CC BY
252
Будюкин Дмитрий Анатольевич, канд. филос. наук, доцент кафедры гуманитарных и естественнонаучных дисциплин Липецкого филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ boudukin@yandex.ru
Храмоздательство
И МЕСТА ПОГРЕБЕНИЯ ДВОРЯН КОЖИНЫХ! ТРАНСФОРМАЦИЯ КОММЕМОРАТИВНЫХ ПРАКТИК в ХУТТ-ХТХ ВВ.
Д. А. Будюкин
В статье рассматривается храмоздательская деятельность дворян Кожиных, из рода которых происходил преподобный Макарий Калязинский, в их усадьбах. Рассматривается также выбор этими дворянами места погребения в ХУ111—Х1Х вв. как церковно-коммеморативные практики. Обращает на себя внимание значительное количество и высокий архитектурный уровень построенных Кожиными церквей. В ХУ111 в. среди погребений Кожиных преобладают внутрихрамовые погребения в усадьбах, а в Х1Х в. большинство представителей рода переходят к внехрамовому погребению в монастырях.
Одной из основных христианских религиозных практик является церковное поминовение1. Вокруг него строятся практики, включающие вклады и пожертвования, религиозно и мемориально мотивированную благотворительность, храмоздательство, похоронные обряды и обустройство мест погребения, фамильные культы святых. Основная цель этих практик — способствовать спасению души, но в то же время такая забота о спасении повышает социальную значимость вкладчика и его рода, а также транслирует память будущим поколениям. Традиция, понимаемая как коллективная память, представляет собой не только наследие, но и включает в себя процесс передачи культурного опыта2. Эти факторы формируют светский аспект церковной коммеморации. Усилия, направленные на спасение души, обусловлены силой религиозной веры и эмоциональной привязанности. Социальные и экономические факторы могут лимитировать их, но не стимулировать. Однако те же практики, имеющие целью светскую коммемо-рацию, социально и экономически обусловлены.
1 См.: Афанасий (Сахаров), еп. О поминовении усопших по Уставу Православной Церкви. М., 2007. С. 55, 85.
2 См.: Линченко А. А. Диалектика памяти и забвения в понимании соотношения традиционного и нового в культуре // Второй Российский культурологический конгресс с международным участием «Культурное многообразие»: от прошлого к будущему: Программа. Тезисы докладов и сообщений. СПб.: Эйдос-Астерион, 2008. С. 203.
Храмоздательство относится к наиболее масштабным и значимым проявлениям христианского благочестия и одновременно является важной формой церковной коммеморации. «С одной стороны, храм в памятном отношении несет ту же функцию, что и памятная дата в православном календаре. Будучи освящен в честь определенного праздника — события или святого, он призван напомнить о них самим фактом своего существования на пути человека. <...> С другой стороны... неся мемориальную функцию, тот или иной храм в первую очередь остается церковью, то есть местом богослужения, совершения таинств, возношения молитв, и поэтому в любом храме-памятнике, в отличие от светского мемориального сооружения, можно говорить об особом характере проявления мемориальной функции — функции памятного благодарения и прославления»3. Освященная во имя патронального святого храмоздателя церковь обеспечивает как молитвенное прославление этого святого, так и сохранение светской социальной памяти о самом храмоздателе. Кроме того, храмоздатель получает существенное основание для последующего погребения внутри построенного храма.
Выбор места погребения является значимой церковно-коммеморативной практикой и вызывает немалый исследовательский интерес. Его разновидности можно классифицировать по месту (в монастыре, в усадьбе, на городском кладбище) и по характеру (в церкви, в часовне или склепе, под открытым небом). Таким образом, возможны девять вариантов, которые, кроме последнего (на городском кладбище под открытым небом), являются привилегированными. При этом отдельным, особо привилегированным, исключительным вариантом после екатерининского запрета следует считать погребение в городской (не кладбищенской) церкви.
Погребение в церкви отмечает захоронение монументальным сооружением и, в отличие от часовни-склепа, обеспечивает регулярное служение литургии над телом усопшего. При этом, как пишет протоиерей Владислав Цыпин, «в древности запрещено было погребать усопших в церквах, потому что в них хранились мощи мучеников. Об этом говорится в 41-м каноническом ответе Вальсамона, вошедшем в "Кормчую" как 6-й канонический ответ Иоанна Китрского. Однако в Средние века появился обычай хоронить в храмах знатных лиц. Впоследствии этот противоречащий древнему церковному праву обычай в Православной Церкви перестал существовать. Исключения допускались лишь в отношении епископов и членов Царствующей фамилии, о чем говорится в 329-й главе сочинения блж. Симеона Солунского "О святых священнодействиях"»4.
В действительности обычай хоронить знатных частных лиц в православных храмах в России перестал существовать только после 1917 г. Возникновение этого обычая имело место в XVI в. и было воспринято современниками неоднозначно в силу новизны практики и лежащего в ее основе стремления поставить умершего наравне с правителями и иерархами, очевидно, по крайней мере отчасти, мотивированного гордостью. Церковь Святого Владимира, возведенная в Кирилло-Белозерском монастыре над могилой умершего в 1553 г. князя Владимира Ивановича Воротынского его вдовой Марией Федоровной, сделала его
3 Святославский А. В. Традиция памяти в православии. М., 2004. С. 15—16.
