CC BY
360
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
УДК 101.1:36:130.2 А. М. АГАЛЬЦЕВ
Омский государственный университет путей сообщения
И. КАНТ И ПРОБЛЕМА ФОРМИРОВАНИЯ «ВСЕОБЩЕГО ПРАВОВОГО ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА»
Анализируется одна из центральных идей метафизики И. Канта — достижение «всеобщего правового гражданского общества» как онтологического и аксиологического основания развития самооснованной, самодетерминирующейся природы человека. Осмысление заявленной проблемы проводится в контексте современных процессов глобализации, космополитизма, зарождения глобального гражданского общества.
Ключевые слова: «всеобщее правовое гражданское общество», глобальное гражданское общество, самодетерминация, сильные и слабые взаимодействия, форма.
Цель данного текста — анализ междисциплинарной проблемы формирования «всеобщего правового гражданского общества». Эта проблема, поставленная и теоретически обоснованная Кантом, приобретает императивную актуальность на современном этапе асинхронного и противоречивого перехода разных стран и регионов от Модерна к антропогенной цивилизации. Становление «всеобщего правового гражданского общества» — современный коррелят его: глобальное гражданское общество — для Канта не является конечной целью или самоцелью. Генерирование этого социального феномена (актора) для Канта представляется созданием в результате многочисленных разнообразных взаимодействий «мельчайших частиц материи» «образования случайно» [1], которое сохранит форму (выделено автором. — А. А.). Форма, воплощенная, репрезентированная во «всеобщем, всемирно-гражданском, состоянии», по
Канту, есть «лоно, в котором разовьются все первоначальные задатки человеческого рода» [1]. То есть всеобщее правовое гражданское общество явится социокультурной формой оптимального развития природы, человека. Именно форма и выступает у Канта онтологическим и аксиологическим основанием развития, совершенствования самодетерминирующейся природы человека.
Интересной и креативной представляется методология И. Канта исследования заявленной проблемы. «Между тем человеческая природа такова, — артикулирует Кант, — что мы не можем оставаться равнодушными даже к отдаленнейшей эпохе, в которую еще будет существовать наш род» [1]. Как видим, методологический принцип Канта в осмыслении человеческой природы включает учет перспективы, развитие человечества в будущем («мы не можем оставаться равнодушными даже к отдаленнейшей
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009
эпохе»). Видимо, релевантным является и обратный методологический подход анализа природы человека в ретроспективном плане. Вспомним формулу К. Маркса: «Анатомия человека — ключ к анатомии обезьяны». Но и анатомия обезьяны — ключ к анатомии человека. Сочетание перспективного и ретроспективного подходов в анализе человеческой природы позволило Канту предвосхитить, гениально предсказать определенные тенденции современной глобализации: интеграцию народов и государств в федерацию, приоритет права в отношениях государств и отдельных граждан. Говоря о печальных последствиях войн: разорение государств, рост налогов и др., Кант пишет: «...государства под давлением угрожающей им самим опасности... постепенно готовятся к будущему великому государственному объединению, примера которого наши предки не показывали. Хотя в настоящее время имеется только весьма грубый набросок такого государственного объединения, тем не менее все будущие его члены уже как будто проникаются сознанием необходимости сохранения целого в интересах каждого их них» [1].
Сохранение целого в интересах каждого, отдельного — это методологическое положение Канта можно рассматривать как категорический императив нравственности и права, которое актуализируется в эпоху становления глобального гражданского общества.
