CC BY
78«ХЕРСОНЕС «А» И «ФОРОССКИЙ ВИЗАТНИЕЦ» -ГЛУБОКОВОДНЫЕ СРЕДНЕВЕКОВЫЕ КОРАБЛЕКРУШЕНИЯ В АКВАТОРИИ КРЫМА
Вахонеев В.В. (Симферополь)
Подводная археология больших глубин — одно из самых перспективных направлений, которое только начинает приоткрывать завесу над уникальными открытиями. Когда-то, известный антико-вед В.Д. Блаватский лишь мечтал об исследованиях глубин Черного моря от 100 м, надеясь найти там остатки древних рукописей в слое сероводорода. Лишь к началу XXI века археологическая наука получила в своем арсенале технические возможности преодолеть глубин 100 м и опуститься глубже.
За несколько последних лет отечественная подводная археология обогатилась несколькими очень интересными подводными находками древних кораблекрушений, выявленных в акватории Северного Причерноморья. Самое раннее из них, обнаруженное в 2012 г. в акватории Кинбурнской косы (Николаевская область), содержало груз фасосских и хиосских амфор третьей четверти V в. до н.э. Другое античное кораблекрушение располагается у о. Змеиный (античный Левка) на глубине чуть более 34 м. Объект представляет собой скопление керамической тары в виде вытянутого эллипса, повторяющего контуры корпуса античного парусника размерами 24x8 м второй половины IV в. до н.э., с грузом пепарет-ских амфор и чернолаковой посуды [Терещенко, 2013, с. 297-300].
Очень интересные результаты дали недавние исследования в акватории древней Фанагории. Тут было выявлено кораблекрушение единственного из известных в Северном Причерноморье военных кораблей античного периода — небольшого корабля с бронзовым тараном конца II — начала I в. до н.э. [Ольховский, 2012, с. 22-26; Ольховский, 2014, с. 65]. Наконец, уже длительное время в Новосветской бухте под Судаком на глубине до 12 м проводятся исследования остатков средневекового кораблекрушения XIII вв. [Зеленко, 2008, с. 129-140]. Наконец, в 2015 г. у Балаклавы 5 км от берега на глубине 83 м началось изучение кораблекрушения Х-Х! вв. экспедицией Института востоковедения РАН при участии волонтеров одного из клубов подводного плавания.
В свете вышеизложенного, следует ввести в научный оборот отечественной историографии информацию об исследованиях еще двух кораблекрушений средневекового периода, в силу разных причин остававшихся длительно время неопубликованными в профильных изданиях. Уникальность проводимых исследований этих кораблекрушений заключается в их значительной глубине, долгое время считавшейся недоступной для проведения научных археологических исследований. Тем не менее, сероводородный слой, которым насыщены глубины Чёрного моря, является уникальным природным консервантом для всех археологических материалов, которые попали в котловину в историческое время. В своё время В.Д. Блаватский мечтал о проведении глубоководных исследований в надежде найти древние рукописи, перевозившиеся на античных кораблях [Блаватский, Кошеленко, 1963, с. 100; Блаватский, 1964, с. 64]. Только в последнее время в руках специалистов появился арсенал доступ -ных современных технических средств, позволяющий проводить не только разведки, но и весь комплекс подводных исследований.
Вода Черного моря имеет стабильную структуру из разных слоев, имеющих комплексные гидрохимические различия. Эти слои классифицируются в зависимости от концентрации растворенного в них кислорода (кислородный, слой с малым содержанием кислорода и бескислородный). Теплый верхний слой с растворенным кислородом, насыщенность которым постепенно уменьшается с увеличением глубины, находится от поверхности воды до глубины 50 м, а местами — до 150 м. Многие морские организмы, которые
представляют угрозу для подводных археологических памятников, такие, в частности, как корабельные черви, могут комфортно существовать лишь в верхних слоях кислородной зоны. Ниже неё находится слой с малым содержанием кислорода, мощностью от 20 до 60 м, имеющий низкий уровень растворенного в воде кислорода и сероводорода. Бескислородный слой начинается на глубине от 75 до 180 м и содержит сероводород, насыщенность которым возрастает с глубиной. Этот слой охватывает глубины до 2000 м и достигает дна Черного моря. Он может обеспечить чрезвычайно благоприятную среду для сохранения древних металлов и органики на дне. Учитывая этот фактор, обнаружение любого древнего кораблекрушения позволяет открыть достаточно уникальные по сохранности элементы материальной культуры прошлого, начиная от особенностей кораблестроения и заканчивая личными вещами членов экипажа.
