CC BY
90
УДК 902/904
ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЭСТИЕВ И ЯНТАРНАЯ ТОРГОВЛЯ
В.И. Кулаков
Институт археологии Российской академии наук Россия, 117036, г. Москва, ул. Дм. Ульянова, 19 e-mail: [email protected] Scopus Author ID: 26038228300 SPIN-код: 3764-2260
Авторское резюме
Проблема хозяйства эстиев, древнего населения юго-восточной Балтии, ранее в археологической литературе не рассматривалась. Современный уровень наших знаний о жизни на Янтарном берегу в римское время позволяет реконструировать те нормы, на которых зиждилось хозяйство предков пруссов. Можно с уверенностью полагать, что янтарная торговля, которую жители Самбии вели с римскими провинциями, стала первичным импульсом для развития торговли эстиев с их северо-восточными соседями — племенами балтов и прибалтийских финно-угров. Начавшаяся в I в. н.э. с поставки от Янтарного берегу на северо-восток гривен с воронковидными концами, эта торговля, базировавшаяся не только на янтаре, но и на изделиях самбийских мастеров, фиксируется в археологическом материале Балтии вплоть до VIII в. Эта торговая трасса стала предтечей позднейшего Avstrvegr — «Восточного пути» эпохи викингов.
Ключевые слова: эстии, янтарная торговля, археология, экономика, янтарь.
ECONOMIC ACTIVITY OF AESTII AND AMBER TRADE
Vladimir Kulakov Institute of archeology of the Russian Academy of Sciences Russia, 117036, Moscow, Dm St. Ulyanova, 19, e-mail: [email protected]
Abstract
Economic activity of the Aestii, an ancient people of the southeastern Baltic, had not been discussed in archaeological literature before. Our current state of knowledge about life on the Amber Coast in Roman Times allows us to reconstruct the basics in which the economy of the Prussians' ancestors was grounded. The author is convinced that the amber trade between Sambians and Roman provinces prompted development of trade networks of the Aestii with their northeastern neighbors — Baltic and Baltic Finno-Ugric tribes. In the 1st century AD the Amber Coast started purveying the Northeast with torques with funnel-shaped ends; the trade was based not only on amber but also on other products of Sambian craftsmen and left evidence in the archaeological material of the Baltic up until the 8th century. This trade route was the precursor of the Austrvegr (the Way East) of the Viking Age.
Keywords: Aestii, amber trade, archeology, economics, amber.
* * *
На современном этапе развития европейской археологической науки пока не предпринимались серьезные попытки реконструкции быта и хозяйственной деятельности обитателей Янтарного берега и его окрестностей в римское время. Лишь основоположник западнобалтского направления исследований в польской археологии Ежи Окулич в 1973 г. опубликовал краткий очерк «Характеристика хозяйства» западных балтов начала нашей эры. В самом начале этого текста автор сетовал на трудности в воссоздании норм хозяйства из-за неизученности поселений эстиев (ОкиИсг 1973: 452).
Если во всей Европе начала нашей эры отмечалось развитие специализированных ремесел вне рамок домашнего производства, что предполагалось и для населения Самбии и земель совр. Литовского Взморья. Продолжение начатого в раннем железном веке развития цветной металлургии Е. Окулич справедливо связал с функционированием Янтарного пути, по которому поставлялось металлургическое сырье (Оки1^ 1973: 454). К сожалению, данные о подсечно-огневом земледелии и охоте у эстиев автор базировал или на материалах Мазурского Поозерья, или на общих теоретических размышлениях (Оки1^ 1973: 455-457).
Те же принципы описания хозяйства западных балтов начала нашей эры избрала Люция Окулич-Козарын в свое научно-популярной книге, причем торговля янтарем справедливо признавалась единственной возможностью для получения местными мастерами сырья цветных металлов (Okulicz-Kozaryn 1997: 100, 101). Уровнем общих теоретизирований отличается научно-популярное описание норм подсечного земледелия у эстиев (?) и пруссов, опубликованное М.Г. Гусаковым в малотиражном краеведческом издании в 2003 г. (Гусаков 2003: 6-11).
К сожалению, наши знания о быте и хозяйственной деятельности эстиев за почти полстолетия, прошедшие со времени выхода в свет фундаментальной монографии Ежи Окулича, увеличились не на много. Данные раскопок грунтовых могильников I—V вв. н.э., расположенных на территории совр. Калининградской области позволяют предполагать возможность наличия у эстиев подсечно-огневого земледелия, на что указывает наличие в могилах втульчатых топоров, пригодных для вырубки деревьев под новые пахотные участки. Обилие изделий из цветных металлов (преимущественно — детали женского убора) предполагают поступательное развитие металлообработки у эстиев. Однако здесь следует иметь в виду значительную долю импорта не только сырья в виде римских монет, но и готовых изделий (также предоставлявших возможность переплавки), поступавших на Самбию и в ее окрестности в результате янтарной торговли. Это, очевидно, основополагающая черта хозяйства эстиев изучена к настоящему времени довольно подробно и позволяет воссоздать те пути, по которым поступали в Янтарный край различные формы импортов и аспекты этнокультурной истории этого региона, связанные с указанной выше торговлей.
Торговые трассы I и II вв. (Кулаков 2017: 36—45). Во второй пол. II тыс. н.э. известный польский археолог Ежи Веловейски на основе кропотливого анализа археологических находок, в разной степени связанных с янтарной торговлей, определил янтарную трассу римского времени, проходившую по рекам Висле и Дунаю и назвал ее Главный/Великий янтарный путь (Wielowiejski 1970).
Рис. 1. Варианты трасс янтарной торговли в Юго-Восточной Балтии в I в. н.э. (Кулаков 2016, рис. 1-5).
