CC BY
22вопросы политэкономии
the issues of political economy
ISSN 2409-630X
DOI: 10.15507/2409-630Х.039.013.201704.087-101
УДК 94(47).083; 94(510).08,9
Б. М. Нондорский
НПФ «Синбиас», г. Донецк, Украина, e-mail: bmkbox@mail.ru
ХАРАКТЕР РАЗВИТИЯ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ И КИТАЕ С ПОЗИЦИЙ ТЕОРИИ РЕВОЛЮЦИОННОГО ПЕРИОДА (сравнительный аспект)
Проблема развития капитализма в России в конце XIX - начале XXв. рассмотрена с позиций теории революционного периода (РП). Революции в одной стране составляют РПкак целостную систему, имеющую свои законы. Конкретные революции следует рассматривать как проявление процессов в рамках РП. В зависимости от сроков наступления и характера протекания РП выделено три основные группы стран. Россия отнесена к странам третьей генерации, так же как и Китай, в сравнении с которым и проведен анализ процесса формирования и развития капитализма на основе объективных законов РП. Несмотря на заметное развитие отдельных отраслей тяжелой промышленности и интенсивное железнодорожное строительство, Россия по качественным показателям кардинально отставала от ведущих западных стран. В деревне крестьянская община всячески препятствовала развитию капиталистических отношений. Столыпинская реформа не смогла кардинально изменить здесь ситуацию. В России капитализм существовал не в виде системы, а уклада, который не имел потенциала развития. Это надо иметь в виду при оценке нынешнего состояния «капиталистической» системы в России и перспектив ее дальнейшего развития.
Ключевые слова: капитализм в царской России, капитализм в Китае в XX в., монополии в России, Российская империя в начале XX в., геополитическое пространство, крестьянская община в России, реформы Столыпина.
Для цитирования: Кондорский Б. М. Характер развития капитализма в России и Китае с позиций теории революционного периода (сравнительный аспект) // Экономическая история. - 2017. - Т. 13. - № 4. -С. 87-101.
B. M. Kondorskii
RPF "Synbias», Donetsk, Ukraine e-mail: bmkbox@mail.ru
THE CHARACTER OF CAPITALISM DEVELOPMENT IN RUSSIA AND CHINA FROM THE PERSPECTIVE OF THE THEORY OF A REVOLUTIONARY PERIOD (Comparative Aspect)
The problem of capitalism development in Russia at the end of the XIX and in the beginning of XX century has been considered from the perspective of the theory of a revolutionary period (hereinafter - an RP). Revolutions in one country make up a revolution period (hereinafter -
© Кондорский Б. М., 2017
an RP) as an integral system that has its own laws. Specific revolutions should be considered evidence of these processes within an RP Depending on the time of the RP and its nature the countries are divided into three main groups. Russia and China have been qualified as countries of the third group, and the two are under comparison in the article. The analysis of the processes of forming and development of capitalism based on the objective laws of an RP has been carried out in the article. Despite a noticeable development of particular fields of its heavy industry and intense railway construction Russia was drastically falling behind dominating Western countries in terms of quality. The peasant community was in every possible way impeding the development of capitalistic relations in the countryside. The Stolypin reform didnot manage to radically change the situation. Capitalism in Russia existed not in the form of a system but of a pattern of life that had no potential for development This should be borne in mind when evaluating the current state of a "capitalistic' ' system in Russia as well the perspectives of its further development
Keywords: capitalism in tsarist Russia, capitalism in China in the XXth Century, monopolies in Russia, Imperial Russia in the beginning of the XX century, geopolitical space, peasant community in Russia, Stolypin reforms.
For citation: Kondorskii B. M. The Character of Capitalism Development in Russia and China from the Perspective of the Theory of a Revolutionary Period (Comparative Aspect), Jekonomicheskaja istorija = Economic history. 2017. 13(4). P. 87-101.
Введение
Несмотря на достаточное внимание со стороны советских историков в 19501970-е гг. изучению характера капитализма в царской России в конце XIX - начале XX в., данный вопрос по-прежнему носит проблемный характер. Самое главное - оценка нынешнего состояния «капиталистической» экономики России и возможных путей дальнейшего развития связана с вышеуказанной проблемой самым тесным образом.
Характер рассмотрения проблемы развития капитализма в царской России советскими специалистами с 1950-х до начала 1980-х гг. носил весьма неоднозначный характер. Естественно, что все публикации в той или иной степени базировались на работах В. И. Ленина, тем более что он начиная с начала XX в. и до 1917 г. уделял этому вопросу большое внимание. Однако следует отметить, что, будучи гениальным политиком, Ленин, по нашему мнению, оказался посредственным экономистом. Не последнюю роль сыграл и тот факт, что согласно взглядам Маркса и Энгельса социалистическая революция была возможна только в странах с развитым капитализмом и рабочим классом. И Ленину, чтобы обосновать возможность социалистической революции в России, необходимо было рассматривать капитализм в стране через призму его достаточно «высокого уровня развития».
Анализируя процесс развития капитализма, обычно исходили из положения, что до реформ 1861 г. в России существовал феодализм или, по крайней мере, заметные его пережитки, оказывающие определяющее влияние на развитие хозяйства, а затем бурно начал развиваться капитализм. [41, с. 284]. Россия признавалась страной «среднего уровня капиталистического развития».
Зарубежные специалисты особое внимание уделяли высоким темпам развития промышленности в конце XIX - начале XX в. [51]. Однако Россия оставалась преимущественно аграрной страной. Индустриализация носила незавершенный характер. Русский капитализм только начинал созревать [48, с. 198]. По уровню национального дохода на душу населения Россия являлась одной из беднейших стран Европы [49, с. 12].
Основное внимание уделялось ситуации в аграрной сфере. Общий характер аграрного строя определялся господствующим в стране капитализмом [2, с. 3]. Считалось, что, несмотря на наличие крепостнических пережитков, помещичье хозяйство находилось в состоянии необратимой капиталистической эволюции. Во внутреннем строе помещичьего хозяйства Европейской России повсеместно господствующее положение занимала капиталистическая организация производства [21, с. 223-224].
Следует обратить внимание, что акцент был сделан на изучение вовлеченности кре-
88
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ Том 13, № 4. 2017
стьян в товарно-денежные отношения [18, с. 73]. Утверждалось, что завершение формирования единого товарного рынка свидетельствует об укреплении в стране капиталистического способа производства еще в 1880-е гг. [20]. Обращалось внимание на рост в 1980-1990-е гг. товарного производства зерна как свидетельства перестройки аграрного сектора на капиталистический лад [38].
Другим актуальным вопросом, которому уделялось внимание, была роль государства в развитии капитализма в России. По мнению И. Ф. Гиндина, русский промышленный капитализм был в значительной степени насажден сверху в сжатые исторические сроки без необходимой для этого перестройки низших базисных звеньев экономической структуры [10, с. 244]. Другие исследователи в свою очередь считали, что царская бюрократия задерживала развитие капитализма [41, с. 286]. Хотя одно другому не противоречит.
Роли государства в индустриальном развитии России уделяли и зарубежные историки, которые считали, что развитие российской промышленности явилось результатом проводимой царским правительством в лице С. Ю. Витте политики индустриализации. Причем эта политика, по мнению А. Гер-шенкрона [50, с. 132], осуществлялась за счет средств, выкачиваемых из деревни. В то же время, по мнению А. Кагана, государство должно было играть менее активную роль и положиться на частную инициативу и свободные рыночные механизмы [53].