В контексте глобализации, космополитизма на фоне всемирного кризиса, равного которому не было со времен неолита, экспертное сообщество выделяет целый ряд взаимодействующих тенденций, определяющих развитие человечества на современном этапе. Отметим наиболее репрезентативные:
- экономическая, информационно-культурная глобализация заменяет систему взаимосвязанных национальных экономик, что ведет к ограничению суверенитета стран. Это вызывает напряженный характер отношения к глобализации многих национальных правительств, которые вынуждены вести против нее своеобразную оборонительную игру;
- возникновение глобального гражданского общества как наднациональной солидарности многих интеллектуалов, объединившихся с помощью современных технологий связи. Потенциально число граждан, ориентированных на расширение и соблюдение прав человека и таким образом, составляющих социальную базу глобального гражданского общества намного больше круга интеллектуалов, инициировавших его появление и развитие [2; 3];
- серьезные геополитические изменения, обусловленные «новой географией» мира XXI века. Важнейшими субъектами политики и социальных отношений становятся в новом веке Китай и Индия. Эти страны, безусловно, станут значимыми (если не основными) акторами на мировой арене в изменяющейся геополитической ситуации;
- эти и др. процессы сопрягаются с амбивалентным распространением демократии. На вопрос: является ли Россия демократической страной? — Д. Белл отвечает: и да, и нет. «Регулярно проводятся выборы в парламент, президента. В то же время власти жестко контролируют общественную жизнь и способны легко манипулировать избирательным процессом. это особый в некоторых отношениях случай» [4].
Среди всех этих явлений и процессов аналитики выделяют две системообразующие, противоречивые тенденции: интеграцию, выражающуюся в глобализации, космополитизме, формировании всемирного гражданского общества [5] и дифференциацию, манифестируемую в регионализации, взрыве этно-кон-
фессиональной идентичности, суверенитетов [6] — на уровне общностей, социумов и разобщенности, углубления одиночества индивидов, личностей [7].
«Величайшая проблема человеческого рода, разрешить которую его вынуждает природа, - достижение всеобщего правового гражданского общества» [1]. Только в обществе, предоставляющем «величайшую свободу» своим гражданам, может быть достигнута высшая цель природы: «развитие всех ее задатков, заложенных в человечестве». При этом природа желает, чтобы эту цель, как и другие предначертанные ему цели, человечество «само осуществило». То есть становление гражданского общества есть самооснованный процесс, выступающий как проявление еще одной кантовской антиномии: «максимальной свободы, которой противостоит «непреодолимое принуждение». Вступать в положение принуждения свободных людей заставляет одна из величайших бед, которую причиняют друг другу сами люди: их склонности, желания приводят к тому, что при нерегулируемой законами свободе «они не могут долго ужиться друг с другом» [1].
Эта неуживчивость, проявляющаяся в обособлении, необщительности, вынуждает людей на стадии социокультурантропогенеза и позднее вырабатывать моральные, правовые нормы, законы, регулирующие отношения членов общностей. Сегодня для мыслящих очевидно, что «закон. — это непредоставленность человека самому себе. Это защита человека от него самого» [8]. Вся предыстория и история человечества свидетельствует о том, что человек вне сферы закона, — человек, предоставленный самому себе и не защищенный от самого себя, в отличие от других биологических видов, «может только себя уничтожать. Что он и делает всю историю» [8]. Но в исторический котел (как в атомный) были введены какие-то стержни, на которые оседают кристаллизации чего-то другого. Именно эти стержни, приставки к человеку, или органы онтологии («онтологическое лоно» — по М. К. Мамардашвили), культурные формы, явившиеся прообразами будущих структур гражданского общества, позволяют человеку возвышаться над собственной животной природой и самосовершенствоваться. В этом процессе гоминизации как трансцендирования из биосоциального, антропологического состояния в социокультурное существенную инновационную роль играют как общительность (единение, сотрудничество), так и необщительность, роль которой Кант особо выделяет в становлении культуры, институтов гражданского общества, как внутренней формы реализации того потенциала, который заложен в природе человека.
В метафизике Канта ключевую роль играет категория формы. В становлении человека и всемирного правового гражданского общества, как и в целом в развитии социума и человечества форма выполняет генеративную функцию. Форма по Канту есть «то, благодаря чему многообразное в явлении может быть упорядочено определенным образом» [9]. Обратим внимание на органическую связь категории формы с софийной традицией в метафизике, идущей от Платона к Р. Декарту, И. Канту, М. К. Мамардашвили: в ней основной вопрос философии — почему есть нечто (порядок), а не ничто (хаос)? [8]. То есть форма есть инструмент (средство) перевода (диверсификации, сказали бы макроэкономисты) хаоса в порядок, экстенсивной экономики в интенсивно — инновационное, наукоемкое производство.
