CC BY-NC-ND
220
А.В. Михайловский
Хайдеггер и Аристотель о techne и physis Статья первая Герменевтическое значение Аристотеля для формирования хайдеггеровской мысли о технике1
Исследование посвящено вопросу об эволюции взглядов Мартина Хайдеггера на технику в связи с его феноменологическим прочтением аристотелевского трактата «Физика» (B, 1). В статье показывается, что интерпретация отношения между понятиями physis и techne лежит в основе той концептуальной модели, которая ассоциируется с поздней мыслью Хайдеггера о современной технике, т. е. с концепцией двойственного характера техники как «величайшей опасности» забвения бытия, с одной стороны, и «спасительной силы», позволяющей нам вернуться к подлинному способу бытия - с другой.
Ключевые слова: Мартин Хайдеггер, Аристотель, physis, techne, современная техника.
1. Начала хайдеггеровской мысли о технике
В фокусе внимания большинства исследований, посвященных философии техники Мартина Хайдеггера, находится доклад 1953 г. «Вопрос о технике» 2. Это объясняется тем, что до 1936 г. - начала работы над эзотерическим трактатом «К философии (О событии)» и уверенного философского размежевания с национал-социализмом - Хайдеггер, по-видимому, проявляет «индифферентность» к комплексу вопросов, связанных с ключевыми словами критики метафизики - «Technik», «Machenschaft», «Gestell»3. Точнее говоря, понятие «Ge-stell» употребляется им в «Истоке художественного творения» (1935/36)4, но используется, причем без всяких подозрений, для объяснения произведения искусства (Kunstwerk), которое «поставляет» сущее в «форму». В своем позднем докладе Хайдеггер сам выстраивает мост между искусством и техникой как двумя разновидностями techne как «выведения в непотаен-
© Михайловский А.В., 2016
ность»5, но вопрос о предыстории обращения к теме techne/Tech-nik остается открытым и может быть решен, конечно, не только с помощью «текстуально-исторического» анализа6. В частности, Ф.-В. фон Херрманн считает, что философское вопрошание о технике и искусстве можно объяснить систематически, т. е. исходя из «фундаментально-онтологически обоснованной метонтологии экзистенции»7. Иначе говоря, вопрос о бытии, изначально сформулированный в фундаментально-онтологическом ключе, должен пониматься в широком смысле и охватывать все регионы бытия, включая в себя вопросы о сущности политики, техники и искусства. В целом эту точку зрения разделяет и российский философ А.Н. Павленко, предлагающий начинать рассмотрение техники у позднего Хайдеггера с анализа ее «онтологических основ»8.
Попытку систематического анализа эволюции взглядов Хай-деггера на технику предпринимает А. Розалес-Родригес, выделяя две основные фазы в толковании техники у Хайдеггера9. Первый этап начинается с различения «подручного» и «наличного» в «Бытии и времени», затем продолжается рассмотрением искусства как poiesis^ в его отношении к истине-непотаенности в «Истоке...» и завершается отождествлением техники и «завершенной метафизики» в лекциях о Ницше. Второй - послевоенный - этап стоит под знаком толкования техники как «Gestell» («Зачем поэт?» (1946), Бременские доклады (1949), включая «Опасность» и «Поворот»), дополняет рассмотрение техники в «Вопросе о технике» критикой естественных наук в докладе «Наука и осмысление» (1953) и завершается интервью «Шпигелю» (1969) и семинарами в Ле Торе и Церингене (1969, 1973). Таким образом, мы видим экспозицию вопроса о технике на фоне масштабной панорамы, включающей в себя практически все основные этапы мысли Хайдеггера. Тем не менее я не могу согласиться с основной гипотезой автора о различии «метафизики techne» (находящей выражение в критике картезианства и новоевропейской философии в целом) и «метафизики physis» (находящей выражение в философии искусства)10. Такое различие «физиоморфной» и «техноморфной» моделей представляется мне надуманным, потому что в философии Хайдеггера никогда не идет речь о каких-то параллельно существующих типах метафизики, но только о единой истории бытия. Она не развивается линейно, в ней то проявляются, то затухают отдельные элементы или, говоря словами самого Хайдеггера, равноизначально действуют «сущностные силы бытия». Такими элементами являются, в частности, техника и природа. Рассмотрение этого вопроса осложняется тем фактом, что у самого Хайдеггера отсутствует систематическая философия техники. Именно по этой причине
я отдаю предпочтение герменевтическому подходу, позволяющему истолковать отдельные высказывания Хайдеггера о технике в широком контексте его лекционных курсов, выступлений и трактатов 1930-х гг. Так я надеюсь устранить те мнимые несогласованности, которые вынуждают вводить искусственные членения и мешают увидеть философию техники Хайдеггера в ее живом развитии.
