CC BY
56
2011 Филология №1(13)
УДК 808.2-087
С.В. Волошина
ХРОНОТОП ЖИЗНЕННОГО ПУТИ В ДИАЛЕКТНОЙ КОММУНИКАЦИИ (НА МАТЕРИАЛЕ АВТОБИОГРАФИЧЕСКИХ
РАССКАЗОВ)
Рассматривается реализация категорий времени и пространства в речевом жанре автобиографического рассказа (на материале диалектной коммуникации). Описываются особенности функционирования этих категорий в исследуемом речевом жанре, выявляются основные средства их языкового воплощения. Делается попытка показать, что особенности реализации категорий времени и пространства обусловлены как законами речевого жанра автобиографического рассказа, так и типом коммуникации.
Ключевые слова: хронотоп, время, пространство, автобиографический рассказ, диалект.
Речевой жанр (РЖ) автобиографического рассказа определяется как повествование говорящего о своей жизни. Жизненный путь человека - это прежде всего его движение во времени и пространстве. Пространственно-временной континуум изучается многими науками на разном материале, в том числе и в лингвистике, обращающейся к разным дискурсивным практикам. Так, следует отметить, что есть исследования, проведенные на диалектном материале, в которых изучается категория времени [1-2], пространства [3-4], времени и пространства [5]. Существуют и исследования, посвященные специфике функционирования категорий времени и пространства в автобиографической прозе на материале произведений художественной литературы [6].
В данной работе рассматривается функционирование категорий времени и пространства на материале автобиографических рассказов носителей диалекта. Источником материала являются записи диалектной речи (всего 111 текстов), хранящиеся в Лаборатории общей и сибирской лексикографии ТГУ, а также аудиозаписи речи диалектоносителей, сделанные автором исследования в результате экспедиции в с. Первомайское Первомайского района Томской области в 2008 г.
Единство, взаимообусловленность пространства и времени было названо М.М. Бахтиным хронотопом [7. С. 234] . «...Термин «хронотоп» был предложен в 1925 году А.А. Ухтомским под воздействием идей Г. Минковского и
А. Эйнштейна. Ученый рассматривал его прежде всего на примере процессов, протекающих в центральной нервной системе живого существа, но придавал термину более широкое и обобщенно-философское значение, что и предопределило дальнейшее продуктивное его использование» [8. С. 137]. Считается, что этот термин приобрел наибольшую популярность и известность именно благодаря работам М.М. Бахтина [8. С. 138], в которых исследователь отмечал, что жанр и жанровые разновидности определяются хроно-
топом, причем в литературе ведущим началом в хронотопе является время, а образ человека в литературе всегда хронотопичен [7. С. 235].
На наш взгляд, особенность хронотопа автобиографического рассказа заключается в том, что отражаемые в нем категории времени и пространства являются невымышленными. Рассказывая автобиографию, говорящий совершает своеобразное путешествие во времени и пространстве. Каждое высказывание отражает ход времени. Время и пространство - координаты, в которых существует человек и всё, что его окружает.
Как правило, автобиографический рассказ начинается с сообщения о времени и месте рождения, и весь рассказ содержит сообщения о том, где и когда происходило то или иное событие. Выходя за пределы одного времени/пространства в своем рассказе, автор неизбежно оказывается в другом времени/пространстве: «Мне уже 75, я родилась, конечно, я, в Томской области родилась и живу всю жизнь, родилась 5 февраля тридцать третьего года в селе Монастырском Шегарского района Томской области... Так в одно прекрасное время, наверное, в тридцать седьмом, наверное, году или тридцать восьмом, я точно не могу сказать, вот, очутились в селе Каргасок Томской области» (Том. Первомайск.).
В момент коммуникации время и пространство, в которых находится говорящий, противопоставлены времени и пространству прошлого или будущего. Противопоставление координат настоящего и прошлого, настоящего и будущего находит отражение в отборе языковых средств: говорящий пытается закрепить себя в том или ином времени или пространстве с помощью этих параметров.
С одной стороны, указания на время и пространство выражаются в использовании временных форм глагола, а с другой - в появлении маркеров, указывающих на перемещение во времени и пространстве, таких как числительные, местоимения, топонимы и т.д.: «Я в сорок четвертом году уехала с дедушкой снова в Монастырку, где и родилась, там два года училась в пя-том-шестом классе, а в это время отец пришел с фронту, больной, ну какое-то время они пожили в Каргаске, а потом отца перевели в село Парабель, оно там рядом два района, уже он технологом маслопрома работает, а я у дедушки живу» (Том. Первомайск.).
