CC BY
17И.Ф. ПЕТРОВСКАЯ: «ЭПОХА - НЕ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОН, А ПАРТНЁР ЧЕЛОВЕКА В ДРАМЕ ЕГО ЖИЗНИ»
В последние годы в различных разделах «Телескопа» бъто опубликовано множество биографических интервью с российскими социологами, биографий американских исследователей общественного мнения и рынка, методологических статей, касающихся многих аспектов изучения биографий. И я благодарен доктору искусствоведения Ире Федоровне Петровской (р. 1919), сотруднику Российского института истории искусств (С.-Петербург), согласившейся ответить на мои вопросы, относительно развиваемого ею научного направления — биографика (Петровская И.Ф. Введение в биографику. Источники биографической информации о россиянах 1801- 1917 гг. Российский институт истории искусств. — СПб.: Logos, 2003). Я благодарен также историку Юрию Абрамовичу Виноградову, сделавшим возможным проведение этого электронного интервью.
Б.Д.: Что предшествовало Вашей работе над книгой «Биографика»? Ведь не могло быть так, что вдруг Вы принялись за написание такой работы...
И.П. Книга — некоторый итог моего опыта разнообразных работ по истории российского общества в течение многих десятилетий и столь же долгих размышлений об истории и исторической науке, в процессе которых менялись некоторые убеждения. Как все мои работы она вызвана стремлением способствовать достижению истины в познании истории Отечества. Книга состоит из двух частей, и пути к ним различны. Первым был замысел сделать то, что составляет вторую часть («Источники биографической информации о россиянах 1801-1917 гг.»). Практически пользоваться пособиями такого рода я начала в 18-19 лет при систематизации и описании материалов личных архивных фондов, хранящихся в РГИА (тогда было другое название архива). Довольно скоро явилась потребность рассказать о них другим. Впервые удалось это сделать в 1982-84 гг., когда журнал «Русская литература», в связи с подготовкой словаря «Русские писатели, 1800-1917» опубликовал три мои статьи, ставшие затем (с дополнениями) тремя главами этой части книги.
Интерес собственно к биографиям начался, по-видимому, с юношеского протеста против известных строк В.В. Маяковского:
«Единица! Кому она нужна?
Голос единицы тоньше писка <... > Единица — вздор, единица — ноль».
В процессе исследования бытования искусств (театра и музыки) в его связи со всей духовной культурой, стало неопровержимо ясно, что для нашего самопознания нужна всесторонняя история российского общества,а не государства (политическая и экономическая), какой являлась советская историческая наука (за малым исключением). А эта история невозможна без изучения составляющих общество единиц.
Есть ещё одно соображение. Нынешнее состояние цивилизации вызывает осознание пагубности безостановочного материального (в области техники) движения вперёд и необходимости «переключения всех социальных сил на интеллектуальное, духовное развитие» (см., например, статьи С. А. Арутюнова и В. И. Левина в журнале «Человек», 2006, № 1). Углублённое изучение человека в истории — деятельность в этом направлении.
Вы рассматриваете биографику как раздел, особую область исторической науки. Каковы цели этой науки, ее предмет, объект, важнейшие методы? Почему Вы почувствовали необходимость введения этого научного направления?
Борис Докторов
Напомню, что вопрос об изучении биографий как особой и важной отрасли научных знаний впервые поднял Н.А Рыбников. В 1919 году он представил в Наркомпрос проект создания Биографического института для собирания, хранения и изучения биографий, с целью передачи накопленного людьми опыта «из поколения в поколение». Меня мысль о биографике как особой науке (научной дисциплине) заняла, о чём я уже сказала, в процессе изучения истории и исторических трудов.
