CC BY
122
УДК343.341.1
Муцалов Шадид Шахидович
кандидат юридических наук, заведующий кафедрой
теории и истории государства и права Чеченского
государственного университета
Shadid_rshb@mail.ru
Динаев Ибрагим Завалиевич
старший преподаватель кафедры теории и истории
государства и права.
Чеченский государственный университет Shadid rshb@mail.ru Shadid Sh. Mutsalov
candidate ofjurisprudence, head of the department of the theory and history of state and law of the Chechen state university Shadid_rshb@mail.ru Ibrahim Z. Dinayev
senior teacher of chair of the theory and history of state and law
Chechen state university
Shadid_rshb@mail.ru
И еще раз к вопросу о судебной практике как источнике российского права
And once again to a question of jurisprudence as a source of Russian law
Аннотация. Авторами рассматриваются дискуссионные вопросы признания судебной практики источником российского права; анализирует значение судебной практики в системе источников российского права; приводятся позиции специалистов на этот счет и делаются собственные выводы. Ключевые слова: прецедент, источник права, судебная практика. Annotation. The author introduces a debatable matter of the possibility to acknowledge the Russian law as case law; analyses significance of the judicial practice in the system of sources of the Russian law; outlines positions of experts on this matter and draws her own conclusions.
Key words: case, source of law, judicial practice.
Продолжающиеся в настоящее время в России процессы реформирования социально-экономической сферы жизни ставят новые задачи, разрешение которых невозможно без наличия действенных регулятивных механизмов. Правовой механизм является одним из основных социальных регуляторов наряду с моралью и нравственностью, а нормативный правовой акт - основным средством объективации правовых норм.
Вместе с тем, нормативный правовой акт, как источник права, обладает объективными недостатками, причины которых коренятся в римской правовой
традиции, положенной в основу правовых систем стран континентальной правовой семьи вообще и России в частности. К таким недостаткам относятся: общий характер правовых норм; использование оценочных понятий при формулировании норм права; сложная и долгая по времени процедура принятия, изменения и отмены правовых норм, которая зачастую не поспевает за куда более динамичным процессами изменения общественных отношений и т.д.
На этом фоне в отечественной правовой системе возрастает роль судебных органов в сфере правотворческой деятельности, которые, наряду с органами законодательной и исполнительной власти, дополняют действующее правовое регулирование, восполняя пробелы и устраняя ситуации правовой неопределенности. В этой связи проблема официального признания правотворческой роли судебных органов приобретает особое, актуальное значение на современном этапе развития российского государства.
Судебный прецедент исторически возник и развивался в условиях английской правовой системы, в то время как традиция права континентальной правовой системы отрицала возможность судебного правотворчества.
Несмотря на то, что в странах континентальной правовой семьи по причинам доктринально-идеологической чуждости идей судебного правотворчества отрицается нормативный характер судебных актов, фактическая их роль в механизме правового регулирования остается довольно высокой. Так, в одних государствах (Франция, ФРГ и др.), оставаясь не признанным de jure в качестве источника права, судебный прецедент de facto продолжает играть значительную роль в правовом регулировании. В других (Швейцария, Португалия, Испания и др.) - судебный прецедент официально признан источником права и применяется наряду с законом, хотя и носит субсидиарный характер. Кроме того, в странах общего права продолжается усиление роли статута (закона) в регулировании общественных отношений, что позволяет сделать вывод о взаимном проникновении отдельных правовых институтов в национальные правовые системы стран общего и континентального права и, как следствие, о конвергенции двух правовых семей. В этих условиях необходимо по-новому взглянуть на роль судов в сфере правового регулирования, особенно с учетом современных потребностей российской правовой системы.
Оценка возможности существования, а также юридической силы судебного прецедента и судебной практики в качестве источников российского права остается спорным и дискуссионным вопросом в отечественной правовой доктрине, несмотря на многочисленное количество работ по данной теме. Ввиду своей сложности и принципиальной значимости для российской правовой системы проблема судебного правотворчества требует дальнейшей углубленной теоретической разработки, поскольку позиции авторов, занимающихся исследованием данной проблемы, характеризуются во многом противоречивыми и неоднозначными выводами.
История возникновения прецедентного права неразрывно связана со средневековой Англией. Со временем общее право распространилось далеко за пределы Соединенного Королевства, главным образом этому способствовала колониальная политика английского государства.
Судебный прецедент как источник права действует не только в правовых системах стран общего права, но и проявляет свое действие в странах романо-германской правовой семьи
В странах романо-германской правовой семьи, однако, так и не было выработано общей концепции относительно места и роли, а также значимости судебного прецедента в системе источников права.
В России, как и в большинстве стран романо-германской правовой семьи, к судебному прецеденту было и остается неоднозначное отношение. Долгое время судебный прецедент и судебная практика не признавались в России в качестве источника права, хотя играли роль при разрешении схожих дел в случае отсутствия подходящих норм закона.