В.Е. Гольдин, обозначая особенности диалектного общения, говорит о принципе совмещения в речи ситуации-темы и ситуации текущего общения [9]. Так, рассказывая о прошлом и погружаясь в контекст прошлого, говорящий рассказывает о событиях, происходящих в то время, и наряду с глаголами в форме прошедшего времени использует глаголы в форме настоящего времени, тем самым и совмещая ситуацию текущего общения и ситуацию темы общения: «Мы с Гришкой спали, товарищи коммунисты пришли ночью, у нас подушки из под голов повытаскали, вот раскулачивать так раскулачивать, я проснулся - какие-то узлы под головой, Гришка встал тоже, смотрим: подушки нет ни у него, ни у меня, ха! куда девалось? мама тут является, говорит: «А ночью коммунисты были»...» (Том. Первомайск.).
Различие представлений о настоящем и будущем заключается в том, что будущие события в РЖ автобиографического рассказа не представлены, и это является характерной чертой данного РЖ. Если и появляются размышления о
будущих событиях, то эти события предсказуемы: «Никуда не годны, а живем всё, мне девяносто лет скоро будет, восенью будет» (Том. Мельн.); «Здеся родились, здеся таперь и умирать будем...» (Том. Бат.); «В восемьдесят третьем году будет у меня с женой золотая свадьба» (Том. Колп.). Будущее в указанных контекстах реализуется с помощью глагола быть в форме будущего времени, аналитических форм будущего времени глаголов (будем умирать), числительных, обозначающих возраст или дату, существительных, называющих время года (осенью) или праздник (золотая свадьба).
Неизвестность, невозможность заглянуть в будущее порождают рефлексию говорящего: «Кто его знат, до чего доживу. Вот болезню встретила, а так здорова была» (Том. Зыр.).
Временная семантика проявляется косвенным образом и в самообозна-чении говорящего. Начиная от момента рождения и заканчивая современным периодом жизни, рассказчик наряду с личным местоимением «я» называет себя в соответствии с периодом жизни, о котором рассказывает, ребенок, ребятишки, дети, девчонка, девка, паренек, молоденький, старуха, старик, дед, бабушка и т.п.: «Молодые были, весело было хорошо. А теперь старость» (Том. Б. Яр).
«Личное» время измеряется и такими событиями, как окончание школы, училища, поступление на работу, поездка в какой-либо город, выход на пенсию и т.п.: «Я в детском саду проработала с шестьдесят девятого года по первое ноября восемьдесят восьмого года и ушла сразу на пенсию» (Том. Первомайск.). Одним из способов восприятия и контроля неподвластной человеку стихии времени является измерение ее событиями своей жизни, что дает возможность точного или приблизительного определения, отнесения событий к той или иной дате. Такой же функцией наделяются и лексические единицы со значением темпоральности: век, год, месяц, неделя, день и т.д.
Синтаксические конструкции «раньше... сейчас» / «раньше... теперь», используемые при сравнении настоящего с прошлым, отражают ход времени, историю и показывают жизнь настоящую и прошлую: «...я родилась в семье большой, нас пятеро детей, я вторая в семье, нас четыре сестры, одна уже умерла, и один брат, ну раньше же большие семьи были...» (Том. Первомайск.). Подобные высказывания отражают не только личную, но и общую историю, показывают положение дел в то или иное время. При таких сравнениях нередко встречаются сообщения о реалиях прошлого или отсутствии их в прошлом, о профессиях и видах деятельности, свойственных той или иной эпохе: «Словом, погрузили нас на этот поезд, в телячьи эти вагоны, товарные вагоны. Они тогда были двухосные, этих три у них больших, это потом в тридцатые годы они появились, пульмановские стали зваться, стали строить по американским стандартам. А то были обыкновенные четырехосные, двухосные, колеса два и две оси...» (Том. Первомайск.); «...Отца взяли на фронт, а мама неграмотная женщина, отец имел 4 класса образование, он в то время работал мастером каргасокского маслозавода, когда война началась в сорок первом году, его взяли на фронт, я вот помню хорошо, я говорю: «Мама», но мамы нет, царство небесное, я говорю, я, как сейчас помню, тогда зимы были лютые, может и сейчас там, в Каргаске, Парабели мороз градуса два» (Том. Первомайск.); «В колхозе раньше же не платили,
раньше мы работали, палочки получали: трудовая книжка, палочку напишут и все, а денег не давали» (Том. Б. Яр).
