CC BY
68
ПРОБЛЕМЫ ГРАЖДАНСКОГО И ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОГО ПРАВА
УДК 347.231.14 ББК 67.021
© 2016 г. Н. В. Южанин,
доцент кафедры гражданского права и процесса Академии ФСИН России кандидат юридических наук, доцент. E-mail: [email protected]
ХАРАКТЕР ВЛАДЕНИЯ ВЕЩЬЮ ПРИ ПРИМЕНЕНИИ ПРАВА УДЕРЖАНИЯ
В статье раскрываются проблемы и пути их решения в практике применения удержания как односторонней правозащитной меры обеспечительного характера. Оценивается эффективность законодательной техники в регулировании права удержания. Анализируются особенности и характер владения вещью до применения и в момент реализации права удержания.
Ключевые слова: удержание, самозащита, защита гражданских прав, меры оперативного воздействия, способы обеспечения исполнения обязательств, исполнение обязательства, охранительное правоотношение, субъективное гражданское право.
N. V. Yuzhanin - Associate Professor of Civil Law and Procedure Academy FSIN Russia PhD, associate professor.
NATURE OF POSSESSION OF A THING IN THE APPLICATION OF LIEN
The article describes the problems and their solutions in the practical application hold as human rights unilateral measures of a security nature. Assesses the effectiveness of the legislative machinery in the regulation of the right of lien. Analyzes the characteristics and the nature of the possession of a thing to use at the time of the realization of the right of lien.
Key words: lien, self-defense, defense of civil rights measure operational impact, how to ensure the fulfillment of obligations, performance of an obligation, protective relationship, subjective civil right.
Право удержания вещи в российском гражданском законодательстве существует уже более двадцати лет (ст. 359 ГК РФ). Эта односторонняя правозащитная мера* проявляет себя в качестве меры обеспечения реального исполнения обязательства, поскольку имеет свою направленность на волю контрагента, понуждая его к исполнению обязательства, поэтому уместно ее назвать правозащитно-обеспечительной. Причем с момента появления удержания в российском праве вопрос об отнесении этой обеспечительной меры к особому понятию односторонних правозащитных мер или опера-
тивного воздействия вообще не рассматривался. Лишь значительно позже на фоне результатов проведенных исследований института удержания в российском праве появились научные позиции по отнесению этой меры к особому понятию односторонних правоохранительных (оперативных) мер. Меры оперативного воздействия, думается, входят в единое понятие отраслевых односторонних правозащитных мер (неюрисдикционной формы защиты - самозащиты), хотя в современном Гражданском кодексе РФ самозащита урегулирована какспо-соб защиты прав (ст. 12, 14 ГК РФ)**. Такая тен-
* Удержание вещи реализуется односторонними действиями субъекта с правозащитно-обеспечительной целью. Защита обязательственных прав в данном случае направлена на обеспечение неприкосновенности правоотношения, реального исполнения обязательства, а не на его существенное движение - изменение и прекращение. В современном гражданском праве России назрела необходимость выделения комплексного понятия «односторонних правозащитных мер» как средств реализации конституционного права на самозащиту в отрасли гражданского права. В подобном правовом понятии праву удержания вещи находится логичное место, как и иным мерам неюрисдикционной формы защиты прав (формы самозащиты).
** В настоящее время арбитражно-судебная практика применения права удержания однозначно оценивает реализацию такого способа обеспечения исполнения обязательств как вариант самозащиты права. См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 6 октября 2009 года № А64-951/08-14 (Ф10-5393/08(2). URL: http://consultant.ru; Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 13 октября 2014 года № Ф09-1488/14 по делу № А07-12983/2013. URL: http://consultant.ru.
денция в теории гражданского права не случайна, поскольку удержание вещи в системе представленных в Гражданском кодексе РФ способов обеспечения исполнения обязательств дисгармонирует с традиционными договорными обеспечительными мерами. Ввиду научного внимания к этой односторонней правозащитно-обеспечительной мере на многие вопросы уже были найдены ответы в результате проведения диссертационных исследований, обращения к римскому и отечественному дореволюционному праву, анализа арбитражно-судебной практики [1].
