CC BY
21
152 _Л. П. Лаптева_
углубленное изучение данной проблемы, при общем представлении, также необходимый этап развития исторической науки.
К таким вопросам, недостаточно изученным и перспективным для углубления знаний о творчестве И.И. Срезневского, относятся его контакты с чешским деятелем Вацлавом Ганкой (1791-1861). Ганка представляет собой феномен чешского и славянского культурного Возрождения. Он имел неплохую лингвистическую подготовку (учился у Й. Добровского), знал древние (древнеславянский и церковнославянский), а также современные западные и славянские языки, переводил тексты со всех этих языков, хотя с разным успехом. Ганка также писал стихи, собирал памятники народной чешской старины и т.д. По мировоззрению он являлся сторонником так наз. славянской взаимности в ее русофильском варианте. Официально В. Ганка занимал скромную должность библиотекаря Чешского национального музея и хранителя рукописей и литературы. Эту должность он исполнял с большой энергией и успехом. Он сам разыскивал памятники письменности прошлого чехов и других славян, приобретал их и пополнял ими фонды библиотеки музея, а нередко и публиковал их, писал исследования и статьи информационного характера о древней славянской литературе, преимущественно чешской. Ганка приобретал для библиотеки сочинения и современных ему славянских писателей и вообще деятелей Возрождения, установив для этой цели широкие связи, вероятно, со всеми лицами, которые интересовались славянством. В результате библиотека музея в Праге стала средоточием литературных богатств, созданных славянами, а древняя чешская столица - центром научного интереса всех славяноведов, в чем была безусловная заслуга Ганки. Деятельность этого сторонника возрождения славянства основывалась на глубоком чувстве чешского патриотизма.
В начале XVII в. Чехия потеряла политическую независимость и стала провинцией империи Габсбургов. За 150 лет немецкого господства произошла реставрация религии, широкая германизация культуры и общества. Чешский язык потерял государственную, общественную, культурную и научную функции, деградировал и утратил перспективы для развития. В новое время у чешской интеллигенции, немецкой по образованию, стало пробуждаться национальное самосознание, и свою отсталость в развитии национальной культуры они стремились ликвидировать патриотической работой. Проявлялся интерес к культурному прошлому Чехии - к языку, литературе, истории, создавались журналы с патриотической тематикой (на немецком языке), патриотические кружки и пр. Собирались исторические памятники, свидетельствующие о далеком и славном прошлом народа. Следует отметить, что таким «интеллектуальным движением» была охвачена не только чешская интеллигенция. Это было явление европейского характера, именуемое эпохой романтизма. Таким романтиком-патриотом и был Вацлав Ганка. Тяжело переживая унизительное положение чехов, презрительное отношение, прежде всего со стороны немцев, к чешской литературе и письменности, вообще непризнание ее самостоятельности, Ганка решил исправить
162 _JI. П. Лаптева_
статью о «Народописи», но в его благородстве я вполне уверен»34, - писал русский ученый Ганке. Но Шафарик не обнаружил в себе это качество и прервал связи со Срезневским. По-видимому, известному ученому было трудно признать факт превосходства своего бывшего ученика.
На материалах, полученных Срезневским во время путешествия по Лужицам в 1844 г., была опубликована статья «Исторический очерк сербо-лужицкой литературы»35 - первая работа в России о лужицких сербах. Она стала основой для сочинений других славянских ученых и русских исследователей более позднего времени по этому вопросу.
Особое внимание И.И. Срезневский уделял популяризации в России сведений о личности и творчестве Ганки. В первую очередь он стремился как можно шире распространить сведения об «открытых» Ганкой РКЗ. Так, 3 октября 1844 г. Срезневский пишет: «Скоро получите Вы мой исторический очерк сербо-лужицкой литературы, помещенный в ЖМНП. Очень рад буду, если он заслужит Ваше одобрение. Но меня это напечатание его несколько смутило: прежде очерка я послал в Ж.М (ЖМНП. - Л.Л.). статью о Краледворской рукописи и Ганке, и очерк напечатан, а статья эта нет, -и между тем мне бы очень хотелось вам послать статью ту, чтобы Вы наконец уверились, как я думаю и пишу о Вас... Краледворская рукопись разбирается у нас подробно: так песнь о татарах составила целое рассуждение. Позволите ли Вы автору (гр. Шведову) украсить ее именем Вашим?»36.
РКЗ послужили Срезневскому источником для написания статей. В одной из них, коротко остановившись на истории открытия РЗ, ее содержании, а также на отрицательном отзыве Й. Добровского, Срезневский решительно защищал ее подлинность и выражал свою солидарность с теми учеными, которые считали ее «драгоценным памятником». Он также опубликовал РЗ в подлиннике и в «русском чтении», сделав при этом попытку прокомментировать отдельные слова и упомянутые в ней факты. Материал РЗ служил Срезневскому для суждений об общественном устройстве, образованности и других особенностях древних славян, что и было изложено в его статье «Сеймы» .
В 1840 г. Срезневский обратился к РК. Эту рукопись он также признавал подлинной, отмечал ее высокую ценность в языковом и, особенно, в этнографическом отношении и большое значение для исследования древней религии славян38. В 1846 г. Срезневский по материалам РКЗ написал сочинение «Об обожании солнца у древних славян»39.
Из южнославянской проблематики И.И. Срезневский в харьковский период своей деятельности обратился к болгарской литературе и послал Ганке 26 мая 1846 г. обозрение этой литературы с 1840 г. Ганка опубликовал это письмо в «Журнале Чешского Музея» за 1847 г. под названием «О bol-garsk£ literature. List I.I. Sreznewskeho W. Hankowi».
Срезневский начинает свою информацию с констатации, что до 1840 г. вышло не более тридцати книг, и приводит большой и подробный перечень болгарских изданий. При этом прибавляет, что «книги эти замечательны и по содержанию, и по самому языку, большею частию в них довольно чистому и
