CC BY
42
УДК 371.321; 378.147 БАХВАЛОВА Т.В.
доктор филологических наук, профессор, кафедра русского языка, Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева E-mail: btv-orel@yandex.ru ПОПОВА А.Р.
доктор филологических наук, профессор, кафедра русского языка, Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева E-mail: StudioAA2001@yandex.ru
UDC 371.321; 378.147
Doctor of Philology,
Doctor of Philology,
BAKHVALOVA T.V.
Professor, Department of Russian Language, Orel State University E-mail: btv-orel@yandex.ru POPOVA A.R. Professor, Department of Russian Language, Orel State University E-mail: StudioAA2001@yandex.ru
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ И.С. ТУРГЕНЕВА КАК ИСТОЧНИК ИЗУЧЕНИЯ В ШКОЛЬНОЙ И ВУЗОВСКОЙ ПРАКТИКЕ ИСТОРИИ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ АНТРОПОНИМОВ
СКЕАТ1УЕ WORKS OF I.S. TURGENEV AS A SOURCE OF STUDY IN SCHOOL AND UNIVERSITY PRACTICE OF HISTORY AND FUNCTIONING OF ANTHROPONYMS
В статье выявляются задачи изучения антропонимикона произведений И. С. Тургенева, раскрываются междисциплинарные связи и связи антропонимики с другими разделами языкознания, необходимые как для анализа системы имён собственных, так и для анализа отдельных онимов в тексте. Уделяется внимание социально-историческому характеру антропонимов - экстралингвистическому и экстралитературному аспекту работы с именами собственными. Раскрывается роль антропонимов при работе с образом героя: именование как показатель социального статуса, самовосприятие имени, имя в коммуникативных ситуациях и др. Показаны примеры исследования антропонимов И.С. Тургенева в свете интегративного подхода в современном образовании.
Ключевые слова: интегративный подход, междисциплинарные связи, имя собственное, антропоним, ан-тропонимикон, персонаж, И.С. Тургенев.
The article identifies the tasks of studying the anthroponymicon of the creative works of I.S. Turgenev, reveals the interdisciplinary connections and connections of anthroponymy with other chapters of linguistics which are necessary both for the analysis of the system of proper names and for the analysis of individual onyms in the text. The article pays attention to the socio-historical character of anthroponyms - extralinguistic and extraliterary aspects of working with proper names. The role of anthroponyms when working with the image of the hero is revealed: naming as an indicator of social status, self-perception of a name, a name in communicative situations, etc. Examples of the study of I.S. Turgenev's anthroponyms in perspective of the integrative approach in modern education are shown.
Keywords: integrative approach, interdisciplinary connections, proper name, anthroponym, anthroponymicon, character, I.S. Turgenev.
При изучении в школьной и вузовской практике художественного произведения в фокусе литературоведческого и лингвистического внимания оказывается его персонаж - созданная автором личность как продукт соответствующего исторического периода, как элемент макро- и микросоциума, как индивидуум с его психологическими свойствами, с его культурными, идейными, моральными установками, речевыми особенностями и т.д.
Соответственно, в арсенале писателя немало средств раскрытия персонажа, и в том числе имя собственное - антропоним. В.В. Виноградов подчёркивал, что «вопрос о подборе имён, фамилий, прозвищ в художественной литературе, о структурных их своеобразиях в разных жанрах и стилях, об их образцах, характеристических функциях и т.п. не может быть иллюстрирован немногими примерами. Это очень большая и сложная тема стилистики художественной литературы»
[2, с. 38]. Выбор имени персонажа во многих текстах не случаен, а мотивирован экстралингвистическими факторами (историческими, социальными, территориальными) и факторами лингвистическими (семантика, внутренняя форма, этимология антропонима), на что необходимо обратить внимание обучающихся.
«В настоящее время педагогической общественностью прикладываются огромные усилия, чтобы пробудить у школьников интерес к познанию, стремлению к приобретению знаний. На наш взгляд, в области филологии и истории материалом для эффективной организации соответствующей работы могут быть антропонимы. Знакомство с их историей, закономерностями функционирования позволят решить эти проблемы» [15, с. 368-369].
Изучение имён собственных (и антропонимов в том числе) - объект соответствующего раздела ономастики - поэтической ономастики, под которой понимается
© Бахвалова Т.В., Попова А.Р. © Bakhvalova T.V, Popova A.R.
5.8.2 - ТЕОРИЯ И МЕТОДИКА ОБУЧЕНИЯ И ВОСПИТАНИЯ (ПО ОБЛАСТЯМ И УРОВНЯМ ОБРАЗОВАНИЯ) (ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ), 5.8.7 - МЕТОДОЛОГИЯ И ТЕХНОЛОГИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ (ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ) 5.8.2 - THEORY AND METHODS OF TRAINING AND EDUCATION (BY AREAS AND LEVELS OF EDUCATION) (PEDAGOGICAL SCIENCES), 5.8.7 - THEORY AND METHODOLOGY OF VOCATIONAL EDUCATION (PEDAGOGICAL SCIENCES)
«искусство давать имена ... - собственные имена, используемые в языке художественной литературы» [5, с. 442-443].
