CC BY
37
8. Alekseev N. E. Transformatciia lichny'kh e'konomicheskikh potrebnosteV v reformiruemoV e'konomike Rossii [Transformation of personal economic needs in the reforming of the Russian economy]. Extended abstract of PhD dissertation, Omsk, 2005, 24 p.
© Н. Е. Алексеев, О. В. Демиденко, 2016
Авторы статьи:
Николай Евгеньевич Алексеев, кандидат экономических наук, доцент, Омская гуманитарная академия,
Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия, г. Омск, e-mail: [email protected]
Ольга Владимировна Демиденко, кандидат технических наук, доцент, Омская гуманитарная академия,
Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия, г. Омск.
Рецензенты:
О. Ю. Патласов, доктор экономических наук, профессор, Омская гуманитарная академия.
Е. В. Романенко, кандидат экономических наук, доцент, Сибирская государственная автомобильно-
дорожная академия, г. Омск.
УДК 330 DOI 10.17238^П1998-5320.2016.23Л91
Е. А. Орлянский, Омский институт (филиал) Российского экономического университета им. Г. В. Плеханова
ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ЭТИКА РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ ХХ1 ВЕКА.
КАКОЙ ЕЙ БЫТЬ?
Статья посвящена проблеме воздействия на экономику хозяйственной этики. Проблема рассматривается в контексте противопоставления христианской хозяйственной этики (всецело определявшей развитие рыночной экономики в Европе до XVII века) и так называемого «экономизма» (сменившего христианскую хозяйственную этику на определённом этапе). На основе данного противопоставления делается вывод о том, что «экономизм», по своей сути, порождает цикличность и циклические кризисы, а христианская хозяйственная этика имеет ярко выраженный антикризисный потенциал.
Ключевые слова: рыночная экономика, цикличность, кризис, хозяйственная этика, «экономизм».
Современная рыночная хозяйственная система подвержена циклическим кризисам и эта подверженность с определённого момента стала представлять собой угрозу как глобальной (на уровне мировой экономики), так и национальной экономической безопасности. Когда в 1825 г. первый циклический кризис разразился в Англии и затронул экономику США и Франции, хозяйственная система имела механизм регуляции, который позволял преодолевать такие кризисы автоматически, т. е. без вмешательства государства [3, с. 5]. Кроме того, долгое время рыночная конъюнктура не позволяла концентрации производства достигать больших пределов, когда кризисные разорения могли бы стать большим потрясением для всей хозяйственной системы. Первой серьёзной угрозой экономической безопасности для всей рыночной экономики стали последствия мирового кризиса 1873 г., когда в кризисных разорениях погибали слишком большие состояния, что было неизбежно, учитывая растущие обороты тогдашних производителей. Их ответной защитной реакцией стало стремление к монополизации. Устранение конкуренции рассматривалось как защита от циклических колебаний, и неслучайно первые монополистические объединения именовались тогда «детьми кризиса». Однако творцы монополизма не предполагали, что их действия рубят сук, на котором сидела вся тогдашняя рыночная экономика. Монополизация уничтожила чисто конъюнктурное ценообразование, что лишило рыночную экономику способности автоматически преодолевать кризисы. Получив доступ к влиянию на рыночные цены, монополисты лишили их совершенной эластичности, делая будущие циклические кризисы перепроизводства фактически непреодолимыми. Этот удар по рыночной экономике был настолько силён, что ничего принципиально не изменило антитрестовское законодательство. Решающий момент проявления последствия этих изменений был отодвинут мировой войной. Однако
Великая депрессия 30-х годов в полной мере продемонстрировала крах системы автоматического преодоления кризисов. С тех пор, как известно, рыночная экономика функционирует за счёт государственного антициклического регулирования, механизм которого был обоснован в теории Джона Мейнарда Кейнса.
В научной литературе описаны причины, продолжительность экономических циклов на макроуровне в разрезе систем цикличности [6].
