CC BY
20УДК: 821.161.1
ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО РОМАНА «ПОЧЕРК ЛЕОНАРДО»: НАБОКОВСКИЙ КЛЮЧ К ЗЕРКАЛЬНОЙ ПОЭТИКЕ Д. РУБИНОЙ
Белоусова Елена Германовна,
доктор филологических наук, зав. кафедрой русского языка и литературы Челябинского государственного университета (г. Челябинск, РФ); e-mail: belouelena@gmail.com
Зеркальное двоемирие романа «Почерк Леонардо» рассматривается как результат взаимодействия Д. Рубиной с набоковской традицией, в частности стилевыми стратегиями писателя. Основанием для этого служит общность социокультурной ситуации и эстетических взглядов художников. Выявляются средства и способы моделирования художественного пространства, созвучные зеркальной поэтике В. Набокова. Делается вывод о том, что набоковский стилевой инструментарий используется Рубиной как легко опознаваемый культурный код для выражения собственных представлений о сущности бытия и судьбе художника.
Ключевые слова: русская литература, В. Набоков, Д. Рубина, зеркальность, художественное пространство, двоеми-рие.
Адекватное прочтение современной русской прозы невозможно без учета творчества писателей, которые предвосхитили и во
© Е. Г. Белоусова, 2018
многом определили ее стилевое своеобразие. Одна из ключевых фигур в этом ряду - В. Набоков. Именно Набоков, по меткому выражению Евгения Ермолина, является «метатемой современной русской словесности»: с ним ведут сегодня активный диалог литераторы различных направлений [4].
Естественно, проблема набоковского влияния вызывает широкий интерес исследователей, ведь она открывает новые горизонты как для изучения творчества самого Набокова (его роли в истории русской литературы), так и отечественной прозы рубежа ХХ-ХХ1 веков. Как следствие за последнее время существенно расширился список «наследников набоковского письма». Помимо С. Соколова и Т. Толстой [3], в него вошли М. Шишкин, М. Палей, О. Слав-никова, Б. Акунин, В. Месяц [9]. Однако большая часть высказываний критиков и литературоведов на тему «Набоков и ...» чаще всего сводится к выявлению спорадических отсылок к биографии или произведениям Набокова, послужившим источником аллюзий и реминисценций анализируемого текста, реже - формальных соответствий между произведениями современных авторов и творчеством мэтра. При этом забывается, что не сами приемы, а их комбинация, особая «жизнь в тексте», определяют самобытность художника.
Более продуктивным в этой связи нам представляется стилевой ракурс осмысления диалога современных писателей с Набоковым, ведь именно стиль открывает уникальность и идейно-художественную целостность текста. Будучи основным художественным законом произведения1, стиль проявляет себя в различных гранях творимой автором формы, «образуя в ней ряд частных законов и целостно воплощая органичное для художника и отзывающееся в каждом из нас эстетическое содержание» [20, 12]. К тому же сам Набоков, словно задавая вектор «правильной» интерпретации своих текстов, неоднократно заявлял: «Все, что у меня есть, - это мой стиль» [5, 5].
Стилевой подход успешно реализован в диссертационном исследовании О.В. Назаренко «Набоковское стилевое влияние в русской прозе рубежа ХХ-ХХ1 веков» [9]. Творчество Набокова рассматривается в нем как некий «кластер» - «комплекс формальных
и тематических параметров», который по-своему воспроизводится в текстах Б. Акунина, В. Месяца, М. Палей, О. Славниковой, С. Соколова, Т. Толстой, А. Черчесова, М. Шишкина. К сожалению, в этом списке ни в названной работе, ни в целом ряде других2 мы не увидели Д. Рубиной и ее романа «Почерк Леонардо» (2008).
Формальным поводом для рассмотрения творчества Рубиной сквозь призму набоковской поэтики являются многочисленные аллюзии и ссылки на Набокова в художественных текстах и интервью писательницы. В последних он предстает не только одним из любимых, но и «эталонных» авторов: «Набоков - очень близкий мне писатель, несмотря на то, что у нас с ним разное все. Когда работаю, когда подхожу к этапу отделывания стиля, непременно читаю Набокова. Это мой камертон» [15].