Как известно, свои размышления в «Вопросе о технике» Хайдеггер выстраивает на основе экзегезы аристотелевского учения о четырех причинах, которая позволяет ему в дальнейшем определить технику как «некий способ раскрытия» (eine Weise des Entbergens) и тем самым указать на место этого феномена в онтологическом взаимоотношении physis и poiеsis. Как во многих других работах, публиковавшихся после войны в составе книг «Лесные тропы» (1950) или «Доклады и статьи» (1954), концептуальные контуры «Вопроса о технике» восходят к лекциям и трактатам 1930-х. Отдельные мысли и формулировки, имевшие несомненное актуально-политическое звучание в годы Третьего рейха, были сглажены или затушеваны, некоторые же прорисованы более четко и даже усилены в своем цивилизационно-критическом потенциале. Однако основные экзегетические ходы, многократно опробованные на лекционном материале, а также общий бытийно-исторический подход остались неизменными. В этой статье я сосредоточусь на анализе трактата «О существе и понятии фиоц: Аристотель. Физика B, 1» (1939) с целью детально разобрать сложное отношение между techne и physis, которое образует исходную точку поздней теории техники Хайдеггера, определяющей сущность техники как «постав» (Gestell)11. В этом смысле я постараюсь избегать широко распространенной исследовательской схемы «Хайдеггер I» и «Хайдеггер II», «до поворота» и «после поворота». Более того, одна из моих приоритетных задач заключается в том, чтобы продемонстрировать следующее: мы не сможем в полной мере оценить и понять хайдеггеровскую герменевтику греков и, в частности, Аристотеля, если мы не будем принимать во внимание политический контекст его лекций и выступлений в ключевой для мыслителя период -период ректорства. К тому времени у Хайдеггера уже сложилось убеждение о превосходстве греков над современностью, а потому Платону и Аристотелю, взятым вкупе с «досократиками» Гераклитом или Парменидом, отводилась настоящая роль философских менторов, которые наконец дождались своего часа и теперь взывают из глубин истории бытия к революционно настроенному немецкому народу. Как формировалась философия техники Хай-деггера, чья ситуативно настроенная онтологическая герменевтика занималась поиском в изречениях и трактатах «древних» ответов
на вызовы позднего модерна и, в частности, ускоренного технического развития, а значит, была призвана реализовать ницшеанский проект «переоценки ценностей» под знаком консервативной революции - этим намерением руководствуется настоящая статья.
Бросается в глаза гетерогенность - как жанровая, так и содержательная - хайдеггеровских работ этого периода. Исследователь имеет дело с курсами лекций, докладами, публичными выступлениями, наконец, эзотерическими записями «Черных тетрадей». Я вполне разделяю «интегральный подход» к творчеству Хайдеггера Д. Тома, который считает, что «если относиться к философии Хайдеггера как целому, то нужно рассматривать его нацистский активизм в тесной связи как с "Бытием и временем", так и с поздними работами. Речь не идет о простой непрерывности - прокладываемые Хайдеггером пути могут быть очень извилистыми»12. И все же благодаря такому прочтению у односторонних апологетов мыслителя, равно как и у желающих во что бы то ни стало скомпрометировать его, заведомо выбивается почва из-под ног. То же самое касается и попыток свести все сочинения Хайдеггера к одному мотиву - «ненависти к модерну»13. Как будет показано в дальнейшем, ранние приближения Хайдеггера к теме техники не дают оснований однозначно записывать его в «антимодернисты».
Начиная с 1930-х гг. чтение Аристотеля используется Хайдеггером для прояснения изначального греческого смысла techne в ее тесной связи с physis, толкуемой как обнаружение и раскрытие сущего. В противоположность новоевропейскому пониманию техники, которая начиная с 1935/36 гг. обозначается им как Machenschaft14, т. е. распоряжение сущим через производство и репрезентацию, Хайдеггер пытается нащупать и развить реакционно-модернистскую концепцию «подлинной техники» (echte Technik), которая могла бы служить германскому народу и обеспечивать его будущее. Аристотель же оказывается тем философом, который дает германскому мыслителю инструменты, необходимые для защиты от угрозы новоевропейской планетарной техники.
В ходе исследования будет показано, что интерпретация отношения между понятиями physis и techne во второй книге «Физики» лежит в основе той концептуальной модели, которая ассоциируется с поздней мыслью Хайдеггера о технике, а именно мыслью о двойственном характере техники как «величайшей опасности» забвения бытия, с одной стороны, и «спасительной силы», позволяющей нам вернуться к подлинному способу бытия - с другой.
2. Феноменологические интерпретации Аристотеля
В хайдеггероведении уже устоялось мнение, что творчество Аристотеля явилось одним из главных источников формирования собственного философского подхода Хайдеггера. Сам философ говорит о значении Аристотеля в эссе «Мой путь в феноменологию» так:
Чем больше я упражнялся в феноменологическом зрении и плодотворно толковал в этом ключе сочинения Аристотеля, тем сильнее я привязывался к нему и другим греческим мыслителям. Правда, тогда я еще не мог предвидеть, к каким серьезным последствиям приведет это новое открытие Аристотеля15.