Судебный прецедент всегда вырабатывается в ходе судебной деятельности. Это форма, в которой суд выражает новые правовые нормы, толкование закона, излагая их в своем решении. Однако не каждый судебный орган обладает правом на создание правовых норм, а только тот, который стоит на вершине судебной системы [1, с. 43].
Так, И.Ю. Богдановская в своем диссертационном исследовании отмечает: «Судебные прецеденты создаются не всеми судами, а только судами, имеющими статус вышестоящих. При такой системе особую роль играют суды, которые стоят во главе судебной системы» [2, с. 85].
Судебный прецедент обязателен для применения. В России свойство обязательности придается решениям Конституционного Суда, постановлениям Пленума Верховного и Высшего Арбитражного судов, поскольку уклонение от применения закрепленных в данных актах правоположений может привести к отмене соответствующего решения [3, с. 46].
Одним из полномочий Пленума Верховного Суда России является изучение и обобщение судебной практики, анализ судебной статистики, в то время как Пленум Высшего Арбитражного Суда России «рассматривает материалы изучения и обобщения практики применения законов и иных нормативных правовых актов арбитражными судами» [4].
Кроме того, Пленумы обоих высших судов дают разъяснения по вопросам судебной практики в пределах своей компетенции. Такие разъяснения в юридической литературе принято обобщать понятием «судебная практика» Верховного и Высшего Арбитражного Суда России соответственно.
Представляется, что в целях определения возможности судебной практики выступать в качестве источника права ее можно рассматривать только в узком смысле, поскольку источником права в формально-юридическом смысле «судебная деятельность», упомянутая выше, выступать не может. Кроме того, авторы отмечают «уязвимые места» в узком подходе к пониманию судебной практики. Так, В.В. Сорокин отмечает, что довольно часто авторами смешиваются два понятия: «судебная практика» и «акты высших судебных инстанций», что представляется некорректным, поскольку судебная практика (в узком смысле) есть «типичные судебные решения по конкретным делам, являющиеся результатом длительного, однообразного судебного правоприменения» [5, с. 37].
Судебная практика не может сводиться к одному конкретному судебному акту. В связи с этим некорректным было бы говорить о признании за судебной практикой возможности быть источником права в формальном смысле, в то время как в материальном смысле судебную практику справедливо можно назвать источником права, так как изъяны в правовом регулировании, а также ситуации «правового вакуума», восполняемые судебными органами, являются побудительной причиной, стимулирующей правотворческую деятельность законодателя, направленную на установление надлежащего правового регулирования соответствующих общественных отношений. В контексте рассматриваемого вопроса авторы признают источником права (в формальном смысле) именно постановления Пленумов высших судебных органов, заключая их в понятии «судебная практика», а не саму судебную практику как таковую. В отечественной юридической литературе представлены различные позиции по данному вопросу. Одни авторы считают постановления Пленумов источником права, другие - не признают их в качестве таковых. Авторы по-разному определяют и правовую природу данных актов.
Также авторы не раз обращались к вопросу о том, что же содержат в себе постановления Пленумов? «Спорным остается мнение о том, являются ли пра-воположения опытом обобщенной конкретизации закона, либо же его толкования, или же правоположения имеют и определенное правотворческое значение и тем самым не являются ни результатом конкретизации, ни результатом толкования закона а выходят за рамки как первого, так и второго и представляют собой фактически созданную правоприменительным органом правовую норму» [6, с. 147], - отмечают Н.Н. Вопленко и А.П. Рожнов. По мнению Р.З. Лившица, постановления Пленумов высших судов содержат «конкретные правовые нормы» [7, с. 14]. Полагаем, однако, что не следует делать столь однозначного утверждения. Вопрос в этом случае сводится к очевидной интерпретационной природе постановлений Пленумов высших судебных инстанций, что небезосновательно позволяет сделать вывод о «вторичности» (производном характере) указанных судебных актов. Большинство авторов рассматривают, содержащиеся в постановлениях Пленума, предписания не в качестве правовых норм, а в качестве определенных «правоположений», которые сформулированы в ходе разрешения определенных категорий дел и отражают примеры наиболее целесообразного и эффективного применения правовых норм.
Так, Н.Н. Вопленко и А.П. Рожнов различают три уровня системы право-положений. Первый уровень «составляют правоположения, которые вырабатываются низшими звеньями конкретной системы органов применения права» [8, с. 147]. На данном уровне правоположения характеризуются наименьшей степенью общеобязательности и существуют, главным образом, в качестве традиции определенного образа действия, однако, впоследствии они могут быть формализованы в обзорах судебной практики. Второй уровень составляют пра-воположения, содержащиеся в определениях, решениях и постановлениях Судебных коллегий и Президиума Верховного и Высшего Арбитражного Судов, которые имеют принципиальное значение для упорядочения и единообразия правоприменительной практики. И третий уровень образуют правоположения,
которые специально вырабатываются Пленумами высших судов в целях разъяснения вопросов правоприменения и носят обязательный характер. Такие пра-воположения получили в науке название «нормативных правоположений» [9, с. 124].
