалуй, и все «события». Полагаю, что глубинная причина такого положения дел была в том, что сам термин «русофобия» является неприемлемым для части прозападной российской «элиты» (они уходят от самого названия книги, как тот ребенок, который

итоге, из происходящей «хаотизации российского медийного пространства» рождается ряд ещё более фундаментальных вопросов: произошел ли уже окончательный перелом в «национальном культурно-историческом типе» россиян, либо мы имеем дело с ситуативной и массовой имитацией западного культурного типа? Стоит ли озадачиваться тем, что идёт замещение этого «типа» (в силу открытости России за последние десятилетия) через восприятие и использование западных технологических, материальных, социально-политических и даже бытийных новаций и образов жизни? И, наконец, ещё более важное вопрошание: сохраняется ли еще внутри самой России способность и потребность в некоем «самостоятельном осмыслении» идущих в стране и мире процессов ... или, если судить по современному официальному научному и политическому дискурсу, в России и впредь будет доминировать бесконечное «комментаторство» идей и образов действий наших «западных партнёров»? Всё это заставляет вновь обратиться к этой старой, но каждый раз обрастающей новыми фактами теме.

1. Существует ли русофобия?

Вопрос этот, при всей кажущейся внешней очевидности ответа на него, отнюдь не праздный и встречает совсем неоднозначные реакции. Запад (за редким исключением) игнорирует эту тему, как предмет самостоятельного научного исследования, да и зачем столь открыто исследовать первопричины своей позиции относительно того, что и так очевидно и вполне управляемо (как феномен массового сознания на Западе)? Как очевидно и то, что именно Запад давно претендует (а на деле, и обладает) монополией на единственно правильные «объективные оценки» (напомним процитированное выше суждение Г. Киссинджера). Внутри же самой России (вновь напомним о «крупнейшей в мире «расколотой цивилизации», по Хантингтону, за которой в его списке следует.Турция) - эта «расколотость» неизбежно приводит к двум полярным (а, значит, уже не полным, однобоким) точкам зрения насчет существования «русофобии». Российское общество, если взять смелость

закрывается одеялом, или залезает под кровать при приближении грозы). Другим объяснением является кратко тезис «Россия сама виновата, что не стала как Запад», так что «нечего на зеркало пенять.» (достаточно прочитать про то в кратком предисловии к этой книге Вл. Познера).

обобщить его позицию, также не очень жалует рассуждения на эту тему: явные проявления русофобии оно, безусловно, отвергает («неприязнь к России - это извечное отношение Запада»), но и «инаковость» реальной (не «телевизионной») российской жизни, в сравнении с западной, для него очевидна (что отнюдь не означает, что все реалии этой жизни для него приемлемы, но это уже другая тема). Позиция «российских «западников» (при всех нюансах мнений в этой весьма неоднородной группе) сводятся в итоге к простому тезису - «сами виноваты - нечего на зеркало пенять» (что, местами, также не лишено оснований)12. В итоге, отношение к «русофобии» в самой России и вовне - это предмет громких (подчас и неозвученных, но явных) различий мнений, что прекрасно известно на Западе и вполне прагматично используется во внешней и внутренней политике входящих в него стран.

Показательно в этой связи название одной из последних заметных книг по теме канадского автора Анны Маколкин13 - «Этиология русофобии, или как создают злодеев»). «Этиология» известна, как «наука о причинности», но есть и второй, пусть и гораздо менее употребляемый смысл термина - «причинность заболевания» (см. «этиология анормального развития» (не путать с «анамнезом», который, скорее, есть «описание протекания болезни»). Полагаю, что уместным было бы в этой связи напомнить, что, как и «этиология», «фобии» - это изначально ближе скорее к медицине, нежели политике: «навязчивое опасение», свойственное некоторым формам психоза. Проблема,

12 Именно в этом ключе выдержано Предисловие Вл. Познера к упомянутой книге Ги Меттана «Россия и Запад: тысячелетняя война». Причем именитый автор слукавил там, как минимум, дважды: во-первых, он подводит к мысли, что неприятие России Западом связано, якобы, преимущественно с «советской системой» (про планы «крестового похода против славян» он почему-то (а точнее, для убедительности своего тезиса) «на минуточку» запамятовал); во-вторых, беда наша в том, что - де «внешне мы слишком «на них» похожи», но «порядки у нас абсолютно иные» (здесь он делит «авторское право» с А. Кончаловским, который время от времени тоже философствует на эту тему) - отсюда, мол, взаимное непонимание (заметим на сей счёт, что «внешняя несхожесть» народов саами и корсиканцев, вызывает ещё меньше сомнений, что отнюдь не мешает им пребывать в едином Европейском Союзе). Всё это не влияет на итоговый вывод Вл. Познера: «нелюбовь Запада возникла не на пустом месте» (или, переходя к расхожему «нечего на зеркало пенять.». что нередко, действительно, оправдано, как здоровая самокритика).

13 Makolkin, Anna (2017). The Aetiology of Russophobia or Making of a Villain (1550-1916), Anik Press, Toronto, Ontario, Canada, 2017.

увы, не столь проста в разрешении и отнюдь не сводится к толкованию терминов. Ответить на вопрос «является ли русофобия следствием некоего «отклонения от нормы» (заболевания) в процессе восприятия (Западом, или его российскими сторонниками) самого субъекта (России), либо эти «отклонения» есть скорее следствие неких особенностей эволюция его (субъекта) собственной внутренней природы - всё это требует более комплексного, органицистского подхода. Иными словами, вопрос сводится к главному: «русофобия, как «история болезни» - это недуг Запада, или объективно-критическое отражение Западом дел в самой России? Понятно, что при такой постановке вопроса, проблема неумолимо перемещается в область особенностей социальной психологии и политической философии, либо в гораздо более конфликтогенную сферу идеологии и практической политики двух противостоящих сторон (или, что ещё более чревато последствиями -вовлечения в «позиционные пропагандистские войны»). В этих обстоятельствах не случайно, что сам термин «русофобия» не имеет общепринятого научного толкования и чаще всего используется, как отметил современный российский публицист, в качестве «полемического лома» для борьбы с противником (с обеих сторон). Добавлю к этому, что на практике использование термина «русофобия» - это и безошибочный разделительный критерий в определении «свой-чужой» (принятие, или решительное отторжение самого термина «русофобия» - это верный признак позиционирования «по разные стороны баррикад», при столкновениях с использованием т.н. «мягкой силы»). На фоне столь ожесточенной схватки двух сторон (вновь напомним о «расколотом обществе» в России) чаще становится уже совсем не до нейтрального и объективного поиска истины.14

14 Это внутреннее противостояние взглядов в самой стране прекрасно проиллюстрировано появлением в 2007 г. романа Владимира Сорокина «День опричника» (я бы отнес его к новому жанру - «футуристический гротеск», и в своём новаторстве это, безусловно, талантливая книга). Сам автор, пять лет спустя, так сформулировал цель её создания: «Я хотел смоделировать ситуацию, о которой мечтают многие наши опричники, считая, что Россия должна отгородиться от Запада. Мол, у нас своего полно - и леса, и нефти, и всего, чего захотите. Так что выживем. А Запад нас только развращает, заражает фальшивыми идеями и всячески вредит. И я попытался смоделировать, что в этом случае произойдет и в социуме, и на уровне языка». И мне кажется, что у нас сейчас совершенно парадоксальная ситуация, когда феодально-советское прошлое буквально, как динозавр, сожрало настоящее. получается, что будущего у нас нет по

В двух словах, поиск ответа на причины русофобии можно формулировать в итоге следующим образом: является ли (и насколько) её причиной внутренние пороки и поведение России (равно как и повышенная восприимчивость к критике извне), или же сам Запад в ходе столетий выработал (по причинам уже собственной внутренней природы и намерений) особое восприятие России и навязал её остальному миру? Иными словами - кто должен быть предметом изучения, когда мы ведем речь о феномене русофобии: Россия, или Запад (или, как минимум, сбалансированный подход к обеим сторонам: сравнительный анализ их истории, политической морфологии и культуры, приведший к явлению «русофобии»)? И, что еще более важно, уже для для нас самих -сумеем ли мы отделить оправданную критику российских несовершенств от огульного отрицания права России на собственную историю и достойное будущее?

Вновь напомним ещё одно важное и примечательное обстоятельство, которое обычно уходит от внимания наблюдателей: в споры относительно «русофобии» вовлечены преимущественно Россия и Запад (или т.н. «коллективный Запад»). Всё «остальное Человечество» либо просто не участвует (ни добровольно, ни под давлением, не вовлечено) в эту тему, либо просто использует, в случае той, или иной политической необходимости, наработки преимущественно одной (западной) стороны (здесь важно отметить тот факт, что не-западное политическое сознание само по себе не создает новых аргументов и версий для «русофобии»; особая роль, по известным историческим причинам, здесь возникает у стран Восточной Европы (показательно, что сам термин выведен из оборота). Тенденцию подтверждает и то, что сегодня даже крупнейшие «новые» мировые державы, как, например, члены БРИКС (не подверженные и в прошлом соблазнам «русофобии»), по-прежнему не участвуют в ней, а если и имеют претензии к России, то

определению: ему не на чем вырасти, почва для этого не годится. То и дело с разных сторон слышу: «мы не видим будущего». А это уже некий приговор режиму, времени». (несмотря на ложность предложенной В. Сорокиным социально-исторической дилеммы (либо следуем за Западом, либо прозябание и одичание), следует признать его позицию («смоделировать, чтобы все ужаснулись») вполне «типической» для нынешнего поколения «российских западников». - А.К.)

совершенно иной природы и характера.15 Такое положение дел не только подтверждает абсолютное доминирование основных постулатов англоязычной историко-политологической науки в мире, но и со всей очевидностью подводит к заключению (оно, как правило, уходит от внимания комментаторов), что «русофобия» - это, в конечном счете, извечная тема в отношениях «Запад-Россия», но отнюдь не общемировая проблема! В свою очередь предметом разночтения, вплоть до полярных позиций, вновь является использование самого термина «русофобия»: на Западе его преимущественно игнорируют, используя по мере необходимости, в России же, напротив, любой серьёзной критической оценке извне (особенно вынесенной в публичное пространство) рано, или поздно, в качестве контраргумента в конфликтных ситуациях выносится показно-гневный (и бесполезный в силу неэффективности) диагноз -«русофобия».16

2. «Русофобия» - политическое измерение темы в современной России

Из предыдущих разделов понятно, что разговоры о «русофобии» имеют не только историко-идеологическое, но и очевидное практическое политическое измерение, которое становится для России всё более важным фактором не только внешней политики, но и внутреннего развития. В силу этого, есть смысл

15 Весьма характерно в этом смысле, что все из полусотни книг, перечисленных в упомянутой и совсем недавней (2017) книге А. Маколкин в её библиографии, изданы на англоязычном Западе и лишь немногие в России - нет ни одного издания из иных стран. Принимая во внимание то резонное соображения, что эта книга была адресована англоязычному читателю, замечу всё же, что абсолютно такое же положение существует и во всех других публикациях по данной теме (а счет идет на десятки книг и сотни статей ежегодно!): на 4/5 - это англоязычные издания, остальное - публикации на других «больших» европейских языках и реже - «русские ответы» на них.

