CC BY
156
из истории права и государства
А. В. Романчук*
художественное воплощение категорий справедливости, власти и свободы в творчестве
АМБРОДЖО ЛОРЕНцЕТТИ
В ХУШ веке известный британский юрист и политик Эдмунд Берк писал: «Старые государственные устройства оценивались по результатам деятельности. Если народ был счастлив, сплочен, богат и силен, то остальное можно считать доказанным. Мы считаем, что все хорошо, если хорошее преобладает. Результаты деятельности старых государств, конечно, были различны по степени целесообразности; разные коррективы вносились в теорию, подчас вообще обходились без теории, уповая на практику».1 Достижение такой степени развития, такой гармонии конституционного строя, при которой возможен максимальный для конкретного исторического периода уровень счастья и благополучия граждан, когда «хорошее преобладает», - относится к категориям не только права, но также этики и эстетики. Этика государства - понятие известное со времени Аристотеля. Эстетика же, по выражению И. Бродского: «... мать этики; понятия “хорошо” и “плохо” - понятия, прежде всего эстетические, предваряющие категории “добра” и “зла”. В этике не “все позволено”
а ’>’> 2
именно потому, что в эстетике не все позволено ».2
В XIV веке в Италии стремление к достижению общественного блага становится доминирующим мотивом в политической и дидактической литературе. Внутренний мир, экономическое процветание, политическая власть, за-
* Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Государственного Эрмитажа.
1 Берк Э. Размышления о революции во Франции. М., 1993. С. 121.
2 Бродский И. Форма времени. Минск, 1992. Т. 2. С. 453.'
щищенная и сохраненная - эти идеи находятся в многочисленных «трактатах о добродетели» («trattati di virtu»), хрониках, церковных и светских сочинениях. В этом смысле интересным является произведение «Об управлении государством» одного из крупнейших юристов XIV в. и видного представителя школы постглоссаторов, малоисследованного в современной исторической и юридической литературе, Бартоло Сассоферрато. Его политические воззрения были хорошо известны теоретикам позднего средневековья, и в политических сочинениях XV-XVI вв. не только встречались ссылки на его произведения, но часто излагалось их содержание. Автор дает картину идеального государства. По его мнению, «хорошим является то государство, которое направлено на достижение общественного блага».3 Бартоло полагал, что принцип общественной пользы является критерием для оценки данного государства. Идеальной формой государства он считал республику, отмечая, что «государство народа можно считать скорее Божественным, чем человеческим».4 Однако в трактате гораздо большее место занимает рассмотрение монархии. По мнению Бартоло, эта форма правления вполне допустима и даже имеет преимущества: «Монархия - это власть единого государя, и она является наилучшим образом правления».5 Бартоло различает виды монархии и указывает, что выборная монархия должна предпочитаться наследственной: «Правление, которое устанавливается путем избрания, ближе к Божественному, чем то, которое передается по наследству».6 Таким образом, автор признает верховное право народа в выборе формы государства и личности правителя. Несмотря на смелость этих положений, Бартоло в старых традициях стремится обосновать и доказать их ссылками на авторитеты: античные законы, городское право, на Аристотеля, Фому Аквинского.
Сочинение Бартоло, посвященное главным образом рассмотрению вопроса о существующих формах государства, написано приблизительно в те же годы, когда в Сиене в Палаццо Пубблико создавался знаменитый цикл фресок «Аллегория доброго и злого правления» итальянского живописца эпохи Треченто (XIV века) Амброджо Лоренцетти.7 Заказанная правительством
3 Bartolus de Saxoferrato. De Regimine civitatis // Bartolus de Saxoferrato. Opera omnia. Lyon, 1567. Vol. IX. P. 196 r. in Emerson E. Humanism and Tyranny. Cambridge, 1961.
