CC BY
31
Вестник ПСТГУ
Серия V: Вопросы истории и теории христианского искусства. 2019. Вып. 35. С. 33-47 БОТ: 10.15382Мш^201935.33-47
Егорова Анастасия Сергеевна, соискатель кафедры всеобщей истории искусства МГУ им. М. В. Ломоносова Российская Федерация, 119991, г. Москва, Ломоносовский проспект, 27-4 eto.nastya@gmail.com
ORCID: 0000-0002-9356-2744
Херувим из иллюстративного ряда Speculum theologiae
А. С. Егорова
Аннотация: Коллекция иллюстраций-диаграмм «Зерцало теологии» (Speculum theologiae) — уникальный вид книжной миниатюры латинского Средневековья, представляющий собой предельно концентрированное визуальное воплощение католической дидактики XIII—XV вв. Статья посвящена одной из миниатюр иллюстративного ряда «Зерцало теологии» со схематичным рисунком херувима, который является не только изображением, но и одновременно таблицей, в которую вписаны основные положения трактата Алана Лилльского «О шестикрылом херувиме». На примере нескольких памятников подробно рассматривается становление и развитие иконографии. Детальный анализ каждой миниатюры позволяет понять и проследить, каким именно образом в этих специфических изображениях выражено сосуществование и взаимное влияние слова и образа. Помимо прочего, в статье показано соотношение рассматриваемой иконографической схемы с другими дидактическими визуальными диаграммами, входящими в коллекцию «Зерцала теологии» (Speculum theologiae). Лист со схематичным изображением херувима рассматривается в статье не как обособленная иллюстрация, сопровождающая богословское сочинение, но как часть целого комплекса миниатюр. Автором статьи были прочитаны и переведены на русский язык таблицы-иллюстрации с изображениями херувимов. Подробный перевод помог понять механизм, по которому работает здесь иллюстрация: как в ней сопоставлены изображения и тексты и как они занимают свои иногда взаимозаменяемые, иногда несводимые друг к другу позиции, как именно создается в этот золотой век схематического богословия схоластики столь исключительная иконография.
Ключевые слова: искусство западноевропейского Средневековья, средневековые иллюстрированные рукописи, средневековая миниатюра, средневековая иконография, визуальные диаграммы, херувим, искусство памяти в Средние века, средневековое богословие, Алан Лилльский, Гуго Сен-Викторский.
В центре внимания в данной статье находится иллюстрация со схематичным рисунком херувима, который является не только изображением, но одновременно и таблицей, куда вписаны ключевые положения трактата Алана Лилльского «Шестикрылый херувим» («De sex alis Cherubim»)1.
1 Alani de Insulis. De sex alis Cherubim // Opera omnia / ed. by J.-P. Migne. PL, t. 210. P.:
Migne, 1855. Col. 265-280.
Сочинение Алана Лилльского было написано в XII в. и продолжало традицию экзегетических текстов, целью которых было комментирование и разъяснение первостепенных положений христианского вероучения с помощью очень определенных зрительных образов. Такой способ иллюстрирования помогал верующему лучше запомнить абстрактные, не поддающиеся визуализации понятия и придавал знанию своего рода пространственное измерение, дробил совокупность материала на более мелкие единицы и каждой отводил соответствующее место в иерархии понятий. Одним из первых богословов, который применил этот способ, был Гуго Сен-Викторский. Впрочем, он предлагал братии выстраивать умозрительный образ, который складывался по мере прочтения текста и должен был быть запечатлен в уме, а не на пергаменте2.
В «Моральном Ноевом Ковчеге» («De arca Noe morali»)3, чтобы пояснить теорию «множественности смыслов» Священного писания, Гуго использовал образ серафима. Каждая из трех пар крыльев символизировала тот или иной семантический пласт Писания.
Первая пара крыльев, которая скрывала тело серафима, символизировала буквальное значение Писания. Вторая пара, которой серафим закрывал лик Господа, обозначала аллегорический уровень прочтения. Третья же пара крыльев, с помощью которой серафим летал, обозначала анагогический смысл, который скрывался в самой глубине и который становился понятен лишь после постижения предыдущих семантических уровней4.
