CC BY
83
УДК 82-1(470)(420)
Тавакалян Диана Сергеевна
Tavakalyan Diana Sergeevna
аспирантка кафедры зарубежной литературы Кубанского государственного университета t-diana@list.ru
post-graduate student of the chair of foreign literature, Kuban State University t-diana@list.ru
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ КОНЦЕПЦИИ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ В ПОЭЗИИ Ю. КУЗНЕЦОВА И У.Х. ОДЕНА
IN POETRY OF Y. KUZNETSOV AND W.H. AUDEN
ART CONCEPTS OF SPACE AND TIME
Аннотация:
The summary:
В статье исследуется типологическое сходство художественных миров Ю. Кузнецова и У.Х. Одена. Поэтическими концепциями для сопоставления были выбраны категории времени и пространства.
This article explores the typological similarity between the art worlds of Y. Kuznetsov and W.H. Auden. The categories of time and space were selected as the poetic concepts for comparison.
Ключевые слова:
модернизм, пространство, время, художественный хронотоп, мифологизация, мифореальность.
Keywords:
modernism, space, time, art chronotope, mythologization, mythoreality.
Творчество Юрия Кузнецова и Уистена Хью Одена является частью общемирового литературнохудожественного процесса XX в. Данная статья не предполагает выявление взаимовлияний и прямых обращений Ю. Кузнецова к творчеству У.Х. Одена, но для более подробного и глубокого анализа творчества Ю.П. Кузнецова становится необходимым проведение параллелей и изучение типологического сходства поэтов-модернистов XX в. Рассмотрение поэтического мира Ю. Кузнецова и У.Х. Одена через исследование категорий пространства и времени позволяет определить онтологический статус лирики поэтов. Трезвый реализм двух поэтов в оценке людей и событий истории сочетается с образами фантазии, сновидений, мистических пейзажей, апокалиптических видений. Подобных параллелей в их творчестве можно провести множество, и они непосредственно связаны с хрестоматийными категориями литературы XX в. -времени и пространства.
Как литературно-художественные категории пространство и время были сформулированы сравнительно недавно, но сразу же стали объектом исследования многих ученых-лингвистов. Это объясняется тем, что пространство и время принадлежат к универсальным категориям культуры, которые определяют «параметры существования мира и основополагающие формы человеческого опыта» [1, с. 43]. В поэзии категории пространства и времени реализуются в форме образов и мотивов, принимающих символический характер [2, с. 249]. При этом данные категории тесно связаны между собой: они влияют друг на друга, но чаще составляют единое целое. Идею взаимосвязи пространственно-временных отношений высказал М.М. Бахтин в концепции художественного хронотопа: «В литературно-художественном хронотопе имеет место слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом. Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысляется временем» [3, с. 121].
Последовательность отношений пространства и времени в художественной литературе, несмотря на их тесную взаимосвязь, может быть нарушена: возникает некая дискретность в их взаимодействии. Пространственная целостность поэтического мира того или иного автора может быть представлена циклом стихотворений, в котором объединяются отдельные фрагменты (стихотворения), составляя единое целое, благодаря общей тематике или архетипам. Отдельное стихотворение заключает в себе внутреннее пространство, которым является состояние души лирического героя. Характерное свойство категории времени проявляется в необратимости, то есть невозможности что-либо повторить, вернуться в прошлое. Ход времени проявляется в последовательности «прошлое - настоящее - будущее», и обратное течение невозможно. Таким образом, связь прошлого и будущего осуществляется через настоящее, и оказаться в прошлом возможно только благодаря воспоминаниям, которые являются важной составляющей художественного мира. Благодаря воспоминаниям лирический герой может погрузиться в прошлое, восстановить какие-то события, переосмыслить поступки, сформировать иное видение, построить новую реальность.