4 Ibid. P. 196 r.
5 Ibid. P. 196 r.
6 Ibid. P. 196 r.
7 Лоренцетти, Амброджо. Упом. 1321, Сиена - 1348, Сиена. А. Л. - один из выдающихся сиенских живописцев XIV в., ученик и последователь своего старшего брата Пьетро Лоренцетти. Среди сиенских художников А. Л. был теснее всех связан с флорентийским искусством. Вероятно, в конце второго десятилетия он попал во Флоренцию, где его имя упо-
Сиены в 1337 году, фреска Амброджо Лоренцетти должна была увековечить память о демократическом правительстве, обеспечивающем благосостояние города. Произведение, состоящее из четырех частей - «Доброе правление» и «Последствия доброго правления», «Злое правление», и «Последствия злого правления» - послужило основой тезиса историка культуры итальянского Возрождения Якоба Буркхардта - «государство как произведение искусства».8 Центральное место в Зале правительства Сиены (Sala de’Nove) занимает фреска-аллегория «Доброе правление». Написанная на восьмиметровой стене, она таит в себе основной ключ к пониманию политической значимости всего произведения. Фреска делится на три части: две верхние росписи, связанные с фигурой Мира, представляют аллегорические композиции: слева - Правосудие, справа - Правитель с фигурами, представляющими добродетели. Аллегорическая сцена справа на первый взгляд видится изображением мотива «зерцало государей», руководством королей specula principum, научающим их основным добродетелям (добродетелям политическим), а также великодушию и щедрости: государь окружен четырьмя главными добродетелями, аллегорией Великодушия9 и аллегорией Мира. Однако интерпретация произведения в качестве монархической модели государства не состоятельна по той простой причине, что Сиена была в это время не монархией, а республикой. Подеста в первой трети XIV века практически потерял свое значение и официально подчинялся магистрату. цвет одежды Правителя символизирует Сиену - сочетание черного и белого; эту символику подкрепляет и лежащая у ног государя
минается в одном документе от 31 мая 1321 г. В 1327 г. он был приписан к флорентийскому цеху живописцев, а в 1332 г. работал для флорентийской церкви Сан Проколо. Самые ранние из дошедших до нас работ А. Л. - «Мадонна с младенцем» 1317 г. (Милан, Брера) и более знаменитая «Мадонна с младенцем на троне» 1319 г. (церковь Сант Анжело в Вико л’Абате, близ Флоренции). В 1324-1327 гг. А. Л. работает в Сиене, где вместе со своим братом пишет фрески для францисканского монастыря. Из произведений А. Л., созданных им во Флоренции в 1327-1332 гг., известны фрески и алтарные образы церкви Орсанмикеле (Св. Николая), а также роспись алтаря церкви Св. Прокла. Самостоятельная творческая индивидуальность А. Л. в полную силу раскрылась в 1338-1340 гг. в его главном произведении, созданном для Зала совета сиенского Палаццо Пубблико. К последнему периоду творчества А. Л. относятся «Мадонна со святыми и ангелами» в Муничипио в Масса Мариттима (сер. 30-х гг.), «Маэс-та» в Сант Агостино в Сиене, «Сретение» 1342 г. и «Благовещение» 1344 г. В 1348 г. А. Л., как и его брат Пьетро Лоренцетти, умер во время эпидемии чумы. Влиятельными и плодовитыми последователями А. Л. были Бартоло ди Фреди, Андреа Ванни.
8 Буркхардт Я. Культура Италии в эпоху Возрождения. М., 1996. С. 13.
9 Ассоциация аллегории Великодушия с правителем - из позднего классического искусства. Истоки образа - в никомахейской этике. См.: Downey G. Personification of abstract ideas in the Antioch Mosaics // Transactions of the American Philol. Association. 1938. LXIX. P. 356-359.
сиенская волчица с двумя близнецами (символ города). Над его головой мы читаем инициалы «C.S.C.C.V.», расшифрованные историками итальянского искусства Миланези и Вентури как «Commune Senarum cum civilibus virtutibus».10 Необычное сокращение читалось ранее как «C.S.C.V.» - «Commune Senarum Civitas Virginis». Такую трактовку надписи дал в XVIII в. Делла Валле,11 и, что еще важнее, такая же надпись встречается в 1344 г.12 в хранилище Налоговых книг (Музее Биккерне), похожая присутствует на сиенских монетах 1279 г.: «Sena Vetus Civitas Virginis.13
Фреска Амброджо Лоренцетти «Доброе правление» своеобразно разрешила дилемму: как соединить мотив «зерцало государей» с прославлением власти города-республики, персонифицировав Коммуну в образе государя.