Перспектива участия в янтарной торговле привлекала на Самбию взоры представителей различных племен Древней Европы и вызывала миграцию их групп (прежде всего — романизированных кельтов) уже с фаз В1а и Bib (Wielowiejski 1980: 169). В первом десятилетии на Янтарный берег проникают группы германцев, известные под именем Vidivarii (Кулаков 2011: 33). Таким образом, янтарная торговля способствовала не только проникновению в среду эстиев новаций европейской материальной культуры (в т.ч. технологий), но и иноэтничным включениям в западнобалтскую среду. В связи с этим представляется актуальным выявление локальных направлений торговли в северной, начальной фазе Великого/Главного янтарного пути.
Несколько лет тому назад автор этих строк продолжил предложенную Е. Веловейски методику выявления путей янтарной торговли по находкам продуктов, получавшихся эстиями в обмен на янтарь — провинциально-римских фибул. Мною были показаны на карте пункты находок фибул I в. н.э. (Кулаков 2017: рис. 1-4). Учитывая возможность размещения находок фибул не только непосредственно у трассы Янтарного пути, но и распространение их в близлежащих микрорегионах, где они выпали в землю на могильниках, можно составить варианты Янтарного пути для фибул I в. н.э., найденных в вельбарском, пшеворском и в западнобалтском ареалах (рис. 1). Информация комплекса этих карт свидетельствует о распространении фибул I в. н.э. в основном в северной части Янтарного пути. Исключение составляют фибулы типа AIV,84, основное скопление которых представлено в бассейне р. Тисса и на близлежащих берегах р. Дунай. Второй базовый вывод, полученный при картировании находок фибул групп AII-AIV заключается в том, что они отсутствуют на территории woj. wielkopolskie и lodzskie Polski. Однако на карте Янтарного пути, опубликованного Е. Веловейски, после поворота течения р. Висла на север у совр. Bromberg/Bydgoszcz направление трассы Янтарного пути устремляется на юг (Wielowiejski 1980: mapa 2). Именно на этой трассе расположено местонахождение знаменитого янтарного клада у Kalisz. Однако скопление находок фибул типа AIV,75 к западу от впадения рр. Нарев и Буг в р. Вислу указывает на существование версии трассы Янтарного пути через северную часть пшеворского ареала и через западную окраину Мазурского Поозерья (ареал «богачевской» культуры). Примечательно, что на карте Е. Веловейски данный вариант трассы допускается (Wielowiejski 1980: mapa 2).
Применение указанной выше методики для выяснения направлений северного отрезка Великого/Главного Янтарного пути дало довольно неожиданные результаты. Фибулы типа AIV,88, являющиеся на фазе В2 переходной фазой между застежками-прототипами перекладчатых фибул и фибулами формы Hauptmann 1 (Hauptmann 1998: 159, 160), встречены исключительно на Самбии (рис. 2). Таким образом, на Янтарном берегу находятся прототипы для фибул форм 1-9, являющихся хроноиндикатором для археологических комплексов любовидзской фазы вельбарской культуры. Так как находок фибул типов AIV,88 и AV,96 в верхнем течении р. Висла не обнаружено, а в бассейне р. Одры указанный последним тип
застежек представлен обильно, связывать появление таких фибул с Великим Янтарным путем не представляется возможным. Распространение фибул типа AV,96 и форм Hauptmann 1-9 шло, очевидно, с северо-востока, от Самбии (там найдены их прототипы) по рекам Нотечь и Варта, правым притокам р. Одра. Судя по находкам этих фибул в бассейне указанной реки они могли являться здесь результатами торговых операций, возможно, даже с янтарем, но не самбийским, а ютландским. С другой стороны, обнаружение сугубо вельбарских фибул типа AV,96 и форм Hauptmann 1-9 как в вельбарском ареале, так и вне его может предполагать эти фибулы как основной продукт торговли в раннеримское время, а также свидетельствовать о широких матримониальных межплеменных связях на восточной границе германского мира.
Рис. 2. Варианты трасс янтарной торговли в Юго-Восточной Балтии во II в. н.э. (Кулаков 2016, рис. 28, 34, 35, 37).
Вельбарские перекладчатые фибулы, встреченные попарно в погребальных комплексах грунтового могильника Lauth/Б. Исаково (г. Калининград), прямо свидетельствуют о том, что представительницы восточногерманского этноса на фазах В1 - В2/С1 стали невестами для обитателей Янтарного края. Например, в погр. L—233 (рис. 3) представлены бронзовые фибулы типов АП,39, АП,40, АП,41, браслет типа Kamenczуk и накладки для самбийского пояса. По фибулам данный комплекс датируется фазой В1, при этом вещевые признаки западнобалтских древностей в данном погребении отсутствуют (Кулаков 2016: 63). Т.е. весь инвентарь женщины из погр. L—233 представляет ее приданое, с которым она поступила на Самбию из вельбарского племенного ареала. Единственные свидетельства присутствия балтов в коллективе, осуществлявшем погребальные церемонии с этой женщиной, являются нож и поясные накладки, нехарактерные для восточногерманских традиций.
Рис. 3. Инвентарь погр. L-233 могильника Lauth/Б. Исаково (Кулаков 2016, рис. 65).
Рис. 4. Инвентарь погр. L-2 могильника Lauth/Б. Исаково ^куо^оу 2007, Та/. 2).
Сходным образом можно интерпретировать вещевые комплексы еще нескольких женских погребений из могильника Lauth/Б. Исаково. Так, например, в погр. L-2 встречена пара «шапкообразных» фибул типа AVI,128 (рис. 4) (форма 9а), датирующих комплекс фазой В2/С1 (МаАа]'е'^И 1998: 192), соответствуя самой северо-восточной точке распространения восточногерманского женского убора (Кулаков 2016: 63). Правда, наличие в этом комплексе ножа и остатков поясного набора подвигло малоопытного К. Скворцова определить данный комплекс как мужской (Skvorzov 2007: 117). До проведения антропологического анализа остатков из погр. L-2 окончательный вердикт относительно гендерной принадлежности погребенных здесь индивидуумов преждевременен, однако нахождение здесь вместе с фибулами железных ведерковидных подвесок, перстня и оплавленных бусин прямо указывает на присутствие в погр. L-2 женских останков. Наконец, в погр. L-244 вместе с парой браслетов типа Тготраи, оплавленными бусинами и ножом выявлены остатки обожженных двух пар перекладчатых фибул (рис. 5), одна из которых уверенно относится к типу AV,95 и относится к фазе В2/С1 (Кулаков 2016: 36). Балтские по своему историко-этнографическому характеру находки в данном комплексе также отсутствуют.