В автобиографических рассказах находят отражение и изменения, события, которые происходили в жизни страны, села, среди которых переименования сёл, городов, война, смерть государственного деятеля и т.п. Они дают возможность говорящему соизмерять их с событиями собственной жизни, вспоминать, примерно в какое время происходило то или иное событие в его жизни: «...родилась 5 февраля 33 года в селе Монастырском Шегарского района Томской области, тогда область была Новосибирская. В сорок четвертом году Томская область, как бы выделилась из Новосибирской, так если мне память не изменяет...» (Том. Первомайск.); «Прожила я всю жизнь в колхозе этом, в пятьдесят третьем году я ушла из колхоза, как Сталин умер, вот» (Том. Б. Яр).
Немаловажную роль играет и отношение рассказчика ко времени: оценивается жизнь в настоящее время и жизнь в прошлые годы. Кроме этого, говорящий может выражать свое отношение к определенным периодам жизни человека и возрасту. Время как основная категория, находящая отражение в РЖ автобиографического рассказа и присутствующая в каждом высказывании, обладает необратимостью, что актуализируется в языковом сознании диалектоносителей посредством фиксации в речи таких наблюдений: «Чё было, все прошло. Теперь уже половины избы вымою, лягу и лежу. Стара стала, теперь уж все забыла» (Том. Б. Яр). Здесь же стоит отметить и осоз-наваемость диалектоносителями конечности течения времени, неотвратимость его прекращения: «Вот так вот прожили, я теперь уже ни к чему, старуха» (Том. Б. Яр). «Таперь уже вся жись позаде, умирать готовимся, пусть молоды и живут, жисти радуются, а мы свой век уже скоротали, таперь и помирать пора» (Том. Бат.).
Текучесть времени противопоставлена его стихийности, когда размеренный темп жизни нарушается тем или иным событием, что непременно отражается в выборе речевых средств: потом война проклятая стала... Следует отметить, что то или иное событие в жизни человека также существует во времени и имеет начало и конец. В зависимости от длительности, протяженности того или иного события можно судить о жизни человека в этот период (например, жизнь в военное время 1941-1945 гг.): «А уж как война началась, работали ночь-позаполночь. Никуда не денешься». Выбор говорящим какого-либо события, времени свидетельствует и о дискретности потока времени, возможности членения его на отрезки, когда авторы выбирают для рассказа наиболее значимые события своей жизни: «В двадцатом году замуж выходила, самые плохие годы были» (Том. Колп.).
Исследование реализации категории времени в РЖ автобиографического рассказа показывает, что указание на время присутствует в каждом высказывании. С точки зрения языкового воплощения эта категория реализуется преимущественно на лексическом, морфологическом языковых уровнях с помощью временных форм глагола, указательных местоимений, числительных, существительных с семантикой темпоральности (год, неделя, месяц, времена года...), существительных - наименований праздников, наименований пред-
метов, реалий, свойственных для той или иной эпохи, синтаксических конструкций типа «тогда.../раньше...» / «теперь.../сейчас...» и т.д.
Категория пространства, как и категория времени, занимает особое место в автобиографическом повествовании, поскольку «в рамках этих категорий происходит осмысление авторами событий себя, окружающего мира» [6.
С. 3]. Человек не может находиться вне времени и пространства, поэтому каждое высказывание так или иначе отражает привязку к тому или иному пространству.
Рассказывая о событиях своей жизни, авторы сообщают о том, где эти события происходили, и, соответственно, используют лексические единицы, передающие значение места, называющие перемещение в пространстве и т.п. В процессе самоидентификации, определения себя, своего места в мире, информанты сообщают о своем доме, о селе, об окружающем мире: «...он долго не думал, сразу меня к родителям своим и увёз сюда в Белый Яр. Тут уж я осталась на веки вечные. Белый Яр-то тогда только строиться начал, изб мало ещё было, лесу много, мы и дом вскоре срубили...» (Том. Б. Яр).
С помощью единиц, отражающих локальные характеристики, авторы передают информацию о месте своего рождения, месте жительства, обозначают место, где происходило то или иное событие. В автобиографиях нередко указывается на перемещение в пространстве, перемену места жительства в течение жизни: «Замуж выходила на Баткат. Сюда приехала» (Том. Мельн.), «В Большеямку замуж выходила...» (Кем. Н.-Ром.); «...мы подумали-подумали и подались туда, а у меня к тому времени уже двое ребятишков было - Коля и Ваня. Приехали, сначала пожили у этого брата...» (Том. Бат.).