За последние годы в акватории Крыма было проведено несколько весьма результативных глубоководных экспедиций: были открыты сотни объектов, несколько десятков из которых уже идентифицированы. Впервые были проведены подводные раскопки на глубине более 100 метров
Так, в 2006-2007 гг. при обследованиях глубин от 100 м в акватории юго-западного Крыма совместной международной экспедицией было выявлено место гибели небольшого корабля с грузом кувшинов таманского типа, получившего условное наименование «Херсонес-А». Обнаружено оно было на глубине 139 м в 12 морских милях от побережья Севастополя (рис. 1). Объект был визуально осмотрен в мае 2006 г. телеуправляемыми подводными аппаратами (ТПА) «Hercules» и «Argus» после проведенного геоакустического сканирования дна. На основе груза затонувшего корабля, состоявшего из одноручных кувшинов, памятник был датирован X-XI вв. н.э.
В первый год исследований видимая часть памятника состояла из двух возвышенностей, образованных грузом, занимавших участок размером приблизительно 7x3 м, с 60-ю (по предварительным подсчетам 2006 года) одноручными плоскодонными кувшинами. Несколько больших деревянных брусьев, находившихся сверху возвышенно -стей, первоначально были приняты за современные. В тоже время окончания нескольких деревянных фрагментов, которые выступали
Рис. 1. Карта нахождения кораблекрушений
Рис. 2. Результаты сканирования дна многолучевым гидролокатором
Рис. 3. Микробатиметрическая карта Херсонеса-А
по внешнему периметру, позволили выдвинуть предположение о том, что, по крайней мере, какая-то часть корпуса корабля сохранилась.
После детальной фиксации кораблекрушения «Херсонес-А» и взятия образцов со дна памятника был начат первый этап его комплексного изучения. Корабль был небольшим по размерам — примерно 7 м в длину и 2,5-3 м в ширину. Первой задачей было осуществление исследования с применением многолучевого гидролокатора на участке в 1 км2 вокруг объекта (рис. 2-3). Место расположения затонувшего корабля, лежащего по оси северо-восток — юго-запад, и прилегающее морское дно были фактически плоскими. Верхние отложения на дне были серовато-желтого цвета с участками светлого и темного песка.
Рис. 4. Фотомозайка кораблекрушения Херсонес А
Для картографирования участка был использован метод составления фотомозаики (рис. 4), разделенной на 8 зон, ориентированы вдоль оси корабля. Зоны 7 и 8 с юго-восточной стороны были идентифицированы как участки правого и левого бортов корабля. Применение традиционной археологической сетки квадратов на затонувшем объекте при привлечении системы телеуправляемых аппаратов оказалось неэффективным, в связи с чем вся площадь была разбита на зоны (рис. 5).
На фотомозаике объекта до археологического вмешательства можно было насчитать примерно 90 кувшинов (рис.9). После проведенных археологических исследований были обнаружены признаки наличия еще, по крайней мере, одного слоя таких же кувшинов и, возможно, третьего под ним, что в целом потенциально дает общее число более чем 200 кувшинов. Их размеры достигают от 40 до 49 см, а максимальные диаметры составляют 19-22 см.
Данные кувшины представляют собой один из наиболее распространенных видов керамической тары средневекового периода. В литературе эта керамическая форма называется красноглиняны-ми кувшинами с плоскими ручками [Антонова и др., 1971, с. 91],
«Херсонес «А» и «Форосский визатниец»... 21
Рис. 5. Этапные планы раскопок Херсонеса-А
кувшинами-амфорами [Зеленко, 2001, с. 83] или кувшинами таманского типа, названных по одному из регионов их распространения.
Это высокие сосуды с удлиненным горлом и небольшими в диаметре дном и горлом. Плечики у сосудов пологие. Сосуды одноручные, ручки плоские широкие, одним концом прикреплены к плечикам, а другим— примерно до середины горла. Венчик у подобных сосудов представляет собой однорядный или двухрядный валик. Однорядный валик иногда разделен на две половины глубокой бороздкой, в том случае, когда бороздки эти углубляется и расширяется, валик становится двухрядным [Плетнева, 1963, 52; Плетнева 1996; Антонова и др., 1971, с. 92].