Фибулы типа AVI,128 представлены и в вельбарском ареале, и на Янтарном берегу столь небольшим числом находок (рис. 2), что можно лишь предполагать эти артефакты продуктом межплеменных контактов между восточными германцами и эстиями. Местонахождение конкретной трассы этой торговли установить пока нельзя. Сходный вывод можно сделать о распространении роскошных по своему оформлению фибул AVI,130 (фаза В2/С1 — 6, с. 39). Их локальные скопления на
восточной окраине Поморья и в западной части Самбии свидетельствуют об обретении племенной аристократией своих невест среди восточногерманской знати на рубеже ранне- и позднеримской эпох (Кулаков 2016: 40). Наконец, анализ скоплений находок фибул типа AVI,133 (рис. 2) указывает на «Мазурский вариант» истоков Великого Янтарного пути, уже ранее выявленный на примере распространения фибул АГУ,75 (рис. 1).
Рис. 5. Инвентарь погр. L-244 могильника Lauth/Б. Исаково (Архив ИА РАН, Р-1; Скворцов 2005).
Приведенный выше анализ версий северного отрезка Великого/Главного Янтарного пути в раннеримское время позволяет сделать следующие выводы:
1. Распространение в I в. н.э. в Юго-Восточной Балтии провинциально-римских фибул типа AIV,75 позволяет полагать прохождение части Янтарного пути через ареал пшеворской культуры, носители которой охотно пользовались фибулами как продуктом янтарной торговли.
2. Начиная с фазы Bi вельбарские фибулы форм Hauptmann 1-9 поступают (очевидно, как в рамках торговых отношений, так и как результат матримониальных контактов) на юго-западную окраину балтского мира. Анализ погребальных
комплексов, содержащий на могильнике Lauth/Б. Исаково такие фибулы, свидетельствует о том, что восточногерманские женщины, оказавшиеся в качестве невест/жен в балтской среде, как правило, до конца жизни сохраняли элементы своего приданого, выполненные в вельбарских традициях. Однако наличие отдельных балтских по своему происхождению компонентов погребального инвентаря в их захоронениях свидетельствует скорее в пользу проведения заупокойных церемоний с останками германских женщин эстиями, носителями западнобалтских традиций.
Торговые трассы III и IV вв. Позднеримское время, соответствующее фазам C1-D1, для западной окраины балтского мира своими хрономаркерами имеет, в частности, арбалетовидные фибулы с подвязной ножкой и с литым иглоприемником. К последним относятся отдел двучленных застежек, часть из которых, обладающих крупными размерами и накладными деталями с покрытием серебряной фольгой, именуются фибулами Monströse (лат. "Fibulae monstruosae") (группа VII «Двучленные фибулы с высоким иглоприемником» — Almgren 1923: Taf. IX). По южнорусским находкам установлена дата таких находок — II в. н.э. и позже (Амброз 1966: 72-74). На западной границе балтского мира известны 9 находок фибул Monströse (типа AVII,217), преимущественно относящихся к группе Przybyla 6 фаз Cib-C2 (Lund Hansen, Przybyla, 2010: 265, 271). Данные фибулы характеризуются лучеобразными ответвлениями, направленными в стороны от нижней округлой пластины застежки. Фибулы парны и обнаруживаются исключительно в погребениях знатных женщин. Прототипы застежек Monströse на разной стадии их развития попали на Янтарный берег на фазе В1ь (фибулы типа AIV,71-AIV,75) из Среднего Подунавья и после завершения Маркоманнских войн вместе с германскими переселенцами с Ютланда (застежки типа Prussia-Museum) (Кулаков 2016: 48). Так как фибулы Monströse, обнаруженные на вельбарских памятниках археологии в Причерноморье, конструктивно более развиты/деградированы относительно балтийских находок, то очевидно поступление их прототипов на юг Восточной Европы из Балтийского региона.
«...Самбия и дельта р. Вислы, основные зоны распространения фибул М в Балтии, были важнейшими участками сакрального пути, связывавшего восточногерманские ареалы в Поднестровье и Поднепровье с островными культовыми центрами на западе балтийской акватории. Как железные гребни и предметы с руническими знаками старшего футарка, фибулы Monströse являлись материальными показателями участия древних германцев (прежде всего — женщин) в культовых ритуалах» (Кулаков 2016: 49).
Очевидно, фибулы Monströse изготавливались в позднеримском периоде германскими мастерами-мигрантами из Ютланда для знатных женщин, осуществлявших, что засвидетельствовано декором указанных фибул, культовые акции. Картирование находок этих фибул в Центральной и в Восточной Европе свидетельствует о распространении их по пути, которым на фазе В2/С1 восточногерманские племена отправились из Балтии в Причерноморье (рис. 6).
Понеся серьезное поражение в ходе Маркоманнских войн, германские отряды, стремящиеся к участию в торговле с Римом и в надежде освоить восточноевропейские черноземные территории, отправились по варварской рокаде, не пересекая паннонского лимеса (Kulakov 2001: 51, 52).
I ■ Todireni; 2 - Vasiltca; 3 - BudeSli; А ■ DimCcny: 5 - Chiinska: 6 - Síusegaard; 7 ■ Grcbielcn; К - Weklice; У - Ltibics/cwo: 10 - Lauih; f I - Brandenburg; 12 - Liciuvaj 13 - l'niowity; 14 -Gra-najki- 15 - PclrikivLsy; ífi - Novopolovctskoje: 17 - Med vedo vka.
Рис. 6. Распространение фибул типа Monströse фаз C1 и C2 (Кулаков 2016, рис. 45).