В нижней части фрески Правитель представляет аллегорию общественного блага: здесь изображена Справедливость, восседающая на троне, над ее головой - Мудрость, держащая весы, на чашах которых - крылатые фигуры, представляющие карающую и вознаграждающую Справедливость (согласно надписи рядом). Слева - одному из коленопреклоненных героев отрубают голову, другого коронуют, справа - героя в зеленых одеждах награждают ларцом с драгоценностями, а оружие вручают персонажу в красном. Двойная веревка протянута от весов Правосудия к левой руке аллегории Согласия, отдающей ее в руки горожан. Горожане, в свою очередь, передают ее Правителю. Эта сцена - сложная аллегория, в которой аристотелевская теория справедливости в схоластической и юридической интерпретации автора XIV века задает основную тему фреске. В то же время в комбинации Справедливость и Мир присутствуют обертоны августинианства. Е. Х. Канторович, исследуя проблемы политической средневековой теологии, доказал родство между аллегорией Справедливости и юридическим понятием «посредническое право».14 В данном случае можно предполагать взаимосвязь иконографии с цитатами пролога к «Вопросам правового искусства» («Quaestiones de iuris subtilitatibus») положениями философии XIV века постглоссаторов и, в то же время, как полагает Н. Рубинштейн, с томистско-аристотелевской теорией права.15 Во фреске
10 Milanesi G. Documenti per la storia dell’arte senese. Siena, 1854. Vol. I. P. 529.
11 Valle della G. Lettere Sanesi. Rome, 1785. Vol. II. P. 221.
12 Carli E. Le Tavolette di Biccherna. Firenze. 1950. P. 33-34.
13 PromisD. Monete della Repubblica di Siena. Turin, 1868. P.31.
14 Kantorowicz E. H. Studies in Glossators of the Roman Law. Cambridge, 1938. P. 183184.
15 Rubinstein N. Political ideas in Sienese art: the frescoes by Ambrogio Lorenzetti and Taddeo di Bartolo in the Palazzo Pubblico // Journal of the Warburg and Courtauld institutes. 1958. Vol. XXI. No. 3/4. P. 179.
Амброджо Лоренцетти эта теория воплотилась в аллегорическом разделении между дистрибутивной и коммуникативной справедливостью. Ни Аристотель, ни св. Фома не включали карательную юрисдикцию в свои модели, но итальянская версия 1338 г. Эгидия Римского «О власти государя» («De regimine principum»),16 модифицирует аристотелевское определение в духе иконографии художника Лоренцетти. Между тем правовед Лука де Пенна в середине XIV века утверждал, что наказуемые преступления являются своего рода нарушениями справедливости.
Во фреске «Доброе правление» фигура Мудрости находится на той же высоте, что и теологические добродетели, и держит книгу, в то время как аллегория Справедливости легко касается чаш весов. Положение о том, что Мудрость должна вдохновлять Справедливость, соответствует представлениям об отношениях Божественного и природного закона с законом человеческим в XIII—XIV вв. и является главной темой в трактате о законе св. Фомы в «Summa Theologica»,17 а также играет важную роль в юридической мысли той эпохи. Вдохновение Справедливости Разумом было вслед за изречениями Фомы Аквинского о «рацио» Божественной мудрости, любимым понятием юристов. Долгая средневековая традиция превосходства Мудрости над другими добродетелями в системе моральных ценностей и принципов правления, традиция, широко распространенная в XIII в. в «зерцале государей», возможно, тоже является составным мотивом рассматриваемой аллегории. Фома Аквинский в «Сумме Теологии» (1267-1273) говорил, что с тех пор, как существует закон, он направляет к общественному благу, правосудию, благодаря которому человек живет в гармонии с законом, направляющим действия всех добродетелей к всеобщему благу.18 Эту мысль символизирует во фреске изображение толстой веревки, связывающей Справедливость с Правителем и горожанами, лица которых направлены к последнему. Веревка, таким образом, означает тесную связь между Справедливостью и Добрым Правлением (властью). Центральное место аллегории Справедливости в иконографии фрески объясняется положениями аристотелевской философии. Концепция отождествления Доброго правления с Правителем (Государем) была знакома средневековой мыс-
16 Del reggimento de’principi di Egidio Romano, volgarizzamento trascritto nel MCCLXXXVIII. Firenze, 1858. P. 40. По поводу дистрибутивной юстиции: «E cosi come ellino debbono dare le pene e I mali ai malvagi».