Какие же функции выполняет имя персонажа, изучение которых будет актуально для обучающихся? В.Н. Михайлов приводит классификацию имён собственных в соответствии с изобразительными функциями, идейно-художественными задачами автора: прямо / косвенно характеризующие объект своей внутренней формой; социально характеризующие объект; национально характеризующие объект; имена, «создающие в своей совокупности национальный, местный и исторический колорит, географический фон действия» и др. [6, с. 25].
Ономастикон определенной эпохи - результат длительного исторического развития: имена собственные «больше, нежели имена нарицательные, зависят от экстралингвистических фактов, в связи с чем регулируются не всецело законами языка, но и некоторыми социальными, юридическими историческими закономерностями» [12, с. 25]. Таким образом, ономастикон может быть изучен по имеющимся текстовым данным, в том числе по художественным произведениям, особенно реалистическим. Важнейшей частью ономастического пространства текста является антропонимикон (совокупность имён собственных, называющих персонажей). Автором могут вводиться как прецедентные реальные имена, синхронизирующие время художественное со временем историческим, в котором происходят события (например, имена известных личностей определенной эпохи), так и имена вымышленные, однако не в меньшей степени связанные с данным историческим периодом.
В вузовском обучении на обеих его ступенях (бакалавриат и магистратура) могут быть предложены и предлагаются соответствующие спецкурсы по поэтической ономастике, а также курсовые либо выпускные квалификационные работы, посвященные антропони-микону изучаемых текстов. В школьном обучении прочтение произведений с интересным, даже непривычным для современного читателя антропонимиконом должно сопровождаться лингвоисторическим комментарием.
Богатейший материал в этом плане представляют собой произведения И.С. Тургенева, в том числе и активно изучаемые в школе и в вузе: «Записки охотника», «Муму», «Отцы и дети».
1. Для каждой эпохи существуют свои приоритеты в формировании системы личных имён человека; в XIX в. имя во многих случаях есть отражение социальной принадлежности человека.
Современные научные исследования предполагают, как известно, интегративный подход, что находит отражение и в особенностях работы с текстом: изучение языковых аспектов произведения не может осуществляться вне связи с историей, культурологией, социологией. Более того, подобные комментарии, касающиеся не столько текста, сколько дискурса, запоминаются учащимися, вызывают интерес и способствуют усвоения
собственно лингвистических фактов.
Глубокое знание жизни разных слоев общества, знакомство с детства с обычаями, бытом местных крестьян позволило И.С. Тургеневу создать правдивые произведения о жизни представителей разных социальных классов Орловщины середины - второй половины XIX века. В классовом обществе состав имен представителей его различных слоёв был различен, то есть яркой чертой антропонимии XIX века является её социальный характер. Лишь в святцах перечень имен был общим, в действительности же состав личных имен, а впоследствии и фамилий был неодинаков.
Тексты И.С. Тургенева, отличаясь достоверным, документальным изображением действительности, сочетающейся с высокой художественностью, ярко демонстрируют эту особенность антропонимикона эпохи. Как вспоминают современники писателя, ряд персонажей «Записок охотника» имели реальных прототипов, причём автор сохранил некоторые имена. А.И. Замятин, бывший крепостной Тургенева и впоследствии учитель земской школы пишет: «Бабушка и мать говорили мне, что почти все лица, упоминаемые в «Записках», не выдуманные... даже имена их настоящие. был Бирюк, которого в лесу убили свои же крестьяне, был Яшка-Турчонок - сын пленной турчанки. Даже я лично знал одного тургеневского героя, именно Сучка, Антона, переименованного барынею Варварою Петровною из Козьмы» [14, с. 298-299].
При составлении и описании именника наглядно и систематически прослеживается дифференциация в самом составе личных имен, как мужских, так и женских: имена крестьян - Ермолай, Митрофан, Иван, Софрон, Михайла, Мартын, Кузьма, Мишка и др.;
имена помещиков - Николай, Петр, Степан, Сергей, Афанасий, Вячеслав, Мардарий, Василий и др.;
имена крестьянок - Арина, Аксинья, Аграфена, Акулина, Маланья, Матрена, Лукерья, Федосья, Феклиста и др.;
имена помещиц - Александра, Алена, Елена, Марья и др.
Таким образом, возможно предложить обучающимся проблему для написания реферата или даже курсовой работы - выявление именника произведения в целом и частных именников героев - представителей различных слоёв общества.
Не только имя как таковое, но и именование персонажа другими лицами есть немаловажная деталь, «работающая» на раскрытие образа. С персонажем происходят психологические, социальные и прочие преобразования на протяжении текста, что может отразиться и в употреблении имён собственных. Так, изменение положения в обществе имеет следствием изменение именования героя. Например, помещики могли дать другие имена крепостным крестьянам, повышая их социальный статус, - переводя в лакеи. В рассказе «Льгов» читаем: Сперва точно был поваром, а то в кофишенки попал. ... - Что это за должность такая? - А я не знаю, батюшка. При буфете состоял и Антоном назывался, а
не Кузьмой. Так барыня приказать изволила. - Твое настоящее имя Кузьма? - Кузьма.
