CC BY
199
Дети понимают, осмысливают свой опыт взаимодействия с родителями, воспринимают и оценивают отношение родителей к себе, в соответствии с этим выражают свою оценку семейной ситуации. Анализ результатов исследования выявил потребности, значимые переживания, представления о переживаниях у детей с выраженной и невыраженной субъектно-
Библиографический список
стью в их реальной житейской ситуации, субъективную значимость тех или иных проблем, касающихся взаимоотношений с родителями. Результаты исследования дают достаточно объективную информацию об отличиях позиций в детско-родительских отношениях у детей с выраженной и невыраженной субъектностью.
1. Петровский, А.В. Личность в психологии: парадигма субъектности. Ростов - на Дону: издательство «Феникс», 1996.
2. Слободчиков В.И. Основы психологической антропологии. Психология развития человека: Развитие субъективной реальности в онтогенезе / В.И. Слободчиков, Е.И. Исаев. - М.: Школьная Пресса, 2000.
3. Слободчиков В.И. Генезис рефлексивного сознания в младшем школьном возрасте / В.И. Слободчиков, Г.А. Цукерман // Вопросы психологии. - 1990. - № 3.
4. Эльконин, Д.Б. Избранные психологические труды. - М.: Педагогика, 1989.
5. Дубровина И.В. Стили родительского поведения / И.В. Дубровина, З.Г. Фадеева // Завуч. - 1998. - № 2.
6. Смирнова Е.О. Структура и динамика родительского отношения / Е.О. Смирнова, М.В. Быкова // Вопросы психологии. - 2000. - № 3.
Статья поступила в редакцию 15.11.09
УДК 159.901
И.О. Логинова, канд. психол. наук, доц., директор института психологии, педагогики и управления образованием ГОУ ВПО КГПУ им. В.П. Астафьева, г. Красноярск, E-mail: [email protected]
ХРОНОТОПИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ЖИЗНЕННОГО САМООСУЩЕСТВЛЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА
В статье представлен анализ условий человеческого существования - хронотопических характеристик, становящихся в процессах самоорганизационного движения психологической системы и обеспечивающих реальность и действительность мира человека. Показано, что идея литературно-художественного хронотопа может быть транспонирована в идею хронотопа конкретного человека, обладающего характеристиками пространства и времени жизни, объединенными смысловым содержанием, выраженным событийным рядом индивидуальной истории.
Ключевые слова: хронотоп, хронотопические характеристики, жизненное самоосуществление человека, ценностно-смысловое пространство жизни человека.
Новые инициативы и новые возможности открываются человеку в особых условиях человеческого существования -хронотопических, учитывающих внутрисистемное со-бытие времени и пространства. Эти условия, обладая характеристиками реальности и действительности для человека и становясь в процессах самоорганизационного движения психологической системы, позволяют постигать человеку смысл и ценность собственных потенциальных возможностей жизненного самоосуществления.
Хронотоп (от греч. chronos - время + topos - место; буквально - времяпространство). Традиционно под хронотопом понимается временно-пространственный континуум, в котором живет человек, преодолевающий и овладевающий пространством и временем. В процессе жизненного самоосуществления человек субъективирует пространство и время, разъединяет их, объединяет или трансформирует, порой превращая одно в другое, благодаря чему его жизнь разворачивается в таком измерении пространства и времени, в котором они нераздельны [1]. По мнению большинства ученых, отдельно взятые пространство и время - это лишь «тень реальности» [2], а реальные события протекают безраздельно в пространстве и времени, в хронотопе.
Несмотря на почти столетнее оперирование термином «хронотоп», обращение к вопросам его функционирования в реальной жизнедеятельности людей, многие его «стороны» остаются «загадкой» психологии, а к раскрытию психологических механизмов хронотопа, или «таинственных взаимопревращений пространства и времени в психологическом поле -пространстве смысла, психология только приступает» [3. с. 89]. Причина этого видится в том, что отсутствовало целостное учение о бытии человека, его специфических уровнях и качествах [4]. Изменила в определенном роде эту ситуацию постановка проблемы человека как онтологической реальности, обозначенная С.Л. Рубинштейном. Однако, постановка проблемы так и не привела к ее решению, поскольку контекстуально она была сформулирована в парадигме отражения, где подобные «задачи» решения не имели. «Второй путь», выбранный в свое время О.К. Тихомировым и развернутый до построения собственной научной теории В.Е. Клочко, опреде-
лил новый контекст данной проблемы - онтология самоорганизующихся систем, где психика выступает «порождением новой реальности», обеспечивающей устойчивое усложнение системной организации. Этим контекстом определяется понятие «хронотоп», рассматриваемое нами.