Глубинным основанием эстетической близости, о которой говорит Д. Рубина, является общность культурной ситуации - эмиграция, которую Рубина по-набоковски переживает «и как вызов судьбы, и как творческий повод» (Е. Ермолин). Оторвавшись от социальной «почвы», корней культурной и литературной традиции, Рубина, как некогда Набоков, открывает для себя иной творческий ресурс - абсолютную свободу выбора. Эти драматические обстоятельства формируют Рубину как писательницу, определяют систему ее творческих координат как набоковскую. Не маловажную роль при этом играет еще один набоковский миф, укоренившийся в отечественной литературе - миф об успешном писателе, чьи стилевые стратегии определили развитие русской словесности на сто лет вперед.
Сказанное выше подтверждают суждения Рубиной о литературе, роли и личности художника, которые явно перекликаются с на-боковскими или разворачиваются в его духе. В интервью писательница неустанно подчеркивает мысль о том, что, что литература -это особый, вымышленный мир. Она реализуется посредством традиционных для Набокова мотивов искусственности и «сделанности»: «Хорошая проза — всегда архитектура. Это обязательно: несущие стены, перекрытия ....» [18]; «... литература — это, безусловно, сконструированный мир. И от «конструкторского» мастерства писателя зависит, поверит ли ему читатель» [12].
Как следствие художник для Рубиной - всегда обманщик, наделенный даром воображения и преображения: «Писатель - всегда Арлекин, всегда "перекувырк", всегда—вживание в череду чужих лиц» [13]. И хороший читатель, по мысли писательницы, «никогда не станет допытываться, как ребенок, которому на ночь рассказывают сказку: "А это правда было?" [13]. Он просто поверит на слово. Но для этого художник должен обладать еще одним, поистине набоковским качеством — сверхострым, проницательным зрением, дающим подлинное видение предмета, т.е. видение закрытых, неявных его граней и свойств. Отсюда уподобление писателя рентгену: «.писатель — это такой независимый от себя же самого рентген, который просвечивает всё» [16]. В этом смысле мир Д. Рубиной (дочери и жены художников) - это тоже «мир глаза», конечно, не столь «изощренного», как у Набокова, но очень ему родственный.
Стилевую форму романа «Почерка Леонардо» (2008), органичную художественному сознанию и зрению Рубиной, организует принцип зеркальности, значимый и для набоковской поэтики3. Его доминантную роль в тексте подчеркивает уже само заглавие: почерком Леонардо (зеркальным почерком) называют способность писать справа налево с зеркальным изображением написанного текста.
Определяя своеобразие образной системы романа, его сюжета, повествовательной структуры [10], наиболее зримо он проявляется в художественном пространстве произведения, организуя его как систему взаимоотражающихся миров - реального и ирреального. Соединив в себе фантазии Демиурга - создателя уникальных зеркальных шоу Анны Назаренко и мистический подтекст реальной жизни, Зеркалье («тот свет») вызывает ужас у обычных людей, но воспринимается как подлинная реальность главной героиней. Там - «настоящая, правильная мама» Рита, умершая много лет назад, там покой и свобода, к которым так стремится Анна, измученная бесконечной борьбой с судьбой и страшным Даром провидения.
Роль границы меду означенными мирами в тексте выполняет не одно, а сразу два зеркала, обращенных друг к другу: «Сфера небесная и сфера морская гигантскими зеркалами отражались друг в друге до самозабвенной обоюдобездонной голубизны» [14, 16].