Имя мог поменять и сам его носитель в связи с изменением общественного положения, выбрав другое, звучащее более красиво, или весомо, или благородно (по мнению героя произведения). Ср. антропонимиче-скую деталь, связанную с упоминаемой в романе «Отцы и дети» героиней - матерью Кирсановых: Родительница его, из фамилии Колязиных, в девицах Agathe, а в генеральшах Агафоклея Кузминишна Кирсанова... Интересно, что оба имени - греческие по происхождению, оба восходят к апеллятивам, имеющих безусловно положительную коннотацию, строго говоря, необходимости в смене имени не было, речь идёт о субъективном, индивидуальном восприятии имени: ср. Агата - модификат имени Агафья - с греч. «хорошая, добрая, благородная» [13, с. 379], Агафоклея - старое календарное имя из греч. «агате «хорошая, добрая» + клеос «слава» [11, с. 346].
Тексты реалистических художественных произведений позволяют дополнительно исследовать проблему частотности, распространённости имени в определенную эпоху, предоставляя обширный фактические материал. При чтении спецкурсов по антропонимике произведения И.С. Тургенева вполне могут быть задействованы в качестве убедительных доказательств распространённости/нераспространённости определенных имён.
Так, имя Иван в течение столетий устойчиво входило в число самых востребованных, подтверждение чему находим и в «Записках охотника». Это имя не просто частотно в произведении: важно, что даже в микроколлективах оказывается несколько носителей имени Иван, ср. в рассказе «Контора»: Петров брат Иван конторщик, другой Иван конторщик; в рассказе «Бежин луг»: Пришлось нам с братом Авдюшкой, да с Федором Михеевским, да с Ивашкой Косым, да с другим Ивашкой, что с Карасных Холмов, да ещё с Ивашкой Сухоруковым,... пришлось нам в рольне заночевать». Соответственно, о распространенности имени Иван свидетельствует и частотность употребления образованного от него отчества - Иванович/Иваныч: ср. отчества действующих персонажей «Записок охотника» и упоминаемых ими лиц: Трифон Иваныч, Франц Иваныч, Иван Иваныч, Анастасей Иваныч, Андрей Иваныч, Николай Иваныч, Тихон Иванович/Иваныч.
Типичным для женских крестьянских имён XIX в. было имя Акулина Небезынтересно для студентов / школьников будет проведение параллели между хорошо знакомым, изученным произведением А.С. Пушкина «Барышня-крестьянка», и рассказами И.С. Тургенева. Именно Акулиной назвалась героиня повести «Барышня-крестьянка», желая предстать крестьянкой перед сыном соседского помещика, понимая, что данное ей при рождении имя Елизавета совершенно чуждо придуманному ею образу крестьянской девушки. У И.С. Тургенева имя Акулина также носит крестьянская девушка, героиня рассказа «Свидание»,
кратко упоминаемая и в «Бежином луге»: . Акулина-дурочка с тех пор и рехнулась, как в воде побывала... Акулина оттого в реку и кинулась, что её полюбовник обманул. К крестьянскому именнику был близок купеческий, где также встречается Акулина, ср. у Тургенева: Купеческую дочь взял: семь тысяч приданого. Зовут её Акулиной; Трифону-то под стать («Уездный лекарь»). О социальной маркированности данного имени свидетельствует и новое значение, с которым оно закрепилось в языке, перейдя в разряд нарицательных: «простая малообразованная женщина» [8, с. 44].
История имени собственного, динамика его частотности может быть связана с экстралингвистическим литературным фактором, когда «мода» на антропоним определяется широкой известностью и даже народной любовью к определенному произведению и определенной героине. Подобные любопытные и запоминающиеся факты необходимо привлекать в преподавание лингвистических и литературоведческих курсов и акцентировать на них внимание студентов и школьников.
Обратимся к довольно активно используемому И.С. Тургеневым имени Татьяна и проведем ещё одну межтекстовую параллель с произведением А.С. Пушкина. Как пишет В.А. Никонов «.на каждую тысячу воспитанниц Смольного института благородных девиц» только 11 получили имя Татьяна, а среди крестьянок тех же лет - 32-35 из тысячи. Оно очень точно для «барышни уездной», патриархальная семья которой «жила, храня обычай мирный простонародной старины» . Сейчас никого не удивит в литературе имя Татьяна, но не таким оно было, когда Пушкин избрал его для своей героини («... впервые именем таким»!), оно полемично - направлено против жеманных модных имен» [7, с. 234-235]. Это имя, действительно, было широко распространенным прежде всего в крестьянской и купеческой среде [Там же, с. 49, 53] и лишь впоследствии, под влиянием романа в стихах «Евгений Онегин», распространилось среди дворян. В текстах И.С. Тургенева нам встречаются: девка Татьяна, которую из прачек в судомойки произвели» («Контора»), прачка Татьяна («Муму»), жена однодворца Татьяна Ильинична Овсянникова («Однодворец Овсяников»), Танюшка, девочка лет тринадцати в доме Базаровых («Отцы и дети»), мелкопоместная барыня Татьяна Борисовна («Татьяна Борисовна и её племянник»), барыня (помещица) Татьяна Васильевна («Льгов»).
