CC BY
150
ХРИСТИАНСТВО В ГРУЗИНО-РОССИЙСКИХ ОТНОШЕНИЯХ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Теймураз ПАНДЖИКИДЗЕ
доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой религиоведения и этики Тбилисского государственного университета им. Иванэ Джавахишвили, руководитель Республиканского центра исследования религиозных проблем (Тбилиси, Грузия)
Грузия и Россия — именно в такой последовательности необходимо рассматривать проблему с учетом давности их государственности и христианизации, и, наоборот, Россия и Грузия, если исходить из величины территории и мощи этих стран, каждая из которых в свое время приняла православную веру. К тому же у них накоплен более чем двухсотлетний опыт совместной государственности. Они связали свою судьбу тогда, когда православие было их единственной идеологией.
Конечно, сближение Грузии с Россией на государственном уровне обуславливала не только единая вера, но именно она представляла собой ту притягательную силу, которая подталкивала к этому нашу страну. Христианство для грузин было и верой, и мировоззрением, и образом жизни. Вместе с тем оно было щитом. С его помощью государство в течение веков защищало себя от нападений многочисленных врагов, которые пытались навязать нашим предкам иную религию. Поэтому христианство постоянно призывало грузин сохранить собственный язык, самобытность, свои особенности, «не отатариваться». Благодаря ему,
как видим, мы как нация смогли дожить до сегодняшних дней.
Во всем сказанном, конечно, есть определенная патетика, попытка скрыть некоторые факты, но, в основном, сказанное — чистейшая правда... В свое время великий грузинский писатель Илья Чавчавадзе отмечал: «Христианство, кроме того, что мы следуем Христу, у нас означает нашу Родину, Грузию, означает то, что мы — грузины. И сегодня во всем Закавказье грузин и христианин — слова одного значения. Вместо того чтобы сказать «стал христианином», говорят «стал грузином». Наше духовенство хорошо знало, что Отечество и национальность, объединенные с верой, сросшиеся с нею, — неодолимое оружие и щит перед лицом врага. Во время проповеди учение направлялось к тому, чтобы поднять значение Отечества и национальность до веры и чтобы люди всем этим трем священным, великим понятиям, объединенным вместе, служили бы самоотверженно»1.
Но необходимо отметить и то, что христианская идеология, мощнейшее, испытан-
1 Чавчавадзе И. Сочинения. Тбилиси, 1984. С. 608
(на груз. яз.).
ное, пронесенное через битвы и закаленное оружие, призывающее грузин не изменить своей вере, не отуречиться, не омонголиться, неожиданно совершенно отупело и лишилось силы. Это произошло тогда, когда интересы грузин столкнулись с той же религией, с единоверным народом, который изначально, казалось, шел им на помощь. Мы имеем в виду наши взаимоотношения с христианской, православной Россией, то есть фактор «единоверия».
Действительно, Грузия и Россия были странами с одной верой, следовали христианским ценностям. В те времена христиане одной конфессии стремились устанавливать друг с другом тесные взаимоотношения, которые они использовали против мусульманских стран. Очевидно, что сближение на основе «единоверия» было привлекательным и идеологически оправданным, особенно когда та или иная страна находилась в окружении народа, исповедующего иную религию.
Термин «единоверие», конечно, употребляли не только в связи с Россией. Им пользовались и в отношении Византии, с которой Грузия поддерживала довольно интенсивные связи. Однако, после того как в 1453 году пал Константинополь и Византия прекратила существование, Россия стала единственной «единоверной» страной, обладающей реальной силой и, соответственно, в дни бедствий можно было ожидать от нее помощи. Правда, в этом деле религия не была главной, определяющей, однако все же играла значительную роль.
По словам академика Н. Бердзенишви-ли, «в христианской России видели новую Византию. С помощью этой силы они мечтали об уничтожении мусульманских агрессоров (Ирана и Турции) и о восстановлении былой славы Грузии»2. Что касается России (когда она провозгласила себя третьим Римом), то христианство служило для нее красивым и легким средством достижения цели, идеологическим прикрытием, за которым просматривались ее государственные интересы.
Российско-грузинские отношения начали складываться в Х—XI веках. Конечно,
2 Бердзенишвили Н. Вопросы истории Грузии. Т. IV. Тбилиси, 1950. С. 110.
в то время они в основном были эпизодическими, но в них довольно хорошо прослеживалась роль религии. Известный исследователь, профессор И. Цинцадзе справедливо указывает: «В XI веке христианская Грузия не могла не оказаться в поле зрения христианской России. В то время христиане одного типикона не могли не установить взаимоотношений, не говоря уже о других обстоя-тельствах»3.