4 Цыпин В., прот. Курс церковного права. Клин, 2004. С. 481.
первым в России частным лицом (не владетельным князем и не иерархом Церкви), погребенным внутри храма5. В своем Послании в Кирилло-Белозерский монастырь (1573) Иван Грозный высказался по этому поводу так: «А вы се над Воротыньским церковь есте поставили! Ино над Воротыньским церковь, а над чюдотворцом нет. Воротыньской в церкви, а чюдотворец за церковию! <...> Слышах брата от вас некоего глаголюща, яко добре се сотворила княгиня Во-ротыньскаго. Аз же глаголю, яко не добре, по сему первое яко гордыни есть и величания образ, еже подобно царьстей власти церковию и гробницею и покровом почитатися. И не токмо души не пособь, но и пагуба: души бо пособие бывает от всякого смирения»6. Проводя в своей статье попытку анализа всего массива информации о местах погребения в России, Корнелия Солдат приходит к выводу, что до XVI в. семейные захоронения в церквях были прерогативой правящей династии. Начиная с конца XVI в. число внутрицерковных погребений возрастает до начала XVIII в., а в XIX в. более частыми становятся погребения в церковной ограде7. Понятно, что эти выводы, основанные на данных Некрополей великого князя Николая Михайловича, с одной стороны, огромных по объему, а с другой — недостаточных и по территориальному и социальному охвату, и по качеству информации, не могут не быть в определенной степени поверхностными, хотя, несомненно, имеют научное значение.
В связи с этим значительный интерес для исследования церковно-коммеморативных практик представляет проводимое с использованием комплексного анализа различных типов источников выявление мест погребения представителей определенной семьи на протяжении нескольких поколений и закономерностей, связанных с их выбором. Применительно к российской истории данная проблематика практически не исследована, на текущий момент этой теме специально посвящена статья М. О. Мельцина8. Аналогичное исследование на базе менее объемного материала о крещеных потомках Чингисхана в России XVI—XVII вв. осуществлено А. В. Беляковым9. Рассматриваемый в настоящей статье род дворян Кожиных представляет особый интерес в связи с родством со святым, основавшим монастырь (преподобным Макарием Калязинским), и с их чрезвычайно активной храмоздательской деятельностью.
5 См.: Папин И. В. Некрополь Кирилло-Белозерского монастыря // Русское средневековое надгробие XIII—XVII в. Вып. 1. М.: Наука, 2006. С. 195-256; Сахаров И. В. Храм как родовая усыпальница: захоронения князей Воротынских во Владимирской церкви Кирилло-Белозерского монастыря // Духовное, историческое и культурное наследие Кирилло-Белозерского монастыря: к 600-летию основания. СПб., 1998. С. 228-257; Сукина Л. Б. Человек верующий в русской культуре XVI—XVII веков. М., 2011. С. 202-203; Kleimola A. A woman's gift: the patronage of commemoration in the Russian North // Forschungen zur Osteuropäischen Geschichte. 2001. Vol. 58. P. 151-161; Soldat C. Sepulchral monuments as a means of communicating social and political power of nobles in early modern Russia // Contested spaces of nobility in early modern Europe. Aldershot, 2011. P. 103-126.
6 Послания Ивана Грозного. М.; Л., 1951. С. 173.
7 См.: Soldat. Op. cit. P. 113.
8 Мельцин М. О. Эволюция похоронных практик князей Долгоруковых в XVI — начале XX в. // Известия Русского генеалогического общества. Вып. 25. СПб., 2013. С. 9-23.
9 Беляков А. В. Чингисиды в России XV-XVII веков: Просопографическое исследование. Рязань, 2011. С. 159-164.
Представители старинного дворянского рода Кожиных владели поместьями в Кашинском уезде Тверской губернии, где центральное место занимали села Кожино и Настасово с XV в. Родословная Кожиных помещена в «Родословном сборнике русских дворянских фамилий» В. В. Руммеля и В. В. Голубцова10, и вся генеалогическая информация в статье, если не указано иное, приводится согласно этому источнику. Старший сын родоначальника фамилии Василия Ананьевича Кожи Матвей, в монашестве Макарий, основатель Калязинского Троицкого монастыря, был причислен к лику святых и известен как преподобный Макарий Калязинский.
Родоначальником всех Кожиных, живших во второй половине XVIII в. и позднее, был Иван Васильевич Кожин (2-я пол. XVII в. — после 1725). У него было три сына: Александр (ок. 1700 — после 1733), Никита (1705 — после 1760) и Осип (Иосиф) (1714—1779). Потомки Александра11 были помещиками Саратовской губернии; никакой информации об их храмоздательской деятельности и о местах их погребения у нас нет, и связь между ними и другими ветвями рода Кожиных не прослеживается.
