CC BY
92
УДК 808.2:801.55
ХАРАКТЕРИСТИКА МОРФОЛОГИЧЕСКИХ СРЕДСТВ РУССКОГО ЯЗЫКА В АСПЕКТЕ ИХ ЭСТЕТИЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА
© Г. А. Хайрутдинова
Казанский государственный университет Россия, Республика Татарстан, г. Казань, 420008, ул. Кремлевская, 18.
Тел.: +7 (843) 542 79 75.
E-mail: KGulshat@yandex.ru
Основная цель данной статьи — таксономическое описание морфологических средств русского языка с точки зрения их эстетического потенциала. Предмет исследования — эстетический потенциал морфологических единиц, используемых в литературном произведении. Установлено, что реализация эстетического потенциала морфологических средств, рассматриваемых в рамках широкого, интегративного подхода к анализу языка художественного произведения, обусловлена актуализацией одного из аспектов слова как основной единицы морфологической подсистемы русского языка.
Ключевые слова: художественная речь, эстетика языковых единиц, классификация морфологических средств русского языка.
В лингвистической литературе давно уже считается аксиоматичной мысль о том, что наиболее яркими и разнообразными эстетическими функциями обладают единицы лексической подсистемы языка.
Подтверждением тому служит и научная литература [1-7], в которой получила отражение данная проблема. В то же время знакомство с грамматическими исследованиями последних лет обнаруживает усиление интереса к тому, что Я. И. Г ин назвал «означиванием» грамматики, А. В. Бондарко - «интенциональностью» в грамматике, а Б. Ю. Норман - ее динамическим аспектом. В работах этих языковедов убедительно показано, что «осознавание» смысла, его актуализация возможны и по отношению к грамматическому уровню языка. При этом традиционно отмечается, что соотношение стандартного и творческого в грамматике изучено в гораздо меньшей степени, чем в лексике и словообразовании [8, с. 204].
Проблема эстетики морфологических средств русского языка также еще не подвергалась всестороннему системному анализу. Большинство выводов ученых, обращавшихся к этой проблеме, либо основывается на традиционном описании некоторой части выразительных средств морфологии [9, с. 90-106; 10, 11], либо опирается на исследования по поэтике грамматических категорий [12, 13], либо строится на анализе морфологических единиц в рамках какой-либо одной эстетической категории [14, с. 63-91].
С нашей точки зрения, при изучении эстетических ресурсов языковых единиц, в том числе средств морфологии, целесообразно придерживаться широкого подхода, предусматривающего опору на категорию эстетического. Как известно, данная категория оформилась сравнительно поздно - лишь в XX веке. В научной литературе обнаруживаются различные интерпретации эстетического. В плане исследования эстетики языковых единиц наиболее логичной представляется теория В. В. Бычкова. В соответствии с его трактовкой при эстетическом восприятии предмета, являющемся бескорыстным, свободным от удовлетворения утилитарных потреб-
ностей, человек получает духовное наслаждение, достигает одной из высших ступеней духовного состояния, катарсиса [15, с. 154-164].
Эстетику языковых единиц следует рассматривать в контексте исследований по лингвистической прагматике прежде всего в связи с фактором адресата. Эстетическими ресурсами обладают те языковые единицы, которые способны оказывать эстетическое воздействие на человека как адресат речи. В наиболее полной мере эстетический потенциал языковых единиц реализуется в художественной речи. Сущность эстетического воздействия языка литературного произведения на человека состоит в том, что в процессе чтения, знакомства с произведением словесного искусства он получает духовное наслаждение (эстетическое удовольствие, духовную радость, игру душевных сил). Подобное состояние обусловлено и свойствами самих языковых единиц, и характером их употребления, а именно новизной, образностью, пластичностью, соотнесенностью со всем литературным произведением как целостным эстетическим объектом, способностью наиболее полно и точно воплощать идейно-художественный замысел писателя.
Предмет исследования ограничен одним аспектом проблемы эстетики языковых единиц - анализом морфологических средств русского языка в литературном произведении. Обобщение результатов проведенного исследования свидетельствует о том, что изучение эстетического потенциала морфологических единиц языка целесообразно проводить в связи с рассмотрением комплекса проблем междисциплинарного характера - основных категорий эстетики и литературоведческой науки, вопросов, имеющих непосредственное отношение к изучению формы и содержания литературного произведения. В контексте данного круга проблем анализ эстетики морфологических средств следует осуществлять с точки зрения отражения общих для всех объектов действительности эстетических категорий (прекрас-
ного, возвышенного, трагического, комического); формирования художественного образа; традиций, обусловленных формой речи (стихотворной или прозаической); воплощения эстетики литературного направления (к которому тяготеет художественное произведение); реализации его жанрового своеобразия; отражения важнейших свойств композиционного построения; описания индивидуальных особенностей стиля; воплощения идейно-художественной основы.