В постсоветском гражданском законодательстве республик, входивших в состав СССР, также появилось право удержания. Особый интерес представляют нормы украинского гражданского закона. В Гражданском кодексе Украины право удержания получило более развернутое законодательное регулирование, нежели в Гражданском кодексе (ст. 594 ГК Украины), где правила удержания вещи получили более детальный характер. Особенностью украинского закона является закрепление возможности применения этой меры только в отношении того имущества, которым кредитор владеет правомерно. Тем самым в украинской науке гражданского права, по сути, сразу исключались дискуссии о возможности применения удержания вещи, владение которой получено, например, путем захвата во внедоговорных правоотношениях. Применение захвата (задержания) вещи под видом «удержания» в случае, например, причинения вреда деликвентом невозможно. Так или иначе, применение подобной меры точно не будет считаться правом удержания (1ш retentio-nis), но может рассматриваться как иная, возможно допустимая правом односторонняя правозащитная мера (мера самозащиты). Главное, что исключен вариант захвата имущества для обеспечительных целей в рамках понятия удержания (ст. 594 ГК Украины). Таким образом, для правомерного применения права удержания в украинском гражданском
праве необходимо наличие на момент применения подобной меры правомерного, то есть титульного владения вещью*. Подобное законодательное решение является адекватным, поскольку исследование применения права удержания в ретроспективе подтверждает, что еще со времен римского права это допускалось, прежде всего, в договорных отношениях, когда владение вещью, в последующем удерживаемой кредитором, было получено по правомерному договорному основанию (титулу). Все остальные похожие дозволенные самоуправные меры «задержания» имущества могли быть также признаны правомерными законом в различные исторические периоды, но они не являются вариантом классического права удержания (и reten-tionis), возникающего из договорных отношений и волевого основания (титульного) владения вещью. Такие действия можно рассматривать как вариант самозащиты (самопомощи), допустимой в праве, но к ним неприменим самостоятельный и специальный механизм правил удержания вещи, допускающий последующее обращение взыскания на вещь по специальным правилам. Таким образом, в украинском праве необходимо, чтобы на момент применения права удержания владение вещью кредитором было правомерным. Как правило, такое правовое основание (титул) связано с наличием договора, по которому вещь передана кредитору от собственника или иного титульного, как показывает судебная практика, главным образом вещного владельца.
Однако, несмотря на эти весомые преимущества в регулировании права удержания в украинском праве, следует обратить внимание на особенности толкования термина «правомерность» характера владения. Даже такая, казалось бы, совершенная формулировка возможности применения удержания вещи лицом, владеющим «правомерно», может вызвать проблемы в толковании. В современной российской судебной практике, например,
* В настоящее время одним из классификационных критериев деления владения является наличие или отсутствие его правового основания (титула), следовательно, правомерным (законным) владением следует считать титульное владение, а неправомерным (незаконным) - беститульное владение. Однако термин «незаконное владение» не совсем удачен, поскольку в праве существует множество ситуаций фактического владения с трудностью подтверждения какого-либо правового основания приобретения, но, тем не менее, не лишаемого возможности его защиты. Более того, право должно стремиться защищать ситуации долгосрочного фактического владения с проблемным титулом. По-видимому, для характеристики конкретного факта владения будет неуместным использование лишь критерия его «титульности».