На протяжении XV—XVII вв. Кожиных хоронили в их родовом селе Кожино. Данные о конкретных лицах, погребенных там, в «Русском провинциальном некрополе» фрагментарны, включают только погребенных в церкви и целиком опираются на книгу И. А. Виноградова12. Последним из погребенных в родовом имении назван умерший в 1701 г. Павел Степанович Кожин, шестиюродный брат Ивана Васильевича, а из линии И. В. Кожина — его бабка Агриппина, в схиме Анна, умершая в 1678 г.13 После этого первые сведения некрополей великого князя Николая Михайловича о захоронениях Кожиных относятся к умершей в 1797 г. Наталье Петровне14. Никакой определенной информации за период между 1701 и 1797 годами (то есть за весь XVIII век) в нашем распоряжении нет. Однако на основе косвенных данных представляется возможным сделать некоторые выводы. Древнее кладбище села Кожино, на котором хоронили еще с XV в., было осмотрено А. К. Столяровым в 2009 г. и описано. Всего на кладбище 16 целых известняковых надгробий (несколько с изгладившимися надписями), два гранитных памятника (дворянские), фамильные склепы (видны ямы; кому принадлежали, неизвестно), 11 металлических оснований кованых крестов15. Поскольку очевидно, что составители некрополя не имели о кладбище села Ко-
10 Руммель В. В., Голубцов В. В. Родословный сборник русских дворянских фамилий: В 2 т. Т. 1. СПб., 1886. С. 380-392. Т. 2. СПб., 1887. С. 855-856.
11 См. о нем: Имена в истории Кашинского края: биогр. словарь. Кашин, 1997. С. 12.
12 Виноградов И. А. Археологическая экскурсия в село Кожино и города Кашин, Калязин и Углич. Тверь, 1901.
13 См.: Русский провинциальный некрополь. Т. 1. М., 1914. С. 408, 410; Виноградов И. А. Указ. соч. С. 9.
14 Здесь и далее информация о местах погребений, если не указан другой источник, приводится по изданиям: Московский некрополь: В 3 т. СПб., 1907-1908; Петербургский некрополь: В 4 т. СПб., 1912-1913; Русский провинциальный некрополь. Т. 1. М., 1914.
15 См.: Столяров А. К. Страницы истории усадьбы Кожино-Анастасово. Приводится по дипломной работе: Дворянские усадьбы Кашинской земли. Исторические судьбы. МГГУ им. Шолохова. М., 2009 (URL: http://www.onitam.ru/places-catalogue/stranicy-istorii-usadby-kozhino-anastasovo).
жино никаких сведений, кроме приведенных в книге И. А. Виноградова, можно с высокой степенью вероятности предположить, что именно там были похоронены многие представители рода Кожиных, умершие в течение ХУ111 века.
В 1732 г. Никита Иванович Кожин построил над могилами родителей, супруги и ближайших родственников преподобного Макария в Кожино каменную церковь Рождества Богородицы с приделом Макария Калязинского16. Эта церковь, в формах которой — внушительном восьмерике над низким четвериком и широкой трапезной — еще живы архитектурные традиции конца ХУ11 в., представляет собой редкий памятник времен, бедных каменным строительством17. Так началось уникальное по размаху и архитектурному уровню усадебное хра-мостроительство Кожиных.
Ветвь Кожиных, происходящую от старших сыновей Никиты Ивановича — Петра и Алексея, можно назвать столичной. Никто из представителей этой ветви рода, чье место погребения нам известно, не был похоронен в усадьбе. Петр Никитич (1728—1805) и его жена Анна Алексеевна (Кропотова) погребены в Московском Спасо-Андрониковом монастыре рядом с рано умершей дочерью Натальей (1772—1797). Их сын Николай Петрович (1751—1816) похоронен в Троице-Сергиевой пустыни, близ Петербурга. Местом погребения Екатерины Михайловны (княжны Волконской) (1777—1834), вдовы сына Алексея Никитича генерал-майора Сергея Алексеевича Кожина, погибшего в 1807 г. под Фридландом, стало Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры18. Внук Сергея Алексеевича Петр Павлович (1829—1890), владимирский губернский предводитель дворянства (его портрет хранится во Владимиро-Суздальском музее-заповеднике)19, похоронен в Никольском монастыре в Гороховце. Его сестры погребены в Петербурге: Мария Павловна (1825—1885) — в Новодевичьем монастыре, где затем был похоронен и ее муж Владимир Николаевич Назимов (1824-1890), а Екатерина Павловна (1828-1890), в замужестве Казначеева, — на Митрофаниевском кладбище. Потомки младших сыновей Никиты Ивановича, владевших имениями в Тверской губернии, будут рассмотрены далее вместе с другими тверскими и ярославскими Кожиными.
Брат Никиты Ивановича Осип в 1756 г. построил в своей усадьбе Кривец Мышкинского уезда Ярославской губернии не сохранившуюся до наших дней Троицкую церковь с приделами Николая Чудотворца и Макария Калязинско-го, ставшую семейной усыпальницей20. Интерьер храма, снаружи выглядевше-
16 См.: Виноградов И. А. Археологическая экскурсия в село Кожино и города Кашин, Ка-лязин и Углич. Тверь, 1901. С. 5-12.