Среди фактов, свидетельствующих о связях России и Грузии, точнее Киевского княжества и Грузии, — женитьба Киевского князя Изъяслава Мстиславовича на дочери грузинского царя. Историки еще не пришли к единому мнению, чья она была дочь — царя Деметрэ или Давида Строителя, но в нашем контексте это не принципиально. Для нас важно, что среди мотивов создания этой семьи не последнюю роль играло «единоверие». Значение религиозного фактора особенно отчетливо проявилось в XII веке, когда в качестве супруга царицы Тамар был выбран русский царевич Юрий Боголюбс-кий. Правда, в целом для российско-грузинских отношений именно этот факт не играл значительной роли, так как Юрий Боголюб-ский был выдворен из своих владений. Но здесь хорошо проявляется значение веры в решении подобных вопросов, то есть предпочтение было отдано именно русскому царевичу. Как писал грузинский историк Басил Эзосмодзгвари (пастырь двора), несмотря на то, что число кандидатов на женитьбу было не мало, выбор все же пал на Юрия Боголюбского: «.когда собор приходил к концу, вошли все спасалары и эриставы царства и доложили отцам о необходимости общими усилиями добиться введения в царский дом жениха для Тамары. Это и было сделано. Собрались перед царицей и по общему решению отправили какого-то человека в Российское царство ввиду принадлежности русских племен к христианству и православию. И это они нехорошо сделали, потому что и направлен был недостойный для того поручения человек, и того они не знали, кого они звали»4.
3 См.: Цинцадзе И. Разыскания по истории российско-грузинских взаимоотношений X—XI вв. Тбилиси, 1956. С. 59.
4 Эзосмодзгвари Б. Картлис цховреба («Житие
Картли»). Тбилиси, 1959. С. 16.
Историк-современник Тамар явно указывает, что именно вера решила дело в пользу Юрия Боголюбского, но некоторые специалисты полагают, что в этом деле «единоверие» не было единственным и решающим фактором, а основные из них — борьба знати против централизованного государства, разделение и сохранение сфер влияния при царском дворе. И все же среди аргументов, выдвинутых в пользу того или иного кандидата, «единоверие» относилось к наиболее значимым. Академик Н. Бердзениш-вили писал: «...православие русского царевича было тем весомым аргументом, благодаря которому победили его сторонники. Видимо, были и другие женихи Тамар, которых тоже обсуждали, но у них не было этой добродетели — православия. Дело нужно представить таким образом, что сторонники русского царевича слишком преувеличили аргумент, практическое значение которого в этом случае было не столь большим, так как супруг царицы Грузии io ipso должен был быть христианином и православным. Так что русский царевич победил бы других женихов ceteris paribas. Ведь не доволен этим решением Басил Эзосмодзгвари и упрекает в том, что этому признаку (православию) придали столь решающее значение: «и это они нехорошо сделали»5.
Видимо, в период владычества монголов отношения не были интенсивными, во всяком случае сведений о них очень мало. Но так как оба государства подчинялись Золотой орде, то их представители, скорее всего, встречались при дворе хана, единоверные народы не могли не интересоваться судьбой друг друга, хотя после 1223 года Грузия длительное время не упоминается в русских источниках. Но это отнюдь не означает, что Россия и Грузия ничего не знали друг о друге. Так, в сообщении Плано Кар-пини, посла Папы Римского, речь, в частности, идет о встрече царей и князей завоеванных стран в Каракоруме у великого хана монголов. «Вне забора, — пишет он, — находились русский князь Ярослав Суздальский, множество китайских и солангских кня-
5 Бердзенишвили Н., Цинцадзе И. Изыскания по истории российско-грузинских отношений. В кн.: Материалы к истории Грузии и Кавказа, сб. 29. Тбилиси, 1951. С. 313.
зей, а также двое грузинских царевичей, посол Балдахского халифа, сам бывший султаном, и, как мы подсчитали, более десяти других сарацинских султанов»6.
Народы, покоренные монголами, стремились освободиться от ига завоевателей. Например, в том же сообщении П. Карпини отмечал, что грузины планировали восстание против них7. Очевидно, подобные планы должны были вызвать сочувствие у единоверных народов, находившихся в подобном положении. Видимо, они даже делились секретами.
Падение Константинополя (1453 г.) произвело гнетущее впечатление на весь христианский мир, но особенно оно отразилось на Грузии. С точки зрения политики и культуры тяжелым уроном для нее было не только то, что в лице цезаря Константина царь Георгий потерял выгодного зятя, но и то, что Грузия лишилась главного, кратчайшего пути на запад, и оказалась в окружении вражеских мусульманских народов.