владение арендодателем имуществом арендатора после истечения срока аренды рассматривается, по сути, как «правомерное», что предполагает возможность его удержания*. Полагаем, что владение арендодателя вещами арендатора в такой ситуации, несмотря на подобное толкование высшим судом, является все же фактическим и беститульным. Однако его трудно назвать и «неправомерным», поскольку срок договора истек, и во владении арендодателя фактически, по сути, случайно оказались вещи, принадлежащие арендатору без каких-либо волевых усилий с его стороны. Когда арендодатель заявляет о применении права удержания таких вещей, отказывая арендатору в возможности ими воспользоваться, такие действия можно квалифицировать как неагрессивное, но все же внедоговорное задержание (захват) вещей во владение, что имеет мало общего с правом удержания, основанным именно на изначально договорном титуле владения в отношении
и 1 Л и
удерживаемой вещи. В представленной ситуации владение арендодателя еще до применения задержания вещей является беститульным, но после применения их внедого-ворного «задержания», а не «удержания» подобное владение не следует рассматривать как владение ретентора, применяющего 1ш reten-tionis. Это владение лица, применяющего самопомощь в форме задержания (неагрессивного захвата) вещей арендатора**. Для того чтобы оно было легитимным (правомерным), необходимо в законе также отдельно закрепить возможность применения подобного задержания вещей, иначе данные действия могут рассматриваться как самоуправные. В представленной ситуации происходит попытка восстановления нарушенных прав с помощью самовластного задержания таких вещей. Квалификация указанных действий в качестве допустимой самозащиты также сомнительна, например в российском законе закреплена лишь пре-секательная самозащита (ст. 14 ГК РФ). В украинском же законодательстве исключительно о пресекательном характере самозащиты вообще не упоминается (ст. 19 ГК Украины).
Таким образом, казалось бы, удачная формулировка Гражданского кодекса Украины о применении удержания вещи «правомерно владеющим кредитором» тоже является не самой совершенной. Понятие «правомерность» владения может пониматься неоднозначно участниками гражданских правоотношений. Поэтому любое фактическое владение вещью, полученное вне агрессивного ее захвата, по крайней мере в украинском праве, не может считаться неправомерным, и если следовать логике, то оно является правомерным, и такое правозащитное действие допустимо. Поэтому в украинском праве удержание допустимо в более широких пределах, нежели в российском. Однако это не совсем верный подход в регулировании подобных односторонних обеспечительных мер, поскольку право удержания не должно быть вообще связано с внедоговорным его применением. Термин «правомерность» владения слишком противоречив и вряд ли отражает суть тех владельческих ситуаций, которые складываются при реализации различных ретенционных действий кредитора.
В качестве вполне адекватного следует оценить и такое правило в украинском законодательстве, как обязанность уведомления должника о состоявшемся удержании имущества. В российском праве этот момент юридически не ясен, удержание считается состоявшимся с момента невозвращения вещи согласно обязательству, и почему этот возврат не состоялся, остается догадываться должнику.
Для того чтобы ответить на вопрос о том, как правильно квалифицировать различные владельческие ситуации по ретенции имущества, необходимо более детально рассмотреть понимание термина «владение». Проблема владения в цивилистике является одной из наиболее дискуссионных. В настоящий момент планируется внесение весомых изменений в раздел вещных прав в Гражданском кодексе РФ, где предполагается законодательно урегулировать понятие владения и его защиты. Институт владения противоречив, поскольку объединяет в себе правовой и факти-
* Арендодатель вправе удерживать принадлежащее арендатору оборудование, оставшееся в арендовавшемся помещении после прекращения договора аренды, в обеспечение обязательства арендатора по внесению арендной платы за данное помещение. Информационное письмо ВАС РФ № 66 11.01.2002. URL: http://consultant.ru.
** В пандектном праве такая мера близка в своей владельческой ситуации к задержанию в закладе, известном еще Саксонскому гражданскому уложению 1863 года.