17 St. Thomas Aquinas. Summa Theologica, I a II ae, qu. 93, art. I, concl., qu. 95, art. 2, concl. «Ratio divinae sapientiae moventis omnia ad debitum finem obtinet rationem legis»; «omnis lex humanitus posita intantum habet de ratione legis inquantum a lege naturae derivator».
18 St. Thomas Aquinas. Summa Theologica. II a II ae qu.58, art. 5 concl., I a II ae, qu. 90, art. 2; см. Fathers of the English Dominican Province, X. London, 1929. P. 122.
ли до возрождения учения Аристотеля, однако, она получила особое место в менталитете XIII-XIV вв. после перевода «Политики» в 1260 г., с греческого языка так как официальная формулировка «bonum commune» («общественное благо») сыграла важную роль в церковных и светских трудах, посвященных принципам государственного правления.19 Св. Фома обращался к известному пассажу «Этики» Аристотеля, акцентируя особое внимание в произведениях на понятии «общественное благо»: «bonum commune <.. .> est melius et divinius quam bonum unius». Фома Аквинский создает в своем описании модель идеального государства, конституции и политических обязательств в более широком значении понятия «bonum commune».20 В XIV веке эти идеи были актуальными, так как в итальянских городах-республиках, раздираемых внутренними противоречиями и столкновениями борющихся партий, приветствовалась любая возможность сохранить гражданский мир и единство без деспотизма власти. Изображения добродетелей, которыми должна обладать автократия, возможно, в случае программы фрески Лоренцетти являются выражением республиканских требований к тиранам и представлением идеальной модели правления, которое может быть спасением от фракционных и социальных столкновений.
Наиболее систематичное толкование аристотелевской идеи общественного блага в контексте современных политических проблем можно найти у флорентийского доминиканского проповедника Ремиджио де Джиролами в «De bono communi». Ремиджио пытался доказать, что отказ от общественного блага в пользу личных интересов был причиной множества бедствий в современной Италии. Спасение лежит в утверждении общественного блага правящим принципом в государстве, другими словами, общественное благо должно быть основным положением в политике правителя.21 Думается, что в сочинении Джиролами таится главная разгадка изображения Правителя у Лоренцет-ти. В одной из проповедей Ремиджио использует слова «pro bono Communis» («на благо Коммун») и «pro communi bono» («на благо общества») как понятия взаимозаменяемые.22 Таким образом, модель общественного блага отождествляется с Коммуной. Такая амбивалентность терминологии политико-право-
19 Post C. G. Two notes on nationalism in the Middle Ages // Traditio. 1953. Vol. IX.
P. 287.
20 Aristotle. Ethics, I, 2. St. Thomas. Commentarii de politica // In libros Politicorum Aristotelis exposition. Turin, 1951. P. 6.
21 Minio-Paluello L. Remigio de’Girolami’s «De bono communi» // Italian Studies. 1956. Vol. XI. P. 59.
22 I Sermoni. // G. Salvadori, V. Federici in Scritti vari di filologia. Rome, 1901. P. 482.
вой мысли объясняет, как можно было представить на фреске Лоренцетти в одной и той же фигуре Государя (персону общественную) persona publica сиенского города-государства, и аллегорию общественного блага.