Кроме того, исследователями ведутся споры о том, могут ли Постановления Пленумов, носящие интерпретационный характер, дополняют существующее правовое регулирование или же они основываются исключительно на толковании правовых норм и новых правил не создают. Справедливой представляется позиция В.И. Анишиной, указывающей на то, что постановления Пленумов привносят «новое в праворегулирование действующих общественных отношений, преломленное через призму судебного усмотрения» [10, с. 6]. Ярким примером в данном случае может служить конкретизация оценочных понятий, даваемая Пленумами высших судов в своих постановлениях. Постановления Пленумов «восполняют, конкретизируют оценочные понятия в целях последующего неоднократного использования в отношении неопределенного круга субъектов права, тем самым выполняя функцию интерпретационной компенсации неопределенности таких норм» [11, с. 214]. Чрезвычайно важное значение конкретизация оценочных понятий имеет в сфере уголовного права, где установление объема данного понятия влияет на юридическую квалификацию при оценке деяния лица, совершившего преступление. Так, например, статья 228 Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривает ответственность за незаконное приобретение, хранение, перевозку, изготовление, переработку наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, не раскрывая при этом содержания указанных понятий. В то время как Верховный Суд Российской Федерации в постановлении от 15 июня 2006 г. №14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» [12] разъяснил, что следует понимать под обозначенными понятиями. И таких примеров можно привести множество.
Выработка нормативных судебных правоположений является довольно сложным процессом. На каждом судебном уровне происходит изучение и обобщение рассмотренных судом дел определенной категории в целях выявления нарушений материального и процессуального права. Обобщенные результаты выносятся на заседание Пленума.
Вместе с тем, дискуссионным остается вопрос об обязательном характере постановлений Пленумов. Ряд авторов (В.С. Нерсесянц, Е.А. Прохорова, А.П. Рарог и др.) [13, с. 47] отрицают обязательность постановлений Пленумов, основываясь, во-первых, на том, что статьи 126 и 127 Конституции Российской Федерации не предусматривают за данными постановлениями свойства обязательности. Во-вторых, статьей 120 Конституции Российской Федерации предусмотрено: «судьи независимы и подчиняются только Конституции и федеральному закону». Исходя из большей юридической силы приоритетом применения будет обладать норма Конституции России, а, следовательно, постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации не носят нормативного характера и не являются обязательными для применения.
Иных взглядов придерживаются сторонники (Н.Н. Вопленко, В.М. Жуй-ков, Р.З. Ливщиц и др.) [14, с. 104] обязательности постановлений Пленумов. Разделяя точку зрения данных авторов, мы также полагаем, что постановления Пленумов высших судов являются обязательными для применения и выступают источниками права. Как уже отмечалось, статьи 126 и 127 Конституции России закрепляют полномочие по даче разъяснений по вопросам судебной практики за Верховным и Высшим Арбитражным судами Российской Федерации. Данные конституционно-правовые нормы конкретизируются нормами закона.
Возвращаясь к аргументам противников обязательности постановлений Пленумов высших судов, следует отметить, что их вывод, основанный на статье 120 Конституции России, представляется необоснованным. Статья 120 Конституции, гласящая, что «судьи независимы и подчиняются только Конституции России и федеральному закону» отнюдь не отрицает обязательного характера постановлений Пленумов высших судов. Непосредственно Конституция России наделила Верховный и Высший Арбитражный суды России полномочием давать разъяснения по вопросам судебной практики. Данное конституционное положение конкретизируется и развивается в Федеральном конституционном законе «Об арбитражных судах в Российской Федерации». Нормы именно этих законов сообщают постановлениям Пленумов обязательный характер, а судьи, в силу упомянутой статьи 120 Конституции России, должны подчиняться требованиям закона и учитывать в процессе правоприменения нормативные судебные правоположения, содержащиеся в постановлениях Пленума.
Резюмируя сказанное, можно сделать вывод о том, что нормативные судебные правоположения, содержащиеся в постановлениях Пленумов высших судов, носят официальный, нормативный (обязательный) характер, выступают в качестве основы разрешения конкретных дел нижестоящими судебными органами, что, на наш взгляд, дает основания для признания правотворческой роли высших судов России, а актов обобщения судебной практики (постановлений Пленумов) - источниками права.
