CC BY
53
References
1. State archive of Russian Federation (GARF). F. 4531. Op. 1. D. 83.
2. GARF. F. 4531. Op. 1. D. 84
3. GARF. F. 4531. Op. 1. D. 216.
4. GARF. F. R -751. Op. 1. D. 1.
5. State Archive of Khabarovsk Territory. F. P-2. Op. 1. D. 65.
6. Dal'nevostochnaya kontrabanda kak istoricheskoe yavlenie (Far Eastern smuggling as a historical phenomenon) / N. A. Belyaeva, S. N. Lyapustin, A. V. Popenko. Vladivostok: RIO VF RTA, 2010. 293 p.
7. Lyapustin S. N., Fomenko P. V. Nezakonnyi oborot ob»ektov fauny i flory i bor'ba s brakon'erstvom i kontrabandoi na Dal'nem Vostoke Rossii (2009-2014 gg.) (Illegal circulation of objects of fauna and flora and the fight against poaching and smuggling in the Far East of Russia (2009-2014). Vladivostok: Apel'sin, 2015. 94 p.
8. Osnovy operativno-rozysknoi deyatel'nosti (Basics of special investigative techniques activity) / ed. by A. Yu Shumilova, N. E. Simonova. M.: Russian Customs Academy, 2012. 240 p.
9. Russian State Archive of Economy (RGAE). F. 413 Op. 11. D. 210.
10. Russian State Historical Archive of the Far East (RGIA DV). F. R-1842. Op. 1. D. 1.
11. RGIA DV. F. R-1639. Op. 1. D. 60.
УДК 94 (470.6)
А. А. Панарин
ХАРАКТЕР И ОСОБЕННОСТИ СБЫТО-СНАБЖЕНЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПОТРЕБИТЕЛЬСКОЙ КООПЕРАЦИИ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ В КОНЦЕ 1920-х гг.
В статье рассматривается сбыто-снаб-женческая деятельность потребительской кооперации на территории Северо-Кавказского края в 1928-1929 гг. Отмечаются нарушения принципов кооперативной работы, связанные с усилением администрирования партийно-государственных органов. Дается
характеристика методам хлебозаготовок, особенностям снабжения товарами широкого потребления населения городов и сельской местности.
Ключевые слова: потребительская кооперация, сбыто-снабженческая деятельность, хлебозаготовки, Северный Кавказ.
А. А. Рапапп
NATURE AND CHARACTERISTICS OF SALE-SUPPLY ACTIVITIES OF CONSUMER COOPERATIVES IN THE NORTH CAUCASUS AT THE END OF THE 1920s
The article describes the sale-supply cooperative consumer activities on the territory of the North Caucasus Krai in 1928-1929. The violations of the principles of cooperative work associated with strengthening of the partystate administration bodies are revealed. The
methods for grain procurement, peculiarities of consumer goods supply for the population of cities and rural areas are outlined.
Key words: consumer cooperatives, sale-supply activities, grain reserves, the North Caucasus.
Начавшаяся в конце 1920-х гг. политика форсирования темпов социалистического строительства, сопровождающаяся нарастанием администрирования по отношению к общественным организациям и населению,
непосредственно отразилась на характере торговой деятельности потребительской кооперации. Относительная самостоятельность потребительских обществ сменилась полной их подчиненностью воле партий-
но-государственных органов, направляющих работу кооперации в русле задач обеспечения хлебозаготовок, строительства колхозов и осуществления классового подхода в распределении товаров. Северный Кавказ являлся одним из регионов, где данные процессы развивались наиболее активно, ввиду его ведущей роли при проведении социалистического переустройства сельского хозяйства.
В условиях политики «чрезвычайных мер» при проведении хлебозаготовок местные власти допускали откровенный произвол по отношению не только к зажиточным крестьянам, но и к середнякам. Так, в обзоре комиссии по делам частной амнистии при ВЦИК приводились примеры злоупотреблений властью в Донском округе. В частности, речь шла о двух крестьянках-середнячках, которые вдвоем управлялись с хозяйством семьи из восьми человек. Имея в своем распоряжении 650 пудов хлеба, крестьянки добровольно сдали в потребительское общество 250 пудов. Несмотря на это, они были осуждены к одному месяцу лишения свободы каждая с конфискацией не только хлеба, но и практически всех средств производства [12, с. 314-315].