Восходящий к творчеству Ф. Тютчева и символистов (в частности, Д. Мережковского [1]), символический образ «двойной бездны» реализуется в романе в набоковской редакции, т.е. как образ двух зеркал, порождающих бесконечную перспективу4. На это указывает ряд аллюзий к «Защите Лужина» (1929), мастерски вплетенных в повествование в самом начале романа. Узнав о печальной участи осиротевшей девочки, бездетная Машута смотрит в зеркало. Сначала у себя за спиной, «в проеме открытой в спальню двери5, она видит отдыхающего мужа. «Далее перспектива зеркала являла окно, где тревожно металась на ветру усыпанная белыми «свечами» крона киевского каштана. А выше и глубже поднималась голубизна небесной пустоты, то есть отражение сливалось со своим производным, исстаивало в небытии ...» [14, 1011]. В душе героини рождается необъяснимый страх «перед услужливо распахнутой бездной», вполне понятный читателю, знакомому с «Защитой Лужина». Отсылая к финалу набоковского романа, образ «услужливо распахнутой бездны» задает целый комплекс набоковских тем, над которыми спустя почти столетие размышляет Д. Рубина - тему трагической судьбы художника, поединка с судьбой, смерти как выхода и освобождения.
Ограничивая реальное пространство романа сверху и снизу, зеркала одновременно бесконечно раздвигают и углубляют его. В результате зона земного существования героини принимает вид гигантской западни, вызывая стойкое ощущение опасности, решительный протест, а вместе с тем чувства неизбывной тоски и одиночества, которые последовательно нарастают, достигая кульминации в сцене смерти/исчезновения Анны. Так по правилам зеркальной инверсии6 реальное пространство романа обретает свойства небытия - «черная дыра».
Взаимопроникновение, переход одного мира в другой, открывает представление автора о невероятно сложной (многоуровневой) и непостижимой реальности, напоминающий волшебный ящик фокусника, который вновь отсылает нас к текстам Набокова. Причем набоковскую метафору Рубина реализует буквально. Моделью творимого писательницей мира становятся зеркальные конструкции Анны, которые с течением времени заметно усложняются. В дет-
стве это сооружение из двух зеркал, открывающих девочке вход в бесконечные «зеркальные коридоры», позже системы замкнутых друг на друга зеркал, например, многогранная коробка с овальными отверстиями, сконструированная для знаменитого варьете. Внутри нее «бесконечный лес колонн» с зеркальными окошками, в которых отражаются лица Анны и Сени. «Чередуясь, тасуясь, кивая друг другу», они «уходят в бесконечную даль - границ у этого внутреннего пространства попросту не было». Наблюдая за тем, как «множатся в зеркальной пустыне» их одинокие лица «в полнейшей невозможности приблизиться друг к другу, слиться в поцелуе, судьбе» [14, 198], Сеня приходит к выводу, что именно так должен выглядеть «тот свет».
Отдельный интерес вызывает способ моделирования художественной реальности в романе Рубиной. Казалось бы, он существенно отличается от набоковского, но только если по инерции рассматривать «Почерк Леонардо» на фоне «Защиты Лужина», где основным стилевым инструментом автора является метаморфоза. Реализуясь в бесконечном переходе одной противоположности в другую, она обнаруживает неизменную устремленность писателя к другой, по-настоящему подлинной стороне реальности и в то же время тщетность этих поисков. Найденное в результате смещения «другое» всякий раз оборачивается принципиально «иным», далеким от искомой сущности, и потому ни одни из уровней («слоев») изображаемого в мире Набокова не может стать последним [2].
Наиболее зримо мы видим это в финале «Защиты Лужина», где само построение текста проявляет мнимый характер изображаемой действительности, постоянно ускользающей от человека, обманывающей его ожидания. Разбив окно и уничтожив границу между миром внешним (реальным) и внутренним (воображаемым, шахматным), герой вырывается из залитой светом ванной комнаты в «черную ночь с зеркальным отливом». Но спасительная бездна небытия вдруг принимает очертания шахматной доски, угодливо расстилая для героя черно-белое поле. А это значит, что отчаянная попытка Лужина обрести свободу и смысл существования ценой собственной смерти терпит крах.
Так, утверждая ценность человеческой личности, ее экзистенциального выбора и представлений о смысле существования, Набоков одновременно показывает ограниченность таких представлений. В этом плане мы разделяем точку зрения Е. Полевой, увидевшей в набоковской интерпретации мотива смерти/исчезновения скепсис по поводу бегства от действительности в воображение или смерть: «Смерть ставит перед человеком гносеологический тупик, границу знания, и метафизическая потусторонность остаётся лишь интенцией» [11]. Не случайно Набоков буквально (физически) устраняет своего героя в финале романа: «Дверь выбили. "Александр Иванович, Александр Иванович!" - заревело несколько голосов. Но никакого Александра Ивановича не было» [8, т 2, 152 ].
