CC BY
33
А. Д. ЕРЕМЕЕВ, доцент кафедры культу рологии МГУ
им. Н. П. Огарева
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КУЛЬТУРА И РЫНОК
Проблема функционирования художественной культуры в рыночных условиях приобрела на рубеже XX — XXI столетий неожиданную актуальность для России. К жизни она была вызвана не столько внутренними процессами развития отечественного обществознания, сколько глубокими и резкими переменами, сопровождающими движение от огосударствленной административно-распределительной к частновладельческой рыночной экономике.
Для исследователя художественной культуры открылись перспективы осмысления таких новых явлений, как, например, депривация, т. е. неравенство доступа к культурным благам, обусловленное различными формами социального неблагополучия. Появилась масса вопросов, ответить на которые крайне необходимо, но довольно затруднительно. Например: какими будут в России формы организации индустрии культуры в обозримом будущем? Какие очертания и облик примет господствующая культура как явление, обеспечивающее гегемонию новой социальной элиты? Возможна ли
ров а ни е п роцессов х уд ож еств енно-кул ь-турного развития современной России затруднены рядом причин. Среди них можно назвать следующие: ограниченный
срок проведения реформ; отсутствие новых апробированных и проработанных научных методов исследования, гарантирующих получение адекватных действительности результатов; изменение параметров и показателей духовных ориентиров и материального благосостояния населения страны; недостаток объема специальной статистической информации.
Немногочисленные социологические и
социально-психологические
исследова-
культурная оппозиция утверждающейся в стране идеологии? И наконец, станет ли новая Россия обществом, живущим по законам культуры, в котором интересы и цели бытия человека как свободной индивидуальности воз ымеют первостепенное значение?
Теоретико-методологическое осмысление, анализ, моделирование и прогнози- влиянием рыночных механизмов возмож-
ния, касающиеся положения дел в художественной культуре постсоветского общества, чаще всего обращают внимание на уровень посещаемости библиотек, музеев, кинотеатров, на чтение и т. п. Такого рода исследования дают некоторое представление о кризисных явлениях в духовной сфере современного российского общества. Вместе с тем стержневые характеристики, вокруг которых концентрируется гуманистический смысл всей духовности и определяется степень самореализации творческих начал человека, они не фиксируют (Во что верить? На что надеяться? Что можно сделать во имя других?).
Выявление принципиальных сущностных черт и общей направленности трансформации художественной культуры под
© А. Д. Еремеев, 1999
но через сознательное абстрагирование от мелких частных деталей и изменение системы теоретико-методологических посылок, парадигм, способов мышления, лежащих в основе рассматриваемой проблемы. Сказанное относится, например, к положению о том, что реальные результаты либерализации общественной жизни России 90-х гг. кардинальным образом повлияли на художественную культуру. В рыночной стихии она оказалась как бы предоставленной самой себе вследствие резкого ослабления государственной власти в стране, недооценки обществом ее воспитательных возможностей, сокращения финансирования и т. д.
Обращает на себя внимание преобладающая в теоретических изысканиях односторонность оценок художественной жизни общества, отражающая свойственное российской ментальности „шарахание“ из крайности в крайность. То, что в прежней картине мира было представлено со знаком „плюс“ (социализм, общественное, отечественное, официальное), в нынешней нередко предстает со знаком „минус“ Считаем, что в иссле-
г* *
довании художественной культуры российского общества в рыночных условиях одинаково недопустимы как эйфория от провозглашенного и во многом осуществляемого плюрализма, так и откровенное неприятие того, что происходит в духовной сфере.
Отправной точкой изучения проблемы художественной культуры и рынка вполне может послужить инициированный К. Марксом анализ соотношения совести и „чистогана“, максимальной материальной выгоды в условиях капиталистического производства, с одной стороны, а с другой — им же отмеченный факт, что буржуазия создала „чудеса искусства“ и впервые показала, „чего может достигнуть человеческая деятельность“,
Сообразно отмеченному подходу в российской художественной культуре обнаруживаются и позитивные и негативные моменты, обусловленные спецификой исторического периода и характером сложившейся в стране в 90-х гг. ситуации. Намеренно опуская разговор о позитиве, специально остановимся на негативных сторонах, оказывающих сдерживающее воздействие на художественную культуру и нередко перекрывающих положительные стороны рынка.