Нетипичным для кооперации методом проведения заготовок стало принудительное изъятие у крестьян денег в целях подталкивания к сдаче хлеба по установленным государством ценам. В связи с этим 12 января 1928 г. бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) дало указание органам управления кооперации продавать сельхозмашины и орудия только тем крестьянам, которые выполнили план по заготовкам. Была также утверждена разверстка выигрышного займа по округам и распространение облигаций пайщиками каких-либо видов кооперации [13, л.10]. 16 января тройка крайкома дополнила эти меры запрещением продажи промтоваров крестьянам, не предъявившим сдаточных квитанций, и авансированием хлебом под последующие поставки сельхозмашин [13, л. 29-30].
Установление жесткого руководства и контроля со стороны партийно-государственных органов, приказы о выполнении плана любой ценой поставили кооперацию в сложные условия. По многочисленным сообщениям, отмечалась атмосфера растерянности и пессимизма у многих кооперативных работников.
В частности, уполномоченный Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), посетивший в январе 1928 г. Курганный, Петропавловский и Ванновский районы Армавирского округа, указал, что большая часть кооператоров способна торговать, но серьезно повлиять на пайщиков в данный момент не может и находится в состоянии неуверенности в выполнении норм заготовок [13, л. 36].
По сведениям А. В. Баранова, работники кооперации оказались среди тех, кто наиболее активно противодействовал произволу в ходе заготовок. Основными формами протеста являлись отказ участвовать в заготовках и репрессиях, предложения повысить закупочные цены и сузить полномочия «троек», защита прав кооперации, выступление против раскулачивания. В ходе преследования за эти действия в январе - феврале 1928 г. 631 ответственный работник был привлечен к суду, 2 796 чел. лишились должности или получили взыскания [1, с. 202].
Явным нарушением кооперативных принципов со стороны большевистской партии стало игнорирование интересов членов кооперации, поголовный подход к крестьянству при проведении заготовок. В циркулярной телеграмме ЦК ВКП(б) об организации обмена промтоваров на хлеб от 14 января 1928 г. отмечалось, что преимущественный отпуск промтоваров крестьянам, продающим хлеб, должен производиться независимо от того, состоят ли они пайщиками каких-либо видов кооперации или нет [12, с. 148]. Поставив достижение планов заготовок первостепенной задачей, руководство ВКП(б) пошло даже на определенное нарушение собственных классовых принципов. Так, значительное недовольство бедноты вызывали случаи, когда кооперативные организации отпускали товары только сдатчикам хлеба и ограничивали отпуск товаров за деньги. В ряде мест представители бедноты ставили вопрос о выходе из кооперации и требовали возвращения паевых взносов [11, с. 667].
Одним из последствий преимущественного использования сельхозпродукции для увеличения экспорта и нужд промышленности явилось сокращение продовольственного снабжения населения. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что это прежде всего коснулось сельского населения. Лишившись источников внутреннего потре-
бления в условиях максимального изъятия государством хлебных излишков, уничтожения частного производства и торговли хлебопродуктами, крестьянство стало испытывать серьезные проблемы в вопросах продовольственного обеспечения. Вместе с тем большевистское руководство уделяло повышенное внимание снабжению городов, в особенности рабочего населения.
О сравнительно благополучном продовольственном положении города по отношению к деревне свидетельствует немало примеров. Так, один из кубанских хлеборобов, касаясь этого вопроса на II Всесоюзном съезде колхозников, с горечью заметил, что «в станицах не хватает хлеба с примесью, а в городах белого хлеба, сколько требуется, получают без всякой примеси...» [7, л. 102]. На Батайском районном сельхозсовещании хлеборобов в июле 1928 г. отмечалось, что «крестьянам приходится стоять в очереди за хлебом по полдня, при этом хлеб кукурузный и плохого качества». В выступлениях делегатов звучали упреки в адрес власти, которая обещала после проведения заготовок обеспечить деревню мукой и печеным хлебом, но обманула и уделяет внимание только городам [15, л. 4-5].