Однако на современном этапе развития рыночной экономики к этой системе можно предъявить вполне обоснованные претензии. Главным её недостатком является отсутствие потенциала упреждающего влияния на циклические кризисы. На данный момент государственный механизм антикризисного воздействия может реагировать только постфактум, т. е. откликаться на уже состоявшийся кризис. Не допускать кризисные потрясения, в принципе, не получается. В условиях экономики XXI века это приобретает новую угрозу экономической безопасности, поскольку внешний фон кризисных явлений принципиально изменился. Дело в том, что по мере роста объёмов производства и его ресурсоёмкости кризисы перепроизводства несут с собой отрицательные последствия нарастающим итогом. Во-первых, это социально-политические последствия. С каждым новым кризисом общество сталкивается с ещё большим количеством безработных. Это очень тяжёлым бременем ложится на государство, вызывая бюджетные проблемы, что порождает и политические кризисы с неясными последствиями. К этой же теме относится достижение неоправданно высоких потребительских стандартов во время экономического бума. Вынужденный отказ от этих стандартов также порождает тяжёлые социально-политические коллизии. Во-вторых, рыночная экономика в XXI веке стала настолько хрупкой и чувствительной, что для «потрясения основ» уже не нужны такие сильнейшие факторы воздействия, как войны и «шоки предложения». Последний кризис показал, что уже субъективные ошибки (или сознательные эгоистические действия) нескольких человек (пусть и топ-менеджеров ведущих корпораций) способны порождать глобальные потрясения мирового уровня. В-третьих, проблема ограниченности производственных ресурсов, пересекаясь с проблемой затяжных экономических подъёмов, вынуждает ещё более интенсифицировать эксплуатацию окружающей среды, обостряя и без того острую проблему нарушения уже экологического равновесия.
В принципе, мощнейшая система государственного антикризисного менеджмента содержит в себе достаточный потенциал такого превентивного воздействия. Существуют все бюджетные и монетарные возможности не допустить резких колебаний совокупного спроса, создания спекулятивных «пузырей» в фондовом и производственном инвестировании. Однако на практике этот потенциал раз за разом не находит себе реализации, вопреки всякой чисто экономической логике. Крупнейшие кризисы ХХ века неизменно содержали в себе такие «нелогичные» субъективные элементы. Та же Великая депрессия охватила рыночный мир после трёхсотлетней истории современной рыночной хозяйственной системы. Вряд ли экономисты того времени (знавшие все тонкости работы рыночного механизма) не понимали, к чему приведёт безудержное наращивание инвестиций во время подъёма 20-х годов. Поверить в тезисы о бескризисной экономике, наступлении эпохи «вечного роста» могли только неискушённые обыватели. Но и тогда экономика с фатальной неизбежностью катилась к краху. Отдельные здравые голоса (например, точки зрения того же Кейнса или экономистов Стокгольмской школы) были услышаны лишь постфактум. Столь же обреченно рыночная экономика шла к кризису 70-х годов, превратив кейнсианскую политику из средства преодоления кризисов в универсальный способ государственного регулирования. Опять же, удивляет всеобщее непонимание грядущих последствий перманентного наращивания государственных расходов, бюджетных дефицитов и денежной массы. Создаётся впечатление, что рыночная экономика движется под руководством каких-то иррациональных стимулов. И если объяснить это с позиции чистых экономических закономерностей невозможно, то необходимо применить к анализу этих процессов иные подходы.
В данной статье будет совершена попытка рассмотреть проблему кризисов и антикризисной политики с точки зрения такого элемента экономической системы, как хозяйственная этика. Поскольку сущность и развитие рыночной экономики в XXI веке, по нашему мнению, зависят именно от того, какой характер примет хозяйственная этика.
Если взять во внимание исходный смысл понятия «этика», то необходимо обратиться к одному из главных специалистов по хозяйственной этике Артуру Риху. Он обращается к первой трактовке понятия «этика», данному Аристотелем в своей «Никомаховой этике». По мнению А. Риха, этика, в трактовке Аристотеля, это «поведение, соответствующее обычаям, ставшее нормой или законом благодаря привычке, традиции и принятым формам приличия» [9, с. 29]. Отсюда выходит
неизбежность трактовки социальной этики как системы ценностей, строящейся вокруг этической ответственности, которая «исходит из требования обязательно учитывать в процессе поиска и определения нормативного последствия, обусловленных им поступков и решений, и нести за это ответственность» [9, с. 48].