ческий аспекты. Владение существует как право, если оно защищено позитивным правом, поэтому в узком смысле используется термин «юридическое владение». В римском праве в этом отношении различают держание (deten-tio) - фактическую ситуацию принадлежности, взятую независимо от ее официального признания и защиты, и собственно владение (possessio). В настоящее время используется единое понятие «владение», без разделения его на «держание» и «посессио», аналогичные римскому праву, причем в современном российском праве пока нет оснований рассматривать владение как самостоятельное правовое понятие, оно лишь выступает правомочием наряду с другими правомочиями вещного правообладателя. По-видимому, в дальнейшем понятие «владение» подвергнется более серьезной законодательной проработке и, возможно, получит какое-то развернутое толкование. Дискуссия о природе владения удерживаемой вещью на протяжении всего времени существования этого института (как отдельного общего обеспечительного средства, появившегося с принятием нового Гражданского кодекса РФ), продолжается на страницах российской юридической литературы. Истоки ее сводись к следующему. К. И. Скловский считал владение удерживаемой вещью незаконным: «...если кредитор удерживает вещь вопреки воле собственника (должника) и без всякой его санкции, мы лишены права считать такое владение законным в том смысле, как его определяет, например, Е. А. Суханов, несмотря на то, что удержание законом разрешено» [7, с. 294]. С точки зрения А. А. Рубанова, «по существу п. 1 ст. 359 ГК РФ юридически санкционирует незаконное владение вещью» [8, с. 565]. М. И. Брагинский и В. В. Витрянский оспорили это суждение и пришли к выводу о том, что «нельзя признавать незаконным владение вещью, если право кредитора ее удерживать прямо предусмотрено кодексом» [9, с. 446]. Доводы К. И. Скловского относительно того, что законными (титульными) владельцами считаются «временные владельцы имущества, обладающие им в силу договора с собственником», со ссылкой на мнение Е. А. Суханова, несомненно, убедительны [10, с. 225; 11, с. 311]. Само слово «незаконность» владения удерживаемой вещью представляется некорректным (вероятно, в силу того, что применение удержания вещи допустимо законом). Более правильно, думается, ставить
вопрос о титульности или беститульности владения ретентора. Титульное владение предполагает не только наличие факта владения, но и его правое основание, которым, как правило, выступает воля частного лица. Беститульное владение имеет в себе факт владения, но правомерность его отсутствует или подтверждение титула в данной конкретной ситуации проблематично. Однако правовая регламентация каких-либо действий в Гражданском кодексе РФ отнюдь не означает, что образуемое таким образом владение будет титульным, достаточно напомнить о находке, которая представляет собой до истечения некоторого времени и соблюдения определенных условий фактическое беститульное владение.
С. В. Сарбаш, который одним из первых провел комплексный анализ права удержания в российском праве, также обращает внимание на вопрос о владении при удержании, усомнившись в позиции специалистов, указывающих на незаконность владения удерживаемой вещью [12, с. 147]. Недоумение автора вызвано еще и тем, что в научно-практическом комментарии Гражданского кодекса РФ под редакцией Т. Е. Абовой, А. Ю. Кабал-кина, В. П. Мозолина удержание признается односторонней сделкой, а сделки суть действительно правомерные действия [13, с. 12]. С. В. Сарбаш рассматривал владение удерживаемой вещью законным, поскольку его санкционирует закон, но поставил под сомнение положение о том, что где нет правового основания владения, следует говорить о незаконном деянии. Полагаем, что фактическое владение уже удерживаемой вещью ретенто-ром является беститульным, если не использовать какой-либо дополнительный критерий в характеристике такого владения. Эта позиция возникла в силу того, что владение удерживаемой вещью нельзя признать титульным в момент одностороннего применения данной меры, так как оценка собственного защитительного деяния происходит волюнтаристски и односторонне. Происходит временное изменение договорного правоотношения, следовательно, и характер того владения, которое было получено от вещного правообладателя до применения правозащитной меры. Характер владения динамично изменяется с самим фактом реализации правомочия на защиту в рамках субъективного права кредитора, теперь оно носит иной правозащитный характер. Владение же остальным имущест-
вом кредитором в рамках договора подряда, комиссии, хранения и прочего основывается на титуле, полученном по данным договорам. Если выйти за рамки этих двух видов владения, построенных по классификационному критерию правового основания владения -наличия правового титула, то можно охарактеризовать его в момент применения права удержания дополнительным термином - правозащитного владения. Правозащитное владение - это особая квалификация владельческой ситуации в отрыве от принятого дихотомического его деления на титульное и беститульное. В рамках только дихотомического деления такое владение следует считать все же беститульным, поскольку правоохранительные действия совершаются по факту нарушения субъективного права, оценка же сложившейся противоправной ситуации происходит субъективно и односторонне. Однако самостоятельное охранительное правоотношение не возникает, все правозащитные действия реализуются в границах обязательственного правоотношения, которое на момент его нарушения частично уже трансформируется самим юридическим фактом нарушения. Защитительные действия в контексте субъективного права являются частью этого субъективного права и реализуются в том же обязательственном правоотношении, в котором было допущено нарушение.