Opus magnum Хайдеггера «Бытие и время» вышло в 1927 г. В течение предшествующих лет он преподавал во Фрайбурге и Марбурге и во многих курсах обращался к Аристотелю. Например, в 1922 г. молодой доцент читал лекции под названием «Феноменологические интерпретации Аристотеля: онтология и логика»16, а в 1924 г. прочел курс «Основные понятия аристотелевской философии»17. Вслед за этими лекциями, посвященными в основном «Никомаховой этике» и «Риторике», Хайдеггер предложил интерпретацию «Софиста» Платона, чтение которого в значительной мере перемежалось анализом 6-й книги «Никомаховой этики» (с особым акцентом на понятии phronesis^) и 1-й книги «Метафизики»18. Одновременно он вел семинары по другим трактатам Аристотеля, в частности «О душе» и «Метафизика». Занятия Аристотелем продолжаются и в конце 1920-х - начале 1930-х гг.: Хайдеггер, уже профессор, разбирает «Риторику», «Метафизику», «Физику», уделяя особое внимание логике и, в частности, вопросу об истине.
Частые обращения к трактатам Аристотеля (прежде всего, «Никомаховой этике» и «Метафизике») в 1920-е гг. свидетельствуют о фундаментальном значении Аристотеля для проекта «феноменологической деструкции», т. е. «расшатывания окостеневшей традиции» или критической разборки ведущих понятий западноевропейской метафизики для определения и выявления ее позитивных возможностей. Аристотель вошел в историю онтологии как мыслитель, который, основываясь на эмпирических наблюдениях и интерпретируя их в смысле подручного существования (zuhanden), создал понятие бытия qua сущность (ousia), определившее судьбу западноевропейской метафизики. Хайдеггер также отмечает19, что основопонятия греческой онтологии являлись производными от
категорий ремесленного производства, и в согласии с Аристотелем рассматривает techne как разновидность poiesis - слово, переводимое им на немецкий язык субстантивированными глаголами Herstellen («из-готовление») и Her-vor-bringen («про-из-ведение»).
В 1930-е гг. выделяются две работы Хайдеггера об Аристотеле - во-первых, курс о «Метафизике 0 1-3» (1931) и, во-вторых, трактат 1939 г. «О существе и понятии фиоц: Аристотель, Физика B, 1»20. Несмотря на то что между этим этапом и курсами об Аристотеле 1920-х гг. прослеживается систематическая связь, факт нового обращения к пониманию природы у Аристотеля имеет другие ситуативно-герменевтические предпосылки: в частности, во второй половине 1930-х гг. Хайдеггер интенсивно читает немецкого романтика Гёльдерлина, для которого природа (Natur) во многих отношениях была источником для преодоления метафизики в поэтическом ключе. Как отмечает Ф. Вольпи21, в 1930-е гг. Хайдеггер продолжает высоко ценить Аристотеля, как будто желает оградить его от своих поздних интерпретаций истории метафизики как истории «забвения бытия». Он подчеркивает не столько отношение Аристотеля к метафизике, сколько отголоски дометафизической открытости, ведь только для досократической мысли был по-настоящему доступен цельный смысл physis, т. е. изначальной, забытой позднейшей западной метафизикой полноты бытия как устойчивого роста. Аристотель является для Хайдеггера некой точкой бифуркации в истории бытия22. Красноречивое тому свидетельство -трактат «О существе и понятии фиоц»23. Эта работа показывает значение Аристотеля для Хайдеггера, хотя контекст (в отличие от 1920-х гг.) уже совсем иной. В аристотелевском различении «суще-го-по-природе» (physei onta) и артефактов (apo technes onta) - того, что имеет начало движения в самом себе, и того, что не имеет начала движения в самом себе - Хайдеггер усматривает досократичес-кий смысл physis, т. е. бытия. Если учитывать, какое значение для хайдеггеровского диагноза современности имеет отношение между природой и техникой, можно легко понять место, отводимое здесь Аристотелю.
В этом трактате Хайдеггер воспроизводит аристотелевскую теорию physis, обнаруживая в его онтологии изначальный греческий, т. е. феноменологический смысл бытия. А именно, Хайдеггер утверждает, что в «Физике B 1» мы находим «такое понимание physis, которое служит основой и путеводной нитью для всех последующих интерпретаций сущности "природы"»24. Говоря о «physis», Аристотель имел в виду оригинально-греческое наименование бытия как роста, присутствия, постоянства, соответственно, полагает Хайдеггер, это позволяет восстановить примат «природы» над «техникой».
Таким образом, если обращение к Аристотелю в 1920-е гг. было продиктовано стремлением дать ответ на вопрос, как возможна феноменология жизни, то в 1930-е гг. Хайдеггер ставит другой вопрос - как можно помыслить технику в согласии с природой. В герменевтическом плане этому соответствует постепенное смещение герменевтического интереса от «Никомаховой этики» к «Физике», а в концептуальном плане - переход от понятия «забота» - центрального для периода «Бытия и времени» - к центральному понятию текстов нацистского периода «работа».