Следует отметить и обращение говорящего к пространству, в котором он находится в момент рассказа автобиографии (село, область, дом). Апелляция к месту, в котором находится диалектоноситель в момент коммуникации, происходит, когда говорящий сообщает о времени проживания в данном месте, при сравнении данного местожительства с другим и т.п.: «Вышла замуж за здешнего, за колпашевского, поэтому с 1935-го я живу в Колпашево» (Том. Колп.); «Отец с матерью говорят, что в этом доме родилась. Отец у меня с Алатаево, а мать в этом же доме жила...» (Том. Нар.).
Для обозначения пространства используются собственные и нарицательные имена существительные, указательные местоимения, прилагательные: «Родилась тутотка в Баткате...» (Том. Бат.); «...отец тоже здешний...» (Том. Б. Яр); «Ивсе мы вместе жили в этом вот селе...» (Том. М. Баб.).
Одной из особенностей автобиографических рассказов является наличие сообщений о пространстве, в котором живёт человек: «Сразу я жила не в этом дому, наш дом далеко отсюда стоит, старый, мы там жили, как приехали...» (Том. Никольск.). Значимым является пространство дома. Лексическая единица дом, используемая диалектоносителями, реализуется в значениях: «жилое помещение», «семья». Таким образом, можно рассматривать пространство семьи и пространство жилья. Кроме лексемы дом, употребляются такие лексические единицы, как изба, избушка, избёнка, жилище, хибара, лачуга: «И потом я еще не понимала, когда я вышла замуж, на второй день, мы в этот же день вечером оказались в доме моего мужа, но там не дом, там хибара, избушка в деревне. Я просто вам такой вот яркий пример
расскажу, когда мы зашли, стоит топчан, ничего нет деревянный просто, ничего нет...» (Том. Первомайск.). Дом в сознании человека - особое понятие, наделенное определенными ценностями. Приведенный пример демонстрирует наличие рефлексии по поводу отклонения от нормы того, каким должен быть дом. При соответствии нормативным представлениям понятие дома номинируется лексическими единицами дом, изба, в случае отклонения от нормы появляются другие номинации. М. Л. Житникова, рассматривая дом как базовое понятие народного мировидения, отмечает, что номинация дом превалирует при указании на строение для жилья, а наличие других номинаций обусловлено экстралингвистическими факторами, такими как месторасположение объекта, его размер, тип конструкции, материал, национальность живущих в доме людей, отношение субъекта к помещению, пригодность к жилью и др. [10. С. 17].
Пространство дома обладает свойством расширения в представлениях человека: начиная от пространства собственной жизни, личного пространства к пространству социальному: селу, городу, стране и т.д. В данном случае такое свойство пространства связано также с актуализацией семантики «свойст-венности»/«чуждости».
Человек, рассказывая автобиографию, создает автопортрет, раскрывает пространство собственной жизни. И его автобиография уникальна, она противопоставлена другим: «...Трудно жили. Я тут осталась, остальны разъехались. Замуж вышла...» (Том. Никольск.). Далее идёт противопоставление своего дома, семьи дому других, другой семье: «Он (муж) сразу в фронт угадал. Жила, своего угла не было. В сорок четвертым году жила у брата, мамы не было...» (Том. Бат.). По мере взросления, создания своей семьи, дома нередко говорящий противопоставляет пространство своего дома родительскому. Кроме того, свое пространство противопоставляется социальному - пространству села (колхоза, деревни), а пространство села (колхоза, деревни) - другим сёлам или городам: «Моя жисть не очень была, тяжёлая была. Сын в Ленинске-Кузнецке в шахте работал. Потом мы уехали туды. Потом опять в Богословку. Сын в Крым, в Симферополь уехал. А я в своём колхозе была. Я в своём колхозе жила, знала, а в эти концы не ходила. Сюда попала из Богословки» (Том. Зыр.).
Такая оппозиция «своего» и «чужого» пространства и его расширение, как представляется, связаны с тем, что человек стремится рассказать о себе, идентифицировать себя в мире, найти и определить своё место. В процессе социализации происходит присваивание чужого пространства, следствием чего становится расширение «своих» пространственных границ. Поскольку в автобиографическом рассказе отражаются и сообщения о родственниках, близких, друзьях, наряду с обозначением «своих» времени и пространства встречаются указания на пространство и время, в которых существуют окружающие информантов люди.