По верному замечанию исследователя О. Е. Нестеровой, «схоластическому сознанию была близка ясность и стройность этой теории, позволявшей классифицировать и последовательно упорядочить накопленный ранее экзегетический материал <...>. Так что вполне закономерно, что к концу XII века эта концепция успела окончательно утвердиться на латинском Западе в качестве повсеместной школьной нормы. Ее универсальный характер указывает появление множества латинских виршей, призванных помочь школярам усвоить соответствующие "правила" христианской библейской экзегезы»5. Можно предположить, что и миниатюра-схема с изображением серафима в позднейшее время была своеобразным учебным пособием, своего рода иллюстрацией к катехизису. Неслучайно Гуго выбрал именно серафима как символический образ постепенного постижения глубочайшего смысла Писания, ведь именно серафим является непосредственным созерцателем божественной мудрости, способным лицезреть ее лицом к лицу, в ее первоначальном незамутненном виде6.
2 Carruthers M. The Book of Memory. A Study of Memory in Medieval Culture. Second edition. N. Y.: Cambridge University Press, 2008. P. 294.
3 Hugonis de S. Victore. De area Noe morali // Opera omnia / ed. by J.-P. Migne. PL, t. 176. P.: Migne, 1854. Col. 681-703.
4 Ibid. Col. 624 C — 626 D.
5 Нестерова О. Е. Теория множественности «смыслов» Св. Писания в средневековой христианской экзегетической традиции // Жанры и формы в письменной культуре Средневековья. М.: ИМЛИ РАН, 2005. С. 25.
6 Дионисий Ареопагит. Святого Дионисия Ареопагита о небесной иерархии / пер. с греч. 6-е изд. М.: Синодальная типография, 1898. С. 25.
Продолжая традицию Гуго Сен-Викторского, Алан Лилльский в XII в. написал трактат «О шестикрылом херувиме», который, в отличие от серафима Гуго Сен-Викторского из «Морального Ноева Ковчега», неоднократно иллюстрировался на протяжении последующих трех столетий.
В предисловии к своему сочинению Алан Лилльский дает комментарий на Видение Исаии, где полностью повторяет все положения Гуго Сен-Викторского7. Его трактат, равно как и трактат Гуго, посвящен серафиму, однако называется «О шестикрылом херувиме». К моменту, когда Алан писал свой труд, богословы уже не различали херувима и серафима и наделяли их тождественными функциями. На текстуальном уровне эти небесные существа сблизились уже в «Откровении» Иоанна Богослова, а их слияние в западноевропейской изобразительной традиции пришлось на IX век. Поэтому не стоит искать противоречий в том, что текст называется «О шестикрылом херувиме», а речь в нем ведется о серафиме. Но дабы не создавать путаницы в ходе повествования, мы будем называть небесных существ на рассматриваемых миниатюрах «херувимами», помня, однако, что в работе Алана Лилльского речь идет о серафиме.
В своем сочинении Алан Лилльский идет дальше, чем Гуго, и куда тщательнее разрабатывает образ небесного существа. Его крылья уже символизируют не только трехуровневый способ постижения Священного Писания, но также являются христианскими добродетелями.
Поскольку Алан не дает точного описания херувима, то миниатюристы изображают его согласно иконографии IX в., которая на протяжении 300 лет претерпевала изменения, но уже к XII в. окончательно кристаллизовалась и стала единственно возможной. Согласно этой иконографии, херувим — ангельское существо с шестью крыльями. Два крыла скрывают его тело, два других, поднятых над головой, — закрывают лицо Господа, а с помощью другой пары крыльев, расположенных за спиной, херувим летает. Каждое крыло содержит по пять перьев, итого получается 30 перьев, каждое из которых соответствует той или иной добродетели.
Согласно тексту Алана Лилльского, начинать чтение следует с пары крыльев, закрывающих тело херувима. Первое крыло — покаяние или исповедание. Пять перьев этого крыла: истина, честность, стойкость, смирение и простота. Второе крыло — искупление. Его перья: отречение от греха, излияние слез, умерщвление плоти, щедрая милостыня, истовая молитва. Третье крыло — непорочность тела. Четвертое — чистота помыслов. Пятое — любовь к ближнему. Шестое — любовь к Богу8. Каждое крыло, как правило, пронумеровано согласно трактату Алана, так что читатель понимает, откуда следует начинать чтение миниатюры. Если же нумерация отсутствует, то необходимо сверяться с первоисточником. Тексты, вписанные в перья, равно как и в крылья, необходимо читать в строго определенной последовательности, согласно тому, как выстраивается порядок аргументации в трактате. Понять, с какого из пяти перьев нужно начать чтение, помогает расположение и направление текста внутри. Таким образом, изображение содержит свою внутреннюю неукоснительную иерархию, изначально за-
7 Alani de Insulis. Op. cit. Col. 271 A, B.
8 Ibid. Col. 273 — 280 B.
данную текстом. Здесь нет вариативности, но есть ясно очерченные условия, в которые поставлен как миниатюрист, исполняющий рисунок, так и зритель, рассматривающий изображение.