Перефразируя слова В. В. Виноградова, можно сказать, что при анализе морфологических средств современного русского языка и их эстетических функций целесообразно «исследовать и группировать ... факты, исходя из грамматического изучения основных понятий и категорий, определяющих связи элементов и их функции в строе языка». Центральным понятием морфологии является понятие слова, представляющего собой «внутреннее, конструктивное единство лексических и грамматических значений». Существенным является и то, что «в языках такого строя, как русский, нет лексических значений, которые не были бы грамматически оформлены и классифицированы» [16, с. 16, 22].
Опора на основополагающие выводы В. В. Виноградова и наши собственные наблюдения позволили установить, что реализация эстетического потенциала морфологических единиц в художественном произведении связана с актуализацией одного из аспектов слова как основной единицы морфологической подсистемы языка. Итак, эстетические функции слова как единицы морфологии обусловлены актуализацией:
1) целостности (непроницаемости, неусекаемости) слова, например: Я — семья, / во мне как в спектре живут семь «я», / невыносимых как семь зверей, / а самый синий свистит в свирель! [17, с. 167]; Первым министром и, по сути, правителем страны стал главный придворный Ветрочет, хитрый Жилда-был, продувная бестия. [18, с. 325].
2) свойств лексемы, связанных с ее частеречной принадлежностью, например: Но облака! Но звоны! / То Завтра на всех парах / Проносится вдоль перрона... [19, с. 172]; Мы все живем как будто, но / Не будоражат нас давно / Ни паровозные свистки, / Ни пароходные гудки. [20, с. 173].
3) особенностей слова, определяющих его отнесенность к лексико-грамматическому разряду, например, собственных имен: Развернись, гармоника, по столику, / Я тебя, как песню, подниму, / Выходила тоненькая-тоненькая, / Тоней называлась потому. [21, с. 350]; И в этот берег дикий / Стучит волною Тихий, / Ужасно тихий океан. (Ю. Ким. «Капитан Беринг»); Все в этот день происходило среди падающих листьев — так что среди падающих листьев происходила и наша Одиссея. [22, с. 205].
4) грамматической изменяемости / неизменяемости морфологических единиц: Весеннего леса каприччо, / Капризы весеннего сна, / И ночь за окошком, как притча, / Чья тайная суть неясна. [23, с. 312]; <... >
Это, говорит, каждый гражданин настрижет веревок — польт не напасешься. [24, с. 387, 388]
5) одного из аспектов морфологической категории, характеризующей данную лексему или словоформу в пределах части речи, например, категории числа существительного: Цвети, отечество святое, / Сынам любезное, драгое! [25, с. 131]; Пролетели золотые годы, / Серебрятся новые года. ; Разве что браконьеришки осенями запрутся в глубинную таежную дебрю, из которой и сейчас еще тянуло холодом и мшелой, седой дикостью. [26, с. 105]
6) лексико-грамматических особенностей слова как элемента формального класса языковых единиц (например, слово песня, характеризующееся нейтральной стилистической окраской, является существительным II субстантивного склонения, в то время как вариант этого слова песнь, принадлежащий высокому стилю, относится к III склонению; слово печь в современном русском литературном языке входит в группу существительных III субстантивного склонения, в разговорно-просторечной или областной речи лексема печа имеет флексии, свойственные существительным II склонения): Лечу, парю — и под собою / Моря, леса, мир вижу весь; / Как холм, он высится главою, / Чтобы услышать Богу песнь. [27, с. 86]; Русская, правдивая, горячая душа звучала и дышала в нем и так и хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны. Песнь росла, разливалась. [28, с. 89].
Среди морфологических категорий большую значимость имеют те категории, средства отражения которых обнаруживают тесное взаимодействие с элементами других уровней языка - главным образом лексики и словообразования. В сфере именных частей речи к ним, в первую очередь, относятся род и число существительных. Особый интерес в силу яркости и разнообразия эстетических возможностей вызывает изучение морфологической категории рода.