В целом становление человечества как единого субъекта истории предполагает функционирование
постоянных, устойчивых связей между государствами, обществами, в том числе систематического, всестороннего общения различных культур. Это требует знания и неукоснительного исполнения писаных и неписаных норм кодекса государственного и международного права. «Раз более или менее тесное общение между народами Земли, — отмечает Кант, — развилось всюду настолько, что нарушение права в одном месте Земли чувствуется во всех других, идея права всемирного гражданства есть не фантастическое или нелепое представление о праве, а необходимое дополнение неписанного кодекса государственного и международного права к публичному праву вообще и потому к «вечному миру» [10]. В XVIII в. размышления Канта о «правах всемирного гражданства», о том, что «единственное правовое состояние, совместимое со свободой государств, — это федерация, имеющая целью устранение войны» (как и другие объединительные идеи, высказанные им в своих сочинениях), могли представляться фантастическими, нелепыми. Спустя два века идеи Канта оказались и злободневными, и фантастически востребованными теоретиками и практиками интеграционных процессов. Ю. Хабермас выступил на Международном философском конгрессе в 2003 г. с докладом «Спор о прошлом и будущем международного права. Переход от национального к постнациональному контексту» посвятил развитию основополагающих идей И. Канта в строительстве космополитического сообщества на основе преобразования международного права в космополитическое право. Неоспоримое достижение Канта, отметил Хабермас, в том, что он первым выдвинул проект конституционализации международных отношений. Он оспорил так называемое право суверенного государства начинать войну. Кант рассматривал международную конкуренцию между коллективными агентами как аналог первоначального естественного состояния, которое, как считали, «существовало когда-то между до-соци-альными индивидами». Тем самым Кант, полагает Хабермас, подошел к революционной идее преобразования международного права как права государств в космополитическое право как право индивидов, которые являются носителями не только прав граждан соответствующих национальных сообществ, но и прав граждан «космополитического сообщества — прав граждан мира». Результатом такого перехода от международного к космополитическому праву должен быть вечный мир [11]. Эту позицию разделяют многие авторитетные философы, социологи. Н. В. Мотрошилова акцентирует приоритетную роль идей Канта — гражданина мира — в сегодняшнем дискурсе о единой Европе и интегрирующейся планете. Нельзя не привести из ее фундированной работы позицию немецкого писателя и философа Рюдигера Сафран-ского, отмечающего, что «после кантовского проекта мира для всего мира не было предложено ничего, что по богатству мыслей и реализму можно было бы поставить рядом с этим проектом Канта» [12].
В предыдущей статье [13] мною обращалось внимание на необходимость приоритетного исследования развития слабых взаимодействий человека с человеком, с самим собой, с различными общностями как одного из перспективных направлений самопре-образования человека и человечества, становления гражданского общества. В данном тексте акцентируется возрастание роли диалектики слабых и сильных взаимодействий в процессе генерирования всеобщего правового гражданского общества и сопряженных с ним тенденций глобализации и космополитизма.
Выше отмечено, что теоретический проект рождающегося ныне глобального гражданского общества впервые был сформулирован И. Кантом. Он обосновал тезисы о демократии, приоритете права, федерации государств как атрибутивных условиях формирования всеобщего правового гражданского общества. Эти идеи поддерживаются и включаются в концепт современного глобального гражданского общества в контексте ранее означенной амбивалентности процесса глобализации. В слабых взаимодействиях человека и общностей (социальных групп) следует выделить два тесно взаимодействующих аспекта. Оба появляются еще в процессе гоминизации как результат ослабления зависимости формировавшегося человека от общественных структур и возрастания (крайне медленными темпами) степеней его свободы. В XX — XXI вв. социальный детерминизм (по В. С. Барулину — социологический редукционизм), характеризующийся жестким прессингом на человека, недооценкой, а нередко элиминацией его индивидуально-личностных параметров, теряет конструктивность, становясь нередко деструктивным. Игнорирование индивидуально-личностных интересов человека, его автономии общностью, сколь бы она ни была привлекательной и даже референтной, вынуждают достаточно часто человека отказываться от взаимодействия (коммуникации, общения) с ней и от утилитарных выгод этого взаимодействия. Это свидетельствует о том, что в сфере социальных взаимодействий современности (XX — XXI вв.) происходит смещение приоритета «от сильных общностей» с четко определенными контурами, комплектом строго обязательных детерминант «к общностям слабым», с неясными очертаниями, прозрачными и изменчивыми границами, с весьма вариативным, лабильным набором требований и предписаний по отношению к человеку. То есть современное общество становится все более «социально-диффузным обществом» [14]. За этим смещением приоритетов стоит развитие человека как творческой, автономной и само-осно-ванной личности.