Воспринимая категорию Пространства как Россию, а категорию Времени как историю, Юрий Кузнецов трансформирует данные образы, рассматривая их через категорию мифа. Пространство поэтического мира Кузнецова бесконечно, его границы размыты. Возникает некая иллюзорность событий, его пространство наполнено тенями и отблесками, что связывает параллельные миры в поэзии: «Горизонты и крыши размыты, / Искры зноя сквозь воздух бегут...» [4, с. 119]. Тот же образ возникает в стихотворении «Золотая гора»: «Косым лучом прошел насквозь / Простор и пустоту.» [5, с. 440]. Шпенглер писал: «Мы убиваем живущее, когда заключаем его в пространство, лишенное жизни и делающее безжизненным» [6, с. 189]. Именно так можно характеризовать поэтический мир Одена: его лирический герой, замкнутый в пространстве города, или улицы, в итоге оказывается в лабиринте, выхода из которого нет, после долгих попыток выбраться оттуда, он упирается в стену, или обнаруживает перед собой запертую
дверь: «The hundredth time he signed, though, / A bush he left an hour ago, / He halted where four alleys crossed, / And recognized that he was lost» (Он повернул в коридоре сотню раз, / Хотя вход покинул больше чем час, / Уперся в стену, остановился / И понял, что заблудился) [7, с. 111]. Блуждание в пространстве для лирического героя Одена характерно. Лабиринт - это не только мифический образ, пространство, заключающее в себе Минотавра и обязательную смерть, это поиск жизненного пути, поиск себя, но поэт сам определяет дальнейший путь: «The centre that I cannot find / Is known to my unconscious mind; / I have no reason to despair / Because I am already there» (Выход, который найти не могу я нигде, / Иррационально находится у меня в голове. / Поэтому нет причин для страданья и горя - / На самом деле я давно уж на воле) [8, с. 113]. Человек порою сам виновен в том, что оказался в лабиринте, поэтому выход из него он должен найти сам: опровергнув свои заблуждения, он освободится из замкнутого пространства. Несмотря на различия художественного пространства Кузнецова и Одена, за дверью их реальности оказывается пространство мифа, герой оказывается по ту сторону бытия: «Дверь откроют навстречу родные, / Молча снег он начнет отряхать... / Обнажится под тающим снегом / Пустота - никого! Ничего!» [9, с. 108]. Сравним: «By happening to be once, it made / Enormous Alice see / in wonderland.» (Но если дверь случайно приоткрываем, / То видим в ней огромную Алису, / что смотрит в Зазеркалье.) [10, с. 117]. Страна, которую обнаруживают за дверью, не заключает в себе счастья, потусторонняя жизнь вызывает только слезы и страдания.
Пространство двух поэтов - это пустота, безграничная область Космоса, которую нельзя постичь: «Что хочу от сущего пространства?» Лирический герой Кузнецова, также как и герой Одена, теряется в безграничности пространства. Пустота, окружающая его, - это понимание того, что человек одинок во Вселенной, человеческий дух оказывается заключенным в рамки: «Что стою среди его теснин?». Поиски Бога оказываются тщетными, и герой осознает свое одиночество: «Все равно на свете не остаться. / Я пришел и ухожу - один» [11, с. 81]. Жизненное пространство оказывается подчинено ходу Времени. Понятие бесконечности Времени, его неопределенности, по Кузнецову, возникает в другой реальности, то есть после смерти. Можно сказать, что Время бесконечно - но только не для живого, здесь у каждого свой срок: «Не сжалится идущий день над нами, / Пройдет, не оставляя ничего: / ... / Не лги себе! - не будет ничего, / Ничто твое уже не повторится.» [12, с. 113]. Усиливающийся пессимизм поэзии отражает сомнения поэта. Время безжалостно шагает по земле, не обращая внимания на надежды и чаяния человека. Стихотворение обретает реальность, но вместе с тем уничтожает надежду на спасение: когда закончится твое время, ты исчезнешь навсегда.
В поэтическом мире У.Х. Одена категория Времени также связана с категорией Смерти. Время и Смерть выступают как иррациональное начало. В поэме “As I walked out one evening” («Я вышел как-то вечером») Время появляется в качестве существа, которое поглощает весь поток жизни, его нельзя ни остановить, ни обмануть: «.O let not Time deceive you, / You cannot conquer Time. / Time watches from the shadow / . / Vaguely life leaks away, / And Time will have his fancy / Tomorrow or today.» (Не доверяйте уловкам времени, / Его нельзя победить./ Время зорко следит, прячась в тени, / . / Жизнь течет медленно, часом за час. / Неизвестно, что вытворит время / Не только завтра, но и сейчас) [13, с. 34].