Сравнительно быстрая либерализация различных сторон жизни российского общества в 90-е гг. привела к возникновению противоречивых явлений, связанных, в частности, с коммерциализацией и массовым распространением низкопробных образцов „художественного“ ширпотреба, доминирующих в духовном поле постсоветского культурного пространства. Очевидно поэтому произошло прямое соприкосновение проблемы художественной культуры и рынка с вопросами духовнонравственной безопасности страны, что придает ей еще большую остроту и выводит далеко за рамки чисто теоретических дискуссий.
По мнению А. С. Ахиезера, о рыночном обществе постсоветского времени следует говорить как о промежуточном, „застрявшем“ между двумя основными суперцивилизациями: традиционной и
либеральной (см.: Ахиезер А. С. Россия: некоторые проблемы социокультурной динамики // Мир России. 1995. Т. 4, № 1. С. 42). В нем налицо признаки переходного периода — неустойчивость, неопределенность, нестабильность, ставшие естественной средой для развития „духа“ предпринимательства, и интенсивная модернизация, носящая запаздывающий, „рецидивирующий“ характер (см.: Наумова Н. Ф. Рецидивирующая
модернизация в России как форма развития цивилизации // Социол. журн.
1996. № 3/4. С. 8). Модернизация в
постсоветской России идет „вдогонку“ за сформировавшимися на Западе, в ином типе культуры, образцами, целями, средствами, нравами, стилем жизни, часто оставляя в стороне собственный национальный культурный потенциал. Это придало драматизм ситуации в духовной сфере и обусловило одну из форм социального ухода от реальности, в частности в виде возрастающей зависимости значительной части населения страны от массовой культуры.
По категоричному высказыванию А. Сокурова — режиссера, получившего мировое признание, сегодня возникает ощущение того, что „у государства и у большинства людей вообще нет потребности в культуре“, что „те, кто получил все блага новых времен, презирают и ненавидят интеллигенцию и культуру побольше коммунистов“ (см.: Соку-ров А. Я не умею навязывать свои филь-
мы // Аргументы и факты. 1997. № 11.
С. 3).
Отказ государства от поддержки подразделений, структур, направлений искусства и культуры, которые не дают непосредственно быстрой материальной выгоды и прибыли, связан с недостатком финансовых средств и коммерциализацией духовной жизни постсоветского российского общества. В условиях дефицита финансовых ресурсов государству в 90-е гг. не удалось в достаточном объеме осуществить поддержку инноваций искусства и всего разнообразия художественной жизни в центре и провинции, обеспечение преемственности традиций, сохранение прошлого национально-культурного наследия. Отсюда востребованность лишь той части культурного потенциала, которую можно использовать „здесь и сейчас“, и, одновременно, тотальная невостребованность и неиспользование на общегосударственном уровне возможностей творческой интеллигенции, деятелей искусства, работников учреждений культуры.
Специфической особенностью российского варианта рынка, непосредственно сказавшейся на характере и облике отечественной художественной культуры, стал реформаторский путь его введения. В Западной Европе складывание рынка происходило как естественно протекающий в обществе процесс, основанием которого выступал протестантизм, выражавший саму суть капитализма. В США — стране „чистого“ капитализма, культура которой не имела глубоких единых национальных корней, также изначально обнаруживалась естественная зависимость художественных явлений от законов коммерции.
