CC BY
245
УДК 821.161.1.0
Воронежский государственный университет
магистр кафедры истории и типологии русской и зарубежной литературы Филатова Д.А. Россия, г. Воронеж e-mail: filatova-darya2004@yandex. ru
Voronezh State University The chair of history and typology of Russian and foreign literature Master student Filatova D.A. Russia, Voronezh
e-mail: filatova-darya2004@yandex.ru
Д.А. Филатова
ХОЗЯИН ИЛИ СЛУГА? (ОБРАЗ КАРАНДЫШЕВА В ПЬЕСЕ А.Н. ОСТРОВСКОГО «БЕСПРИДАННИЦА»)
В статье рассматривается образ одного из ключевых персонажей пьесы А.Н. Островского «Бесприданница» - Юлия Капитоновича Карандышева. Карандышев - единственный персонаж пьесы, который позволяет себе открыто критиковать нравы жителей Бряхимова, выступает против несправедливости и произвола, всевластия денег. «Известные люди» Бряхимова считают Карандышева глупым, недалеким человеком, а главной причиной жизненных неудач героя называют его «самолюбие», которое не позволяет ему трезво оценивать окружающий мир и адекватно на него реагировать. Действительно, герой как будто двоится, часто он совершает «незаурядные», неумные поступки. Однако причина подобного поведения Карандышева, как представляется, заключается в том, что сознание героя расколото. Карандышев отчаянно стремится попасть в общество людей, взгляды которых совершенно не разделяет, а образ жизни критикует. При этом Карандышев не владеет тем особым языком, на котором говорят члены этого общества. Он слишком верит людям, слишком доверяет слову, особенно если слышит похвалу в свой адрес или то, что соответствует его ожиданиям. В результате Карандышев оказывается постоянной жертвой манипуляции, а его роль в пьесе не менее драматична, чем у главной героини - Ларисы Огуда-ловой.
Ключевые слова: комплекс жертвы, Карандышев, манипуляция, «Бесприданница», драматургия, А.Н. Островский.
The article considers the image of one of the key characters of A.N. Ostrovsky's play «A girl without dowry», Julius Kapitonovich Karandyshev. This is the only character in the play, who allows himself to criticize openly the customs of Brahimov inhabitants, speaking out against injustice, tyranny and absolute power of money. The «famous people» of Brahimov think that Karandyshev is a stupid, narrow-minded person, and the major cause of failures in his life is seen in his «ego» which does not allow him to assess the world sensibly and react to it adequately. The hero, indeed, seems to be dual; he often makes «outstanding» but insensible things. Ho w-ever, the reason for this behavior of Karandyshev roots in his splitted consciousness. He desperately wants to get into the society of people whose views he does not share, but whose way of life he criticizes. At the same time, Karandyshev does not speak the special language spoken by the members of this society. He believes people can be trusted, especially if he hears praise in his address or something that corresponds to his expectations. As a result, Karandyshev is a constant victim of manipulation, and his role in the play is more dramatic than the role of the main character Larisa Ogudalova.
Key words: complex of victim, Karandyshev, manipulation, «A girl without dowry», drama, A.N. Ostrovsky.
D.A. Filatova
A MASTER OR A SERVANT? (THE IMAGE OF KARANDYSHEV IN THE PLAY BY A.N. OSTROVSKY «A GIRL WITHOUT DOWRY»)
© Филатова Д.А., 2018
На фоне таких ярких, харизматичных персонажей драмы «Бесприданница», как Лариса, Харита Игнатьевна, Паратов, небогатый чиновник Карандышев, казалось бы, теряется и не представляет большого интереса ни для читателей, ни для исследователей.
Не случайно долгое время образ Карандышева лишь упоминался в работах, посвященных драматургии Островского, или воспринимался только крайне негативно - и эта «традиция» до сих пор еще актуальна [1; 2]. Общим местом стало утверждение о том, что главным мотивом всех поступков Карандышева является зависть и самолюбие.
Между тем финал пьесы, в котором Карандышев убивает главную героиню Ларису Огудалову, вполне определенно говорит о том, что правы те ученые, которые называют Юлия Капитоновича вторым главным персонажем пьесы [3; 4].
Островский наделяет Карандышева сложным именем, ассоциирующимся одновременно с возвышенной и «приземленной» сферами [5]. Б.О. Костелянец считает, что «сочетание имени, отчества и фамилии говорит скорее о сложности фигуры, а вовсе не о "положительных" и не об "отрицательных" ее свойствах» [6, с. 403].