Кризис 1899-1903 гг. послужил исходной точкой процесса сращивания банков и промышленности. Значительные объемы акций предприятий, ослабленных кризисом, оказались у них в портфеле [3, с. 86]. Монополистические объединения, появившиеся в конце XIX - начале XX в., опираясь на могущество банков, установили безраздельное господство в экономике страны, захватив в свои руки целые отрасли русской промышленности. Многие монополии сосредоточили в своих руках более 80 % производства отдельных видов продукции (синдикаты «Продамет», «Медь», «Продвагон») [46, с. 14].
Начиная с середины 1980-х гг. многие специалисты начали приводить свои взгляды на характер развития капитализма в России в соответствие с меняющейся политической ситуацией в стране [3]. Утверждалось, что капитализм в промышленности и сельском хозяйстве обладал значительным потенциалом поступательного развития [4]. Оптимистические взгляды (даже слишком оптимистические) наблюдались и за рубежом. П. Грегори считал, что Россия вступила в эру современного экономического роста в течение периода с 1885 по 1913 г. Его процесс был прерван в связи с началом Первой мировой войны [11, с. 20-21]. Упор делался на то, как хорошо жилось в царской России и каких успехов она добилась в промышленном развитии [34, с. 662-664]. Популярным было представление, что Россия перед революцией экономически была здоровой, богатой страной, стремительно идущей вперед [22, с. 45-46].
Методы
Основным «инструментом», используемым для понимания и осмысления рассматриваемого вопроса в статье, будут основные положения разрабатываемой автором революционной концепции исторического развития и теории революционного периода [23-26].
Здесь мы исходим из системности процесса исторического развития. Каждый его этап можно рассматривать как систему, развернутую во времени. Переход от одного этапа к другому всегда происходил революционным путем. В системе всего исторического развития можно выделить следующие основные революции и соответствующие им этапы: неолитические, архаические, феодальные, революции Нового времени. Именно революции формировали потенциал последующего развития.
Помимо вышеуказанных этапов, можно говорить о двух основных эпохах в истории человечества. Первую эпоху можно назвать социальной, а вторую - общественной, что предполагает принципиальные отличия двух категорий - социума и общества. Элементом социума как системы является человек, индивид как личность. Социум выступает как форма совместного
существования. Можно говорить о типах социума в зависимости от исторического периода. Элементом общества является деятельность человека. Иными словами, общество, по сути, носит функциональный, отчужденный от социальных институтов характер. Основу общества составляют экономическая и политическая системы, экономические и политические отношения.
Данная концепция различает буржуа и капиталистов. Буржуа - понятие социальное, капиталист - категория экономическая. Один и тот же человек как буржуа должен тратить деньги на поддержку своего престижа и имиджа сообразно положению в социуме, а как предприниматель-капиталист - вкладывать полученную прибыль в расширение производства, так же как пролетарий вынужден продавать свою рабочую силу этому капиталисту. Вынуждают законы общества (экономической системы), независимые от социального сознания.
В обществе человек подчиняется его объективным законам (должен подчиняться). В социуме - подчиняется воле (прямой или отчужденной в форме права). В первом случае наблюдается господство законов общества, во втором - господство воли и его носителя. В случае права - господство государства.
Капиталист имеет успех или разоряется не по социальным, а по экономическим законам. То же относится и к политической составляющей общества. Если политик в своей деятельности действует вопреки объективным законам политической системы, он переходит в иллюзорное пространство со всеми вытекающими последствиями для государства и его населения. Достаточно вспомнить Керенского и Горбачева.
Именно так называемые «буржуазные» революции Нового времени предопределили переход от одной эпохи к другой. Революции (и последующие контрреволюции) в одной стране составляют революционный период (РП) как целостную систему в пространстве и во времени, имеющую свои законы. Конкретные революции следует рассматривать как проявление процессов в рамках РП. РП заканчивается тогда, когда в обществе созда-
ются условия, исключающие возможность каких-либо революционных событий.
Все основные государства, в зависимости от сроков наступления РП и характера его протекания, можно разделить на три основные группы: страны первой генерации (СПГ), страны второй генерации (СВГ), страны третьей генерации (СТГ). К СПГ можно отнести Англию, США, Францию, т. е. государства, где РП начался ранее всего. В Англии РП закончился Славной революцией, во Франции -Третьей республикой, в США - с окончанием гражданской войны. В большинстве европейских стран и Японии (как СВГ) РП начался в середине XIX столетия и закончился после Второй мировой войны. В СТГ - России, Китае, Турции, Иране, латиноамериканских странах РП ограничился рамками XX в. В арабских странах РП начался только после Второй мировой войны и закончится не ранее середины XXI в. Арабскую весну как раз следует рассматривать как проявление этих революционных процессов.
В РП все политические режимы в той или иной степени имеют черты диктатуры. Попытки либерализации власти в РП, как правило, способствовали появлению классических диктатур. Демократическая (внешне) Веймарская республика, весь период своего существования находившаяся в состоянии перманентного кризиса, породила жесткую национал-социалистическую диктатуру. Аналогичная ситуация наблюдалась в России после Февральской революции, в Испании - в 1930-е гг.
В СПГ промышленные революции носили самостоятельный характер. В СВГ они были обусловлены в значительной степени сформировавшимся к середине XIX в. европейским экономическим пространством. В СТГ не было промышленных революций - была индустриализация под непосредственным руководством государства.
В СТГ капитализм отсутствовал как система, был капиталистический уклад. Уклад - это структура, которая, в отличие от системы, не имеет потенциала развития. Отсутствие капиталистической системы предопределило слабость буржуазии в СТГ
не только в экономической, но и в политической сфере. Буржуазия здесь так и не смогла организовать диктатуру во время революций, не смогла выдвинуть ни одного лозунга, который мог бы привлечь народные массы.
Для СТГ была характерна сильная финансовая зависимость от более развитых СПГ и СВГ. При этом представление займов обычно наполнялось политическим содержанием. Внутренняя слабость, превращающаяся в слабость международную, привязывала политику СТГ к чужим интересам.
Для лучшего понимания и осмысления характера формирования и развития капитализма в России анализ этого процесса проведен в сравнении с Китаем как страной третьей генерации (СТГ). Нужно показать: все, что наблюдалось в России в данной сфере в конце XIX - начале XX в., было результатом в первую очередь действия объективных законов РП в рамках СТГ, «преломленных через цивилизационную призму» определенного государства (социума).
К сожалению, в исторических исследованиях, в отличие от биологических, сравнительный метод в широком смысле этого слова используется не так часто. Основной задачей сравнительно-исторических исследований является поиск и выделение того, что объединяет внешне различные социальные структуры отдельных регионов на сопоставимом этапе их исторического развития.
Результаты и обсуждение
Для более полного понимания специфики капитализма в России на рубеже XIX-XX вв. необходимо обратиться к теории и истории. В XVШ в. феодализма как формации в России уже не было (как и в XVI в. во Франции). Крестьяне как экономический класс в рамках феодальной формации превратились в совокупность закрепощенных общин чисто социального характера. Появилось корпоративное крепостное право. Отдельный крестьянин попадал под сильную власть и опеку общины и не мог предпринять какое-либо важное решение без ее санкции [33, с. 434]. Получается, что субъектом закрепощения был не столько помещик, сколько сама община.