17 См.: Герчук Ю. Я., Домшлак М. И. Художественные памятники Верхней Волги. От Калинина до Ярославля. М., 1976. С. 43.
18 См.: Художественное надгробие в собрании Государственного музея городской скульптуры: Научный каталог. Т. 3: Некрополь ХУ111 века. СПб., 2006. С. 125-126.
19 См.: Меркулова Т. Н. Портреты И. Э. Куруты и П. П. Кожина в собрании ВСМЗ // Материалы исследований. Сборник № 18: Научно-практическая конференция (28-29 ноября 2011 г.). Государственный Владимиро-Суздальский музей-заповедник. Владимир, 2012. С. 196-199.
20 См.: Ясюнас Б. Б. Старинные парки Ярославской области: Усадебные. Городские. Монастырские. Ярославль, 2007. С. 30-32.
го очень скромно, был украшен выполненной лучшими столичными мастерами виртуозной посеребренной резьбой по дереву21. В 1777 г. храмоздательская активность О. И. Кожина продолжается строительством каменной Казанской церкви в усадьбе Подосинки Веневского уезда Тульской губернии, находившейся в его совместном владении с братом Никитой и унаследованной впоследствии его внуком Василием Николаевичем (1807 — после 1858) (ошибочно определенным А. Б. Чижковым как сын Никиты Ивановича)22.
В 1761—1771 гг. в результате нескольких сделок Осип Иванович Кожин приобрел у графа М. Ф. Апраксина и его родственников крупное поместье с центром в селе Репец (Покровское), после губернской реформы относившееся к Задонскому уезду Воронежской губернии, и сразу же начал строительство усадебного комплекса23. В 1767—1770 гг. его сын Иван Осипович (1746—1809) строит в усадьбе каменную Покровскую церковь в стиле рококо, уникальную и по архитектуре, и по лепному декору, и по убранству интерьера. По данным Г. И. Гунькина, на фасаде церкви была мраморная доска, из надписи на которой следовало, что храм построен по проекту В. В. Растрелли. Церковь сопровождалась колокольней, построенной вопреки канонам в значительном отдалении от нее, с другой стороны усадебного дома, ставшего, таким образом, центром всей пространственной композиции. Согласно народному преданию, приглашенный освятить колокольню святитель Тихон Задонский отказался это делать, деликатно объяснив причину24. В результате произошло описанное в житии святителя событие: помещик ударил его, а святитель Тихон пал в ноги обидчику, прося прощения за то, что ввел его в такое искушение25. Храмоздатель И. О. Кожин был погребен в трапезной церкви в приделе Иоанна Воина (очевидно, коммеморативное посвящение в честь его небесного покровителя)26. Усадьбу унаследовал его сын Иосиф (1802—1851), от которого она по женской линии перешла к воронежским дворянам Панютиным27. Некоторые из членов владельческой фамилии были погребены в часовне за алтарем церкви, а Николай Федорович Панютин (1826—1876) — к северу от храма в его ограде28, его поваленное на землю надгробие сохранилось. Сын Иосифа Ивановича Николай (1838—1902) был помещиком Московской губернии и похоронен в Москве в Алексеевском женском монастыре.
В дальнейшем на воронежской земле обосновались две ветви Кожиных, происходящие от Осипа Ивановича: потомки Ивана Осиповича и его племянника Ивана Артамоновича. Иван Осипович в 1804 г. купил у Я. А. Татищева имение Знаменское в Липецком уезде Тамбовской губернии, где в конце XVIII в. по
21 См.: Герчук, Домшлак. Указ. соч. С. 92—94.
22 См.: Чижков А. Б. Тульские усадьбы. Тула; Смоленск, 2011. С. 112.
23 См.: Черников С. В. Дворянские имения Центрально-Черноземного региона России в первой половине XVIII века. Рязань, 2003. С. 129.
24 См.: Клоков А. Ю. Репец. Усадьба Кожиных // Русские провинциальные усадьбы XVIII — начала XX века. Воронеж, 2011. С. 352-357.
25 См.: МоревЛ. А. Святитель Тихон Задонский. Житие и акафист. 3-е изд., перераб. и доп. Задонск, 2003. С. 29.
26 См.: Клоков. Репец. Усадьба Кожиных. С. 354-355.
27 См.: Там же. С. 350-351.
28 См.: Там же. С. 355-356.
проекту В. И. Баженова была построена Знаменская церковь — уникальный памятник псевдоготического стиля в русской архитектуре. После смерти И. О. Кожина Знаменское перешло к его сыну Михаилу (1808-после 1860), который перестроил и значительно расширил усадебный дом. В обновленный усадебный ансамбль входит также часовня с родовой усыпальницей, где похоронены большинство владельцев усадьбы и членов их семьи, начиная с Михаила Иванови-ча29. Племянник Михаила Иван Семенович (1841-1899) был погребен в Москве на Ваганьковском кладбище.