3. Вопрос об отношении между physis и techne в философии Аристотеля
В самом начале трактата Хайдеггер делает отсылку к современной ситуации, тревожно отмечая черты планетарной технической революции. Предваряющая ремарка выдержана в традиционной для немецкой критики культуры тональности, которую можно считать вообще типичной для Хайдеггера25: в результате масштабного планирования новоевропейского человека привычный наш мир, весь «круг земли», трещит по швам (если он вообще был скреплен): «Denn der Erdkreis geht aus den Fugen, gesetzt daß er je in solchen war; und die Frage erhebt sich, ob die Planung des neu-zeitlichen Menschen — und sei sie planetarisch — je ein Welt-gefüge zu schaffen vermag»26. На смену идеи взаимозависимости человеческого существа и природы приходит идея миро-устройства (Welt-gefüge). Технологическое распоряжение сущим приводит к забвению бытия. За представление о мире как миро-устройстве отвечает, по мысли Хайдеггера, субъект-центричная метафизика Нового времени, в которой природа (natura) определяется исходя из «духа»27. Стремление духа к господству над миром - метафизический источник современной техники - Хайдеггер связывает с искажением аристотелевского понимания природы, причинности (aitia) и движения (kinesis). Распад «круга земли» - общечеловеческая плата за трансформацию смысла ключевых терминов европейской метафизики, определяющих отношение человека к сущему. Подмена древнегреческой physis новоевропейской natura, подмена имманентного природе развития и роста глобальным планированием не является «всего лишь» историко-философским эпизодом «Begriffsgeschichte», но говорит о серьезнейшей опасности для всего человечества.
Новая постановка вопроса о существе physis и взаимоотношении между physis и techne в философии Аристотеля не продиктована каким-то философским любопытством, но напрямую связана
с решениями относительно истины сущего, а значит, заключает в себе ответ на угрозу. Говоря о природе как «начале движения» (arche tes kineseos), Аристотель обнаруживает исконно греческое понимание, согласно которому движение как способ бытия имеет характер «выхождения в присутствие» (Herkommen in die Anwe-sung), в открытость (das Offene). Хайдеггер не хочет сказать, что это природное «про-из-ведение» скопирует с модели технического производства, как это, например, происходит у Канта28. Наоборот, он заостряет противоположность между physis и techne, что имеет основания в «Физике» (199 b 18-33)29 и «Метафизике» (1070 а 7-11)30. «Сущее от techne», т. е. вещи, созданные рукой мастера, и природное сущее про-из-водятся различными способами, но общим для них является выведение в присутствие. Хайдеггер обращает внимание на тот факт, что, проясняя онтологическую структуру сущего, Аристотель исходит не из искусственных, а из природных вещей. В «Физике», как «сокрытой и потому никогда достаточно не продуманной главной книге западноевропейской философии»31, Хайдеггер видит прежде всего онтологическое исследование движущегося сущего и движения как способа бытия природных вещей. Итак, Аристотель различает две области сущего - природное (phy-sei onta) и искусственное (apo technes onta). Они характеризуются двумя различными способами бытия, которые отличаются разным отношением к движению. Природные вещи - растения, животные - происходят из самих себя, имеют начало движения в самих себе (arche означает одновременно начало и властное распоряже-ние)32. Искусственные же вещи имеют источник движения вне самих себя, и их причиной как раз является techne.
В области techne, в отличие от природы, где все четыре причины совмещены воедино, человек берет на себя функцию движущей причины. Таким образом, в плане становления структура poiesis^ одна и та же, «потому что семя так же порождает (poiei) живое, как умение - изделия» (Метафизика 1034 a 34)33. Хайдеггер показывает, что греческая techne не тождественна ни технологии как способу изготовления, ни искусству как умению мастера34. Но, позволяя какой-то вещи проявиться в качестве такой-то и такой-то, в качестве дома или кровати, techne оказывается способом раскрытия, выведения в открытость. Poiesis - это та сфера, где четыре способа причинения - как природного сущего, так и технического сущего - приходят к явленности. Ведь и physis и techne производят определенную morphe в сущем, которая отвечает за то, как будет выглядеть вещь (Aussehen), присутствуя «на виду» в бытии. Семя нацелено на то, чтобы произвести такое же по виду сущее, в случае же техники принцип, позволяющий проявиться форме, заключен
не в природе, а в производящем. Открытость (Offenheit), учреждаемая в истине-aletheia, есть открытость для присутствия (Anwesenheit). Как точно замечает Т. Садлер, «с точки зрения Хайдеггера, physis и techne различаются у Аристотеля как различные модусы присутствия»35, т. е. онтологический приоритет physei onta состоит в том, что принцип присутствия природных вещей заключается в них самих, они приходят в действие сами (self-actualizing), в то время как изделия мастера не являются само-стоятельными.
