CC BY
73
© 2004 г. Л. Б. Олядыкова
«И ХОТЬ ВО ВСЕМ Я - АТЕИСТ...» БУДДИЙСКИЙ МИР В ПОЭЗИИ ДАВИДА КУГУЛЬТИНОВА (ТЕОНИМЫ)
Значительная часть произведений Давида Кугуль-тинова написана в советский период, потому они посвящены событиям и реалиям времени, в котором творил поэт: «Калмыцкий ангел наш - «рагни», /Рагни - истоки света.../ Но кто, скажите, в наши дни /Серьезно верит в это!/ А я?! Да я - с младых ногтей - / Приверженец безбожья, /Ни ангелов и ни чертей/ Не признаю. И все же.» (поэма «Рагни». Не дат., пер. Ю. Нейман, III, 403). В поэзии Кугультинова национальные художественные традиции оказались сильнее общественных тенденций времени. Приводя здесь слова А.Г. Салдусовой: «ХХ век неузнаваемо изменил литературную картину. Интересы, определяемые эпохой, трудно связывались с духовной традицией. Возникала иная литература, внимание которой надолго заняли не свойственные древней интеллектуальной традиции предметы и явления внешнего мира. Художественная мысль училась мыслить другими категориями» [1] и почти с ними соглашаясь, заметим, что этот же автор годом ранее писала: «Если говорить о творчестве старшего поколения писателей,. то их произведения как бы уже и устарели с их социалистическим содержанием. Однако до сих пор мы рассматривали их в рамках общепринятого метода. Теперь, открывая древнее мировоззрение наших предков, начинаешь понимать, что в них сохранился, несмотря на социальное содержание, свой способ восприятия мира» [2]. Духовнонравственное состояние современного общества невозможно оценить без обращения к истокам, к историческому опыту предшествующих поколений, показывающему, какое большое место в жизни калмыка занимала религия. Проблемы «Литература и религия», «Язык и религия» специально еще не исследовались в калмыцкой науке. Мы решили перечитать заново творчество Давида Кугультинова и определить в нем национальную (калмыцкую) картину мира. Оказалось, что без буддийской веры она будет не полной. У.Э. Эрд-ниев писал: «Ламаизм глубоко проник в мировоззрение калмыков. охватил все стороны жизни. Буддийско-ламаистская религия была абсолютно господствующей идеологией калмыков вплоть до победы Октябрьской революции» [3]. В настоящее время буддизм большинством калмыков воспринимается как национально-религиозная форма осмысления бытия [4, с. 22].
По теме «Буддийский мир в поэзии Давида Ку-гультинова» нами подготовлена серия из семи статей. Цель данных работ - прочтение поэзии Кугультинова с позиций системы ценностей калмыков, интерпретация ее по-новому, что должно, на наш взгляд, выражаться в том, чтобы показать использование автором в литературном тексте буддийских образов, терминов, формул, истолковать роль буддизма в авторской системе ценностей, тем самым способствовать расшире-
нию и обогащению ментального пространства читателя. Таким образом, «актуализация произведения проявляется в его интерпретации. Среди современных интерпретаций текста особое место занимает культурологическая интерпретация. Читатель должен подняться до уровня авторского миросозерцания, понять его модель мира и человека» [5]. О.В. Ханова относительно русской культуры пишет: «Кризис современной культуры проявляется в процессах секуляризации, десакрализации, дехристианизации. В основе кризиса. находится сам человек, усвоивший ложные взгляды и системы ценностей. Предстоит долгая и трудная работа восстановления правильных понятий» [6]. Хотим внести свою лепту в эту работу: указанное состояние (кризис), процессы, человек, усвоивший ложные взгляды, - все это характерно и для современной калмыцкой культуры.