В такой ситуации многие крестьяне стали приобретать необходимые продовольственные товары в городских магазинах. Несмотря на увеличение производства хлеба и других видов продовольствия, городская розничная торговля не справлялась с удовлетворением возросшего потребительского спроса. Это, в свою очередь, породило недовольство рабочих и служащих, вынужденных простаивать часами в очередях. В связи с этим на протяжении 1928 г. во многих городах Северного Кавказа распоряжением местных властей стала вводиться карточная система распределения продуктов. О сложившейся продовольственной ситуации красноречиво свидетельствует председатель организационно-планового бюро Госплана РСФСР П. Парфенов в докладной записке, направленной в ЦК ВКП(б) в конце ноября 1928 г. Он пишет: «Всюду введена карточная система на хлеб. В некоторых городах (Темрюк, Краснодар) в очередь за хлебом встают с вечера. Остро стоит вопрос и в кубанских станицах... Всюду очень много мешочников, особенно из Украины. Вокруг многих станиц
(Егорлыцкая, Мечетинская) располагаются целые таборы таких беженцев» [14, л. 25].
Подобная ситуация складывалась и в других регионах страны. При решении продовольственной проблемы руководство большевистской партии прежде всего стремилось не допустить дальнейшего недовольства рабочих как главной своей опоры. В связи с этим полютбюро ЦК ВКП (б) 14 февраля 1929 г. одобрил предложения Нар-комторга о введении карточной системы на хлеб для трудового населения городов [10, с. 415]. Вскоре карточная система стала распространяться и на другие продукты питания, а также дефицитные промышленные товары. Крестьяне по-прежнему имели возможность приобретать продукты в городских магазинах, но по более высокой цене.
Аппарат потребительской кооперации использовался для распределения товаров первой необходимости среди рабочих коллективов и населения городов. При этом для ударников производства создавались преимущества в снабжении. В то же время возможности потребительской кооперации по приоритетному снабжению своих членов были резко ограничены. Так, согласно постановлению Наркомторга от 21 декабря 1927 г., потребительские общества должны были производить отпуск дефицитных товаров не только своим пайщикам, но также членам сельскохозяйственных, машинных товариществ, кредитных и других кооперативных организаций.
При подготовке к сплошной коллективизации сельского хозяйства партийно-государственные органы предписывали кооперации при распределении товаров уделять колхозам первостепенное внимание. Например, в постановлении бюро Армавирского окруж-кома ВКП(б) в июле 1929 г. кооперативным организациям было дано указание о необходимости отбора товаров для коммун и сельскохозяйственных артелей вне всякой очереди через кооперативные распределители. Колхозы этих двух видов прикреплялись для обслуживания к соответствующим обществам потребителей [4, с. 51].
Наряду с распределением государственных фондов потребительская кооперация продолжала играть большую роль в розничном товарообороте, который сосуществовал с карточной системой в городах и преобладал в сельской местности. В условиях осу-
ществления индустриализации, требующей значительных капиталовложений, большевистская партия использовала потребительскую кооперацию в качестве основного звена в товаропроводящей цепи. Одной из главных задач, поставленных перед ней, являлось вытеснение частной торговли из сферы розничного товарооборота.
Решению этой задачи способствовало увеличение оптовых операций потребительской кооперации, основанных на практике заключения генеральных договоров с промышленными предприятиями. В отличие от предшествующего периода потребительские общества чаще всего устанавливали прямые контакты с предприятиями или центральными базами синдикатов. Этот порядок приводил к ликвидации промежуточных звеньев и соответствующим образом способствовал снижению наценок на товар. Так, если в первом квартале 1925/26 г. наценки в потребительских обществах Кубанского округа составили 20,8 %, первом квартале 1926/27 г. - 15 %, то за весь 1927/28 г. - 11,2-11,4 % [2, л. 6].