Кувшины с плоскими ручками были распространены преимущественно в крупных центрах Таврики, Таманского полуострова, Приазовья и Подонья [Якобсон, 1979, с. 33; Чхаидзе, 2008а, с. 403404; Науменко, 2009, с. 54-57; Науменко, 2010, с. 327]. Существующие морфологические типы данных кувшинов не позволяют на данный момент говорить об их хронологической дифференциации, поскольку, к примеру, в портовой части Сугдеи в закрытых комплексах существовали самые разные варианты венчиков данных сосудов [Майко, 2013, с. 98].
По А. Я. Якобсону, данный тип кувшинов не моложе конца VIII — начала IX века, еще шире они были распространены в IX и особенно в Х веке, а в Саркеле и на Тамани (Таматарха—Тмутаракань) они доживают до конца XI в. [Якобсон, 1979, с. 32-33]. Предложенная А.Я. Якобсоном датировка VIII-Х вв. корректировалась И. А. Барановым (вторая половина ЕХ-Х вв.) [Баранов, 1990], группой «херсо-несских» авторов [Антонова и др., 1971, с. 92] — VIII— начало XII, С.А. Плетневой (конец IX— конец XI века), А В. Сазановым (середина— вторая половина IX — первые десятилетия XII века). Время появления кувшинов в Херсонесе — последняя треть IX в. [Седи-кова, 1997, с. 13-14; Науменко, 2009, с. 54-56]. На современном этапе исследований считается, что появляются они в Таврике в третьей четверти IX в. и активно используются до последней четверти XI в. [Майко, 2013, с. 98; Науменко, 2009, с. 57].
Центры их производства не установлены точно. В историографии высказывались мнения, что они производились в нескольких центрах: в Таматархе, в Саркеле, в Херсонесе [Якобсон, 1979,
с. 33; Паршина, 1991, с. 80]. Сегодня большинство исследователей согласны с тем, что центр или центры их производства находились на Таманском полуострове, возможно и на территории Керченского полуострова [Майко, 2013, с. 98-99; Науменко, 2009, с. 53-54; Чхаидзе, 2008, с. 401-402].
При археологических исследованиях нередко фиксировались остатки нефтяной смолы на внутренней поверхностях кувшинов. Проведенные анализы подтвердили близость данной смолы нефтяным месторождениям Таманского полуострова [Науменко, 2010, с. 324-328].
В поднятых при подводных исследованиях кораблекрушения «Херсонес-А» на поверхности кувшинов не было обнаружено смолы или другого указания на то, каким было их первоначальное содержимое. Кроме того, при раскопках на объекте также не было выявлено никаких признаков пробок. В ходе раскопок было осуществлено перемещение части керамических сосудов с затонувшего корабля к участку их хранения под водой рядом с объектом. Большая часть кувшинов была перемещена из зон 1 и 3, меньшая — из зоны 2, с тем, чтобы открыть расположенную ниже конструкцию корабля и оценить степень ее сохранности. Ограничение поднятия артефактов на поверхность и объема раскопок на памятнике определенными зонами было осознанным выбором, который преследовал цель при возвращении к затонувшему кораблю дать возможность оценить долговременное влияние на памятник археологического вмешательства, сознавая тот факт, что артефакты сами по себе помогали законсервировать расположенную ниже конструкцию корпуса.
После картографирования и видеодокументирования 24 кувшина были перемещены в зону хранения находок, расположенную примерно в пяти метрах к северо-западу от затонувшего корабля (рис. 10). Это было осуществлено с применением ТПА «Hercules» с помощью специально разработанного инструмента с присоской (рис. 6-7). Затем на них прикрепили ярлыки, их сфотографировали, измерили размеры с помощью лазерной линейки.
Работа была прервана из-за непредвиденных технических обстоятельств: оказалось невозможным использовать по назначению специально спроектированную сетку для хранения кувшинов, которая была размещена возле памятника. Два кувшина, которым
Рис. 7. Перемещение кувшинов под водой
Рис. 8. Поднятые на поверхность кувшины таманского типа
были предоставлены шифры AAB и ABJ были подняты на поверхность (рис. 8).