Интерес представляют и крайне редкие, незнакомые или почти незнакомые, особенно современному читателю, имена героев. В таких случаях необходим исторический, культурологический комментарий: личное имя человек получал по святцам, поэтому в числе имён, действительно, имели место и малораспространённые. Эта особенность антропонимикона XIX века также находит отражение в «Записках охотника»: в числе героев помещик Мардарий («Два помещика»), молодой хозяин и молодой охотник Ардалион Михайлыч, студент Авенир Сорокоумов («Смерть»), кучер Иегудиил («Льгов»), Комов Степан Никтополионыч - отчество образо-
5.8.2 - ТЕОРИЯ И МЕТОДИКА ОБУЧЕНИЯ И ВОСПИТАНИЯ (ПО ОБЛАСТЯМ И УРОВНЯМ ОБРАЗОВАНИЯ) (ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ), 5.8.7 - МЕТОДОЛОГИЯ И ТЕХНОЛОГИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ (ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ) 5.8.2 - THEORY AND METHODS OF TRAINING AND EDUCATION (BY AREAS AND LEVELS OF EDUCATION) (PEDAGOGICAL SCIENCES), 5.8.7 - THEORY AND METHODOLOGY OF VOCATIONAL EDUCATION (PEDAGOGICAL SCIENCES)
вано от редкого имени Никтополион («Однодворец Овсяников»).
При характеристике героя важны не только официальные имена, коими лицо нарекается при рождении, но и модификаты, преобразованные личные имёна. Трансформации имени весьма показательны, поскольку в произведении автором воспроизводится определенная коммуникативная среда (например, крестьянская, помещичья и т.д.). При анализе образа героя актуально выявить, кто именно и как именно к таковому обращается. Эти обращения не только представляют собой средство выражения эмоций и взаимоотношений, но еще и становятся социальным маркером.
У И.С. Тургенева распространены квалитативные имена, то есть «имена со значением любой субъективной оценки, образованные (безразлично) от полной или сокращенной основы» [9, с. 73]. Например, модифика-ты личных имен, оканчивающиеся на -ка, чаще всего становились традиционным средством демонстрации социального положения человека - принадлежности к низшим ступеням в сословно-иерархическом делении общества: садовник Ерошка, форейтор Антипка («Муму»), черпальщик на бумажной фабрике у купца Яшка («Певцы»), лакей Петрушка («Ермолай и мельничиха»), Федька - слуга в доме Базаровых («Отцы и дети») и др. Нередко определенный модификат личного имени закреплялся за человеком на всю жизнь. В рассказе «Два помещика» Мардарию Апполонычу прислуживает Юшка - «высокий худощавый старик лет восьмидесяти».
Иное назначение имели личные имена с суффиксом -ушк-. На Руси издавна среди простого народа так называли людей, вызывающих симпатию, жалость, сострадание. В рассказе «Малиновая вода» встречаем Степушку, который «...не получая решительно никаких пособий, не состоял в родстве ни с кем, никто не знал о его существовании. У этого человека даже прошедшего не было; о нем не говорили; он и по ревизии едва ли числился. ...кто он, откуда он, чей сын, как попал в число шумихинских подданных... где живет, чем живет - об этом решительно никто не имел ни малейшего понятия». Доброжелательное отношение к именуемому чувствуется и в обращении Касьянушка (А, Касьянушка/ здорово...), употребленного по отношению к человеку, о котором сказано «Чудной человек: как есть юродивец, такого чудного человека и нескоро найдешь другого» («Касьян с Красивой Мечи»).
Неофициальные антропонимы с ласкательными суффиксами довольно редки в крестьянской среде, однако и таковые присутствуют - ср. именования мальчиков из «Бежина луга»: Павлуша, Ильюша, ср. также Аннушка (в обращении к ребенку) - девочка лет восьми в рассказе «Бурмистр». В дворянских же и помещичьих домах, если в них имела место доброжелательная и уважительная атмосфера, подобные обращения к членам семьи и даже слугам, выраженные антропонимами с уменьшительно-ласкательными суффиксами, были обычны. Так, в романе «Отцы и дети» встречаются име-
нования Фенечка, Дуняша (в доме Кирсановых), Енюша, Енюшечка, Ариша, Танюшка, Танюша, Анфисушка (в доме Базаровых). Таким образом, вполне можно привлечь внимание обучающихся и к лингвистическому аспекту, к морфемной структуре имени собственного, и связать особенности обращений-атропонимов с содержательными аспектами произведения.
Модификации личных имён могут лежать не только в области словообразования, но и в области фонетики. Преобразования имён редких, неизвестных, их речевые адаптации нуждаются в комментариях, представляющих собою «восстановление» оригиналов, указанных в святцах. Таковы, например, антропонимы: Анпадист (мужик) («Бурмистр») - модификат церковного имени Анемподист, Меликитриса (кухарка в больнице) («Смерть») - по-видимому, модификат древнерусского имени Милитриса [11, с. 404-405], мать мальчика Васи - Феклиста («Бежин луг») - разговорный модификат старинного календарного имени Феоклиста [11, с. 435].
Особенно показательны «скопления» модификатов личных имён в рамках одного произведения у героев одной семьи, когда особенности трансформации имён свидетельствуют о стремлении героев к оригинальности и даже оригинальничанию. Ср. имена, встречающиеся в рассказе «Смерть»: помещик Гур Крупяников, его дети Фофа и Зёзя. Гур - разговорный вариант имени Гурий [11, с. 162], Фофа - вариант имени Феофан [13, с. 346], Зёзя - вариант имени Зосима [13, с. 176].
Как известно, назначение имени собственно -идентифицировать человека. И если в семейном кругу было достаточно только личного имени, то за рамками микроколлектива, в одном и том же населенном пункте или близко расположенных селениях, одного имени может быть недостаточно, особенно если это имя очень распространено и его носят несколько лиц. Точно копируя речь крестьян, И.С. Тургенев передаёт существовавший способ идентификации личности человека посредством второго, добавочного компонента в структуре именования, характеризующее человека по какому-либо примечательном свойству. Тенденция восходит к некалендарным именам, своей внутренней формой отражающих какой-либо признак, приписываемый именуемому лицу: Беляк, Верещага, Молчан, Миролюб, Вешняк и под.