В истории научной мысли, наверное, первое обращение к этой проблеме было зафиксировано опять же у Аристотеля, который сформулировал понятие экономики как деятельности, направленной на обеспечение материальных условий жизни. В своей «Политике» он писал, что «некоторые живут приятно, соединяя те или иные из этих видов и заимствуя у одного из них то, чего не хватает другому, чтобы быть самодовлеющим, например, одни соединяют кочевнический и разбойничий образ жизни, другие -земледельческий и охотничий, равным образом и остальные люди ведут такой образ жизни, какой их заставляет вести нужда» [1]. Причём ещё сам Аристотель не позволял себе сводить экономику к простому натуральному хозяйству, признавая и торговлю, и денежное обращение. И вообще признание главной целью экономики обеспечения материальных условий жизни человека автоматически означает признание категории «производительность» и необходимость роста этого показателя соразмерно с ростом потребности человека. Отсюда выходит и необходимость признания таких категорий, как «доход», «прибыль», «частная собственность» и т. п. Иначе говоря, способ хозяйствования, который мы называем рыночной экономикой, отнюдь не противоречит этическому подходу к этим проблемам.
При анализе различных этических систем выясняется, что именно такое отношение к экономике является чуть ли не единственным элементом, который их связывает и где нет существенных противоречий. Так, практически идентичной является хозяйственная этика всех основных христианских конфессий. Раскол на православие и католицизм никак не повлиял на их трактовку места и роли экономики в христианском обществе. Ничего принципиально нового не внёс сюда и протестантизм [5]. И сама христианская хозяйственная этика во многом опиралась на идеи того же Аристотеля, который противопоставлял экономику как деятельность, направленную на удовлетворение естественных потребностей человека, действиям, имеющим цель увеличение денежного богатства. Он считал, что у нормального процесса удовлетворения потребностей человека есть естественный предел, одновременно отмечая, что у процесса максимизации денежного богатства такого предела нет. Аристотель указывает: «мера обладания собственностью, которая является достаточной для хорошей жизни, не беспредельна». Но «существует другой род искусства приобретения, который обыкновенно называют, и с полным правом, искусством наживать состояние; с этим искусством, и связано представление, будто богатство и нажива не имеют никакого предела» [1].
Кроме того, оказалось, что такой подход был свойственен чуть ли не всей культуре европейского язычества. Анализ древних языческих мифов скандинавов, славян, балтов, кельтов показывает, что экономическим процессам отводилась прагматическая роль источника обеспечения материальных потребностей людей, и их влияние на остальные сферы жизни общества отрицалось. Сама же экономическая деятельность жёстко регламентировалась духовными этическими принципами. Понятно, что никакая деятельность, имеющая конечной целью максимизацию доходов, не поощрялась [5, с. 24-26].
Христианство и было воспринято европейскими этносами во многом потому, что несло в себе объяснение природы многих процессов, не противоречащее естественным представлениям о них, господствовавшими в дохристианскую эпоху. Этим представлениям были приданы чёткие морально-этические трактовки, зафиксированные в Библии. По этой схеме была сформулирована и христианская хозяйственная этика. Неудивительно, что мы видим множественные совпадения в отношении к хозяйственной жизни между христианской традицией и религиозно-мифологическим сознанием древних индоевропейских народов. Так же христианская традиция обосновывает необходимость удовлетворения нужных материальных потребностей. В Новом Завете вообще очень широко применяется экономическая тематика. Она является фоном для декларирования духовных истин. Так, большинство Притч Христа построено на примерах из хозяйственной жизни. В Евангелии есть места, которые показывают и признание частной собственности для экономического развития. Они повторяют первое ветхозаветное обоснование частной собственности в Декалоге. Это означает признание экономики как нормального явления в христианском обществе. Но, с другой стороны, отрицается целевая установка на деятельность по накоплению богатства, где последнее выступает как цель, а не средство. В качестве мотивов трудовой деятельности признаётся только необходимость удовлетворения обоснованных потребностей. Традиционно признаётся, что труд необходим для обеспечения собственного пропитания. Декларируется умеренность в потреблении. Осуждается потребительская расточительность. Однозначно отрицательно рассматривается ростовщичество.
Такая хозяйственная этика обеспечивала высокий уровень стабильности хозяйственной системы в рамках традиционной рыночной экономики. В первую очередь, потому что отторгала комплекс методов хозяйственной деятельности, которые способны резко ускорять течение экономических процессов. Общеизвестен факт отрицательного отношения в традиционной рыночной экономике к процентным операциям. Христианская церковь долгое время запрещала ростовщичество. Остаётся добавить, что ограничение кредита и процентных отношений пресекает важнейший источник резких колебаний совокупных расходов как главного фактора циклической нестабильности в экономике.