Центром владений Ивана Артамоновича Кожина (1781-1834) становится усадьба в селе Кашары Задонского уезда. В 1823-1833 гг. он строит там храмовый комплекс из церкви св. Автонома и зимней церкви-колокольни свт. Митрофа-на Воронежского. Посвящение зимнего храма легко объясняется состоявшейся за год до его освящения канонизацией воронежского святителя. Посвящение летней церкви священномученику Автоному Италийскому объяснить значительно сложнее. Малоизвестный святой с редким именем не является небесным покровителем ни храмоздателя, ни кого-либо из его близких родственников. Возможно, день его памяти (12 сентября)30 — это день рождения храмоздателя либо другая важная для него дата. Комплекс из круглого в плане храма-ротонды и отдельно стоящей колокольни с церковью в двухсветном нижнем ярусе, облик которого в целом вписывается в стилевые рамки позднего классицизма, очень интересен и необычен с архитектурной точки зрения31. И. А. Кожин был похоронен при построенной им церкви (но не внутри нее), там же упокоилась его двоюродная сестра, дочь Ивана Осиповича Надежда, в замужестве Фролова (11.08.1800—9.03.1830)32. Сын Ивана Артамоновича Сергей (1807-1864) похоронен в Задонском Рождество-Богородицком мужском монастыре, как и его теща вдова Ивана Осиповича Мария Семеновна, во втором браке Туровская (17821818), однако их могилы по в 1871 г. находятся на разных участках монастырского кладбища33; в 1893 г. могила С. И. Кожина не упоминается, поэтому можно предположить, что к тому времени ее уже не было34. Другой сын И. А. Кожина Иосиф (1818-1888) погребен в московском Новодевичьем монастыре рядом со своей дочерью Конкордией (1850-1881).
В конце 70-х — начале 90-х гг. ХУ111 в. Артамон Осипович Кожин (1753-?), брат Ивана Осиповича и отец Ивана Артамоновича, приобрел усадьбу Бельское Устье в Порховском уезде Псковской губернии у того же графа М. Ф. Апраксина,
29 См.: Селезнев Н. П. Знаменское // Русские провинциальные усадьбы XVIII — начала XX века. Воронеж, 2011. С. 346-347.
30 См.: Жития Святых Св. Димитрия Ростовского: В 12 т. Т. 1: Сентябрь. М., 1903. С. 262267.
31 См.: Рудаков Л. Е. По следам легенд. Воронеж, 1986. С. 168-169; Кашары. Храмовый комплекс. Церкви Митрофана Воронежского и Автонома // Сайт «Народный каталог православной архитектуры» (URL: http://sobory.ru/article/?object=02073).
32 См.: Дементьев А. «Нежнейший друг души моей...» // Липецкая газета. 2004. 28 авг.
33 См.: Геронтий (Кургановский), иером. Историко-статистическое описание Задонского Богородицкого монастыря. М., 1871. С. 140, 144.
34 См.: Геронтий (Кургановский), иером. Историко-статистическое описание Задонского Богородицкого монастыря. По изд. 1893 г. Задонск, 2010. С. 220-229.
у которого его отец купил имение Репец35. В 1796 г. Артамон Кожин строит в но-воприобретенном имении каменную Вознесенскую церковь. В 1798 г. он расширил свои порховские владения приобретением у помещицы Култашевой бывшей усадьбы князей Мещерских Княжьи Горки. В 1833 г. на средства покойного Артамона Кожина (видимо, по его духовному завещанию) в Княжьих Горках была построена церковь во имя Святого Пророка Илии, примечательное здание, которое может служить примером русского ампира второй четверти XIX в.36 Сын Артамона Осиповича Петр (1800-4.02.1864), унаследовавший Бельское Устье, в начале 1860-х гг. строит там новую Вознесенскую церковь37 — крупнейший на Псковщине вотчинный храм, который «является одним из драгоценнейших архитектурных украшений Псковской области и имеет всероссийское значение»38. В новопостроенном храме (что не отражено в Провинциальном некрополе) он и был похоронен39, и его погребение стало последним известным внутрихрамовым в роду Кожиных. Его брат Иван, как указано выше, похоронен при церкви в своей усадьбе Кашары Задонского уезда. Графиня Мария Александровна Строганова (1850-1914) (в замужестве Ягмина с 1913 г.) в 1879 г. купила у Марии Новосильцевой, дочери и наследницы Петра Артамоновича Кожина, усадьбу Княжьи Горки и была похоронена в склепе близ Ильинской церкви40.
В Кашине и его ближайших окрестностях владели поместьями представители нескольких ветвей Кожиных. Поначалу их хоронят в основном в принадлежащих им усадьбах. Александр Осипович (1747-1823), унаследовавший усадьбу Кривец в Мышкинском уезде, был похоронен под алтарем описанной выше усадебной церкви. Там же были погребены его сын Иван (1776-1813) и дочь Елизавета (?—1858), в замужестве фон Рейтер. Местом упокоения жены Александра Осиповича Екатерины Николаевны (урожденной Тишининой) стала Югская Дорофеева пустынь в Рыбинском уезде, в которой подвизался известный старец-подвижник Адриан Югский41. Сын Александра Осиповича Николай (1786-1816) и дочь Анна похоронены на паперти Тихвинской церкви в унаследованном от матери селе Тихвино-Никольское Рыбинского уезда, могила Николая Александровича сохранилась42. Иван Никитич Кожин (1748-1814) погребен в селе Глинеево Бежецкого уезда. Еще одна дочь А. О. Кожина Надежда, в замужестве Клементьева (ок. 1796-1838) похоронена в имении мужа в селе Воздвиженское-
35 См.: Макеенко Л. Н. Дворянская усадьба Кожиных в с. Бельское Устье // Псковская губерния и ее архив. История и современность. Псков, 2001 (URL: http://www.porh ov-uezd. narod.ru/before1917-1.html (дата обращения: 31.05.2014)).