Понятие «хронотоп» впервые ввел в научный язык А.А. Ухтомский, указав, что человек живет в хронотопе, который является для него «спайкой» пространства и времени, формой существования живой материи, находящейся в движении. Ученый исходил из того, что условием возможной гармонии между временем и пространством выступает гетерохрония, подразумевающая, что увязка во времени, в скоростях и ритмах действия, сроках выполнения отдельных элементов образует из пространственно разделенных групп функциональный центр. Хронотоп непрерывен, но если и есть в нем интервалы, то, в интепретации А. А. Ухтомского, это интервалы между событиями. Эта линия была развита С.Л. Рубинштейном, который отмечал, что «узловые моменты» и «поворотные этапы», случающиеся в жизни человека на длительный срок могут определить его дальнейшую судьбу [5]. Судьбоносность, то есть способность события зримо повлиять на жизненный путь человека, можно считать объективным критерием настоящего события. Кроме того, настоящее событие должно соответствовать субъективному критерию, находя отклик во внутреннем мире человека, в его личностных переживаниях по поводу роли события на жизненном пути. Из таких событий и слагается история внутренней, душевной жизни человека.
В.П. Зинченко использовал понятие «хронотоп» для анализа предметного действия человека, в котором образ ситуации в различные моменты развертывания действия преобразуется в образ и программу действия, которые, трансформируясь в само действие и будучи осуществленными, трансформируются в новый образ ситуации. И если в образе ситуации преобладает, по данным В.П. Зинченко, субъективное пространство и объективное время, то в действии, наоборот, преобладающими являются субъективное время и объективное пространство. «Хронотоп, - пишет В.П. Зинченко, - это живое измерение пространства и времени, в котором они нераз-
дельны. Хронотоп сознания двулик. Это в такой же степени «овремененность пространства», в какой и «опространствен-ность времени» [3, с. 87]. В хронотопе, по мнению ученого, пространство и время субъективируются, осмысляются, утрачивают свой «первозданный» вид, приобретая форму.
Близкую точку зрения занимал в отношении понимания хронотопа и М.М. Бахтин, считая, что хронотоп - это существенная взаимосвязь временных и пространственных отношений, лежащих в основе «сюжетных линий, узлов», или «вре-мяпространство» [6]. Однако, говоря о той форме, которую приобретают пространство и время внутри индивидуального хронотопа, М.М. Бахтин выходит к литературно-художественному хронотопу, в котором пространственные и временные приметы сливаются воедино в осмысленном и конкретном целом, благодаря чему время сгущается, уплотняется, становится художественно зримым, а пространство интенсифицируется, втягивается в движение времени сюжета, истории [6]. В силу своей «спаянности» пространство и время являются самыми суровыми определителями человеческого бытия. Литература, несомненно, является наиболее ярким выражением осмысления человеком собственной жизни, пространства собственного самоосуществления: то, что называется произведением, состоит из «материала нашей жизни» [2]. Этот «материал нашей жизни» фиксирует путь к самому себе посредством «открытия» смысла для установления порядка, поскольку живое - это всегда упорядоченное, системное пересечение времени и пространства в канве жизни. Этими «пересечениями» характеризуется, по нашему мнению, не только литературно-художественный хронотоп, но и хронотоп любого конкретного человека. Хронотоп всегда носит условный характер, однако образ человека всегда хронотопичен, поскольку сопряжен со смыслами его жизнедеятельности, а вступление в сферу смыслов, по М.М. Бахтину, совершается «только через ворота хронотопа» [7]. Данная «неразличимость» сегодня не характерна для психологической науки, которая пока проходит мимо глубоких аналогий между многочисленными образами «точек интенсивности» в литературных текстах и жизненных текстах людей. Аргументами в пользу данной позиции выступают как теоретический анализ, так и обращение к тестам (литературным и биографическим конкретных людей), позволяющие сопоставить эти два вида хронотопа.
Во-первых, хронотоп, с точки зрения М.М. Бахтина, - это текст, чутко реагирующий на внешние (исторические, социокультурные) изменения: различные общественные формы и различные исторические периоды вызывают к жизни разные хронотопы, уникальные в каждом отдельном случае за счет «внутреннего» наполнения. В этой связи можно полагать, что хронотоп конкретного человека - это текст жизни, вплетенный в эпоху (исторически, т. е. временно) и «место-пространство», где эта жизнь протекает, благодаря чему открывается возможность «взять произвольно маленький кусок человеческой жизни и увидеть в нем всю жизнь человечества во всех ее сплетениях, что соответствует принципу «вечного настоящего» [2]. Проникновение текста в сферу жизнедеятельности человека осуществляется посредством культурных ценностей, основная задача которых «свести воедино культуру и жизнь» [8]; обратная ситуация возможна тогда, когда реальная жизнедеятельность человека переходит в «план выражения» и «план содержания» как художественный образ, определяемый единством формы и содержания, которое удерживается благодаря смысловому наполнению «жизненного начала». Такие «взаимопроникновения» художественного мира и действительного мира обусловлены наличием в них «нравственного бытия-события» [6], что придает им «онтологическое равенство» [6]. Главный интерес вызывают пространственно-временные показатели текста «до», «после», «здесь», «там», использующиеся авторами для производства своих смыслов как уникальные. Читающий распознает их также как уникальные, но уже по своим причинам. Так, в тексте соединяется то, что создано автором в определенном месте в определенное время с определенными смыслами, обогащающим формальные особенности текста при последующих его прочтениях.