Херувим — образ, сам по себе наделенный глубоким символическим значением. Согласно Псевдо-Дионисию Ареопагиту, херувимы стоят на самой ближней ступени к Господу и допущены к созерцанию Высочайшего Света. Они свидетели божественной мудрости, способные лицезреть ее лицом к лицу в ее первоначальном незамутненном виде и передавать ее более низким небесным чинам9. Херувим Алана — метафора лестницы духовного восхождения. От самого нижнего крыла — покаяния, верующий постепенно, через искупление грехов, преодоление искушений плоти, а потом и помыслов, через любовь к ближнему приходит к Богу. И лишь в такой последовательности возможно достичь спасения. Немыслимо пропустить какое-то звено в цепи, потому что одна добродетель логически вытекает из другой, а их сумма переводит человека на более высокую нравственную ступень.
Довольно рано изображения херувимов попали в иллюстративную коллекцию «Зерцало теологии», которая появилась благодаря Иоанну из Метца, объединившему целый ряд дидактических миниатюр-схем под общим заглавием «Башня мудрости» (название «Зерцало теологии» — более позднее)10. Как правило, «Зерцало теологии» включало в себя от девяти до двенадцати иллюстраций и никогда не было представлено как самостоятельная рукопись, подобно «Зерцалу человеческого спасения»11. Этот иллюстративный ряд мог помещаться в любого рода манускрипт, будь то Библия или Псалтирь, — все зависело от желания заказчика.
В период с XIII по XIV в. изображение херувима из коллекции «Зерцало теологии» не получило ни иконографического, ни смыслового развития. Все иллюстрации следовали уже выработавшемуся канону. Впрочем, между херувимами из разных рукописей существовали незначительные различия, и они были не только стилистическими. Так, например, первые херувимы изображались стоящими либо на облаке, либо на рамке миниатюры (Кембридж, библиотека колледжа Корпус Кристи, MS 66, p. 100, около 1190 г.; MS 29, fol. 8v. XIII в.). Единожды встречается изображение херувима, стоящего на семиглавом драконе (Лондон, Британская библиотека, MS Harley 3244, fol. 28v. после 1235 г.) (ил. 1). Безусловно, чудовище — это персонификация семи смертных грехов, которые попирает и упраздняет добродетель в образе херувима.
В миниатюрах, выполненных в XIV в., изображение небесного существа дополняется колесом, на котором он стоит. В колесо вписаны семь деяний милосердия к ближнему: накормить голодного, напоить страждущего, одеть нагого, приютить странника, навестить больного, навестить заключенного, похоронить усопшего. Они соотносятся с 30 добродетельными правилами, написанными на
9 Дионисий Ареопагит. Указ. соч. С. 25.
10 Freeman Sandler L. The Psalter of Robert de Lisle in the British Library. L.: Harvey Miller Publishers, 1999. P. 23.
11 Ibid. P. 24.
Ил. 1. Херувим. Лондон, Британская библиотека, MS Harley 3244, fol. 28v, после 1235 г.
перьях херувима, а особенно с пятым крылом — любовь к ближнему, — поскольку и сами эти деяния милосердия должны быть направлены на ближнего.
Впрочем, в оригинальном тексте Алана колесо отсутствует и, скорее всего, появляется именно тогда, когда миниатюра с изображением херувима перестает быть вспомогательной иллюстрацией, сопровождающей трактат «О шестикрылом херувиме», а становится неотъемлемой частью «Зерцала теологии» и вместе с тем самодовлеющим изображением. Колесо, с вписанными в него понятиями, связывает херувима с остальными миниатюрами коллекции, хотя бы даже с теми, где упоминаются деяния милосердия. Таким образом, херувим органич-
но вплетается в ряд других миниатюр «Зерцала», перекликается и соотносится с ними как стилистически, так и семантически. Понятия, упомянутые в других иллюстрациях, получают более глубокую и сложную трактовку. Прочитанные и воспринятые в комплексе, миниатюры раскрывают многомерность восприятия божественной истины и указывают на созвучное соответствие между всеми догматами христианского вероучения.