Развитие творческой, самооснованной личности интендируется и второй интенцией слабых взаимодействий. Наряду с переходом от жестких, строго регламентирующих все общностей к подвижным, открытым меняется и сам тип взаимодействий человека и общности. На смену строгой обязательности, вертикальной директивности сильных взаимодействий приходят селективность, горизонтальная рекомендательность, проективность слабых взаимодействий. Важнейшая составляющая — проективность и селективность: общность нарабатывает, предлагает ряд проектов, возможных вариантов связей, а человек выбирает наиболее конструктивные, оптимальные.
Принципиальное отличие и в том, что если сильные взаимодействия создаются в архаике на основе мифологии, традиций, в классовом обществе — на идео-логически-мифологической основе и реализуются в информационно-инструментальной коммуникации, то слабые взаимодействия формируются преимущественно на метафизически-нравственных основаниях и воплощаются не только в коммуникации, но и в общении, в том числе в его наиболее развитых формах — экзистенциальном общении и онтообщении. Резюмируем: слабые взаимодействия — такой тип связи, когда человек добивается и реализует весьма большую степень свободы само-созидания, — строительства себя как Личности. А общность снимает жесткие ограничения этого самосозидания и тем самым амплифи-
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009
цирует его. Смена акцентов во взаимосвязи человека и общности: сильные взаимодействия обеспечивают подчинение жизнедеятельности человека интересам общности, государства, а слабые взаимодействия, активно формируя структуры гражданского общества, имеют своей целью создание оптимальных условий реализации человеком его способностей, интеллектуальных и духовно-нравственных потенций, энергий. Следует отметить, что слабые взаимодействия, ориентируя на выявление, развитие сущностных сил, прежде всего самого человека, не принижают значимости общественных интересов, социальных структур, государства, их свершений. Напротив, развертывание интересов, интенций социума, государства имманентно оптимальному функционированию слабых взаимодействий.
Сильные и слабые взаимодействия в своей соотносительности в определенном смысле реализуют диалектику трансцендентного и имманентного. Сильные взаимодействия есть репрезентация трансцендентного как детерминанты индивидно-групповых взаимодействий внешними факторами: природными, кос-мически-вселенскими, социально-экономическими, этно-конфессиональными и др. структурами. А слабые — личностные взаимодействия — в своей основе определяются имманентной, внутренне-присущей личности, общности ментальностью. Ментальность ,как образ мыслей, душевный склад, есть глубинный уровень коллективного и индивидуального сознания, включающий и бессознательное; относительно устойчивая совокупность установок и склонностей индивида или социальной группы воспринимать мир определенным образом. Ментальность проявляется как синкретическая целостность, синтез природного и культурного, рационального и эмоционального, абстрактного и конкретного, индивидуального и группового. Ментальность, манифестируя имманентное, является вместе с тем коммуникативным каналом трансцендентного: любые социально-экономические, политико-правовые мотивы деятельности людей получают шанс на успех лишь при условии их «резонанса» в духовно-нравственной и социально-психологической атмосфере этой деятельности.
С другой стороны, без включенности во внешние события, структуры (трансцендентное) ментальности (имманентного) мы будем иметь представление о нас («мы»), но не понимать других («они»). Абсолютизация лишь одной стороны оппозиции — «мы» — и абстрагирование от «они» порождает и воспроизводит «они» как недоступное и непонятное. А непонятное, неизвестное ведут к обособлению, разобщенности, недоверию людей, общностей. На такой «удобренной» почве произрастают слухи, опасения, страхи — фобии, которые генерируют латентную, а то и открытую агрессию.