В целом за 1927/28 г. потребительская кооперация Кубанского округа добилась увеличения числа распределителей, приближения товаров к потребителю, роста оборотов, усиления охвата покупательных фондов. Так, за 1926-1928 гг. число торговых точек увеличилось с 241 до 357, продажа товаров с 25,9 до 42 млн руб. [2, л. 4]. Вместе с тем в целом по Северо-Кавказскому краю развитие торговой деятельности потребительской кооперации происходило более быстрыми темпами, чем на Кубани. Увеличение торговых точек за 1927/28 г. составило в среднем по краю 65 %, в то время как на Кубани только 24 %, на 10 тыс. населения приходилось 4,5 торговых лавки, на Кубани почти наполовину меньше [2, л. 5].
Основными объектами обслуживания потребительской кооперации являлись сельские населенные пункты. В 1928 г. по сравнению с предыдущим годом потребительская кооперация края увеличила свои обороты на селе с 191 до 255 млн руб. По продаже товаров они выросли со 156 до 208 млн руб., по заготовкам - с 35 до 47 млн руб. [17, с. 169]. Кооперация превосходила государственную и частную торговлю в продаже таких важных для крестьянства товаров, как мануфактура, сахар, соль, металлические изделия, керо-
син и других. Кроме того, потребительская кооперация при проведении культурно-просветительской работы занималась распространением книжной продукции. Например, в ходе борьбы с алкоголизмом в марте 1929 г. в Кореновском и Краснодарском районах Кубанского округа в местных ЕПО была запрещена торговля вином и взамен ее была организована продажа книг [5, с. 110].
Значительно укрепились позиции потребительской кооперации в национальных районах. Розничный товарооборот кооперативной торговли повысился здесь с 9 600 тыс. руб. в 1924/25 г. до 42 588 тыс. руб. в 1928/29 г. Соответствующим образом увеличился ее удельный вес, который составлял в Адыгее -89,9 %, в то время как у частной торговли -5,5 %, в Кабардино-Балкарии соответственно - 96,6 и 3,4 %, Карачае - 81,1 и 8,2 %, Чер-кесии - 94,4 и 5,6 %, Осетии - 91,5 и 6,2 % [3, с. 185].
Со стороны кооперации проводилась работа по расширению потребительского спроса коренного населения национальных районов. Например, в 1928/29 г. развернулось движение под лозунгом «Пальто - горянке». Эта кампания имела целью изжить в массе горского населения вековой предрассудок о запрете женщине носить теплое пальто. На покупку теплой одежды кооперативы выделили 130 тыс. руб. Было распределено 10 322 пальто. Причем женскому активу, а также батрачкам и беднячкам предоставлялась возможность приобрести пальто на льготных условиях, в кредит [6, с. 161].
Вместе с тем в работе потребительской кооперации было немало недостатков, связанных с ограниченностью ассортимента товаров, слабой подготовкой торговых работников, злоупотреблениями руководителей потребительских обществ. В феврале 1929 г. в Майкопском Армавирском, Кубанском и других округах Северо-Кавказского края были отмечены случаи продажи промтоваров целевого назначения родственникам и знакомым. Например, в станице Псебай-ской Майкопского округа, правление ЕПО отпустило мануфактуру секретарю нарсуда и близким знакомым, отправив в свои отдаленные отделения незначительную ее часть [12, с. 551]. Такие действия потребительских обществ вызывали массовое недовольство крестьян и казаков, причем из числа не только зажиточных, но и середняков.
Как уже отмечалось, потребительская кооперация продолжала играть большую роль в городском торговом обороте. Наряду с введением нормированного снабжения продовольствием потребительские общества осуществляли закупку и продажу сельскохозяйственных и промышленных товаров для рабочих коллективов и населения городов. Продолжали действовать и принадлежащие потребкооперации предприятия по переработке сельхозпродукции, производству товаров различного назначения.
В 1928-1929 гг. наилучшие показатели по рабоче-городской потребительской кооперации Дона и Северного Кавказа имели Краснодарский и Таганрогский центральные рабочие кооперативы, у которых продажа товаров по себестоимости составляла более 16 млн руб. [8, л. 1]. Больших успехов добился также Новороссийский ЦРК, сумевший не только увеличить свой товарооборот, но и обеспечить развитие общественного питания. В этих целях кооператив уделял внимание развитию пригородных хозяйств, строительству фабрики-кухни, хлебозавода. К осени 1929 г. количество потребляемых рабочими блюд увеличилась по сравнению с июлем этого года с 956 до 1 869 тыс. [13, л. 1-2].