Если в феодальный период крестьянская община была органической частью феодального государства, то в сословный период происходит процесс ее автономизации, изоляция от внешнего мира (государства). Крестьянская община становится самодостаточной, когда основную часть своих материальных и духовных потребностей крестьяне удовлетворяют самостоятельно [33, с. 425]. Происходит ее превращение в своеобразный «черный ящик».
В России капитализм не имел своих корней, как и в других СТГ. Здесь можно говорить о «русском» капитализме, имеющем ряд особенностей, заметно отличающих его от капитализма западного типа. В СТГ цивилизаци-онный фактор играл намного большую роль, чем в западных странах (СПГ и СВГ). Для российской цивилизации были характерны коллективизм, общинность, приоритет духовных ценностей над материальными богатствами, принципы социальной справедливости [39, с. 29]. Именно социальной справедливости. На Западе справедливость определялась законами не социальной, а экономической системы. Ци-вилизационные различия отталкивали основную массу населения от капиталистических общественных отношений. Общинная этика отвергала протестантскую.
Еще в большей степени цивилизацион-ный фактор оказывал влияние на формирование капиталистических отношений в Китае. Китайская культура позволяет совмещать накопление капитала с непроизводительными тратами, обусловленными социальными обязательствами (статусом, связями). Китайцы традиционно считали высшей ценностью «питание жизни» (ян шэн) и стремились использовать все возможности для укрепления жизненной энергии. Последняя выступает как своеобразный аналог капитала [28, с. 96-97]. Китайский капитализм развивался не столько за счет ломки традиционных основ, сколько приспособления к ним. Для процветания предприятия нового типа в условиях Китая нужны были связи с казной, родственно-земляческий капитал [37, с. 4].
Для России была характерна исключительная роль государства в промышленной
сфере, политика насаждения капитализма сверху. Правительство в лице С. Ю. Витте стремилось максимально подчинить своему ведению сферу частной хозяйственной деятельности [13, с. 470], что было характерно и для других СТГ. К тому же Витте главную ставку делал на привлечение иностранного капитала, считая, что Россия не Китай и иностранный капитал никогда не вытеснит национальный [5, с. 19]. Важную роль играли казенные заказы, которые ставили частного владельца в зависимость от государства [39, с. 26].
Капитализм в России (как и в других СТГ) существовал в виде уклада, а не системы. Основу капитализма составляет не рынок товаров, а рынок капитала. Для появления капиталистической системы необходима определенная критическая масса капитала -чтобы в дальнейшем пошла самостоятельная «цепная реакция». В России этого не было. Капитал лишь одной американской «Юнайтед Стил корпорейшен» равнялся совокупному капиталу всех индустриальных и торговых компаний России [44, с. 19]. В Японии, которая по ряду параметров была близка к России, капиталистическая система была сформирована на основе тотальной мобилизации внутренних резервов при самом активном участии государства [14, с. 209]. На этом основании Японию необходимо относить к СВГ. Русские помещики, получившие после реформы 1861 г. около 10 млрд руб. выкупных платежей [19, с. 57], в отличие от японских не вложили их в развитие экономики, а просто «проели».
Основным толчком к бурному развитию отдельных отраслей промышленности в России в конце XIX в. послужило железнодорожное строительство и то внимание, которое этому уделяло правительство. Речь идет о металлургии, машиностроении (производство локомотивов и вагонов), добыче угля. Подобного рода ситуация наблюдалась в Англии в первой половине, а во Франции -в середине XIX в. Получается, что Россия по уровню и качеству развития капитализма на рубеже XIX-XX вв. соответствовала вышеуказанным периодам в западных странах.
Для Китая в конце XIX - начале XX в. было характерно усиленное железнодорожное строительство. Фабрично-заводская промышленность возникла здесь под преимущественным воздействием иностранного капитала. Как и в России, прослойка населения, связанная прямо или косвенно со сферой капиталистического производства, была небольшой. В Китае фабрично-заводские рабочие, буржуазия, интеллигенция, служащие даже в 1949 г. составляли 7 % [8, с. 24].
Иностранцы рассматривали импорт капитала в Россию как форму финансирования национальной промышленности, который в итоге шел на покупку их товаров [13, с. 159]. Только в 1881-1900 гг. Россия выплатила по процентам 2,5 млрд, что в 1,5 раза превышало приток иностранного капитала [52, с. 97-98]. Следует также обратить внимание на то, что в акции отечественных и иностранных обществ была вложена всего лишь пятая часть иностранных инвестиций [4, с. 34]. Доля России в общемировой задолженности составляла 31% [12, с. 172].
Иностранный капитал насаждал в Китае не только современные формы капитализма и свойственные им материально-технические условия, но и социальную среду. Происходило превращение Китая в часть мирового рынка. В Китае в начале XX в. складывалось как бы два капитализма. Один насаждался сверху, другой поднимался снизу. Как и в России, в промышленность Китая было вложено всего лишь около 20 % иностранных капиталов. Иностранные банки держали в своих руках три четверти банковского капитала страны [30, с. 17-18].
Перед войной структура действующих отраслей промышленности в России по сравнению с той же Германией носила, по существу, архаический характер. Очень слабо были развиты такие отрасли как станкостроительная, электротехническая, химическая, фармацевтическая, оптическая. Имелись только зачатки автомобилестроения и авиастроения. То же самое относится к структуре экспорта. Половину экспорта составляли зерновые, затем шли лес, лен, продукты животноводства [4, с. 32]. Кардиналь-
ные различия между Россией и западными странами касались уровня добавленной стоимости. Стоимость производимой продукции в США на душу населения превышала таковую в России почти в 20 раз [32, с. 484].
В Китае подавляющая часть производительных сил имела (в той или иной степени) еще более архаический характер. К 1912 г. мануфактурная буржуазия имела около 16 тыс. предприятий и была более многочисленной, чем слой капиталистов, связанных с фабрично-заводской промышленностью [47, с. 9]. Еще в 1930-е гг. до 85 % пряжи перерабатывалось на ручных станках. Всего на долю дофабричной промышленности в этот период приходилось более 70 % валового промышленного производства [30, с. 11].
Правительство благосклонно относилось к иностранному капиталу (особенно французскому). Перед началом Первой мировой войны на парижской бирже котировались русские ценные бумаги на сумму 8,5 млрд руб. Французские займы России к началу войны достигли колоссальной суммы в 25 млрд франков [45, с. 166]. На Францию приходилось 80 % всего внешнего долга царской России.
Экономическая зависимость неизбежно приводила к зависимости политической. Рост финансовой зависимости царизма привел к тому, что Россия во франко-русском союзе превратилась из равноправного партнера в зависимого сателлита. Зависимость от иностранного капитала предполагала внешние обязательства. Западные державы стремились использовать Россию в своих интересах, втягивая в военные союзы для борьбы со своими соперниками на мировой арене [39, с. 28].
Всероссийский торговый рынок и капиталистический рынок как сфера действия соответствующих законов находились как бы в разных плоскостях. Первое не могло быть причиной появления второго. Между простым товарным рынком и рынком капиталистическим существуют кардинальные различия [17, с. 43]. Первый формируется путем интеграции региональных рынков и связан с обращением товаров вне зависимости от способа производства. Капита-
листический рынок следует рассматривать как своеобразную экономическую систему, имеющую обязывающие законы; как по-литэкономическую категорию, как рынок в первую очередь капиталов.