Второй компонент имени собственного может указывать на какую-либо примечательную особенность внешности именуемого - Ивашка Косой («Бежин луг»), на занятие-должность Иван конторщик («Контора»), Михей-кучер («Татьяна Борисовна и её племянник»), на место жительства именуемого - Ивашка, что с Красных Холмов («Бежин луг»), на родственников - Петров брат Иван («Контора»).
Самовосприятие персонажем личного имени и восприятие его имени другими персонажами является заслуживающей внимания, яркой деталью речевого портрета персонажа и важной характеристикой его образа. Вспомним рассказ «Уездный лекарь», где герой трижды акцентирует внимание на своём имени как на
простонародном и принижающем носителя: Надо же несчастье такое, что меня Трифоном зовут. Дочь помещицы отзывается об этом имени явно уничижительно (её реплика не приведена, однако оценка следует из контекста): .Я, делать нечего, говорю: «Трифон, сударыня». Она прищурилась, покачала головой и прошептала что-то по-французски, - ох, да недоброе что-то, - и засмеялась потом, нехорошо тоже. И далее, в финале рассказа: Купеческую дочь взял: семь тысяч приданого. Зовут ее Акулиной; Трифону-то под стать. Интересно, что у этого имени Трифон появилось соответствующее апеллятивное значение «простой, ничем не выделяющийся человек, мужик» [8, с. 356].
Негативно воспринимает своё имя и Филофей, герой рассказа «Стучит»: Филофей ничего ему <Ермолаю> не возразил, как бы сознавая, что называться Филофеем, точно, не совсем ловко и что за такое имя даже упрекать можно человека, хотя собственно виноват тут поп, которого при крещении не ублаготворили как следует. Это имя, так же, как и имя Трифон, употребляется как нарицательное в значении «простак, недалекий, никудышный человек. Ср. игру «прямого» значения этого личного имени с его созначением (референтной коннотацией) в рассказе И.С. Тургенева «Стучит» [8, с. 386].
2. Социальный характер именника произведений И.С. Тургенева проявляется не только в составе личных имен, оформленности модификатов, но и в наличии/отсутствии и оформленности отчества героя.
В данном случае исследование антропонимов явно смыкается с обращением к истории языка. В частности, при лингвистическом анализе текстов Тургенева важно познакомить студентов с особенностями формирования системы отчеств, поскольку различие в их оформлении даже в рамках одного рассказа, при именовании одного и того же персонажа, пробуждает вопросы: например, Андрей Иванов /Андрей Иванович Беловзоров («Татьяна Борисовна и её племянник»).
Кроме того, древние формы отчеств формально совпадают с современными фамилиями, что также может вызывать затруднения у современного школьника и студента. Отчества, представляющие собою притяжательные прилагательные на -ов/-ев, были употребительнее у представителей среднего класса: Николай Еремеев - главный конторщик из рассказа «Контора»; Евгений Васильев - так представляется главный герой романа «Отцы и дети» Николаю Петровичу Кирсанову. В среде же привилегированных классов, дворян, раньше начали употребляться более официальные отчества на -ич, -ович/-евич.
«Записки охотника» фиксируют промежуточный этап в становлении системы отчеств, колебания в их оформлении. Например, главного конторщика в рассказе «Контора» именуют то Николай Еремеич, передавая тем самым подобострастие, угодливость или просто вежливость при обращении к должностному лицу, то Николай Еремеев. Причем последнее именование, по всей видимости, было наиболее привычным: именно оно встречается в речи автора и употребляется при об-
ращении, если подчеркивается невысокий уровень его социального положения, ср.: Да что, Николай Еремеич, ... вы теперь у нас главным конторщиком... Слушай, Николай Еремеев, ... последний раз тебя прошу...
Аналогичное явление мы наблюдаем в рассказе «Татьяна Борисовна и её племянник»: Тоненький и бледненький Андрюша превратился в дюжего Андрея Иванова Беловзорова. . Зажился наш Андей Иваныч у тетушки: даровой хлеб, видно, по вкусу пришелся («Татьяна Борисовна и её племянник»). Обе формы отчества главного героя встречаем и в романе «Отцах и детях»: Евгений Васильев, отвечал Базаров... - Надеюсь, любезнейший Евгений Васильевич, что вы не соскучитесь у нас, - продолжал Николай Петрович.
Однако более древних отчеств на -ов/-ев у Тургенева уже немного, система отчеств приобретает тот вид, в котором она знакома нам: гораздо чаще встречаются отчества на -ич/-ыч при именовании представителей разных социальных слоёв (Иваныч, Еремеич, Яковлич, Андреич, Михайлыч, Селиверстыч, Тимофеич, Дмитрич, Лукич, Платоныч). Самым распространённым, как отмечалось выше, было отчество Иваныч. Это отчество настолько частотно и типично, что оно стало символизировать жителя России, неслучайно его семантическое преобразование, отраженное у Тургенева. Иваныч - «квазиотчество, которое в дореволюционное время в народной речи прибавлялось к именам иностранцев, какое-то время проживавших в России» [8, с. 188]. Именно таким образом именуется Франц Иванович Лежень («Однодворец Овсяников»).