16 Одним из последних «скандально-характерных случаев» такого рода стал визит делегации американских конгрессменов в Москву в начале июля 2018г. Начавшись под знаком позитивных ожиданий (вплоть до приветственных рукоплесканий стоя (!) депутатов Госдумы этой делегации (довольно неожиданных в сложившейся ситуации), которую Председатель Госдумы привел на балкон показать - как проходит заседание. Однако, закончилось всё это «российское гостеприимство» сразу же по возвращении делегации в Вашингтон: на резкие заявления конгрессмена Дж. Кеннеди («у России нет политической философии - ей правит мафия») - последовал скорый ответ из Москвы от Пресс-секретаря Президента РФ, объяснившего всё это. «стереотипами» и «русофобией», влияющими на американскую элиту (правда, без внимания остался вопрос - а откуда же появились и почему закрепились такие взгляды?).

чуть подробнее обрисовать положение дел. В сегодняшней России упомянутая выше «разделенность» («разорванность», в некоторых интерпретациях) её цивилизации принимает новые по составу группы участников, но со вполне знакомыми по прошлому их мнениями по теме. Принципиальная новизна ситуации состоит сегодня в том, что часть «твёрдого ядра» нынешнего правящего класса России (по вполне понятным, и надо признать, в свете описанного в СМИ, уже объективно-личностным причинам) исходит из того, что само разделение «Запад-Россия» является ошибочным, вытекающим из советского прошлого и исторически неперспективным (а значит ложным и подлежащим преодолению)17. В качестве главного аргумента выставлен всё тот же содержательно беспомощный тезис об «отсутствии ныне идеологических противоречий» между Россией и Западам (тезис тем более несуразный, если отметить, что в официальном дискурсе российских деятелей категорически исключен термин «капитализм», применительно к самой России! (он заменен на более нейтральную «рыночную экономику»).

Упомянутое высказывание Г. Павловского (см. сноску выше по тексту) остается актуальным для заметной, особенно в публичном пространстве, части российского социума, утверждающего: нет никакого «Запада», как не должно быть и намеренного и устойчивого во времени противопоставления ему со стороны России (последнее верно, ибо иррациональная неприязнь к кому-либо - это, действительно, не просто признак собственной ущербности, но и серьезный гандикап в политике ... если, конечно, не допускать, что задача противной стороны не состоит в «уничтожении (либо глубокой трансформации «до неузнаваемости») России, как субъекта мировой политики).

17 Квинтэссенция мыслей российских «западников» по данному вопросу стоит того, чтобы привести её: «Понятие «Запад» непродуктивно для нашей внешней политики», - выдал в далёком 2008 году свою очередную «глубокомысленую сентенцию» Глеб Павловский (скорее всего, спроси его сегодня, он сказал бы нечто подобное и относительно «русофобии»., только наверняка сняв «нашу», говоря о российской внешней политике). С тех пор прошло более десяти лет, но формула Г. Павловского, самопозиционировавшего себя тогда, как «приближенного к российским «верхам» (отсюда «наша внешняя политика») не потеряла актуальности для российских «западников» (хотя сам этот автор запомнился преимущественно какой-то редкостной «натуженной замудренностью», когда речь шла о сюжетах достаточно ясных («любитель разводить глубокую философию на мелких водах», как говорилось прежде).

Однако главное своеобразие последнего десятилетия заключается в том, что происходящее де-факто противопоставление «России и Запада» через острую критику последнего, у нас явно превалирует сегодня в официальной пропаганде, а за ней и в массовом сознании и публичном пространстве в целом! Это противостояние находится в самом центре сегодняшней российской политики и массовой пропаганды (отчасти, и как средство ухода от обсуждения собственно внутренних проблем). В результате, такая линия порождает ощутимый «когнитивный диссонанс» как внутри российского общества, на фоне его продолжаюшегося «озападнения», так и в сознании «правящих верхов» (по законам социальной психологии, они сами начинают верить, пусть и частично, в санкционированную ими же пропаганду). Неубедительность и внутренняя противоречивость (по крайним оценкам - «шизофреничность») сложившейся в России ситуации и практикуемых подходов (а именно, воспроизведение в России (при всех отличиях) западной экономической и всё более социальной модели, с одной стороны, и фронтальная критика того же Запада, с другой) достаточно очевидна. Для Запада и российских «западников» причины этого обострения имеют свою интерпретацию: отход от демократических принципов в государственном и экономическом управлении и намеренно вызывающая (агрессивная, в их понимании) политика России в мире, и провоцирует отпор Запада. Россия вновь предстает, как ведомая в очередной раз консервативно-ретроградными кругами, а в лучшем случае, как «страна-неудачник», отсталая и не вписавшихся в современность.

Со стороны российских официальных властей, как представляется независимому наблюдателю, западная критика объясняется и парируется старым и нехитрым тезисом о том, что, якобы, такое положение - сугубо «ситуативно» и «преодолимо в будущем», а за нынешним «противостоянием» стоят-де не более, чем «экономические интересы» стран-конкурентов. Достаточно, якобы, «давать отпор русофобии» и наращивать усилия по разъяснению правоты нашей позиции, дождаться смены «неудобных» лидеров у тех, или иных западных «партнеров-собеседников» (а то и предъявить "ultima ratio" в виде последних достижений России в военно-технической области), и дело поправится. Однако и этот тезис врядли станет убедительным, т.к. «западные партнёры» заметно сокращают в последние годы сами возможности для каких бы то ни было «дискуссий» (за исключением регулярных

дипломатических контактов, либо точечных актуальных тем, типа Сирии, или Украины), причём явно действуют безо всякой оглядки на мнение России. Не вдаваясь в детальный анализ, позицию т.н. «либеральной» части российского общества (а она отнюдь не сводится к «записным либералам» из телевизионных ток-шоу) можно резюмировать так: нет никакого «злокозненного Запада», есть только «единое развитие цивилизации» (и передовая её часть - именно западные страны, иного просто не дано!). Соответственно, суть проблемы - это очередная неспособность (или неумение, в силу личностных причин лидеров страны) подключиться к этому тренду мирового развития. В любом случае отступления от «генеральной линии» (западной), соответственно неизбежно вновь разлучит Россию с «цивилизованным человечеством», и загонит страну в «забытый прогрессом угол цивилизации».18

На этом фоне сегодня в российском обществе, вполне ожидаемо, вызрели и всё более настойчиво заявляют о себе сторонники иных, более радикальных «собственных путей» дальнейшего развития. Спектр мнений здесь также неоднороден, но все они отталкиваются на этот раз от реальных, измеряемых и контролируемых (а не в очередной раз декларируемых и обещаемых) результатов практической политики, вместо «имитационного развития», характерного для последнего 30-летия пребывания России на пути «вхождения в мировую цивилизацию»). Новизна дискуссий в том, что, все ссылки на «трудности переходного периода», «западный опыт», а затем и на «западные санкции» фактически исчерпали себя - пришло время «подведения итогов» (хотя бы предварительных), прежде всего во внутренней сфере, но и подводить итоги внешнеполитические. Говоря о последнем, речь идёт уже не просто о констатации смены «сотрудничества» на «противостояние», что не впервой для российской истории, но о вопросах гораздо более фундаментальных - о

18 Кстати, следует отметить, что факт существования в стране различий в позициях по столь важной теме «выбора пути», сам по себе - это тоже уникальный «русский продукт» (ведь совсем недавно в нашем обществе всерьёз обсуждали каким путём пойти: шведским, или китайским!... кончилось, разумеется, ни тем и не другим.). Главное в том, что подобных дискуссий не могло быть ни в одной из европейских стран (само предложение «принять во внимание «позитивный немецкий опыт» вызвало в своё время громкий скандал во Франции). Такой вопрос в принципе невозможен ни в одной другой стране мира (там, как правило, нет «внутренних споров» по этой теме, что и есть наглядная иллюстрация российской «разделённости в головах» уже в наши дни).

формировании нового миропорядка и целеполагания для всего Человечества, и места (а главное - роли) в нем России.

Данная статья не предполагает ни отдельного рассмотрения этой сложной внешнеполитической темы ни, тем более, оценок позиций мировых акторов, однако следует отметить одну общую черту для самых различных российских сторонников «нового курса» - практически все они исключают сегодня «пошаговую» ориентацию на Запад, как на модельный ориентир для будущего развития, т.е. «возврат в девяностые» (что отнюдь не исключает взаимодействия с Западом, разумного институционного и идейного заимствования его опыта, ну и, разумеется, самого разнообразного, но уже строго взаимовыгодного сотрудничества). В последнем есть ещё один, пока скрытый и только вызревающий смысл: сегодняшняя Россия, не имеет пока собственного внутреннего и внешнего стратегического проекта, т.н. «картины будущего» (нельзя же всерьез принимать за таковой «ежегодное увеличение пенсии на тысячу рублей», или «вхождение в пятерку мировых экономик». а тем более, ставшие с недавних пор обязательными оценки двусторонних отношений с другими странами, или группами стран, исключительно через «цифры взаимных товарооборотов»!). «Товарооборота меняются», отношения же стран, как учит история, подвержены совсем другим законам, измерениям и намерениям. Тем более ей ничего предложить столь же масштабного, как прежде, и остальному миру (независимо от итогового результата), а становиться «в общий строй» государств России также даётся, как подтвердили последние десятилетия, с немалым трудом. «Многополярность» же, в силу концептуальной размытости и малой включенности в массовое сознание в разных странах мира, явно не отвечает пока надеждам на такую «универсальность». Сказанное, разумеется, не стоит воспринимать как завуалированный аргумент в пользу «возврата к советскому прошлому». Речь идёт не о том, а о принципиально ином «проекте мирового будущего», который только предстоит создать, и первоначальные наметки которого уже начали формироваться.19

19 См. заключительный раздел статьи: Кожемякова А.С. Формирование "культуры сложного" в мировой политике: от "Политики" Аристотеля к современности» // Biocosmology- neo-Aristotelism, Vol.8, No.1 (Winter 2018), с. 21-40.

Следует подчеркнуть в заключение раздела, что изложенный выше краткий экскурс в оценки развития самой России в последние десятилетия и её отношений с Западом - не самоцель, а лишь необходимая актуализация темы «русофобия», для того, чтобы перейти к теме «поиска первопричин» этого явления.