Ход жизни, подчиненный правилам Времени, порой заставляет поэтов удивляться тому, как быстро происходит смена событий: «И то, что есть меня моложе, / Стал с удивленьем замечать». Время нельзя остановить, нельзя сказать, когда оно закончится. Оно необходимо только для живого, по ту сторону бытия Время ни к чему: «Моя рука хватает дым. / Мне время ни к чему - / Его оставил я живым. / Живите по нему» [14, с. 208]. Осознание Времени схоже у поэтов, они воспринимают конечность жизни как данность, поэтому страха перед Временем нет, но, тем не менее, Время - непримиримый враг всего живого вокруг. Необузданный поток Времени сметает все на своем пути: уничтожает молодость и красоту, стирает память, оставляя лишь обрывки воспоминаний; но оно также является лучшим лекарем во Вселенной. Только Времени подвластна жизнь, только оно знает, что ожидает нас в будущем, только оно сможет ответить, когда череда событий в жизни прекратится: «Clock cannot tell our time of day / For what event to pray, / Because we have no time, because / We have no time until / We know what time we fill, / Why time is other then time was» (Часы покажут вам время дня, / Когда молиться наступает пора, / Потому что времени нам не хватает / И не будет хватать до тех пор, / Пока не узнаем, что время пришло / И что оно сегодня иное, чем обычно бывает) [15, с. 104].
Время следит за человеком - оно точно знает, сколько отведено тому или иному. Оно приводит к Смерти, а попытка обуздать Время объясняется страхом перед окончанием жизни. В стихотворении “Shepherd's carol” («Песня пастуха») Оден пытается подчинить Время, но это всего лишь мечта, которая вряд ли осуществится: « If Time were the wicked sheriff / In the horse opera, / I'd pay for riding lessons / And take his gun away» (Если бы Время было шерифом / Из вестернов прошлых лет, / Я бы верховой ездой занялся / И отнял у него пистолет) [16, с. 74].
Юрия Кузнецова течение событий не пугает. Время выступает в его поэзии как спутник жизни: «Одинокий в столетье родном, / Я зову в собеседники Время». Оно дарует часы существования, позволяет осмыслить все совершенное, делает человека мудрее. Со временем все проходит, даже самая сильная боль становится мало ощутимой под плотным слоем прожитых лет, но оно, тем не менее, уничтожает молодость: «Как загар, уходит юность. / Приходит не дружба, а служба. / Раньше пил за удачу, / Теперь за здоровье он пьет.» [17, с. 70]. Но попытка подчинения возникает и во многих стихотворениях Юрия Кузнецова: поэт преодолевает Время, погружает его в историю. При этом он не пытается изучать ее, разбирать отдельные фрагменты, он использует историю во всем ее размахе, история проступает в стиле поэта: «Отпущу свою душу на волю / И пойду по широкому полю. / Древний посох стоит над землей, / Окольцованный мёртвой змеей. / ... / Но когда наступает конец, / Воскресает великий мертвец» [18, с. 96].
Несмотря на то, что Время - это абсолютная власть, нетерпимая к слабости, не восхищающаяся красотой, по Одену, оно преклоняется перед Языком: «Time that is intolerant, / Of the brave and innocent, / And indifferent in a week / To a beautiful physique, / Worship language and forgives / Everyone by whom he lives; / Pardons cowardice, conceit, / Lays its honours at their feet» (Время всегда непримиримо / К храбрым и совершенно невинным. / Оно равнодушно вполне / И к физической красоте. / Время боготворит язык, пощадив / Всех, кем он был когда-либо жив; / Прощает трусость и обман, / Приносит почесть к их ногам) [19, с. 144]. Точен был Бродский, характеризуя данное стихотворение: «Если время боготворит язык, это означает, что язык больше или старше, чем время, которое, в свою очередь, старше и больше пространства» [20]. Если у Одена победителем Времени становится Язык, то у Ю. Кузнецова - Россия и ее народ. Два мира Кузнецова - реальный и мифологический - существуют параллельно, поэту нужно использовать все пространства, ему необходим простор России, ее истории, всей Вселенной.