В XIV в., помимо того, что под ногами херувима появляется колесо, несколько видоизменяются тексты внутри некоторых его перьев, а иногда и меняется порядок расположения крыльев. Для сравнения возьмем уже упоминавшегося херувима, стоящего на семиглавом чудовище (XIII в.) (ил. 1) и более поздний его вариант, относящийся к XIV в. из так называемой Псалтири Говарда (Лондон, Британская библиотека, MS Arundel 83-I, fol. 5v. между 1300-20 гг.) (ил. 2). Как видно, у херу-
Ил. 2. Херувим. Лондон, Британская библиотека, Псалтирь Говарда, Arundel MS 83-I, fol. 5v, ок. 1300-1320 гг.
вима из рукописи XIV в. крылья абсолютно те же, но первые два — покаяние и искупление — расположены в другом месте. Это не крылья, закрывающие тело херувима, как следует из текста трактата, а те, с помощью которых он летает. Согласно сочинению Алана Лилльского, это вторая пара, здесь же она первая. Помимо прочего, в перья в крыле «покаяния» вписаны более подробные определения понятий. Вместо чеканных: истины, честности, стойкости, смирения и правды, которые были у херувимов в XIII в. (ил. 3), здесь: излияние слез, благочестивое размышление, прямодушная речь, честные помыслы, безотлагательное послушание (ил. 4). Такое же явное отличие есть в крыле «непорочность тела». Еще одна путаница происходит с крылом «искупления», так как перья его полностью повторяют перья крыла «непорочность тела», которое находится у херувима XIII в. как раз на том месте, где «искупление» у херувима из Псалтири Говарда.
Ил. 3. Херувим. Рисунок и перевод автора
Ил. 4. Херувим. Рисунок и перевод автора
Такие внутренние разночтения возникают только к XIV в., и почти все последующие изображения небесного существа, за редким исключением, вплоть до XV в. будут следовать более позднему варианту.
Люси Фримен Сандлер, автор монографии о псалтири Робера де Лилля, объясняет это тем, что Иоанн из Метца несколько изменил текст Алана для включения его в иллюстративный ряд Зерцала, и понятия добродетельного поведения, вписанные в перья херувима, были несколько изменены, по сравнению с первоисточником12. Версия Фримен Сандлер представляется более чем убедительной, впрочем, разночтение могло появиться из-за банальной невни-
12 Freeman Sandler L. Op. cit. P. 82.
мательности переписчика. Весьма вероятно, что миниатюрист, работавший над иллюстрацией, руководствовался образцом, в котором была допущена ошибка. Нельзя исключать и того, что художник или каллиграф по невнимательности попросту перепутал местами названия крыльев, а перья под ними оставил теми же. Предположение, конечно, незамысловатое, но вполне имеющее право на существование — ведь рукописи иллюстрировали и переписывали живые люди, которые могли ошибиться.
К XIV в. херувим уже перестает восприниматься как самостоятельное зрительное дополнение к сочинению Алана Лилльского. Попав в коллекцию дидактических миниатюр «Зерцало теологии», он постепенно отдаляется от своего текстуального первоисточника. Миниатюра с его изображением становится частью изобразительного ряда, одной из дюжины дидактических иллюстраций и существует уже вне своего изначального контекста.
Теперь положения, которые могли быть упомянуты в других иллюстрациях (например, семь деяний милосердия в «Семичастном колесе» или понятия, необходимые для исповеди и покаяния в «Древе добродетелей», «Древе пороков» и «Таблице Декалога»), в этой миниатюре получили большую детализацию и распались на еще более мелкие составляющие. Таким образом, эта иллюстрация, бесконечно значимая сама по себе, попав в контекст «Зерцала теологии», стала дополнительным более подробным разъяснением к другим миниатюрам коллекции и утратила свою первоначальную независимость. Она перестала быть иллюстрацией к конкретному тексту, которая существует сама по себе и замкнута в себе. Теперь она стала частью коллекции, которая открыта для дополнительных смыслов, пояснений и комментариев. Это включение в коллекцию «Зерцала» и предопределило ее дальнейшую судьбу.