Добродетель, изображена Амброджо Лоренцетти парящей над головой Правителя, а Милосердие представлено над Справедливость. Милосердие являлось высшей теологической добродетелью. Птоломей из Лукки, развивая идеи Св. Фомы в «De regimine principum», говорит о Милосердии, что эта добродетель превосходит все другие «in merito antecedit omnem virtutem».23 В социальном плане Милосердие тесно связано с общим благом, так же как Божественная мудрость со Справедливостью. Е. Х. Канторович убедительно доказывает, что фигура Милосердия у Лоренцетти вполне отождествляется с понятием «любовь к Отечеству» (amor Patriae), ссылаясь на цитату Птоломея, в которой любовь к Отечеству основана на Милосердии («amor Patriae in radice charitatis fundatur»).24 Тогда взаимосвязанными могут стать не только понятия «благо Коммуны» и «общественное благо», но и «Милосердие» и «любовь к Родине». В этом смысле образ Государя появляется во фреске как иллюстрация определения Птоломея.25
Два образа - Справедливость и Общественное Благо, тесно связаны друг с другом, означая двойную власть. Изображение горожан в нижней части фрески (советники, судьи, солдаты и др.) вносит жанровость в аллегорическую композицию. Монументальные фигуры Мира и Согласия символизируют последствия власти Справедливости и Общественного Блага. Солдаты и два синьора, подчиняясь Коммуне, демонстрируют ее влияние на политическую власть. Соединенные веревкой аллегория Согласия и горожане представляют гражданское единство.
В классификации средневековых добродетелей Мир и Согласие имели второстепенное значение и подвергались критике со стороны теологов: является ли Мир добродетелью для всех? У Лоренцетти отсутствует традиционный иконографический порядок расстановки главных добродетелей вокруг фигуры Правителя. В политической философии Фомы Аквинского и его последователей Справедливость и Общественное Благо тесно связаны с Согласием и Миром. Ремиджио де Джиролами указывает на то, что только посредством справедливости можно сохранить гражданский мир.26 Грациоло
23 Цит. по: Rubinstein N. Political ideas... P. 185.
24 KantorowiczH. Studies... P. 113.
25 Ibid. P. 113. «Ergo amor patriae super caeteras virtutes gradum meretur honoris. Hoc autem est dominum».
26 Rubinstein N. Political ideas... P. 187. St. Thomas. De regimine principum. I, 2. Remigio
Бамбальоли выражает идею, широко распространенную в Италии XIII—XIV вв.: общественное благо рождает единство и сладкий мир («nascene unione e dolce pace»).27 Изображение во фреске Лоренцетти Мира и Согласия объяснимо политическим тезисом XIV в.: наиболее желательные последствия деятельности правительства - мир и согласие в интересах всеобщего благоденствия. Поэтому аллегория Мира в виде женской фигуры в античных белоснежных одеждах появляется в центре над горожанами. Эта аллегория является своеобразной вершиной треугольника, основанием которого представлен народ.
Появление аллегории Мира и Согласия связано и с влиянием авгус-тинианских идей. Так, св. Августин утверждал, что мир между людьми - это хорошо организованное согласие, а гражданский мир является фундаментом благого христианского государства.28 Мир и Согласие были идеалом римской и средневековой политической мысли, ставшим близким итальянским гуманистам периода Треченто, благодаря изучению Цицерона и Саллюстия. Вероятно, поэтому фигура Мира в иконографии Лоренцетти решена в классическом стиле. С римской классической литературой связано также изображение аллегории Безопасности, представленной в соседней фреске цикла итальянского художника «Последствия Доброго правления». Безопасность видится Лорен-цетти женщиной, парящей над сельским пейзажем. Она держит в руках свиток, в котором рассказывается, как народ будет находиться в безопасности. Длинная надпись под фреской адресована судьям Сиены: «Вот, какими хорошими вещами она (Справедливость) нас награждает и какая сладкая и спокойная жизнь в городе, где она поддерживается...».29 Фактически эта сцена мира и процветания читается как иллюстрация к словам Фомы Аквинского: «через справедливость сохранить мир города».30
Последствия несправедливости и отсутствия общественного блага представлены Амброджо Лоренцетти в следующей фреске, расположенной на левой стене Sala de’Nove, аллегории Тирании. Мужская фигура, представляю-
de’ Girolami. De bono pacis. “Summum bonum multitudinis et finis eius est pax, sicut dicit philosophus in 3o ethicarum”. “Bonum autem et salus consociatae multitudinis est, ut eius unitas conservetur, quae dicitur pax”.
27 Ibid. P. 187. “Trattato ... sopra le virtu morali, Изд. L. Frati. I Rimatori bolognesi del Trecento. Bologna, 1915. P. 19: “Quanto e perfecto il ben, tanto piu vale, | Quant ‘egl’ e piu commune e generale; | Perche ciascun contenta e satisface, | E nascene unione e dolce pace”.