Несколькими годами раньше, в «Истоке художественного творения», Хайдеггер писал, что слово techne первоначально означало «способ знания» (Weise des Wissens): сущность знания для греческого мышления заключалась в aletheia, т. е. раскрытии сущего36. Отсюда следует, что если techne изначально не является изготовлением артефактов, то ответ на вопрос о настоящей причине движения заключается не в самих действиях художника, но в способе раскрытия сущего, лежащего в основе этих действий. Поэтому Хайдеггер переводит techne как «Sichauskennen», «умение разбираться в каком-то деле»37 - например, в том, как происходит и каким результатом должно завершиться изготовление кровати. Следует отметить, что на страницах книги «Вехи» («Wegmarken») techne методично сближается с понятием sophia, что должно подчеркнуть ее когнитивный характер («techne ist ein Erkenntnisbegriff»38). А именно, Хайдеггер переводит sophia также словом «Sichauskennen»: в работе «Учение Платона об истине» под «софией» понимается знание того, что «присутствует как непотаенное»39 - знание (Wissen), которым направляется всякое «выведение на свет»40.
Тем не менее знание и умение представляют собой два разных отношения к сущему. В «Никомаховой этике» (VI, 3-4) Аристотель различает пять «способов, какими душа достигает истины» -по-гречески aletheuein или, в терминологии Хайдеггера, пять способов раскрытия: techne, episteme, phronesis, sophia, и nous (1139 b 15-19)41. Если, согласно разделению Аристотеля, episteme, nous, sophia относятся к «теоретико-познавательной» (epistemonikon) части души и вращаются в сфере вечных и неизменных принципов, то «рассчитывающая» часть (logistikon) включает в себя tech-ne и phronesis и имеет дело с привходящими обстоятельствами и многообразными человеческими делами, предполагая творческую деятельность и поступки. При этом techne - сфера творения, тогда как phronesis - сфера действия. Компетентность мастера, владеющего techne, включает в себя знание того, как изготовить нечто, могущее существовать и не существовать в действительности. Arche таких вещей соответственно сам творец, а не производимое им изделие: «ведь techne не относится ни к тому, что существует
или возникает с необходимостью, ни к тому, что существует или возникает естественно, поскольку подобные вещи имеют движущее начало в самих себе» (Никомахова этика, 1140 a 10-14)42. Techne, согласно Аристотелю, - «это некий причастный истинному рассуждению склад души (hexis tis meta logou alethous)», т. е. рефлексирующее поведение, нацеленное на произведение (1140a 21-22)43. Это позволяет Хайдеггеру подчеркнуть специфику techne как близкого к episteme способа обнаружения истины, раскрытия, только не в смысле theoria, а в смысле poiesis^, произведения44. Logos позволяет мастеру привести процесс становления в движение, «собрать» причины для изготовления вещей, «которые могут быть и не быть» и чье начало - в творце.
В предшествующем «Понятию и существу physis» тексте «Учение Платона об истине» Хайдеггер излагает свою концепцию греческой истины-aletheia как «непотаенности», которую он отличает от латинской истины-veritas, понимаемой в смысле корреспондент-ной теории. Ростки теории истины как «соответствия» или «правильности идеи» Хайдеггер находит у Платона (в мифе о пещере из «Государства» происходит изменение существа истины - основной тезис вышеназванного трактата Хайдеггера), но в то же время в мышлении и Платона, и Аристотеля сохраняются отзвуки более ранней интуиции истины. Хайдеггер подчеркивает исходное отрицание в слове aletheia: a-privativum говорит о необходимости вырвать истину из сокрытости, потаенности. В этой перспективе техника оказывается, конечно, не просто средством для достижения цели, но способом раскрытия внутри жизненного мира - именно это хочет донести до своего читателя Хайдеггер, настаивая на том, что техника имеет непосредственное отношение к «решению о существе истины»45.
Episteme, говорит Аристотель в «Метафизике», обнаруживает сущее в его бытии, ибо знающий ищет знания ради «понимания (eidenai), а не ради какой-нибудь пользы» (Метафизика 982 b 20)46, тогда как techne обнаруживает сущее относительно его пользы для человека, но при этом изготовление сущего руководствуется знаниями. Человеку необходимо получить средства для жизни, которых у него нет в распоряжении, для чего требуется создать определенные инструменты. «Это стремление, - поясняет ученик Хайдеггера Карл Ульмер, - становится особым способом обнаружения вещей, которое руководствуется перспективой получения необходимых средств для жизни и попутно обнаруживает условия их получения»47. Таким образом в techne «устанавливается герменевтическое отношение между человеком и сущим»48. Ведь чтобы выделить какой-то предмет (наличное, vorhanden) из естественно-
го окружения (например, найденную глину, которой будет придана форма горшка), необходимо уже увидеть его в качестве полезного в конкретной ситуации и представлять себе назначение будущего изделия (интенциональное отношение). Далее, это предполагает оценивание пригодности материала для этой цели и знакомство с указаниями к изготовлению, которые в свою очередь отсылают к системе действий внутри жизненного мира. Следующая за этой первичной ориентацией обработка материала с помощью методических операций превращает наличный предмет в подручный (zuhanden)49.