Первая реакция христианского мира на ситуацию вокруг Византии — начать крестовый поход против Турции. Папа Римский Пий II даже разработал большой план, согласно которому весь христианский мир должен был объединенными силами освободить Константинополь. В этом плане значительная роль отводилась Грузии. Так, для создания антитурецкой коалиции в нашу страну прибыл представитель Папы Людовик Болонский. Как мы уже отмечали, в Грузии должным образом оценили случившуюся трагедию и активно включились в антиос-манский альянс. В то время между царем и князьями велась кровопролитная война, прекратить которую не удавалось. Но, как мы узнаем из книги М. Тамарашвили «История католичества среди грузин», из-за возможной войны с Турцией и неминуемой опасности этого, все же удалось преодолеть междоусобицу, и между царем и князьями был достигнут мир. «Мы, все христианские князья, — говорилось в договоре, — установили союз и единство, поклялись друг другу бороться с турками со всем своим знанием и
6 Карпини П. История монголов, которых мы называем татарами / Пер. на грузинский язык Г. Кик-надзе. В кн.: Материалы к истории Грузии и Кавказа. Тбилиси, 1942, Ч. II. С. 56.
7 Там же. С. 37.
силой, особенно с теми, кто находится в Константинополе, так как они — самые большие ненавистники христиан»8.
Как отмечает академик И. Джавахиш-вили, «изначально намерение бороться против османов принадлежало руководящим кругам западной церкви и они упрашивали грузин принять участие в этом деле. Вскоре эта мысль для грузин тоже стала столь близкой, что о ее осуществлении они мечтали с восторгом и им самим пришлось упрашивать те же правящие круги Запада»9.
Попытка грузин самим создать союз против Османской империи окончилась неудачей. Разочарованные грузины долго сохранить мир в стране не смогли, и в ней возобновились внутренние войны. Положение оказалось очень тяжелым. Грузия, распавшаяся на царства и княжества, ослабевавшая из-за внутренних войн, с пониженной обороноспособностью, окруженная соседя-ми-мусульманами, искала союзников. Академик Н. Бердзенишвили указывает: «Союзник-христианин был фактом огромного значения для моральной стойкости Грузии в ее тяжелой борьбе»10.
Однако таковых пока не было. Постепенно в плане единоверного союзника вырисовывалась Россия. К тому времени Великий князь Московский уже обладал определенной силой. В 1472 году Иван III берет в жены племянницу последнего императора Византии Софью Палеолог. Их венчанию способствовал и Папа Римский, стремившийся включить Россию в борьбу против мусульман. Что касается России, то после падения Константинополя она стремилась играть роль Византии, а посредством этого брака как бы утверждала за собой наследство императора и объявляла себя третьим Римом, даже сделала своим гербом герб Византии — двуглавого орла.
Политику Ивана III продолжил Иван IV, пожелавший, чтобы царей России венчал на престол Константинопольский патриарх. Так, с просьбой, чтобы патриарх признал его царское достоинство и назвал наследни-
8 Тамарашвили М. История католичества среди грузин. Тбилиси, 1902. С. 596 (см. также: Джавахиш-вили И. История грузинского народа. Т. IV. Тбилиси, 1965. С. 67).
9 Джавахишвили И. Указ. соч. С. 76.
10 Бердзенишвили Н. Указ. соч. С. 112.
ком Византийского престола, он отправил в Константинополь Суздальского архиепископа. Патриарх не только утвердил царский титул Ивана IV, но отдал распоряжение упоминать имя прославленного российского царя на всех церковных службах, точно так же, как это делалось в честь императора Ви-зантии11. Это имело очень большое значение для народов, оказавшихся в составе Османской империи. «С этого времени, — писал русский историк Н. Кептарев, — все народы православного Востока смотрели на московских царей как на представителей и главу всего православия, как на единственную и естественную опору, на них надеялись народы, завоеванные Турцией, в деле возвращения былой свободы и независимости»12.
Некоторые историки отрицают возможность Московского княжества выполнять в то время функции павшей Византии и третьего Рима. «Из Московской теории (о Москве как о третьем Риме) сделано было остроумное применение к возвеличиванию царского достоинства. В степенной книге появляется родословие, берущее начало от Августа и доказывающее родственные связи между домом Рюриковичей и домом Юлиев. Затем стали искать и нашли другие основания сблизить русскую царскую власть с им-ператорскою»13.
Действительно, в тот период у России не было сил защищать христианство, вести активную политику против Османской империи, но такое стремление у нее было, она уже боролась за международный престиж, для чего прибегала к многообразным средствам. Напомним, тогда за владение Южным Кавказом, в том числе грузинскими царствами и княжествами, боролись две мусульманские страны: Иран и Османская империя. Кроме того, претензии на влияние на Кавказе предъявляла и Россия. Но, повторим, в отличие от первых двух, она была
11 См.: Державин Н. Племенные и культурные связи болгарского и русского народа. М., 1944. С. 82 (см. также: Лилуашвили К.С. Национально-освободительная борьба болгарского народа против Фанариотского ига в России. Тбилиси, 1978. С. 2).
