CC BY
15
ХОЛОД И СЕРДЦЕ
Репортаж об уникальной операции
1 Маленький Алеша застыл у окна и ловит взглядом танцующие в небе снежинки. Он видит: там, за соснами, зашмыгали туда-сюда резвые лыжники, и за ними, как привязанный, бегает веселый лохматый пес. Крупная птица красиво спланировала на венчик суфоба, но села неуклюже — мешком. И тут же, поднятая шумом подъехавшей машины, умахала прочь. Из машины, видит Алеша, вышел человек. Короткая шубка, шаги неширокие, женские. Это она — Елена Евгеньевна.
— Ну-ка, Алексей, покажись еще раз,— говорила часом позже профессор Е. Литасова, освобождая мальчика от рубашонки,— Будем лечиться, дружок, завтра.
Алеша напряженно смотрит на профессора и, кажется, лучше всех понимает: завтра операция, трудная. Называется она — "отчаяние". Высокая степень риска. И не вмешиваться уже нельзя, но и оперировать крайне опасно.
Утром следующего дня сидим в кабинете профессора Литасовой и ждем-сигнала из операционного блока.
Резкий звонок поднимает нас с кресел, и мы идем по пустому коридору в оперблок. В висках бьют молоточки: отчаяние, отчаяние, отчаяние. На вот переступаю красную черту блока и попадаю под магическое воздействие спокойного, размеренного ритма хирургической работы.
Минул час. Е. Литасова переходит от одного стола к другому. Здесь, знаю, Алеша. Из-за спины профессора вижу остановленное сердце мальчика и быстрые уверенные руки хирургов. Врач-анестезиолог Евгений Семаев глазами показывает мне на электронные часы — сорок минут.
— Это время акюпозии,— шепчет врач.— Кровообращение остановлено. На какой срок? Бывает по-разному. Недавно, например, сердце у одного больного было отключено на полтора часа. Прооперировали хорошо. Уже встает с постели, прогуливается.
Остановлено сердце... Врач об этом говорит привычно. Так, как будто все это — дело техники.
Нажал кнопку — выключил, отжал — включил. А вдруг "кнопка" заест? Удары дефибриллятора и перешептывание хирургов. Ну вот, пошло сердце. Ожило! ,
Случилось чудо. .Нет, не так нужно сказать. Волшебных превращений не было и в помине. Была обыденная трудная работа бригады, запрограммированная на успех. В тот день здесь проведены три операции, с гипотермической защитой. Три операции — это недельная мощность крупной кардиохирургической клиники, оснащенной аппаратом искусственного кровообращения
Гипотермическая защита. Что это такое? Гипотермия — понижение температуры. Значит, защита холодом. От чего? Чтобы хирург получить доступ внутрь сердца, нужно остановить кроваток. А это смерть. Так в самом начале своего зарождения кардиохирургия столкнулась со сложной проблемой: как уберечь человека от последствий кислородного голодания во время операций на сердце?
Сорок лет назад академик АМН СССР Е. Ме-шалкин, тогда еще молодой анестезиолог в клинике Бакулева, загорелся идеей гипотермической защиты. Он понимал, что этот метод, сам по себе простой, дешевый, требует чрезвычайной собранности хирурга, расчета операции если не по секундам, то по минутам, потому что здесь все определяет фактор времени.
Не это ли отвратило многих кардиохирургов от метода гипотермии? Ведь второй способ — искусственное кровообращение — дает более широкий маневр во времени и поэтому представляется более надежным. Гипотермия на многие годы была почти забыта. И только коллектив Новосибирского НИИ патологии кровообращения во главе с академиком Мешалкиным продолжал и продолжает ныне последовательно совершенствовать этот метод.
Каждый новый шаг в работе ученых института — это по сути прорыв в неизвестное. Совсем недавно больной, подготовленный по методике анестезиолога В. Ломиворотова, благополучно перенес сложней-
шую операцию с остановкой кровообращения на 94 минуты при температура тела 24 градуса.
— Только не пишите, что это сенсация. Не люблю этого слова,— добродушно ворчит Евгений Николаевич.— Давайте лучше порассуждаем вот над чем. Станет ли кардиохирургия в ближайшем будущем широко доступным средством для устранения пороков сердца?
Эта проблема, считает академик, не только медицинского, но и социального свойства.' Она накрепко увязана с экономикой. Болезни сердца, возникающие в результате комплекса негативных внешних воздействий, лавиной захлестывают и взрослых, и детей. Ежегодно в своевременном хирургическом вмешательстве нуждается в нашей страке не менее четверти1 миллиона человек. А Мощность кардиоцентровг не превышает пока 11-12 тысяч операций в год.
Академик берет в руки лист бумага, карандаш и быстро что-то просчитывает. '
— Алеша, которого сегодня оперировала профессор Литасова,-— говорит Евгений Николаевич.—^ при такой раскладке ждал бы своей очереди... 250 лет: '
Он сделал затяжную паузу, и этим молчанием было сказано все. Неужели нет путей избавления
от этого, грубо говоря, кардиохирургического дефицита?
— Есть, я вижу этот путь в более широком распространении метода гипотермии, в его умелом, сбалансированном сочетании с другими способами защиты,— говорит E.H. Мешалкин.
За этим утверждением—-хорошо продуманная убедительная аргументация. Кардиохирургия, базирующаяся лишь на применении аппаратов искусственного кровообращения, слишком дорогостояща и пока малопроизводительна. Гипотер-мическйя защита, напротив, дешева и позволяет увеличить пропускную способность операционных в 2-3 раза.
...После той операции прошло четыре дня. Вместе с Еленой ЕвгеньеВной Литасовой идем проведать Алешу. От него на пульт, к датчикам, тянутся провода системы' слежения за состоянием организма.
— Все хорошо,— поясняет дежурная сестра,—: вот только головой крутит...
Уходя, мы оглядываемся на Алешу. Он, пока еще; не окрепший, hq чувствующий совершенно новые силы в себе, старается развернуть голову к окну. Оно стало для него светлее, чем раньше. Оно тянет его к себе. За окном — жизнь.
"Сов. Россия", 1986г.