Биографика имеет много общего с этими трудами в методах исследования. Значимое отличие — в объекте изучения. Другие исторические науки изучают результаты деятельности людей и «общественное сознание», а биографика — непосредственно человека во всех проявлениях его существования, в том числе его психический мир. Это наука о постижении жизни конкретных людей, причастных ко всем областям человеческой деятельности. Подобно науке истории, которую составляет прежде всего историческое знание, и лишь кроме него — теория и методика исторических исследований, биографика как специальная историческая наука включает не только разработку теоретических проблем самой науки и закономерностей человеческой жизни, но и собственно биографическое знание: составление биографий и других видов биографических сведений (биографических текстов) и совокупность результатов этой деятельности. Ваш вопрос и сам интерес социолога к книге наводит на мысль, что биографика может быть особой гуманитарной наукой; на пользу и социологии, также как и литературоведению, искусствоведению, науковедению и др.
В первую очередь необходимость такой науки диктуют, на мой взгляд, те цели и задачи, которые теперь стоят перед наукой историей. Она должна помочь человечеству понять себя. Человек познал мир от элементарных частиц до бескрайнего космоса, но благоденствия человечеству это не принесло. Нужно вглядеться в себя, тогда, может быть удастся что-то усовершенствовать. Этому и поможет, в дополнение к общей истории, биографика.
Историческая наука в России советского периода решительно исключала из своего ведения верования, нравственные нормы, понятия о совести и долге, о смысле существования, обычаи и др., всю область духовной культуры и быта. (Доселе бытует дикая формула: «история и [?] культура»). А без исследования всего этого историю не понять. (На Западе уже давно аграрную историю изучают в связи с психологией крестьян). Но духовная жизнь эпохи, её разных социальных слоёв может предстать более или менее ясной лишь при исследовании многих конкретных жизней. Исследование индивидуальностей необходимо ради углублённых знаний о человеческих обществах и человечестве в целом. Сумма биографий подобна сводке экспериментальных данных в других науках. Относительная истина об обществе может быть достиг-
нута лишь при наличии множества жизнеописаний его членов, хотя бы различной степени полноты, разных жанров (видов).
Вместе с тем воспроизведение жизненного пути людей, включая их психику, не ступень лишь к выявлению закономерностей. Образ любого слоя прошлого интересен сам по себе, соприкосновение с воскрешённой реальностью обогатит обратившегося к ней какой-то стороной исторического опыта (по-разному, соответственно различию индивидуальностей). Как в настоящем самоценна каждая человеческая жизнь, так и жизнь человека былой эпохи, его психика интересны сами по себе как жизнь другого и частичка жизни былого целого.
Методы биографики те же, что методы исторической науки, когда она выступает именно как наука, а не служанка политики или поставщица развлекательной литературы. Я о них написала в «Биографике», дополняю в заканчиваемой ныне небольшой книге «За научное изучение истории России! О методах и приёмах исторических исследований: Критико-методический очерк». Главное — максимум исторических источников и критика каждого (историческая критика). Биография — это всегда история, рассказ о прошедшем. Дополнительно биографу следовало бы знать основы науки психологии, учитывая, впрочем, что там действует несколько теорий, в том числе противоречащих друг другу. В книге я привела важнейшие данные психологии.
Что, такое, по Вашему мнению, биография?
Целостную биографию понимаю как повествование об истории индивидуального жизненного пути от его начала до конца, исследование жизни человека во всех проявлениях взаимодействия внешних событий и психики (деяния, общение, эмоциональное отношение к фактам своего и окружающего бытия, и т.д.). Предполагаю научные биографии. Имею в виду не предназначенные лишь учёным, а научные методы исследования и научное оформление. Разумеется, кроме полных, всесторонних биографий возможны и описания части жизненного пути — временнуго его отрезка или выделенной для изучения области деятельности. Если такие повествования будут удовлетворять научным требованиям, то они также явятся ценным вкладом в развитие биографики и — шире — в изучение истории Отечества.
Задача биографики понять Другого как единственного и неповторимого и как часть суверенного целого — того времени и той среды, к которой он принадлежал. Он — Другой. У него иной склад чувств и ума, иной мир вне и внутри него. У него другое мировосприятие, иная система ценностей, иные понятия о добродетелях и пороках, другое представление о «дозволенно-должном» поведении (выражение П. А. Сорокина) и противоречащих ему актах, иное эмоциональное отношение ко многим явлениям.