Здесь нужно четко отличать торговый или купеческий капитал от капиталистического, финансового. Нужно различать простую торговую прибыль и капиталистическую прибыль, которая при нормальном капитализме имеет весьма ограниченные размеры. Для существования торгового капитала «не требуется никаких других условий, кроме тех, которые необходимы для простого товарного и денежного обращения» [29, с. 357]. Здесь мы опять хотели бы обратить внимание на очень важный момент - простое товарное производство и капиталистическое производство базируются на разных принципах. Появление развитого товарного рынка еще не означает появление развитого капитализма. Аналогично, в Китае сам по себе ни торговый, ни ростовщический капитал не могли создать достаточных условий для возникновения промышленного капитала [31, с. 15].
Характер социального сознания русской буржуазии имел специфику, отличающую ее от буржуазии западных стран. Здесь быстрее можно говорить о предпринимателях, чем о капиталистах (что не одно и то же). Те же купцы еще в дореформенный период занимались предпринимательской деятельностью. Полноценный капиталист появляется только в рамках капиталистической системы, а не уклада.
В Китае буржуазная элита не столько вырастала снизу, сколько формировалась сверху из представителей госаппарата [36, с. 202]. В России, став главным выразителем госкапиталистической политики, правящая бюрократия в лице ведущих сановников и чиновников приняла активное участие в строительстве первых железных дорог, учреждении коммерческих банков в качестве членов правления [10, с. 74]. Понятно, что у подобного рода «предпринимателей» ни о каком собственно капиталистическом сознании не могло быть и речи.
В России отсутствовала революционная буржуазия в западноевропейском понима-
нии этого слова [42, с. 74-75]. Российская буржуазия, появившаяся благодаря форсированному государственному строительству, в революции 1905 г. оказалась полностью контрреволюционной. То же самое касается и Китая. Здесь буржуазия отличалась политической слабостью, провинциальной разобщенностью, зависимостью от иностранного капитала, отсутствием способности мобилизовать общественное мнение вокруг своих основных требований. Синьхайская революция выявила ее неспособность стать руководителем и вождем движения народных масс.
Если в промышленной сфере можно говорить о появлении капитализма в России (только в форме уклада, а не системы), то в отношении сельскохозяйственной сферы и крестьянства подобного рода утверждение носит не совсем корректный характер. Посмотрим определение кулака, которого многие исследователи пытались представить чуть ли не в качестве фермера-капиталиста. Кулаками следует считать тех, кто вел предпринимательское, капиталистическое хозяйство, эксплуатируя других крестьян либо как наемных рабочих (батраков), либо путем ростовщических операций [13, с. 289].
Рассмотрим теперь данные положения с политэкономической точки зрения. Кулак был предпринимателем, но не капиталистом и даже не буржуа. Характер его сознания мало чем отличался от такового у обычного крестьянина-общинника. Эксплуатация батрака носила не столько экономический, сколько социальный характер. При собственно капитализме сельскохозяйственный рабочий (имеющий пролетарское сознание) заключает договор с нанимателем на основе законов капиталистического производства, облеченных в соответствующую юридическую форму. Батрак (особенно если это касалось кулака своей деревни) заключал «договор» на основе социальных, традиционных законов. Часто, в случае возникновения каких-либо недоразумений, судьей выступала сама община.
Сознание российского крестьянина воспринимало землю как божью, ничью [15, с. 60]. Отсюда - полное неприятие частной
собственности на землю, требование отменить ее продажу. Землю считали общим достоянием тех, кто ее обрабатывает. Крестьянам было чуждо понятие частной собственности, был чужд буржуазный взгляд на собственность как источник богатства [33, с. 328].
В Китае основная масса крестьян относилась к рынку более чем прохладно. Крестьяне стремились к восстановлению справедливого социального порядка на основе обычаев идиллически воспринимаемого патриархального прошлого [40, с. 45]. Крестьянин стремился разорвать товарные отношения между городом и деревней, натурализовать деревенскую экономику.
И в России, и в Китае сельская община играла исключительную роль в хозяйственной и повседневной жизни. Была сообществом крестьян, совместно владевших общинной землей, распределявших фискальные обязанности, следивших за порядком. Община вмешивалась в семейные отношения, вопросы наследования, брала на себя функции социального обеспечения [13, с. 288].
В Китае сельская община поддерживала правопорядок, контролировала соблюдение норм социального поведения, строила и содержала школы, храмы. Община была уполномочена выносить решения по всем случаям внутренних правонарушений и конфликтов [43, с. 242-243].
Отношения помещика и крестьянина носили кабальный характер, когда помещики сдавали землю в аренду за отработки, испольщину. В России львиная доля помещичьих земель обрабатывалась крестьянами их скотом и инвентарем. Преобладала голодная, кабальная крестьянская аренда из-за нужды в земле. Подобного рода система была явно выгодна помещикам [1, с. 365-367]. Помещичье хозяйство не собиралось становиться на рельсы капиталистического развития и задерживало этот процесс в крестьянской среде.
В России, по существу, не было капиталистического рынка земли, хотя стоимость помещичьих угодий на 60 % превышала общую массу акционерного капитала в стране [13, с. 458]. К концу XIX в. среди покупателей земли начали преобладать купцы,
94
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ Том 13, № 4. 2017
мещане, чиновники, крестьяне [13, с. 285]. При этом земля приобреталась не столько с целью извлечения прибыли, сколько в престижных целях. То же самое мы наблюдаем в Китае [35, с. 14].
Попытка Столыпина разрушить крестьянскую общину в итоге закончилась провалом. В значительной степени это объяснялось тем, что ее сочиняли люди, плохо знавшие русскую деревню. В итоге политика Столыпина - по разным причинам - не смогла устроить ни народ, ни либералов, ни правых, ни левых, ни самого царя [42, с. 135]. Столыпин пытался решить проблему путем разрушения крестьянской общины и переселения избыточного населения в восточные районы страны. Однако община устояла, а фермер не стал центральной фигурой российской деревни.
В результате столыпинских реформ не удалось создать в деревне слой зажиточных крестьян гроссбауэрского типа, хотя в Германии были те же помещики и крепостные крестьяне. Во-первых, освобождение крестьян в Германии началось на полвека раньше. Но самое главное - в отличие от России в Германии (как СВГ) капитализм существовал в качестве системы, которая обязывала и помещиков, и гроссбауэров в процессе хозяйствования следовать ее законам. В противном случае и те и другие могли просто разориться.
В России социальный тип сознания кулака мало чем отличался от такового у обычного крестьянина-общинника. В Китае, где крестьяне и помещики принадлежали к одному и тому же сословию земледельцев (нун), кулаки эволюционировали в помещиков, а не в класс сельской буржуазии [7, с. 331].
Что касается капиталистических монополий. Любая монополия имеет две составляющих - корпоративную, когда интересы ее участников носят социальный характер и подчинены сознанию, и собственно капиталистическую - в рамках экономической системы, законы которой носят уже объективный, независимый от сознания характер. В России наблюдалось явное доминирование корпоративной составляющей монополий. Основной
целью появления подобного рода объединений было поддержание монопольных цен.
Экономическая политика царского правительства в период империализма не трансформировалась в политику монополистического капитала [9, с. 88]. Правительство поддерживало первые монополии, так как они имели отношение к железнодорожному строительству. В 1990-е гг. железнодорожное строительство использовалось правительством для форсированного развития машиностроения и металлургии на юге страны. Правительство искусственно поддерживало заводы при неполной загрузке мощностей. В период промышленного подъема казенные заказы стали средством давления с целью снижения цен. Иными словами, в 1990-е гг. правительство начало проводить антимонопольную политику. В период последующего кризиса вновь реанимируется поддержка пошатнувшихся и обанкротившихся крупных предприятий, банков и их объединений. Иными словами, отношение правительства к монополиям носило ситуативный характер, то оказывая поддержку, то дистанцируясь от них [9, с. 100-101].