Рис. 7. Распространение подвязных фибул: 1 — Eaüie, Волынская обл., Украина, погр. 20; 2 — Боромель, Ровненская обл., Украина, 2 экз.; 3 — Brulino Koski, woj. mazowieckie, Polska, погр. 27; 4 — Budesti, Moldova, погр. 128; 5 — Cecele, woj. podlaskie, Polska, погр. 26, 283, 370, 374; 6 — Чернелiв Руський, Тернопольская обл., Украина, погр. 146; 7 — Черняхов, Киевская обл., Украина, погр. 256. 2 экз.; 8 — Харакс, Крым, погр. 33; 9 — Danceny, Moldova, погр. 118; 10 — Davinge, Fyn, Danmark, погр. 4; 11 — Деревянное, Киевская обл., Украина, погр. 4; 12 — Drosing, Niederöstereich, случ. Находка; 13 — Dzierzgcino, woj. zachodniopomorskie, Polska, погр. 21; 14 — Grunden/Grqdy Kruklaneckie, woj. warminsko-mazurskie Polska, погр. 65; 15 — Градижк, Полтавская обл., Украина, поселение; 16 — Grodek nad Bugiem, woj. lubelskie,
Polska, погр. 28; 17 — Grodek nad Bugiem, woj. lubelskie, Polska, поселение; 18 — Gudme III, Sjxlland, Danemark; 19 — Hanegti, jud. Botojani, Romania, погр. 13; 20 — Hrubieszow-Antonowka, woj. lubelskie, Polska, погр.; 21 — Ia§I-Nicolina, Romania, поселение; 22 — Izvorul, jud. Giurgiu, Romania, погр. 21 (?); 23 — Jartypory, woj. mazowieckie, Polska, погр.; 24 — Jarrestad, Sverige, погр., 2 экз.; 25 — Jois, Niederösterreich, случ. находка; 26 — Косаново. Винницкая обл., Украина, погр. 2, 15; 27 — Костинцы, Черкасская обл., Украина, поселение; 28 — Kozlowko, woj. warminsko-mazurskie, Polska, погр. 7 (?); 29 — Krosno, woj. warminsko-mazurskie, Polska, погр. 192; 30 — Letcani, jud. Ia§i. Romania, погр. (?); 31 — Leczna, woj. lubelskie, Polska, погр. 32; 32 — Malbork-Wielbark, woj. warminsko-mazurskie, Polska, погр. 4C; 33 — Mihälä§eni, jud. Boto§ani, Romania, погр.; 34 — Miorcani, jud. Boto§ani, Romania, погр. 20 (?), 55; 35 — Modta, woj. mazowieckie, Polska, погр. 28, 38, 65; 36 — Mogo§ani, jud. Dimbovita, Romania, погр. 12, 17; 37 — Nerwik, woj. warminsko-mazurskie, Polska, погр. 1; 38
— Neuhaus, Lkr. Uckermark, Deutschland, погр.; 39 — Niedanowo, woj. mazowieckie, Polska, погр. 109, 543; 40 — Оселiвка, Черновицкая обл., Украина, погр. 41; 41 — Ostroda, woj. warminsko-mazurskie, Polska, погр.; 42 — Piwonice, woj. Wielkopolskie, Polska, поселение; 43 — Pruszcz Gdanski, woj. pomorskie, Polska, погр.; 44 — Roskilde, Fyn, Denemark, погр., 2 экз.; 45
— Самчинцы, Винницкая обл., Украина, поселение; 46 — Sejflod, Jylland, Dеnemark, погр. OO (2 экз.), XF; 47 — Sintana de Mure§, Romania, погр. 48 (?); 48 — Smedehoj, Fyn, Dеnemark, погр.; 49 — Stara Wies, woj. mazowieckie, Polska, погр. 9 (?); 50 — Танаис (Недвиговка), Ростовская обл., кург. 1, погр. 1; 51 — Танаис (Недвиговка), Ростовская обл., город; 52 — Tirg§or, jud. Poie§ti, Romania, погр. 1 (?), 139; 53 — Tiszavalk, Magyar, погр. 1, 12; 54 — Вилы Яругские, Винницкая обл., Украина, погр. 4 (?); 55 — Велемичи, Гомельская обл., Беларусь, погр.; 56 — Waltersdorf, Lkr. Dahme-Spreewald, Deutschland, поселение; 57 — Вербицка, Хмельницкая обл., Украина, случ. находка; 58 — Wola Branicka, woj. lodzkie, Polen. Siedlungsfund (Moszczynski 2000,209, Abb. 7,19); 59 — Wola Korytnicka, woj. mazowieckie, Polska, случ. находка; 60 — Zerniki Wielkie, woj. dolnostawskie, Polska, погр. 8; 61 — Зиновиччина, Тернопольская обл., Украина, погр.; 62 — Zukowo, woj. zachodniopomorskie, Polska, погр. 2, 2 экз.; 63 — Dollkeim/Коврово, Зеленоградский р-н, Калининградская обл., погр. Do-370; 64 — Lauth/Б. Исаково, Гурьевский р-н, Калининградская обл. (Кулаков 2016, рис. 59).
Самой распространенной в Балтии позднеримского времени формой застежки была фибула с подвязной ножкой типов AVII,158, AVII,161, 162, 164, 167. Их прототипы появились в Тюрингии на фазе Оа, несколько позже — на Ютланде. В пределах Балтийского региона изготовленные из железа подвязные фибулы распространяются сначала в пшеворском ареале (Кулаков 2005а: 39). Если фибулы Monströse в незначительном количестве поступали из Балтии в Днестровско-Днепровскую зону переселения групп восточных германцев вместе со своими знатными хозяйками (возможно — жрицами-haliurunnas), то подвязные фибулы, будучи фактически так наз. «ширпотребом» для обитателей Barbaricum, поступали по рокаде варваров значительными массами (рис. 7). Фибулы с фасетированным корпусом, являющиеся маркером черняховских и вельбарских древностей,
подвергались на Самбии копированию (Кулаков 2016: 58), будучи, видимо, для эстиев или местных германцев престижной деталью убора. На территории Польского Поморья такие застежки датируются временем после фазы С2 (Schuster 2004: 90, Abb. 5,1,2).