Предметом статей является исследование конкретно-понятийного наполнения и языкового выражения сакрального в поэзии Кугультинова. Сакральное реализуется через частные семиотические альтернации, представляющие лингвистический и этнокультурный интерес. Сакральное значение содержат и апеллятивы, и имена собственные. Кроме примеров употребления конфессиональной лексики в произведениях Кугультинова (для каждого слова даются количественные параметры), приводим еще другие случаи употребления этих слов, демонстрирующие широкий спектр функционирования указанных единиц: в эпосе «Джангар», сказках, разговорной речи. В процессе межкультурной коммуникации всегда возникает необходимость объяснить лакуны-несовпадения культурных реалий. С этой целью в данных статьях предприняты различные виды историко-культурных комментариев. Конфессиональная буддийская лексика в русском переводе произведений Кугультинова представляет собой две группы слов - это слова, имеющиеся в оригинальном тексте, оставленные в русском тексте без перевода, и слова, в оригинальном тексте отсутствующие, включенные в русский текст переводчиками: будда (изображение), бурханы (боги), амуланга (название волшебной травы), арза (молочная водка), аршан (освященные вода и пища), борцук (лепешка на животном жире или масле), геген (название праздника), далай-лама (титул), дацан (пагода), кюрде (цилиндр с молитвенным текстом), ламы (буддийские монахи), хуур (смычково-струнный инструмент). Всего слов - 12. Из них слова будда, арза, аршан, борцук, дацан, кюрде, хуур являются обозначениями сакральных артефактов. В качестве важной художественной детали они функционируют в контекстах, связанных с буддийской темой. Отношение к сакральным предметам характеризует героев. Так, изображение будды находилось в каждом доме, что выражало набожность
его обитателей. (поэма-сказка «Повелитель Время»). В поэме «Восхождение» старый шерпа перед смертью: «К людям - вниз, он сполз в тумане, /Чтобы в пагоде-дацане /Смыть следы всего дурного,..» (III, 423). Используются Кугультиновым сакральные они-мы: теонимы - Будда, Дарке, Очир Вани, Белый Старец, Эрлик; геортоним - геген; календарные онимы -месяц Цаган, месяц Коня, месяц Овцы, день Тушу. С буддизмом связаны также некоторые из употребленных в произведениях Кугультинова имен собственных (антропонимы, топонимы, календарные они-мы). Слово амуланга находится на апеллятивно-ономастическом пограничье: графически передается в качестве имени нарицательного, но контекстуально это имя собственное. В поэме «Бунт разума» употребляется буддийская мантра «Ом-мани-бад-мехом».
Настоящая статья - первая в серии работ по указанной теме, она посвящена исследованию теонимов в произведениях Кугультинова.
Буддийская лексика используется автором в литературных сказках и реалистической поэзии. Больше всего таких слов имеется в поэме-сказке «Повелитель Время»: арза, борцук, далай-лама, ламы, пагода, хуур. Применяются в ней и сакральные онимы: Будда, Эр-лик, бог Дарке. «В литературе Калмыкии ХХ века отсутствует образ Будды» [7], нет его и в поэзии Д. Ку-гультинова, но теоним Будда упоминается поэтом неоднократно. Будда - имя-эпитет: санскритское Buddha означает проснувшийся, прозревший, просветленный, познавший запредельный свет, Буддой назвали древнеиндийского мудреца Шакъямуни после обретения им особого духовного опыта (дара) [8]. По-калмыцки Будду называют Бурхан-багши - Великий учитель (учитель веры), дословно бурхан-багша - это бог-учитель; слово бурхан - тюркско-монгольская модификация термина будда. В поэме «Повелитель Время» теоним Будда употребляется один раз, в данном контексте речь идет о сакральном артефакте - изображении Будды (может быть, это танка, может - статуэтка): хан Хамбал приказывает соглядатаю обойти все дома в стране и «Если сыщется жилье, /Где пред Буддой не стоит /Изваяние мое /Пусть сожжен он будет, срыт, /Нечестивый этот дом!..» (1967, пер. Ю. Нейман, I, 499). Сравним использование этого теонима в поэме «Бунт разума» в восточной сказке «Железная птица»: Тут мудрец Медовые уста /Перед ханом пал на четвереньки /И затем ладони поднял, будто /Перед ним сам всемогущий Будда (1970, пер. Ю. Нейман, II, 278). В сказках показано, что подданные должны были относиться и относились к хану, как к богу: «пал на четвереньки», «ладони поднял.». В тексте сказки «Железная птица», чтобы избежать повторения слов, автор употребляет одновременно несколько синонимов, синонимичных оборотов с важнейшей стилистической функцией - функцией замещения. Нанизывание синонимов усиливает признак: «Я, чья слава небу дорога»; «Властитель, сопряженный с небом пуповиной»; «Божественный», «будто всемогущий Будда». Автор пользуется приемом восходящей градации. В ряду синонимов Я - Властитель - Божественный -