12 Кептарев Н. Характер отношения к православному Востоку в XVI—XVII столетиях. Сергиев Посад, 1914. С. 27 (см. также: Лилуашвили К.С. Указ. соч. С. 12).
13 Епископ Кирион. Культурная роль Иверии в истории Руси. Тифлис, 1910. С. 65.
«единоверной» страной, как и Грузия, исповедовала православие. Конечно, Россия тогда еще не могла действовать в Закавказье активно, ведь в XVI—XVII веках она стремилась в первую очередь упорядочить свои северные и западные границы. Но ее дипломаты строили далеко идущие планы и отношения с Грузией рассматривали в перспективе. Исходя из этого, они не жалели посулов, а иногда даже подносили незначительные подарки руководителям грузинских царств и княжеств.
Может быть, грузинские политики наивно полагали, что Россия лишь из-за христианства и «единоверия» поможет им бескорыстно? Начали бы они искать такого союзника, зная, что их государственность будет принесена в жертву этому союзу?
Конечно, в истории грузинских царств отмечены моменты, когда ориентация на Россию ослабевала, что способствовало некоторым успехам католических миссионеров, которым в XVII—XVIII веках покровительствовал ряд царей, в частности в XVII столетии сам католикос Доменти соглашался признать верховенство Римского Папы. А вообще-то, грузинские историки сравнивают религиозные отношения с барометром, который ясно показывал, чье влияние в тот или иной момент преобладало. Например, православная ориентация предопределяла влияние России, католическая — Европы, мусульманская — Ирана или Турции. Если менялся религиозный фактор, то это явно указывало на изменение соотношения сил. Однако в конечном счете этот барометр все же качнулся в сторону России. Причиной потери государственности грузинскими царствами и княжествами академик И. Джавахишвили считал не только коварные замыслы царской России, но и политическую наивность главарей Картлийс-ко-Кахетинского царства, которая выражалась в «неисчерпаемом доверии» к северному соседу на государственно-христианской почве.
Так или иначе манифестом от 18 января 1801 года Картлийско-Кахетинское царство было объявлено губернией России, что определило и историческую судьбу Грузинской церкви. Правда, еще в Георгиевском трактате, оформленном между Россией и Картлий-ско-Кахетинским царством в 1783 году,
было сказано, что об управлении Грузинской церковью и ее отношениях с российским Священным Синодом необходимо составить специальный артикул. Руководители Грузинской церкви трактовали этот документ следующим образом: царь не имел права вмешиваться в духовные дела, поэтому (когда вопрос будет решен политически) необходимо решить вопрос о вере и о взаимоотношении церквей. Однако со временем российские власти пренебрегли этим артикулом и постепенно подчинили Грузинскую церковь Синоду. И уже в 1811 году католикоса Антона II вызвали в Петербург, что само по себе предвещало упразднение независимости Грузинской церкви. После этого был создан экзархат. Первым экзархом стал Варлам (в миру Эристави), властолюбивый человек, пытавшийся завоевать расположение Синода. Он много сделал для создания экзархата, поэтому последующие грузинские священнослужители относились к нему с отвращением. Кстати, за всю историю экзархата, Варлам был единственным грузином из 15 экзархов, остальные были русскими.
Постепенно в Грузинской церкви насаждали русские церковные правила, во многих храмах службу начали вести на языке, непонятном для народа, а Грузинская церковь стала частью Русской церкви. У священнослужителей отобрали большую часть церковных поместий и передали их во владение казны. Взамен Священный Синод стал выделять экзархату средства, но они были столь малы по сравнению с теми, которые Грузинская церковь получала прежде от своих владений, что этот акт грузинские священнослужители посчитали грабежом и выражали явное недовольство ухудшением своего экономического положения. Кроме того, экзархами назначали чиновников, по большей части отличавшихся шовинизмом, невежеством и недомыслием. Российские власти пытались использовать Православную церковь для колонизаторского угнетения и явной русификации местного населения, что вызвало у него большое недовольство. Экзархи и их помощники старались исключить из обучения грузинский язык, расчленить грузинский народ: мегрелов и сванов они объявили негрузинами. В 1886 году экзарх Павел даже публично проклял гру-
зинскую нацию, что вызвало среди грузин мощный протест (а император Александр II в знак благодарности пожаловал ему бриллиантовый крест).
Следует отметить, что ведение службы на русском языке отняло у православного культа эмоциональное воздействие, в результате чего у населения поколебалось отношение к вере, даже проявлялось охлаждение к ней.
С конца XIX века священнослужители все чаще выражали возмущение падением авторитета церкви и веры (ведь, после того как у церкви отобрали поместья, их благосостояние зависело от паствы). Равнодушие к Господу они в первую очередь объясняли отсутствием у церкви независимости, поэтому требовали восстановления ее автокефалии. Именно тогда появляются публикации, в которых утверждается, что российские власти нарушили восьмое правило III Вселенского Собора и тридцать девятое правило VI Вселенского Собора, назначают экзархов в Грузии, не испрашивая на то согласия Восточного патриарха.