28 Цит. но: Rubinstein N. Political ideas. P. 187.
29 Volgiete gli occhi a rimirar costei / Voi che reggiete, ch’e qui figurate, / E per sue ciellencia coronata. / La qual semp’a ciascun suo dritto rende. / Guardate quanti ben vengan da lei / E come e dolce vita e riposata / Quella virtu que piu d’altra risprende. / Цит. Arist., Eth., V. 3.
30 Rubinstein N. Political ideas. P. 188. - «Per iustitiam autem conservatur pax civitatis».
щая тиранию, изображена сидящей на троне с кинжалом и чашей, наполненной ядом (главные средства господства). Ниже, под ногами Тирана, - поверженное Правосудие, окруженное пороками подобно добродетелям в центральной фреске «Доброе правление». Пороки имеют политическое значение и строго собраны в традиционные схемы: алчность, гордыня, тщеславие; жестокость, измена, обман, ярость, раздор и война. Над городом царит гротескная фигура старухи - олицетворение Страха, расположенная напротив Безопасности в «Добром правлении». Рога тирана, означающие дьявольское происхождение, - дань Библейской средневековой традиции. Персонификация фигуры Тирана, по мнению Н. Рубинштейна, является выражением идей аристотелевской теории, приспособленной к условиям развития городов-государств Италии в XIV в. Аристотелевское противопоставление короля тирану, определяемое их отношением к общественному благу, было более очевидным в политических условиях республиканского режима эпохи Треченто. Тирания в условиях XIV века означала деспотизм одного или нескольких: синьорию или коллективное правление магнатов и нобилей в городах-государствах. Негативное отношение к тирании сопровождается надписями под фресками, защищающими правосудие и общественное благо и с подозрением относящимися к тирану, приносящему горожанам войну, похищения, предательства.31
Интересно отметить, что итальянский юрист Бартоло Сассоферрато полагал, что тирания как государственная форма неприемлема для правления совершенно: «Тирания - самый дурной из всех способов правления».32 Сопротивление тирану Бартоло считает вполне оправданным и приводит исторический пример народной доблести, связанной с изгнанием тиранов. Образцом этой гражданской доблести для автора является античный Рим: «Когда римское государство находилось на первом этапе своего величия, то Рим изгнал царей, которые превратились в тиранов».33 По-видимому, он полагал необходимым использовать подобный опыт в современной Италии, поскольку «Италия вся переполнена тиранами».34 В трактате «О тирании» Бартоло детально рассматривает этот вопрос, ставший актуальным для Италии эпохи Треченто. Тираном автор считает того правителя, «который правит тиранически, т. е. его действия направлены не на общественное благо, а на собственное преуспея-
31 Ibid. P. 188. - «Guerre, rapine, tradimenti e’nganni». Per volere el ben proprio in questa terra sommess’n la Giustizia a Tyrannia. Lа dove sta legata la Iustitia nessuno al Ben Comune gia may s’acorda e tira a dritta corda, pero convien che Tirannia sormonti.