Одним из важных открытий на объекте было то, что фрагменты древесины на памятнике, которые первоначально считали современными, оказались частью древнего корабля. Совершенно очевидно, что на этих глубинах окружающие условия чрезвычайно благоприятны для сохранения органических материалов, хотя в некоторых местах древнюю древесину неизбежно путали с накопленными ветками, листьями и другими наносными обломками. Возле остатков обшивки корпуса корабля был обнаружен лишь один небольшой фрагмент древесины, поврежденный корабельным червем teredo navalis, однако возможно и он оказался среди наносных материалов
Телеуправляемый аппарат «Hercules» на момент исследований не имел инструментов для осуществления раскопок корпуса корабля с деликатностью, требуемой современными археологическими стандартам. Тем не менее, возможным стало открыть достаточно фрагментов древесины, чтобы установить, что корабль имел одновременно и нагели, и металлические детали крепления, от которых были обнаружены лишь продукты коррозии. Однако для полного
понимания конструкции корабля проведенных раскопок было недостаточно. Трудно судить даже относительно точного назначения некоторых из крупных фрагментов древесины, один из которых (большой фрагмент ААА), вероятно, изначально происходит не из затонувшего корабля. Предварительные исследования позволяют предположить, что корабль лежит на левом борту. Вертикальные фрагменты древесины (футоксы?), открытые на участке кормы правого борта (зоны 1 и 3), представляют собой каркас, внутреннюю и
Рис. 9. КораблекрушениеХерсонес-А
Рис. 10. Перемещенные кувшины с места раскопок, оставленные под водой
внешнюю обшивку днища корабля. Древесина корабля достаточно хрупкая, однако, на ней все же прослеживаются следы инструментальной обработки.
Обнаруженный затонувший корабль представляет чрезвычайно интересный объект для изучения морской истории Причерноморья. В настоящий момент лишь затонувший корабль XI в. в Серче Лима-ни [Bass and others, 2004] и судно IX в. в Бозбуруне, которые были изучены в турецких водах, предоставляют широкие исследования аналогичных раннесредневековых затонувших кораблей и их грузов. Следует также упомянуть и про недавние археологические исследования в занесенном песчаными отложениями порту Ени-Капи в Стамбуле, которые предоставили также важные данных для сравнительного анализа [Pulak and others, 2013]. Немногочисленные находки керамического материала IX-XI вв. в акватории Судака хотя и свидетельствуют о возможных кораблекрушениях этого периода в данном районе [Zelenko, 2009], однако конкретных объектов пока найдено не было.
Продолжение исследования и полные раскопки кораблекрушения «Херсонес-А» предоставят в будущем потенциальную возможность попонить наши знания о раннесредневековом мореплавании, торговле и экологических условиях Черного моря. Кроме того, чрезвычайно важным результатом проведенных исследований стало полевое тестирование и оценка исследователями инструментов для осуществления глубоководных раскопок и современного программного обеспечения, позволяющего проводить раскопки дистанционно.
По завершении раскопок на объекте перед поднятием на поверхность телеуправляемых аппаратов памятник был законсервирован защитным слоем грунта. Кроме того, были взяты пробы ила и воды, а также оставлены на памятнике материалы для проведения экспериментов по скорости разложения различных веществ (древесина, металл, ткань). Исследованное кораблекрушение является памятником, потенциально важным для понимания процессов, которые влияют на археологические артефакты в Черном море, подобные тем, которые находятся на глубине 135 м в воде с малым содержанием кислорода, между кислородным и безкислородным слоями водной толщи. Динамичные процессы в слое воды с малым
содержанием кислорода в данный момент исследуются в контексте океанографии Черного моря, и данный затонувший корабль предоставляет прекрасную возможность понять эту динамическую среду на уровне одного памятника археологии.
У затонувшего корабля были оставлены экспериментальные материалы для определения механики и степени разложения различных по составу артефактов и материалов конструкции корабля в грунте и в открытой воде. Первый набор экспериментальных материалов представлял собой цилиндрические стержни, которые воткнули в грунт возле памятника. На четыре стержня были нанизаны современные испытательные стальные цилиндры, а на четыре других — современные образцы дерева. Через определенные промежутки времени (раз в 10 лет) запланирован подъем по одному стержню каждого типа для проведения анализов.