Конечно, проведение службы на русском языке, чужое церковное правление ослабили связь священнослужителей с населением, уменьшили влияние религии на народ, вызвали отход значительной части верующих от церкви. Однако в этих утверждениях грузинских священнослужителей меньше говорилось об иных причинах равнодушия верующих к религии и отхода от церкви. В частности, даже не упоминалось о высоких церковных налогах, которые были тяжелым бременем для населения (наряду с другими требованиями, крестьяне настаивали на их отмене). В связи с этим во время революционных событий 1905—1907 годов народ Грузии выступал и против церкви. К сожалению, в тот период Грузинская церковь, находившаяся в услужении у российского самодержавия, была его опорой, боролась (как и церковь России) с инакомыслием, сотрудничала с полицией, что не способствовало росту ее авторитета. (Такое положение сохранялось до 1917 года, когда грузинские священнослужители выпросили у Временного правительства автокефалию.)
Казалось бы, за присоединением к «единоверному» народу должно последовать если не привилегированное, то, во вся-
ком случае, не худшее положение, нежели у людей другой веры. Однако из-за этого «единоверия» грузин стали угнетать больше других народов, вместе с национальной независимостью была утеряна и многовековая автокефалия.
В докладе, представленном российским властям в Грузии, уже упомянутый нами великий грузинский писатель Илья Чавчавад-зе со свойственной ему четкостью фиксировал горестные результаты доверия сверх меры к «православной непосредственности» и «единоверию»: «В пределах России все нерусские (инородцы) в деле управления своей церкви обладают независимостью. Армяне, мусульмане, евреи и т.д. в управлении своего вероисповедания самостоятельны, имеют собственные духовные училища, в которых обучение ведется на родном языке и изучению всего родного предоставлено большое место. Ими независимо управляют собственные священнослужители. Странно, что этой добродетели лишены лишь православные грузины, как будто в наказание за их православие.
Бесправие лишь православных грузин может породить мысль, что для нерусских (в национальном понимании) исповедание православия в православной России невыгодно. Такое положение дела может быть объяснено неким недоразумением, которое вот уже столько времени наносит вред православию.
Сохранение столь нелепого положения, по нашему мнению, нужно считать государственной и религиозной ошибкой.
Поэтому представляю на рассмотрение ходатайство о возвращении грузинской церкви существующей в ее лоне с незапамятных времен автокефалии: надеюсь, что тем самым мы выполняем свой гражданский долг, мы надеемся, что эта просьба завоюет поддержку Вашего величества»14.
Но царская Россия и не хотела восстанавливать автокефалию Грузинской церкви. Ведь православие и Православную церковь она рассматривала в первую очередь как духовное оружие колониального угнетения и покорности, как средство русификации местного населения в целях полного освоения недавно присоединенного края. Данный не
14 Чавчавадзе И. Указ. соч. С. 678.
вызывающий сомнения факт позднее уже не скрывали и русские священнослужители. В этом плане примечательна книга архиепископа Сергия «Грузинская автокефалия и ее реставрация», в которой он откровенно писал: «Было решено маленькую страну с независимой древней культурой русифицировать, а Православную церковь, являющуюся выразительницей грузинской духовности, сделать частью Русской Православной церкви. Для этого были выбраны соответствующие методы, подходящие для того времени: грубое администрирование, насилие, своеволие чиновников и сатрапов царской России, вседозволенность и вмешательство в дела иерархов церкви»15.
Несчастья, принесенные утратой автокефалии, а также введением экзархата грузинскому народу и его церкви, подытожил епископ Давид в своем исследовании «Об автокефалии церкви Иверии», опубликованном в 1912 году на русском языке. Он, в частности, писал:
«1. Экзархи не заботятся об удовлетворении духовных потребностей грузинского народа; 2. Они не владеют грузинским языком и не имеют возможности установить непосредственную связь с верующими; 3. Они не уважают национальные чувства грузин и их культу-
15 Институт рукописей им. К.С. Кекелидзе Академии наук Грузии ф. 47 оп. I, д. 242, л. 5. Архиепископ Сергий. Грузинская автокефалия и ее реставрация. Пермь. 1962. С. 5.