Карандышев не принадлежит к обществу купцов и состоятельному барству, но, тем не менее, уже в начале драмы он становится объектом их беседы. И причиной такого интереса является его скорая женитьба на Ларисе Огудаловой [7]. Повышенный интерес к этой девушке и становится главным источником проблем небогатого чиновника.
При этом Карандышева никто никогда не воспринимал всерьез - ни гости, ни сами Огудаловы, принижая его перед другими мужчинами и откровенно издеваясь над его чувствами. Даже попытка самоубийства Карандышева провоцирует лишь новые слухи и приступы саркастического веселья у тех, кто его знает.
Социальное положение героя обрекает его на более чем скромное существование - этот мотив станет ключевым при изображении Карандышева в самой известной экранизации драмы, фильме режиссера Э.А. Рязанова «Жестокий романс», во многом определившем восприятие «Бесприданницы» непрофессиональным читателем [3].
Понимая это, герой ищет выход из сложившейся ситуации, стремится из «слуги» стать «хозяином» жизни - эти понятия, как показывает Островский, становятся ключевыми при самоопределении большинства героев пьесы. Он, подобно Паратову, надеется выгодно продать «свою волюшку», то есть использовать женитьбу для продвижения по социальной лестнице. По крайней мере, так воспринимает поступок Карандышева главный идеолог пьесы - «пожилой» купец Мокий Парменыч Кнуров: «Пожалуй, с своей точки зрения, он не глуп. Что он такое, кто его знал, кто на него обращал внимание! А теперь весь город заговорит про него, он влезает в лучшее общество; он позволяет себе приглашать меня на обед, например...» [8, с. 31].
Карандышев идет на риск, когда предлагает руку и сердце девушке с весьма двусмысленной репутацией. Он прямо об этом говорит Кнурову, рассчитывая получить одобрение.
Казалось бы, план Карандышева вполне удался: знакомые и гости Огудаловых становятся теперь и его знакомыми, он может позволить себе приглашать на обед «известных людей». Произошедшее вскружило голову маленькому человеку [9]. Он впервые почувствовал себя «величиной». Карандышев даже хочет отомстить всем, кто так долго позволял себе высмеивать его, унижать и пренебрегать им. Чиновник устраивает торжественный обед, существенно ударивший по его бюджету. Карандышев надеется победить врагов «словом», произнеся пространную речь, в которой подчеркнет все свои достоинства, сославшись на выбор Ларисы, избравшей его объектом своего внимания и согласившейся выйти за него замуж. Карандышев вполне справедливо допус-
кает, что подобный панегирик не понравится его соперникам. Но он даже и предположить не может, как отреагируют на его план претенденты на руку и сердце Ларисы. Ведь, в отличие от Карандышева, они вполне отдают себе отчет в том, что задумал чиновник-выскочка: «...Еще разговаривает, гусь лапчатый. <...> Топорщился тоже, как и человек, петушиться тоже вздумал» [8, с. 48].
Поэтому «грозное слово» Карандышева превращается в «жалкое», беспомощное [10] - в текстах Островского мы нередко встречаем мотивы, отсылающие к творчеству И.А. Гончарова. Совершенно очевидно, что монолог Карандышева, в котором он называет себя «смирным» и «смешным» человеком, навеян не только произведениями Достоевского, но и прощальной речью Обломова в конце 3-й части романа, наконец начинающего понимать, что они с Ольгой Ильинской принадлежат к разным «биологическим» и социальным видам - «смирные / хищные» [11].
В конечном счете, Карандышев будет еще больше унижен, раздавлен и даже признается себе в том, что оказался неспособен противостоять столь грозному противнику: «Да, это смешно... Я смешной человек... Я знаю сам, что я смешной человек. Да разве людей казнят за то, что они смешны? Я смешон - ну, смейся надо мной, смейся в глаза! .смейтесь надо мной - я того стою. Но разломать грудь у смешного человека, бросить под ноги и растоптать его!» [8, с. 65-66].