В настоящее время формируются этическая наука в области банковской деятельности; методологические подходы к формированию этических норм; задачи, методы этики банковской деятельности; стандарты формирования корпоративного поведения, служебной и внеслужебной этики банковских сотрудников, а также делового этикета; нормы этического поведения в межбанковской деятельности; накапливается опыт применения стандартов этического поведения в банковской деятельности за рубежом. О. Ю. Патласовым и С. С. Каирденовым проанализированы этические документы коммерческих банков России, Узбекистана, Украины, Казахстана, Беларуси и других стран, а также проведён их сравнительный анализ [7].
Представитель третьей волны немецкой исторической школы Вернер Зомбарт, специалист по хозяйственной этике традиционной рыночной экономики среди великих экономистов, отмечает, что много методов ведения экономической деятельности отвергались из-за их противоречия основам христианской хозяйственной этики [4, с. 159-164]. Так, однозначно осуждалась конкуренция между производителями. Каждый из них имел свой участок рынка («клиентелу»), выходить за который считалось неприличным, так как это могло лишить дохода другого производителя, считалось нарушением заповеди любви к ближнему. В основном - это закреплялось неформальными институтами, т. е. обычаями и традициями. И только в крайнем случае подкреплялось юридическими нормами. Так, Зомбарт приводит в пример полицейский устав Майнца, где говорилось, что «никто не должен отвращать другого от покупки или более высокой надбавкой удорожать ему товар под страхом потери купленного товара; никто не должен вмешиваться в торговлю другого или вести свою собственную торговлю так широко, что другие граждане от этого разоряются» [Цит. по: 4, с. 159]. Особенно неприличным считалось применение демпинга для привлечения потребителей за пределами своей «клиентелы». В том же направлении формировалось и отношение к рекламе. Допускалась только информативная реклама. Общество отвергало всякие попытки производителя навязать потребителю мнение, что его товар лучше, чем товары других производителей. Наконец, общеизвестно отношение традиционного общества к техническим нововведениям. Они отвергались, если это могло привести к безработице. И данное мнение разделялось практически всеми слоями общества. В. Зомбарт указывает на совпадение мнений на этот счёт и самих изобретателей, и теоретиков философии и экономики, и государственных деятелей, упоминая высказывания Бехера, Монтескье, Кольбера, Фридриха II.
При этом ещё раз следует подчеркнуть, что опора на христианскую этику отнюдь не лишала традиционную экономику характера рыночной хозяйственной системы. Всё это диктовалось рыночной конъюнктурой, которая формировалась христианской этикой. Зомбарт отмечает, что и тогда спрос определял предложение, а потребитель являлся главной фигурой рынка [4, с. 572]. Иное дело, что потребности, лежащие в основе спроса, были вполне естественными, а потребительские стандарты задавались обществом и за долгий период стабильного существования превращались в традиции. Это лишало экономику нестабильности спроса, которая впоследствии легла в основы цикличности и циклических кризисов. В целом понятия естественные потребности и спрос практически совпадали. Если традиционная система формировала такие потребности столетиями то, естественно, что этого времени хватило для выработки механизмов подведения денежных доходов под границы этих потребностей. Негативное же отношение к проценту (опять же, исходя из библейских постулатов) не давало развиваться массовому кредитованию, которое могло бы нарушить монетарные ограничения спроса. Поэтому такие явления, как, например, инфляция спроса, могли возникать только из-за форс-мажорных обстоятельств (войны, стихийные бедствия, порча монеты), а не из-за нарушения рыночного равновесия.
Такой характер спроса оказывал воздействие и на предложение. В. Зомбарт отмечает, что производитель в своей деятельности руководствовался не стоимостными приоритетами и монетарной оценкой, а качественной стороной производства и его результатов [4, с. 21]. Производство ещё не массовое и производитель относится к своему продукту как художник или скульптор к своим
произведениям. С В. Зомбартом соглашается другой лидер третьей волны исторической школы Макс Вебер, который пишет, что традиционная экономика «своё назначение и оправдание находит в абсолютном качественном совершенстве продукта. Она далека от мысли о рационализации способа производства, которая лежит в основе всей современной рациональной техники, или систематизации функционирования предприятия, превращая его в рациональное, направленное на получение прибыли, хозяйство» [2, c. 109]. Следует отметить ещё особенности ценообразования той экономики. Цена также вводится в разряд этических категорий и должна соответствовать выработанному обществом критерию справедливости. Для этого, в первую очередь, по мнению В. Зомбарта, общество не допускает, чтобы определение цены отдавалось на произвол отдельным производителям [4, с. 573-574].