Таким образом, рассмотрев категории Времени и Пространства в творчестве Ю. Кузнецова и У.Х. Одена, мы можем выявить общие черты, характерные для их творчества: 1) пространство непостижимо, так как это Космос, со всеми возможными и невозможными представлениями о мире реальном и нереальном; 2) пространство иллюзорно, его границы размыты - человек сам создает вокруг себя лабиринт, из которого невозможно выбраться; 3) время - это жизнь, но оно оказывается конечным для живого и бесконечным для Вселенной; 4) попытка подчинить Время никогда не будет успешной, и ход событий не изменить, но оно постоянно стремится к обновлению, а значит - к совершенству. Но, несмотря на некую схожесть, преодоление пустотности Времени и Пространства у поэтов различно: Кузнецов связывает данные категории с Россией и ее историей, у Одена власть над Пустотой обретает Язык, который позволяет осмыслить и оформить Время и Пространство. Сквозь данные категории легко просматривается мифоло-гичность поэтов. И Кузнецов, и Оден выстраивают особенный мир, который мы можем определить как ми-фореальность. Категории пространства и времени в их поэзии - это не конкретные понятия «пространство» и «время», а трансформация мифа, в котором поэты с легкостью соединяют временное и вечное.
Ссылки:
1. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984.
2. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2002.
3. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Литературнокритические статьи. М., 1986.
4. Кузнецов Ю. Прозрение во тьме: поэзия и проза. Краснодар,2007.
5. Там же.
6. Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск, 1993.
7. Оден У.Х. Лабиринт / пер. с англ., предисл. и коммент. Вяч. Шестакова. М.; СПб., 2009.
8. Там же.
9. Кузнецов Ю.П. Золотая гора. М., 1989.
10. Оден У.Х. Указ. соч.
11. Кузнецов Ю. Стихотворения и поэмы. М., 1989.
12. Кузнецов Ю.П. Стихотворения и поэмы. М., 1990.
13. Оден У.Х. Указ. соч.
14. Кузнецов Ю. Прозрение во тьме.
15. Оден У.Х. Указ. соч.
16. Там же.
17. Кузнецов Ю. Прозрение во тьме.
18. Кузнецов Ю. Стихотворения. М., 1990.
19. Оден У.Х. Указ. соч.
20. Бродский И. Проза и эссе. URL: http://lib.ru/BRODSKIJ/brodsky_prose.txt
References (transliterated):
1. Gurevich A.Y. Kategorii srednevekovoy kul'tury. M., 1984.
2. Halizev V.E. Teoriya literatury. M., 2002.
3. Bahtin M.M. Formy vremeni i hronotopa v romane. Ocherki po istoricheskoy poetike // Literaturno-kriticheskie stat'i. M., 1986.
4. Kuznetsov Y. Prozrenie vo t'me: poeziya i proza. Krasnodar, 2007.
5. Ibid.
6. Shpengler O. Zakat Evropy. Novosibirsk, 1993.
7. Auden W.H. Labirint / transl. from eng., foreword and comments. of Vyach. Shestakov. M.; SPb., 2009.
8. Ibid.
9. Kuznetsov Y.P. Zolotaya gora. M., 1989.
10. Auden W.H. Op. cit.
11. Kuznetsov Y. Stihotvoreniya i poemy. M., 1989.
12. Kuznetsov Y.P. Stihotvoreniya i poemy. M., 1990.
13. Auden W.H. Op. cit.
14. Kuznetsov Y. Prozrenie vo t'me.
15. Auden W.H. Op. cit.
16. Ibid.
17. Kuznetsov Y. Prozrenie vo t'me.
18. Kuznetsov Y. Stihotvoreniya. M., 1990.
19. Auden W.H. Op. cit.
20. Brodskiy I. Proza i esse. URL: http://lib.ru/BRODSKIJ/brodsky_prose.txt