ру; 4. Не заботятся о высоком развитии грузинских священнослужителей; 5. Угнетают грузинское духовенство, не выдвигают их на руководящие должности, им платят меньше, чем их русским коллегам; 6. Всячески мешают литературно-богословской работе грузинского духовенства, созданию грузинского церковного органа; 7. Способствуют разобщенности грузинской нации, стараются противопоставить мегрелов остальным грузинам, с этой целью они ввели отправление в Мегрелии службы на мегрельском языке; 8. Пытаются русифицировать Грузинскую церковь; 9. Строго требуют исполнения обязанностей от грузинского духовенства, а относительно русских священников придерживаются политики всепрощения; 10. Экзархи уделяют мало внимания постановке вопросов о работе с паствой; 11. Стараются натравить друг на друга грузинских священнослужителей; 12. Они больше заботятся о том, чтобы унизить национальное своеобразие грузин или пренебречь им, стараются уничтожить все, что может явиться для грузин источником национальных чувств; 13. Русские экзархи не могут полюбить свою паству, разделить ее горе и радость, гордиться тем, чем гордятся грузины, ценить то, что дорого для них; 14. Экзархи не любят грузин и Грузию»16.
16 Епископ Давид. Об автокефалии церкви Иве-рии. Тифлис. 1912. С. 36.
Восстановление автокефалии
В конце концов и этой несправедливости пришел конец, исполнилась давняя мечта грузин — борьба за восстановление автокефалии Грузинской Православной церкви завершилась успешно. На церковном соборе, состоявшемся в Мцхета 12 марта 1917 года, было объявлено о восстановлении независимости Грузинской Православной церкви, что через две недели, 27 марта, поддержало Временное правительство России, однако не по территориальному, а по национальному (лишь для грузин!) признаку.
Но первый, самый сложный шаг был сделан, за ним последовали и другие действия по дальнейшему углублению и упрочению грузинской автокефалии. Так, в сентябре того же года на съезде Грузинской Православной церкви католикосом-патриархом был избран самоотверженный борец за автокефалию Кирион Садзаглишвили (его торжественная интронизация состоялась 1 октября). Многие исследователи называют это церковное собрание историческим, хотя на пути к независимости многострадальная Православная церковь Грузии должна была преодолеть много трудностей и для утверждения своей самобытности принести множество жертв.
Русская Православная церковь (в первую очередь ее патриарх Тихон) советовала грузинским иерархам обратиться к Святому Синоду с прошением, признав свою ошибку, и ждать его решения, чтобы Грузинская церковь не оказалась отчужденной от единой святой апостольской церкви. В ответном письме католикос-патриарх Грузии Леонид отмечал, что Грузинская Православная церковь никогда не выказывала желания присоединиться к Русской церкви, подчиниться ей, сохраняла свою независимость, что в первые годы присоединения Грузии к России признавал Святой Синод, который не вмешивался в ее внутренние дела. Что касается аннулирования автокефалии Грузинской церкви, то, по словам Леонида, это было актом насилия со стороны российской светской власти. После этого, продолжал Леонид, все попытки грузинских иерархов и народа восстановить автокефалию натыкались на отказ как раз светских властей17.
Прошение о восстановлении автокефалии, направленное в 1905 году, было представлено и Синоду, однако он тоже не поддержал его.
И все же после свержения Николая II, создания Временного правительства и (не спрашивая на то его согласия) объявления о восстановлении автокефалии Грузинской церкви ее иерархи отправили в Москву специальную депутацию, которая сообщила Синоду об этом историческом решении. Со своей стороны, в Синоде с заявлением выступил архиепископ Финляндии Сергий, который сказал: «Для русского церковного сознания никогда не была чуждой мысль о возвращении Грузинской церкви ее былого устройства, однако, если это не удавалось, виновными в этом были не церковные деятели. В изменившихся условиях исполнить эту мечту возможно. Остаются мелкие препятствия, их необходимо преодолеть и исправить на Поместном соборе Русской церкви, на котором должны встретиться эти две церк-ви»18. К сожалению, Грузинскую церковь на этот собор не пригласили. В своем послании католикос-патриарх Леонид ссылался на благожелательные слова архиепископа Сергия: «Чтобы наши два единоверных народа, верные обоим церковным заветам, могли жить в мире, исполняя каждый свое призвание к нашему общему спасению, во славу Божию»19.
К тому времени Союз русских священнослужителей и гражданских лиц, созданный в Тбилиси, посчитал восстановление автокефалии Грузинской Православной церкви свершившимся фактом и потребовал создать в Закавказье русский экзархат, в который вступили бы приходы, желающие быть под юрисдикцией Русской Православной церкви. Соответствующий текст опубликован 14 июня 1917 года, были опубликованы и временные правила управления этими приходами, а епископом в Тбилиси назначили некоего Теофилакта. Однако грузинские иерархи выразили резкий протест в связи с выведением негрузинских приходов из-под юрисдикции католикоса-патриарха Грузии, Теофилакта выдворили из страны, а вновь назначенному митрополиту Кириллу запретили въезд в нее.