Последнюю попытку стать «хозяином» Карандышев предпринимает в финале драмы, попытавшись усмирить взбунтовавшуюся Ларису, бросившую героя в момент, как ему казалось, его наивысшего торжества. Однако средства, которые избирает герой, не позволяют ему достичь желаемого. Карандышев вполне оправдывает предположения Паратова, предсказавшего Ларисе, что жених будет только рад, если она к нему вернется. Карандышев сначала пытается угрожать Ларисе, потом взывает к здравому смыслу, чувству собственного достоинства, нравственности героини, но, в конечном счете, смиряется перед ее решимостью продать себя Кнурову и начинает умолять ее остаться с ним: «Я готов на всякую жертву, готов терпеть всякое унижение для вас» [8, с. 80]. Однако «перед глазами» Ларисы «заблестело золото, засверкали бриллианты» [8, с.80], и она отвергает все попытки Карандышева удержать ее от падения в бездну и гибели.
Островский, казалось бы, прямо связывает положение человека в обществе с его финансовой состоятельностью, как будто отсылая к словам Паратова, раскрывающим Робинзону принципы, на которых зиждется современное общественное устройство: «Но ты не по времени горд. Применяйся к обстоятельствам, бедный друг мой! Время просвещенных покровителей, время меценатов прошло; теперь торжество буржуазии, теперь искусство на вес золота ценится, в полном смысле наступает золотой век. Но, не взыщи, подчас и ваксой напоят, и в бочке с горы, для собственного удовольствия, прокатят - на какого Медичиса нападешь» [8, с. 73-74].
Однако финал пьесы говорит о другом. Настоящую благодарность Лариса испытывает к Карандышеву только после того, как герой стреляет в нее. Проявив твердость и решительность, Карандышев в конце пьесы смог наконец стать настоящим «хозяином» (если не самой красивой девушки Бряхимова, то по крайней мере своей судьбы), только, к сожалению, для этого пришлось принести кровавую жертву.
Библиографический список
1. Кислова Л.С. «Провинциальная Кармен»: Традиции А.Н. Островского в пьесе Л. Разумовской «Майя» // Вестник Тюменского государственного университета. 2011. № 1. С. 13-18.
2. Мильдон В.И. Философия русской драмы: мир Островского. М.: РОССПЭН, 2007. 240 с.
3. Журавлева А.И., Некрасов В.Н. Театр А.Н. Островского. М.: Просвещение, 1986. 205 с.
4. Отрадин М.В. «Бесприданница» А.Н. Островского // Анализ драматического произведения: межвузовский сборник. Л.: Издательство Ленинградского университета, 1988. С. 226-243.
5. Николина Н.А. Авторское слово в драме А.Н. Островского «Бесприданница» // Русский язык в школе. 2013. № 4. С. 41-46.
6. Костелянец Б.О. Драма и действие. Лекции по теории драмы. М.: Совпадение, 2007. 504 с.
7. Филатова Д.А., Ларин С.А. «В цыганском таборе...»: мать и дочь в пьесе А.Н. Островского «Бесприданница» // Казанская наука. 2018. № 4. С. 25-27.
8. Островский А.Н. Полное собрание сочинений в 12 томах. М.: Искусство, 1975. Т. 5. 548 с.
9. Фаустов А.А., Савинков С.В. Универсальные характеры русской литературы. Воронеж, 2015. 312 с.
10. Ларин С.А. «Скажи, ядовитая змея, уязви, ужаль...» (К семантике «жалких слов» в «Обломове» И.А. Гончарова) // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2006. № 2. С. 326-334.
11. Ларин С.А. Волк или овца? (К семантике «хищного» и «смирного» в творчестве И.А. Гончарова) // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2012. № 7-1 (18). С. 121-126.
References
1. Kislova L.S. «Provincial Carmen»: Traditions of A.N. Ostrovsky in L. Razumovskaya's play «Maya» // Bulletin of Tyumen State University. 2011. № 1. P. 13-18
2. Mildon V.I. Philosophy of Russian drama: Ostrovsky's world. Moscow, 2007. 240 p.
3. Zhuravleva I.A., Nekrasov V.N. Theatre of A.N. Ostrovsky. Moscow, 1986. 205 p.
4. Otradin M.V. «A girl without dowry» by A.N. Ostrovsky // Analysis of dramatic works: the interuniversity collection.Leningrad University Press, 1988. P. 226-243.
5. Nikolina N.A. The author's word in the drama by A.N. Ostrovsky « A girl without dowry» // Russian language at school. 2013. № 4. P. 41-46.