Религиозная, нравственно-правовая, социокультурная ситуация в России в момент „второго пришествия“ духа капитализма существенным образом отличалась от названной выше. В российскую постсоветскую действительность элементы рыночной экономики внедрялись „сверху“ в сравнительно короткое время в ходе своего рода уникального эксперимента, проведенного в обществе массового атеизма, обязательных для всех идеалов при отсутствии соответствующего экономического мышления. Характеризуя обозначенную ситуацию, А. С. Ахи-езер отмечает: „Трудность введения рын-
ка посредством реформ заключается в том, что он — не техническое устройство, но образ жизни, определенное мировоззрение, менталитет, это массовое ощущение естественности, комфортности. Рынок — историческая категория, он развивается из дорыночного общества...“ (Ахиезер А. С. Указ. соч. С. 36).
Отсюда вполне объяснимы болезненные реакции на нововведения и обозначившиеся негативные тенденции в различных сферах жизни российского общества, резко порвавшего с традициями общества официально-показного единомыслия и столкнувшегося с потенциальной возможностью проявления культурного многообразия.
О негативных тенденциях переходного периода можно судить по реально утвердившимся приоритетам. В экономике приоритетом стал рынок, но не как средство для самореализации творческих начал личности, а как самоцель. В духовной сфере, по мнению участника организованного журналом „Вопросы философии“ „круглого стола“ по вопросам духовности Л. П. Буевой, идет процесс нарастающего нивелирования высших ценностей «наряду с возрастающей отчужденностью „рафинированной элиты“... и декультуризацией широких слоев населения, особенно молодежи» (Духовность, художественное творчество, нравственность (материалы „круглого стола“) //
Вопр. философии. 1996. № 2. С. 67).
Опыт модернизации российского общества переходного периода свидетельствует о том, что процесс трансформации сложившейся культуры проходит в режиме ее блокирования. Историко-культур-ное наследие советского времени в подобной ситуации выступает как заведомое препятствие на пути реформ. Однако идеология „культурной нетерпимости“ и подчеркнутый радикализм не всегда помогают, а часто даже мешают формированию художественной культуры обновленной России, будущее которой в этом случае воспринимается вне связи с прошлым в виде теряющей экзистенциальный статус неопределенности.
В советский период сдерживающим началом развития художественной культуры выступали „остаточный” принцип финансирования, цензура, недоверчивоподозрительное отношение к новациям в искусстве, огосударствление и преобла-
дание идеолого-воспитательных функций у культурных учреждений. К положительным сторонам социализма относятся, например, массовый характер самодеятельного художественного творчества, развитая сеть учреждений культуры, государственная поддержка деятелей искусства и т. д. Необоснованное забвение на начальной стадии переходного периода всего того, что могло послужить базой развития художественной культуры реформированной России, нанесло серьезный ущерб духовному богатству страны.
Избавление от партийной опеки, идеологической зашоренности, от догматических норм и установок, открывшее перед российской творческой интеллигенцией возможность выхода из „подполья“, в реальности обернулось для большинства ее представителей изменениями векторов зависимости. На смену зависимости идеологической, базирующейся на открытом вмешательстве в сферу культуры и неминуемо ведущей в целом к стандартизации художественно-культурной жизни, пришла зависимость экономическая, во многом основанная на самоустранении государства от решения проблемы духовного самоопределения общества. Остаточный принцип финансирования культуры сменился не менее порочным по своей сути принципом выживания сильнейшего. Идеологический конформизм сменился нравственным конформизмом, идеологические стереотипы искусства — стереотипами коммерческими, легко усвояемыми и малоподверженными финансовому риску. Как отмечает В. В. Налимов, «благородные идеалы искусства с трудом выдерживают натиск „золотого тельца“, который разрушает культуру и возвеличивает деньги — доминирует не смысл, а цена» (Налимов В. В. Критика исторической эпохи: неизбежность смены
культуры в XXI веке // Вопр. философии. 1996. № 11. С. 69).