3. Современные попытки понять и «оправдать» Россию за рубежом: «русские не «варвары», они просто другие»

Сравнивая труды множества прежних и современных российских авторов, пишущих на темы Восток-Запад и Россия-Запад, перед нами предстает чрезвычайно широкая панорама событий, объяснение мотиваций действий сторон, множество значимых для истории и культуры имен, развернутое цитирование их взглядов, и все это - для того, чтобы «развеять мифы и стереотипы» (с западной стороны) и обосновать наличие «объективных» и «положительных» намерений российской стороны. Таким образом, исходной посылкой является, как правило, желание «дать новую информацию» о своей позиции, «разъяснить», преодолеть «недопонимание». Вторая задача, прослеживаемая здесь - отвергнуть стереотип об «азиатской дикости» (т.е. принципиальной не-европейскости) России, что подтверждено через

многочисленные и вполне убедительные факты российской истории и

20

культуры.20

Изучение многих современных книг по теме приводит к выводу, что пополняя её новыми аргументами и размышлениями, авторы не дают однозначных ответов на все изначальные вопросы, главный из которых был

20 «Мы - не дикари!» - твердо и подчас даже эмоционально проводит эту мысль, к примеру, А. Маколкин и следует отдать дань уважения её мужественности (тем более в современных условиях). Попытка А. Маколкин объяснить базовые заблуждения (не хочется употреблять термин «стереотипы» в силу его замусоленности в пропаганде), сложившиеся в западном научном и общественном сознании, с подробными ссылками на реальную, а не придуманные для потребностей «войны «мягких сил» интерпретации историию. Попытка, разумеется, просветительски-благородная.. .но таковые уже были в прошлом.. .а «русофобия» и ныне там. Да, потом, «те, кто знает» на Западе знают о наших Ломоносовых-Менделеевых, знают, что «освоение Сибири» шло совсем не так, как колонизация Индии, Северной Америки, Африки, или Южной Америки, знают и про «великую русскую культуру XIX века» и, «почему случилась» Крымская, Первая и Вторая мировые войны.

упомянут в начале этой статьи - в чем же исходные причины русофобии: в пороках самой России, её «инаковости», её реальных недостатках, либо в политических расчетах, а, возможно, особенностях («истории болезни») западного сознания? Кто виновен: «родовые пороки» России, или «кривые зеркала», в которых её отражает Запад? Западные авторы нередко начинают свое изложение «инаковости» России с вынужденного признания того исторического факта, что на пути экспансии, имманентно свойственной западной ментальности и цивилизации, Россия оказалась «твердым орешком» -она не только непокоряема, но и неисправима! Иногда даже изменялась вслед за Западом, имитируя его, но всегда иначе! 21 И это несмотря на то, что часть её правящего класса, как минимум, начиная со времен Петра, была западной по происхождению (правда, основательно обрусевшей со временем), а другая настойчиво проводила и поддерживала политику «озападнения» (и все это при общем признании, что о «высокой восприимчивости» России к западным новшествам, по общему признанию, речь шла уже с XVI века!). Упорство в попытках «изменения России» определялась как географической близостью и интенсивностью её объективно заложенных географией и историей связей с Европой, так и видимостью «схожести» России и Запада, о чем упоминалось выше (ведь здесь не было особой нужды в преодолении очевидной «инаковости» в сравнении с Западом, как к примеру, в случае Китая, а стремительное «озападнение» Японии, начавшееся извне (пушками адмирала Перри), пошло затем изнутри самой страны, но носило преимущественно характер научно-технологический и промышленно-экономической модернизации, дав уникальные в мировой истории результаты к концу XX века). «Природная ущербность» и накопленная, как следствие, «хроническая отсталость», или же «природная неспособность» - в чем же корень проблемы с неудачами всех попыток России к ассимиляции с Западом?

В этой связи, интересную попытку объяснить причины особого отношения Запада к России предпринял в своей книге норвежский политолог Ивэр

21 В этой констатации нет ни критики «ущербности», ни восторгов «особости» - просто

объективная оценка, имеющая весьма глубокие причины, которых, к сожалению, никак не хотят признавать адепты полярных мнений.

Нойманн22. В центре его внимания - проблема «идентичности государств», как одной из важных категорий современной политологии и международных отношений.23 Исходной позицией является фундаментальное положение антропологического подхода о том, что отграничение «Я» от «Другого» является активной, константной и продолжающейся во времени частью формирования личностной (и государственной) идентичности. Схожим образом формируются и устойчиво существуют некие «культурные границы» между большими человеческими коллективами.

Для взаимоотношений европейских стран, по Нойманну, все эти построения собственной идентификаций и «границы» с другими структурно подобны друг другу, поскольку строятся на само-противопоставлении одному и тому же конституирующему «Иному». Восток в истории и является тем самым "Другим" для Европы и само становления понятия «Европа» в эпоху Просвещения включало "отсутствие восточности". Это было своего рода «метрикой» европейских идентичностей. Фактически, европейское самоопределение формировалось на основе восприятия Европы в качестве центра цивилизации (тогда ещё в единственном числе) и прогресса в противоположность восточной, азиатской отсталости. При этом Восток не обязательно ассоциировался только с нехристианскими и азиатскими культурами. Для западноевропейского дискурса идея «Восточной Европы» -этого «не вполне европейского» пространства, которое выступает объектом «цивилизаторских усилий» со стороны носителей тогда ещё не оформленной

22 См.: Ивэр Нойманн «Использование "Другого". Образы Востока в формировании европейских идентичностей». М.: Новое издательство, 2004.

23 Не вдаваясь далее в эту самостоятельную тему, следует всё же отметить, что наличие «идентичности» - вопрос спорный (сторонники «западного варианта глобализма» всё настойчивей выставляют её, как ретроградную, если не реакционную идею). Вряд ли она должна ставиться как эфемерная самоцель, но в то же время очевидно, что «культурно-исторические типы» - это не выдумка Н.Я. Данилевского, а реалии, сложившиеся за тысячелетия прошлой истории и ничто не предрекает их скорого исчезновения. С позиций политической науки, настойчивые представления государства о самом себе и других участниках международных отношений (без которых сегодняшний мир рискует превратиться в опасный хаос) имеет трехкомпонентную структуру, которая включает: национальную идентичность, статус и роли (несложно заметить взаимосвязь и взаимозависимость этих трех компонентов).

самой «европейской идеи», - едва ли не более важна и актуальна.24 Стоит добавить, что собственно «европейская идентичность», при бесспорном признании для европейцев «общих ценностей» (Россия тут, по-прежнему -«кандидат» на их воплощение на практике), связано сегодня в основном с узким наборам методов и практик осуществления демократической политики. Не оспаривая значений «метода», надо отметить, что это отнюдь не исчерпывающее понятие и даже в том, что касается, скажем, отдельных стран Европейского Союза, вы, наверняка, интуитивно различите здесь «политическую практику», скажем, Норвегии от Италии).25 Представляется, что «идентичность государства» - это скорее динамичный, развивающийся феномен, сопряженный с эволюцией человеческой цивилизации, миропорядка и отдельных крупных государств. Таковым он и останется на перспективу, пока мир не осмыслит и придёт к необходимости перехода от «культивации отличий» к «гармоничному многообразию» населяющих его народов.26

И действительно, идентичность является результатом множества взаимодействий, происходящих в пространстве без четко определенных границ», поэтому и «коллективные идентичности» конституируются как т.н. «воображаемые общности», включая также и материал, с которым они имплицитно сравниваются. В своей работе И. Нойманн приходит к выводу, что: «для существования идентичности нужно различие, и потребность в «идентичности» превращает «различие» в «инаковость». Последняя, в свою очередь, призвана обеспечить «уверенность в себе». Так объективно существующие различия между народами у всех на глазах превращается в

24 Из последних примеров упомянем «европейский выбор Украины», повлекшей столь драматические последствия (драматичные в силу того, что сама эта страна отнюдь не завершила классический процесс этногенеза, а поэтому не смогла предложить для себя самой и внешнего мира ничего, кроме аргумента, который я называю, «апофатической идентичностью» (пресловутое: Украина - не Россия); в том же русле лежит также изъятие из современного западного политического лексикона старого термина «Восточная Европа», которая переименована теперь в «Центральную Европу».

25 В подтверждение тезиса, напомним, что применительно даже к США, некоторые авторы, со ссылкой на работы С. Хантингтона и с прицелом на перспективу, прямо ставили вопрос о будущем «американской идентичности», как открытый. (см.: Хантингтон, Самуэль. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1994. № 1. С. 33-48).

26 См. подробнее по этой теме: Кожемякова А.С. Формирование "культуры сложного" в мировой политике: от "Политики" Аристотеля к современности» // Biocosmology - neo-Aristotelism, Vol.8, No.1 (Winter 2018), с. 21-40.

«инаковость».27 На основе своего анализа ряда конкретных случаев европейских «Других» (в том числе показав динамику представлений о России в Европе на протяжении последних 500 лет), И. Нойманн приводит распространенное в кругах ряда западных политиков мнение, которое состоит в том, что «Россия - не полноправная держава, а великая держава по милости Европы ... Россия рассматривается как часть Европы в том смысле, что Россия -ученик Европы и потенциальный отступник»28. Российская специфика, по его мнению, является, прежде всего, результатом её недавнего «оцивилизовывания», ведь Россия по историческим меркам недавнего начала участия в европейской политике, в результате чего в нашей стране по-прежнему совмещаются несовместимые для европейца начала. Последнее мнение не стоит отвергать с порога: настаивая, как у нас принято, на разные лады, на «единстве корней российской и европейской культуры», мы с легкостью пропускаем мимо существенные отличия между нами в такой важной составляющей культуры, как политическая культура. При схожести её внешних форм и институтов не составляет большого труда убедиться в их устойчивых базовых отличиях в том, что касается практики осуществления

29

политики.29

27 В этом видится суть «кризиса идентичности» современной России - начиная с «перестройки» акцент был сделан на «европейскости» России, нежели на формирование некой новой, постсоветской идентичности.

28 Ук. соч., с.152. Сам И. Нойманн объяснял стойкий образ России, как «Другого», привлекая в качестве иллюстрации антрополога М. Дуглас, которая показала проблемы, возникающие в африканской этнической общности леле при попытке определить видовую принадлежность панголина (чешуйчатого муравьеда). В обитающем на их территориях панголине совмещены несовместимые в другой известной фауне качества: земноводное с покрытым чешуей телом и хвостом рыбы и поэтому само его существование нарушает все базовые принципы традиционной классификации. И. Нойманн делает из этого свой вывод: «Можно утверждать, что последние пятьсот лет Россия была для Европы таким панголином». Образно, даже гротескно, но достойно размышления! (кстати, панголин, находящийся сегодня под угрозой исчезновения, изображен на широко прокомментированной в российских сетях обложке журнала «Экономист», с прогнозом на 2019 год (правда, сам смысл изображения именно этого животного почему-то ускользнул от большинства наших отечественных комментаторов-политологов).

29 См. подробнее по теме: Кожемяков А.С. Политическая культура России: от «Великой русской революции 1917г.» к современности», журнал «Право и управление. XXI век» №2 (47), 2018 г.

Учитывая важность этих методов, правил и практики для западного сознания, нетрудно понять причины того, что наши повторяющиеся призывы и клятвы «на высшем уровне» в «общности «христианских корней» наших культур» не находят реального отклика в Европе (а тем более в Северной Америке). «Не работает» сегодня и такой традиционный русский аргумент, как высокая оценка литературно-научного и музыкально-художественного вклада России в мировую цивилизацию - снижение общего уровня массовой культуры и сегодняшняя перенасыщенность её рынка во всем мире «обнуляют» этот тезис, оставляют мало шансов для массового восприятия, и, в лучшем случае, известна лишь западным «элитариям»..., но и их взгляды на будущее, скорее всего, останутся в итоге прежними. Всё сказанное, разумеется, не следует воспринимать, как обоснование для свертывания всяческих культурных обменов.надо просто здраво смотреть на их реальное воздействие на сложившуюся ситуацию.