Пример литературного текста (А.Н. Толстой. Князь Серебряный):
«Лета от сотворения мира семь тысяч семьдесят третьего, или по нынешнему счислению 1565 года, в жаркий летний день, 23 июня, молодой боярин князь Никита Романович Серебряный подъехал верхом к деревне Медведевке, верст за тридцать от Москвы. За ним ехала толпа ратников и хо-лопей. Князь провел целых пять лет в Литве. Его посылал царь Иван Васильевич к королю Жигимонту подписать мир на многие лета после бывшей тогда войны. Но на этот раз царский выбор был неудачен. Правда, Никита Романович упорно отстаивал выгоды своей земли и, казалось бы, нельзя желать лучшего посредника, но Серебряный не был рожден для переговоров» [9, с. 77].
Пример текста-жизнеописания конкретного человека (Из биографии О.И. Скороходовой):
«Я родилась летом 1911 года на Украине в селе Бело-зерке, расположенном недалеко от Херсона. Родители мои были бедные крестьяне. Когда отца в 1914 году угнали на войну, мать осталась единственной работницей в семье, состоявшей из братьев и сестер моего отца и больного дедушки. Мать много работала - батрачила у священника. Во всякую погоду, в осеннюю слякоть и зимнюю стужу, она задолго до рассвета уходила далеко за реку, оставляя меня на попечение больного дедушки. Но как ни тяжелы были первые годы моей маленькой жизни, они все же были моим «золотым детством» до того дня, как я заболела» [10, с. 21].
Следует заметить, что хронотоп есть формообразующая категория событийного пространства, посредством которой последовательность событий деформируется - чисто хронологической последовательности внутри и вне текста не существует. Подразумевается, что определенный хронотоп имеет смысл по отношению к определенному содержанию, а также может быть рассмотрен как содержание в другом отношении. С одной стороны, хронотоп оказывает организующее влияние на видение мира - образ мира, с другой - выступает содержанием жизни человека, сложившимся образом жизни. Вот почему порой события в жизни человека трудно поддаются хронологическому упорядочиванию: образ мира как динамично изменяющийся и опережающий образ жизни, или изменения в образе мира, вызванные изменившимся образом жизни, задают детерминацию будущим для «открытия» новых возможностей (при описании хронотопа трудно сказать, что важнее -обнаруженные возможности или свершившиеся планы).
Благодаря таким текстам читателем осуществляется «выход за пределы» собственного времени и пространства, определяющий широту хронотопа (человек может перенестись в прошлое, заглянуть в будущее и т.д.).
Во-вторых, хронотоп предполагает диалогизм, что означает наличие свойства «располагаться как бы в двух измерениях, «бифокально»: его оптические свойства требуют от нас четко отличать то, что видимо вблизи, и то, что становится видимым на расстоянии. Но стоит только определить внешние границы между обоими фокусами, или уровнями видения, как делается доступной наблюдению и применению также и «средняя позиция» между двумя пределами с ее многочисленными и разнообразными приметами» [11]. Первый фокус - это целостность, неделимость текста, определяющая контекст событий. Точно так же и текст жизни человека есть изначальная целостность, позволяющая понять отдельные события в определенном контексте (единстве исторических и социокультурных рамок), в контексте всей жизни. Второй фокус -это отношения между текстом и эпохой, являющийся основополагающим в интерпретации отношений человека к выпавшему ему «времени-пространству». Здесь обнаруживают себя те «смысловые якоря», которые особым образом переживаются человеком как значимые события на жизненном пути. На «пересечении» этих фокусов возникает «средняя позиция», то третье, что позволяет воспринимать содержание отношений в любом тексте в системе «времени-пространства», образуемой той социокультурной средой, изнутри которой осуществляется акт чтения. Точно также осуществляется «прочтение» -
интерпретация текста жизни человека из той «точки», которая задана «читателем» и позволяет увидеть и осмыслить временно-пространственные отношения в данном конкретном тексте.
Пример литературного текста (А.С. Пушкин. Евгений Онегин):
«Хранили многие страницы Отметку резкую ногтей; Глаза внимательной девицы Устремлены на них живей. Татьяна видит с трепетаньем, Какою мыслью, замечаньем Бывал Онегин поражен, В чем молча соглашался он. На их полях она встречает Черты его карандаша. Везде Онегина душа Себя невольно выражает То кратким словом, то крестом, То вопросительным крючком» [12, с. 129]. Пример текста конкретного человека (Из письма А.П. Чехова к Р.Ф. Ващук, 27 марта 1897 года):
«Ваш рассказ «В больнице» я прочел в клинике, где я теперь нахожусь. Отвечаю Вам лежа. Рассказ очень хорош с того места, которое я отметил красным карандашом. Начало же банально, не нужно. Продолжать Вам следует, конечно, при условии, что писание доставляет Вам удовольствие, - это, во-первых, во-вторых, при условии, что Вы еще молоды и что Вы научитесь правильно и литературно ставить знаки препинания.
Что касается «Сказки», то, мне кажется, это не сказка, а набор таких слов, как гномы, фея, роса, рыцари, - все это фальшивые бриллианты, по крайней мере на нашей русской почве, по которой никогда не ходили ни рыцари, ни гномы и на которой едва ли сыщете человека, могущего представить себе фею, обедающую росой и лучами. Бросьте это; надо быть искренней художницей, писать только то, что есть или что, по Вашему мнению, должно быть, надо писать картины» [13, с. 137].