Второй тип образцов, оставленных возле памятника, должен помочь установить степень и скорость разложения веществ. Эти образцы были разработаны как дубли вышеуказанных стержней с дополнительными материалами. Образцы для анализов были прикреплены на панели внутри открытых боксов, которые были установлены на морское дно. Одна из панелей находится в непосредственном контакте с почвой, в то время как другие оставлены в открытой воде. К пробным образцам принадлежат фрагмент сыромятной кожи, кость, сосна, дуб, медь, свинец, сталь и ячмень. Эти образцы также планируется поднимать в ходе последующих экспедиций на памятник с целью охарактеризовать вероятное состояние археологического материала, скрытого на объекте.
С места кораблекрушения было собрано восемь проб грунта и взят образец воды. Анализ пробы воды с использованием масс спектрометра был проведен для обнаружения следов металла и концентрации редкоземельных элементов, которые не превысили норму. Пробы грунта были взяты на объекте, а также на расстоянии 5 и 10 м от него. Эти пробы проверили содержание органических веществ, окислительно-восстановительные условия, минералогию и микроморфологию. По результатам было установлено, что процессы в отложениях, осуществляющих воздействие на затонувший корабль, и условия вне памятника оказались близкими к идентичным.
Рис. 11. Сонограмма кораблекрушения Форосский византиец
В 2008 г. были проведены глубоководные археологические разведки в акватории Южного берега Крыма. На завершающем этапе исследований на траверзе пгт. Форос в 16 км от берега гидролокатором бокового обзора была сделана сонограмма неприродного объекта, расположенного на глубине 128 м [Воронов и др., 2008, с. 49, фото 18] (рис. 11). На ней отчетливо просматривались остатки деревянного парусно-весельного корабля, впоследствии вошедшего в научный оборот под названием «Форосский византиец». Размеры объекта по сонограмме — 32.4x6.2 х 1.2 м.
В 2009 г. объект был осмотрен ТПА «Софокл» [Воронов, 2009, с. 5-7]. На основе визуального осмотра места гибели корабля было установлено, что затонувший корабль лежит по курсу 140°, само кораблекрушение покрыто на 70% илом и сбоку выглядит как большой бархан, из которого в разные стороны выступают деревянные фрагменты рангоута и судового набора. Поскольку носовая и кормовая части судна оказались скрыты донными отложениями, вполне вероятно, что реальная длина объекта могла доходить до 40 м.
С помощью видеокамеры ТПА были зафиксированы хорошо сохранившиеся фрагменты судового набора — шпангоуты, бимсы, стрингеры, планшир, фрагменты палубы, обшивки, часть форштевня, девять «весел», реи и, вероятно, две мачты, а также два скопления (около 20 штук) грушевидных амфор с дугообразными ручками,
Рис. 12. Кадры обследования кораблекрушения ТПА Софокл
широко распространенного в Причерноморье типа (рис. 12). Кроме этого, зафиксировано значительное количество неидентифициро-ванных предметов со следами инструментальной обработки. В районе полубака находится вертикальный металлический стержень с тремя отверстиями в верхней его части, возможно, флагшток или веретено якоря. Предметы, похожие на «весла» в уключинах, визуально зафиксированы только с правого борта, длина каждого достигает нескольких метров. Мачта лежит вдоль левого борта. Хорошо прослеживалась часть килевого бруса, фрагменты планшира левого и правого бортов. Вокруг корпуса судна на расстоянии до 5 м других фрагментов судна обнаружено не было. Кормовая и носовая части судна во время катастрофы и под воздействием времени пострадали больше, чем центральная часть.
Рис. 13. Осмотр кораблекрушения технодайверами
С целью уточнения датировки объекта, аппаратом был поднят на поверхность фрагмент древесины, который, возможно, был частью рангоута судна. Киевской радиоуглеродной лабораторией Института геохимии окружающей среды был проведен анализ образца, результаты которого дали период между 1020-1190 гг. Данная дата имеет небольшое расхождение с датировкой керамического комплекса, что можно объяснить несоответствием условий хранения и транспортировки его в лабораторию.