Стоит ли удивляться после сказанного и тому, что в упомянутой выше книге Ги Меттана (а она была первым, по сути системным и сравнительным исследованием «русофобии», как феномена истории, построенным на оригинальной, сугубо авторской концепции) русофобия видится, как естественно-исторический итог многовековой истории и политической борьбы на континенте. Поэтому, по его мнению, она приобрела характер своего рода «условного рефлекса» Запада, который всегда был с разной степенью интенсивности, но неизменно поддерживаемым в духовной и идейной сферах, а ныне в медийном пространстве, затмившем упомянутые предыдущие (автором книги составлен весьма поучительный глоссарий «терминологии русофобии», подспудно создающей из России образ «извечного злодея»).

Одной из новых, неожиданных и, на мой взгляд, плодотворных тем для будущих размышления о причинах «русофобии», как представляется, являются российские подходы и идеи касательно «благосостояния народа» (в более прагматичном ключе - путь российской мысли относительно организации и предназначения промышленной-хозяйственной и в целом экономической деятельности). Возможно, имена идеи и подходы, существовавшие в России последние три века, известны специалистам по истории экономических учений, но, почти наверняка, они неведомы широкому читателю, в том числе и

большинству российских политологов и международников30. Является достаточно тривиальной для советского периода, но кажется весьма злободневной на сегодняшний день, мысль, которую повторяет в своей книге А. Маколкин: российской «культурной матрице» претит «рациональный капитализм» западного типа (причем автор подкрепляет свои рассуждения исторической ссылкой на европейского современника А. Смита, неаполитанца Фердинандо Гальяни, взгляды которого ближе к неведомому российскому Посошкову, нежели к А. Смиту). В основе этих расхождений - отличия в этических соображениях этих двух авторов.31

Немало авторов находят и иные объяснения причин глубинных различий России и Запада: сам язык и соответствующие каждому из них «картины мира», вплоть до гносеологических отличий российского (в понятие «российский» в данном тексте включаются все авторы, говорящие и, главное, думающие и пишущие на русском языке) и западного сознания. Может быть проблема «русофобии» - это только «проблема перевода», или языкового недопонимания друг друга? Ничего подобного, утверждают лингвисты: «мировоззренческие

32

системы не совпадают, прежде всего, в силу несовпадения знаковых систем»32, к каковым, во-первых, принадлежит язык (кстати, процитированная книга, как и многие другие труды по социо-психо-лингвистике, даёт немало серьёзных аргументов в пользу этого тезиса). Ответ со стороны оппонентов: сегодня всё

30 Ивана Посошкова (русского автора неизданной при его жизни книги, из-за которой успешный предприниматель в 1726 году был заточен в Петропавловскую крепость, где вскоре умер) А. Маколкин не колеблясь называет «Русским Адамом Смитом» (при всем неравенстве уровня образования и общественного резонанса каждого из этих двух авторов - настолько много схожих моментов в их размышлениях!). Одной из центральных мыслей этой главы (помимо предсказания Посошкова о целесообразности перехода к бумажным (неметаллическим) деньгам и «символической функции денег»), является следующая: «Посошков понимал, что богатство, сосредоточенное наверху общества, не может быть перераспределено на все другие группы населения, в то время как изобилие должно широко и глубоко затрагивать все классы». (Ibid, p. 125).

31 Точка зрения, что российскому, традиционному, тем более православному сознанию претят идеи «конкуренции», «стяжательства», «экономического доминирования» и многие иные постулаты «рыночной экономики», активно развивается в многочисленных работах видного современного анти-либерального российского экономиста В.Ю. Катасонова.

32 См.: Голованивская М.К. «Ментальность в зеркале языка. Некоторые базовые мировоззренческие концепты французов и русских». М: Языки славянской культуры, 2009.

больше людей, произросших из разных языково-культурных пространств, имеют общий «язык общения» (и эта тенденция, похоже, будет только прогрессировать) - значит ли это, что мы и в перспективе обречены на то, чтобы, пользуясь общим «языком общения», мы немотря на это, с трудом будем находить взаимопонимание? Безусловно, нет, при условии, что при этом удастся заранее находить общую ценностную базу и целеполагание. Вместе с тем, явные проблемы, наблюдаемые сегодня в самых разных странах мира в связи с массовой миграцией (причем её вектор и на перспективу достаточно константен), заставляют, как минимум, продолжить размышления по этой теме.

Перечисленные выше «данности» сформировали в итоге устойчивые различия политических культур (а за ними стоят своеобразия онтологии, ценностей и операционного опыта) России и Запада33. Представляется, что собственно историческая наука служит преимущественно «информационно-событийным фоном» происходящего противопоставления (перечень фактов-событий, их причин и последствий, ну и, конечно, «исторических деятелей», со всеми возможными «подробностями» их жизни и мировоззрений), но его причинность остается не до конца познанной. Есть ли какие-либо иные критерии, способные вывести дискуссию из предмета «бесконечного спора» о разной интерпретации исторических событий и причин различия в поведении России и Запада? Попробуем заглянуть за историко-описательные пределы и осветить хотя бы некоторые из этих главных причин.

4. Попытка нового взгляда на проблему

На фоне какофонии, царящей в огромном объеме написанных на сей счет текстов в России и на Западе, и с учетом специфики данного издания, возникло желание попытаться обратиться к положениям, разрабатываемым в рамках иных концептуально-теоретических и методологических понятий. Толчок к этому дала одна мысль из книги Анны Маколкин: в самом начале (см. с.15) автор делает попытку вычленить некое базовое различие, которое лежит своей основой . в Аристотелевской классификации «души». Применяя её терминологию, как рабочую гипотезу, можно определить западную

33 См. Бирюков Н.И., Сергеев В.М. Становление институтов представительной власти в современной России. М., Агенство «Издательский сервис», 2004, с.242.

цивилизацию, как «основанную на расчете». Следовательно, западную цивилизацию можно считать основанной на «двоичности» (в типе мышления), «прагматизме» и «рациональности», причем в реализации решения не только экономических, но и «мировоззренческих вопросов» (примечание. - А.К.); и тогда российскую - как «основанную на желаниях»: отсюда «двойственность, но всегда сопряженная с интуитивностью», «причинность извне» (упомянутая «восприимчивость» ко всему внешнему), «ожидательность итогов» (т.е. в прагматических терминах - их не просчитанность заранее, знаменитое «авось»), «троичность» воздействующих факторов (сводимое к «а там, как получится...»), находящаяся «за границами нормативной рациональности» (примечание. - А.К.). На этих отличиях в неких базовых ценностных ориентировках зиждутся и многочисленные, более производные различия в поведенческих и мировоззренческих паттернах каждой из сторон. При этом, как Аристотель, так и следующий по его стопам автор данной статьи, отнюдь не считают упомянутые различия, как навеки «приписанные» тем, или иным национально-этническим группам - все они, по внутреннему составу, весьма мозаичны, ибо состоят из людей, каждый раз индивидуально и по -разному определяющих своё место в мире и взгляд на него («рационалисты» и «мечтатели» были во все времена и есть в каждом народе и обществе.другое дело, что в каждом из них существуют и т.н. «доминантные типы»). Речь тут идёт скорее о таких особенностях, которые в истории и доминантной культуре Запада и России взаимно представляются и воспринимаются, как наиболее характерные, типические (и взаимно приемлемые).

Анна Маколкин (всед за предшестующими ей мыслителями) определяет эти базовые посылки как «культурные различия» (без ссылки на «культурно-исторические типы» Данилевского, что, по известным причинам, не принято сегодня), но, разумеется, в максимально широком понимании культуры, «по Бахтину»), которые определяют некие важные грани modus vivendi каждой из сторон и препятствуют всякий раз взаимопониманию между ними («с чего это вдруг вы руководствуйте и действуйте иначе, когда надо было так, как всей историей предписано нами»?).

Мне представляется особенно важной следующая мысль из книги А. Маколкин: «Возможно, россияне чувствуют себя более «на своем месте» с Аристотелем, нежели с Платоном, с Христианством, нежели с утилитаризмом

Бентама, с ранним Адамом Смитом (с его «Теорией нравственных чувств» -главном труде его жизни, а совсем не с «Исследованием о природе и причинах богатства народов», как предпочитают у нас сегодня считать, вместе с его знаменитой «невидимой рукой рынка»; последний труд был написан почти на 20 лет позднее34 (примечание. - А.К.). В своей «Теории нравственных чувств» Адам Смит предстаёт гораздо более глубоким мыслителем, нежели чем в своем знаменитом и более позднем «рыночном» произведении, где он предстает (благодаря более поздним, многочисленным и вполне ангажированным комментариям его трудов) «жестким экономистом-основоположником». Тем более, вопросов становится ещё больше в сравнении с конфуцианским взглядом на хозяйство, о существовании которого большинство современников просто не ведает» [Anna Makolkin, 2017, p. 15]. В этих кратких размышлениях по поводу книги А. Маколкин, как представляется, лежат некие недостаточно проявленные до сих пор, но важные для прояснения, мысли и ссылки на разные мировоззренческие авторитеты, которые, возможно, откроют путь для новых подходов с целью «расшифровки» всей, без малого 400 летней истории столь противоречивого восприятия друг другом России и Запада.

5. Нео-Аристотелизм и попытки преодоления «старых завалов» в научных и медийных спорах о русофобии

Приведённая ссылка А. Маколкин на Аристотеля даёт основания обратиться к другим публикациям Биокосмологической ассоциации (БКА), производимым в ее журнале «Biocosmology - neo-Aristotelism» (BCnA-журнал), связанным с нашей темой. На страницах BCnA-издания речь идет о принципах Натуралистского (основанного на натурализме и законах Природы) - научного Органицизма, изучающего Живую Природу и Живой Космос («живое вещество», в понятии В.И. Вернадского35), воспринимаемого в качестве вневременного метода и инструмента познания реальности, включая и реальность социально-политическую (разумеется, со своими особенностями).

34 В подтверждение этого мнения приведу собственное наблюдение: именно первая работа упомянута (как «главная в жизни») на древнем надгробном камне великого шотландца в Эдинбурге, что не могло быть сделано без его желания, либо прямого завещания (примечание. - А.К.).

35 См., например: Вернадский В.И. Живое вещество (с. 19-314) // В кн.: Живое вещество и биосфера /В.И. Вернадский - М.: Наука, 1994. 672 с.

Важно подчеркнуть, что социокультурная реальность относится именно к категории «Живого Космоса». Именно научный Органицизм, что следует вновь подчеркнуть - Н.Я. Данилевский и П.А. Сорокин избрали в качестве оснований своих научных построений (правда, специально не подчеркивая этот фундаментальный момент) - в исследовании вопросов целостной социокультурной организации, и в предмете постижения оснований и сущности динамического эволюционизма человека и общества.