В самом конце «Второй аналитики» (II.19) Аристотель говорит, что и умение, и знание возникают из опыта (Вторая аналитика, 100 a 4-9), т. е. в основе обеих способностей души лежит эмпирия, а дальнейшее развитие происходит по пути обобщения. Аристотель рассматривает здесь, каким образом мы получаем знание об archai. Он говорит, что «от восприятия происходит память», а «из воспоминаний об одной и той же вещи, которые происходили неоднократно, рождается опыт (empeiria) - многие воспоминания образуют единственный опыт. А из опыта, или из общего [...] происходит начало искусства (techne) и знания (episteme): начало искусства, поскольку оно имеет дело со становлением (genesis), и начало знания, поскольку оно имеет дело с сущим»50. То же демонстрирует и пример из «Метафизики»: искусный врач определяет, что такое-то лекарство помогло исцелиться от одной и той же болезни Каллию, Сократу и многим другим (Метафизика 981 a 8-10). Если развить этот пример дальше, то общим здесь будет связь между болезнью и лекарством, которая постигается лишь при условии ясного понимания существа болезни. Врач есть источник движения, он знает цель - здоровье пациента - и принимает необходимые меры для того, чтобы ее достичь. Последний элемент в цепочке врачевания -это лекарство, которое вводится в больной орган и, вступая в контакт с пациентом, таким образом дает ему то, чего ему не хватает.
В хайдеггеровской интерпретации происходит своеобразная «интерференция» двух различных смыслов techne, которые мы находим в трактатах Аристотеля. Согласно первому, «метафизическому» значению в «Физике», techne есть aitia, третья причина, которая «запускает» процесс становления. В другом, когнитивном смысле, этот термин используется во «Второй аналитике» и «Никомаховой этике» (techne - «некий, причастный истинному рассуждению склад души»). В 4-й главе книги Z «Никомаховой этики» (1140 a 9-10) Аристотель утверждает, что искусство - это способность творить с помощью истинного рассуждения. Кроме того, techne имеет дело с вещами, которые «могут быть, а могут
не быть» (1140 a 12-13), и именно поэтому могут быть сотворены. (В отличие от «Второй Аналитики», где, как мы только что видели, усвоенное эмпирически искусство связывается со становлением вещей, genesis, в «Этике» Аристотель говорит главным образом о произведении, poiesis.) И techne, и episteme узнаются одним и тем же способом, через опыт. Однако если вторая есть знание неизменных причин вещей, то первая - знание причин происхождения вещей, которые подвластны случаю.
Techne невозможна без отчетливого представления о том, что должно быть в конечном счете произведено (entelecheia в смысле полноты и осуществленности вещи), равно как и без предварительного понимания того, каким образом оно будет произведено; отношение techne к истине как непотаенности, таким образом, означает ясность и осведомленность относительно того, как становятся вещи и как должно происходить творение. В «Метафизике» Аристотель замечает, что «ведущие мастера» мудрее простых ремесленников не потому, что они умеют что-то делать, но потому что обладают понятием (logos) и знанием о причинах (Метафизика 981 b 6-7). Подобно тому, как episteme и techne оказываются близки - они руководствуются разумом, видят целое и в качестве таковых суть способы aletheia, - так и для physis и techne, несмотря на описанную выше противоположность, свойственно существенное сходство: обе являются способами обнаружения, благодаря которому вещи являют себя такими, какие они суть, и обе имеют дело с вещами, способ бытия которых - kinesis.
Подведем промежуточные итоги. 1. В трактате «О существе и понятии physis» Хайдеггер переводит techne как «умение ориентироваться в деле», что позволяет сделать предположение о любопытном герменевтическом эффекте: исключительно метафизический анализ physis и techne во второй книге «Физики» нагружается Хайдеггером когнитивным значением, т. е. читается сквозь призму той трактовки термина, которая имеет место во «Второй аналитике» и главным образом в «Никомаховой этике». 2. Хайдеггер выделяет особый характер греческого понятия techne, тесно связанного с episteme как способом выведения в непотаенность. В качестве способа «истинствования» techne предполагает понимание physis как раскрытия сущего. Если мастер желает определить, что может быть произведено, он должен полагаться на опыт, почерпнутый им в своем жизненном мире. Иными словами, техника может рассматриваться как «know how», условие произведения вещей внутри знакомого человеку мира. 3. И physis, и techne суть способы раскрытия. Аристотель проясняет онтологическую структуру сущего на примере природных вещей. Существо physis заключается в способнос-
ти производить вещи (dynamis), приводя их к явленности. По аналогии Аристотель рассматривает и возникновение вещей (genesis) в производственной деятельности мастера, чей творческий склад основан на априорной осведомленности относительно physis как бытия сущего. Для Хайдеггера важно подчеркнуть не только то, что techne не может заменить собою physis, но и то, что techne может и, вероятно, должна действовать в согласии с physis51. Это последнее наблюдение уже позволяет сделать следующий шаг по направлению к понятию «подлинной техники».