В данных текстах диалогизм проявляет себя в том, что слова «разлетаются на тысячу осколков», попадая во множество контекстов, благодаря чему становится возможным сосуществование противоположностей. В этом сосуществовании и открывается возможность для появления «третьего», который, благодаря смыслу, всегда «находит дорогу» к содержанию текста.
В-третьих, хронотоп транскультурен, ведь «изъять человека «из» культуры означало бы лишить его не только ее обитания, но и непосредственных условий человеческого существования» [14], а значит нарушить осуществление индивидуальной истории в соответствии с реальностями культурной жизни, которое происходит за счет временной динамики: настоящее отражает суть замысла, модус будущего выполняет идеально положенную цель, прошлое входит в состав уже освоенного деятельностью. Благодаря этой динамике существует незавершимость культурного смысла, который обновляется в режиме «большого времени», связывающего смысловые пространства культур и эпох, преодолевая разрыв между культурой и жизнью, входя каждый раз по-новому в пространстве индивидуальной ответственности [8]. Из культуры человек черпает материал для построения своего жизненного мира, непрерывно расширяя его и выстраивая в этом расширении «смысловую горизонталь» [15] - плоскость диалога, содержательной открытости людей как носителей смыслового мира друг другу и культуре и «смысловой горизонт» - меру широты, богатства и разнообразия этого мира.
Пример литературного текста (Л.Н. Толстой. Война и
мир):
«... позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Войны. Позиция
эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24-го к Валуеву, не увидал ...позицию русских от Утицы к Бородину и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена.
...Итак, Бородинское сражение ...не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русскими силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Швардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства» [16, с. 194].
Пример текста-жизнеописания конкретного человека (Из письма К.Н. Батюшкова к Н.И. Гнедичу. 30 октября 1813 года):
«. с самого Теплица мы в сражении, а теперь главная квартира от нас миль за 20. Я начну мой рассказ по порядку, как следует.
...Раевский принял команду. Огонь ужасный! Ядра и гранаты сыпались, как град. Иные минуты напоминали Бородино. Часу в 3-м начали свистать пули. Мы находились против густой цепи неприятеля, и я снова имел счастие быть свидетелем храбрости наших гренадеров. Сам Раевский в восхищении от Писарева, и я признаюсь тебе, что хладнокровнее и веселее его никого в деле не видал. Хвала его товарищам: Дамасу, и Левину, и другим! У Писарева прострелена шляпа и две сильные контузии в ногу - несмотря на это, он остался в деле до конца. Признаюсь тебе, что для меня были ужасные минуты, особливо те, когда генерал посылал меня с приказаниями то в ту, то в другую сторону, то к пруссакам, то к австрийцам, и я разъезжал один, по грудам тел убитых и умирающих. Ужаснее сего поля сражения я в жизни моей не видал и долго не увижу. ...Дело час от часу становилось жарче. Колонны наши подвигались торжественно к городу. По сему можно было угадать расстройство и нерешимость Наполеоновских войск. Какая ужасная и великолепная картина! Вдали Лейпцик с высоким башнями, кругом его гремят три сильные армии: Шварценберга, где находились и мы, Бе-нигсена - направо, а за Лейпциком - наследного принца. И все три армии, как одушевленные предчувствием победы, в чудесном устройстве, теснили неприятеля к Лейпцику. Он был окружен, разбит - бежал. Ты знаешь последствия этих сражений. Мы победили совершенно» [17, с. 259-260].
Таким образом, хронотоп в литературном тексте не изолирован от реальности, из которой он возникает, это, однако, не означает, что мир литературы сугубо реалистичен. С одной стороны, литература и жизнь - это различные категории одного «места-времени», составными элементами которого они являются; с другой - выступают формами представления человеческого опыта, обогащающими друг друга в процессе взаимодействия, в силу чего реализуется транскультурность хронотопа.
В-четвертых, человек в процессе собственной жизни обретает «мерности», расширяющие его сознание, благодаря которым он постигает смысл и ценность собственных действий, выступающие одним из «путей постижения» мира. Другой путь - через «исхождение слова» [6], что не менее эффективно выражает ценностную форму. Словесный обмен, по мнению Г. С. Морсон и К. Эмерсон (2002), причастен к непрестанному становлению события, где слово живет «напряженной жизнью», неотделимой от человеческих деяний [18]. Вот
почему слово - есть воплощение специфики бытия человека, а из речи говорящего продуцируются пространство и время, приобретающие в ней смысл.
Пример литературного текста (Л.Н. Толстой. Война и
мир):
«Нет, жизнь не кончена в тридцать один год, - вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. - Мало того, что я знаю все то, что есть во мне, надо, чтоб и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтобы не жили они так, как эта девочка, независимо от моей жизни, чтобы на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!» [16, с. 211].