На стадии начального реформирования российского общества фактически не принимались во внимание неравнозначность и нетождественность проявления рыночных отношений в материальных и духовных формах жизни. Художественная культура, ядром которой выступает искусство, оказалась ввергнутой в стихийный процесс функционирования различных ее звеньев. Следствиями такого положения явились, например, сравни-
тельно быстрое разрушение системы кинопроката и производственного комплекса отечественного кинематографа, практически полное исчезновение с прилавков художественной литературы для подростков, резкое сокращение финансирования учреждений культуры и стремительное распространение потока низкопробной эрзац-культуры. Можно согласиться с мнением Р Г. Яковенко, характеризующего воцарившуюся в стране ситуацию не иначе как „духовный беспредел“ (Яковенко Р. Г. Духовно-нравственная безопасность России / / Социол. ис-
след. 1995. № 2. С. 46).
Сформировавшийся в 90-е гг. в стране рынок в его российском варианте нередко называют „диким“, „нецивилизованным“, „монополизированным“ и даже „криминально ориентированным“, хотя правильнее было бы говорить не о рыночной экономике, а, скорее, о попытках таковую создать. Подобного рода эпитеты как нельзя лучше характеризуют издержки реформирования отечественной экономики и гипертрофированные реалии периода первоначального накопления капитала, когда стремление быстро обогатиться превращается в своего рода социальную „болезнь“, в стиль жизненного поведения определенной части населения. В таких условиях открылись широкие возможности для торжества в искусстве финансово обеспеченной посредственности, чей высокий рейтинг искусственно поддерживается монополизированными средствами массовой информации благодаря большому количеству трансляций. Среди них — эстрадные поделки в стиле „а-ля“ Маша Распутина, Лена Зо-симова, Влад Сташевский, Наталья Вет-лицкая и др.
Диктат художественной культуре со стороны рынка, отделенного от государства и начавшего самостоятельное стихийное движение, неминуемо ведет к ее содержательной и смысловой однородности, что особенно наглядно проявилось, в частности, в области киноиндустрии.
Результатом вхождения отечественного кинематографа в рынок стало радикальное изменение в 90-е гг. структуры репертуара российских кинотеатров. Поскольку импорт фильмов требует гораздо меньших затрат, чем производство собственных, то для коммерческого показа выгодными стали зарубежные фильмы.
Специалист по проблемам кино И. А. Полуэхтова отмечает: „Гипертрофированное представительство западных (преимущественно американских) фильмов на отечественном экране неизбежно привело к тому, что облегченно-развлекательное, рекреационное зрелище фактически вытеснило все прочие виды и типы кино из нашего досуга“ (Полуэхтова И. А. Кино в оценках и представлениях постсоветского зрителя / / Со-
циол. исслед. 1996. № 2. С. 41). Место
киноповестей, серьезных произведений, затрагивающих социальные, молодежные, производственные, военные проблемы, заняли фильмы ужасов, боевики, криминальные, сексуальные и устрашающе-фантастические сюжеты. Причем в большинстве случаев фильмы текущего репертуара «несут зрителю не национальные ценности той или иной культуры — отечественной, европейской или американской, а универсальные стереотипы, имиджи, штампы „усредненной“ массовой культуры» (Полуэхтова И. А. Американские фильмы на российском киноэкране // Социол. исслед. 1994. № 10. С. 118).
Парадоксальность ситуации заключается в том, что при чисто внешнем обилии общего количества фильмов отсутствует жанрово-тематическое разнообразие кинорепертуара и люди вынуждены смотреть то, что предлагается, а не то, что хотелось бы. Не случайно вестернизированный репертуар не устраивал до 45 % опрошенных в 1994 — 1996 гг. москвичей.
Между тем потребность в высоком искусстве в российском обществе живет. Любопытное личное наблюдение корреспонденту газеты „Известия“ высказал руководитель ансамбля „Виртуозы Москвы“ В. Спиваков: „Встречаясь с простыми людьми, чувствуешь, что в народе не убита высочайшая духовность, несмотря на все невероятные трудности, связанные с распадом Союза и с так называемой рыночной экономикой, которая пока не функционирует. Потребность же в классической музыке, в красоте, может быть, еще более возросла“ (Коваленко Ю. Не превратятся ли „Виртуозы Москвы“ в „Виртуозов Кольмара“? // Известия.