Важность проблемы владения обусловлена еще и тем, что она тесно связана с возможностью его защиты. Право удержания не пользуется защитой, если вещь вышла из непосредственного, то есть фактического обладания кредитором, который обеспечивал ею свое обязательство, в отличие от залога, который обладает «правом следования», то есть у залогодержателя имеется возможность истребовать вещь из чужого незаконного владения, в том числе из владения залогодателя. Невозможность восстановления утраченного владения предметом удержания значительно уменьшает его обеспечительную ценность. Однако предпринимается попытка приписать удержанию тоже «право следования» на том основании, что в п. 2 ст. 359 ГК РФ предусмотрено право удержания у кредитора, несмотря на то, что после того, как эта вещь поступила во владение кредитора, права на нее приобретены третьим лицом [14, с. 525]. Такой позиции придерживается Б. Д. Завидов, указывая, что «здесь просматриваются признаки вещных правоотношений» [15, с. 25]. Другая
позиция сформирована в базовом учебном курсе по гражданскому праву, она определяет владение ограниченным вещным правом, поскольку права кредитора сохраняются при смене собственника вещи и подлежат правовой защите от вмешательства любых третьих лиц, включая собственника [16, с. 121]. Позиция эта спорна в том смысле, что удержание, в том числе и вещи, права на которую приобрели третьи лица, возможно только тогда, когда она находится непосредственно в «руках кредитора», то есть в непосредственном фактическом обладании. В п. 1 ст. 359 ГК РФ закреплено: удерживать вещь вправе «кредитор, у которого находится вещь...». Если вещь выходит из фактического владения кредитора, то больше нет никакого права удержания, и вернуть такое владение невозможно. Право удержания, таким образом, принадлежит обязательственному праву, и едва ли можно говорить о его вещности. Однако в гражданском праве институты вещного и обязательственного права существуют в единой связке, отражая различные аспекты организационно-преобразовательной функции гражданского права, его статику и динамику. В подтверждение обязательственно-правовой природы удержания вещи можно привести пример удержания автомобиля, который находится на стоянке кредитора. Ночью его тайно забирает должник без ведома кредитора, будучи собственником этого имущества, и право удержания теряет свою обеспечительную силу. Попытки кредитора истребовать автомобиль обратно тщетны, поскольку он не пользуется петиторной защитой (защитой со ссылкой на какой-либо титул). Попытка кредитора забрать автомобиль снова у должника приведет к публичным правоотношениям - к самоуправству (ст. 330 УК РФ) или другим преступлениям по Уголовному кодексу РФ в зависимости от ситуации. Можно отметить еще один важный признак, который подчеркивает принадлежность института удержания к обязательственному праву. Если контрагентом ретентора стал не собственник вещи, а другой ее законный невещный владелец, то ре-тентор не сможет обеспечить свои требования, поскольку невозможно обратить взыскание на эту вещь. Такая слабость несвойственна титульному владению и вещному праву.
Таким образом, современное правовое регулирование права удержания требует большей детальности и допустимо только в дого-
ворных правоотношениях. Следует разделять понятие удержания вещи, владение которой получено титульно, и внедоговорное задержание вещи как разновидность гражданской самопомощи, такое владение изначально является беститульным. Понятие правомерности владения для применения ретенции в украинском законе является попыткой придать праву удержания более четкие основания применения, но этот термин не является удачным для
Литература
1. Сарбаш С. В. Право удержания как способ обеспечения исполнения обязательств: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1998.