Будда апеллятивы выступают как функциональные эквиваленты теонима Будда. Эти примеры иллюстрируют процесс онимизации - переход апеллятива в контекстуальное имя собственное. Онимизация имени нарицательного выражена употреблением прописной буквы. Для создания градации используются не только синонимы, но и словесные ряды, куда входят языковые единицы, объединенные значением. Например, «на простертых ниц взглянул он», «на него взирая богомольно, /Отдали и жизнь свою, и кровь». Этот словесный ряд связан и с предметно-логической, и эмоционально-экспрессивной сторонами текста. В качестве компонентов словесного ряда выступают словосочетания. Отдали жизнь «сто юных дурней добровольно /Доказав к Властителю любовь» после слов, услышанных ими от хана: «Божьей воле даже хан покорен» (II, с. 274-276, 280). В поэме «Повелитель Время» (I, 510) - пример с тем же содержанием: «Хан подымается на трон. /И все, отдав земной поклон, /Притихли. /Так во храме /Внимают далай-ламе». Автор показывает связь между господствующим классом и духовенством: господствующий класс использовал веру людей в бога в собственных целях, ханская власть представлялась ими предостановленной сверху богом. Сакрализация хана и ханской власти у калмыков происходила потому, что ханская власть утверждалась далай-ламой. «Получение титула “хана” именно от далай-ламы осознавалось обществом как освящение права на правление главного хана» [9, с. 121]. См. об этом в поэмах Кугультинова: а) «Повелитель Время»: Визирь - о хане: «/Тот, кто, сравнявшись с Брамой, /Свой образ утвердил в веках, /Наш. самый-самый /Наикраснейший меж светил /Тот - волею небесных сил - Хурала председатель /Нам истину сейчас изрек, /Что с божьей искрой схожа.» (I, 511 -512); Хан Хамбал говорит: «Земле не быть без двух опор. /Есть две основы в мире, /Которым никогда не пасть. /Задеть их - святотатство. /На первом месте в мире Власть, /А на втором - Богатство. /Те, что, измену затая, /Презрели без боязни/Первоосновы бы-тия,/Достойны лютой казни» (с. 514); б) «Бата-всадник на быке»: «К хану он (министр. - Л.О.), робея, шагнул, /А за ним - дворцовая знать: /Руки - к груди - так, как давно/На молитве заведено.» (Не дат., пер. Ю. Нейман, III, 459). В поэмах «Повелитель Время» и «Эльте» Кугультинов создает отрицательный образ лам: «Но когда. господь /Смерчи напустил и мор/ На людской злосчастный род, - /Что же медлили они, /В пагодах своих, /Те, причастные к богам /Ламы, сотни сытых лам, /Что взирают свысока /На калмыка-бедняка /И искательно - добры /С теми, кто несет дары?! /Неужели в трудный час /Ламы, к богу обратясь, /Заступиться не могли /За простых сынов земли?! /Так виновны ламы?.. /Нет!» Другой пример: «И хвалу его (хана Хамбала. - Л.О.) делам, / Воскуряя фимиам, /Возносили к небесам /Ламы - сотни сытых лам /Столь манил их блеск наград /На бортах одежд святых. (Ламы в пагодах своих /За погодою следят!)» Последние две строки в скобки заключены автором, в них содержится основная мысль высказан-
ного ранее: «за погодою» - то есть за настроениями и делами хана, за обстановкой. Еще пример: «Хан позвонил. / - Нойонов и вельмож ко мне, /И лам - господних стражей! /Всех уважаемых в стране /Созвать сюда сейчас же!» («Повелитель Время», I, 495, 497, 510). В поэме «Эльте»: «Что там - криво, что там - прямо, /Объяснить не могут ламы /Бедам нет числа!» (Не дат., пер. Ю. Нейман, III, 437). Это было на самом деле: калмыцкие ханы использовали религию как важнейшее средство укрепления ханской власти. По словам К.А. Наднеевой, «.в ранние периоды своего существования буддизм выполнял социальный заказ господствующего класса» [4, с. 22]. Однако следует подчеркнуть, что в произведениях Кугультинова отрицательно говорится о нравах буддийских монахов, но не о буддийской религии.