Самый крупный массив фибул, известный в древностях Юго-Восточной Балтии в позднеримское время — фибулы с кольцевой гарнитурой. Первым из археологов обратил внимание на эти артефакты шведский коллега Нильс Оберг (Кулаков 2013: 466). Считая прародиной этих фибул Самбию, Н. Оберг разделил эти
о
находки на три типа — А2, фазы С1-С2 (тип AVII,167 с тремя кнопками на пружине, имеющие подвязной иглоприемник, чем отличаются от своего прототипа — фибул типа AIX,211 — Кулаков 2003: 277), встречены в погребениях в о одному экземпляру,
о
что соответствует мужскому убору, A3 (лишенные третьей кнопки große Ambrustfibeln = große ABF дл. до 5 см с тремя кольцами рифленой проволоки нередко покрытом серебряной фольгой корпусе фибулы), встречены в погребениях
о о
попарно, что соответствует женскому убору и A4 (Aberg 1919: 14, 15). Застежки последнего типа характеризуются несколькими кольцами на массивном корпусе, обтянутом серебряной и, реже, золотой фольгой. В. Новаковски в своих работах обратил внимание лишь на фибулы große Ambrustfibeln, датируя их 350-400 гг. и относя их кольцевой декор к Lubowidz-Stil (Nowakowski 1996: 19, 57). Если варшавский коллега, не обращая внимание на слабую аргументацию своего вывода, считает причину появления этих фибул на Самбии восточногерманским импульсом из Восточного Поморья, то материалы могильника Dollkeim./Коврово неоспоримо свидетельствуют в пользу местного происхождения фибул с кольцевой гарнитурой, восходящих к застежкам типов AIV,74 и AIV,81 (Кулаков 2003: 277) и датируемым фазой Ob.
Недавно к проблеме изучения фибул с кольцевой гарнитурой обратилась О.А. Хомякова. В своей статье, являющейся частью диссертации, она согласилась (правда — без сноски) с моим вариантом типологии этих фибул по Н. Обергу (Хомякова 2010: 128). Приписывая мне точку зрения о происхождении кольцевой гарнитуры из традиций «сарматской культуры», автор статьи не замечает того, что автор этих строк писал о продолжении в фибулах с кольцевой гарнитурой «развития линии фибул типов AIV,74 и AIV,81», относящихся не к «сарматской» (по М. Мончиньской), а к провинциально-римской культуре (Кулаков 2004а: 35). Вслед за В. Новаковски О.А. Хомякова излагает тезис о появлении фибул с кольцевой гарнитурой на Самбии благодаря восточногерманскому импульсу (Хомякова 2010: 131), с чем я никогда и не спорил. Более того, О.А. Хомяковой, никогда не отличавшейся вниманием к русской историографии археологии Балтии, осталась неизвестной моя статья 2004 г. (Кулаков 2004а: 123, 124), где была высказана основная часть тезисов о предыстории фибул с кольцевой гарнитурой, «выдвинутых» О.А. Хомяковой в своей статье. Единственным несомненным плюсом этой работы является подробный разбор технологии изготовления декора фибул с кольцевой гарнитурой, что позволило уточнить датировку отдельных экземпляров фибул (Хомякова 2010: 135).
о
Рис. 8. Распространение фибул с кольцевой гарнитурой (Aberg 1919, Karte).
Картирование находок различных типов фибул с кольцевой гарнитурой указывает на Самбию как бесспорный центр появления и производства этих аксессуаров убора (рис. 8). Более того, размещение на западной окраине балтского мира групп находок упомянутых фибул указывает на развитие их традиций «на материалах правобережья р. Нярис, в племенном ареале аукштайтов VI в. н.э.» (Кулаков 2004б: 124). Пути, по которым могли распространяться с Самбии образцы продукции местных мастеров в виде арбалетовидных фибул с кольцевой гарнитурой, как показывает картографирование их находок, пролегали по водным трассам (рис. 8), которыми пронизан ареал западных балтов. В VII в. фибулы типа
о
A4, изготовлявшиеся мастерами западной части Мазурского Поозерья, начинают в обмен на янтарь (?) поставляться в ареалы ламатов (дельта р. Неман) и куршей (территория совр. Литовского Взморья).
Завершение использования таких фибул фиксируется на основе данных мазурских могильников на рубеже VII-VIII вв. (Кулаков 2004б: 125). Так завершается пятисотлетняя история внешней и внутренней торговли, которую вели эстии и одним из продуктов которой были фибулы, причем сначала — провинциально-римские, затем — самбийские. Можно с уверенностью полагать, что янтарная торговля, которую жители Самбии вели с римскими провинциями, стала первичным импульсом для развития торговли эстиев с их северо-восточными соседями — племенами балтов и прибалтийских финно-угров. Начавшаяся в I в. н.э. с поставки от Янтарного берегу на северо-восток гривен с воронковидными концами, эта торговля, базировавшаяся не только на янтаре, но и на изделиях самбийских мастеров, фиксируется в археологическом материале Балтии вплоть до VIII в. (Кулаков 2003: 137, рис. 38). Эта торговая трасса стала предтечей позднейшего Avstrvegr — «Восточного пути» эпохи викингов. Некоторые современные польские и литовские археологи, не зная с самбийского материала начала нашей эры, полагают, что в начале нашей эры существовал торговый путь между Мазурским и Сувалкийским регионами и территорией совр. Литовского Взморья, шедший по р. Шешупе восточнее Самбии (Banyte-Rovell, Bitner-Wroblewska, Reich 2016: 140-144). Приведенный выше тезис о связях отдельных групп западных балтов в обход Самбии справедлив, пожалуй, для завершающей фазы эпохи Великого переселения народов.
о
Эти связи отмечены распространением арбалетовидных фибул типа A4 к северу от дельты р. Неман, причем в регионе распространения их прототипов арбалето-видные фибулы VI-VII вв. уже малочисленны (Кулаков 2005б: 124).