Примечания
1 Эта статья написана на основе доклада, сделанного на конференции по Аристотелю в Сорбонне (Париж-IV) в октябре 2012 г. Продолжение работы над темой стало возможным благодаря гранту Немецкой академической службы обменов (DAAD) в 2015/16 г.
2 В качестве наиболее ярких примеров можно привести авторитетные исследования Г. Зойбольда (Seubold G. Heideggers Analyse der neuzeitlichen Technik. Freiburg; München: Alber, 1986) и Э. Якоба (Jacob E. Martin Heidegger und Hand Jonas: Die Metaphysik der Subjektivität und die Krise der technologischen Zivilisation. Tübingen; Basel: Francke Verlag, 1996. S. 79-111).
3 Thomä D. Die Zeit des Selbst und die Zeit danach: Zur Kritik der Textgeschichte Martin Heideggers 1910-1976. Frankfurt a/M.: Suhrkamp, 1990. S. 726 ff.
4 HeideggerM. Holzwege. Hrsg. von F.-W. von Herrmann. GA 5. Frankfurt a/M., 1977. S. 52.
5 HeideggerM. Vorträge und Aufsätze. Hrsg. von F.-W. von Herrmann. GA 7. Frankfurt a/M., 2000. S. 13.
6 Thomä D. Op. cit. S. 731.
7 Herrmann F.-W. von. Das Ereignis und die Fragen nach dem Wesen der Technik, Politik und Kunst // Kunst, Politik, Technik: Martin Heidegger. Hrsg. von Ch. Jamme und K. Harries. München: Fink, 1992. S. 244.
8 Павленко А.Н. Возможность техники: Взгляд из Лавры и голос из Марбурга // Историко-философский ежегодник - 2002. М.: Наука, 2003. С. 398-399.
9 Rosales-Rodríguez A. Die Technikdeutung Martin Heideggers in ihrer systematischen Entwicklung und philosophischen Aufnahme: Inaugural-Dissertation zur Erlangung der Würde eines Doktors der Philosophie (Dr. phil). Dortmund, 1994.
10 Ibid. S. 216.
11 Многозначность взаимоотношения техники и природы (также в связи с Аристотелем) рассматривалась в работах: Ulmer K. Wahrheit, Kunst und Natur bei Aristoteles: Ein Beitrag zur Aufklärung der metaphysischen Herkunft der modernen Technik. Tübingen, 1953; Beier B. Die Frage nach der Technik bei Arnold Gehlen und Martin Heidegger: Dissertation zur erlangung des akasemischen Grades eines
Doktors der Philosophie. RWTH Aachen, 1978. S. 102-148; Ihde D. Technics and Praxis. Dodrecht; Boston; L.: Reidel, 1979. P. 103-129; Brogan W.A. Heidegger and Aristotle: The twofoldness of Being. Albany: State Univ. of New York Press, 2005. P. 38-46. Настоящая статья учитывает результаты этих исследований, но фокусируется скорее на частном вопросе о формировании хайдеггеровских взглядов на технику в годы до, во время и после ректорства и о практическом приложении экзегезы Аристотеля.
12 Thomä D. Heidegger und der Nationalsozialismus: In der Dunkelkammer der Seinsgeschichte // Heidegger-Handbuch. Leben-Werk-Wirkung. Hrsg. von D. Thomä. Stuttgart; Weimar: J.B. Metzler, 2003. S. 160.
13 См.: Ferry L, Renault A. Heidegger et les Modernes. P.: Grasset, 1988. P. 172.
14 Heidegger M. Einführung in die Metaphysik. Hrsg. von P. Jäger. GA 40. Frankfurt a/M., 1983. S. 168; Heidegger M. Beiträge zur Philosophie (Vom Ereignis) (19361938). Hrsg. F.-W. von Herrmann. GA 65. Frankfurt a/M., 1989. S. 130 ff.
15 Heidegger M. Zur Sache des Denkens. Hrsg. von F.-W. von Herrmann. GA 14. Frankfurt a/M., 2007. S. 97-98.
16 См.: Heidegger M. Phänomenologische Interpretationen zu Aristoteles: Einführung in die phänomenologische Forschung. Hrsg. von Walter Bröcker und Käte Bröcker-Oltmanns. GA 61. Frankfurt a/M.: V. Klostermann, 1985.