Теоним Будда дважды употреблен в поэме «Бунт разума», оба раза сопровождается эпитетом всемогущий Будда, благостный Будда. Словосочетание всемогущий Будда используется в сказке «Железная птица» (этот пример дан выше), словосочетание благостный Будда - в рассказе о последствиях атомного взрыва в Хиросиме: «Все, все погибло. /. И только не узнавшие забвенья /Мятутся неприкаянные тени: матери, что.., отца, который. и сына, что. /Любви его - /Седого старца: благостному Будде /Он так и не успел воззвать о чуде» (II, 235). В данном контексте Будда - бог японцев. В стихотворении «На базаре “Тибет”» слово Будда имеет значение «статуэтка» (бронзовые Будды): речь идет о покупке лирическим героем сувенира на базаре в Дели. Отдавая статуэтку, индиец говорит гостю: «.Будда мой /Попал в хорошие руки. /Да принесет он покой и мир /В стены вашего дома!..» (Не дат., пер. Ю. Нейман, III, 321 -322). Приведенными словами подчеркивается, что изображение Будды - это не просто сувенир, вещь, а знак - символ, культовый предмет. Образ функционирует как антитеза к обычным предметам - другим сувенирам. Символическая значимость теонимов не зависит от контекста их употребления. Герой из поездки в Индию привозит домой в память об этой стране именно статуэтку Будды, т. е. бога, хотя «чего-чего на «Тибете» нет! /Все продается тут!» В стихотворении «Разговор с Арджуной» на вопрос Арджу-ны, гида по Индии, - «А правда, что в поэте - мудрость Будды?» - поэт отвечает: «Да,.. /Но душа ребенка» (Не дат., пер. В. Еременко, III, 340). Два раза в составе словосочетания великий Будда теоним использован в поэме «Восхождение» (Не дат., пер. Ю. Нейман), в обоих употреблениях словосочетание великий Будда выступает в функции эмоциональных производных междометий, выражающих реакцию героя на различные события его жизни. В первом примере междометие выражает сожаление: «Прожил шерпа век немалый, /Но взбираться трудно стало, /И в глазах - великий Будда! - /Мухи черные кружат. / Понял он: подходят сроки /Отправляться в путь далекий, /В неизвестный путь, откуда /Не пришел никто назад» (III, 423), во втором - радость: «Он - внизу. Великий Будда! Ты свершил и вправду чудо...» (III, 425). Междометие
великий Будда образовано из полнозначных слов, не имеющих в данном случае номинативного значения, является экспрессивным и эмоциональным средством, эпитет усиливает эмоциональность; от других элементов текста отделяется восклицательным знаком.
В произведениях Кугультинова слово Будда во всех случаях использования пишется с прописной буквы, тогда как специальный словарь устанавливает следующее правило написания данного теонима: «Слово Будда пишется с прописной буквы только в одном случае: если оно относится к основателю буддизма Гаутаме Шакьямуни; во всех прочих случаях оно пишется со строчной буквы» [10, с. 6]. В связи со сказанным см. стихотворение Кугультинова «В тени дерева бо» (Пер. С. Липкина, II, 2002, 310) [11]: «В Индии, где древо бо, как чудо, /На бхопальской расцвело земле, /Где впервые предавался Будда / Размышленьям о добре и зле,... /Стал я в тень... дерева того святого, /Что взошло до неба. /И, как будто уподобясь Будде, /Я решил тогда поразмышлять: /Что есть. /Вдруг в душе возникло ощущенье, /Будто древо бо,. /Молодого Будды воплощенье,.». Из мифологии буддизма известно, что под деревом бодхи на Шакьямуни снизошло просветление. Бодхи (санскр., пали) - пробуждение, просветление - одно из ключевых понятий буддизма, означающее высшее состояние сознания, духовное просветление [10, с. 47]. Использованные при имени эпитеты все написаны со строчной буквы (благостный, всемогущий, великий), довольно часто (в тринадцати примерах из семнадцати) теоним употребляется без определения. В поэзии Кугультинова Будда предстает как бог калмыков, японцев, индийцев, шерпов. Теоним употреблен в трех поэмах («Повелитель Время» - один раз, «Бунт разума» и «Восхождение» - по два раза) и в стихотворениях («На базаре “Тибет”» - 8 раз, «Разговор с Арджуной» - 1, «В тени дерева бо» - 3 раза).