Следовательно, системе личность — государство — гражданское общество — социум необходимы и сильные и слабые взаимодействия. Только их соотносительность, удельный вес, приоритетность меняются на различных этапах истории человечества: от архаики до антропогенной цивилизации. Сочетание на основе принципа дополнительности слабых и сильных взаимодействий обеспечивает конструктивное развитие личности, государства, гражданского общества. Нельзя не согласиться с утверждением, что деятельность человека как личности может противоречить социальному детерминизму (социологическому редукционизму), «но отнюдь не развитию общностей как таковых». Напротив, именно свободная, самооснованная личность «является
творцом более высокой, развитой социальности» [14], устремленных в будущее структур гражданского общества и тем самым стимулирующих раскрытие новых креативных возможностей саморазвиваю-щейся личности.
Слабые взаимодействия, рассмотренные в длительной исторической ретроспективе и перспективе, в социокультурном хронотопе как форма самодетер-минации, открывают принципиально новые эвристические перспективы как в развитии гражданского общества, так и в развитии культуры: способов ее генерирования, трансляции через текст (произведение), другие механизмы коммуникации, общения, а также преодоления кризиса техногенной цивилизации. Философы, культурологи, фиксирующие многоплановый, объемный характер культуры, акцентируют органическую взаимосвязь ее с бытием, общением, гражданским обществом как онтологическими и аксиологическими основаниями конструктивной эволюции самодетерминирующейся природы человека.
Давая интегративное заключение в «Антропологии с прагматической точки зрения» И. Кант подчеркивает, что правомернее характеризовать «человеческий род не как злой, а род разумных существ, стремящийся подняться от зла к добру и постоянно двигаться вперед, преодолевая различные препятствия; при этом воля его в общем добра, но исполнение этой воли затрудняется тем, что достижение цели можно ожидать не от свободного соглашения отдельных людей, а только путем все усиливающейся организации граждан земли внутри [нашего] рода и для него как системы, объединенной космополитически» [15]. Таким образом, становление вида Homo Sapiens как возвышение над своей животной природой еще не завершилось. Оно возможно — но не на пути свободного соглашения отдельных людей, их морального совершенствования, а на пути создания, о-форм-ления (форм-овки) структур, организаций, движений само-деятельных, — основанных граждан — глобального гражданского общества.
Библиографический список
1. Кант, И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане / И. Кант. Сочинения : в 6 т. — М.: Мысль, 1966. — Т.6. — С. 16 (курсив — И. К.); с. 21 (курсив И. К.); с. 19; с. 20 — 21; с. 12 (курсив — И. К.); с. 13.
2. Русакова, О. Ф. Гражданское общество в эпоху глобализации / О. Ф. Русакова / Судьбы гражданского общества в России : в 2 т. [Коллектив авторов]. — Т. 2. Современные аспекты концептуального осмысления проблем гражданского общества. — Екатеринбург : УрО РАН, 2004. — C. 108.
3. Ин-Сук, Ча. Глобализация, культурная идентичность и развитие личности / Ча Ин-Сук // Вестник РФО. — 2003. — № 3. - C. 24.
4. Белл, Д. Эпоха разобщенности: Размышления о мире XXI века / Д. Белл, В. Л. Иноземцев. — М. : Центр исследований постиндустриального общества, 2007. — C. 20.
5. Чумаков, А. Н. Глобализация и космополитизм в контексте современности / А. Н. Чумаков // Вопросы философии, 2009. — № 1. — C. 32 — 39.
6. Абдулатипов, Р. Г. Этнонациональная политика в Российской Федерации (концепции, практика, реализация, перспектива) / Р. Г. Абдулатипов. — М. : Классикс Стиль, 2007. — C. 69—125.
7. Федотова, В. Г. Факторы ценностных изменений на Западе и в России / В. Г. Федотова // Вопросы философии. — 2005. — № 11. — C. 10—16.
8. Мамардашвили, М. К. Необходимость себя. Лекции. Статьи. Философские заметки / М. К. Мамардашвили. — М. :
Лабиринт, 1996. — С. 299; с. 299; с. 21—23.
9. Кант, И. Критика чистого разума / И. Кант // Сочинения : в 6 т. — М. : Мысль, 1964. — Т. 3. — С. 128.
10. Кант, И. К вечному миру / И. Кант // Сочинения на немецком и русском языках. — М., 1994. — Т. 1. — С. 403.