Пример текста-жизнеописания конкретного человека (Из письма М.Ю. Лермонтова к М.А. Лопухиной. Санкт-Петербург, 4 августа 1833 года):
«Мы возвратились в город и скоро опять начнем занятия. Одно меня ободряет - мысль, что через год я офицер! И тогда, тогда... Боже мой! Если бы Вы знали, какую жизнь я намерен вести! О, это будет восхитительно! Во-первых, чудачества, шалости всякого рода и поэзия, залитая шампанским. Знаю, что Вы возопиете; но увы! Пора мечтаний для меня миновала; нет больше веры; мне нужны материальные наслаждения, счастие осязаемое, счастие, которое покупают на золото, носят в кармане, как табакерку, счастие, которое только обольщало бы мои чувства, оставляя в покое и бездействии душу!.. Вот что мне теперь необходимо, и Вы видите, любезный друг, что с тех пор, как мы расстались, я несколько переменился. Как скоро я заметил, что прекрасные грезы мои разлетаются, я сказал себе, что не стоит создавать новых; гораздо лучше, подумал я, приучить себя обходиться без них. Я попробовал и походил в это время на пьяницу, который старается понемногу отвыкать от вина; усилия мои были бесполезны, и вскоре прошлое представилось мне просто перечнем незначительных, самых обыкновенных похождений» [19, с. 415].
Можно констатировать, что слово - это, одновременно, символ реальности, в которой живет человек, при чем такой символ, который ценен как орудие проникновения в реальность, ее познание и творческое созидание; и поступок, совершаемый в реальности.
Таким образом, категория, с помощью которой можно исследовать время-пространство человека, учитывающая при этом неповторимую специфику восприятия самим человеком собственного время-пространства, и есть хронотоп. Он способен фиксировать как повторяющиеся, так и неповторимые стороны пространственно-временной среды, обусловливающие жизнеосуществление человека. В этой связи идея литературно-художественного хронотопа вполне может быть транспонирована в идею хронотопа конкретного человека, обладающего характеристиками пространства и времени жизни, объединенными смысловым содержанием, выраженным событийным рядом индивидуальной истории. Хронотоп подчеркивает сущностные и сложные взаимосвязи времени и пространства, благодаря чему быстро распространился из литературоведения и теории искусства на другие области знания, приобретя своеобразную «рамку существования» каждого отдельного акта жизнедеятельности человека [20], вписанного в историю культуры.
В контексте выше представленного понятие «хронотоп» имеет глубокие культурно-исторические основания, однако удивительно, что Л. С. Выготский не использовал понятие хронотопа. Тем не менее, в его работах четко прослеживается интеграция пространства и времени, а его понятийный аппарат насыщен такими терминами, которые подразумевают эту интеграцию, неся, кроме того, вполне определенную смысловую нагрузку: распад, отмирание, отрицание, свертывание и т.п. [3]. С хронотопической точки зрения, распад или деформация времени, о которых упоминает Л. С. Выготский, оказывается уже не просто хронологическим фактом, а скорее временем, разворачивающимся в пространстве жизни. Больше того, это не какое-то изолированное пространство «обыден-
ной жизни» или «чьих-то условий», а пространство непрерывно изменяющихся отношений - отношений между теоретически предполагаемым порядком вещей, с одной стороны, и действительным порядком, с другой, в котором события реально развертываются в его неповторимом сюжете [11]. Изменчивость отношений в пространстве «времени-места» есть отличительная черта хронотопа человека, которая в рамках классической и неклассической психологии не учитывалась.
В.Е. Клочко, анализируя становление многомерного мира человека и онтогенез сознания, заметил «парадоксальность» человеческого хронотопа, которая обнаруживается в рамках классической психологии и «имеет представленность во времени, но пространственных координат не имеет вовсе» [21, с. 61].
Движение науки в постнеклассику ярко иллюстрируется исследованиями психологического пространства человека, где актуальность приобретают такие свойства пространства, которые выходят за пределы свойств материальной действительности: протяженность и соотнесенность. Речь идет о человеческом или экзистенциальном пространстве. К. А. Абуль-ханова и Т.Н. Березина (2001) выделяют три масштаба такого пространства. Первый - пространство организма, схема тела, скорости, темпа, ритма и амплитуд движения. Второй - пространство деятельности человека, в процессе которой он (человек) связывает объективно разобщенные во времени и пространстве объекты и явления, придает им временную целостность и цикличность, а также собственные параметры и ритмы. Третий масштаб - это пространство всей жизни [4]. Думается, что в контексте исследования хронотопических характеристик жизненного самоосуществления именно третий масштаб пространства становится особо интересен. Кроме того, анализ систем, имеющих уровневую организацию, к коим относится и человек как сложная самоорганизующаяся психологическая система, свидетельствует, что ведущее значение в организации жизнедеятельности системы придается высшему уровню, предполагая не подавление низших уровней, а опору на наличие внутренних степеней свободы на исходном, первичном уровне в интересах функционирования всей системы [22].