В XV в. широкую популярность приобретают разного рода компендиумы, куда вплетаются миниатюры весьма разнообразного содержания, начиная от Апокалипсиса и заканчивая анатомическими иллюстрациями13. Ядром их является раздел Ars Moriendi («Искусство умирать»). Под этим названием были объединены два латинских текста, повествующих о жизни, которая предшествует праведной смерти, и объясняющих, как «умереть хорошо и достойно» — в соответствии с христианскими заповедями. Эти тексты сначала использовались священниками для обряда отпевания, затем они получили повсеместно распространение среди мирян в форме иллюстрированных книг.
Так как в них говорилось о праведной смерти, то основное внимание, конечно, уделялось праведной жизни. Поэтому большая часть миниатюр «Зерцала теологии», а именно те иллюстрации, где основной упор делался на противопоставлении пороков и добродетелей, перешли в эти рукописи. Вместе с огромным количеством разнообразных древ на листы Ars Moriendi «перепорхнул» и херувим. Впрочем, теперь он окончательно перестал быть самостоятельной иллюстрацией. На примере предыдущих миниатюр видно, что изображение херувима занимало все пространство листа, куда могли включаться дополнительные разъясняющие надписи, но каких-либо других рисунков внутри этих иллюстра-
13 См.: Saxl F. A spiritual encyclopaedia of the later middle ages // Journal of the Warburg and Courtauld Institutes. 1942. № 5. P. 82-139.
ций нет. В миниатюре из Апокалипсиса (Лондон, библиотека Уэллком, MS 49, fol. 63г, ок. 1420—30 гг.) (ил. 5) на одном листе с херувимом помещено изображение Древа долготерпения и Лестница духовного восхождения, каждая ступень которой соответствует одной из 12 добродетелей. Все эти небольшие изображения включены в текст, который они иллюстрируют, или, вернее сказать, комментируют.
Поскольку они расположены в одном пространстве, то логично предположить, что все они взаимосвязаны по смыслу и значимы только в непосредственной связи друг с другом, так как наиболее полно раскрывают текст, написанный на странице. Отдельные богословские образы, такие как Лестница духовного
Ил. 5. Херувим, небесная лествица, древо покаяния. Лондон, библиотека Уэллком, Апокалипсис, MS 49, fol. 63r, ок.1420-1430 гг.
восхождения и Херувим, оторвавшись от своих текстуальных первоисточников, упростились и были сведены к краткому образно визуализируемому конспекту абстрактных понятий и утратили свою изначальную многомерность. Херувим из самостоятельной теологической конструкции превратился в дополнительную ссылку к заданному тексту и стал участвовать — в виде комментария — не в своих контекстах. Естественно, если даже в «Зерцале теологии» Херувим еще косвенно был иллюстрацией к сочинению Алана Лилльского, или же прямой ссылкой на него, то теперь в этом контексте уже нет речи о трактате «О шестикрылом херувиме». Первоисточник забыт и не очень востребован, а смысловое наполнение образа херувима максимально упрощено и сведено к ряду понятий, которые без сочинения Алана не имеют за собой подробных разъяснений, глубинных отсылок и подтекстов. То есть изначально задумывавшийся многоуровневым и многосложным, образ херувима к XV в. был сведен к одному единственному — буквальному смыслу. Конечно, во многом это объясняется и упрощенностью самого материала, поскольку Ars Moriendi — это общедоступная книга, рассчитанная на простого верующего, а не на монаха или образованного благочестивого аристократа.
Так называемая «Библия бедных» из Меттена (Мюнхен, Баварская государственная библиотека, Clm. 8201, 1414-15 гг.) включает в себя огромное количество богословских текстов и иллюстраций к ним, начиная от полной компиляции «Хвалы Святому Кресту» Рабана Мавра и копии очень сложной по своему смысловому наполнению миниатюры Распятия из Евангелария Уты и заканчивая некоторыми схемами из коллекции «Зерцало теологии», а также немыслимым количеством разнообразных концентрических диаграмм. Это уже сборник, куда по желанию заказчика включены все без разбора и классификации знания, накопленные на протяжении средних веков. Сборник, без сомнения, очень полный и подробный, но по сути своей хаотичный и довольно бессвязный. Рукопись внутри разделена на рубрики, но какой-либо определенной выстроенной логики и структуры в их расположении нет. Херувим попадает в раздел дидактических миниатюр, где на одном листе с ним изображена св. Анна, покрывающая своим мафорием Деву Марию с Младенцем и избранных святых (Мюнхен, Баварская государственная библиотека, Clm. 8201, fol. 97r, 1414-15 гг.) (ил. 6). Помещенные в один лист, эти изображения никак не дополняют и не объясняют друг друга, и даже какие-либо параллели между ними очень сложно провести. Они оказались здесь не потому, что являются слагаемыми некой единой изобразительно-семантической системы, как это было в «Зерцале теологии», а потому, что и то, и другое в определенном роде важно, и верующему неплохо было бы у себя иметь и такие иллюстрации — просто для того, чтобы никакое знание не осталось в стороне. Безусловно, из-за такого подхода визуальные диаграммы неизбежно мельчают и выцветают, теряют свою первичную значительность, становятся обычными «занимательными картинками» и утрачивают ясную целенаправленность, которой обладали еще в XIII—XIV вв.