ЛИТЕРАТУРА
Амброз 1966 — Амброз А.К. Фибулы юга европейской части СССР / Свод археологических источников. Вып. Д1-30. М.: Наука, 1966. 111 с.
Гусаков 2003 — Гусаков М.Г. Реконструкция хозяйства древних пруссов // Надровия. 2003. № 2.
47 с.
ИА РАН — Институт археологии Российской академии наук.
Кулаков 2003 — Кулаков В.И. История Пруссии до 1283 г. М.: Индрик, 2003. 348 с.
Кулаков 2004а — Кулаков В.И. Доллькайм-Коврово. Исследования 1879 г. Минск: Институт истории НАН Беларуси, 2004. 135 с.
Кулаков 2004б — Кулаков В.И. Фибулы Балтии с кольцевой гарнитурой из архива копий Центрального Римско-Германского музея (Майнц) // Российская археология. 2004. № 3. С. 123-127.
Кулаков 2005а — Кулаков В.И. Подвязные фибулы в Юго-Восточной Балтии // Российская археология. 2005. № 1. С. 37-49.
Кулаков 2005б — Кулаков В.И. Фибулы Балтии с кольцевой гарнитурой из архива копий Центрального Римско-Германского Музея (Майнц) // Российская археология. 2005. № 3. С. 123-127.
Кулаков 2011 — Кулаков В.И. Пути янтарной торговли и миграция племен в I-V вв. н.э. // Торговые пути янтаря. Материалы международной научно-практической конференции и 30 июня 2011 г., Калининград. Калининград: Издательство БФУ, 2011. С. 25-34.
Кулаков 2013 — Кулаков В.И. Оберг // Большая Российская энциклопедия. Т. 23. М.: Издательство Большой Российской энциклопедии, 2013. С. 466.
Кулаков 2016а — Кулаков В.И. Сокровища Янтарного края. Показатели инокультурных влияний на древности Самбии и Натангии в I-IV вв. н.э. Калининград: Калининградская книга, 2016. 362 с.
Кулаков 2017 — Кулаков В.И. Трассы межэтничных контактов у истоков Янтарного пути в I в. н.э. (по данным распространения фибул) // Научные чтения, посвященные Виктору Владимировичу Мартынову: сборник научных трудов. Вып. IV. Часть 2. Минск: РИВШ, 2017. С. 36-45. САЭ — Самбийская археологическая экспедиция ИА РАН.
Хомякова 2010 — Хомякова О.А. Стиль кольцевого декора в материалах самбийско-натангийской культуры позднеримского периода // Славяно-русское ювелирное дело и его истоки. СПб.: Нестор-история, 2010. С. 128-141.
Aberg 1919 — Aberg N. Ostpreußen in der Völkerwanderungszeit. Uppsala; Leipzig:_Almqvist, Wiksells BoktryckerI-A.-D, 1919. 175 s.
Almgren 1923 — Almgren O. Studien zur Nordeuropäische Fibelformen der ersten nachchristlichen Jahrhunderte und Berücksichtigung der provinzialrömischen und südrussischen Formen. Leipzig: Verlag von Curt Kabitzsch, 1923.
Banyte-Rovell, Bitner-Wroblewska, Reich 2016 — Banyte-Rovell R., Bitner-Wroblewska A, Reich Chr. West Lithuania as a golden Bridge between the Sea and the Baltic Hinterland in Northeast Poland during the Roman and Migration Periods // Archaeologia Baltica. Vol. 23. Klaipeda: Klaipedos universitetas Press, 2016. S. 140-151.
Hauptmann 1998 — Hauptmann T. Studien zu den Dreisprossenfibeln // 100 Jahre Fibelformen nach Oscar Almgren, Forschungen zur Archäologie im Land Brandenburg. Bd. 5. Wünsdorf: Verlag Brandenburgisches Landesmuseum für Ur- und Frühgeschichte, 1998. S. 159-173.
Kulakov 2001 — Kulakov W. Jütland-Dobrudscha: die Rochade der "Barbaren" vom 2. bis 4. Jh.n.Chr. // Archaeologia Bulgarica. Bd. V. Sofia: Institut of Archaeology, 2001. S. 45-58.
Lund Hansen 1987 — Lund Hansen U. Römischer Import im Norden. Kobenhavn:_Gyldendal, 1987.
346 s.
Lund Hansen, Przybyta, 2010 — Lund Hansen U., Przybyta M.J. Rosettenfibeln — ein Klassifikationsversuch // Worlds apart? Contacts across the Baltic Sea in the Iron Age. Network Denmark-Polen 2005-2008. Kobenhavn; Warszawa: Wydawnictwo Uniwersytetu Marii Curie-Sktodowskiej, 2010. S. 241-286.
Machajewski 1998 — Machajewski H. Die Fibeln der Gruppe V, Serie 8, im östlichen Teil Mitteleuropas // 100 Jahre Fibelformen nach Oscar Almgren, Forschungen zur Archäologie im Land Brandenburg. Bd. 5. Wünsdorf: Verlag Brandenburgisches Landesmuseum für Ur- und Frühgeschichte, 1998. S. 187-196.
Nowakowski 1996 — Nowakowski W. Das Samland in der Römischen Kaiserzeit und seine Verbindungen mit den Römischen Reich und der barbarischen Welt. Veröffentlichungen des Vorgeschichtlichen Seminars Marburg. Sonderband 10. Marburg; Warszawa: Vorgeschichtliches Seminar,
1996. 169 s.
Okulicz 1973 — Okulicz J. Pradzieje ziem pruskich od poznego paleolitu do VII w. n.e. Wrodaw; Warszawa; Krakow; Gdansk, 1973. 588 s.
Okulicz-Kozaryn 1997 — Okulicz-Kozaryn L. Dzieje Prusow. Wrodaw: Wydawnictwo Leopoldinum,
1997. 531 s.