36 См.: Селиверстов Ю. Ни князей, ни красных // Псковская губерния. 2010. № 48 (519). 8-14 дек. (URL.: http://gubernia.pskovregion.org/number_519/05.php.).
37 См.: Макеенко. Указ. соч.
38 Селиверстов. Указ. соч.
39 См.: Макеенко. Указ. соч.
40 См.: Купцов И. В. Род Строгановых. Челябинск, 2005. С. 146.
41 См.: Православная энциклопедия (электронная версия). Т. 1 (URL: http://www.pravenc. ru/text/63624.html (дата обращения: 31.05.2014)); Кириченко О. В. Женское православное подвижничество в России (XIX — середина XX в.). М., 2010. С. 295.
42 См.: Усадьба Тихвино-Никольское // ЖЖ «Мир путешествий» (URL: http://deni-spiri. livejournal.com/30406.html (дата обращения: 1.06.2014)).
на-Волге Романов-Борисоглебского уезда; там же впоследствии был погребен ее сын Кирилл Никтополионович Клементьев (1822-1857).
С начала XIX в. основным местом погребения Кожиных, владевших землями вокруг своего родового гнезда, стал основанный их далеким предком преподобным Макарием Троицкий монастырь в Калязине. Первой похороненной там представительницей рода стала жена владельца родового села Кожино Николая Осиповича (1763-1820) Анастасия Михайловна (урожденная Волынская) (1771— 1819). Год спустя рядом с ней упокоился ее супруг, а впоследствии их дети Петр (?—1850), Иван (1807-1853), Зинаида (?-1873) и внук Дмитрий Петрович (18291883), унаследовавший Кожино и женатый на Надежде Дмитриевне Кожиной, наследнице второго родового имения Настасово. Из детей Николая Осиповича и Анастасии Михайловны только рано умерший сын Михаил (1804-1826), служивший в лейб-гвардии гусарском полку, был погребен не в Калязинском монастыре, а на Старо-Деревенском кладбище Петербурга (очевидно, по месту своей преждевременной кончины). Миниатюрный портрет Михаила Николаевича Кожина работы художника М. Зацепина (1826) находится в собрании Государственного исторического музея43.
Начиная с 20-х гг. XIX в., в Калязинском монастыре хоронят представителей всех тверских и ярославских ветвей Кожиных, родители, братья и сестры которых были погребены в усадьбах. В обители, ставшей родовым некрополем, похоронены сыновья Никиты Ивановича Яков (1753-1826) и владевший усадьбой Настасово Иосиф (1761-1835), а затем его сын Николай (1818-1876); сын Александра Осиповича Дмитрий (1783-1827), его жена Анна Николаевна (Сорохти-на) (1794-1873) и их дети — Екатерина (1818-1891), Софья (1821-1874), Наталья (1823-1898), Вера (1825-1894) и Александр (1826-1909) — все, кроме Матвея (1821-1883), корчевского уездного предводителя дворянства (а значит, жившего в своем тверском поместье), упокоившегося на Ваганьковском кладбище в Москве. Однако вдова Иосифа Никитича Екатерина Петровна (урожденная Про-тасьева) (1795-1858) похоронена в родовом имении Протасьевых в селе Восново Бежецкого уезда, где затем была погребена и ее дочь Елизавета Иосифовна, в замужестве Евсюкова (1816-1907).
Таким образом, среди представителей дворянского рода Кожиных можно отметить особое тщание в храмоздательстве. Практически все «кожинские» церкви являются незаурядными архитектурными памятниками, причем, как мы видим на примере колокольни в Репце, стремление создать архитектурный шедевр иногда приводило к отступлению от церковных канонов и конфликтам с духовенством. Из этого следует, что в храмостроительной деятельности Кожиных мотивы, связанные со светской коммеморацией, преобладали над духовными. Трудно сказать, в какой мере активность Кожиных в храмоздательстве связана с их родством с преподобным Макарием Калязинским, однако можно отметить, что данных о переносе ими культа преподобного Макария (посвящения престолов, иконы) за пределы Тверской и Ярославской губерний не имеется.
43 См.: Портретная миниатюра в России XVIП—XIX веков из собрания Государственного Исторического музея. Л., 1988. С. 233, 308. Кат. № 55. Ил. 192.