К XVI в. схематический способ иллюстрирования основных положений христианского вероучения вырождается и уходит с листов Псалтирей, Библий и других манускриптов в совершенно иную от богословия плоскость — в сферу
алхимии, ранней оккультной натурфилософии, к маньеристическим аналогиям каббалы. Впрочем, позже, уже в XIX в., изображение херувима появляется вновь, но уже в своем первоначальном виде как иллюстрация, предваряющая сочинение Алана Лилльского «О шестикрылом херувиме» в одном из многочисленных томов Patrología Latina аббата Жака Поля Миня.
Ил. 6. Херувим, святая Анна, Богоматерь с Младенцем и избранные святые. Мюнхен, Баварская государственная библиотека, Меттенская Библия (Библия бедных), Clm 8201, fol. 97r, 1414—1415 гг.
Список литературы
Дионисий Ареопагит. Святого Дионисия Ареопагита о небесной иерархии / пер. с греч.
6-е изд. М.: Синодальная типография, 1898. Нестерова О. Е. Теория множественности «смыслов» Св. Писания в средневековой христианской экзегетической традиции // Жанры и формы в письменной культуре Средневековья. М.: ИМЛИ РАН, 2005. С. 23-44. Alani de Insulis, "De sex alis Cherubim". In Opera omnia / ed. by J.-P. Migne. PL, t. 210. P.:
Migne, 1855. Col. 265-280. Carruthers M. The craft of thought: meditation, rhetoric and the making of images 400-1200.
Cambridge: Cambridge University Press, 2003. The Medieval Craft of Memory: An Anthology of Texts and Pictures / ed. by M. Carruthers, Jan
M. Ziolkowski. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2004. Carruthers M. The Book of Memory. A Study of Memory in Medieval Culture. Second edition.
N. Y.: Cambridge University Press, 2008. Carruthers M. Ars oblivionalis, ars inveniendi: The Cherub Figure and the Arts of Memory //
Gesta. 2009. № 48. P. 99-117. Clopper Lawrence M. Inscribing Mentalities: Alan of Lille, the De Lisle Psalter Cherub, and Franciscan Meditation // Mindful Spirit in Late Medieval Literature: Essays in Honor of Elizabeth D. Kirk / ed. by Elizabeth D. Kirk, B. Wheeler. N. Y.: Palgrave Macmillan, 2006. P. 57-80.
Evans Michael W. The Geometry of the Mind // AAQ. Architectural Association Quarterly. 1980.
Vol. 12. № 4. P. 32-55. Fergusson G. Signs and symbols in Christian art. London: Oxford University Press, 1989. Freeman Sandler L. The Psalter of Robert de Lisle in the British Library. L.: Harvey Miller Publishers, 1999.
Hugonis de S. Victore. «De arca Noe morali». In Opera omnia / ed. by J.-P. Migne. PL, t. 176.
P.: Migne, 1854. Col. 681-703. Ladner Gerhart B. Images and ideas in the Middle Ages: Selected studies in history and art.
Roma: Edizioni di storia e letteratura, 1983. Noell B. Medieval Representation ofthe Cherub and the Diagram in Beinecke MS 416. URL:http://
brbl-archive.library.yale.edu/exhibitions/speculum/pdf/8r-noell.pdf (15.05.2019). Rudolph C. The Mystic Ark: Hugh of Saint Victor, Art, and Thought in the Twelfth Century.
N. Y.: Cambridge University Press, 2014. Saxl F. A spiritual encyclopaedia of the later middle ages // Journal of the Warburg and Courtauld Institutes. 1942. № 5. P. 82-139.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia V: Voprosy istorii i teorii khristianskogo iskusstva.