17 См.: Heidegger M. Grundbegriffe der aristotelischen Philosophie. Hrsg. von M. Michalski. GA 18. Frankfurt a/M., 2002.
18 См.: Heidegger M. Platon: Sophistes. Gesamtausgabe. Hrsg. v. I. Schüßler. GA 19. Frankfurt a/M., 1992. S. 21-188.
19 Heidegger M. Phänomenologische Interpretationen zu Aristoteles (Anzeige der hermeneutischen Situation). Hrsg. von G. Neumann. GA 62. Frankfurt a/M., 2005. S. 398.
20 Обзор курсов лекций Хайдеггера об Аристотеле взят из: Brogan W.A. Op. cit. P. 22.
21 См.: Volpi F. Der Rückgang auf die Griechen in den zwanziger Jahren. Eine hermeneutische Perspektive auf Aristoteles, Platon und die Vorsokratiker im Dienst der Seinsfrage // Heidegger-Handbuch. Leben-Werk-Wirkung. Hrsg. von D. Thomä. Stuttgart; Weimar: J.B. Metzler, 2003. S. 35.
22 См.: Михайловский А.В. Субъект или ипостась? Точки бифуркации в истории субъективности // Философия. Теология. Наука: Материалы Первых чтений, посвященных А.Г. Чернякову / Сост. Н.А. Печерская; Под ред. Б.В. Останина. СПб., 2011. С. 34-61; Г. Фигаль отмечает «янусоподобность» фигуры Аристотеля у Хайдеггера (Figal G. Heidegger als Aristoteliker // Heidegger und Aristoteles. Heidegger-Jahrbuch 3. Freiburg/München: Verlag Karl Alber, 2007. S. 53-76).
23 Heidegger M. Wegmarken. Hrsg. von F.-W. von Herrmann. Gesamtausgabe Bd. 9. Frankfurt a/M.: Vittorio Klostermann, 1976. S. 239-301.
24 Ibid. S. 243.
25 Ср.: MeyerD. Kulturkritische Aspekte bei Martin Heidegger, 1918-1932 //Jahrbuch zu Kultur und Literatur der Weimarer Republik. 15. 2011/2012. Ed. Text+Kritik, 2013. S. 47-69.
26 Heidegger M. Wegmarken. S. 242.
27 В близком к Хайдеггеру смысле различия между понятием physis в греческих космологиях и понятием natura в естествознании Нового времени были показаны на обширном историко-научном материале А.В. Ахутиным в книге: Аху-тин А.В. Понятие «природа» в античности и в Новое время («фюсис» и «натура»). М.: Наука, 1988.
28 Ibid. S. 289.
29 См.: Аристотель. Физика // Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 3. М.: Мысль, 1981. С. 100. Здесь и далее цитаты из Аристотеля приводятся по академическому изданию с принятым указанием пагинации.
30 См.: Аристотель. Метафизика // Там же. Т. 1. М.: Мысль, 1976. С. 302.
31 HeideggerM. Wegmarken. S. 242.
32 См.: ibid. S. 247.
33 Аристотель. Метафизика. С. 203.
34 Heidegger M. Wegmarken. S. 251.
35 Sadler T. Heidegger and Aristotle: The Question of Being. The Athlone Press, 1996. P. 80.
36 HeideggerM. Holzwege. Hrsg. von F.-W. von Herrmann. GA 5. Frankfurt a/M., 1977. S. 46.
37 Heidegger M. Wegmarken. S. 250, 251.
38 Ibid. S. 251.
39 Ibid. S. 234.
40 Ср. «Введение в метафизику» (1935): «„Мы переводим techne как "знание" (Wissen)... изначальное и постоянное выглядывание за пределы как раз наличествующего» (Heidegger M. Einführung in die Metaphysik. Hrsg. von P. Jäger. GA 40. Frankfurt a/M., 1983. S. 168).
41 См.: Аристотель. Никомахова этика // Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1984. С. 174-175.
42 Там же. С. 176.
43 Там же.
44 В «Вопросе о технике» способ раскрытия (Entbergen), присущий techne, тоже определяется через отличие от episteme со ссылкой на книгу Z «Никомаховой этики» (Heidegger M. Vorträge und Aufsätze. S. 14).
45 Heidegger M. Wegmarken. S. 241.
46 Аристотель. Метафизика. С. 69.
47 Ulmer K. Op. cit. S. 52.
48 Beier B. Op. cit. S. 106.
49 Американский философ техники и исследователь Хайдеггера Д. Айди считает, что уже в «Бытии и времени» Хайдеггер обращает внимание на взаимосвязь отсылок между содержащимися в технологиях прикладными знаниями и нашей интерпретацией природы (Ihde D. Technology and the Lifeworld. From Garden to Earth. Bloomington/Indianapolis: Indiana Univ. Press, 1990. P. 34).
50 Аристотель. Вторая аналитика // Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1978. С. 343-344.
51 Ср.: Heidegger M. Wegmarken. S. 257.