Всё это возвращает нас к анализу возникновения и существования явления «русофобии» (т.е. темы, вынесенной в заглавие данной статьи), что неразрывно сопряжено с реальностью существования в мировом развитии понятия культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского, т.е. устойчивых, но, одновременно, изменяющихся в своей конкретной акцентировке по ходу истории. Известно, что сам тезис о наличии неких «особенностей» за полтора столетия, прошедших после выхода книги Данилевского, не раз ставился под сомнение (причём авторы чаще не утруждали себя доказательствами), как и вновь возрождался в трудах многих великих мета-историков (О. Шпенглера, А. Тойнби, П. Сорокина, С. Хантингтона и др.). Из названия Ассоциации логично следует, что современному исследователю необходимо быть хорошо осведомленным в значении основных принципов и понятий Аристотелевской ОрганонКосмологии (его всеохватывающей Органицистской рациональной системы знания; и которая признается основополагающей для всей современной науки (Аристотель повсеместно признается Отцом науки). В его подходе отсутствуют различия (в основаниях и принципах построения научного знания), как между философией и наукой, так и между естественнонаучными и общественными науками. Существенно, что знание Аристотелизма является необходимым как с методологической точки зрения (без этого, исследователю будет трудно ориентироваться в своих Органицистских научных поисках); но также (и, возможно, в первую очередь) -для осуществления взаимодействия и взаимопонимания с другими учеными, реализующими свою активность на принципах Органицизма и Интегрализма.

Применительно к размерности данной статьи (мирополитике), можно предположить, что для становления здесь нового, Органицистского взгляда необходимо прежде всего пройти этап совершенствования восприятия и управления «увеличивающейся сложности мира», который составляет одну из

эволюционно значимых задач Человечества36. Становится очевидным, что прежние методы подхода к решению этих традиционных в исторической ретроспективе задач старыми методами - всё более демонстрируют свою неэффективность (а, следовательно, и свою несостоятельность). Отсюда -необходимость поиска иного мировидения и типа рациональности: если следовать Биокосмологии (нео-Аристотелизму), то весь наблюдаемый Человеком м1р (Космос) также является Живым (Органическим) Саморазвивающимся Организмом, каждый элемент которого (можно именовать его «субъект») имеет свою собственную цикличность развития: появление на свет (рождение) - рост-развитие-функциональную самореализацию - в конце онтогенеза, прекращение жизнедеятельности (наиболее наблюдаемым подтверждением этого являются сегодня экологические проблемы).

В случае использования «триадологического подхода» П.А. Сорокина, главный момент для исследователя заключается в том, что каждый из трех Типов существующих в мире социокультурных систем (см. ниже) по очереди (циклично) осуществляет свое доминирующее влияние на все аспекты социокультурной жизни; при этом, каждый цикл доминирования (данным Типом, готовым к действию) начинается с раскрытия им своего присущего (природного, внутреннего) потенциала, с последующим его развитием до своей высшей точки сложности. Вместе с тем, ввиду исчерпания ресурсов своего природного потенциала - начинается необратимый спад, завершающийся тем, что его (естественным образом, в ходе присущего кругооборота циклов) постепенно сменит новый очередной Тип, который и выходит на доминирующие роли. Погружаясь в глубинные слои социальной истории, П.А. Сорокин обозначил т.н. вневременные Типы (существующие в циклическом кругообороте), который он назвал «суперсистемы» (т.е. обладающие всеобъемлющим действием), охватывающие все формы и виды общественной и культурной жизни в целом. В конечном итоге, по мнению гениального русско -американского ученого, таких «всеохватывающих» суперсистем (типов) три: две полярные (где доминируют либо внешние, либо внутренние причины); и одна промежуточная (аксиальная) - т.н. Интегральная суперсистема.

36 Рассмотрению этой темы посвящена статья автора, см.: Кожемяков А.С. Формирование "культуры сложного" в мировой политике: от "Политики" Аристотеля к современности» // Biocosmology - neo-Aristotelism, Vol.8, No.1 (Winter 2018), с. 21-40.

В Биокосмологическом подходе утверждается, что Триадическую и Динамическую сущность социокультурного мира открыл и доказал Питирим Сорокин (в упомянутом выше труде «Социальная и культурная динамика»). В практике БКА - адепты Биокосмологии и Динамической теории Питирима Сорокина пытаются распространить «триадологический подход» на изучение всех сфер (и уровней) жизни и реального мира, т.е. его физического и естественного существования «по природе» (у Аристотеля - "ката фшгу"), в силу природных (натуралистских) оснований и причин существующего (состоявшегося и саморазвивающегося) мiра (Космоса). Разумеется, вступая в сферу социального и политического, мы не можем ограничиваться исключительно «физическим» и «естественным», но неизбежно должны учитывать разнообразное влияние человека (биологическое и социальное) и социума на идущие здесь процессы.

Естественно, мы должны учитывать (заслуживающие внимания) мнения скептиков и критиков Интегрализма и Триадологического метода П.А. Сорокина. В то же время, если подобные (с критическим отношением) авторы изначально (бездоказательно, по причине своей убежденности в существовании исключительно «двоичной и статичной - экспериментальной» науки) -отказываются от признания самой возможности существования Органицизма (натурализма, в целом), как и в серьезном восприятии ОрганонКосмологии (а всё это, надо признать, пока доминирует в науках о политике и международных отношениях) - то, вероятно, время для конструктивного диалога пока не наступило. Пусть тогда каждый идёт пока своим путем (то того этапа, когда обстоятельства твёрдо востребуют иного подхода). Тем не менее, продолжая органицистский взгляд на современный мiр, не может вызывать возражений, например, мысль о том, что лидирующие сегодня страны (в прежней терминологии «мировые державы»), безусловно, можно отнести к категории «интегральных суперсистем». Другое дело, что решающее значение принимает генеральный вектор их развития, т.е., к какому из полюсов (внутреннему, или внешнему) осуществляется главное движение и достижение ими органически присущих (неотъемлемых) перспективных целей. Тогда, соответственно этому триадическому позиционированию (и, разумеется, хотя бы принципиальной общности в целях) - будут строиться и особенности «идентичности» и «восприятия» друг друга государствами. Заметим, возвращаясь уже более

предметно к теме статьи, что, по моему мнению, одна из причин западной «русофобии», равно, как и российские «обиды» по этому поводу заключается в том, что Россия, будучи во многом внешне схожей, «не дотягивает до некоторых западных стандартов», а часть из них не разделяет, и внутренне обе стороны часто отдают себе в этом отчет.

В некоторых BCnA^-публикациях, которые впервые в нашей науке анализируют принципиально новые моменты настоящего и будущего мировой истории, и политики, обнаруживаются важные моменты, раскрывающие основные положения из Динамической теории мирового социокультурного развития П.А. Сорокина, применительно к мировому развитию37. Отмечается, например, что Питирим Сорокин, еще в оригинальном издании своего magnum opus - четырехтомном исследовании «Социальная и культурная динамика» (1937-1941 гг.) - обосновывает и утверждает (в образной и даже поэтической форме) принципиальный ориентир в мировом социокультурном развитии:

Мы как-бы находимся между двумя эпохами: умирающей чувственной культурой нашего величественного вчера и грядущей идеациональной или идеалистической культурой созидаемого завтра. Мы живем, мыслим, действуем на закате сияющего чувственного дня, длящегося шесть веков. Лучи заходящего солнца все еще освещают величие уходящей эпохи. Но свет медленно угасает, а в сгущающейся тьме становится все труднее ясно различать и надежно ориентироваться в обманчивых сумерках [Сорокин, 2006, с. 789-790]38.

Существенно, что через 20 лет (в 1957 г.), Сорокин издает свой сокращенный (однотомный) вариант «Динамики». В этом издании, в первую очередь привлекает внимание Предисловие к книге, подготовленное ученым как раз с высоты дополнительного опыта анализа реальных процессов и тенденций текущего мирового социокультурного развития; и где ученый утвердительно сообщает о трех основных процессах современного развития:

37 См., например: Хруцкий К.С. (2018). Новый Ноократический интегральный рационализм, как основание к построению «Сообщества единой судьбы человечества» // Biocosmology -neo-Aristotelism Vol.8, No.1 (Winter 2018), p. 148-194.

38 См.: Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика / Питирим Александрович Сорокин; пер. с англ., вст. Статьи и комментарии В.В. Сапова. - М.: Астрель, 2006.

(a) эпохальном сдвиге творческого центра человечества из Европы в более обширную Тихоокеанско-Атлантическую область; (b) в прогрессивном распаде Чувственной культуры, Чувственного общества и Чувственного человека; и (с) в возникновении и постепенном росте первых всходов нового - Идеалистического39 или Идеационального - социокультурного порядка [Sorokin, 1970, Foreword]40.

Также ученый выражает ценный прогностический взгляд на общий характер мирового социокультурного развития, который поучительно звучит через 50 лет, в 2020 году:

Мы все знаем, что вплоть до четырнадцатого века творческое руководство человечеством осуществлялось представителями народов и государств Азии и Африки. В то время как наши предки на Западе по-прежнему вели самый примитивный образ жизни и культуры, великие цивилизации в Африке и Азии - египетская, вавилонская, иранская, шумерская, хеттская, индусская, китайская, средиземноморская (крито-микенская, греко-римская, арабская) и другие - возникали, вырастали и испытывали многократные колебания как своего расцвета, так и увядания на протяжении тысячелетий. Западные, евро-американские народы были последними в принятии креативного руководства человечеством. Они понесли этот факел только на протяжении последних пяти или шести веков. За этот короткий период они блестяще выполнили свою творческую миссию, особенно в области науки, техники, Чувственного изобразительного искусства, политики и экономики. В настоящее время, однако, Европейское монополистическое руководство можно считать завершенным. Развертывание истории человечества уже выносится на гораздо более широкие пейзажи Азиатско-Афро-Американо-Европейского космополитического театра.

И звезды следующих актов великой драмы мирового исторического процесса будут: помимо Европы, Америки, Россия и возрождающиеся великие культуры Индии, Китая, Японии, Индонезии и исламского мира [Sorokin, 1970, Foreword].

39 Понятие "Idealistic" является у Сорокина синонимичным значению "Integral" -Интегрального типа и порядка социокультурной организации.

40 См.: Sorokin, Pitirim (1970 [1957]). Social & Cultural Dynamics. A Study of Change in Major Systems of Art, Truth, Ethics, Law and Social Relationships (Revised and abridged in one volume by the author). Boston, Parter Sargent Publisher.

Приведенные выдержки из работ по мировому социокультурному развитию П.А. Сорокина, основанных на Динамической (и Триадологической) теории, наглядно демонстрируют (давая верный прогноз), что это - работающая на практике теория. Реальная картина происходящих в мире процессов не позволяет усомниться в правильности и весомости научных построений, выводов и прогнозов великого ученого. Несмотря на то, что современные мировые СМИ (оставаясь, в терминах Органицизма, под контролем «организующих центров современной Чувственной социокультурной суперсистемы», т.е. Запада) уходят от подобного взгляда на мировое развитие, мы с очевидностью констатируем стремительный взлет азиатских стран (прежде всего, экономический). Превращения Китая в мировую державу закономерно привело к постановке им общемировых задач (собственная «картина будущего», предложенная всему м1ру). Именно так следует воспринимать формулирование Китаем мирового глобального проекта -построения «Сообщества единой судьбы человечества». Существенно, что это направление мирового развития является принципиально неагрессивным, т.е. миролюбивым, и не рассчитывающим на силу и принуждение, как главные критерии успеха, но, напротив, в распространении «правильных» (по мнению авторов концепции) форм организации общественной жизни и рассчитывающих на сознательное объединение всех мыслящих людей вокруг приемлемых для всех целей. По сути, это принципиально и категорически (т.е. не являющееся «предметом переговоров») иное (противоположное существующему «соперничеству», свойственному западной ментальности) направление для будущего мирового развития. Следует особо отметить, что подобный «тектонический» разворот в отношении к стратегическим целям существования и развития человечества реально смыкается с целями Ноосферного построения мира, выдвинутого «русским разумом» конца XIX-начала XX века. (см. по теме упомянутую выше статью К.С. Хруцкого).