Anastasya Egorova, Graduate Student, Department of General History of Art, Lomonosov Moscow State University 27/4 Lomonosovsky prospekt, Moscow, 119991 Russian Federation eto.nastya@gmail.com
2019. Vol. 35. P. 33-47
DOI: 10.15382/sturV201935.33-47
ORCID 0000-0002-9356-2744
Cherub from the Image Range of Speculum theologiae
А. Egorova
Abstract: The Mirror of Theology (Speculum theologiae) is a unique example of a book miniature of the Latin Middle Ages. It represents an embodiment of the Catholic didactics of the 13th — 15th centuries concentrated to its maximum. This article studies one of the miniatures of the illustrative range of the Speculum theologiae with a schematic drawing of a cherub. It is not only an image but also a chart into which the main theses of Alan's of Lille treatise On the Six-Winged Cherub are incorporated. The article uses a number of artefacts as examples and scrutinises the formation and development of the iconography. A detailed analysis of each miniature allows one to understand the way how the coexistence and mutual influence of the word and the image are expressed in the these specific cases. The article also demonstrates the correlation of the iconographic scheme with other didactic visual diagrams contained in the collection of the Speculum theologiae. A sheet with a schematic image of the cherub is studied in the article not as a lone-standing illustration accompanying the theological dissertation but as an element in the whole array of miniatures. In order to carry out the study, the author of the article has read and translated into Russian the charts-illustrations with the images of cherubs. A comprehensive translation allowed the author to understand the princliple of work of the illustration, i.e. how it combines images and texts, how they occupy their — sometimes interchangeable, sometimes irreducible — positions, how such exquisitely refined iconography is created in the golden age of the schematic theology of scholasticism.
Keywords: Western Medieval art, Medieval illuminated manuscripts, Medieval illumination, Medieval iconography, cherub, visual diagrams, Medieval craft of memory, Medieval theology, Alan of Lille, Hugh of Saint-Victor.
Carruthers M. (2003) The Craft of Thought: Meditation, Rhetoric and the Making of Images 400—
1200. Cambridge: Cambridge University Press. Carruthers M., Ziolkowski J. (eds.) (2004) The Medieval Craft of Memory: An Anthology of Texts
and Pictures. Philadelphia: University of Pennsylvania Press. Carruthers M. (2008) The Book of Memory. A Study of Memory in Medieval Culture. 2nd ed. New York: Cambridge University Press.
References
Carruthers M. (2009) "Ars oblivionalis, ars inveniendi: The Cherub Figure and the Arts of Memory". Gesta, 48, pp. 99-117.
Clopper L. (2006) "Inscribing Mentalities: Alan of Lille, the De Lisle Psalter Cherub, and Franciscan Meditation" in E. Kirk, B. Wheeler (eds.) Mindful Spirit in Late Medieval Literature: Essays in Honor of Elizabeth D. Kirk. New York: Palgrave Macmillan, pp. 57-80.
Evans M. (1980) "The Geometry of the Mind". Architectural Association Quarterly, 12 (4), pp. 32-55.
Fergusson G. (1989) Signs and Symbols in Christian Art. London: Oxford University Press.
Freeman S. (1999) The Psalter of Robert de Lisle in the British Library. London: Harvey Miller Publishers.
Ladner G. (1983) Images and Ideas in the Middle Ages: Selected Studies in History and Art. Roma: Edizioni di storia e letteratura.
Nesterova O. (2005) "Teoria mnozhestvennosti "smyslov" Sv. Pisaniya v srednevekovoi ekzegeticheskoi traditsii" [A Theory of Plurality of "Meanings" of Scripture in the Medieval Christian Exegetical Tradition], in Zhanry iformy vpismennoi kulture Srednevekov'ia [Genres and Forms in Medieval Written Culture]. Moscow, pp. 23-44. (in Russian).
Noell B. Medieval Representation of the Cherub and the Diagram in Beinecke MS 416, available at: http://brbl-archive.library.yale.edu/exhibitions/speculum/pdf/8r-noell.pdf (03.09.2019).
Rudolph C. (2014) The Mystic Ark: Hugh of Saint Victor, Art, and Thought in the Twelfth Century. New York: Cambridge University Press.
Saxl F. (1942) "A Spiritual Encyclopaedia of the Later Middle Ages". Journal of the Warburg and Courtauld Institutes, 5, pp. 82-139.