Невозможно создать универсальную теорию биографического познания, не отвлечённую, а направленную на помощь исследователям-практикам, которая была бы безусловно верной для всех случаев исследования. Свои особенности присущи биографиям учёных естественных и точных наук, историков, писателей, композиторов, актёров и т.д. Вообще, претензия на универсальность в этой области не согласуется с уникальностью любого человека. Но можно говорить об основных требованиях к содержанию биографии, о наиболее плодотворных путях (методах) биографического изучения.
Что включает в себя биография?
О желательном, на мой взгляд, содержании биографий сказала в книге на десяти страницах. Вырабатывая требования, обращала внимание на то, что может по-
мочь понять не только историю, но и наше современное общество. Всё здесь повторять не могу, отмечу некоторые моменты.
Для того, чтобы воссоздать целостный образ человека и его жизненный путь, нужно знать не только этапы пути, но и все условия жизни, включая бытовой уклад, формы проведения досуга и т.д. Изучение деталей частной жизни это не «мелочные» исследования, если стоит названная задача. Интересны все жизненные обстоятельства. Только выяснение максимума их позволит понять течение жизни. Но нужно помнить, что сходные условия по-разному действуют на разных людей. И что ни одно событие не является следствием одной причины.
Не меньшее значение, чем картина событий жизни, имеет область чувств. Жизнь — это не только события, но и переживания их. Важно вскрыть, что было наиболее значимо для человека, его главные ценности, жизненные установки, интересы, мечты, идеалы, всю историю духовной (душевной) жизни человека, мотивы его действий. Серьёзного внимания заслуживает проблема любви в жизни человека. Важно рассмотреть оба её рода: 1) любовь, связанная с сексуальным влечением. Брачными отношениями. 2) любовь, не связанная с сексуальным влечением. Известный психолог С.Л. Рубинштейн писал: «Любовь выступает как утверждение бытия человека.»
Интересно для характеристики человека отношение его к нижестоящим и вышестоящим людям. Нужно, конечно, выяснить в целом моральные нормы и ценности героя биографии, его понятия о добре и зле, справедливости и т.д. Свойственна ли ему была честность — правдивость, выполнение принятых обязательств. Искренняя вера в правоту собственных действий, или, напротив. — ложь, лицемерие, казнокрадство, взяточничество и т.п.
Нельзя оставить без внимания личную позицию человека в исторических событиях — участие или неучастие в них, оценку, переживания. Значимо и отношение к отечеству, к государству. Важно для полного раскрытия человека и его отношение к религии — внешнее и истинное, внутреннее.
Как опыт биографии написала автобиографию («В конце пути». СПб. 1999; издательство «Петрополис» готовит 2-е, дополненное издание). В большой мере писала её как «историю моей современницы», стараясь, по возможности, удовлетворить тем требованиям, которые затем изложила в «Биографике». Из книги, в частности, ясно, что нельзя разделять жизнь «внешнюю» и «внутреннюю». Не распространяю на всё человечество собственные комплексы, как сделал З. Фрейд, но уверена, что в этом отношении не являюсь редким исключением. Употребляемая часто формула «жизнь и деятельность» антинаучна. В человеке неразрывно соединены его физическое существование, душа его и дела его.
Внесоциального, внеисторического человека не бывает, несмотря на уникальность каждого. В изучение индивидуального жизненного пути входит изучение эпохи и среды. Эпоха — не «исторический фон», а партнёр человека в драме (трагедии, комедии) его жизни. Необходимо учитывать все особенности того времени — социальной психологии, идеологии, этики.
Вникая в характер изучаемого лица, нельзя спешить с определением его. Известно, что в характере человека проявляются ведущие и «второстепенные» черты, которые могут контрастировать, и даже резко, с ведущими.
Не могли бы Вы высказаться по поводу соотношения биографии и судьбы?