Что касается похоронных практик Кожиных, то в ХУ111 в. отмечается безусловное преобладание внутрихрамового погребения в усадьбах, что соответствует общей тенденции того времени; во многих дворянских родах усадебные некрополи оставались основным местом погребения до 1917 г. Это отмечается в поэме Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»: «А если и случалося, / Что жил помещик в городе, / Так умирать наверное / В деревню приезжал. / Коли умрет нечаянно, / И тут прикажет накрепко / В приходе схоронить. / Глядишь, ко храму сельскому / На колеснице траурной / В шесть лошадей наследники / Покойника везут — / Попу поправка добрая, / Мирянам праздник праздником...»44.
В Х1Х в. большинство семей рода Кожиных переходят к внехрамовому погребению в крупных монастырях. Для Кожиных Тверской и Ярославской губерний главной родовой усыпальницей становится Троицкий монастырь в Калязи-не45, что, очевидно, связано с актуализацией родового культа прп. Макария. Тем не менее воронежско-тамбовские, московские и петербургские Кожины также начинают чаще обращаться к монастырскому погребению, уже вне связи с данным культом. Некоторые семьи Кожиных продолжают практику погребения в усадьбах, но уже не внутри церквей, а в специальных часовнях либо под открытым небом в церковной ограде. Все захоронения на городских кладбищах эпизодические и случайные, взаимосвязанных родственных погребений там нет. Следовательно, дворяне Кожины на протяжении всей истории рода практиковали практически только привилегированные виды погребения с прекращением к середине Х1Х в. внутрицерковных захоронений и наблюдаемой с начала Х1Х в. тенденцией к снижению частоты погребений в усадьбах и увеличению — в монастырях. Имея в виду, что выбор любого привилегированного места погребения всегда является актом утверждения персональной и родовой памяти в связи с данным местом и присоединения к его коммеморативной традиции46, оставаясь в то же время религиозной практикой, следует отметить, что возможные мотивации этого выбора применительно к России рассматриваемого периода совершенно не исследованы и должны стать предметом последующих научных изысканий.
Ключевые слова: коммеморация, память, храмоздательство, храмостроитель-ство, погребение, места погребения, похоронные практики, усадьбы, Кожины, дворянство, Тверская губерния, история России ХУШ-ХТХ вв.
44 Некрасов Н. А. Кому на Руси жить хорошо // Собрание сочинений: В 4 т. М.: Правда, 1979. Т. 3. С. 23.
45 См.: Кубарев А. Г. Калязинский некрополь: Город Калязин Тверской губернии. СПб.: ВИРД, 1997. С. 32-33.
46 См. об этом на материале Испании XVIII в.: Blutrach-Jelín C. Brother-sister 'love' and family memory in seventeenth and eighteenth-century Castile: the third Count of Fernán Núñez and the Convent of La Concepción // European Review of History. 2010. Vol. 17. № 5. P. 779-780.
Church foundation and places
OF BURIAL OF THE NOBLES KOZHINS! THE TRANSFORMATION OF COMMEMORATIVE PRACTICES
in 18th—19th centuries D. Budiukin
The article deals with the church founding activity in the country estates and choice of the place of burial in 18th-19th centuries of the nobles Kozhins, the relatives of St. Macarius of Kaliazin, as religious commemorative practices. Draws attention the significant number and great architectural quality of the churches built by Kozhins. In 18th century the most Kozhins were buried in churches in their estates, and in 19th century the most of them turn to burial in the monasteries outside churches.
Keywords: commemoration, memory, church foundation, church building, burial, places of burial, funeral practices, country estates, Kozhin, nobility, Tver province, 18th-19th century Russian history
Список литературы
1. Афанасий (Сахаров), свт. О поминовении усопших по Уставу Православной Церкви. М.: Сатисъ, 2007.
2. Беляков А. В. Чингисиды в России XV-XVII веков: Просопографическое исследование. Рязань: «Рязань. Мiр», 2011.
3. Виноградов И. А. Археологическая экскурсия в село Кожино и города Кашин, Калязин и Углич. Тверь, 1901.
4. Геронтий (Кургановский), иером. Историко-статистическое описание Задонского Бого-родицкого монастыря. М., 1871.
5. Геронтий (Кургановский), иером. Историко-статистическое описание Задонского Бого-родицкого монастыря. По изд. 1893 г. Задонск, 2010.
6. Герчук Ю. Я., Домшлак М. И. Художественные памятники Верхней Волги. От Калинина до Ярославля. М.: Искусство, 1976.
7. Дементьев А. «Нежнейший друг души моей...» // Липецкая газета. 2004. 28 авг.
8. Имена в истории Кашинского края: Биографический словарь. Кашин, 1997.
9. Кириченко О. В. Женское православное подвижничество в России (XIX — середина XX в.). М.: Алексеевская пустынь, 2010.
10. Клоков А. Ю. Репец. Усадьба Кожиных // Русские провинциальные усадьбы XVIII — начала XX века. 2-е изд., перераб. и доп. Воронеж: Центр духовного возрождения Черноземного края, 2011. С. 349-358.
11. Кубарев А. Г. Калязинский некрополь: Город Калязин Тверской губернии. СПб.: ВИРД, 1997.
12. Купцов И. В. Род Строгановых. Челябинск: Каменный пояс, 2005.