Таким образом, это сочетание отношения к методам ведения хозяйства, этики потребителей и производителей обеспечивал высокий уровень стабильности всей хозяйственной системы и фактически бескризисное функционирование (экономические кризисы возникали только по неэкономическим форс-мажорным причинам).
Другой подход к этической основе экономики можно назвать определённой антиэтикой. Это так называемый экономизм. Несмотря на то, что формально он также ставит человека в центр экономических отношений, на деле основывается на приоритете самой экономики над естественными человеческими потребностями. В качестве определения этого явления мы будем использовать обозначение, данное швейцарским экономистом и социологом Петером Ульрихом. Он определял экономизм как «веру экономической рациональности только в саму себя и ни во что другое» [12, с. 18]. А. Рих добавлял, что «для ... подхода, который принято называть «экономизмом», типична оценка всех явлений и форм общественной жизни исключительно (или в первую очередь) под углом зрения экономической рациональности и материальной продуктивности» [9, с. 23]. На практическом идейном уровне экономизм выливается в так называемый «экономический образ мышления», который лучше всего (и предельно откровенно) выразил американский экономист Пол Хейне. Он указывает, что «техника мышления» - это «некая предпосылка о том, чем человек руководствуется в своём поведении». И далее называет эту предпосылку: «За удивительно редкими исключениями экономические теории строятся, опираясь на вполне определённую предпосылку, что индивидуумы предпринимают те действия, которые, по их мнению, принесут им наибольшую чистую пользу (net advantage)» [13, с. 23].
Упомянутая выше возрастающая опасность циклических кризисов резко увеличила интерес к проблеме господства экономизма также среди учёных стран постсоветского пространства. Так, М. Прохоров резко разводит понятия экономики и экономизма, утверждая, что идея определения экономикой остальных элементов социума «лежит в русле не экономики, но экономизма» [8, с. 6]. Причём для постсоветских исследователей сейчас также характерна негативная оценка экономизма. Например, Г. Ильина подчёркивает, что именно идеология экономизма мешает бизнесу следовать в русле социальной ответственности [15, с. 52]. Этой же позиции придерживается Н. Савкин, пришедший к выводу, что «экономизм как идеология неизбежно приводит к отчуждению от социальной направленности экономики» [10, с. 79].
Утверждение экономизма в качестве своеобразной хозяйственной этики привело к тому, что рыночная экономика утратила стабильность. Ключевым моментом стало уничтожение устоявшихся потребительских стандартов, что способствовало к нестабильности совокупного спроса. Потребление уже не имеет сдерживающих христианских побудительных мотивов. Именно так были порождены цикличность и циклические кризисы. Дело в том, что, утратив реальные ориентиры (в виде обеспечения удовлетворения естественных потребностей людей), экономика не приобрела ничего конкретного взамен. Ориентация на максимизацию прибыли и рентабельности не имеет чёткого предела. Сами производители зачастую не представляли свои личные микроэкономические цели при начале своего дела. Тот же В. Зомбарт отмечает, что поведение современных ему европейских и американских предпринимателей имеет черты иррационализма. Их хозяйственная деятельность по достижению прибыли становится беспредельной, лишённой рациональной логики. В. Зомбарт приводит яркие высказывания крупнейших предпринимателей (А. Карнеги, В. Ратенау и др.), рассказывающих, как сам процесс производства заставлял их беспрерывно расширять операции, хотя это и не входило в их планы и не определялось их личными интересами [4, с. 171]. Это же подтверждает современный белорусский исследователь С. Семерник на примере высказываний В. Ратенау [11, с. 79].