Эти факты вызвали разрыв молитвенных взаимоотношений между Русской и Грузинской церквами. Такое положение сохранялось 25 лет, до 1943 года, когда (во время Второй мировой войны) на русской церковный трон был возведен патриарх Сергий. Святейший и блаженнейший католикос-патриарх всея Грузии Калистратэ поздравил его с интронизацией и выразил надежду, что впредь две церкви — Русская и Грузинская — будут жить в дружбе и взаимопонимании. В ответ патриарх Сергий вскоре направил в Грузию своего представителя, архиепископа Ставропольского и Пятигорского Антона, и давно желанное примирение состоялось. 31 октября в тбилисском древнейшем кафедральном соборе прошла праздничная литургия, которую католикос-патриарх Калистратэ отслужил совместно с грузинскими иерархами и другими представителями духовенства, в их числе был и архиепископ Антон.
Святой Синод России во главе с патриархом Сергием выслушал вернувшегося архиепископа Антона и постановил молитвенную и евхаристическую связь между двумя братски-
17 Послание Святейшего Леонида, Каталикоса-Патриарха всея Грузии к Святейшему Тихону, Патриарху Московскому и всея России. Тифлис. 1920. С. 40.
18 Там же. С. 41.
19 Там же. С. 45.
ми церквами считать восстановленной. К тому же, в отличие от предшествующего периода, заботиться о русских приходах в Грузии попросили Грузинскую церковь, а о признании ее автокефалии сообщили всем автокефальным церквам.
По нашему мнению, здесь необходимо сделать небольшой экскурс в относительно недавнюю историю Грузии — 26 мая 1918 года она объявила о восстановлении своей независимости, утраченной в 1801 году. С этого дня и до 25 февраля 1921 года, то есть до вторжения в страну Красной армии, вооруженной коммунистическими идеями, Грузия и ее Православная церковь получили передышку.
В тот период правительство возглавляли меньшевики. С одной стороны, они отстаивали свои взгляды относительно религии и церкви, с другой — хорошо понимали их значение для народа, роль в истории и духовной жизни грузин, отдавали себе отчет в том, какую поддержку церковь могла оказать недавно возродившейся стране, борющейся за самоутверждение. Поэтому правительство всемерно помогало церкви встать на ноги и обрести силу. Да и грузинское православное духовенство с большим энтузиазмом отнеслось к правлению меньшевиков, так как объявление страной независимости считало осуществлением вековых чаяний грузин, которого удалось добиться неимоверными усилиями многих поколений. Вместе с тем грузинские духовные лица боялись новой экспансии России, экспорта революции, большевиков, идеология которых не оставляла места для религии и церкви, считая их лишь пережитками, подлежащими искоренению. Не случайно католикос-патриарх Кирион писал тогда: «Сегодня ни для кого не является тайной коварство политики России в прошлом и сейчас. Если раньше нас уничтожало самодержавие, сегодня нам выкалывают глаза «социалисты-большевики», пророчествующие о закрытии единственного нашего окна в Европу — Батуми». Он явно чувствовал катастрофу и в отчаянии говорил: «Небо Грузии потемнело»20. А грузинские священнослужители направили жителям страны обращение, в котором просили укрепить народное ополчение и спасти Родину от испытаний.
Но того, что должно было случиться, избежать не удалось. 11-я Красная армия ворвалась в Грузию, и она снова потеряла независимость. В дальнейшем все происходило так, как во всем Советском Союзе. Среди документов, принятых в тот период в Грузии, весьма примечателен Декрет № 21 «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», утвержденный 15 апреля 1921 года. Он был создан по аналогии с российским декретом от 20 января 1918 года.
Взаимоотношения Русской и Грузинской Православных церквей в новое время
Последующие 70 лет существования СССР были годами бесправия церкви, приведшими Грузинскую церковь на грань гибели. Несмотря на формальную независимость, ее угнетали как коммунистическая власть и идеология, так и Русская Православная церковь, без разрешения которой она не могла сделать ни шага, тем более в сфере международных отношений.
До революции у Грузинской церкви было почти 3 тыс. храмов и монастырей, 5 тыс. священнослужителей, а в 1960—1970-х годах — 45 действующих церквей и около 100 обслуживавших их престарелых священников. Казавшееся безвыходным положение спасли развал Советского Союза и отказ от атеистической идеологии. Под руководством католи-коса-патриарха Ильи II началось восстановление веры, народ повернулся лицом к церкви. Увеличилось количество священнослужителей, восстановлены старые, строятся новые
20 ЦГИА Грузии ф. 1459. оп. 1, д. 188. л. 16—17 Центральный государственный исторический архив Грузинской ССР.
храмы и монастыри, созданы религиозные учебные заведения, издается соответствующая литература.