В свою очередь, если в этом свете вернуться к настойчивому российскому посылу последних десятилетий - всем этим многочисленным ссылкам на «общие христианские корни», а ещё чаще на «культурную близость», которые, якобы, и делают нас европейцами, нельзя не заметить принципиальные отличия российского и упомянутого выше китайского подходов. Но и в самой России, официальная демонстрация «приверженности западным ценностям» также

наталкиваются на ряд серьезных препятствий, причины которых не принято у нас углубленно обсуждать (а кроются они именно в различии российской и западной «суперсистем»). Во-первых, эти аргументы, как правило, тиражируются в России, но преимущественно для западного «пользователя» (причем, сугубо «по случаю», когда необходимо, они так же легко изымаются из оборота), на Западе же в эту «общность» никто всерьёз не верит и к ним прибегают только когда надо что-то «получить» (уступка, продажа, и т.п.) от России; во-вторых, по неведению, либо намеренно, из разговоров про «общность культурных корней» начисто изымается такая ключевая тема, как «кардинальные различия в политической культуре» России и Запада. Её стараются не затрагивать - слишком серьёзны отличия могут обнаружиться при объективном рассмотрении...41

Приведя упомянутые ссылки на работы авторов «Органицистско-Динамической-Триадологической» теории, и не претендуя на «истину в последней инстанции», хотелось бы отметить, что с применением Органицистских (целостных - Биокосмологических, нео-Аристотелевских) подходов обнаруживается немало принципиально нового, отличного и полезного для расширения существующего набора гипотез о социуме, включая и ответ на дискутируемый уже не первую сотню лет вопрос: в чем причины и какие глубинные отличия между Россией и Западом?

Прежде всего, следует признать, как аксиому, что противостояние Россия-Запад отнюдь не единственное в этом мiре (более того, подавляющее большинство стран (что, как правило, игнорируется аналитиками) не принимает в нем участия, по крайней мере, напрямую). Отсюда следует первое наблюдение: для начала надо принять (а не игнорировать, а тем более преодолевать!) существование явленного и объективно данного нам «многообразия мiра». Помимо массы написанного по теме, сегодня в этих целях выдвинута плодотворная, на мой взгляд, идея проведения, т.н. «исторического аудита» - объективного выяснения итогов мирового развития на сегодняшний день (де факто, латентно он уже идет, причем не первый год, инициированный разными, подчас прямо противоположными идейными течениями, существующими в России и мире). Важно подчеркнуть - эта идея

41 См. Кожемяков А.С. Политическая культура России: от «Великой русской революции 1917г.» к современности», журнал «Право и управление. XXI век» №2 (47), 2018 г.

не сводится к отношениям Россия-Запад (и даже Восток-Запад, или Север-Юг), но она вполне может быть применена к истории европейской, евразийской и общемировой (не умаляя самостоятельности каждой из них) - всё зависит от выбора направления мысли и стратегического целеполагания. Увы, надо признать, что предпринятых усилий в этом направлении пока явно недостаточно.

Разноголосица мнений на этот счет в российском «пишущем сообществе», как и в гражданском обществе (и «наверху»), к сожалению, мало способствует прояснению ситуации (всё сводится к выяснению причин происходящего «качка маятника» в отношениях Россия-Запад и устойчивости очередного российского «поворота лицом к Востоку»). Не секрет, что остаётся и инерционная надежда, что возможен и «обратный ход маятника» в отношениях с Западом (как это уже случалось не раз в истории), однако не менее аргументирована и противная точка зрения: возврата назад на этот раз не будет - нынешняя «инерционная и догоняющая западная модель» для России исчерпана. 42 В столь противоречивой по оценкам ситуации, российская историческая дилемма в очередной раз сводится de facto, на мой взгляд, к двум вариантам: либо ещё одна попытка радикального преобразования сложившейся в России системы для привидения её вновь к западному стандарту (за чем, как показывает совсем недавний опыт, скорее всего, последует период новой дестабилизации России (см. первое десятилетие после «перестройки»), либо принципиальная реновация страны, построенная на иных принципах, и по собственному, осмысленному, ответственному усмотрению и воле. 43

Сегодня в некоторых (неконвенциональных) кругах востребована и концепция «проницающей все границы контр-гегемонии» (в терминах Грамши-Дугина), ориентированная на вначале достижение собственного и безусловного

42 На эту завершенность (необратимость) прежней смены исторических циклов «сближения-дистанцирования» России от Европы настаивал в своих работах В.Л. Цимбурский.

43 В электронном журнале «Biocosmology - neo-Aristotelism», в ряде материалов проводилась тревожная мысль об утрате Россией в последние столетия самой способности к самостоятельному, рациональному и инновативному государственному действию (по аналогии с дисбалансом центральной нервной и иммунной систем в пользу последней; например, в статье, исследующей «Новгородское Вече» (см. ниже). Здесь автор, используя физиологическую метафору - следует указанию Аристотеля, что субстантивные сущности познаются по аналогии: «Что касается лежащей в основе природы, то она познаваема по аналогии:» (Физика, 191 а 9). Однако тема эта требует отдельного рассмотрения.

успеха России в её внутреннем преображении, а на этой основе затем и предложение глобальной альтернативы всему существующему миропорядку. При этом, что принципиально отлично от «советского периода», альтернатива эта возникнет без всяких претензий на примитивную гегемонию в идеях, свойственную как ушедшему СССР, так и уходящему капитализму44. Неотъемлемой частью таких преобразований, рассматриваемых как один из возможных сценариев будущего, является ясный ответ на уже ставшее «общим местом» в общественной мысли России вопрошание о том, «какова собственная картина будущего» для России и мира? Надо признать, что дальше «постановки проблемы», причем в самых общих (а часто и противоречивых терминах, вплоть до «ненужности» подобного вопроса) терминах, дающей почву для самых различных интерпретаций, дело пока не пошло. Даже, на первый взгляд, устоявшаяся концепция т.н. «многополюсного мира» остаётся пока достаточно декларативной, ибо резонно отрицая «однополюстность», она мало что добавила пока в ценностные представления о будущем и желанном мире (став реальностью, и имея для того потенциал, БРИКС пока не сильно продвинулся вперёд в этих вопросах).

6. Исторический контекст становления «российской идентичности» перед лицом Запада - попытки нового прочтения

О причинах столь очевидно явленного нам многообразия «общего для всех людей мiра» начали размышлять очень давно (уже «идеальное государство» Платона, даже при весьма малой по размерам тогдашней ойкумены, предлагало пути к построению «лучшего общества», с его сословной иерархической организацией и подчинением господству «правителей-философов»). Однако спустя много столетий и умножения подобных «теорий» и «учений» надо признать, что ни одно из них не вышло на уровень «всеобщего признания» ни у «элит», ни в «массовом сознании». Вопрос о власти и управлении в

44 См. анализ последнего доклада Римскому Клубу (например, в статье К.С. Хруцкого

«Новый Ноократический интегральный рационализм» [BCnA, Winter 2018]). К сожалению, насыщенный смыслом термин «перестройка» (заимствованный без ссылки на источник у А.И. Герцена) и обращенный главным образом на себя (на Россию), уже неприменим, в силу его недавней дискредитации и исторической одномерности - направленности преимущественно на саму Россию.

многообразном обществе, несмотря на очевидный прогресс, остается открытым, тем более глядя в будущее Человечества.

В любом случае, привлечение Биокосмологических (нео-Аристотелевских) подходов к изучению тематики данной статьи даёт ход целому ряду интересных идей о собственной истории и социальной природе российского и западного общества (и, как следствие, неких базовых различий России и Запада). Такой неожиданностью стало для меня, в частности, оригинальное прочтение авторами этого направления первых шагов становления отечественной государственности. Речь идет об интерпретации такого уникального исторического социокультурного феномена как Новгородское Вече (Вече), которому была посвящена упомянутая выше специальная статья.45 Наиболее сильная мысль, заложенная там, на мой взгляд - это «насильственно упущенная возможность» для собственного полноценного развития России, последствиями которой стало накопление в истории страны негативного (и даже разрушительного) властного и управленческого потенциала.46 В целом, БКА реализует «триадологический подход» к изучению любой сферы реального мира, включая социокультурные и политические процессы.

«Все новое - это хорошо забытое старое», - гласит известная мудрость. Поэтому и авторы Ассоциации относятся к античному Органицизму не как к полузабытому натурализму (на современный «просвещенный» взгляд); но,

45 См.: К.С. Хруцкий и А.В. Карпов. «Новгородское Вече - к вопросу об изменении методологии изучения ключевого для российской истории феномена: альтернатива Биокосмологического подхода,» // Biocosmology - neo-Aristotelism, Vol. 4, No. 4 (Autumn 2014): с. 502-540.

Интересно отметить, что в «наделавшей много шума» статье А.В.Суркова «Долгое

государство Путина», опубликованной в феврале 2019 г., он упомянул лишь о четырех типах российской государственности (правда, оговорившись, что речь идет только о типах, которые носят имена своих создателей). Важно, для понимания доминирующего у нас взгляда, что Новгородское Вече в этот «привилегированный список» не попало.

46 Утрата Россией в последующие за расправой над Великим Новгородом столетия (за исключением советского периода 30-50г.г., по мнению авторов статьи) самой способности к самостоятельному, рациональному и инновативному государственному действию представляется там по аналогии с дисбалансом центральной нервной и иммунной систем в пользу последней и, как следствие, заболевание, сравнимое с системной красной волчанкой. Здесь авторы, используя физиологическую метафору, следуют указанию Аристотеля, что субстантивные сущности познаются по аналогии: «Что касается лежащей в основе природы, то она познаваема по аналогии:» (Физика, 191 а 9). Однако эта жесткая «физиологическая метафора» требует отдельного рассмотрения.

напротив - как к актуальному и плодотворному Типу мышления. В этом подходе, БКА-авторы исследуют исторический феномен «Новгородского Вече», как, в принципе - естественное проявление Органицистского47 (натуралистическое, в их терминологии) проявление оригинальной исторической формы общественного развития, присущее древнерусскому мировоззрению, в первую очередь проявившее себя в реализации устройства и организации общественной жизни (того, что в современной науке определяется, как «форма государственного устройства» и «политический режим»).

Здесь авторами выдвинут важный для нашей темы парадокс: Вече состоялось в истории российской цивилизации принципиально как продукт естественного социокультурного развития северной славянской цивилизации (понятно, что о существенном влиянии западной цивилизации на славянскую в ту пору речь ещё не шла). В свою очередь, на протяжении всех последующих столетий (после падения Новгородского Вечевого строя, как целостной социокультурной организации), южные соседи, также славянские, добились своей цели - «в Новгороде не быть ни вечевому колоколу, ни посаднику»). Как следствие, Россия вскоре сместилась на другую орбиту: преимущественного заимствования48 (с разной степенью успешности и всегда в «преломленной форме») моделей, образцов и подходов, заимствованных и привнесенных извне (т.е. - скопированных), причём преимущественно как раз у Западной цивилизации (возможно, что иных искомых и доступных источников заимствования в пост-ордынский период в то время попросту не существовало).