В 2010 г. для проведения исследований были привлечены тех-нодайверы [Воронов, 2010, с. 6-8]. Следует отметить, что подобные научные работы с использованием водолазов на такой глубине, 128 м, проводились впервые в отечественной практике. Большие глубины и сильные течения ограничили количество водолазных спусков, однако удалось сделать видеозапись нескольких погружений при времени работы на дне 5-7 мин. (рис. 13), а также составить план кораблекрушения. На поверхность было поднято несколько амфор (рис. 14).
Рис. 14. Поднятые на поверхность амфоры
Основной тип амфор, представленный на кораблекрушении, — грушевидные с дугообразными ручками. В работах исследователей они классифицируются по-разному: тип 62 — по Хейсу [Hayes, 1992]; класс 45 — по Романчук, Сазанов, Седикова [Романчук и др., 1995]; тип 4 по типологии Гюнзенин [Gunsenin, 1990]. Эти амфоры имеют короткое горло без венчика. Ручки овальные в разрезе. Корпус амфор грушевидный, покрытый рифлением. Дно округлое. Черепок красного цвета разных оттенков. Фрагменты этих амфор встречаются на памятниках в странах северо-восточного Средиземноморья и бассейна Черного моря. В акватории Крыма подобные сосуды встречены при раскопках кораблекрушения в Новосветской бухты [Зеленко, 2008, 131; Zelenko, Morozova, 2010, p. 81-82]. Период их бытования обычно ограничивается XIII в. Нергис Гюнзенин предположила место производства данного типа амфор в Ганосе, основываясь на исследованиях обжигательной печи и большого количества обнаруженного боя. И.В. Волков же считает, что такие амфоры изготавливались в Трапезунде или его окрестностях [Волков, 1993].
Второй тип амфор, который также встречается и при раскопках Новосветского кораблекрушения XIII в., — небольшие плоскодонные амфоры. Учитывая схожесть керамических форм, обнаруженных на обоих кораблекрушениях, можно предположить их синхронность. Поскольку Новосветское кораблекрушение находится на достаточно малых глубинах (до 12 м), вследствие действия гидрофизических и антропогенных факторов конструкции корабля, к сожалению, не сохранились. Тем не менее, доступная глубина позволила на протя-
жении последних 15 лет проводить систематические исследования акватории, на которой оказался груз корабля (амфоры, поливная керамика) и другие предметы материальной культуры, оставшиеся от кораблекрушения (монеты, гребни и др.). Форосское же кораблекрушение представляет собой кораблекрушение с уникально сохранившимися деревянными конструкциями, однако детальные исследования которых затруднены большой глубиной. Таким образом, исследования и анализ обоих кораблекрушений необходимо проводить в комплексе для создания всевозможных исторических и археологических реконструкций.
Исследования «Форосского византийца» засвидетельствовали давно существующее мнение о хорошей сохранности деревянных конструкций затонувших кораблей на больших глубинах Чёрного моря. В 2015 г. сотрудники Черноморского центра подводных исследований получили видеозапись грабительских погружений к объекту. За прошедшие несколько лет микрорельеф незначительно изменился, были зафиксированы изменения донных илистых отложений в сторону их увеличения, однако в сравнении с предыдущими годами было отмечено отсутствие на своих местах нескольких амфорных скоплений. К сожалению, даже большая глубина не всегда помогает уберечь объект от разграбления, хотя этот процесс и не носит систематический характер на таких глубинах.
Таким образом, описанные кораблекрушения представляют чрезвычайный интерес для восстановления торговых контактов в прошлом, реконструкции особенностей судостроения и навигации. Кроме того, они создают новый пласт для работы с современной техникой при подводных исследований на глубинах, не так давно бывших практически недоступными исследователям.
Литература
1. Антонова И.А. Даниленко А.И., Ивашута Л.П., Кадеев В.И., Роман-чук А.И. Средневековые амфоры Херсонеса // Античная древность и средние века. Свердловск, 1971. Вып. 7. С. 81-101.
2. Баранов И. А. Таврика в эпоху раннего средневековья. К.: Наук, думка, 1990. 166 с.
3. Блаватский В.Д., Кошеленко Г.А. Открытие затонувшего мира. М.: Изд-во АН СССР, 1963. 108 с.
4. БлаватскийВ.Д. Подводная археология и ее задачи // Вопросы истории. 1964. № 12. С. 54-64.
5. ВолковИ.В. О происхождении и эволюции некоторых типов средневековых амфор // Донские древности. 1993. Вып. 1. С. 147-153.