Экономика, таким образом, перестала ориентироваться на человека как цель и превратилась в самодовлеющую силу, устанавливающую контроль над остальными сегментами социума. Отсюда только один шаг до появления цикличности. Сначала появляется импульс для повышения конъюнктуры, потом
эта конъюнктура растёт и проходит тот естественный рубеж, когда будущая рецессия ещё не становится неизбежной. Затем раздутая конъюнктура неизбежно обрушивается и наступает циклический кризис перепроизводства. Благодаря монополизму, породившему феномен инфляции издержек, в 70-е годы появился и самый тяжёлый кризис рыночной экономики - стагфляция. Более того, тот же период порождает ещё один фактор усугубления циклического развития рыночной экономики. Дело в том, что стремление к «чистой пользе» (то есть прибыли) вынуждает производителя наращивать объёмы производства и сбыта. Для этого ему, как воздух, нужен растущий совокупный спрос. На каком-то этапе развития современные производители уже не хотят ограничиваться пассивным следованием тенденциям спроса. Они желают сами создавать этот спрос для себя. Отсюда становится понятным возникновение развивающего маркетинга, рекламы с использованием элементов нейролингвистического программирования, аромамаркетинга и т. п. Информация о товаре вводится на подсознательный уровень сознания потребителя и способствует формированию нового спроса, носящего, по сути, иррациональный характер. Одновременно финансовая сфера стремится оперативно создавать денежную составляющую такого спроса, расширяя масштабы банковского кредитования и безналичного денежного обращения. В такой системе циклические кризисы действительно становятся имманентным явлением.
Таким образом, если смена хозяйственной этики совпадает с зарождением циклического характера рыночной экономики (ведь первый крупный кризис перепроизводства зафиксирован в Голландии в XVII веке, а первый такой мировой кризис был в начале XIX века), то вполне логично предположить, что возрождение христианской хозяйственной этики обладает заведомым антикризисным потенциалом. Какое же практическое применение может иметь этот потенциал в современных условиях?
Думается, он мог бы придать нынешней системе хозяйствования те элементы стабильности, которые были свойственны традиционной рыночной экономике. Такой вывод можно сделать из анализа (с точки зрения антициклического потенциала) одного из проектов этического кодекса предпринимателя, который основан на православной хозяйственной этике [14]. Стабилизационный потенциал заложен здесь в видах мотивации хозяйственной деятельности. Эта мотивация четко структурируется автором. Так духовная мотивация занимает верхний иерархический уровень. Экономическая деятельность рассматривается как общественное служение в связи с тем, что эта деятельность организует использование ресурсов в производстве и обмене. Тем самым, например, обеспечивается возможность реализации талантов и способностей наёмных работников, а также обеспечивается доход собственникам других производственных ресурсов. Этот вид мотивации обусловлен библейским положением о необходимости служения ближнему.
Самый сильный стабилизационный потенциал имеют следующие три вида мотивации. Профессиональная мотивация ориентирует предпринимателя на такое отношение к своей деятельности, которое практически полностью соответствует тому отношению к своему делу в традиционной рыночной экономике, которое, как уже было сказано, описывал В. Зомбарт. Сфера деятельности предпринимателя становится никак не менее значимой, чем уровень её рентабельности. Если предприниматель будет относиться к виду своей деятельности как к самостоятельной ценности, то это сможет сделать его инвестиционную активность более предсказуемой. Необходимость поддерживания своего предприятия на определённом уровне развития (в силу профессиональной, а не экономической мотивации) не позволит ему перемещать слишком значительные ресурсы в те отрасли, которые в текущий момент переживают конъюнктурный подъём. Экономика тем самым получает определённый иммунитет от гипертрофированного производственного бума, который в современной рыночной экономике и инициирует рецессию, приводя к неизбежному превышению совокупного спроса над совокупным предложением.
Далее следует патриотическая мотивация. Она влияет на экономику по следующим направлениям. Во-первых, патриотичный предприниматель будет ориентирован на инвестиции в те сектора, которые имеют важное стратегическое значение для национальной экономики в целом, но не имеют текущей инвестиционной привлекательности в виде текущего уровня рентабельности (например, наукоёмких, высокотехнологичных секторов, отдача от которых наступит в неопределённом будущем). Кроме чисто стратегического значения, такое поведение, опять же, снимает проблему инвестиционного перенасыщения отраслей с текущей высокой конъюнктуры и ослабляет угрозу слишком разрушительной рецессии. Во-вторых, данная мотивация ориентирует предпринимателя на рачительное и бережное отношение к невоспроизводимым природным ресурсам. Такие ресурсы по своей сути (непроизводственный характер их возникновения) являются фактором, обеспечивающим безопасность национальной экономики. А антикризисный потенциал заключается здесь в ограничении производственного бума и предотвращении возможного роста цен на эти ресурсы, который провоцирует инфляцию издержек.