1997. 25 июня. С. 6).
„ Художественные“ заимствования с Запада вовсе не говорят об абсолютной
ущербности культурного развития этих стран, тем более, что берется у них, как правило, далеко не самое лучшее, а то, что лучше продается. Вообще, было бы серьезной натяжкой рассуждать о западной рыночной модели духовно-культурного развития общества исключительно в негативном плане. Опыт западноевропейских стран показывает, что отнюдь не все, выдаваемое за культуру, поощряется государством. Существующая система запретов и ограничений препятствует распространению того, что, по мнению общества, угрожает духовным основам его самобытности. С другой стороны, поддержка на муниципальном уровне некоммерческого искусства, в частности „некассового“ кино, позволяет удовлетворять художественные потребности конкретных заинтересованных людей, а не некоего абстрактного массового усредненного реципиента.
Современная практика экономически развитых стран показывает, что сформированное рыночное сознание не обязательно разрушает духовное начало в человеке. Обеспечивая комфортность людей в материальном отношении, рынок тем самым потенциально расширяет границы проявления человеческой свободы и открывает перспективы для духовного совершенствования личности. Вместе с тем рынок как явление коммерческой востребованности культуры далеко не всегда позволяет достичь должной духовной глубины, усредняя и ограничивая человеческую индивидуальность.
Вторая тенденция особенно ощутимо обозначилась в условиях формирующегося стихийного (нецивилизованного) российского рынка, в котором сфера некоммерческой культуры оказалась в сложном положении ввиду отсутствия по отношению к ней протекционизма (классическое наследие, национальные художественные традиции и т. д.). Налицо некоторые факты, говорящие о складывании в российском обществе двойного (сегментированного) рынка художественной культуры. Его составляющие — „элитарный“ китч, адресованный малокультурной, но способной и готовой платить за понятную и близкую ее вкусам „эстетику“ части общества (обуржуазившийся люмпен-пролетариат), молодежные субкультуры, выражающие особую социальную идентичность и т. д.
Своеобразно поведение в сложившейся ситуации российской художественной интеллигенции, мучительно привыкающей к мысли о том, что разумной альтернативы рынку нет, и вынужденной искать различные способы и возможности заработать на жизнь. Сущность подобного поведения отражается в противоречии между свободой и независимостью художника как основой его творческой индивидуальности и усилением зависимости от финансово обеспеченных групп людей и социальных слоев общества, часто весьма далеких от культуры. Названные модусы человеческого бытия легко узнаваемы на конкретно-историческом социальном фоне российской действительности в контексте антропологической концепции Э. Фромма, по мнению которого двумя основными способами существования человека в обществе являются „обладание и бытие“
Фромм обращает внимание на разрушительные последствия ориентации человека вообще и творческой личности в особенности на принцип обладания, характерный для общества потребления. В указанном случае человек утрачивает возможность соединить духовную силу своего истинного „я44 с миром в акте творчества, рождая альтернативу в форме стремления к разрушению. Это связано с тем, что рационализация жизни и усиление прагматических ориентаций, отодвигая духовный фактор на задний план и превращая материальное благосостояние в главный ценностный показатель, неизменно включают механизмы стандартизации художественного производства и потребления. Наиболее приемлемыми становятся образцы массовой культуры, составляющие оппозицию „серьезному44 искусству и подавляющие индивидуально-личностное начало. Происходят вырождение искусства в повторяющийся прием и превращение худож-ника-творца в ремесленника-производи-теля.
Сказанные однажды Валентином Распутиным о писательском труде слова „чем лучше мы пишем, тем более делаем людей несчастными44 приобретают в российских условиях противоположный смысл. Отечественный рынок литературы заполнился ранее крайне дефицитным
криминально-детективным чтивом, вытеснившим серьезную литературу. Про-
изведения таких авторов, как А. Маринина, Д. Корецкий, В. Доценко, И. Крутов и др., откровенно рассчитаны на невзыскательную публику и создаются на „потребу дня44 с необыкновенной быстротой.