В аспекте проблемы эстетики грамматического рода существительных была разработана проблема семантической структуры данной категории. Результаты исследования показали, что в грамматическом значении рода субстантивов могут быть выделены четыре компонента: сигнификативный, денотативный, структурный и коннотативный. Сущность сигнификативного компонента обусловлена спецификой системно-структурных отношений русского языка. Сигнификативное значение рода присутствует в лингвистическом сознании носителей русского языка в качестве некоего «образа» каждого из трех родов, т.е. обобщенного, интуитивно осознаваемого представления о существительных мужского, женского и среднего рода, и фиксируется в лексикографических источниках, учебниках, справочниках и т. д. Денотативный компонент семантики грамматического рода детерминируется внеязыковой действительностью. Содержание денотативного компонента определяют признаки предмета, отражающие оппозиции: живой / неживой, мужского / женского
пола. Структурный компонент родовой семантики характеризует существующие в самой языковой системе отношения между субстантивами мужского, женского и среднего рода (структурнопарадигматическая разновидность компонента) и сочетаемость существительных каждого из трех родов с другими словами в речи (структурносинтагматическая разновидность компонента). Кон-нотативный компонент грамматического значения рода включает в себя образные, эмоциональнооценочные и стилистические элементы. При этом оценочная, образно-ассоциативная части коннота-тивного компонента связаны с актуализацией таких признаков внеязыковых реалий, как большой, сильный, активный, мужественный, обладающий положительной оценкой (когда денотат репрезентируется субстантивом мужского рода) и небольшой, слабый, пассивный, женственный, имеющий негативную оценку (при обозначении денотата с помощью существительного женского рода) [29].
Эстетизация грамматического рода в значительной части случаев связана с различными преобразованиями в семантике слова. Наиболее частотным среди них является возникновение в структуре грамматического значения существительного (как правило, неодушевленного) квазиденотативного компонента родовой семантики, например: Красавица зорька / В небе загорелась... (А. Кольцов. «Песня пахаря»); Динамит и бикфордов шнур — его брат, / И вагон за вагоном в ад летят. [30, с. 104]; Он глядел на свою осину, такую красавицу, глядел и вспоминал, какая связь между нею и тем дальним тракторным гулом. [31, с. 151]. Эстетические функции существительных могут быть обусловлены актуализацией других компонентов грамматического значения рода: сигнификативного, структурно-
парадигматического, структурно-синтагматического, коннотативного, а также сочетаний названных семантических элементов. Актуализация того или иного компонента родовой семантики существительного происходит и при намеренном сближении в структуре художественного текста квазикоррелятов мужского и женского пола (селезень - селезенка, датчик - дата), при изменении грамматического рода суб-стантива (облак, хлебо, сестро, сольфеджия), при образовании от предметной лексемы окказионального существительного другого рода (кузнечиха, лешачиха, кентавриха; посудомой, нянь, нимф).
С точки зрения эстетических ресурсов категории рода исследована проблема использования существительных в составе стилистических приемов. Установлено, что эстетические возможности грамматического рода реализуются при употреблении предметных лексем в составе таких приемов, как аллегория, алогизм, амплификация, анаколуф, антономазия, герменея, градация, ирония, каламбур, контраст, метаморфоза, метафора, метонимия, образное сравнение, парадиастола, перифраза, прием обманутого ожидания, синекдоха, синециозис, солецизм, текстовая аллюзия. Наиболее объемный пласт про-
анализированного эмпирического материала связан с проявлением эстетических функций неодушевленных существительных при их метафорическом использовании. При этом следует отметить, что среди разновидностей метафоры преобладают олицетворения.
Обобщая различные случаи метафорического использования неодушевленных существительных (в рамках морфологической категории рода), следует сказать, что их маскулинизация или феминизация во многом обеспечивается за счет средств художественного контекста, т. е. использования:
■ существительных, имеющих в семантической структуре грамматического рода денотативный компонент значения: Опустил свой парус рыбарь-день. [32, с. 21]; в этом плане особенно показательны одушевленные существительные, выражающие характер родства, межличностных, семейных отношений: Ты опять со мной, подруга осень. [33, с. 91]; С рожденья тягостно раздвоен я, / мечусь из крайности в конец, / родная мать моя - гармония, / а диссонанс - родной отец. [34, с. 19].