Под госмонополистическим капитализмом следует понимать тесное соединение экономической мощи монополий с политической и военной силой государства, сопровождающееся подчинением государственного аппарата финансовой олигархии [9, с. 94]. Как мы видим, ничего похожего в России в этом отношении не наблюдалось. Здесь уместно вспомнить Францию. Какой бы ориентации (включая социалистическую) партии ни находились у власти, они проводили политику угодную монополиям.
Следует отметить, что в создании монопольных объединений, в отличие от западных стран, стояли люди, имевшие не столько капиталистическое, сколько традиционное сознание. В создании синдикатов «Кровля» и «Медь» активное участие принимали помещики-латифундисты, владевшие сотнями тысяч десятин земли и в монополизации производства видевшие единственный путь сохранения прибыльности своих предприятий, без коренной модернизации и реорганизации, требую-
щих огромных капиталовложений [6]. Монополистический союз сахарозаводчиков, возникший по инициативе предпринимателей-дворян, возглавлялся представителями титулованной знати [16, с. 110-121].
Появление монополий знаменует начало империалистического периода развития капитализма. С позиций концепции РП только те государства, где закончился РП, могли стать субъектами геополитического пространства. В начале XX в. таковыми являлись США, Великобритания и Франция. Именно эти страны и стали реальными победителями в Первой мировой войне. Даже в Германии, как государстве находившемся в состоянии РП, империализм носил внешний характер. Если Франция приобретала колонии в Африке и Юго-Восточной Азии как источники сырья и рынки сбыта, занималась вывозом капитала, то Германия, больше для престижа, выхватывала где только можно третьесортные колонии и занималась строительством огромного надводного флота (пытаясь приблизиться в этом отношении к Великобритании), который показал полную бесполезность во время Первой мировой войны.
Отсутствие геополитической субъективности способствовало тому, что страны, находившиеся в состоянии РП, не имели определенного положения в геополитическом пространстве, не имели точки опоры. Как результат - отсутствие определенной внешней политики, авантюризм, «маниловщина». В России в конце XIX - начале XX в. подобного рода закономерность проявилась на Дальнем Востоке. Аренда Ляодунского полуострова и строительство Порт-Артура, с учетом средств, вложенных в его строительство, мало что имела с объективными интересами страны в этом регионе. В итоге это привело к войне с Японией, которая обошлась России в 2,5 млрд руб.
Россию в плане проведения внешней политики ни в коем случае нельзя назвать реальной империалистической державой. Россия совершенно не была готова к той тотальной войне, которая началась в 1914 г. Достаточно сказать, что по насыщенности воинских частей тяжелой артиллерией царская Россия уступала не только ведущим за-
падноевропейским странам, но и Румынии. Станковых пулеметов Россия производила более чем на порядок меньше Великобритании и Германии. Из-за недостаточного развития материальной базы царская Россия не могла без помощи извне осуществлять «империалистические» цели [27, с. 71-72].
Заключение
Таким образом, по основным параметрам, указанным выше, Россия являлась типичной СТГ, в которой капитализм сформировался к началу XX в. в форме уклада, а не экономической системы, имеющей свои обязывающие законы.
В России государство, так же как и в других СТГ, активно вмешивалось в экономику и держало ситуацию в промышленности под полным контролем даже в период кризиса 1899-1903 гг. То же самое относится и к монополиям, которые полностью зависели от политики правительства, в отличие от собственно империалистических государств. Просматривается сходство с Японией, где на первом этапе развития государство играло исключительно важную роль в формировании базовых отраслей промышленности. Основная разница заключается в том, что Россия не смогла провести тотальную мобилизацию ресурсов, будучи зависимой от сословия помещиков.
Несмотря на наличие и в Германии, и в России крепостнических отношений между помещиками и крестьянами в свое время, Россия так и не смогла пойти по «прусскому пути» вследствие патриархальности крестьянских общин и традиционного типа сознания. Эволюционный путь трансформации немецкого крестьянина в сельскохозяйственного пролетария для России был больше исключением, чем правилом. Крестьянская община была совершенно иным «миром» со своими законами. Элементы капитализма в деревне носили исключительно внешний характер. Отсутствие капиталистической системы и обязывающих законов способствовало тому, что русские помещики выбирали капиталистический путь хозяйствования по личной инициативе, а не в силу обстоятельств, независимых от сознания, как в Германии.
Постоянный дефицит капитала заставлял государство делать регулярные займы за границей (в основном во Франции). Однако в сфере экономики это отнюдь не способствовало появлению капитализма как системы, а с другой стороны, ставило Россию в зависимое положение во внешнеполитической сфере, что и привело к вступлению России в войну с Германией, несмотря на отсутствие с ней каких-либо серьезных противоречий.
Если по количественным параметрам (и то по отдельным отраслям) Россия была близка к ведущим промышленным державам, то по качественным показателям: производство на душу населения, развитие передовых технологий, уровень стоимости произведенной продукции, урожайность основных сельскохозяйственных культур - кардинально отставала. Российский капитализм носил полностью зависимый характер как от внутренних, так и от внешних факторов. О каком-то его саморазвитии на основе законов капиталистической системы не могло быть и речи.
Аналогичная ситуация наблюдалась и в Китае. Просматривается сходство основных элементов архетипа развития капитализма в обеих странах. Различия в основном определяются цивилизационной спецификой России и Китая. Утверждение Витте, что Россия это не Китай, носило не совсем корректный характер. Несмотря на более развитый уровень промышленности и капиталистических отношений в России по сравнению с Китаем, все это носило больше внешний, чем внутренний характер. Если бы буржуазия после 1917 г. осталась у власти, то после окончания Первой мировой войны западные страны предъявили бы России такой «счет», который превратил бы ее в такую же полуколонию, что и Китай.
В России, так же как и в других СТГ, РП закончился в 1990-е гг. Окончание РП знаменуется установлением определенного типа политической и экономической системы, гражданского общества и демократии в соответствии с цивилизационной спецификой. Например, в Турции вышеперечисленные институты имеют исламскую составляющую, которая носит еще более выраженный характер в Иране.
Так как в России РП пришелся в основном на годы советской власти, сформировался «советский» базис политико-экономической системы как «фундамент», на котором сейчас строится «новый дом». Надстройка должна соответствовать базису. К тому же его невозможно изменить волевым путем, не разрушив при этом государство. В Китае это поняли еще в 1980-1990-е гг., что и обусловило успешное развитие этой страны. В то же время игнорирование «советского» типа базиса на Украине привело к перманентному кризису уже в течение четверти века [25].
Как уже говорилось выше, СТГ, включая Россию, имеют свои особенности в рамках политической и экономической системы, которые заметно отличаются от таковых в СПГ и СВГ (западных государствах). Все те проблемы, которые испытывает Россия в течение последних 25 лет, в первую очередь связаны с попытками строить экономику по западным лекалам. Здесь следует еще раз напомнить, что в России как СТГ не было, нет и не может быть капитализма западного типа. В рамках мировой системы СТГ чувствуют себя в определенной степени «инородными телами». Поэтому этим государствам во внешней политике нужно сосредоточиться на создании собственного пространства - политического, экономического, финансового.