Формула именования (имя, имя и отчество, только отчество и т.п.) при обращении к именуемому зависит от многих факторов: отношение к герою, его социальный статус (выше/ниже/наравне с говорящим), сама речевая ситуация и т.п.
Так, в рассказе «Бурмистр» помещик обращается к своему подчиненному по имени: Ну что, брат Софрон, каково у тебя дела идут?... - Ну, хорошо, хорошо, Софрон, знаю, ты мне усердный слуга... Крестьяне же называют героя, находящегося выше их по положению, только по имени-отчеству: Софрон Яковлич за меня недоимку взнёс, батюшка... вот пятый годочек пошел, как взнёс, а как взнёс - в кабалу меня и забрал... Аналогично в рассказе «Муму»: для барыни должностной дворецкий - Гаврила, для прачки Татьяны и башмачника Капитона он же - Гаврила Андреич.
Формой на -ич, употребленной вместе с личным именем, передавали почтение к должностному лицу или лицу, стоящему на более высокой ступени социально-иерархической лестницы. Самостоятельно употребленная форма на -ич заменяла личное имя и обычно свидетельствовала о почтительном, уважительном отношении к человеку, о почтенном возрасте именуемого: «Дедушка Трофимыч... знал родословную всех дворовых в восходящей линии до четвертого колена... » («Малиновая вода»). Аналогичным образом именуется Прокофьич - слуга в доме Кирсановых, Тимофеич - приказчик, бывший дядька в доме Базаровых («Отцы
5.8.2 - ТЕОРИЯ И МЕТОДИКА ОБУЧЕНИЯ И ВОСПИТАНИЯ (ПО ОБЛАСТЯМ И УРОВНЯМ ОБРАЗОВАНИЯ) (ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ), 5.8.7 - МЕТОДОЛОГИЯ И ТЕХНОЛОГИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ (ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ) 5.8.2 - THEORY AND METHODS OF TRAINING AND EDUCATION (BY AREAS AND LEVELS OF EDUCATION) (PEDAGOGICAL SCIENCES), 5.8.7 - THEORY AND METHODOLOGY OF VOCATIONAL EDUCATION (PEDAGOGICAL SCIENCES)
и дети»), земский Федосеич («Бурмистр»), лекарь Селиверстыч («Смерть»), сторож, старик Миняич («Хорь и Калиныч») и др.
Трехкомпонентные именования (имя, отчество, фамилия), как свидетельствуют тексты произведений «Записки охотника», «Отцы и дети» были типичны среди помещиков-дворян и однодворцев - потомков служилых людей, владевших небольшим земельным участком: Вячеслав Илларионович Хвалынский, Петр Петрович Каратаев, Елена Николаевна Лоснякова, Лука Петрович Овсянников, Татьяна Ильинична Овсянникова, Аркадий Павлыч Пеночки, Анна Сергеевна Одинцова, Николай Петрович Кирсанов, Василий Иванович Базаров и др.
Тексты И.С. Тургенева показывают сформировавшуюся ещё в конце XVI-XVII вв. у представителей крупной знати, дворянства, помещиков форму именования, которая удачно совместила в себе ряд функций: не только выделяла человека среди членов любого по численности коллектива, указывала на родственные отношения, но и обозначала социальный статус именуемого. Это придавало устойчивость данной формуле именования, делало её неким образцом. «Обозначая себя русским именем, человек стремиться выразить пределы своего существования, дать свой идеальный, всесторонний образ, в котором общее органично связано личным: И - индивид, О - семья, Ф - род» [4, с. 215]. Со временем эта форма именования получила распространение, стала узаконенной и официальной.
3. Неофициальное прозвищное имя - немаловажное средство раскрытия персонажа, и потому требует и лингвистического, и литературоведческого внимания. Многочисленность таких именований в рассказах И.С. Тургенева свидетельствует об употребительности их в середине XIX века, более того, заглавия некоторых рассказов содержат номинации героев - прозвища: «Бирюк», «Хорь и Калиныч».
Получившие под влиянием государства и церкви распространение календарные имена, приняв на себя социально-различительную функцию, не могли дать привычную образную меткую характеристику именуемому. Сохранение психологической потребности в характеристике человека посредством личного имени привело к появлению в составе именования вторых компонентов, трансформировавшихся затем в прозвища, сохранивших богатство лексического состава и выразительность некалендарных имен. Сам И.С. Тургенев в рассказе «Певцы» замечает: Русский народ на прозвища мастер.
Степень «спаянности» дополнительного прозвищ-ного онима с личным именем различна. Так, в рассказе, озаглавленном прозвищем главного героя, встречаем «Меня зовут Фомой, а по прозвищу Бирюк» («Бирюк»). Во всех окрестных селениях именно так, по прозвищу, именовали лесника. Даже сам рассказчик, всегда очень уважительный к своим героям-собеседникам, в обращении к именуемому употребляет прозвище: А, ты Бирюк. ... Так ты Бирюк, ... я, брат, слыхал про тебя. В примечании к тексту рассказа Тургенев поясняет: Бирюком
называется в Орловской губернии человек одинокий и угрюмый, что соответствует характеру героя - во всяком случае, тому образу и тому впечатлению, которые им создаются в глазах других героев. Слово бирюк широко распространено в говорах на различных территориях в значении «волк» [11, вып. 2, с. 294], однако переносное значение типа «одинокий и угрюмый человек» словарно не зафиксировано; можно сказать, что оно отчасти реализуется во фразеологизме с компонентом бирюк, отраженном в словаре В.И. Даля и фактически современном событиям «Записок охотника»: жить бирюком «одиноко, ни с кем не знаться» [3, т. 1, с. 88].