Кроме теонима Будда, в поэзии Кугультинова использованы теонимы Дарке, Очир Вани. Упоминания этих божеств не носят случайный характер: лирический герой произведений Кугультинова живет по законам предков, он обращается с просьбами к божествам, верит в них. Дарке - это богиня, а в поэме «Повелитель Время» упоминается бог Дарке: «Взревел Хамбал в тоске. - /Мы другими стали. Мы ослабли. / И -тому свидетель бог Дарке! - /Крови больше не прольем ни капли» (I, 537). В оригинале: «Дярк герч болг» - (Цагзалач, II, 275) буквально - пусть свидетелем будет Дарке. Во многих случаях мы обращаемся к оригинальным текстам, все примеры на калмыцком языке переведены, перевод наш. Теоним Дарке образовался из сочетания Дара-эке-Дара-мать: произошла редукция гласных, так как калмыцкому языку несвойственно «зияние» гласных. В поэме теоним употребляется без определений Цаган, Ноган. Цаган Дярке (Белая Тара), Ноган Дярке (Зеленая Тара) - популярные женские образы в пантеоне буддийской мифологии. Санскритскому слову Тара, имеющему значение спасительница, избавительница, соответствуют ти-
бетское слово Долма, монгольское - Дар. В повседневной жизни, художественной литературе нередко используется производное (окказиональное) эмоциональное междометие дярко, боже: 1) самостоятельно, 2) в составе молитв для выражения разнообразных чувств (досады, удивления, сожаления, горя, восторга и т. д.). Например: дярк-дярк, ягсн сонгсврго урн бол-хви! - Господи, что за непослушное дитя! [12, с. 190].
0, дярк! Бурхн аалдтхя. - Ох, господи! Пусть бог избавит. - Это выражение предупреждения, недопустимости, нежелательности чего-либо. Пример употребления междометия дарке в русской разговорной речи калмыков-билингвов: «Масло было /в чай положишь /желтое/ пахнет /ой объедение /ой объедение / дарке /боже мой//». В данном примере калмыцкое слово дарке - боже употребляется параллельно со своим эквивалентом - русским междометием боже мой, выражает чувство восторга. В разговорной калмыцкой речи нередко употреблялось составное междометие дярк аалдг - боже упаси, выражающее испуг, тревогу. Примеры использования междометия в художественной литературе: Дярк-дярк, ээдж-аав минь (Эрнджяня Константин. Шюлгюд, келврмюд болн тююкмюд. Элст, 1964, 190). - Боже, боже, мама-папа мои. В стихотворении и поэме Кугультинова: 1) Дярк минь, аамшгтя /Дян эс болхий? (Акад кююндвр, 1964,
1, 168). - Боже мой, будет ведь страшная война? (ссора между супругами. - Л.О.); 2) Чувство изумления, удовлетворения выражает междометие дярке в следующих примерах из поэмы «Цветок, одолевший бурю» (1973, пер. Ю. Нейман, II, 1977, 445): «Братья, подруги, все люди хотона /Тоже глядят на портрет изумленно: /Что там за чудо в девичьей руке?.. /И наконец восклицают: / - Дярке!» В оригинальном тексте имеется это междометие с указанным значением: Кегшд, беряд, кююкд: “Дяркя, иим залу /Делкя деер бас, /Бийярн йиртмдж кеерюлдж, /Бяядгджлм!” -гидж шимлдв. (Галв диилсн цецг, III, 225). - Старики, женщины, девушки перешептывались: «Боже, оказывается, есть такой мужчина на земле, украшающий собой окружающий мир». Второй пример: «Видели все, что не красок игра - /Нет, воплощенье любви и добра /Чудом предстало на этом портрете. /«Есть же подобная прелесть на свете! - /Думали люди. - Хотя б вдалеке!.. /Жизнь-то и впрямь хороша. О дярке!» Второй пример использования междометия дярке привнесен переводчиком. См. еще примеры в произведениях русскоязычных калмыцких авторов: «Дярке, дярке, Галзан Нимгиров чем провинился?» (Т. Манд-жиева. Родные, с. 45). Междометие синтаксически не связано с другими словами, в речи от других элементов текста отделяется паузой, в тексте - запятой или восклицательным знаком. Междометие бурхн аалдг имеется в стихотворении Кугультинова «Хальмг хен» (III, 174).
В функции междометия, выражающего испуг, страх, употребляется теоним Очир Вани в поэме «Эльте». Соглядатай - хану: «На базаре - Очир Вани!.. - /Ведьма! - да услышит хан! - /Богомерзкими словами /Оскорбляет ханский сан» (III, 441). В поэме
«Эльте» теоним Очир Вани употреблен два раза, второй пример: «Хана тоже сбило с ног, /И подумал с содроганьем, /Помолиться б Очир Вани, /Но кружится голова, /Разлетелись все слова» (III, 445). Во втором примере Очир Вани - собственное имя божества. Правильным считается написание теонима в одно слово (ср. Ваджрапани). Очирвани - один из верховных божеств в пантеоне буддизма. Очир - монгольское наименование символа, который держит этот бог в руке: санскритское имя этого божества - Ваджрапани - означает буквально - «рука, держащая ваджру». Вад-жра - санскритское название символа. По-тибетски этот символ называется дордже, в текстах он определяется как алмаз, громовой топор, пучок скрещенных молний. Очир (ваджра) - постоянный атрибут этого божества. Этот предмет - символ буддизма, как крест - символ христианства, полумесяц - ислама. Главная функция этого божества - уничтожение тупости и заблуждений. Теоним Очир-Вани упоминается в портретной характеристике героя-богатыря Хон-гора в эпосе «Джангар»: см. в оригинальном тексте: Ора деернь /Очр-Ваанин кючн тегсгсн. - В переводе С. Липкина: . в темени сила Очир-Вани.