Процесс самопознания, предлагаемый „серьезным44 искусством, — это процесс мучительных духовных поисков, сложных переживаний и сопереживания героям произведений. В противовес этому сверхзадача массовой культуры — сделать всех счастливыми через обращение к коллективным мифологическим, архе-типическим константам. Неудавшееся в жизни удается в произведении, тем самым разрешаются духовные коллизии человека, живущего в ситуации нестабильности. С данной задачей „успешно“ справляются, в частности, латиноамериканские сериалы, в изобилии представленные на российском телевидении, которое активно включилось в рыночные отношения. Как сугубо коммерческое предприятие, изначально отражающее интересы новых „нарождающихся44 социальных слоев общества, возник, например, телеканал НТВ. „Появление коммерческого телевидения, — отмечает С. А. Васильев, — было связано с процессом легализации теневых способов зарабатывания денег на телевидении44 (Васильев С. А. Отечественный телевизионный рынок: возникновение, становление и тенденции развития // Мир России.
1997. № 1. С. 18). Телеканалы, оказавшиеся под финансовым контролем частных лиц, значительно расширили свои технические возможности. Однако, отдавая предпочтение программам западной ориентации, они не всегда выполняют целевые задачи телевидения как многофункционального института, отвечающего национально-культурным интересам страны. Телевидение, в частности, во многом утратило культурно-просветительную и воспитательную функции.
Отражением „революции44 в системе ценностных ориентаций населения страны в коммерциализованном постсоветском культурном пространстве явилось уникальное совпадение примитивного спроса на дешевую художественную продукцию и аналогичного предложения со стороны ее производителей, отечественных и зарубежных. Помимо всего прочего, это обусловлено резким падением
материального уровня жизни россиян, неминуемо ведущим к сокращению спроса на высокохудожественные культурные ценности, и подчеркнуто непропорциональным расслоением российского общества на неравнозначные социальные группы, вкусовые художественные предпочтения которых практически не изучены.
Согласно гипотезе президента Всероссийского центра изучения общественного мнения академика Т. И. Заславской, постсоветское российское общество состоит из четырех социальных слоев: верхнего, среднего, базового, нижнего, а также десоциализированного „социального дна“ (Заславская Т. И. Социальная структура современного российского общества//Обществ. науки и современность. 1997. № 2. С. 9). Под верхним
слоем понимается реально правящая элита, выступающая в роли основного субъекта реформ. Средний слой, являющийся зародышем и прототипом „среднего слоя“ в западном понимании этого термина как основы социальной стабильности общества, в России малочислен в сравнении с другими. Наиболее массивен базовый слой, охватывающий свыше 2/3 населения. Основные усилия различных групп населения, входящих в базовый слой, направлены на адаптацию к происшедшим изменениям, хотя их статус, менталитет, интересы далеко не одинаковы. Нижний слой, не являющийся активным участником инноваций, выступает „жертвой“ рыночных реформ, проведенных за счет населения и вызвавших массовое обнищание людей. Главными характеристиками „социального дна“ служат изолированность от общественных институтов, включенность в криминальные и полу-криминальные структуры и ускоренный рост.
Существование вышеназванных социальных слоев, духовные запросы и потребности которых существенно различаются, в то время как процесс маргинализации общества усиливается, совпало по времени с проявлением особенности социокультурной ситуации в стране. Суть ее — в том, что становление рыночных отношений осуществляется на фоне исчезновения прежней и вместе с тем затянувшегося формирования новой общенациональной, общегосударственной объединяющей идеи. В определенной ме-
ре это может служить объяснением того, почему образовавшийся духовно-идейный вакуум так быстро заполнился далеко не лучшими образцами западной „культурной“ продукции, хлынувшими на отечественный рынок после снятия всех ограничений.