Что же касается нынешних взаимоотношений Грузинской и Русской церквей, то их можно охарактеризовать как непоследовательные и противоречивые. Россия — огромная православная страна, часто по ней судят о мировом православии вообще. Когда Грузия и Россия входили в одно государство (СССР), Русская церковь не могла не оказывать влияние на сознание, менталитет и образ жизни грузинских священнослужителей. Многие из них в свое время получали религиозное образование в российских церковных учебных заведениях, пользовались русскими учебниками, трудами русских богословов, русскими переводами зарубежных сочинений. Но в связи с тем что официальная власть постоянно использовала Православную церковь в целях своей политики, то, надо думать, и спецслужбы России в свое время оказывали влияние на священнослужителей. Впрочем, это влияние проявляется и сегодня: в Грузинской церкви явно сохранился слой, противостоящий тем, кто склонен ориентироваться на Запад. Если же учесть и то, что часть православных подчиняется зарубежной (Бостонской) Русской православной церкви, то картина станет еще яснее.
Сегодня в России много говорят о масонстве, которое, по утверждениям его противников, угрожает всему миру, России, ее православию. Эта информация распространяется и в Грузии, и ей, как православной стране, также предрекают гибель. Но очевидно, что сегодня Грузии, ее территориальной целостности никто, кроме России, не угрожает. К сожалению, РФ не заинтересована в стабильности нашей страны, использует конфликты и трудности, «благодаря» ей же возникшие при формировании грузинской государственности и восстановлении территориальной целостности. Хуже всего то, что в этих великодержавных целях — сохранить свое влияние на Кавказе — официальная Москва активно использует Русскую Православную церковь. Российские клерикалы вмешиваются в дела регионов другой страны, в частности в Абхазии и Южной Осетии, пытаясь распространить там свое влияние и юрисдикцию. Таким образом, наряду с агрессией государства налицо и агрессия церкви, причем ее пытаются оправдать религиозными мотивами. Грузинская церковь выражает открытый протест по поводу этого нехристианского поведения.
Говоря конкретнее, можно напомнить, что в связи с событиями, происходившими в июле — августе 2004 года в Цхинвальском регионе, председатель западноевропейской епархии Грузинской церкви, преподобный Авраам заявил: «Сразу же после начала конфликта в Цхинвальском регионе РПЦ предприняла определенные шаги, чтобы недоверие, складывающееся между грузинами и осетинами, углубилось. В этих целях использовали и российских священнослужителей. Хотя, дабы замаскировать собственные цели, Цхинвальскому региону было отказано в приеме под юрисдикцию РПЦ, однако сепаратистам помогли установить связь с Зарубежной русской православной церковью, которая, не задумываясь, принимает их под свою юрисдикцию. Сегодня, когда объединение РПЦ и ЗРПЦ кажется неизбежным, вполне вероятно, что Цхинвальский регион окажется одним из приходов в юрисдикции Алексия II. Если РПЦ примет такое решение, не исключено, что грузинская патриархия разорвет евхаристическую связь с ней. Исходя из взаимоотношений, складывающихся между двумя странами, считаю, что это будет адекватной реакцией. В разрешение конфликта должна вмешаться и Грузинская Православная церковь, обладающая высокой ответственностью. Надеемся, что российская сторона хотя бы на этот раз вспомнит, что Грузия — удел Богородицы и с нею нужны иные отношения»21.
Большое сожаление вызывает и то, что Россия не может избавиться от синдрома «старшего брата», от двойных стандартов, предвзятости, колониальной политики и т.д. Не находит подтверждения миф о двух Россиях, так как ее политики всех мастей в отношении Грузии предпочитают силовые действия, в результате чего прогресса в российско-грузинских связях, увы, пока не видно. Из-за этих агрессивных методов Грузия вынуждена дистанцироваться от страны, с которой нас связывают религия, культура, длительный период совместной жизни, и для собственного спасения искать иной путь и другие средства.
21 Журн. «Гза», № 35 (220), 26 августа — 1 сентября 2004. С. 5.
Стремлению грузинского народа освободиться от имперских поползновений со стороны России, восстановить территориальную целостность и реальную независимость помешать невозможно.
В связи с этим возникает ряд вопросов: неужели в России не появится политическая сила, которая реально оценит процессы и направит их в соответствующее русло, неужели РФ не увидит, сколь губительны двойные стандарты, согласно которым абхазский и югоосетинский сепаратизм — хорошо, а чеченский — плохо? Очевидно, что на нынешнем политическом фоне блекнет и религиозная мотивация взаимоотношений с Россией — православие, так как и его она использует для давления на другую страну. Неужели прав был Н. Бердяев, который писал: «Россия живет во вред себе и назло другим народам»22?
Тем не менее Грузия все же надеется на улучшение взаимоотношений с Россией как в мирской, так и в духовной сферах.
22 Бердяев Н. Судьба России. Опыт по психологии войны и национальности. М., 1992. С. 49.