Таким образом, в нашем материале выделена группа экспрессивных сакральных слов и фразем, включающих упоминание имен божеств всуе, без всякой связи с религией. Рассмотренные междометия не выражают прямого обращения к богу. Будучи в некоторых примерах употребления в произведениях Ку-гультинова междометиями, тем не менее теонимы Будда и Очир Вани написаны с прописной буквы. Постоянно употребляющееся в разговорной речи без связи с богом слово дярк пишется со строчной буквы.
К божествам-покровителям относится и Цаган Ава (Белый Старец) в его обеих формах - земной и космической. Образ Белого Старца - повторяющийся образ -имеется в нескольких произведениях поэта. В стихотворении «Счастье и горе» - «это старец белоглавый / Калмыцкой старой сказки чародей,.» (Не дат., пер. С. Липкина, I, 192), в калмыцком тексте стихотворения старец именуется Олн туульд ордг /Орчлнгин Ца-ган Овгн. - Вошедший во многие сказки Белый Старец Вселенной (Олн туульд ордг // Кеглтин Дава. Мини зальврл, 2002, 147). В поэме «Повелитель Время» -это Старец Время сереброголовый, властелин седой, вершивший суд, читая Книгу Воздаяний. Интересно привести следующий контекст из поэмы: «Мать Жизни, обращаясь к хану Хамбалу и Хаджи-нойону (князю), говорит: “Деянья ваши к небу вопиют. /И да свершит над вами /правый суд /Властитель Время сереброголовый”,.. /И мать, сложив ладони, воззвала: “.К нам, сюда, слети!”» (I, 529). «И девушки - шесть трепетных рагни, - /Сложив ладони, стали на колени / И вознесли смиренные моленья» (с. 530). И когда Старец Время спустился с неба вниз на землю, рагни «лбами к старческой руке припали», т.е. получили благословение (адс авб). В оригинальном тексте поэмы божество Белый Старец зовется Цагин Эзн кюнкл / Цаган менк овгн. - Хозяин времени, ясновидящий
белый старец бессмертный. В поэме «Бата - всадник на быке» это - «премудрый Радетель жизни, старец седокудрый», читающий Книгу Судеб - «мудрейшую из премудрых книг», и по ней предсказывающий события. Старец спустился с вершин Хинганских гор на золотогривом аранзале - волшебном богатырском коне. «Старец людям повелел: / - Не забывайте мой йорял - /Святое благопожеланье, - /Вы - Матери -земли сыны,..» Йорял заканчивается словами: «Дыханье жизни у другого /Никто не вправе отнимать... /Об этом, смертный, не забудь... /И пред тобою - белый путь» (III, 489). Белый путь - фразеологическая калька калмыцкого выражения цаган хаалг, значит счастливый путь. С древнейших времен белый цвет у калмыков - символ счастья, чистоты, радости.
По определению Г.Ц. Пюрбеева [13], Цаган овгн (Цаган авг) - Белый старец Вселенной, дух - покровитель земли и всего живого. Белый Старец - включенное в буддийский пантеон (в XVIII в.) древнейшее божество - хранитель богатства и изобилия, счастья и семейного благополучия. В его образе отражается древний культ предков, родового покровителя. Калмыки называли Цаган аав (Белого Старца) Ики бурха-ном - Великим божеством. В образе ясновидца выступает Делкян эзн Цаган овгн (Хозяин Вселенной Белый Старец) в эпосе «Джангар». Одним из атрибутов Белого Старца является Книга Судеб. Она упоминается еще в составе сравнительного оборота в реалистической поэме «Убийство в церкви» (Пер. С. Лип-кина, III, 2002, 212): «Вот и пробужденье в пересылке. / Сны друг другу поверяют зэки, /.“Предвещает торжество твой сон”, - /Пожилой разгадывал мужчина / Светлый сон соседа молодого, /Будто Книгу Судеб прочитал». Как выясняется по содержанию поэмы дальше, «пожилой мужчина» был по роду занятий священником. Э. П. Бакаева считает необходимым отметить: «.в бытовом сознании даже многих современных калмыков представление о верховном буддийском божестве часто связывается с обликом Белого старца и лишь затем с образом Будды Шакьямуни или других буддийских божеств» [14].