Иногда прозвище на Руси заменяло личное имя и было единственным именем человека независимо от возраста, как, например, в рассказе «Льгов» один из героев именуется только по прозвищу Сучок - «А здесь живет человек, прозвище ему Сучок». «Босоногий, оборванный и взъерошенный Сучок казался с виду отставным дворовым лет шестидесяти» («Льгов»).
Показательны в этом отношении прозвища в рассказе «Певцы»: Обалдуй - «Настоящее имя этого человека Евграф Иванов; но никто во всём околотке не звал его иначе как Обалдуем: так хорошо оно к нему пристало»; Моргач - «...к нему тоже шло названье Моргача, хотя он глазами не моргал более других людей...»; Яков Турок -«Яков, прозванный Турком, потому что действительно происходил от пленной турчанки». Действительно, прозвища на Руси нередко передавались по наследству: детей именовали по прозвищу отца. Отражение этого явления находим и в других рассказах И.С. Тургенева: Все дети Хоря! - заметил Полутыкин. - Все Хорьки («Хорь и Калиныч»); Моргач, бывший кучер старой барыни, сын у него Моргачонок («Певцы»).
В романе «Отцы и дети» представлено и прозвище представителя господствующего класса: Бурдалу - так прозвали губернатора, известного своими многочисленными странными и бессмысленными распоряжениями: с утра надевал тесный вицмундир и чрезвычайно тугой галстух, недоедал и недопивал, все распоряжался. Его в губернии прозвали Бурдалу, намекая тем не на известного французского проповедника, а на бурду. губернатор, Бурдалу, приказал своим чиновникам по особым поручениям носить шпоры, на случай если он пошлет их куда-нибудь, для скорости, верхом. Основой для возникновения прозвища послужила межъязыковая частичная омонимия начальной части фамилии французского проповедника Бурдалу и основы русского слова бурда, обозначающее мутное безвкусное жидкое кушанье.
Антропонимикон И.С. Тургенева настолько богат, разнопланов и полифункционален, что даже обращение к заглавиям произведений передаёт разнообразие типов именований представителей разных социальных групп общества. Так, имена героев-помещиков, а также однодворца выглядят следующим образом: 1) только фамилия - «Мой сосед Радилов», «Однодворец Овсяников», «Чертопханов и Недопюскин», «Конец Чертопханова», 2) имя и отчество - «Татьяна Борисовна и её племянник», 3) имя, фамилия и отчество - «Петр
Петрович Каратаев». Представители крестьянства в заглавиях названы либо по имени - «Касьян с Красивой Мечи», «Ермолай и мельничиха», либо по прозвищу -«Хорь и Калиныч», «Бирюк», либо по отчеству: «Хорь и Калиныч». Отчество Калиныч может восходить как к древнему русскому имени Калина «по названию растения калина» [11, с. 202], которое распространено в русских памятниках письменности [1, с. 132], либо восходить к календарному имени Каллиник - разг. Калина, отчество Калинич [13, с. 198].
Подводя итоги, отметим, что системное описание антропонимикона в рамках комментариев-иллюстраций к лекционному материалу преподавателя и в рамках докладов, рефератов, курсовых и дипломных проектов обучающихся реализует целый ряд немаловажных образовательных и развивающих задач.
Прежде всего, при работе в школе и в вузе с антро-понимиконом И.С. Тургенева активизируются межпредметные связи: обращения к литературе, к произведениям других авторов, к литературоведению, истории, обще-ствознанию, культурологии, краеведению (лингвистическому и литературному). Такое интегрированное обучение, привлечение сведений из смежных тем, не известных ученику любопытных фактов, безусловно, способствует расширению кругозора школьника / студента.
Во-вторых (что актуально прежде всего для вузовской практики), привлекаются данные других разделов языкознания, помимо ономастики: лексикологии, этимологии, семантики, словообразования и морфемики.
В-третьих, работа с именем собственным развивает и углубляет описание образа персонажа. Имя собственное и его трансформации в тексте дают дополнительные сведения о социальном статусе героя, в том числе и относительно других героев, об отношении к нему автора, рассказчика, других персонажей, об особенностях речевой ситуации, наконец, о цели и смысле наречения персонажа именно таким образом.
В-четвёртых, обучающийся приобретает навыки анализа языкового материала - в данном случае, лексического, и знакомится с моделью описания системы имён собственных в произведении. Студент существенно расширяет сведения, полученные им в рамках изучения дисциплины «Морфология современного русского языка», где имена собственные изучаются как один из лексико-грамматических разрядов имени существительного. В докладе, реферате на спецкурсе и в особенности при подготовке курсового или дипломного проекта производится работа по многоаспектной классификации имён собственных в произведении автора: их выявление, типологизация по степени официальности, по структуре, по частотности вообще и в речи автора/героев в частности, а также обнаружение экстралингвистических причин и художественных задач именований персонажей. Более того, для своей будущей профессиональной деятельности студент получает богатейший регионально маркированный, лингвоистори-ческий материал, который может быть востребован на проводимым им уроках и внеклассных мероприятиях.