Рубина выбирает более очевидные, но не менее действенные стилевые механизмы. При ближайшем рассмотрении они тоже оказываются набоковскими, правда отсылают к иному претексту -повести «Соглядатай». Писательница целенаправленно увеличивает количество реальных (физических) зеркал в романе, более того, усиливает их действие системой зеркал метафизических. Речь идет о сознаниях других персонажей, которые отражаются друг в друге, становясь двойниками. Ключевую роль при этом автор отводит зеркальным двойникам главной героини, являющей собой смысловой и композиционный центр романа. Гениальный ученый Элиэзер, учитель и верный помощник Анны, разделивший ее страсть к зеркалами. Циркач Володя и музыкант Сеня - два возлюбленных, две «половинки» Анны, акцентирующие телесное, физическое и духовное начала ее личности. Каждый из них выполняет функцию повествования, по-своему излагая историю жизни и смерти Анны. Однако от лица самой героини не написана ни одна глава в романе: ей отводится совсем иная роль - роль прямого и беспристрастного (Анна никогда не лжет) зеркала, в котором отражается подлинная суть мира.
Так, множа количество зеркал и отражений, высвечивающих отдельные стороны и свойства личности, Рубина создает мозаичный образ расколотого сознания, в котором как в зеркале, отражается катастрофическая несобранность, раздробленность окружающего мира7.
При этом тоска Рубиной по гармоничной целостности и полноте бытия, оказывается столь же неудовлетворенной, как и поиски Набоковым сокровенной сущности бытия. Наиболее остро это ощущается в финале «Почерка Леонардо», благодаря неоднозначному звучанию мотива смерти/исчезновения.
Казалось бы, автор последовательно ведет читателя к благополучному исходу и освобождению героини от «навязанного дара небес». Его обещает образы зеркального коридора (тоннеля), неоднократно возникающие на страницах романа, в том числе и в сцене побега Анны: «.на середине моста Картье вздернула на дыбы и, вылетев поверх ограды, понеслась по зеркальному коридору между черным сверкающим огнями заливом Святого Лаврентия и черным заливом салютного неба.» [14, 279]. На возможность выхода указывает физическая природа границ, отделяющих реальный мир от Зеркалья. Если у Набокова («Защита Лужина») в качестве границы выступает мокрый асфальт с зеркальным отливом, что подчеркивает непреодолимость преграды, то у Рубиной - водное или воздушное зеркало, что говорит о ее податливости: «.летела по небу на своем мотоцикле в одержимой надежде на сей раз прорвать зеркальную пленку небес» [14, 906]. К тому же после исчезновения никто не видел Анну мертвой, зато, чувствующий прочную духовную связь с возлюбленной, Сеня видит ее живой и даже разговаривает с ней.
И вдруг неожиданно, совсем как Набоков, Рубина «сворачивает не туда», открывая подлинный смысл произошедшего. Последняя встреча Сени и Анны происходит в момент его смерти, на пороге земного существования, в которое Анна никогда уже не вернется. Это прекрасно осознает сама героиня, это констатирует, пытаясь успокоить мечущегося в бессмысленных поисках Сеню, «зеркальная душа» Анны Элиэзер: «Не суетись понапрасну. Нюта
не вернется.....Потому что она так сказала» [14, 290]. А мы уже
знаем, что главная героиня Рубиной не способна ко лжи. В результате становится очевидным, что, перейдя из одного измерения в другое, героиня Рубиной так и не смогла объединить их и уравновесить.
Подводя итог всему сказанному выше, заметим:
1. Творческий диалог Д. Рубиной с набоковской традицией осуществляется не только посредством различного рода цитат и аллюзий, отдельных образов и мотивов, но и самих стилевых механизмов. Он разворачивается на различных уровнях текста, что позволяет говорить о целенаправленной стилевой стратегии писательницы.