Не поняла вопрос о судьбе. Чуждая всяких суеверий, я не приемлю идею судьбы как предопределения. Человек сам строит свою жизнь — подчиняясь обстоятельствам, сколько возможно отстраняясь от них, преодоле-
вая их (борясь) с большими или меньшими усилиями. По какому из возможных путей шёл герой, важно выяснить в биографии. Полагаю, что жизнь человека определяют в основном три фактора: его биогенетические качества, конкретные исторические условия (социальные в широком смысле и ближайшие — семья, воспитание), собственные его желания, или жизненные планы. Роль каждого из факторов различна в жизни разных лиц. А сходные обстоятельства не предопределяют унификацию людей.
Нужны сведения о матерях и жёнах, поскольку они в большинстве случаев играли заметную, а нередко и очень большую, роль в жизни героев биографий, о других членах семьи, о всём круге ближайшего общения. (Отмечу, что этому следует издаваемый в БРЭ биографический словарь «Русские писатели, 1800 — 1917»). Круг общения расширяет и уточняет представление о человеке, и более того — об общественной жизни в целом. Например, жена К.Ю. Давыдова, знаменитого виртуоза-виолончелиста, композитора и преподавателя виолончели, а в 1876-87 директора Петербургской консерватории, А.А. Давыдова — основательница и издатель либерального оппозиционного литературного и научно-популярного журнала «Мир божий»; их старшая дочь Лидия Карловна, переводчица, публицистка, стала женой М.И. Туган-Бара-новского, известного историка и экономиста, «легального марксиста». Данные о таких родственных и дружеских связях, как правило, сопровождавшихся идейными контактами, раскрывают взаимосвязи кругов образованного общества, обычно рассматривают обособленно, а это искажает историческую действительность.
Какие сложности, трудности, по Вашему мнению, приходится преодолевать биографу?
Две главные трудности в работе биографа. Первая — недостаточность источников, которые осветили бы все стороны жизни избранного героя, все грани его характера. Вторая — необходимость как бы отстраниться от себя. В психологии (науке) известен «эффект зеркала»: человек приписывает другому то, что думает о себе. Задача биографа, как всякого историка, остерегаться этого. Как я уже сказала, герой биографии всегда Другой. Чрезвычайно отличаются от нынешних люди прошлого. Но и мы очень разные. И в советское время были разные, хотя нам и внушали, что все мы — «советские люди». Каждый человек уникален. Сколько-нибудь полное тождество исключено.
В связи с этой, второй трудностью встаёт вопрос, всякий ли может стать автором научной биографии. Нет. Не потому, что биографика — «профессия и призвание» (на мой взгляд, это ложный тезис). Биография Другого не получится у человека самовлюблённого, самонадеянного, с комплексом собственной полноценности, слишком уверенного в своих возможностях понять, постичь, склонного к поспешным умозаключениям.
В последние годы я написал ряд статей и несколько книг, в которых рассматривал жизнь и творчество многих ученых и трактую процесс написания биографии как общение, мысленный диалог с героем. Можно ли иначе интерпретировать работу биографа?
Известны разные поводы и цели написания биографий. И в этих разных случаях, мне кажется, можно по-разному интерпретировать этот процесс. Если Вы пишете биографию учёного Вашей специальности, естествен Ваш подход — мысленный диалог с героем. Авторам биографий, например, «Жизнь замечательных людей», это не подойдёт. Написание биографий, к созданию которых я призываю, — это процесс познания Другого с позиции,
близкой естествоиспытателю (только объект неизмеримо сложнее) — заинтересованный, внимательный и дружелюбный взгляд со стороны.
Какой точки зрения Вы придерживаетесь в вопросе о соотношении объективности биографа и его пристрастности? Сразу отмечу, что в моем понимании, без пристрастности по отношению к герою нет смысла писать его биографию.
Мне кажется, в вопросе смешаны два понятия (нередко с этим сталкиваюсь) : «пристрастие» — любовь, увлечение, и «пристрастность» — необъективность, по-старинному — лицеприятие.