В зарубежной науке психология жизненного пространства связана с именем К. Левина, по мнению которого средой обитания человека является не только физическая реальность и социальная среда, а те фрагменты, которые отражаются в сознании человека и на базе которых основывается его поведение. Жизненное пространство ученый изображал в виде овала, в центре которого находится круг, символизирующий собой внутренний мир личности. Жизненное пространство имеет две границы: внешняя отделяет жизненное пространство от реального физического и социального макромиров, внутренняя - внутренний мир личности от ее психологической среды в пределах жизненного пространства. Ряд ученых-геш-тальтпсихологов (К. Левин, Ф. Перлз, М. Вертгеймер и др.) придерживались позиции, что точка соприкосновения между человеком и окружающей средой является «границей контакта». На границе располагаются психологические события, являющиеся результатом взаимодействия человека и окружающей среды, механизм которого основан на разграничении Я и не-Я посредством процессов идентификации и отчуждения. Ф. Перлз считал, что схожее с границами Эго принимается или идентифицируется, существующее вне границ Эго отчуждается. Ученый связывает отчуждение с невозможностью наиболее полно использовать свой потенциал в процессе жизни.
Для человека, по мнению большинства российских ученых (Б.Г. Ананьев, С.Л. Рубинштейн и др.), «временность бытия» заключается как раз в том, что жизнь его - это событийный ряд, имеющий биографический тип времени (события, определяющие значимые моменты жизни, выступающие жизненными ориентирами «происходило до...», «после того, как...», «в тот период.»). Так, Б.Г. Ананьев отмечал, что стремление выразить вехи жизненного пути личности в хронологических датах оправдано. Каждая фаза жизненного пути:
подготовительная, старт, кульминация, финиш - характеризуют изменение субъекта деятельности, личности. Данную позицию дополняют К. А. Абульханова и Т.Н. Березина (2001), отмечая, что жизненный временно-пространственный континуум, в котором осуществляется развитие, изменение и движение личности, есть характеристика ее личностного времени, а не только периодизация жизненного пути [4]. При этом авторы в рамках акмеологического подхода указывают на проблемный тип времени как более перспективный для человека по сравнению с событийным, деятельностным, обозначая важную характеристику человеческой жизни - ее интенсивность. Потери времени ученые связывают с состоянием бездействия и с действием по необходимости, а не по возможности, увеличивающей интенсивность человеческой жизни, которая, по мнению Г.Г. Шпета, невозможна без смысла как составной хронотопа, осуществляющей акт «внутреннего интимного» содержания «действительного бытия» [23]. Абсолютная временная интенсивность непредсказуема также как и любое событие, возникающее, когда сходятся пространство, время и смысл. Внутри этого бесконечного акта, который никогда не завершен, а поэтому не устремлен в будущее и не устремлен в прошлое, «совершается бытие и установление смысла», «замыкая» первоначально человеческое» на эти акты [2].
В.Я. Перминов (2006), развивая данную позицию, указывает, что «основные понятия, раскрывающие категориальное понимание времени, - «прошлое» и «будущее», - могут быть определены через понятия действия или порождения, а именно прошлое мы можем понять как совокупность всех тех событий, на которые мы не можем воздействовать, и будущее -как совокупность событий, которые, в принципе, возможно предотвратить или вызвать» [24, с. 296]. Порождающий эффект взаимодействия человека с миром - одна из отличительных характеристик теорий, поднимающийся на системный уровень мышления - синергетический: «Известно, как трудно было психологам переходить от аристотелевского мышления, утверждающего, что все качества предмета принадлежат исключительно самому предмету, к галилеевскому, настаивающему на том, что есть качества, которые открываются только при взаимодействии противоположностей. Теперь же надо подняться на уровень мышления более высокий, чем галиле-евское. Это - системное мышление, синергетическое. В его основе лежит представление о порождающем эффекте взаимодействия» [25, с. 66]. Именно системный уровень мышления позволяет в полной мере осознать, что на пересечении векторов прошлого и будущего «пульсирует» настоящее, ситуация, обозначаемая термином «здесь и сейчас», которая дает возможность сбыться будущему с учетом опыта прошлого. Это «треединство» и задает рамку (и не только временную, но и пространственную, т.к. опыт прошлого «завязан» на пространственные характеристики: «где протекало это прошлое?», «какими способами самоосуществления, самореализации овладел человек?», «каков его багаж?») жизненного самоосуществления человека. Так, хронотоп открывает возможность рассматривать в едином прошлое и будущее, мир внешний и внутренний, объяснение и понимание [26].
И. А. Хасанов (2001) отмечает, что время не определяет содержание происходящих событий и их взаимоотношение в процессе становления, но оно регламентирует упорядоченность событий как прошлых, настоящих или будущих, позволяя человеку ориентироваться в оценке ретроспективы, осознавать настоящее и предвидеть перспективы своей жизнедеятельности. Ученый констатирует, что поскольку «из будущего возникают» и «в прошлое уходят» лишь состояния, а не сами объекты, то в материальном мире нет никакого прошедшего и будущего времени, а есть только непрерывно длящееся настоящее время, придающее особое «энергийное» измерение хронотопу, в котором содержится недосказанность, вызывающая напряжение и заставляющая разворачиваться в протяженное самоосуществление - состояние «подъема» над потоком времени, превращающее его (время) в пространство [27, с. 222].