Библиографический список
1. Анфимов А. М. Крестьянское хозяйство Европейской России. 1881-1904. - М. : Наука, 1980. - 240 с.
2. Анфимов А. М. Экономическое положение и классовая борьба крестьян Европейской России. 1881-1904. - М. : Наука, 1984. - 232 с.
3. Бовыкин В. И. Россия накануне великих свершений. К изучению социально-экономических предпосылок Великой Октябрьской социалистической революции. - М. : Наука, 1988. - 155 с.
4. Бовыкин В. И. Финансовый капитал в России накануне Первой мировой войны. - М. : РОС-СПЭН, 2001. - 320 с.
5. Верт Н. История Советского государства. - М. : Весь Мир, 2006. - 560 с.
6. Вяткин М. Л. Горнозаводской Урал (1900-1917). - М. : Наука, 1965. - 398 с.
7. Гельбрас В. Г. О классово-социальной структуре населения Китая в канун победы революции // Китай: общество и государство. - М. : Наука, 1973. - С. 327-345.
8. Гельбрас В. Г. Социально-политическая структура КНР в 50-60-е годы. - М. : Наука, 1980. - 262 с.
9. Гиндин И. Ф. Политика царского правительства в отношении промышленных монополий // Об особенностях империализма в России. - М. : Изд-во АН СССР, 1963. - С. 86-123.
10. Гиндин И. Ф. В. И. Ленин об общественно-экономической структуре и политическом строе капиталистической России // В. И. Ленин о социальной структуре и политическом строе капиталистической России. - М. : Наука, 1970. - С. 230-317.
11. Грегори П. Экономический рост Российской империи (конец XIX - начало XX в.). Новые подсчеты и оценки. - М. : РОССПЭН, 2003. - 256 с.
12. Завалько Г. А. Понятие «революция» в философии и общественных науках. - М. : КомКнига, 2005. - 320 с.
13. История России XIX - начала XX в. / ред. В. А. Федоров. - М. : ЗЕРЦАЛО, 1998. - 752 с.
14. История экономики / ред. О. Д. Кузнецова. - М. : ИНФРА, 2000. - 384 с.
15. Кабытов П. С. Русское крестьянство в начале XX века. - Саратов : Изд-во СаратГУ 1990. - 146 с.
16. Каменецкая И. М. Возникновение монополий в свеклосахарной промышленности // История СССР - 1965. - № 6. - С. 110-121.
17. Ковальченко И. Д. Аграрный рынок и характер аграрного строя Европейской России в конце
XIX - начале XX века // История СССР - 1973. - № 2. - С. 42-74.
18. Ковальченко И. Д. О буржуазном характере крестьянского хозяйства Европейской России в конце XIX - начале XX в. // История СССР - 1983. - № 5. - С. 50-78.
19. Ковальченко И. Д. Столыпинская реформа // История СССР - 1991. - № 1. - С. 52-72.
20. Ковальченко И. Д., Милов Л. В. Всероссийский аграрный рынок. XVIII - начало XX века: опыт, количественный анализ. - М. : Наука, 1974. - 399 с.
21. Ковальченко И. Д., Селунская Н. Б., Литваков Б. М. Социально-экономический строй помещичьего хозяйства Европейской России в эпоху капитализма. - М. : Наука, 1982. - 265 с.
22. Кожинов В. В. Загадочные страницы истории XX века. - М. : Прима, 1998. - 256 с.
23. Кондорский Б. М. Использование концепции революционного периода для анализа важнейших политических явлений и событий // Политическая наука перед вызовами современной политики: VII Всероссийский конгресс политологов. - М. : Аспект Пресс, 2015. - С. 289-290.
24. Кондорский Б. М. Революционный период в Китае // Общество и государство в Китае. Т. XLV, ч. 1. - М. : ИВ РАН, 2015. - С. 134-150.
25. Кондорский Б. М. Теоретический взгляд на события конца XX - начала XXI века в пределах постсоветского пространства (на примере Украины) // IV Столыпинские чтения «Историческая память и геополитические вызовы современной эпохи». Материалы конференции (25-26 сентября 2015). - Краснодар : Изд-во КубГУ, 2015. - С. 382-390.
26. Кондорский Б. М. Революции в истории человечества // Революции как предмет научной и философской рефлексии: материалы Всероссийской научной конференции (Н. Новгород, 23-24 апреля 2016). Ч. 1. - Н. Новгород : Изд-во НижГМА, 2016. - С. 67-72.
27. Маевский И. В. К вопросу о зависимости России в период первой мировой войны // Вопросы истории. - 1957. - № 1. - С. 69-76.
28. Малявин В. В. Модернизация и капитализм в Китае // Синьхайская революция и республиканский Китай. - М. : ИВ РАН, 2013. - С. 90-108.
29. Маркс К, Энгельс Ф. Сочинения. - М. : Госполитиздат, 1961. - Т. 25. Ч. 1. - 545 с.
30. Меликсетов А. В. Бюрократический капитал в Китае. - М. : Наука, 1972. - 826 с.
31. Меликсетов А. В. Социально-экономическая политика Гоминьдана в Китае (1927-1949). -М. : Наука, 1977. - 318 с.
32. Менделеев Д. И. К познанию России : сочинения : в 25 т. - М.-Л. : Изд-во АН СССР, 1952. -Т. 21. - 628 с.
33. Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVШ-XX в.). - СПб. : Дмитрий Буланин, 2000. - Т. 1. - 548 с.
34. Миронов Б. Н. Благосостояние населения и революции в имперской России: XVIII - начало
XX века. - М. : Новый хронограф, 2010. - 911 с.
35. Непомнин О. Е. Генезис капитализма в сельском хозяйстве Китая. - М. : Наука, 1966. - 272 с.
36. Непомнин О. Е. Китайская буржуазия накануне Синьхайской революции // Государство и общество в Китае. - М. : Наука, 1978. - С. 190-206.
37. Непомнин О. Е. Китаизированный капитализм: синтез традиционного и современного // Общество и государство в Китае. Ч. 2, 3. - М.: Наука, 1982. - С. 3-11.
38. Нифонтов А. С. Зерновое производство в России во второй половине XIX века: по материалам ежегодной статистики урожаев Европейской России. - М. : Наука, 1974. - 316 с.
39. Ольштинский Л. И. Советское общество. История строительства социализма в России. -М. : ИТРК, 2014. - Кн. 1. - 184 с.
40. Панцов А. В. Тайная история советско-китайских отношений. - М. : Муравей-Гайд, 2001. - 456 с.
41. Рындзюнский П. Г. Утверждение капитализма в России: 1850-1880. - М.: Наука, 1978. - 296 с.
42. Тютюкин С. В., Шелохаев В. В. Марксисты и русская революция. - М. : РОССПЭН, 1996. - 240 с.
43. Тяпкина Н. И. Местное управление в Китае и социальная организация сельской общины в начале XX в. // Китай: государство и общество. - М. : Наука, 1977. - С. 232-248.
44. Уткин А. И. Первая мировая война. - М. : Алгоритм, 2001. - 592 с.
45. Уткин А. И. Вызов Запада и ответ России. - М. : Алгоритм, 2002. - 544 с.
46. Хромов П. А. Очерки экономики России периода монополистического капитализма. - М.: Изд-во ВПШ ЦК КПСС, 1960. - 240 с.