Калмыцкий буддизм представляет собой специфическую форму религии, в которой наблюдается слияние понятий и образов буддизма с традиционными народными представлениями и верованиями добуд-дийскими по происхождению (культ Неба, Цаган-Ава, Эрлик Номин-хан); в калмыцком буддизме находит отражение также многовековой опыт общения калмыков с природой, ведения животноводческого хозяйства (народный календарь, Цаган-Сар); калмыцкий буддизм имеет связь с фольклором (все указанные явления и онимы имеются в устном народном творчестве калмыков).
В калмыцком языке слово эрлг употребляется в двух значениях: 1) злой дух, сатана; 2) владыка ада. Идиоматическое выражение эрлг авх эрлг возьмет имеет значение умереть, скончаться, а харал (проклятие): эрлгт тер! - чтобы ты переродился чертом! Эрлик в произведениях Кугультинова - это а) злой
дух: «И столько бед я натворил в том сне!.. /Эрлики “жизнью” этот сон назвали /У матери просил, как в детстве, он /Спасенья от эрлика - злого духа.» (Повелитель Время, I, 528). В этом значении существительное эрлик является нарицательным, образует форму множественного числа: эрлики. Ср. в оригинале: Эрлг шулмас аадж (Цагзалач, II, 263) - боясь эрлика - злого духа. Другие примеры: 1) Альма «над братьями запричитала: / - .Отгоняли (от нее. - Л.О.) прочь беду - злосчастье, /От эрликов бережно хранили.» (Цветок, одолевший бурю, II, 1977, 457); 2) «И Бембе очнулся от сна. /Это кто же стоит над ним, /Из живых ни с кем не сравним? /. Сине-черный призрак с мечом. /Может, это шулма, эрлик?!» (Там же, 477). Калмыцкое слово шулм имеет значения черт, бес, дьявол, злой дух. В данном контексте слова шулма и эрлик - синонимы. В оригинальном тексте слово эрлг отсутствует, есть слово шулм: Кюн, шулминь шинджлдж... -Стараясь определить, человек это или шулма... В переводе в обоих примерах слово эрлик появилось под пером переводчика; б) ангел смерти: «калмыцкий ангел смерти - хан Эрлик - /Теперь хватает нас поодиночке, /Перехитрить его нам не дано...» (Размышления о жизни и смерти во время болезни. 1971, пер. Ю. Нейман, II, 34); в) владыка смерти: «.мудрец / Молвил: - Правду говорят: /Сообща народ-храбрец, / Одолеет даже ад. /Попадется хан Эрлик - /Сокрушит его народ» (Зоригте, 1972, пер. Ю.Нейман, II, 1977, 423). Кроме сказки «Зоригте», оним встречается еще в стихотворении: «Живут в преданьях дней минувших беды, /А нынче ты (Калмыкия. - Л.О.) - не жертва хан Эрлика /Тебя владыка смерти не настиг /Ты - под охраной Родины великой, /И братьев и сестер твоих» (Раздумье. Пер. Ю.Нейман, II, 117 - 118). Стихотворение написано в 1973 г., посвящено 50-летнему юбилею образования СССР, отмечавшемуся в 1972 г. Когда речь идет о владыке ада, Эрлик - собственное имя и употребляется вместе с титулом хан. Слово Эрлг (Эрлик), когда оно обозначает уникальное, единственное в своем роде понятие, должно писаться с заглавной буквы. Слово хан без флексии (не жертва хан[] Эрлика) скорее всего употребляется в угоду рифме, но в этом явлении можно видеть еще отражение синтаксической особенности калмыцкого языка: при общей флексии двух и более однородных слов флексию имеет последний член ряда. Ср. в оригинале: «Эрлг[] хаана улмя гатлдж». Буквально: переступил через воздействие Эрлика-хана (Ухаллгн, III, 53), в переводе - «не жертва хан[] Эрлика». Использование фольклорного персонажа заменяет выражения «мы умираем»: «ангел смерти. хватает нас поодиночке» или «Калмыкия жива, не умерла»: «ты - не жертва, владыка смерти не настиг». В стихотворениях Ку-гультинова властитель загробного мира выступает под именем хан Эрлик, которого по-другому называют еще Эрлик Номин-хан. В эпосе «Джангар» употребляются оба варианта имени - Эрлг хан, Эрлг но-мин хан.