13. Лебедев А. Описание Троицкого Колязина мужеского первоклассного монастыря Тверской епархии. Ярославль, 1867.
14. Линченко А. А. Диалектика памяти и забвения в понимании соотношения традиционного и нового в культуре // Второй Российский культурологический конгресс с
международным участием «Культурное многообразие»: от прошлого к будущему. Программа. Тезисы докладов и сообщений. СПб.: Эйдос-Астерион, 2008. С. 203.
15. Макеенко Л. Н. Дворянская усадьба Кожиных в с. Бельское Устье // Псковская губерния и ее архив. История и современность. Псков, 2001 (URL: http://www.porhov-uezd. narod.ru/before1917-1.html (дата обращения: 11.05.2014)).
16. Мельцин М. О. Эволюция похоронных практик князей Долгоруковых в XVI — начале XX веков // Известия Русского генеалогического общества. Вып. 25. СПб., 2013. С. 9-23.
17. Меркулова Т. Н. Портреты И. Э. Куруты и П. П. Кожина в собрании ВСМЗ // Материалы исследований. Сборник № 18: Научно-практическая конференция (28-29 ноября 2011 г.). Государственный Владимиро-Суздальский музей-заповедник. Владимир, 2012. С. 193-199.
18. Московский некрополь: В 3 т. / Сост. В. И. Саитов, Б. Л. Модзалевский. СПб., 19071908.
19. Некрасов Н. А. Собрание сочинений: В 4 т. / Под общ. ред. И. Г. Ямпольского. М.: Правда, 1979.
20. Папин И. В. Некрополь Кирилло-Белозерского монастыря // Русское средневековое надгробие XIII-XVII вв. Вып. 1. М.: Наука, 2006. С. 195-256.
21. Петербургский некрополь: В 4 т. / Сост. В. И. Саитов. СПб., 1912-1913.
22. Портретная миниатюра в России XVIII-XIX веков из собрания Государственного Исторического музея: Альбом / Авт.-сост. Т. А. Селинова. Л.: Художник РСФСР, 1988.
23. Послания Ивана Грозного. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951.
24. Православная энциклопедия (электронная версия) (URL: http://www.pravenc.ru).
25. Руммель В. В., Голубцов В. В. Родословный сборник русских дворянских фамилий: В 2 т. СПб., 1886-1887.
26. Русский провинциальный некрополь / Сост. В. В. Шереметьевский. Т. 1. М., 1914.
27. Сахаров И. В. Храм как родовая усыпальница: захоронения князей Воротынских во Владимирской церкви Кирилло-Белозерского монастыря // Духовное, историческое и культурное наследие Кирилло-Белозерского монастыря: к 600-летию основания. СПб., 1998. С. 228-257.
28. Святославский А. В. Традиция памяти в Православии. М.: Древлехранилище, 2004.
29. Селезнев Н. П. Знаменское // Русские провинциальные усадьбы XVIII — начала XX века. 2-е изд., перераб. и доп. Воронеж: Центр духовного возрождения Черноземного края, 2011. С. 345-348.
30. Селиверстов Ю. Ни князей, ни красных // Псковская губерния. 2010. № 48 (519). 8-14 дек. (URL.: http://gubernia.pskovregion.org/number_519/05.php (дата обращения: 15.05.2014)).
31. Столяров А. К. Страницы истории усадьбы Кожино-Анастасово. Приводится по дипломной работе: Дворянские усадьбы Кашинской земли. Исторические судьбы, МГГУ им. Шолохова, М., 2009 // Сайт «Информационный портал Творческого объединения «Жар-Птица»» (URL: http://www.onitam.ru/places-catalogue/stranicy-istorii-usadby-kozhino-anastasovo (дата обращения: 11.05.2014)).
32. Сукина Л. Б. Человек верующий в русской культуре XVI-XVII веков. М.: РГГУ, 2011.
33. Художественное надгробие в собрании Государственного музея городской скульптуры: Научный каталог. Т. 3: Некрополь XVIII века. СПб., 2006.
34. Цыпин В., прот. Курс церковного права. Клин: Христианская жизнь, 2004.
35. Черников С. В. Дворянские имения Центрально-Черноземного региона России в первой половине XVIII века. Рязань, 2003.
36. Чижков А. Б. Тульские усадьбы. Тула; Смоленск, 2011.
37. Ясюнас Б. Б. Старинные парки Ярославской области: Усадебные. Городские. Монастырские. Ярославль: Александр Рутман, 2007.
38. Blutrach-Jelín C. Brother—sister 'love' and family memory in seventeenth and eighteenth-century Castile: the third Count of Fernán Núñez and the Convent of La Concepción // European Review of History. 2010. Vol. 17. № 5. P. 777-790.
39. Kleimola A. A woman's gift: the patronage of commemoration in the Russian North // Forschungen zur Osteuropäischen Geschichte. 2001. Vol. 58. P. 151-161.
40. Soldat C. Sepulchral monuments as a means of communicating social and political power of nobles in early modern Russia // Contested spaces of nobility in early modern Europe. Aldershot: Ashgate, 2011. P. 103-126.