Равнодушие ещё ни в какой области не давало хороших плодов. На мой взгляд, наиболее плодотворное чувство для биографа — восхищение (не путать с преклонением, которое, как и ненависть, ведёт к необъективности). Стоит поискать, чем восхититься. Но при любом увлечении нельзя допускать приукрашивания, скрывать неприятные автору черты. Восхищение не исключает стремления к истине. Правда — бог биографа-историка. Думаю, что так должно быть и в социологии. Для достижения правды нужно преодолевать те трудности, о которых сказала выше. Следует стараться отвлечься от присущих своему времени представлений о человеке и других явлениях. Нужна открытость к постижению другой эпохи, другой среды. Необходимо остерегаться опоры на свой опыт; «вчувствование», «внутреннее постижение» противопоказаны, ибо чувства Другого пережить невозможно, их можно только приближённо, конечно, понять. Биографу нужна способность к сочувствию Другому, при осознании его другим, без уподобления его себе (или себя — ему). Стремление понять Другого и определённое «дружелюбие», как выразился Марк Блок, — нравственный и интеллектуальный долг историка и биографа.
В чем различие литературной и научной биографии? Не могли бы Вы указать ряд, на Ваш взгляд успешно написанных научных биографий деятелей науки или культуры?
Так называемые «художественные» биографии, простите, ненавижу, поскольку ненавижу всякую ложь и не приемлю никаких посягательств на неприкосновенность личности. Эти сочинения сообщают придуманные факты, несуществовавшие диалоги; события авторы перетасовывают во времени, так что видятся другие поводы и стимулы их. Всё это в угоду сомнительной «художественности» и соответствия образу, созданному в воображении автора или заказанного ему. Будь человек жив, он мог бы подать в суд на автора такой биографии за нанесение морального ущерба. Свежий пример. 13 марта этого (2008) года по каналу «Культура» российского ТВ (17.00 — 17.10) показан якобы документальный фильм об И.П. Павлове. Он возмутил всех, знающих биографию учёного по первоисточникам. Павлов представлен истовым, верующим, православным, тогда как он иногда лишь изображал из себя верующего, в пику советской власти. Он сказал: «Я семинарист и, как большинство семинаристов, уже со школьной скамьи стал безбожником, афеистом». (И.П. Павлов в воспоминаниях современников. Л., 1967. С. 131). Авторы фильма факты исказили или вовсе придумали.
Литературные биографии — это произведения беллетристики, и к науке отношения не имеют, ими занимается литературоведение. Иногда они могут представлять интерес как факт посмертной истории.
Выше я всё время говорила о научной биографии, отмечая именно то, что отличает её от «популярной», «художественной», «литературной». Совершенных биографий не знаю. Возможно, они есть. Но, как правило, биографии освещают одну сторону жизни («деятельности»), события подчинены поставленной цели воспитывать, просвещать
или утвердить какую-то идею. Из известных мне новейших, не безупречная по моим высоким меркам, но очень хорошая биография В.К. Арсеньева, написанная А.А. Хи-самутдиновым «Мне сопутствовала счастливая звезда...». (Владивосток, 2005).
* * *
После получения ответов И.Ф. Петровской в нашем телефонном разговоре я сказал, что у меня несколько иной взгляд на соотношении биографии и судьбы и я изложу его в кратком комментарии. Тогда она прислала мне небольшое дополнение, которое я привожу полностью.
Дорогой Борис Зусманович!
Наверное, будет хорошо, если после моего ответа на вопрос о «судьбе» Вы поместите свои соображения, а затем мой отклик на них:
И.П. Потомственная атеистка, я не могу поверить в предопределение и предназначение в мистическом плане. О роли биогенетических свойств и обстоятельств жизни уже сказала.
Меня заняла идея биографики как способа приблизиться к истине в постижении истории человеческих обществ конкретных эпох. Если утверждать биографику не как историческую дисциплину, а как особую гуманитарную науку (плодами которой будут пользоваться другие науки), мне нужно ещё поразмышлять.
Насчёт Маяковского. Вряд ли Вам стоит возражать мне. Я упомянула моё личное восприятие его цитируемых строк. В целом эта фигура в настоящее время мне не интересна и к делу не относится.
Будьте счастливы.
И. Петровская 14 апреля 2008