BCnA-журнал был выбран автором данной статьи для предлагаемой публикации (в том числе с учетом исключительной «протяженности в истории» выбранной темы, она - очевидно вне-ситуативна!), поскольку в нём традиционно много места уделяется именно поиску «универсального» и

47 Здесь корень слова - «орган» (в словах: Органицистский, органический) происходит (как и у Аристотеля) от греческого 'органон' - "Оруауоу - что означает инструмент и метод, т.е. функцию существования предметов и явлений.

48 По мнению авторов этой статьи, исключением явился лишь период сталинского социализма (1930-1950-х гг.), когда в реальную жизнь России были (по их мнению) интегрированы присущие ей естественные природные (вечевые) формы коллективной организации («советы»). Всё это, как они считают, вызвало высвобождение жизненной энергии и продуктивной активности, что и привело в итоге к очевидным успехам и достижениям в общественном и культурном развитии страны.

«индивидуального» в мировом развитии, для понимания будущего. В реализации своего Биокосмологического подхода, авторы Журнала ставят необходимой задачей соотнесение своих научных поисков с концептуальным и понятийным аппаратом ОрганонКосмологии Аристотеля - всеохватывающей (супер)системы (космологией) рационального (научного) Органицистского знания. Так, в последнем BCnA-Выпуске, ведущий ученый Ассоциации, д.э.н. А.И. Орлов, обосновывает собственную оригинальную концепцию «солидарной информационной экономики» : здесь ученый использует и опирается на фундаментальное положение в теории Аристотеля - что «экономика - это наука о том, как управлять хозяйством» [Орлов, 2019, с. 7]49; и где «противоестественной является хрематистика, т.е. деятельность, направленная на приобретение выгоды, извлечение прибыли, на накопление богатства» [Ibid., с. 10]. Понятно, что речь тут не идёт о слепом «возвращении к Аристотелю»; но, бесспорно и то, что приведённая мысль Стагирита находится в центре сегодняшних размышлений о будущем мира, в т.ч. экономических механизмов (см. упомянутый выше Доклад Римскому Клубу 2018г., ставящий схожие вопросы).

В этой перспективе, в целом, неизменно возникает вопрос: в какой степени логика и физика Аристотеля являются применимыми к современному человеку и особенно социуму (вспомним хотя бы неудачную судьбу приписанной Аристотелю фразы «человек - это политическое животное», о причинах искажения которой мне уже приходилось писать на страницах журнала БКА)50. Ведь не требует особых доказательств положение о том, что общество времен Аристотеля не просто разительно отличается от современного, но они и попросту трудно сопоставимы. Для сторонников БКА ответ очевиден, и он, в том числе напрямую, следует из Динамической исторической и социальной теории П.А. Сорокина. ОрганонКосмология Аристотеля выступает тут как уникальный образец Органицистского Типа (т.е. вневременного и внеисторического) всеобъемлющего рационального рассмотрения (научного

49 См.: Орлов, А.И. Аристотель и цифровая экономика // Biocosmology - neo-Aristotelism, Vol.9, Nos1&2 (Winter/Spring 2019), p. 7-20.

50 См.: Кожемяков А.С. Формирование "культуры сложного" в мировой политике: от "Политики" Аристотеля к современности» // Biocosmology - neo-Aristotelism, Vol.8, No.1 (Winter 2018), с. 21-40

изучения) реального физического (фиоп) мира (природы, космоса), раскрытого в исследованиях П.А. Сорокиным, применительно к мировой истории (верность прогноза, как показано выше в этой статье, подтверждает и действенность метода). В то же время, обращаясь к тематике социальных и политических явлений (а тем более международных отношений), каждый из которых имеет свой собственный научный язык, логику и методологию, мы должны быть особенно аккуратны, чтобы не допустить механистического «применения» Аристотелизма. Задача на будущее, видимо, будет состоять в поиске взаимоприемлемых «полей научно-практического взаимообогащения», симбиоза общих и частнонаучных методов исследования. Попытка найти и осуществить таковое и было одной из целей данной статьи.

7. Где ешё можно искать причины русофобии?

Вернёмся в заключении к изначальному вопросу о том, каковы же «целедвижимые причины» столь устойчивого во времени феномена, как русофобия? Сводить их только к «усилению влияния Запада», «неподверженность России её покорению», «её несостоявшаяся колонизация» и «стремление к захвату её ресурсов» и т.п. было бы сильным искажением и упрощением темы (ведь всё это легко можно было бы интерпретировать как «русскую отсталость», «невосприимчивость и неумение имплементации опыта более успешных (как принято считать)» стран. Спор рискует тогда «ходить по бесконечному кругу».

Попробуем расширить этот круг и даже выйти за него. Одним из оригинальных объяснений извечного противопоставления России и Запада является интерпретация этого вопроса, данная в книге французского ученого, философа и русиста Мариз Денн «Россия - Запад. Философия различия», изданная в 1991 году51. Принимая во внимание интеллектуальную атмосферу 90-х годов в России, вряд ли стоит удивляться, что она удостоилась лишь одной рецензии, российского философа, хотя её автором стал известный ныне

51 Russie-Occident. Philosophie d'une différence. Edition MENTHA, 1991 (несмотря на её малую известность в России, под её же руководством во Франции (Университет Бордо IV) вышла целая серия выборочных переводов ведущих российских мыслителей конца 19-начала 20 веков, за что она, безусловно, заслуживает благодарность российского мыслящего сословия).

специалист по западной философии А.П. Козырев.52 Уже в начале своей статьи, он четко обозначает претензии книги французского автора (которые он не во всём разделяет), посвященной «предельным философским основаниям западной и российской цивилизации, осмысленным в их различии через такие понятия, как тип историчности, способ проявления бытия в истории». Начиная с П. Чаадаева, считает М. Денн, российская историософская мысль, при всём очевидном различии своего и западного бытия, столкнулась с необходимостью «выражать свой собственный опыт на экзистенциально чуждом нам (т.е. России - прим. АК) языке Европы», в котором «она находит средство высказаться», но вместе с тем «фиксируется в чём-то, чем она не является; она страдает от этого, тяготится им и, наконец, отбрасывает его, чтобы снова осуществить опыт того, что она есть в своём основании». Приведём и исходный постулат, процитированный французским автором и его российским комментатором: «Россия не потому не участвует в истории Запада, что остаётся неприспособленной к миру. А потому, что она имеет свой собственный способ бытия в истории, с помощью которого она самоопределяется по отношению к миру, - способ, который не соответствует западным критериям».

Важной исходной посылкой французского философа является отрицание единственного (западного) подхода к интерпретации понятия «исторического бытия» (на мой взгляд, это различие существует не только в тандеме Россия-Запад, но и относится к другим мировым цивилизациям, т.е. универсально). При этом речь идёт не просто о различиях в модусах «национальных историй» (фактологически, эти различия очевидны), но о том, как воспринимается мир человеком: как «изначально противопоставленный в своей данности», вовлекающий человека в процесс прогрессивного примирения с ним (и его обустройства) - это мир западного человека; либо как «изначальное отсутствие внешней реальности, когда «мир внезапно возникает в его целостности и приобретает форму лишь перед лицом человека, собирающего в единое целое все возможные данные внешней реальности (отсюда-«сомнения и отбрасывание того, что даётся как неизбежно искаженная форма изначального опыта»). Речь идёт в итоге не о преимуществах и недостатках каждого из «типов существования, связанных с определенным типом Логоса», но о

52 См:. А.П. Козырев. «Логос», №7, 1996, с.194-201.

«бессмысленности претензий на то, «чтобы удержать истину Бытия в одиночку».

Продолжением изложенных взглядов французского профессора, являются и её позиция, касающейся особенностей российского научного мышления, которому также немало места уделялось на страницах журнала «Biocosmology -neo-Aristotelism».53 В журнале «Философская антропология» (2016, Т.2., №2) была опубликована статья Мариз Денн «К антропологической семиотике?»54. Процитирую автора:

В России всегда было сложнее, чем на Западе, оставаться в пределах какой-либо одной области знания и, как следствие, разграничивать новые области, определять место сделанных открытий и их результатов в разных дисциплинах, помещать их в новые и строго лимитированные рамки, что могло бы дать начало новой области знания, отличной от других и способной развиваться самостоятельно. Мы здесь будем говорить не о литературе, литературных или художественных школах и теориях (хотя они поддерживали более или менее тесные связи с развитием других областей знания), а скорее о гуманитарных науках и в некоторых случаях даже о науках формальных [Мариз Денн, 2016].

Для нашей темы важно, что М. Денн, будучи, возможно, одним из лучших знатоков российской философской мысли во Франции и Европе, называет указанное выше явление «культурным фактом» (курсив здесь и далее мой. -АК), который стал очевидным особенно в конце XIX - начале XX вв. Именно в это время, «когда Россия обращается к новым областям гуманитарного знания, появившимся на Западе, и участвует в их развитии, но при этом русские исследователи не замыкаются в рамках какой-либо определённой науки, а пользуются открытиями в разных областях, работают с данными, предоставленными различными направлениями».

53 См., например: Хруцкий К.С. Восстановление культурно-генетического кода российской цивилизации: Биокосмологические перспективы // Biocosmology - neo-Aristotelism, Vol. 6, No. 2 (Spring 2016), p. 324-369.

54 В момент выхода статьи её автор была профессором университета им. Монтеня в Бордо, сотрудником Центра исследований современного мира (CEMMC) и Директором Центра по изучению славянских цивилизаций (CERCS) этогоУниверситета.