11. Хабермас, Ю. Спор о прошлом и будущем международного права. Переход от национального к постнациональ-ному контексту / Ю. Хабермас // Вопросы философии. — 2004. - № 3. - С. 12-13.
12. Цит. по Мотрошилова, Н. В. Идеи единой Европы: философские традиции и современность. Ч. 1 / Н. В. Мотрошилова // Вопросы философии. — 2004. — № 11. — С. 7.
13. Агальцев, А. М. Аристотель о природе общения / А. М. Агальцев // Вестник Томского гос. ун-та. — 2007. — № 300 (1). — С. 41—42.
14. Барулин, В. С. Социальная философия : учеб. / В. С. Барулин. — 2-е изд., испр. и доп. — М. : ФАИР-ПРЕСС, 2002. — С. 128; с. 130.
15. Кант, И. Антропология с прагматической точки зрения / И. Кант // Сочинения : в 6 т. — М. : Мысль, 1966. — Т.6. — С. 588.
АГАЛЬЦЕВ Александр Матвеевич, кандидат философских наук, доцент кафедры истории, философии и культурологии.
E-mail: ada-69@mail.ru, Makarochkin2004@mail.ru
Дата поступления статьи в редакцию: 11.06.2009 г.
© Агальцев А.М.
УДК 001.fj91.57 М. Г. ФЕДОТОВА
Омский государственный технический университет
ОПИСАНИЕ ПРОЦЕССА ОЗНАЧИВАНИЯ В ТЕОРИИ КОММУНИКАЦИИ_____________________________________
В статье описываются две основные парадигмы современной теории коммуникации — динамическая и кибернетическая. Речь идет об их эвристических возможностях и ограничениях. Обосновывается необходимость ориентации теории коммуникации и коммуникативных технологий на динамическую парадигму в целях изучения содержательной стороны информации, ее качества. В статье впервые предпринимается попытка описать процесс наделения знака смыслом (означивания) с позиций динамической теории информации.
Ключевые слова: теория коммуникации, означивание, кибернетическая теория коммуникации, динамическая теория коммуникации, синергетика, моделирование означивания.
В связи с усилением объема манипулирования символами в человеческой деятельности в целом, и широким распространением коммуникационных технологий, управления при помощи символьных систем в частности, актуализируется потребность в философско-методологическом осмыслении закономерностей рецепции и генерации информации коллективным субъектом, а также разработка на новых методологических основаниях эффективных моделей управления коммуникациями.
В качестве методологических оснований теории информации сегодня выступают кибернетическая и динамическая версии. Кибернетическая версия теории информации рассматривает процессы генерации и рецепции информации в относительно стабильных, стремящихся к равновесию системах. Динамическая теория информации — сравнительно недавно появившаяся теория, объясняющая эти процессы в сложных, далеких от равновесия системах.
Большинство современных коммуникационных технологий, таких как реклама, пропаганда, PR, основаны на кибернетическом понимании процесса управления коммуникацией. Такова, например, самая популярная модель коммуникационного процесса, разработанная Г. Лассуэллом. Эта модель описывает коммуникацион-
ный процесс как несколько последовательных стадий, заключающихся в ответе на вопросы: Кто? Сообщает что? По какому каналу? Кому? С каким эффектом? Данная модель основана на кибернетическом представлении об управлении и общей теории систем. В общем случае этой моделью описывается идеально детерминистическая система с одной переменной: процесс рецепции информации, полученной системой извне (Кто? Сообщает что? По какому каналу? Кому?), вызывает определенные (и определяемые) изменения в системе (С каким эффектом?). Измерить степень изменений в данной коммуникационной системе, вызвавшей отклонение от состояния равновесия с окружающей средой, позволяет «обратная связь» — сигнал «выхода» системы, подаваемый на ее «вход».
Классической кибернетической моделью, описывающей процесс коммуникации, является модель К.Шеннона и У.Уивера. Она решает проблему передачи максимального количества информации по техническим каналам в единицу времени. Процесс также описывается как линейный, последовательно разворачивающийся во времени, детерминированный ростом энтропии в каналах связи.
С развитием постнеклассической научной картины мира, усложнением представлений об управлении
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