Наконец, очень близка по смыслу и к духовной, и к патриотической мотивации социальная мотивация. Согласно ей инвестиционная активность предпринимателя может мотивироваться и необходимостью поддержки наиболее социально значимых секторов экономики вне зависимости, опять же, от уровня их текущей рентабельности. В качестве примера таких секторов обычно приводят сельское хозяйство. Антикризисный потенциал данного предпринимательского поведения также неоспорим. Происходит выравнивание развития секторов национальной экономики (что смягчает, в частности, проблему структурной безработицы) и, опять же, предотвращается инвестиционный перегрев секторов с текущей высокой макроэкономической конъюнктурой.
Таким образом, этизация экономической деятельности на основе христианских ценностей, действительно, несёт в себе ярко выраженный антициклический потенциал и может работать в виде конъюнктурного регулятора. Поэтому можно признать, что уровень стабильности современной рыночной экономики, её устойчивость и безопасность на современном этапе во многом зависят от того, какой станет хозяйственная этика XXI века. Если будет продолжаться господство «экономизма», то высокий уровень подверженности циклическим колебаниям станет характерным признаком современной рыночной экономики со всеми вытекающими последствиями для экономической безопасности. Если же произойдёт христианская этизация рыночной экономики, то она получит значительный стабилизационный потенциал с превентивным антициклическим характером (что, кстати, позволит придать тот же превентивный характер и государственному антикризисному регулированию).
Несомненно, что самым сложным моментом является практический аспект реализации этиза-ции рыночной экономики. Естественным образом этот процесс происходить не будет. В первую очередь, думается, это должно инициироваться государством и церковью. За государством может быть законодательная и экономическая (льготы и поощрения за реальную этизацию хозяйственной деятельности, например) поддержка этого процесса. Церковь же может активизировать внедрение этических принципов в общественное сознание. Определённая доля работы остаётся и предпринимательству, и потребителям. Таким образом, только совместная деятельность различных субъектов социума может привести к тому, что произойдёт смена хозяйственной этики, которая будет способствовать трансформации рыночной экономики в свою более устойчивую модификацию с гораздо меньшим кризисным потенциалом.
Библиографический список
1. Аристотель. Политика [Электронный ресурс] / Аристотель. - Режим доступа: http://philosophy.ru/library/aristotle/polit/polit1 -3 .Ыт
2. Вебер, М. Избранное. Образ общества / М. Вебер ; пер. с нем. - М. : Юрист, 1994. - 704 с.
3. Гринин, Л. Е. Глобальный кризис как кризис перепроизводства денег / Л. Е. Гринин // Философия и общество. - 2009. - № 1. - С. 5-31.
4. Зомбарт, В. Буржуа. Евреи и хозяйственная жизнь / В. Зомбарт ; пер. с нем. - М. : АЙРИС ПРЕСС, 2004. - 624 с.
5. Орлянский, Е. А. Этно-религиозной фактор в истории экономической мысли / Е. А. Орлянский. -Омск : Издатель Погорелова Е. В., 2008. - 189 с.
6. Патласов, О. Ю. Антикризисное управление. Финансовое моделирование и диагностика банкротства коммерческой организации : учебное пособие / О. Ю. Патласов, О. В. Сергиенко. - М. : «Книжный мир», 2009. - С. 17-31.
7. Патласов, О. Ю. Этические финансы в нравственной экономике / О. Ю. Патласов, С. С. Каирденов // Наука о человеке: гуманитарные исследования, 2015. - № 4 (22). - С. 213-225.
8. Прохоров, М. М. Философские основания экономики и экономизм / М. М. Прохоров // Философия и общество. - 2014. - № 2. - С. 5-18.
9. Рих, А. Хозяйственная этика / А. Рих ; пер. с нем. - М. : Посев, 1996. - 810 с.
10. Савкин, Н. С. Идеология экономизма как основание отчуждённости от социальности / Н. С. Савкин // Экономическая история. - 2015. - № 3. - С. 76-80.
11. Семерник, С. З. Интерпретационный потенциал экономической рациональности в свете актуальных проблем современной социодинамики / С. З. Семерник // Философия права. - 2015. - № 3. - С. 79-82.
12. Ульрих, П. Критика экономизма / П. Ульрих ; пер. с нем. - М. : Вузовская книга, 2004. - 120 с.
13. Хейне, П. Экономический образ мышления / П. Хейне ; пер. с англ. - М. : Новости, 1991. - 704 с.