В итоге нам остаётся взять на вооружение другой важный, на мой взгляд, вывод автора: «это начальное методологическое позиционирование, соответствующее «спонтанной междисциплинарности», способно, в конечном счёте генерировать научные инновации и даже открытия». И хотя она делает этот вывод применительно к семиотике, с учётов вклада в её становление Густава Шпета, не будет преувеличением придать ему и более общее значение. Тем более что такая позиция опирается и на работу Г.Г. Почепцова «История русской семиотики» (1998 г.). Интересно, что в этой работе, по оценке М. Денн, говоря о развитии семиотики, автор «... не ссылается ни на какую науку, которая бы последовательно и непрерывно развивалась в России, он отправляется на поиски элементов, могущих свидетельствовать об участии в развитии данной науки, в различные области знания (включая поэзию, литературу, искусство и театр). Он берёт за основу феномен человека, как такового, рассматривая его в качестве конституирующего элемента культуры -в силу того, что человек придаёт культуре смысл, а также воспроизводит эту архетипическую структуру придания смысла, укоренённую в человеческом бытии-в-мире и бытии-в-языке, во всех вообще областях знания».55

55 Мысли о том, что «природно-естественную междисциплинарность» можно рассматривать как некую особенностью российского способа познания мира возникли достаточно давно и, наверняка, специалисты по истории науки имеют свой ответ (точнее, варианты ответов) об истоках этого явления. Для меня, одним из первых, у кого довелось увидеть постановку этой темы в православно-богословском ключе была работа прот. Василия (Зеньковского) «Основы христианской философии» (гл. VI «Христианские предпосылки знания»), написанная в середине ХХ века. Процитирую его критическое заключение: « ... у нас всегда довольствовались продуктами гносеологических построений запада («lumen natural rationis» Бл.Августин), даже не отдавая себе отчета в том, насколько эти построения существенно связаны с западным религиозным сознанием, во многом чуждым, во многом неприемлемым для нас . русская религиозная философия оставалась в плену у западной гносеологии и только изредка (например, у бр.Трубецких, у Тареева, о. Павла (Флоренского), В.Д. Кудрявцева) русская мысль обращалась к поискам гносеологии, соответствующей основам нашего православного сознания». Основа его, как поясняет затем автор, в христоцентрических основах не только онтологии и духовной жизни (целостной, а не узко специализированной, по своей природе), но и сознания -«познавательной способности» («познание в свете Христовом»). Идея синергизма (междисциплинарность может рассматриваться, как одно из его практических проявлений) также прописана весьма конкретно: «Индивидуальный разум или разум совокупности людей должен быть восполнен благодатной помощью свыше, и это признание идеи синергизма в познании и есть основной принцип христианской

«Человекоцентричность» описанного подходя является, на мой взгляд, ключевым смысловым элементом этого «российского способа познания мира».

Заключение

Замысел статьи состоял исключительно в том, чтобы не только с опорой на обширную историографию по теме, но и используя Биокосмологический подход, продолжить осмысление «русофобии». Для этого, по сути, следовало вернуться к рассмотрению изначальных вопросов философской и методологической логики для интерпретации социокультурной динамики мира. Современные международно-политических явления (при всей их видимой самостоятельности) представляются частными случаями этой Динамики (таким образом, мы исходим из того, что и происхождение русофобии и крупные сдвиги в мировой политике имеют некие более глубокие корни и иные методы их интерпретации, нежели традиционное сопоставление «столкновения интересов и целей» участников). Иными словами, целью данной работы была не только сугубо теоретическая, но прежде всего прагматическая задача -попытаться понять феномен с опорой на теоретико-методологические основы, способные иначе, нежели нынешняя, в основном ретроспективно построенная «теория международных отношений», взглянуть по-новому на «набившие оскомину» вопросы. Новый подход имеет главной чертой синхронизацию всей проблематики во времени, причем не на частно-научном, а на агрегированном, междисциплинарном и прогностическом уровне. Это, по необходимости, требует новых подходов, включая и Биокосмологию, которая призывает к необходимости обращения к ОрганонКосмологии Аристотеля. Налицо и преграды на этом пути - устоявшаяся внутренняя логика различных общественных наук - у каждой есть свои «заказчики», «методы» и «функции»,

гносеологии, как она намечена в указанных текстах. Носителем истины в ее полноте является не lumen naturale rationis, а Церковь во взаимодействии естественного ума и силы Св. Духа; «обновление ума», о котором говорил ап. Павел, и есть его оцерковление, пронизывающее естественную силу разумения благодатной помощью Церкви. Важно здесь и замечание прот. Василия (Зеньковского) о том, что человеку не дано непосредственно осознавать это в силу закрытости для его восприятия христоцентрической основы духовной жизни (поэтому «естественным ответом» любого современного учёного на предмет его занятий будет - «мне просто интересно этим заниматься»).

«нестыковки» в терминологиях и языках изложения, вплоть до стилистики, наконец, разноголосица, столь свойственная российскому «образованному классу», порождающая внутреннюю противоречивость в интерпретации результатов. Однако, налицо и растущая на глазах в науке и обществе потребность «собирать камни» (по П.А. Сорокину, перейти «от чувственного к сознательному» - рациональному восприятию и обустройству м1ра), и это путь не абстрактно-отдаленного, а непосредственного будущего.

Привлеченные к данной статье книги зарубежных авторов, равно как и актуальная российская публицистика, дают богатую почву (в силу приближенности событий) и массу новых фактов и суждений, требующих обновления воззрений на «российскую историю» и отношения «Россия и Запад». Таким образом, была сделана попытка взглянуть на «вечную тему», но глядя уже из XXI века. Не все приведенные факты и мнения способствуют однозначным выводам (многие из них скорее породят споры, нежели согласие) но это отражает различия настроений в российском и западном обществе. Тем не менее, автор надеется, что всё изложенное поможет поиску ответа на более важный вопрос - не явит ли будущая Россия (отталкиваясь от всех катаклизмов её собственного исторического и текущего развития) некий не просто «незападный» (вряд ли это может стать достойной самоцелью), но оригинальный, более гармоничный и ожидаемый будущим Человечеством путь дальнейшего развития?56 Как прописано в цитируемой в этой связи книге, впереди нас ожидает процесс становления «Человека сознательного» (который придет на смену «Человеку разумному»); и формирование планетарного Ноосферного «Человеческого общества», где, помимо многих глубоких перемен, уйдут в никуда как проблемы «идентичности» (культивирования различий), так и проблемы «определения «Другого» (извечного противопоставления «свой-чужой»). Единственная человеческая перспектива видится со временем и в преодолении чреватой своими последствиями темы «борьбы за национальные интересы» (в едином Человечестве нужда в такой «борьбе» отпадет

56 См. Анисимов А.М., Градов С.Ю. Итоги роста Человечества и задачи Человека

Сознательного. - Санкт-Петербург: СИНЕЛ, 2015; см. также последние аналитические публикации в BCnA-журнале, например: Khroutski, Konstantin S. & Klimek, Rudolf (2018). "Biocosmological définition of Information and its Naturalist causative significance, approaching to evolve the World Information University (WIU)," Biocosmology - neo-Aristotelism Vol. 8, No. 2, (Spring 2018); pp. 203-261).

естественным путём, как осенний лист с дерева...). На первый план выйдут вопросы взаимного и эффективного Ноосферного взаимодействия и сотрудничества, где научная мысль выступает и действует как «планетная (космическая) сила)».

Тема статьи сложная и многовековая, поэтому и «окончательный ответ» на неё не может появиться одномоментно. Но для самосознания и самоопределения современной России и Человечества тема эта, безусловно, первостатейная. Хотелось бы надеяться, что эти размышления будут приняты во внимание и развиты нынешними и будущими читателями, аналитиками и политиками. Пусть даже без ссылок на авторство.

Библиографический список

Анисимов А.М., Градов С.Ю. Итоги роста Человечества и задачи Человека

Сознательного. - Санкт-Петербург: СИНЕЛ, 2015. Аристотель. Физика. // Аристотель. Собр. соч. в 4-х тт. Т. 3. М., Мысль, 1981. С. 59-262.

Бирюков Н.И., Сергеев В.М. Становление институтов представительной власти в современной России. М., Агенство «Издательский сервис», 2004. - 543 с. Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление. М.: Наука, 1991. 271 с. Вернадский В.И. Живое вещество (с. 19-314) // В кн.: Живое вещество и

биосфера /В.И. Вернадский - М.: Наука, 1994. 672 с. Голованивская М.К. Ментальность в зеркале языка. Некоторые базовые

мировоззренческие концепты французов и русских. М.: Языки славянской культуры, 2009. - 372с. Горбачев М.С. Перестройка и новое мышление. М., 1988. Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. 6-е изд. / Предисловие Н.Н. Страхова; статья К.Н. Бестужева-Рюмина; составление, вступительная статья и комментарии А.А. Галактионова. - СПб. Издательство С.-Петербургского университета, Издательство «Глаголь», 1995. - 552 с.

Данилевский Н.Я. Россия и Европа. / Составление и комментарии А. В. Белова / Отв. ред. О. А. Платонов. Изд. 2-е. - М., 2011. - 816 с. (Электронный ресурс: http://www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=2&id=7404 )

Кожемяков А.С. Политическая культура России: от «Великой русской

революции 1917 г.» к современности // Право и управление. XXI век. -2018. - № 2(47). - С. 98-107.

Кожемяков А.С. Формирование "культуры сложного" в мировой политике: от "Политики" Аристотеля к современности» // Biocosmology - neo-Aristotelism,, Vol.8, No.1 (Winter 2018), с. 21-40.

Кудрин В.Б. и Хруцкий К.С. Трехзначная логика и троичная информатика Н.П. Брусенцова: их Аристотелевские основания // Biocosmology - neo-Aristotelism,, Vol.7, Nos3&4 (Summer/Autumn 2017), p. 337-388.

Меттан, Ги. Запад-Россия. Тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса / Г. Меттан. - М.: Паулсен, 2016.

Нойманн, Ивер. Использование «Другого»: Образы Востока в формировании европейских идентичностей / И. Нойманн. - М.: Новое издательство, 2004.

Орлов А.И. Аристотель и цифровая экономика // Biocosmology - neo-Aristotelism, Vol. 9, Nos 1&2 (Winter/Spring 2019), p. 7-20.

Сорокин П.А. О концепциях основоположников цивилизационных теорий; общие принципы цивилизационной теории и ее критика; концепции А. Швейцера и А. Кребера; О дихотомных типологиях культуры (Пер. по изд.: Sorokin P. Sociological Theories of Today. N.Y.; L., 1966. - P. 177-204) ; интернет-публикация на сайте ГБУ РК «Центр «Наследие» имени Питирима Сорокина» - http : //rksorokinctr.org/images/nauka/koncepcia. pdf ; последнее обращение - 21.12.2019.

Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика / Питирим Александрович Сорокин; пер. с англ., вст. Статьи и комментарии В.В. Сапова. - М.: Астрель, 2006.

Хантингтон, Самуэль. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1994. № 1. С. 3348.

Хруцкий К.С. и А.В. Карпов. Новгородское Вече - к вопросу об изменении методологии изучения ключевого для российской истории феномена: альтернатива Биокосмологического подхода // Biocosmology - neo-Aristotelism,, Vol. 4, No. 4 (Autumn 2014): с. 502-540.

Хруцкий К.С. Восстановление культурно-генетического кода российской цивилизации: Биокосмологические перспективы // Biocosmology - neo-Aristotelism,, Vol. 6, No. 2 (Spring 2016), p. 324-369.

Хруцкий К.С. (2018). Новый Ноократический интегральный рационализм, как основание к построению «Сообщества единой судьбы человечества» // Biocosmology - neo-Aristotelism Vol.8, No.1 (Winter 2018), p. 148-194.

Khroutski, Konstantin S. & Klimek, Rudolf (2018). "Biocosmological definition of Information and its Naturalist causative significance, approaching to evolve the World Information University (WIU)," Biocosmology - neo-Aristotelism Vol. 8, No. 2, (Spring 2018); pp. 203-261.

Makolkin, Anna (2017). The Aetiology ofRussophobia or Making of a Villain (15501916), Anik Press, Toronto, Ontario, Canada, 2017.

Sorokin, Pitirim (1970 [1957]). Social & Cultural Dynamics. A Study of Change in Major Systems of Art, Truth, Ethics, Law and Social Relationships (Revised and abridged in one volume by the author). Boston, Parter Sargent Publisher.