На фоне относительно благополучной экономической ситуации в городах, сельские районы края осенью 1928 г. вновь испытали потрясения в ходе проведения новой кампании хлебозаготовок. По сравнению с прошлым годом к ноябрю 1928 г. выполнение плана снизилось с 72,8 % до 45,7 % [10, с. 476]. Основные причины слабого темпа заготовок оставались прежними и заключались в сохранении резкого разрыва рыночных и заготовительных цен, продолжающемся кризисе промтоваров и их нерациональном распределении, ошибках в организации заготовительной деятельности.
Подобная ситуация была связана и с нехваткой промтоваров, необходимых для обмена. В ряде районов Майкопского, Кубанского, Армавирского, Шахтинско-Донецкого и других округов острый недостаток промтоваров задерживал реализацию хлеба крестьянами. Например, в Кубанском округе завезенные промтовары лишь на 35-40 % удовлетворяли потребности населения [11, с. 771]. Вместе с тем явная недостаточность мер по стабилизации товарооборота между
городом и деревней привела к дальнейшему ухудшению ситуации. К началу января 1929 г. план заготовок был выполнен лишь на 70 % [9, л. 3].
По линии кооперации к невыполняющим задания по заготовкам применялись меры кооперативного бойкота, прекращение отпуска товаров на продолжительные сроки, исключение из состава пайщиков, вплоть до привлечения к суду. В ситуации выполнения планов заготовок любой ценой кооперативные организации были вынуждены вновь применять не свойственные им методы. Так, в ряде округов края в феврале 1929 г. были отмечены случаи незаконного повышения цен на промтовары и отказа работников низовой кооперативной сети от их продажи крестьянам, сдавшим свои излишки другим заготовителям. Нередкими были случаи прямого обмана заготовителями крестьян. Например, в станице Усть-Лабинской Кубанского округа, местные ЕПО и сельхозто-варищество создали специальную агентуру, которую рассылали по дорогам. Агенты уговаривали крестьян, везущих хлеб, сдавать его под выдаваемые путевки, обещая затем отпустить дефицитные товары. Однако товары в магазинах ЕПО часто отсутствовали, и крестьяне, сдавшие хлеб, оставались обманутыми [12, с. 556].
Под лозунгом борьбы со спекуляцией были сведены на нет возможности продажи хлеба на рынке. Система заготовок стала действовать так, что крестьяне могли реализовать свой хлеб только через государственных и кооперативных заготовителей по низким установленным ценам, причем поступление хлеба последним в значительной мере обеспечивалось применением административных методов. В этих условиях потребительская кооперация превращалась в технический аппарат для выполнения государственных заданий по заготовкам.
Таким образом, в конце 1920-х гг. в результате резкого усиления администрирования по отношению к крестьянству кооперация фактически утратила самостоятельную роль в проведении сбыто-снабженческих операций. Были серьезно нарушены принципы свободного товарооборота между городом и деревней, взят курс на длительное использование неэквивалентного обмена товаров промышленности и сельского хозяйства.
Литература
1. Баранов А. В. Многоукладное общество Северного Кавказа в условиях новой экономической политики. Краснодар: КубГУ 1999. 346 с.
2. Государственный архив Краснодарского края. Ф. Р-263. Оп. 1. Д. 447.
3. Контрольные цифры народного хозяйства Северо-Кавказского края на 1929/30 г. Ростов-н/Д.: Ро-стовстат, 1930. 206 с.
4. Коллективизация и развитие сельского хозяйства на Кубани (1927-1941 гг.): сборник документов и материалов. Краснодар: Краснодарское книжное издательство, 1981. Т. 2. 207 с.
5. Культурное строительство на Кубани (1918-1941 гг.): сборник документов. Краснодар: Краснодарское книжное издательство, 1978. 191 с.
6. Овчинникова М. И. Советское крестьянство Северного Кавказа (1921-1929). Ростов-н/Д.: РГУ, 1972. 200 с.