Библиографический список
1. Веселовский С.Б. Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии. М.: Наука, 1974. 382 с.
2. ВиноградовВ.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., Наука, 1963. 255 с.
3. ДальВ.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Тт. I-IV. М., 1955.
4. Лисицына Т.А. Происхождение русского имени // Сельская Россия: прошлое и настоящее: доклады и сообщения 8-й Российской научно-практической конференции. Вып. 2. М., 2001. С. 213-215.
5. Магазаник Э.Б. Имя собственное в художественной литературе // Русская речь. 1968. № 3. С. 23-24.
6. Михайлов В.Н. Лингвистический анализ ономастической лексики в художественной речи. Симферополь: СГУ, 1981. 28 с.
7. НиконовВ.А. Имя и общество. М.: Наука, 1974. 280 с.
8. Отин Е.С. Словарь коннотативных собственных имен. М.: ООО «А Темп», 2006. 440 с.
9. Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. М.: Наука, 1978. 200 с.
10. Словарь русских народных говоров. Вып. 1-52. М., Л., СПб., 1965-2021.
11. Суперанская А.В. Словарь русских личных имен. М.: ООО «Фирма «Издательство АСТ», 1998. 528 с.
12. Суперанская А.В. Ударение в собственных именах в современном русском языке. М.: Наука, 1966. 360 с.
13. Тихонов А.Н., Бояринова Л.З., Рыжкова А.Г. Словарь русских личных имен. М.: «Школа-Пресс», 1995. 736 с.
14. Тургеневский сборник: материалы к полному собранию сочинений и писем И.С. Тургенева. М.-Л.: Наука, 1966. 399 с. URL: https://sv-scena.ru/Buki/Zapiski-okhotnika-Nakanunye-Ottsy-i-dyeti.110.html (дата обращения: 15.01.2022).
15. Черногрудова Е.П. Антропонимика как основа для организации межпредметной проектной деятельности школьников (на материале ономастикона русских князей) // Ономастика Поволжья: материалы VIII Международной научной конференции. Т. 2. Кострома: Костромской государственный университет, 2020. С. 368-373.
References
1. Veselovsky S.B. Onomasticon. Old Russian names, sobriquets and surnames. Moscow: Nauka, 1974. 382 p.
2. Vinogradov V.V. Stylistics. Theory of poetic speech. Poetics. Moscow: Nauka, 1963. 255 p.
3. Dal V.I. Explanatory dictionary of the living Great Russian language. Vol. I-IV. M., 1955.
4. Lisitsyna T.A. The origin of the Russian name // Rural Russia: past and present: reports and messages of the 8th Russian Scientific and Practical Conference. Issue 2. Moscow, 2001. Pp. 213-215.
5. MagazanikE.B. Proper name in fiction // Russian speech. 1968. No. 3. Pp. 23-24.
6. Mikhailov V.N. Linguistic analysis of onomastic vocabulary in artistic speech. Simferopol: SSU, 1981. 28 p.
7. Nikonov V.A. Name and society. Moscow: Nauka, 1974. 280 p.
8. Otin E.S. The dictionary of connotative proper names. Moscow: LLC «A Temp», 2006. 440 p.
9. PodolskayaN.V. The dictionary of Russian onomastic terminology. Moscow: Nauka, 1978. 200 p.
5.8.2 - ТЕОРИЯ И МЕТОДИКА ОБУЧЕНИЯ И ВОСПИТАНИЯ (ПО ОБЛАСТЯМ И УРОВНЯМ ОБРАЗОВАНИЯ) (ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ), 5.8.7 - МЕТОДОЛОГИЯ И ТЕХНОЛОГИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ (ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ) 5.8.2 - THEORY AND METHODS OF TRAINING AND EDUCATION (BY AREAS AND LEVELS OF EDUCATION) (PEDAGOGICAL SCIENCES), 5.8.7 - THEORY AND METHODOLOGY OF VOCATIONAL EDUCATION (PEDAGOGICAL SCIENCES)
10. The dictionary of Russian folk dialects. Vol. 1-51. Moscow, Leningrad, St. Petersburg: Nauka, 1965-2021.
11. SuperanskayaA.V. The dictionary of Russian personal names. Moscow: LLC «Firm «AST Publishing House»», 1998. 528 p.
12. Superanskaya A.V. The accent in proper names in modern Russian. Moscow: Nauka, 1966. 360 p.
13. Tikhonov A.N., Boyarinova L.Z., Ryzhkova A.G. The dictionary of Russian personal names. Moscow: «School-Press», 1995. 736 p.
14. Turgenev collection: materials for the complete collection of works and letters of I.S. Turgenev. Moscow, Leningrad: Nauka, 1966. 399 p. URL: https://sv-scena.ru/Buki/Zapiski-okhotnika-Nakanunye-Ottsy-i-dyeti .110.html (the date of address 15.01.2022).
15. Chernogrudova E.P. Anthroponymy as a basis for the organization of interdisciplinary project activity of schoolchildren (based on the material of the onomasticon of Russian princes) // Onomastics of the Volga region: proceedings of the VIII International Scientific Conference. Vol. 2. Kostroma: The Kostroma State University, 2020. Pp. 368-373.