2. Южанин Н. В. Удержание как способ обеспечения исполнения обязательств: авто-реф. дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2002.
3. Якушина Л. Н. Удержание в системе способов обеспечения исполнения обязательств: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2002.
4. Труба А. Н. Субъективное право удержания и пределы его осуществления: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2006.
5. Лазаренкова О. Г. Право удержания и самозащита в современном гражданском праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2007.
6. Марисина Е. П. Право удержания в гражданском праве России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008.
7. Скловский К. И. Собственность в гражданском праве. М., 1999.
8. Гражданский кодекс Российской Федерации. Ч. 1: науч.-практ. ком. / отв. ред. Т. Е. Або-ва, А. Ю. Кабалкин, В. П. Мозолин. М., 1996.
9. Брагинский М., Витрянский В. Договорное право. М., 1998.
10. Суханов Е. А. Лекции о праве собственности. М., 1991.
11. Гражданское право / под ред. Е. А. Суханова. М., 1993. Т. 1.
12. Сарбаш С. В. Удержание как способ обеспечения исполнения обязательств. М., 1998.
13. Новицкий И. Б. Сделки. Исковая давность (курс советского гражданского права). М., 1954.
1 4. Гражданское право / под ред. Ю. К. Толстого, А. П. Сергеева. СПб., 1996. Ч. 1.
15. Завидов Б. Д. Удержание как один из способов обеспечения обязательств // Юрист. 1998. № 11/12.
16. Гражданское право: в 4 т. / под ред. Е. А. Суханова. Т. 2. URL: http://garant.ru
квалификации такого основания. Полагаем, что в гражданском законе надо разделять понятие удержания веши в рамках договорного правоотношения и задержание веши как гражданской самопомощи, которое требует отдельного правового регулирования в нормах о самозащите. Все подобные односторонние действия являются отраслевыми мерами применения гражданской самозащиты как не-юрисдикционной формы защиты прав.
Bibliography
1. Sarbash S. V. Right of lien as a means of securing the performance of obligations: abstract. dis. ... PhD in Law. Moscow, 1998.
2. Yuzhanin N. V. Lien as a way of ensuring performance of obligations: abstract. dis. ... PhD in Law. Ryazan, 2002.
3. Yakushina L. N. Lien in the system of methods of securing obligations: abstract. dis. ... PhD in Law. Kazan, 2002.
4. Truba A. N. Subjective right of lien and limits of its implementation: abstract. dis. ... PhD in Law. Ekaterinburg, 2006.
5. Lazarenkova O. G. lien, and self-defense in the modern civil law: abstract. dis. ... PhD in Law. Sciences. St. Petersburg, 2007.
6. Marisina E. P. Right of lien in civil law of Russia: abstract. dis. ... PhD in Law. M., 2008.
7. Sklovskii K. I. Ownership in the civil law. Moscow, 1999.
8. The Civil code of the Russian Federation. Part 1. Scientific-practical comment / ed. by T. E. Abo-va, A. Y. Kabalkin, V. P. Mozolin. Moscow, 1996.
9. Braginsky M., Vitryansky V. Contract law. Moscow, 1998.
10. Sukhanov E. A. Lecture about an ownership right. Moscow, 1991.
11. Civil law / ed. by E. A. Sukhanov. Moscow, 1993. Vol. 1.
12. Sarbash S. V. Hold, as a way of securing obligations. Moscow, 1998.
13. Novitsky I. B. Transaction. The Statute of limitations (course on Soviet civil law). Moscow, 1954.
14. Civil law / ed. by Yu. K. Tolstoy, A. P. Ser-geev. St. Petersburg, 1996. Part 1.
15. Zavidov B. D. Holding as a way of securing obligations // The Lawyer. 1998. № 11/12.
16. Civil law: in 4 T. T. 2 / ed. by E. A. Sukhanov. URL: http://garant.ru.