6. Kostelyanets B.O. Drama and action. Lectures on the theory of drama. Moscow, 2007. 504 p.
7. Filatovа D.A., Larin S. A. «In the Gypsy camp...»: mother and daughter in the play by A.N. Ostrovsky « A girl without dowry» // Kazan science. 2018. № 4. P. 25-27.
8. Ostrovsky A.N. Complete works in 12 volumes. Moscow, 1975. Vol. 5. 548 p.
9. Faustov A.A., Savinkov S.V. Universal characters of Russian literature. Voronezh, 2015. 312 p.
10. Larin S.A. «Speak, poisonous snack, sting, sting me...» (To the semantics of «wrteched words» in «Oblomov» by I.A. Goncharov) // Bulletin of Voronezh State University. Series: Liberal arts. 2006. № 2. P. 326-334.
11. Larin S.A. A wolf or a sheep? (To semantics of «predatory» and «gentle» in I.A. Goncharov's creative works) // Philological science. Theory and practice. 2012. № 7-1 (18). P. 121-126.
УДК 81'42
Институт филологии, журналистики и межкультурной коммуникации, Южный федеральный университет аспирант кафедры теории языка и русского языка Клюева А.Н.
Россия, г. Ростов-на-Дону, тел. +7(863) 218-40-00 e-mail: yoarlen@mail.ru
Institute of philology, journalism and intercultural communication, Sothern Federal University The chair of language theory and Russian language Post-graduate student Klyueva A.N. Russia, Rostov-on-Don, +7(863) 218-40-00 e-mail: yoarlen@mail.ru
А.Н. Клюева
ВЕРБАЛЬНАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ФОТОГРАФИЧЕСКОГО ИСКУССТВА В ТЕКСТАХ КОРОТКИХ РАССКАЗОВ ДЖОНА АПДАЙКА
В статье рассматривается проблема вербального выражения фотографического искусства и фотографии в текстах жанра короткого рассказа американского писателя Джона Апдайка. Практическим материалом послужили тексты рассказов писателя из сборников «The Early Stories: 1953-1975», «The Afterlife and Other Stories», «Bech at Bay» и «Bech is back». В статье даётся краткий очерк по истории зарождения и развития фотографического искусства в Америке. Анализируется отношение Дж.Апдайка к фотографии и её словесное выражение в текстах рассказов. Было выявлено, что с популярностью фотоаппаратов и камер у американцев появилась традиция семейных фото, что отразилось в коротких рассказах писателя. Кроме этого, было отмечено, что Апдайк употребляет лексику фотоискусства как в прямом, так и в переносном смысле. В статье отмечается особенность моделирования вербальной фотографии, которая принимает в тексте рассказа семиотически осложнённую форму. Использование вербальной фотографии в текстовом пространстве рассказа выполняет коммуникативную функцию, так как через поступательность описательного образа представляет реципиенту вообразить прочитанное. Фактическая фотография характеризуется сиюминутностью и застывшим образом, который воспринимается через зрительный канал. Что касается вербально выраженной в тексте фотографии, то она воспринимается последовательно, в зависимости от авторских намерений и интенций. В русле развития фотоискусства отмечается как положительная (сохранение и накопление истории, с последующей её передачей поколениям), так и отрицательная сторона (личное становится публичным и фотография служит своего рода прозрачным окном).
Ключевые слова: фотографическое искусство, фотография, словесная репрезентация, короткий рассказ, Джон Апдайк.
The article deals with the problem of verbal representation of photographic art and photograph in the texts of the genre of short story of American writer John Updike. Practical material was taken from the texts of the writer's story collections «The Early Stories: 1953-1975», «The Afterlife and Other Stories», «Bech at Bay» and «Bech is back». The article gives a short review on the history of the origin and the development of photographic art in America and its verbal representation in the texts of Updike's stories. It was revealed that with the popularity of photo cameras, the Americans had formed a tradition of making family photos. In addition, it was noted that the writer uses lexical units of photographic art, both in a direct and in an indirect way. There is pointed out the peculiarity of the modeling of verbal photograph, which takes a semiotic-complicated form in the text of a story in the article. The usage of the verbal photo in the text of a story serves as communicative phenomenon, as
A.N. Klyueva
VERBAL REPRESENTATION OF PHOTOGRAPHIC ART IN THE SHORT STORIES BY JOHN UPDIKE
© Клюева А.Н., 2018