7. Российский государственный архив экономики (далее - РГАЭ). Ф. 484. Оп. 5. Д. 6.
8. РГАЭ. Ф. 7446. Оп. 1. Д. 751.
9. Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 17. Оп. 69. Д. 696.
10. Россия нэповская / под ред. А. Н. Яковлева. М.: РОССПЭН, 2002. 446 с.
11. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Доку менты и материалы: в 4 т. Т. 2. 19231929. М.: РОССПЭН, 2000. 1168 с.
12. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы: в 5 т. Т. 1. (май 1927 - ноябрь 1929). М.: РОССПЭН, 1999. 880 с.
13. Центр документации новейшей истории Ростовской области (далее - ЦДНИРО). Ф. 7. Оп. 1. Д. 756.
14. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 797.
15. ЦДНИРО. Ф. 11. Оп. 1а. Д. 30.
16. Центр документации новейшей истории Краснодарского края. Ф. 9. Оп. 1. Д. 937.
17. Чернопицкий П. Г. Деревня Северокавказского края в 1921-1929 гг. Ростов-н/Д: РГУ, 1987. 232 с.
References
1. Baranov A. V. Mnogoukladnoe obshchestvo Severnogo Kavkaza v usloviyakh novoi ekonomicheskoi politiki (Plural society of the North Caucasus in the context of new economic policy). Krasnodar: KubSU, 1999. 346 p.
2. State archive Krasnodar territory. F. R-263. Op.1. D.447.
3. Kontrol'nye tsifry narodnogo khozyaistva Severo-Kavkazskogo kraya na 1929/30 g. (Key figures of the North-Caucasian economy in the 1929-30th). Rostov-on-Don: Rostovstat, 1930. 206 p.
4. Kollektivizatsiya i razvitie sel'skogo khozyaistva na Kubani (1927-1941 gg.): sbornik dokumentov i materialov (The collectivization and the development oof agriculture in the Kuban (1927-1941 gg.): collection of documents and materials). Krasnodar: Krasnodar Book Publisher, 1981. T. 2. 207 p.
5. Kul'turnoe stroitel'stvo na Kubani (1918-1941 gg.): sbornik dokumentov. (Cultural construction in the Kuban (1918-1941): collection of documents). Krasnodar: Krasnodar Book Publisher, 1978. 191 p.
6. Ovchinnikova M. I. Sovetskoe krest'yanstvo Severnogo Kavkaza (1921-1929) (The Soviet peasantry of the North Caucasus (1921-1929). Rostov-on-Don: RSU, 1972. 200 p.
7. Russian state archive of economy (RGAE). F. 484. Op. 5. D. 6.
8. RGAE. F. 7446. Op. 1. D. 751.
9. Russian state archive of social and political history. F.1 7. Op. 69. D. 696.
10. Rossiya nepovskaya (Russia in NEP) / ed. by A. N. Yakovleva. M.: ROSSPEN, 2002. 446 p.
11. Sovetskaya derevnya glazami VChK-OGPU-NKVD. 1918-1939. Doku-menty i materialy (Soviet village through the eyes of the Cheka-OGPU-NKVD. 1918-1939. Documents and materials). T. 2. 1923-1929. M.: ROSSPEN, 2000. 1168 p.
12. Tragediya sovetskoi derevni. Kollektivizatsiya i raskulachivanie. Dokumenty i materialy (The tragedy of the Soviet village. Collectivization and dekulakisation. Documents and materials). T. 1. (May 1927 - November 1929). M.: ROSSPEN, 1999. 880 p.
13. Documentation centre of modern history of the Rostov region. (TsDNIRO). F. 7. Op. 1. D. 756.
14. TsDNIRO. F. 7. Op. 1. D. 797.
15. TsDNIRO. F. 11. Op. 1a. D. 30.
16. Documentation centre of modern history of Krasnodar territory. F. 9. Op. 1. D. 937.
17. Chernopitskii P. G. Derevnya Severo-Kavkazskogo kraya v 1921-1929 gg. (North Caucasian village in 1921-1929). Rostov-on-Don: RSU, 1987. 232 p.