32 Bartolus de Saxoferrato. De regimine. P. 196.
33 Ibid. P. 197.
34 Ibid.
ние, а также его правление не является справедливым».35
Теория государства и права, позволяющая нам выделить три основные категории, которые, по выражению Ю. Я. Баскина, «лежат в основе десятков и сотен других»,36 оказалась воплощенной в художественных образах итальянского живописца Амброджо Лоренцетти. Идеи, выраженные с помощью аллегорий Лоренцетти, можно найти во многих сочинениях XIV века. Они «носились в воздухе», ими пронизан был менталитет эпохи Треченто. В 1324 году Марсилий Падуанский в знаменитом трактате «Защитник мира» («Defensor pacis») писал о государстве как о результате природного стремления каждого человека к совершенной жизни. Государство совершенно (и соответственно совершенна и жизнь человека), если оно хорошо управляется, имеет хорошие законы, а также выполняет функции, обеспечивающие поддержание мира.37 Центральная проблема, стоящая перед Марсилием Падуанским в трактате и перед Амброджо Лоренцетти в его произведении, - выявление главной причины раздоров в государстве и указание пути к установлению мира. В средневековой литературной традиции существовало множество описаний такого устройства мира, при котором люди обрели бы вечное блаженство, а Справедливость и Мир были бы главными принципами социального устройства общества: Божий град Августина (Civitas Dei), тысячелетнее царство иоахимитов, античные легенды о золотом веке, небесный Иерусалим, сказания о земном Рае. В итальянской литературе и искусстве XIV века Мир - самостоятельная категория, означающая социальное устройство общества. Недаром Франческо Петрарка требовал в своей канцоне «мира, мира» («pace, pace»), а Екатерина Сиенская писала в одном из писем: «Дайте мне оливковую ветвь мира, и даже немые возликуют от радости и громко воскликнут: мир, мир!».38 Фигуру Мира Амброджо Лоренцетти особо выделяет в «Добром правлении»: она - в длинном белом одеянии с лавровым венком на голове и оливковой ветвью в руке. Аллегории Доброго и Злого правления в Палаццо Пубблико являются уникальным изобразительным источником истории права, призванным воздействовать на «.правосознание публики. ».39 Мы не знаем точно имя автора программы фресок, но сам Лоренцетти, по словам итальянского биографа и художника
35 Bartolus. De Tyrannia // Bartolus de Saxoferrato. Opera omnia. Lyon, 1567. Vol. IX.
P. 155.
36 Баскин Ю. Я. Об основных категориях курса «История правовых и политических учений» // Ленинградский юридический журнал. СПб., 2004. № 1. С. 221.
37 Marsilio da Padova. Difenditore della Pace. Torino, 1966. I, IV, 5.
38 Chledowski. Siena, T. II. Berlin, 1913. S. 93.
39 Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986. С. 236.
XVI века Вазари, слыл человеком философского ума, поэтому самостоятельный творческий поиск также не исключен. Однако очевидно также влияние сочинений таких авторов, как Бартоло Сассоферрато, Марсилий Падуанский, Петрарка, Ремиджио де Джиролами, Екатерина Сиенская и других.
Н. Рубинштейн в статье, посвященной фреске Амброджо Лоренцет-ти,40 предполагает влияние еще одного писателя XIV века - канцлера Болоньи Грациоло де Бамбальоли, чей трактат о нравственных добродетелях («Trattato delle virtu morali») написан между 1334 и 1343 гг. Правительство Девяти должно было принять программу фрески и сопроводительные надписи к ней в 1337 г. Несмотря на то, что росписи изобилуют аллегориями, имеющими отношение к конкретной обстановке в Сиене первой половины XIV века, первостепенное значение, несомненно, имели изображения, представляющие политические идеалы. Правительство Девяти понимало, что аллегория, прославляющая политическую стабильность и процветание города и его округи, будет принята народом. Представители купеческой олигархии видели в программе фрески послание, адресованное правящему классу, о том, что только единство спасет республиканский режим. Программа фрески содержит не только положения гражданской политической философии, но и раскрывает отношение итальянского общества в XIV веке к основным принципам учения о праве и государстве: справедливости и свободе. Власть в изображении, представленном Лоренцетти, отдана не Деве Марии - покровительнице Сиены, а Справедливости вместе с Общим Благом. Подтверждением особой значимости Правосудия (Справедливости) для управления Сиеной в художественной программе Лоренцетти служит еще одна сопроводительная надпись, подводящая итог нашим размышлениям над первой в европейском искусстве политической и правовой аллегорией: «Почитайте справедливость, которая вершит суд на земле» (Diligite justitiam qui judicatis terram - стих I из «Книги премудрости Соломона»).
40 Rubinstein N. Political ideas... 189.
Безопасность
Амброджо Лоренцетти. Аллегория Доброго правления в деревне. Безопасность. Сиена. Палаццо Пубблико. 1338 - 1339 гг.
коммуна
Амброджо Лоренцетти. Аллегория Доброго правления. Коммуна. Сиена.Палаццо Пубблико. 1338 - 1339 гг.
юстиция
Амброджо Лоренцетти. Аллегория Доброго правления. Юстиция. Сиена.Палаццо Пубблико. 1338 - 1339 гг.