2. Нацеленная на создание своей версии зазеркалья, в которой воссоздано бытие творящего сознания, устремленного за грань материального мира, она не предполагает полемики с классиком и общепризнанными интерпретациями его текстов. Наоборот, Рубина сознательно апеллирует к творчеству Набокова, используя его как средство ментального воздействия на читателя.
3. Вневременный характер набоковских произведений, самой художественной формой (уникальной и неповторимой) утверждающих непреходящую ценность человеческой индивидуальности, позволяет использовать стилевой инструментарий автора как универсальный, легко опознаваемый культурный «код» для выражения собственных представлений о сущности бытия и судьбе Художника.
4. Установленное «соответствие» между текстами Рубиной и Набокова не имеет отношения к вопросу о творческой подражательности / оригинальности. Речь идет о целенаправленной творческой стратегии, которая способствует не расширению смысла, а его углублению, выявлению универсальных человеческих ценностей, которые, по словам Д. Рубиной и есть основное «поле битвы художника» [16].
Примечания
1. Здесь и далее, в том числе и в цитатах выделено нами - Е.Б.
2. Возможность опосредованного влияния Набокова на творчество писательницы оговаривается лишь в учебном пособии «Русская проза рубежа ХХ - XXI веков» под ред. Т.М. Колядич: «Можно говорить и об опосредованном влиянии В. Набокова, о чем свидетельствуют эпиграфы в "На солнечной стороне улицы" из романа
"Смотри на арлекинов!", в сборнике интервью "Больно только когда смеюсь"» [19, 368].
3. Это убедительно доказывают А. Злочевская [7], Ю. Зайцева
[6].
4. «Лужин за шахматной доской, и опять Лужин за шахматной доской, и опять Лужин за шахматной доской, только поменьше, и потом еще меньше, и так далее, бесконечное число раз» [8, т 2; 78].
5. Намек на «сквозное» пространство берлинской квартиры Лужиных, комнаты которой «раскрываются телескопом».
6. Перемена знака (правого и левого, внешнего и внутреннего) является отличительной особенностью зеркального отражения.
7. В одном из интервью темой, «пульсирующей в басах» русско-израильской жизни, т.е. затрагивающей самые глубинные основы современного бытия, Д. Рубина называет «взорванность, расщепленность нашего сознания, расчлененность наших душ» [17].
Список использованных источников
1. Белоусова Е.Г. Зеркальность как стилевая примета трилогии Д. Мережковского «Христос и Антихрист» / Е.Г. Белоусова // Вестник ЧелГУ - 1999. - Т. 2. - №2 2. - С. 33-40.
2. Белоусова Е.Г. Стилевая интенсификация в русской прозе рубежа 1920 - 1930-х годов: дис. ... докт. филол. наук / Е.Г. Белоусова. - Екатеринбург, 2007. - 318 с.
3. Десятов В.В. Русские постмодернисты и В.В. Набоков: Интертекстуальные связи: автореф. дис. ... докт. филол. наук [Электронный ресурс] / В.В. Десятов. - Барнаул, 2004. - 38с. - Режим доступа: http://cheloveknauka.com/russkie-postmodernisty-i-v-v-nabokov (дата обращения 27.08.2017)
4. Ермолин Е. Ключи Набокова. Пути новой прозы и проза новых путей [Электронный ресурс] / Е. Ермолин // Континент. - 2006. - .№127. - С. 432 - 443. - Режим доступа: http://magazines.russ.ru/ contment/2006/127/ee20.html (дата обращения 27.08.2017)
5. Ерофеев В. Русская проза Владимира Набокова / В. Ерофеев // Набоков В.В. Собр. соч.: В 4т.Т.1. - М., 1990. - С. 3-34.