Американский политолог Т. Ван Лейн не скрывает того, что Европа и США „взяли на себя труд дотащить весь ос-тальный мир до своего экономического, технологического и культурного уровня посредством экономического наступления, силой оружия и воздействием своих ценностей“ (цит. по: Наумова Н. Ф. Указ. соч. С. 6). Навязывание с помощью массового искусства западных стандартов мышления и философии крайнего индивидуализма не только провоцирует разрыв связующей нити отечественной культурной традиции, но и с новой силой ставит на повестку дня вопрос о национально-культурной самобытности российского общества.
Абсолютно прав В. А. Ядов в следующем утверждении: „В мировом пространстве Россия развивается как особая социально-культурная целостность. Культурные особенности прошлого и историческое наследие советского периода создают связку черт общества, делающую его неповторимым“ (Ядов В. А. Россия в мировом пространстве // Со-циол. исслед. 1996. № 3. С. 28).
Вхождение в мировую цивилизацию на принципах отказа от своей национальной культуры, от богатейших духовных традиций, художественного опыта было бы непростительной ошибкой и ложной исторической альтернативой, не сулящей России благополучия ни в экономической, ни в духовной сферах.
Избежать такого варианта развития художественной культуры реформированного российского общества помогло бы нахождение наиболее безболезненных и приемлемых способов и форм ее адаптации к условиям рыночной стихии. В идеале существование и функционирование различных звеньев художественной культуры в рыночных условиях должны определяться продуманной и гибкой государственной политикой, стимулироваться финансово-экономическими рычагами, прямо зависеть от высоты планки в шкале нравственных ценностей и цементи-
роваться объединяющей общенациональной идеей.
Реализация названных обстоятельств во многом будет зависеть от эффективности финансовой поддержки талантливых деятелей культуры со стороны предпринимательских, муниципальных и государственных структур, развития и совершенствования работы сети культурно-массовых учреждений, для чего необходимы разработка и принятие государственного закона о меценатстве и спонсорстве. Велика также роль новых поистине гуманистических ценностных ориентиров в духовных устремлениях российского общества, к которым оно неминуемо примет.
Разумеется, материальная компенсация и поддержка художественной культуры не могут в условиях коммерциализации носить всеобъемлющий характер. Это относится, в частности, к продукции массовой культуры, существующей в рыночных условиях по коммерческим законам. Цивилизованные формы функционирования массовой культуры предполагают наличие организационно-стимули-рующих механизмов воздействия, препятствующих формированию ущербных для общества моделей ее распространения и потребления, противостоящих стихии рынка.
Многие вопросы, лежащие в условиях рыночной стихии непомерным и неразрешимым бременем на сфере культуры, будут сами собой сняты, когда новое экономическое мышление станет реальностью, когда экономика заработает в нормальных цивилизованных рамках, когда творческая личность обретет статус дей-
ствительно свободно выбирающего субъекта и произойдет переориентация искусства на удовлетворение не только и не столько сиюминутных, но и высоких духовных запросов населения. Для этого необходимо достижение российским обществом такого уровня культурного развития, при котором социальная потребность в подлинном искусстве как свободно развивающемся феномене станет доминирующей, а между художественной культурой и рыночной экономикой возникнут реальные точки соприкосновения.
Сегодняшней и будущей России крайне необходим цивилизованный рынок, в котором художественная культура как специфическая сфера будет функционировать без цинично-жестокой конкуренции и без культа прибыли любой ценой. Российскому обществу еще предстоит осознать и реализовать на практике положение о том, что не только культура зависит от экономики, но и экономическое благополучие — от уровня развития культуры. Среди просчитываемых специалистами возможных моделей развития культурной жизни страны наиболее перспективной представляется та, которая связана с интеграцией России в мировое сообщество, причем не на правах „бедного родственника“, а на правах лидера (см.: Разлогов К. Э., Бутенко И. А. Культурная политика России: история и современность. М., 1996. С. 212). Это предполагает коренную переориентацию всей политики страны с приоритетом на развитие культуры, что позволит придать гуманистическую осмысленность и направленность развитию российской цивилизации.