47. Чудодеев Ю. В. Накануне революции 1911 г. в Китае. - М. : Наука, 1966. - 200 с.
48. Blackwell W. L. The Beginnings of Russian industrializations 1800-1860. - N.Y : PUP, 1968. - 484 p.
49. Falkus M. E. The industrialization of Russia, 1700-1914. - L. : Macmillan, 1972. - 96 p.
50. Gerschenkron A. Economic Backwardness in historical perspective. - Cambridge : HUP, 1962. - 468 p.
51. Goldsmith R.W. The economic growth of tsarist Russia 1860-1913 // Economic Development and Cultural Change. - 1961. - № 3. - P. 441-475.
52. Gregory P. R. Russian national income. 1885-1913. - Cambridge, L., N. Y. : CUP, 1982. - 359 p.
53. KahanA. Government policies and industrialization of Russia // The Journal of Economic History. -1967. - Vol. 37. - P. 460-477.
References
1. Anfimov A. M. Krest'janskoe hozjajstvo Evropejskoj Rossii. 1881-1904 (Peasant Economy of European Russia. 1881-1904). Moskva, 1980. 240 p. (In Russ.)
2. Anfimov A. M. Jekonomicheskoe polozhenie i klassovaja bor'ba krest'jan Evropejskoj Rossii. 1881-1904 (The Economic Situation and the Class Struggle of the Peasants of European Russia. 1881-1904). Moskva, 1984. 232 p. (In Russ.)
3. Bovykin V. I. Rossija nakanune velikih svershenij. K izucheniju social'no-jekonomicheskih predposylok Velikoj Oktjabr'skoj socialisticheskoj revoljucii (Russia on the Eve of Great Achievements. To study the Socio-Economic Preconditions of the Great October Socialist Revolution). Moskva, 1988. 155 p. (In Russ.)
4. Bovykin V. I. Finansovyj kapital v Rossii nakanune Pervoj mirovoj vojny (Financial Capital in Russia on the Eve of the First World War). Moskva, 2001. 320 p. (In Russ.)
5. Vert N. Istorija Sovetskogo gosudarstva (History of the Soviet State). Moskva, 2006. 560 p. (In Russ.)
6. Vjatkin M. L. Gornozavodskoj Ural (1900-1917) (Metallurgical Ural (1900-1917)). Moskva, 1965. 398 p. (In Russ.)
7. Gel'bras V. G. O klassovo-social'noj strukture naselenija Kitaja v kanun pobedy revoljucii (On the Class-Social Structure of the Population of China on the Eve of the Victory of the Revolution). Kitaj: obshhestvo i gosudarstvo. Moskva, 1973. P. 327-345. (In Russ.)
8. Gel'bras V. G. Social'no-politicheskaja struktura KNR v 50-60-e gody (The Socio-Political Structure of the PRC in the 50-60's). Moskva, 1980. 262 p. (In Russ.)
9. Gindin I. F. Politika carskogo pravitel'stva v otnoshenii promyshlennyh monopolij (The Policy of the Tsarist Government Regarding Industrial Monopolies). Ob osobennostjah imperializma v Rossii. Moskva, 1963. P. 86-123. (In Russ.)
10. Gindin I. F. V I. Lenin ob obshhestvenno-jekonomicheskoj strukture i politicheskom stroe kapitalisticheskoj Rossii (V. I. Lenin on the Socio-Economic Structure and Political System of Capitalist Russia). V. I. Lenin o social'noj strukture i politicheskom stroe kapitalisticheskoj Rossii. Moskva, 1970. P. 230-317. (In Russ.)
11. Gregori P. Jekonomicheskij rost Rossijskoj imperii (konec XIX - nachalo XX v.) (Economic Growth of the Russian Empire (late XIX - early XX century). New Calculations and Evaluations). Novye podschety i ocenki. Moskva, 2003. 256 p. (In Russ.)
12. Zaval'ko G. A. Ponjatie «revoljucija» v filosofii i obshhestvennyh naukah (The Concept of «Revolution» in Philosophy and Social Sciences). Moskva, 2005. 320 p. (In Russ.)
13. Istorija Rossii XIX - nachala XX v. (History of Russia XIX - early XX century.), red. V A. Fedorov. Moskva, 1998. 752 s. (In Russ.)
14. Istorija jekonomiki (History of the Economy) / red. O. D. Kuznecova. Moskva, 2000. 384 p. (In Russ.)
15. Kabytov P. S. Russkoe krest'janstvo v nachale XX veka (Russian Peasants at the Beginning of the XX century). Saratov, 1990. 146 p. (In Russ.)
16. Kameneckaja I. Moskva, Vozniknovenie monopolij v sveklosaharnoj promyshlennosti (The Emergence of Monopolies in the Sugar Beet Industry). Istorija SSSR. 1965. No. 6. P. 110-121. (In Russ.)
17. Koval'chenko I. D. Agrarnyj rynok i harakter agrarnogo stroja Evropejskoj Rossii v konce XIX -nachale XX veka (The agrarian market and the nature of the agrarian system of European Russia in the late XIX - early XX century). Istorija SSSR. 1973. No. 2. P. 42-74. (In Russ.)
18. Koval'chenko I. D. O burzhuaznom haraktere krest'janskogo hozjajstva Evropejskoj Rossii v konce XIX - nachale XX v. (On the Bourgeois Character of the Peasant Economy of European Russia in the late XIX - early XX century.) Istorija SSSR. 1983. No. 5. P. 50-78. (In Russ.)
19. Koval'chenko I. D. Stolypinskaja reforma (Stolypin Reform). Istorija SSSR. 1991. No. 1. P. 52-72. (In Russ.)
20. Koval'chenko I. D., Milov L. V. Vserossijskij agrarnyj rynok. XVIII - nachalo XX veka: opyt, kolichestvennyj analiz (The All-Russian Agricultural Market. XVIII - the beginning of the XX century: Experience, Quantitative Analysis). Moskva, 1974. 399 p. (In Russ.)
21. Koval'chenko I. D., Selunskaja N. B., Litvakov B. M. Social'no-jekonomicheskij stroj pomeshhich'ego hozjajstva Evropejskoj Rossii v jepohu kapitalizma (The Socio-Economic System of the Landlord Economy of European Russia in the Era of Capitalism). Moskva, 1982. 265 p. (In Russ.)
22. Kozhinov V. V. Zagadochnye stranicy istorii XX veka (Mysterious Pages of the History of the XX century). Moskva, 1998. 256 p. (In Russ.)
23. Kondorskij B. M. Ispol'zovanie koncepcii revoljucionnogo perioda dlja analiza vazhnejshih politicheskih javlenij i sobytij (Using the Concept of the Revolutionary Period for the Analysis of the Most Important Political Phenomena and Events). Politicheskaja nauka pered vyzovami sovremennoj politiki: VII Vserossijskij kongress politologov. Moskva, 2015. P. 289-290. (In Russ.)
24. Kondorskij B. M. Revoljucionnyj period v Kitae (The Revolutionary Period in China). Obshhestvo i gosudarstvo v Kitae. T. XLV, ch. 1. Moskva, 2015. P. 134-150. (In Russ.)
25. Kondorskij B. M. Teoreticheskij vzgljad na sobytija konca XX - nachala XXI veka v predelah postsovetskogo prostranstva (na primere Ukrainy) (Theoretical View on the Events of the late XX - early XXI century Within the Post-Soviet Space (the Example of Ukraine)). IV Stolypinskie chtenija «Istoricheskaja pamjat' i geopoliticheskie vyzovy sovremennoj jepohi». Materialy konferencii (25-26 sentjabrja 2015). Krasnodar : Izd-vo Kub.GU, 2015. P. 382-390. (In Russ.)