Schuster 2004 — Schuster J. Untersuchungen zu den spätkaiserzeitlichen Fibelformen Almgren 185 und 172 und deren gegenseitigem Verhältnis // Veröffentlichungen zur brandenburgischen Landesarchäologie. Bd. 35. Wünsdorf: Verlag Brandenburgisches Landesmuseum, 2004. S. 1-272.
Skvorzov 2007 — Skvorzov K. Das Gräberfeld der römischen Kaiserzeit von Bol'soe Isakovo (ehemals Lauth, Kreis Königsberg). Katalog der Funde aus den Grabungen 1998 und 1999 // Offa. Bd. 61/62. Neumünster: Wachholtz Verlag, 2007. S. 11-219.
Wielowiejski 1970 — Wielowiejski J. Kontakty Noricum i Pannonii z ludami pötnocnymi. Wrodaw; Warszawa; Krakow: Ossolineum, 1970. 335 s.
Wielowiejski 1980 — Wielowiejski J. Glowny szlak bursztyniowy w czasach cesarstwa rzymskiego. Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk: Ossolineum, 1980.
REFERENCES
Aberg 1919 — Aberg N. Ostpreußen in der Völkerwanderungszeit [East Prussia during great resettlement], Uppsala; LeipzigsAlmqvist, Wiksells BoktryckerI-A.-D Publ., 1919, 175 p. [in German].
Almgren 1923 — Almgren O. Studien zur Nordeuropäische Fibelformen der ersten nachchristlichen Jahrhunderte und Berücksichtigung der provinzialrömischen und südrussischen Formen [Researches North European fibulas first centuries of our era and consideration of provincial Roman and South Russian forms], Leipzig, Verlag von Curt Kabitzsch Publ., 1923 [in German].
Ambroz 1966 — Ambroz A.K. Fibuly yuga evropejskoj chasti SSSR / Svod arheologicheskih istochnikov. Vyp. D1-30 [Fibulas of the South of the European part USSR / Arch of archaeological sources. Release D1-30], Moscow, Nauka Publ., 1966, 111 p. [in Russian].
Banyte-Rovell, Bitner-Wroblewska, Reich 2016 — Banyte-Rovell R., Bitner-Wroblewska A., Reich Chr. West Lithuania as a golden Bridge between the Sea and the Baltic Hinterland in Northeast Poland during the Roman and Migration Periods, in: Archaeologia Baltica, Vol. 23, Klaipeda, Klaipedos universitetas Press Publ., 2016, pp. 140-151 [in English].
Gusakov 2003 — Gusakov M.G. Rekonstrukciya hozyajstva drevnih prussov [Reconstruction of economy of ancient Old Prussians], in: Nadroviya, 2003, № 2, 47 p. [in Russian].
Hauptmann 1998 — Hauptmann T. Studien zu den Dreisprossenfibeln [Researches tripartites fibulas], in: 100 Jahre Fibelformen nach Oscar Almgren, Forschungen zur Archäologie im Land Brandenburg. Bd. 5 [100 years of a research fibulas Oscar Almgren, a research on archeology in Brandenburg. Volume 5], Wünsdorf, Verlag Brandenburgisches Landesmuseum für Ur- und Frühgeschichte Publ., 1998, pp. 159-173 [in German].
Homyakova 2010 — Homyakova O.A. Stil' kol'cevogo dekora v materialah sambijsko-natangijskoj kul'tury pozdnerimskogo perioda [Style of a ring decor in materials of sambiysko-natangiysky culture of the late Roman period], in: Slavyano-russkoe yuvelirnoe delo i ego istoki [Slavic-and-Russian jewelry and its sources], St. Petersburg, Nestor-istoriya Publ., 2010, pp. 128-141 [in Russian].
IA RAN — Institut arheologii Rossijskoj akademii nauk [Institute of archeology of the Russian Academy of Sciences] [in Russian].
Kulakov 2001 — Kulakov W. Jütland-Dobrudscha: die Rochade der "Barbaren" vom 2. bis 4. Jh.n.Chr. [Jutland-Dobrudja: movements of "barbarians" from 2 to the 4th century AD], in: Archaeologia Bulgarica. Bd. V [Bulgarian archeology. Volume V], Sofia, Institut of Archaeology Publ., 2001, pp. 45-58 [in German].
Kulakov 2003 — Kulakov V.l. Istoriya Prussii do 1283 g. [History of Prussia till 1283], Moscow, Indrik Publ., 2003, 348 p. [in Russian].
Kulakov 2004a — Kulakov V.l. Doll'kajm-Kovrovo. Issledovaniya 1879 g. [Dollkaym-Kovrovo. Researches of 1879], Minsk, Institut istorii NAN Belarusi Publ., 2004, 135 p. [in Russian].
Kulakov 2004b — Kulakov V.l. Fibuly Baltii s kol'cevoj garnituroj iz arhiva kopij Central'nogo Rimsko-Germanskogo muzeya (Majnc) [Fibulas Baltiya with a ring font from archive of copies of the Central Roman-German museum (Mainz)], in: Rossijskaya arheologiya [Russian archeology], 2004, № 3, pp. 123-127 [in Russian].
Kulakov 2005a — Kulakov V.l. Podvyaznye fibuly v yugo-vostochnoj Baltii [Podvyazny fibulas in the southeast Baltic], in: Rossijskaya arheologiya [Russian archeology], 2005, № 1, pp. 37-49 [in Russian].
Kulakov 2005b — Kulakov V.l. Fibuly Baltii s kol'cevoj garnituroj iz arhiva kopij Central'nogo Rimsko-Germanskogo Muzeya (Majnc) [Fibulas Baltiya with a ring font from archive of copies of the Central Roman-German Museum (Mainz)], in: Rossijskaya arheologiya [Russian archeology], 2005, № 3, pp. 123-127 [in Russian].