В теории психологических систем, воззрения которой мы разделяем и считаем их основополагающими в наших исследованиях, также обсуждаются вопросы взаимодействия человека и окружающей среды. В рамках данного научного направления за более чем 20 лет исследовательской работы сложились свои представления о многомерности человека и его мира. Механизмом «проникновения» «внешнего» в жизненное пространство человека здесь выступает соответствие как условие взаимодействия, т. е. инициирующее взаимодействие, а состоявшееся взаимодействие проявляет соответствие как свою причину [21]. Взаимодействие, производя новые системные качества, дает возможность вступить в новое взаимодействие на новой основе, результатом которого выступает порождение уже новых качеств. Эти качества не принадлежат ни миру, ни человеку, а выступают новой онтологией, где и осуществляется становление многомерного мира человека как направленного простирания жизни (а не только пространственно-временные модусы культуры или событийный ряд), вектором которого служит жизненная линия, характеризующая движение человека в культурно-историческом и ценностно-смысловом пространствах.
В реальности жизненный путь человека направляется по двум траекториям, отражающим нелинейную синергийность: дискретная линия, на которой образуются разрывы между этапами жизни, «перегибы», периоды подъема сменяются периодами спада, что вызывает преобладание стихийно-эмпирического характера жизни, и дивергентная линия, характеризующаяся «веером возможностей», определяющих спектр самоосуществления человека. Вот почему жизненный путь целесообразно рассматривать с использованием понятия «хронотоп» как феномена отражающего ценностно-смысловое пространство жизни человека во временном модусе. Функцией хронотопа является воспроизводство акта культуры жизни в следующий момент времени, что предполагает работу извлечения порядка: смыслов, установленных норм, культурных ценностей.
В постнеклассическом ракурсе хронотоп предстает как «динамично развивающееся ценностно-смысловое пространство человека, имеющее свое прошлое, настоящее, будущее; он динамичен, подвижен, возникает в активности индивида, взаимодействующего со средой, и эта активность распределяется в пространстве и времени» [28]. В этой связи измерениями жизненного пространства человека выступают не координаты физического пространства (как представлялось в классической науке), не свойства, открываемые во взаимодействии (как считала неклассическая наука), а особые сверхчувственные характеристики пространства, позволяющие ему расширяться таким образом, что психологическая система в этом процессе обретает новые системные характеристики.
Хронотоп - это культурно обработанная устойчивая позиция, посредством которой человек осваивает пространство топографически объемного мира. Пространство раскрывает время, делая его зримым, при этом само пространство становится осмысленным и измеримым в единстве со временем. Поэтому более важными и существенными характеристиками хронотопа выступают те, которые эквивалентны понятию «ценностно-смысловая структура ситуации» [21], имманентное присутствие которой определяет совмещение жизненных координат, создавая объемное единство мира человека, заданное рамками культуры.
Рассмотрение человека хронотопически предполагает понимание того, что субъективное время и его личное пространство можно разделить только в абстракции; реально они представляют единый процесс «перехода поливариативного будущего в моновариативное прошлое» [21, с. 36], обеспеченного «участием» смыслов и ценностей в осуществлении себя, своей жизни.
М.К. Мамардашвили, говоря о собирании себя (упорядочивании - И.Л.), обращается к работе Пруста, который отмечает, что «когда он двигается в последовательности, он как бы тащит на себе гири другого в глубины уходящего измерения, и что он похож на человека, который по видимости идет по
поверхности земли на ногах, а в действительности .он неустойчиво стоит на длинных ходулях, которые далеко уходят вглубь через многочисленные временные пласты, и очень трудно идти по земле, в последовательности делая шаг на этих ходулях-ногах, которые вовсе не в земную поверхность упираются, а должны смещать вместе с собой, в каждом шаге,
Библиографический список
целые прорастания в большое число временных пластов» [2, с. 373]. Речь идет как раз о таких характеристиках хронотопа, которые, пронизывая пространство и время жизни человека, придают ему целостность и устойчивость в процессе его движения в пространство все новых возможностей.
1. Логинова, И.О. Психология жизненного самоосуществления. - М.: Изд-во СГУ, 2009.
2. Мамардашвили, М.К. Психологическая топология пути (М.Пруст «В поисках утраченного времени»). - СПб.: Русский Христианский гуманитарный институт, 1997.
3. Зинченко, В.П. Мысль и слово Густава Шпета. - М.: УРАО, 2000.
4. Абульханова, К.А. Время личности и время жизни / К. А. Абульханова, Т.Н. Березина. - СПб.: Алетейя, 2001.
5. Рубинштейн, С.Л. Основы общей психологии: В 2-х т. - М., 1989. - Т.2.
6. Бахтин, М.М. Литературно-критические статьи. - М., 1986.
7. Бахтин, М.М. Формы времени и хронотопа в романе. - М., 1976.
8. Бонецкая, Н.К. М.Бахтин в двадцатые годы // М.М. Бахтин: pro et contra. Творчество и наследие М.М. Бахтина в контексте мировой культуры. - СПб.: Русский Христианский гуманитарный институт, 2002. - Т.2.
9. Толстой, А.К. Князь Серебряный / А.К. Толстой: Собрание сочинений: в 4 томах. - М.: Правда, 1980. - Т.2.
10. Скороходова, О.И. Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир. - М.: Педагогика, 1990.