Таким образом, можно констатировать, что в современной российской правовой системе уже давно сложились условия для официального признания судебного прецедента в качестве источника права. Такое признание позволит наиболее оперативно восполнять пробелы правового регулирования, совершенствовать правовые механизмы защиты прав и свобод человека, обеспечить стабильность правоприменения, что, кроме того, будет способствовать реализации принципа равенства всех перед законом и судом, а также формированию правовой государственности в России.
Литература:
1. Гук, П.А. Судебное нормотворчество: теория и практика. Монография. - Пенза: Информационно-издательский центр ПензГУ, 2009. -148 c.
2. Богдановская, И.Ю. Классификация конституций стран «общего права» //Право. 2012. № 1. - С. 80-90.
3. Гук, П.А. Судебное нормотворчество: теория и практика. Монография. - Пенза: Информационно-издательский центр ПензГУ, 2009. -148 c.
4. Федеральный конституционный закон от 28 апреля 1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации от 1 мая 1995 г. № 18 ст. 1589
5. Сорокин, В.В. Судебная практика как источник права: за и против //СибЮрВестник. 2002. № 3. - С. 37-38.
6. Правоприменительная практика: понятие, основные черты и функции. Монография / Вопленко, Н.Н., Рожно,в А.П. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2004. - 205 с.
7. Судебная практика как источник права /Под ред. Б.Н. Тропонина. -М.: Институт государства и права российской академии наук, 1997. - 47с.
8. Вопленко, Н.Н., Рожнов, А.П. Правоприменительная практика: понятие, основные черты и функции. Монография. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2004. - 205 с.
9. Рожнов, А.П. К вопросу о признании судебной практики юридическим источником уголовного права // Вестник Волгоградского государственного университета. 2012. № 1 (16). - С. 123-130.
10. Анишина, В.И. Постановления Пленумов высших судов Российской Федерации: правовая природа, место и роль в правовой системе //Российский судья. 2008. № 5. - С. 5-9.
11. Лукьяненко, М.Ф. О судебном правотворчестве в условиях принципа разделения властей // Вестник Тюменского государственного университета. 2009. № 2. - С. 214-216.
12. Постановление Пленума Верховного Суда РФ 15 июня 2006 г. № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.garant.ru/products
13. Савельева, О.А. Роль судебного толкования в применении уголовного закона: Дис. .. канд. юрид. наук: 12.00.08. -М., 2006. -181 с.
14. Гук, П.А. Судебное нормотворчество: теория и практика. Монография. - Пенза: Информационно-издательский центр ПензГУ, 2009. -148 с.
Bibliography
1. Guk ,P.A. Judicial norm-setting: theory and practice. Monograph. - Penza: Information and publishing center Peshu, 2009. - 148 p.
2. Bogdanovsky, EU Classification of the constitutions of the countries of the «common law» //Law. 2012. No. 1. - P. 80-90.
3. Guk, P.A. Judicial norm-setting: theory and practice. Monograph. - Penza: Information and publishing center Peshu, 2009. - 148 p.
4. Federal constitutional law of 28 April 1995, No.1-FKZ «On arbitration courts in the Russian Federation» // collected legislation of the Russian Federation from may 1, 1995, № 18 century 1589
5. Sorokin, V. V. Judicial practice as a source of law: Pro and contra //Cyberwaste. 2002. № 3. - P. 37-38.
6. Law enforcement practice: the concept, the basic features and functions. Monograph / Voplenko N.N., Rozhnov A.P. - Volgograd: VolSU Publishing, 2004. -205 p.
7. Judicial practice as a source of law /edited by BORIS. Troponin. - M: Institute of state and law, Russian Academy of Sciences, 1997. - 47p.
8. Voplenko, N.N., Rozhnov, A.P. practice: the concept, the basic features and functions. Monograph. - Volgograd: VolSUPublishing, 2004. - 205p.
9. Rozhnov, A.P. To the question of recognition of judicial practice as a legal source of criminal law // Vestnik of Volgograd state University. 2012. № 1 (16). - P. 123-130.
10. Anisina, V.I. resolutions of the Plenums of the Supreme courts of the Russian Federation: legal nature, place and role in the legal system of the Russian judge. 2008. № 5. - P. 5-9.
11. Lukyanenko, .F for judicial law-making in the conditions of the principle of separation of powers // Bulletin of the Tyumen state University. 2009. No. 2. - P. 214-216.
12. The resolution of the Plenum of the Supreme Court of the RF of 15 June 2006, № 14 «On judicial practice in cases on crimes related to narcotic drugs, psychotropic, drastic and poisonous substances [Electronic resource]. - Mode of access: http://www.garant.ru/products
13. Savelyeva, O.A. Role of judicial interpretation in the application of the criminal law: Dis. .. Cand. a throne. Sciences: 12.00.08. - M, 2006. - 181 p.
14. Guk ,P.A. Judicial norm-setting: theory and practice. Monograph. - Penza: Information and publishing center Peshu, 2009. -148p.