Kulakov 2011 — Kulakov V.l. Puti yantarnoj torgovli i migraciya plemyon v I-V vv. n.e. [Ways of amber trade and migration of tribes in the 1-5th centuries AD], in: Torgovye puti yantarya. Materialy
mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii i 30 iyunya 2011 g., Kaliningrad [Trade ways of amber. Materials of the international scientific and practical conference and on June 30, 2011, Kaliningrad], Kaliningrad, Izdatel'stvo BFU Publ., 2011, pp. 25-34 [in Russian].
Kulakov 2013 — Kulakov V.l. Oberg [Oberg], in: Bol'shaya Rossijskaya enciklopediya. T. 23 [Big Russian encyclopedia. Volume 23], Moscow, Izdatel'stvo Bol'shoj Rossijskoj enciklopedii Publ., 2013, p. 466 [in Russian].
Kulakov 2016a — Kulakov V.l. Sokrovishcha Yantarnogo kraya. Pokazateli inokul'turnyh vliyanij na drevnosti Sambii i Natangii v I-IV vv. n.e. [Treasures of the Amber land. Indicators of foreign culture influences on Sambiya and Natangiya antiquities in the 1-4th centuries AD], Kaliningrad, Kaliningradskaya kniga Publ., 2016, 362 p. [in Russian].
Kulakov 2017 — Kulakov V.l. Trassy mezhetnichnyh kontaktov u istokov Yantarnogo puti v I v. n.e. (po dannym rasprostraneniya fibul) [Routes of mezhetnichny contacts at sources of the Amber way in the 1st century AD (according to distribution fibulas)], in: Nauchnye chteniya, posvyashchyonnye Viktoru Vladimirovichu Martynovu. Sbornik nauchnyh trudov. Vyp. IV. Chast' 2 [The scientific readings devoted to Victor Vladimirovich Martynov. Collection of scientific works. Release of IV. Part 2], Minsk, RIVSh Publ., 2017, pp. 36-45 [in Russian].
Lund Hansen 1987 — Lund Hansen U. Römischer Import im Norden [Roman import in the north], Kobenhavn,_Gyldendal Publ., 1987, 346 p. [in German].
Lund Hansen, Przybyla, 2010 — Lund Hansen U., Przybyta M.J. Rosettenfibeln — ein Klassifikationsversuch, in: Worlds apart? Contacts across the Baltic Sea in the Iron Age. Network Denmark-Polen 2005-2008, Kobenhavn; Warszawa, Wydawnictwo Uniwersytetu Marii Curie-Sklodowskiej Publ., 2010, pp. 241-286 [in English].
Machajewski 1998 — Machajewski H. Die Fibeln der Gruppe V, Serie 8, im östlichen Teil Mitteleuropas [Fibulas V group, a series 8, in east part of Central Europe], in: 100 Jahre Fibelformen nach Oscar Almgren, Forschungen zur Archäologie im Land Brandenburg. Bd. 5 [100 years of a research fibulas Oscar Almgren, a research on archeology in Brandenburg. Volume 5], Wünsdorf, Verlag Brandenburgisches Landesmuseum für Ur- und Frühgeschichte Publ., 1998, pp. 187-196 [in German].
Nowakowski 1996 — Nowakowski W. Das Samland in der Römischen Kaiserzeit und seine Verbindungen mit den Römischen Reich und der barbarischen Welt. Veröffentlichungen des Vorgeschichtlichen Seminars Marburg. Sonderband 10 [Samland in the period of the Roman Empire and his communication with the Roman Empire and the barbarous world. Publications of a prehistoric seminar in Marburg. Release 10], Marburg; Warszawa, Vorgeschichtliches Seminar Publ., 1996, 169 p. [in German].
Okulicz 1973 — Okulicz J. Pradzieje ziem pruskich od poznego paleolitu do VII w. n.e. [Background of Prussian lands from a late paleolith till the seventh century of our era], Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk, 1973, 588 p. [in Polish].
Okulicz-Kozaryn 1997 — Okulicz-Kozaryn L. Dzieje Prusow [History of Prussia], Wroclaw, Wydawnictwo Leopoldinum Publ., 1997, 531 p. [in Polish].
SAE — Sambijskaya arheologicheskaya ekspediciya IA RAN [Sambiysky archaeological expedition of RAS news Agency] [in Russian].
Schuster 2004 — Schuster J. Untersuchungen zu den spätkaiserzeitlichen Fibelformen Almgren 185 und 172 und deren gegenseitigem Verhältnis [Researches фибул imperial period of Almgren 185 and 172 and their relationship], in: Veröffentlichungen zur brandenburgischen Landesarchäologie. Bd. 35 [Publications on the Brandenburg archeology. Volume 35], Wünsdorf, Verlag Brandenburgisches Landesmuseum Publ., 2004, pp. 1-272 [in German].
Skvorzov 2007 — Skvorzov K. Das Gräberfeld der römischen Kaiserzeit von Bol'soe Isakovo (ehemals Lauth, Kreis Königsberg). Katalog der Funde aus den Grabungen 1998 und 1999 [Burial ground of times of the Roman Empire Big Isakovo (being Louth, the Konigsberg district). The catalog of finds from excavation of 1998 and 1999.], in: Offa, Volume 61/62, Neumünster, Wachholtz Verlag Publ., 2007, pp. 11-219 [in German].
Wielowiejski 1970 — Wielowiejski J. Kontakty Noricum i Pannonii z ludami polnocnymi [Norik and Pannonia contacts with the northern people], Wroclaw; Warszawa; Krakow, Ossolineum Publ., 1970, 335 p. [in Polish].
Wielowiejski 1980 — Wielowiejski J. Glowny szlak bursztyniowy w czasach cesarstwa rzymskiego [Main amber way to times of the Roman Empire], Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk, Ossolineum Publ., 1980 [in Polish].
Кулаков Владимир Иванович — доктор исторических наук,
ведущий научный сотрудник Отдела археологии эпохи великого переселения
народов и раннего Средневековья Института археологии РАН (Москва, Россия).
Vladimir Kulakov — Doctor of Historical Sciences, Leading researcher of Department
of Archeology of an Migration Period and early Middle Ages
of Institute of Archeology of the Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia).
E-mail: [email protected]