6. Зайцева Ю. «Принцип зеркала» в художественной системе В. Набокова [Электронный ресурс] / Ю. Зайцева. - Режим доступа: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/ Main?textid=666&level1=main&level2=articles (дата обращения 27.08.2017)
7. Злочевская А. Парадоксы зазеркалья в романах Г. Гессе, В. Набокова и М. Булгакова [Электронный ресурс] / А. Злочевская // Вопросы литературы. - 2008. - № 2. - Режим доступа: http:// magazines.russ.ru/voplit/2008/2/zl9.html (дата обращения 27.08.2017)
8. Набоков В.В. Собрание сочинений: в 4 т. - М.: Правда, 1990.
9. Назаренко О.В. Набоковское стилевое влияние в русской прозе рубежа XX-XXI веков: автореф. дис. ... канд. филол. наук [Электронный ресурс] / О.В. Назаренко. - Ярославль, 2009. - 22с. - Режим доступа: http://cheloveknauka.com/nabokovskoe-stilevoe-vliyanie-v-russkoy-proze-rubezha-xx-xxi-vekov (дата обращения 27.08.2017)
10. Пановица В.Ю. Мотив двойничества в трилогии «Люди воздуха» Д. Рубиной: сюжетно-композиционное и вербально-тексто-вое воплощение [Электронный ресурс] / В.Ю. Пановица // Вестник науки Сибири. - 2013. - №2 4 (10). - С. 215 - 223. - Режим доступа: http://sjs.tpu.ru (дата обращения 27.08.2017)
11. Полева Е.В. Мотив исчезновения в романах В. Набокова конца 1920 - 1930-х годов: дис. ... канд. филол наук [Электронный ресурс] / Е.В. Полева. - Томск, 2008. - 227 с. - Режим доступа: http://www.dslib.net/russkaja-literatura/motiv-ischeznovenija-v-romanah-v-nabokova-konca-1920-1930-h-godov.html (дата обращения 27.08.2017)
12. Рубина Д. «В наше время в прозе побеждает артист»: интервью газете «Известия» [Электронный ресурс] / Д. Рубина. -Режим доступа: https://news.mail.ru/amp/society/17550194 (дата обращения 5.10.2017)
13. Рубина Д. «Жизнь не равна литературе»: интервью журналу «Мигдаль Times» [Электронный ресурс] / Д. Рубина. - Режим доступа: http://www.dinarubina.com/interview/migdal2002.html (дата обращения 27.08.2017)
14. Рубина Д.И. Люди воздуха: трилогия в одном томе: романы / Д.И. Рубина. - М.: Эксмо, 2012. С. 11 - 295.
вопросы русской литературы, 2018, № 2_
15. Рубина Д. «Милосердие и горечь - две самые важные краски в литературе»: интервью еженедельнику «Профиль» [Электронный ресурс] / Д. Рубина. - Режим доступа: http://www.profile.ru/ kultura/item/81745-v-poiskakh-svoego-geroya (дата обращения 27.08.2017)
16. Рубина Д. «Писатель - это рентген, который просвечивает всё». - ОК. - 2012. [Электронный ресурс] / Д. Рубина. - Режим доступа: http://www.dinarubina.com/interview/ok2012.html (дата обращения: 5.19.2017).
17. Рубина Д. «Русская литература представляется мне могучим забегом лошадей»: интервью газете «Вести»: [Электронный ресурс] / Д. Рубина. - Режим доступ: http://www.dinarubina.com/ interview/yudson2007.html (дата обращения 27.08.2017)
18. Рубина Д. «То, чего не выносит душа, вредно для личности...» [Электронный ресурс] / Д. Рубина. - Режим доступа: https:// eksmo.ru/news/1320953/ (дата обращения 5.10.2017)
19. Русская проза рубежа XX-XXI веков: учеб. пособие / Под ред. Т.М. Колядич. - М.: Академия, 2011. - С. 365 - 388.
20. Эйдинова В.В. Стиль художника. Концепция стиля в литературной критике 20-х годов / В.В. Эйдинова. - М.: Худож. лит., 1991. - 285с.