Таким образом, категория пространства, как и времени, реализуется в каждом высказывании, находит выражение преимущественно на морфологическом (с помощью указательных местоимений; глаголов, указывающих на перемещение в пространстве; нарицательных и собственных имен), синтакси-
ческом (конструкции «жить в...», «быть в...», «родиться в...» и т.д.), лексическом уровнях (топонимы, слова с локальными характеристиками и т.д.).
Рассматривая категории пространства и времени, следует отметить, что все сообщения о событиях, о жизни локализуются в ментальном пространстве - памяти человека: «Ну ладно, всё это, дальше больше, нас раскулачили, и потом седьмого марта я хорошо помню тридцатого, тысяча девятьсот тридцатого года, нас, наверно, пять или шесть семей с деревни, погрузили на лошадей и повезли в эту Рубцовку...» (Том. Первомайск.).
Пространство памяти человека, в свою очередь, входит в пространство жизни человека. В этом заключается особенность реализации хронотопа в РЖ автобиографического рассказа. Сама жизнь человека, протекающая во времени и пространстве, включает в себя все временные отрезки и пространственные перемещения человека в период его существования: «...в Томской области родилась и живу всю жизнь...» (Том. Первомайск.); «Здеся родились, здеся таперь и умирать будем...» (Том. Бат.). Кроме этого, отметим функционирование единиц с пространственной семантикой для обозначения времени: «До войны и во время войны, и даже до пятьдесят пятого года, мы воочию, там находясь, позже уже в Парабельском районе, понимаете, не видели автотранспорта, понимаете, это, кажется, совсем недалеко, правда, автотранспорт-то эти уже последние 52 года [существует]» (Том. Первомайск.). Подобные примеры свидетельствуют о тесной взаимосвязи рассматриваемых категорий - времени и пространства.
Таким образом, пространство и время - координаты, в которых существуют человек и окружающий его мир. Автобиографический рассказ - это, прежде всего, рассказ человека о своей жизни, о своем времени и пространстве: законы изучаемого РЖ подразумевают постоянное обращение к этим двум координатам. В исследуемом РЖ пространство и время взаимообусловлены, с помощью этих категорий человек определяет свое место в мире, идентифицирует себя. Это категории невымышленные, реальные. Им свойственна дискретность. Человек существует одновременно в пространстве и времени своей жизни и в «большом» пространстве и времени, в рассказах наблюдается переплетение личной истории и общей. Для РЖ автобиографического рассказа характерно то, что время и пространство, о которых упоминают информанты, входят в хронотоп жизненного пути человека. Особенности обусловлены и типом коммуникации: человек, рассказывая о жизни в прошлом, проживает ее вновь в своем повествовании, соответственно наблюдается наложение двух временных и пространственных пластов.
Литература
1. Белякова С.М. Образ времени в диалектной картине мира (на материале русских старожильческих говоров юга Тюменской области). Тюмень: Изд-во Тюм. гос. ун-та, 2005. 263 с.
2. Калиткина Г.В. «Годы» как имя темпоральных концептов в традиционной культуре // Вестн. Том. гос. ун-та. 2009. № 326. С. 16-23.
3. Калиткина Г.В. Локализация в континууме прошлого в вершининском говоре // Проблемы лексикографии, мотивологии, дериватологии: Межвуз. сб. статей. Томск, 1998. С. 79-89.
4. Курикова Н.В. Восприятие пространства и способы его моделирования в диалектной коммуникации. // Т.А. Демешкина, Н.А. Верхотурова, Л.Б. Крюкова, Н.В. Курикова. Лингвис-
тическое моделирование ситуации восприятия в региональном и общероссийском дискурсе. Томск, 2006. С. 32-87.
5. Первухина Е.В. Наречия времени и пространства в архангельских народных говорах (семантический аспект): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2002. 23 с.
6. Погодина Е.В. Специфика речевого функционирования категорий «пространство» и «время» в автобиографической прозе (на материале произведений М. Осоргина и И. Бунина): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2002. 16 с.
7. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе: Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М., 1975. С. 234-408.
8. Сергиева Н.С. Пространство и время жизненного пути в русском языковом сознании. СПб.: Наука, 2009. 316 с.
9. Гольдин В.Е. Теоретические проблемы коммуникативной диалектологии: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Саратов, 1997. 52 с.
10. ЖитниковаМ.Л. Дом как базовое понятие народного мировидения (лингвокультурологический аспект): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Томск, 2007. 27 с.