14. Этический кодекс православного предпринимателя [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://rosanaliz.ru/Post.aspx?Post=192
15. 1лына Г. Моральна телеология в етичнш критищ економiзму / Г. 1лына // Вюник Кшвського нацюнального ушверситету iменi Тараса Шевченка. Серiя: Економжа. - 2014. - № 8. - С. 49-52.
E. A. Orljanskij, Plekhanov Russian University of Economics Omsk institute (branch) THE ECONOMIC ETHICS OF THE MARCET ECONOMY OF THE XXST CENTURY. WHAT IS IT TO BE?
The article deals with the impact of the economic ethics on the economy. The problem is considered in the context of the opposition Christian business ethics (entirely determined by the development of market economy in Europe until the 17th century) and the so-called «economism» (replaced Christian economic ethics at some point). On the basis of the opposition concludes, «economism», inherently generates cyclical and cyclical crises, and Christian economic ethics has a pronounced anti-crisis potential. Keywords: market economy, cyclical, crisis, economic ethics, «economism».
References
1. AristoteF. Politika [Policy]. Available at http://philosophy.ru/library/aristotle/polit/polit1-3.htm
2. Veber M. Izbrannoe. Obraz obshchestva [Selected works. The image of society]. Moscow, Iurist Publ., 1994, 704 p.
3. Greenin L. E. Global crisis as a crisis of money overproduction. Filosofiia i obshchestvo. 2009, No. 1, pp. 5-31.
4. Zombart V. Burzhua. Evrei i hoziaVstvennaia zhizns [Bourgeois. The Jews and economic life]. Moscow, AFRIS PRESS Publ., 2004, 624 p.
5. OrlianskiF E. A. Estno-religioznoisfaktor v istorii eSkonomicheskois myssli [Ethno-religious factor in the history of economic thought]. Omsk, Pogorelova E. V. Publ., 2008, 189 p.
6. Patlasov O. Iu., Sergienko O. V. Antikrizisnoe upravlenie. Finansovoe modelirovanie i diagnostika bankrotstva kommercheskois organizatcii [Crisis management. Financial modeling and bankruptcy diagnostics of the commercial organization]. Moscow, KnizhnyT mir Publ., 2009, pp. 17-31.
7. Patlasov O. Iu., Kairdenov S. S. Ethical finance in the moral economy. Nauka o cheloveke: gumanitarnyse issledovaniia, 2015, No. 4 (22), pp. 213-225.
8. Prohorov M. M. Philosophical Foundations of Economics and Economism. Filosofiia i obshchestvo, 2014, No. 2, pp. 5-18.
9. Rikh A. HoziaVstvennaia estika [Economic ethics]. Moscow, Posev Publ., 1996, 810 p.
10. Savkin N. S. The ideology of Economism as a basis of exclusion from sociality. Eskonomicheskaia istoriia, 2015, No. 3, pp. 76-80.
11. Semernik C. Z. Interpretative potential of economic rationality in the light of topical problems of modern so-cio-dynamics. Filosofiiaprava, 2015, No. 3, pp. 79-82.
12. UFrikh P. Kritika eskonomizma [The Critique of Economism]. Moscow, Vuzovskaia kniga Publ., 2004, 120 p.
13. KHeFne P. E'konomicheskiV obraz mysshleniia [The economic way of thinking]. Moscow, Novosti Publ., 1991, 704 p.
14. E'ticheskiV kodeks pravoslavnogo predprinimatelia [The code of ethics of the Orthodox entrepreneur]. Available at http://rosanaliz.ru/Post.aspx?Post=192
15. IFina G. Moral teleology in ethical critique of the Economism. VisnikKiivsskogo natcionaVnogo universitetu imeni Tarasa Shevchenka. Seriia: Ekonomika Publ., 2014, No. 8, pp. 49-52.
© Е. А. Орлянский, 2016
Автор статьи - Евгений Анатольевич Орлянский, кандидат экономических наук, Омский институт (филиал) Российского экономического университета им. Г. В. Плеханова.
Рецензенты:
О. В. Сергиенко, кандидат экономических наук, доцент, Омский институт (филиал) Российского экономического университета им. Г. В. Плеханова.
С. Е. Метелев, доктор экономических наук, профессор, Омский институт (филиал) Российского экономического университета им. Г. В. Плеханова.