6. Воронов С.О., Вахонеев В.В., Рейда Р.М. Звгг III мiжнародноl глибоководно! експедицп про пщводш археолопчш дослщження в територiальних водах Укра!ни на швдень вщ Криму в 2008 рощ. К., 2008. 88 с.
7. Воронов С.О. Звгг про глибоководш дослщження пщводно-археолопчно! експедицп (наукова археолопчна експертиза) в райош швденного узбережжя Криму. К., 2009. 30 с.
8. Воронов С.О. Звгт про дослщження 4-! глибоководно! пщводно-археолопчно! експедицп (наукова археолопчна експертиза) в райош швденного узбережжя Криму. К., 2010. 26 с.
9. Зеленко С.М. Подводная археология Крыма. К.: Стилос, 2008. 271 с.
10. Майко В.В. Восточный Крым во второй половине X-XII вв. К.: Вида-вець Олег Фшюк, 2014. 465 с.
11. Науменко В.Е. Высокогорлые кувшины с широкими плоскими ручками // Зинько В.Н., Пономарев Л.Ю. Тиритака. Раскоп XXVI. Т. I. Археологические комплексы VIII-X вв. Симферополь-Керчь, 2009. С. 50-57.
12. Науменко В.Е. Константин Багрянородный о боспорской нефти. «греческий огонь» и так называемые «тмутараканские» кувшины: историко-археологические комментарии // Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Керчь, 2010. С. 324-328.
13. Ольховский С. Фанагорийский корабль // Нептун. 2012. № 6. С. 22-26.
14. Ольховский С. Подводная Фанагория — 2014 / Нептун. 2014. № 6. С. 64-67.
15. Паршина Е.А. Торжище в Партенитах // Византийская Таврика. К.: Наук, думка, 1991. С. 64-100.
16. Плетнева С.А. Саркел и "шелковый" путь. Воронеж: Изд-во Воронежского гос. ун-та, 1996. 170 с.
17. Плетнева С.А. Средневековая керамика Таманского городища // Керамика и стекло Тмутаракани. М., 1963. С. 5-71.
18. Романчук A.M., Сазанов А.В., Седикова Л.В. Амфоры из комплексов византийского Херсона. Екатеринбург: Уральский университет, 1995. 110 с.
19. Седикова Л.В. Керамическое производство и импорт в Херсонесе в IX в. Автореферат дисс. на соиск. уч. степ. канд. ист. наук. М., 1997. 18 с.
20. Терещенко С.А. Исследования торгового судна второй половины IV в. до н.э. в Черном море и моделирование упаковки амфорной тары // Древности Боспора. Т. 17. М., 2013. С. 297-324.
21. Чхаидзе В.Н. Высокогорлые кувшины с плоскими ручками из раскопок Фанагории и их распространение в Причерноморье // Древности юга России. Памяти А.Г. Атавина. М., 2008. С. 398-419.
22. Якобсон А.Л. Керамика и керамическое производство средневековой Таврики. Л.: Наука, 1979. 164 с.
23. Bass G., Matthews Sh., J. Steffy R. Serfe Limani: An Eleventh-Century Shipwreck. Vol. 1. The Ship and Its Anchorage, Crew, and Passengers. — Texas: Texas A&M University Press, 2004. 592 p.
24. Hayes J.W. Excavations at Sarafane in Istanbul. Vol. 2. The Pottery. — Oxford: Princeton University Press, 1992. 455 s.
25. Hocker F. Sampling a Byzantine Vintage: Boxburun, Turkey // Beneath the Seven Seas, NY - London, 2005. Pp. 100-105.
26. Gunsenin N. Les amphores byzantines (Xe-XIIIe siecles): typologie, production, circulation d'apresles collections turques. Paris, 1990. 304 p.
27. Pulak, C., Ingram R., Jones M., Matthews S. The Shipwrecks of Yenikapi and their Contribution to the Study of Ship Construction // Sakli Limandan Hikayeler: Yenikapi'nin Batiklari. Istanbul: Archaeological Museums Press, 2013. Pp. 22-34.
28. Zelenko S., Morozova Y. Amphorae assemblage from the 13th century shipwreck in the Black Sea, near Sudak // Varia Anatolica XXI. Pat. 1. Production and trade of amphorae in the Black Sea. Paris, 2010. Pp. 81-84.