THE FICTIONAL SPACE OF THE NOVEL «STYLE OF LEONARDO»: THE NABOKOVIAN CLUE TO THE MIRRORLIKE POETICS OF DINA RUBINA
Belousova Elena Germanovna,
doctor of Philology, head of the Department of Russian language and literature Chelyabinsk state University (Chelyabinsk, Russia); e-mail: belouelena@gmail.com
This article deals with the mirrorlike two-world principle of the novel «Style of Leonardo», which is considered as a product of Dina Rubina's interplay with Nabokov's influence, especially with his style strategies. Such notices are made on the basis of similarity of
_№ 2, 2018, вопросы русской литературы
sociocultural situation and aesthetic views of the both writers. Instruments and methods of fictional space modeling, relatable to the nabokovian mirrorlike poetics, are found out. The conclusion is that Nabokov's style techniques are applied by Dina Rubina as an easily recognizable cultural code used to express her own concepts of the essence of being and of the artist's destiny.
Keywords: Russian literature, V. Nabokov, D. Rubina, mirrorlikeness, fictional space, two-world principle.
References
1. Belousova, E. G. Zerkalnost kak stilevaya primeta trilogii D. Merezhkovskogo «Hristos i Antihrist» [The Reflectivity as a style omen trilogy by D. Merezhkovsky "Christ and Antichrist"] / Belousova E. G. / / Bulletin of CSU. S 1999. Eto 2. Ye No. 2. Pp. 33 - 40.
2. Belousova E. G. Stilevaya intensifikatsiya v russkoy proze rubezha 1920 - 1930-h godov: dis. ... dokt. filol. nauk [Stylistic intensification in the Russian prose ofthe turn ofthe 1920s-1930s: dis. ... doctor. Philol. Sciences] / E. G. Belousov. S Ekaterinburg, 2007. S 318 p.
3. Desyatov V. V. Russkie postmodernistyi i V.V. Nabokov: Intertekstualnyie svyazi: avtoref. dis. ... dokt. filol. Nauk. [Russian postmodernists and V V Nabokov: Intertextual connections: the author. dis. ... doctor. Philol. Sciences [Electronic resource] / V. V. Desyatov. Yea Barnaul, 2004. 38s. Access mode: http://cheloveknauka.com/russkie-postmodernisty-i-v-v-nabokov (accessed 27.08.2017)
4. Ermolin E. Klyuchi Nabokova. Puti novoy prozyi i proza novyih putey [Keys Nabokov. Ways of new prose and prose of new ways] [Electronic resource] / E. Ermolin / / Kontinent. 2006. Ye No. 127. Pp. 432 - 443. Access mode: http://magazines.russ.ru/continent/2006/127/ ee20.html (accessed 27.08.2017)
5. Erofeev V. Russkaya proza Vladimira Nabokova [Russian prose of Vladimir Nabokov] / Vladimir Yerofeyev // Nabokov V. V. collected works. CIT. In 4m. vol.1. Yew M., 1990. Pp. 3 - 34.
6. Zaitsev Yu. «Printsip zerkala» v hudozhestvennoy sisteme V. Nabokova ["The principle of the mirror" in the art system by Vladimir Nabokov] [Electronic resource] / Yu. Zaytsev. Access mode: http://
www. relga. r u/Envir on/Web Objects/tgu-www. woa/wa/ Main?textid=666&level1=main&level2=articles (accessed 27.08.2017)
7. Zlochevsky A. Paradoksyi zazerkalya v romanah G. Gesse, V. Nabokova i M. Bulgakova [Paradoxes of the mirror in the novels of Hermann Hesse, V. Nabokov and M. Bulgakov] [Electronic resource] / A. Zlochevsky // Questions of literature. Ye 2008. Ye No. 2. Access mode: http://magazines.russ.ru/voplit/2008/2/zl9.html (accessed 27.08.2017)