■ собственных имен: Что, дремучий лес, / Призадумался, / Грустью темною / Затуманился? / Что, Бова-силач / Заколдованный, / С непокрытою / Головой в бою / Ты стоишь — поник... [35, с. 105].
■ слов, характеризующих внешний облик лица мужского или женского пола, среди которых заметную роль играют соматизмы: Зеленая прическа, / Девическая грудь, / О тонкая березка, / Что загляделась в пруд? [36, с. 173]; названия одежды, деталей туалета: В почтенной кичке, в шушуне / Москва премилая старушка. [37, с. 206].
■ признаковых лексем - чаще всего глаголов, отражающих чисто человеческие отношения или называющих действия (состояния), характерные для человека: Мать, мольбу мою услышь, / Осчастливь последним браком! / Ты венчаешь с ветром тишь, / Луг с росой, зарю со мраком. [38, с. 182]; Мягкий Знак давно и безнадежно влюблен в букву Ш. Он ходит за ней, как тень, из слова в слово, — но все напрасно. Буква Ш терпеть не может букв, от которых никогда не добьешься ни звука. [39, с. 40].
■ обозначений орудий производства, каких-либо иных слов, отражающих традиционно сложившееся у данного народа разделение «мужского» и «женского» труда: У окна, опоздавши к спектаклю, / Вяжет вьюга из хлопьев чулок. [40, с. 64].
■ элементов метаязыка лингвистики (как правило, названий родовых граммем): Москва женского рода, Петербург мужского. <...> Москва - старая домоседка, печет блины <...> Петербург - разбитной малый, никогда не сидит дома, всегда одет и, охорашиваясь перед Европой, раскланивается с заморским людом. (Н. Гоголь. «Петербургские записки 1836 г.» - пример В. В. Виноградова) [41, с. 64].
■ средств графики: Много лет провели вместе Смычок и Скрипка, и все любовались ими. - Чудесная пара! — гудел Контрабас. — И живут-то как! — добавлял Рояль. — Дружно, сыгранно. [42, с. 198].
Анализ показал, что образное переосмысление в структуре художественного текста обычно получают неодушевленные существительные, являющиеся названиями растений (деревьев, цветов), географических объектов, небесных тел, временных промежутков, явлений природы, отвлеченных понятий, веществ, конкретных предметов. Среди названий деревьев наиболее часто процессу грамматической метафоризации подвергаются лексемы береза, ива, дуб, рябина, яблоня, клен, сосна.
В процессе наделения неживых предметов свойствами человека характер образа обусловлен не только грамматической структурой языка, но и факторами культурно-этнического плана. Например, имеются различия между образными коннотациями русских названий растений, небесных тел, времен года и их эквивалентов в других языках. Так, ввиду принадлежности существительного зима к женскому роду, это время года в произведениях русской лирики, как правило, изображается в образе женщины (волшебница, чародейка, молодка, раскрасавица-душа, гостья, сударка, молочница, пирожница, хозяйка, матушка, старуха и т.д.). У тюркских народов образные ассоциации эквивалентов данной лексемы иные: в поэтической традиции башкир и татар зима в большинстве случаев предстает в образе белобородого старика (в буквальном переводе: зима-дедушка, зима-аксакал и т. д.).
Проведенное исследование подтвердило нашу рабочую гипотезу: изучение эстетических возможностей языковых единиц в рамках предложенной нами концепции имеет значительные перспективы. Кроме морфологических единиц, подобным образом могут быть проанализированы и элементы других уровней языка. Использование широкого, интегративного подхода к исследованию семантики и эстетических функций языковых единиц дает возможность продуктивно использовать методы лингвистического анализа, дополняя их по мере необходимости приемами литературоведческого анализа.
ЛИТЕРАТУРА
1. Донецких Л. И. Эстетические функции слова. Кишинев: Шти-инца, 1982. -154 с.
2. Куликова И. С. // Семантические и эстетические модификации слов в тексте. Л.: 1988. С. 74-86.
3. Скуратовская Н. Э. // Функциональная характеристика языковых единиц и категорий. Днепропетровск: изд-во ДГУ, 1988. С. 100-105.
4. Сулименко Н. Н. // Семантические и эстетические модификации слов в тексте. Л.: 1988. С. 10-27.
5. Пищальникова В. А. // Русские говоры и топонимия Алтая в их истории и современном состоянии. Барнаул: изд-во Алтайского ун-та, 1993. С. 113-126.