11. Холквист, М. Диалог истории и поэтики // М.М.Бахтин: pro et contra: Творчество и наследие М.М. Бахтина в контексте мировой культуры. -СПб.: Русский Христианский гуманитарный институт, 2002. - Т.2.
12. Пушкин, А.С. Евгений Онегин // Полное собрание сочинений в 10 т. - М.: Институт русской литературы, 1978. - Т.5.
13. Чехов, А.П. Собрание сочинений: В 12 томах. Письма. - М.: Художественная литература, 1964. - Т.12.
14. Быстрицкий, Е. Феномен личности: мировоззрение, культура, бытие / Е. Быстрицкий. [Э/р] http://www.bvstrvtskv.org/books/f110.htm
15. Леонтьев, Д.А. Проблема смысла в науках о человеке. - М.: Смысл, 2005.
16. Толстой, Л.Н. Война и мир: Собрание сочинений в 22 томах. - М.: Художественная литература, 1980. - Т.6.
17. Батюшков, К.Н. Сочинения в 2-х томах.. - М.: Художественная литература, 1989. - Т.2.
18. Морсон, Г.С. Михаил Бахтин. Создание прозаики / Г.С. Морсон, К. Эмерсон // Михаил Бахтин: pro et contra. Творчество и наследие М.М. Бахтина в контексте мировой культуры. Антология. - СПб.: Русский Христианский гуманитарный институт, 1997. - Т.2.
19. Лермонтов, М.Ю. Собрание сочинений в 4 томах. - М.: Художественная литература, 1976. - Т.4.
20. Шомова, С. Политический хронотоп. [Э/р http://www.rags.ru/akadem/all/24-2003
21. Клочко, В.Е. Самоорганизация в психологических системах: проблемы становления ментального пространства личности (введение в транс-спективный анализ). - Томск: Томский государственный университет, 2005.
22. Сачков, Ю.В. Эволюция учения о причинности // Спонтанность и детерминизм. Институт философии РАН. - М.: Наука, 2006.
23. Шпет, Г.Г. Философско-психологические труды. - М.: Наука, 2005.
24. Перминов, В.Я. Асимметрия причинной связи и необратимость времени // Спонтанность и детерминизм. Институт философии РАН. - М.: Наука, 2006.
25. Галажинский, Э.В. Самореализация личности: системный взгляд / Э.В. Галажинский, В.Е. Клочко. - Томск: ТГУ, 1999.
26. Некрасова, Е.В. Жизненный мир человека как предмет психологического исследования // Сибирский психологический журнал. - Томск. -2003. - Выпуск 19.
27. Хасанов, И. А. Время: природа, равномерность, измерение. - М.: Прогресс-Традиция, 2001.
28. Некрасова, Е.В. Подход к исследованию хронотопических характеристик жизненного мира человека. [Э/р] http://www.srf.kemsu.rU/portal/psv2002/1.2.shtml
Статья поступила в редакцию 15.11.09
УДК 374.1
И.Ф. Медведев, зав. кафедрой ЧИПС, г. Челябинск, Е-mai: Medvedev [email protected] ПОНЯТИЕ САМООБРАЗОВАНИЯ В ОТНОШЕНИЯХ С РОДСТВЕННЫМИ ПЕДАГОГИЧЕСКИМИ ПОНЯТИЯМИ
В статье понятие самообразования рассматривается в сравнении с понятиями образование и непрерывное образование, самостоятельная работа, самодеятельность, самосознание, самореализация, саморазвитие, самоуправление, саморегуляция, самонаблюдение, самопознание, самоорганизация, самосовершенствование, самоконтроль, самооценка и т.д. Все эти понятия систематизируются в соответствии с целью самообразования, его предпосылками, компонентами и основным механизмом.
Ключевые слова: самообразование, цель самообразования, предпосылки самообразования, компоненты самообразования, механизм самообразования.
В конце прошлого столетия и начале нынешнего появилась серия работ, посвященных теории и практике самообразования. Возросший интерес к самообразованию связан с общественно-политической ситуацией в стране. Освоение новых производственных отношений, определяющих жизнедеятельность человека, требует от него исключительной мобилизации с опорой на собственные силы и возможности, что напрямую связано с самообразовательной деятельностью.
Данная статья направлена на упорядочение понятий, характеризующих самообразовательную деятельностью, с целью дальнейшего практического использования выделенной структуры самообразования при разработке технологий образовательного процесса.
С понятием самообразования связан целый ряд близких по смыслу понятий, которые дополняют и структурируют его,
а также определяют границы применения. К сожалению, в педагогической литературе они изучаются и используются независимо друг от друга. Авторы в большинстве случаев ограничиваются внедрением методик, опирающихся на отдельные аспекты самообразования и соответствующие понятия без рассмотрения их во взаимосвязи.
Самообразование тесно связано с образованием: не может быть самообразования без образования, и наоборот. При этом образование является родовым по отношению к понятию самообразования. Важность образования несомненна, но его технологии в информациионном обществе претерпевают кардинальные изменения. Суть их - в постепенном смещении соотношения «образование - самообразование» к доминированию последнего. Поэтому отчетливее проявляется тенденция, когда самообразовательные процессы, протекающие сти-