8. Nabokov V. V. Sobranie sochineniy: v 4 t. [Collected Works.: in 4 t]. Moscow: Pravda, 1990.
9. Nazarenko, O. V. Nabokovskoe stilevoe vliyanie v russkoy proze rubezha XX-XXI vekov: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk [Nabakov's stylistic influence of Russian prose of the turn of XX-XXI centuries: Abstr. dis. ... kand. Philol. Sciences] [Electronic resource] / O. V. Nazarenko. Ynr Yaroslavl, 2009. 22C. Access mode: http:// cheloveknauka.com/nabokovskoe-stilevoe-vliyanie-v-russkoy-proze-rubezha-xx-xxi-vekov (accessed 27.08.2017)
10. Panonica V. Y. Motiv dvoynichestva v trilogii «Lyudi vozduha» D. Rubinoy: syuzhetno-kompozitsionnoe i verbalno-tekstovoe voploschenie [Motive of duplicity in the trilogy, "Men of air" by D. Rubina: the plot-compositional and verbal-textual incarnation] [Electronic resource] / V. Yu Panovich // Siberian journal of science. Yea 2013. EN 4 (10). P. 215 - 223. Access mode: http://sjs.tpu.ru (accessed 27.08.2017)
11. Poleva E. V. Motiv ischeznoveniya v romanah V. Nabokova kontsa 1920-193 0-h godov: dis. ... kand. filol nauk [Motive for the disappearance in the novels of Vladimir Nabokov late 1920 - 1930-ies: dis. ... kand. doctor of philological Sciences] [Electronic resource] / E. V. Poleva. -Tomsk, 2008. - 227 p. - Mode of access: http://www.dslib.net/russkaja-literatura/motiv-ischeznovenij a-v-romanah-v-nabokova-konca-1920-193 0-h-godov.html (accessed 27.08.2017)
12. Ruby D. «V nashe vremya v proze pobezhdaet artist»: intervyu gazete «Izvestiya» ["In our time, in prose wins artist": an interview with the newspaper "Izvestiya"] [Electronic resource] / D. Rubin. Access mode: https://news.mail.ru/amp/society/17550194 (accessed 5.10.2017)
13. Ruby D. «Zhizn ne ravna literature»: intervyu zhurnalu «Migdal Times» ["Life is not equal to the literature": an interview with the magazine
"Migdal Times"] [Electronic resource] / D. Rubin. Access mode: http:// www. dinarubina. com/interview/migdal2002.html (accessed 27.08.2017)
14. Rubina D. I. Lyudi vozduha: trilogiya v odnom tome: romanyi [The People: a trilogy in one volume: the novels] / D. I. Rubin. S M.: Eksmo, 2012. P. 11 - 295.
15. Rubina D. «Miloserdie i gorech — dve samyie vazhnyie kraski v literature»: intervyu ezhenedelniku «Profil» ["Mercy and bitterness — two of the most important colors in the literature": interview weekly "Profile"] [Electronic resource] / D. Rubin. Access mode: http:// www.profile.ru/kultura/item/81745-v-poiskakh-svoego-geroya (accessed 27.08.2017)
16. Rubina D. «Pisatel - eto rentgen, kotoryiy prosvechivaet vsyo» ["The Writer is an x-ray which shines through all things"] - Okay. - 2012. [Electronic resource] / D. Rubin. Access mode: http:// www.dinarubina.com/interview/ok2012.html (date accessed: 5.19.2017).
17. Rubina D. «Russkaya literatura predstavlyaetsya mne moguchim zabegom loshadey»: intervyu gazete «Vesti» ["Russian literature seems to me a mighty race of horses": an interview with the newspaper "Vesti"]: [Electronic resource] / D. Rubin. ? Mode access: http:// www. dinarubina. com/interview/yudson2007.html (accessed 27.08.2017)
18. Rubina D. «To, chego ne vyinosit dusha, vredno dlya lichnosti. » [" What the soul does not tolerate is harmful to the individual..."] [Electronic resource] / D. Rubin. Access mode: https://eksmo.ru/news/ 1320953/ (accessed 5.10.2017)
19. Russkaya proza rubezha 20 -21 vekov: ucheb. posobie [Russian prose of the turn of the twentieth 21 century: proc. the allowance] / Under the editorship ofT. M., Kolyadich. S M.: Academy, 2011. Pp. 365 - 388.
20. Eydinov V V. Stil hudozhnika. Kontseptsiya stilya v literaturnoy kritike 20-h godov [The style of the artist. The concept of style in literary criticism of the 20s] / V. V. Eidinov. - Moscow: Khudozh. lit., 1991. -285c.