6. Новиков Л. А. // Филологические науки. 1999. № 5. С. 83-90.
7. Лелис Е. И. Эстетические функции ключевых слов (на материале рассказов А. П. Чехова): дис. ... канд. филол. наук. Ижевск, 2000. -213 с.
8. Ремчукова Е. Н. // Труды по русской и славянской филологии. Лингвистика. Новая серия. II. Прагматический аспект исследования. Тарту: изд-во Тартус. ун-та, 1999. С. 203-214.
9. Ковалев В. П. Выразительные средства художественной речи. Киев: Радянська школа, 1985. -136 с.
10. Ионова И. А. Морфология поэтической речи. Кишинев: Шти-инца, 1988. -164 с.
11. Ионова И. А. Эстетическая продуктивность морфологических средств языка в поэзии. Кишинев: Штиинца, 1989. -141 с.
12. Гин Я .И. Поэтика грамматического рода. Петрозаводск: Карельский гос. пед. ин-т, 1992. -167 с.
13. Гин Я. И. Проблемы поэтики грамматических категорий: Избр. работы. СПб: Академ. проект, 1996. -224 с.
14. Санников В. З. Русский язык в зеркале языковой игры. М.: Языки рус. культуры, 1999. -544 с.
15. Бычков В. В. Эстетика. М.: Гардарики, 2004. -556 с.
16. Виноградов В. В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). М.: Высш. шк., 1986. -639 с.
17. Вознесенский А. А. Собрание сочинений: в 3 т. Т. 1. М.: Ху-дож. лит., 1983. -463 с.
18. Кассиль Л. А. Повести и рассказы. Казань: Татарское кн. изд-во, 1986. -560 с.
19. Цветаева М. И. Стихотворения. Казань: Татарское кн. изд-во, 1983. -272 с.
20. Высоцкий В. С. Четыре четверти пути. М.: Физкультура и спорт, 1988. -286 с.
21. Прокофьев А. А. Избранные стихи. Л.: Лениздат, 1970. -462 с.
22. Олеша Ю. К. Избранное. М.: Правда, 1987. -480 с.
23. Левитанский Ю. Д. Избранное: Стихи. М.: Худож. лит., 1982. -559 с.
24. Зощенко М. М. Голубая книга. Рассказы. М.: Правда, 1989. -624 с.
25. Карамзин Н. М. Полное собрание стихотворений. Л.: Ленингр. отд-ние изд-ва «Советский писатель», 1966. -424 с.
26. Астафьев В. П. Царь-рыба: Повествование в рассказах. М.: Современник, 1983. -384 с.
27. Державин Г. Р. Стихотворения. Казань: Татарское кн. изд-во, 1985. -128 с.
28. Тургенев И. С. Накануне: Рассказы и романы. Казань: Татарское кн. изд-во, 1984. -352 с.
29. Хайрутдинова Г. А. Эстетика морфологических средств русского языка. Казань: Казан. гос. ун-т, 2004. -164 с.
30. Тихонов Н. С. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 1. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1958. -550 с.
31. Белов В. И. Привычное дело. М.: Современник, 1986. -158 с.
32. Клюев Н. А. Песнослов: Петрозаводск: Карелия, 1990. -239 с.
33. Губерман И. Гарики на каждый день. М.: ЭМИА, 1992. -304 с.
34. Анненский И. Ф. Стихотворения и трагедии. Л.: Советский писатель, 1990. -640 с.
35. Кольцов А. В. Сочинения. Л.: Худож. лит., 1984. -360 с.
36. Есенин С. А. Сочинения. М.: Худож. лит., 1988. -703 с.
37. Пушкин А. С. Сочинения: в 3 т. Т. 1. М.: Худож. лит., 1985.
-735 с.
38. Брюсов В. Я. Стихотворения и поэмы. Л.: Ленингр. отд-ние изд-ва «Советский писатель», 1961. -910 с.
39. Кривин Ф. Д. Калейдоскоп. Ужгород: Карпаты, 1965. -239 с.
40. Пастернак Б. Л. Сочинения: в 2 т. Т. 1. Тула: Филин, 1993.
-382 с.
41. Виноградов В. В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). М.: Высш. шк., 1986. -639 с.
42. Кривин Ф. Д. Калейдоскоп. Ужгород: Карпаты, 1965. -239 с.
Поступила в редакцию 02.07.2007 г.