26. Kondorskij B. M. Revoljucii v istorii chelovechestva (Revolution in the History of Mankind). Revoljucii kak predmet nauchnoj i filosofskoj refleksii: materialy Vserossijskoj nauchnoj konferencii (N. Novgorod, 23-24 aprelja 2016). N. Novgorod, 2016. Ch. 1. P. 67-72. (In Russ.)
27. Maevskij I. V. K voprosu o zavisimosti Rossii v period pervoj mirovoj vojny. Voprosy istorii (On the Dependence of Russia in the First World War). 1957. No. 1. P. 69-76. (In Russ.)
28. Maljavin V. V. Modernizacija i kapitalizm v Kitae (Modernization and Capitalism in China). Sin'hajskaja revoljucija i respublikanskij Kitaj. Moskva, P. 90-108. (In Russ.)
29. Marks K, Jengel's F. Sochinenija (The Collections). Moskva, 1961. T. 25. Ch. 1. 545 p. (In Russ.)
30. Meliksetov A. V. Bjurokraticheskij kapital v Kitae (Bureaucratic Capital in China). Moskva, 1972. 826 p. (In Russ.)
31. Meliksetov A. V. Social'no-jekonomicheskaja politika Gomin'dana v Kitae (1927-1949) (The Kuomintang Social and Economic Policy in China (1927-1949)). Moskva, 1977. 318 p. (In Russ.)
32. Mendeleev D. I. K poznaniju Rossii : sochinenija : v 25 t. (To the Knowledge of Russia: Essays in 25 v.). Moskva, L. : Izd-vo AN SSSR, 1952. T. 21. 628 p (In Russ.).
33. Mironov B. N. Social'naja istorija Rossii perioda imperii (XVIII-XX v.) (Social History of Russia during the Period of the Empire (XVIII-XX centoy).). T. 1. SPb.: Dmitry Bulamn, 2000. 548 p. (In Russ.)
34. Mironov B. N. Blagosostojanie naselenija i revoljucii v imperskoj Rossii: XVIII - nachalo XX veka (The Welfare of the Population and the Revolution in Imperial Russia: the Eighteenth and early Twentieth centuries). Moskva, 2010. 911 p. (In Russ.)
35. Nepomnin O. E. Genezis kapitalizma v sel'skom hozjajstve Kitaja (The Genesis of Capitalism in Agriculture in China). Moskva,1966. 272 p. (In Russ.)
100
ЭKOHOMHHECKAfl HCTOPHfl TOM 13, № 4. 2017
36. Nepomnin O. E. Kitajskaja burzhuazija nakanune Sin'hajskoj revoljucii (The Chinese Bourgeoisie on the Eve of the Xinhai Revolution). Gosudarstvo i obshhestvo v Kitae. Moskva, 1978. P. 190206. (In Russ.)
37. Nepomnin O. E. Kitaizirovannyj kapitalizm: sintez tradicionnogo i sovremennogo (China's Capitalism: the Synthesis of Traditional and Modern). Obshhestvo i gosudarstvo v Kitae. Ch. 2, 3. Moskva, 1982. P. 3-11. (In Russ.)
38. Nifontov A. S. Zernovoe proizvodstvo v Rossii vo vtoroj polovine XIX veka: po materialam ezhegodnoj statistiki urozhaev Evropejskoj Rossii (Grain Production in Russia in the second half of the XIX century: Based on the Annual Statistics of Harvests of European Russia). Moskva, 1974. 316 p. (In Russ.)
39. Ol'shtinskij L. I. Sovetskoe obshhestvo. Istorija stroitel'stva socializma v Rossii (Soviet Society. The History of the Building of Socialism in Russia). Kn. 1. Moskva, 2014. 184 p. (In Russ.)
40. PancovA. V. Tajnaja istorija sovetsko-kitajskih otnoshenij (The Secret History of Soviet-Chinese Relations). Moskva, 2001. 456 p. (In Russ.)
41. Ryndzjunskij P. G. Utverzhdenie kapitalizma v Rossii: 1850-1880 (The Assertion of Capitalism in Russia: 1850-1880). Moskva, 1978. 296 p. (In Russ.)
42. Tjutjukin S. V., Shelohaev V. V. Marksisty i russkaja revoljucija (Marxists and the Russian Revolution). Moskva, 1996. 240 p. (In Russ.)
43. Tjapkina N. I. Mestnoe upravlenie v Kitae i social'naja organizacija sel'skoj obshhiny v nachale XX v. (Local Government in China and the Social Organization of the Rural Community in the early XX century.). Kitaj: gosudarstvo i obshhestvo. Moskva, 1977. P. 232-248. (In Russ.)
44. Utkin A. I. Pervaja mirovaja vojna (World War I). Moskva, 2001. 592 p. (In Russ.)
45. Utkin A. I. Vyzov Zapada i otvet Rossii (The Challenge of the West and Russia's Response). Moskva, 2002. 544 p. (In Russ.)
46. Hromov P. A. Ocherki jekonomiki Rossii perioda monopolisticheskogo kapitalizma (Essays on the Russian Economy during the Period of Monopoly Capitalism). Moskva, 1960. 240 p. (In Russ.)
47. Chudodeev Ju. V. Nakanune revoljucii 1911 g. v Kitae (On the Eve of the 1911 Revolution in China). Moskva, 1966. 200 s. (In Russ.)
48. Blackwell W. L. The Beginnings of Russian industrializations 1800 - 1860. N.Y. : PUP, 1968. 484 p.
49. Falkus M.E. The industrialization of Russia, 1700-1914. L. : Macmillan, 1972. 96 p.
50. Gerschenkron A. Economic Backwardness in historical perspective. Cambridge : HUP, 1962. 468 p.
51. Goldsmith R.W. The economic growth of tsarist Russia 1860-1913. Economic Development and Cultural Change. 1961. No. 3. P. 441-475.
52. Gregory P. R. Russian national income. 1885-1913. Cambridge, L., N. Y. : CUP, 1982. 359 p.
53. Kahan A. Government policies and industrialization of Russia. The Journal of Economic History. 1967. Vol. 37. P. 460-47.
Поступила в редакцию 25 августа 2017г.
Сведения об авторе
Кондорский Борис Михайлович - кандидат биологических наук, начальник отдела НПФ «Синбиас» (самостоятельный исследователь), г. Донецк (Украина). Сфера научных интересов: теоретические проблемы истории и политологии с периода древности и по настоящее время. Автор разрабатывает революционную концепцию исторического развития и теорию революционного периода. За последние пять лет - более 50 публикаций. ORCID http://orcid/ org 0000-0003-2301-1549 Тел.: +38 (050) 328-39-40 E-mail: bmkbox@mail.ru
Submitted 25.08.2017.
About the author
Kondorskii Boris M. - candidate of biological science and the head of the department of a Research and Production Company "Synbias" (an independent researcher) from Donetsk, Ukraine. Research interests: the theoretical problems of history and political studies since ancient times to the present day, revolutionary concept of historical development and the theory of a revolutionary period. The author of 50 scientific and educational publications published for the past 5 years. ORCID http://orcid/org 0000-0003-2301-1549 Tel.: +38 (050) 328-39-40 E-mail: bmkbox@mail.ru