Как пишет Б.У. Китинов, благодаря своей исключительной веротерпимости, буддизм «мог мирно со-
существовать с различными местными религиозными культами и вступать с ними в симбиоз. Так, в представлениях ойратов о загробном мире причудливо переплетались буддийские представления о небесном рае с шаманскими представлениями о подземном мире предков» [9, с. 64].
В данной статье анализировались теонимы Будда, Дарке, Очир Вани, Белый Старец, Эрлик. Из перечисленных онимов калмыки используют имена Дарке, Очир Вани, Белый Старец, Эрлик, вместо теонима Будда употребляется наименование Бурхан-багши (Бурхан). Указанное явление подтверждают оригинальные тексты произведений Давида Кугультинова, так, в поэме «Цагзалач» (см. пример с использованием теонима Будда в ее переводе - поэме «Повелитель Время») нет теонима Будда, в этом месте поэмы вообще нет упоминания о боге. Также нет теонима Будда в поэме «Ухана буцлт», а в ее переводе - поэме «Бунт разума» - он употреблен дважды. В первом примере оним Будда введен переводчиком в соответствии с содержанием калмыцкого контекста, в котором говорится, что мудрец перед ханом упал на колени, воздел кверху ладони, пал ниц в молитве и, приподнявшись, сказал хану. Во втором примере поэмы «Бунт разума» словами благостному Будде переведено сочетание Зунква деед бурхндан, буквально - верховному богу Зункве. Зунква Гегяном калмыки называли Цзонхаву (1357 -1419) - тибетского религиозного деятеля, основателя школы гелугпа, являющейся исторической религией калмыков, автора многотомных книг по буддизму.
Исследованию того, какими лексемами выражаются концепты Бог, Небо в произведениях Д. Кугульти-нова, посвящена следующая статья.
Литература и примечания
1. Салдусова А.Г. Калмыцкая литература: истоки и история // Вестн. Калм. ин-та гум. исслед. РАН (далее - КИГИ РАН). Элиста, 2002. С. 194.
2. Салдусова А.Г. Поэзия в призме языка // Вестн. КИГИ РАН. Элиста, 2001. С. 127.
3. Эрдниев У.Э. Калмыки. Элиста, 1985. С. 236.
4. Наднеева К.А. Буддизм в Калмыкии: нравственные основы. Элиста, 1994. С. 22.
5. Доманский В.А. Литература и культура. Культурологический подход к изучению словесности в школе. М., 2002. С. 30, 32.
6. Ханова О.В. Этнокультурные ценности репрессированных народов: утраты и проблемы их возрождения // Национальная политика Советского государства: репрессии против народов и проблемы их возрождения. Элиста, 2003. С. 139.
7. Джамбинова Р.А. Литература Калмыкии: каноны буддизма // Буддийская культура и мировая цивилизация на пороге III тысячелетия. СПб.; Элиста, 2000. С. 107.
8. Андросов В.П. Словарь индо-тибетского и российского буддизма: главные имена, основные термины и доктринальные понятия. М., 2000. С. 52.
9. Китинов Б.У. Священный Тибет и воинственная Степь: буддизм у ойратов (XIII - XVII вв.). М., 2004. С. 121.
10. Буддизм: Словарь / Л.Л. Абаева, В.П. Андросов, Э.П. Бакаева и др.; Под общ. ред. Н.Л. Жуковской и др. М., 1992.
11. Основным материалом исследования являются произведения Д. Кугультинова, вошедшие в собрание сочинений в трех томах (М., 1988). Кроме того, использованы издания: Кугультинов Д. Собр. соч.: В 3 т. Т. 1. М., 1976; Т. 2-3. М., 1977; Кугуль-тинов Д. Собр. соч.: В 3 т. Норильск, 2002.
12. Калмыцко-русский словарь. 26.000 слов / Под ред. Б. Д. Муниева. М., 1977.
13. Пюрбеев Г.Ц. Толковый словарь традиционного быта калмыков. Элиста, 1996. С. 162.
14. Бакаева Э.П. Добуддийские верования калмыков. Элиста, 2003. С. 107.
15. Примеры из оригинальных произведений Д. Ку-гультинова приводятся по: Кеглтин Дава. Гурвн ботьта уудяврмюдин хурангу. Элст, 1981 - 1982; Кеглтин Дава. Мини зальврл. Элст, 2002.
Калмыцкий государственный университет 3 0 марта 2004 г.
