Ханы карабахские: происхождение рода, подчинение ханства Российской империей и упразднение ханской власти Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Эльдар Эльхан оглы ИСМАИЛОВ

Член-корреспондент Международной генеалогической академии (Франция), действительный член Российского историко-родословного общества

(Москва, Российская Федерация).

ХАНЫ КАРАБАХСКИЕ: ПРОИСХОЖДЕНИЕ РОДА, ПОДЧИНЕНИЕ ХАНСТВА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИЕЙ И УПРАЗДНЕНИЕ ХАНСКОЙ ВЛАСТИ

Резюме

В статье предпринимается попытка проанализировать один из этапов политической истории Карабахского ханства — период правления и генеалогия Джеванширов (азерб. — Cavan§ir, иначе Джаваншир), одного из карабахских ханских родов Азербайджана, а также взаимоотношения с Российской импери-

ей и упразднение ханской власти в Карабахе1.

1 Карабахское ханство — феодальное государство, существовавшее в 1747—1822 годах в Северном Азербайджане. Ханство образовалось после распада империи Надир-шаха Афшара (1736—1747). С 1805 года ханы Карабахские являлись вассалами Российской империи. В ноябре 1822 года ханская власть была упразднена, после чего было введено прямое российское правление.

КЛЮЧЕВЫЕ Карабахское ханство, Шуша, род Джеваншир, СЛОВА: Панах-Али-хан, Ибрагим-Халил-хан, Мехти-Кули-хан,

Джафар-Кули-ага, принятие российского подданства, упразднение ханской власти, князь Цицианов, майор Лисаневич, генерал Ермолов, генерал Мадатов.

Введение

За последние годы было опубликовано множество трудов и сборников документов, посвященных как политической истории Карабахского ханства, так и генеалогии потомков карабахской ханской фамилии. В связи с этим мы не ставили перед собой цели описывать историю Карабахского ханства, а также подробно рассказывать о правлении карабахских ханов.

В настоящей статье мы попытались рассказать о происхождении рода Джеваншир, немного подробнее остановились на присоединении Карабахского ханства к Российской империи, на гибели второго карабахского хана, на упразднении ханской власти и введении прямого российского правления.

Происхождение рода ханов Карабахских

Родословная семьи Джеваншир восходит к началу XVII столетия, когда при шахах династии Сефевидов (1501—1736) азербайджанские земли в административном плане были разделены на вилайеты (беглярбекства): Ширванский с центром в Шемахе; Карабахский с центром в Гяндже (все междуречье рек Куры и Аракса); большая часть южного Азербайджана (вместе с Нахичеванским краем) составляла Тебризский вилайет. Позднее, с XVII века, На-хичеванский край вошел в состав Чухур-Саадского вилайета с центром в Эриване. Ардебиль-ский же округ Азербайджана входил в состав собственных доменов шаха2.

Вилайеты управлялись беглярбеками. Назначение на пост беглярбека соединялось с пожалованием ханского титула. В XVI веке благодаря существовавшей практике передачи должностей по наследству беглярбеки нередко превращались в своего рода владетельных феода-лов3. Так, в 1540-х годах шах Тахмасиб I (1524—1576) назначил эмира Шахверди-хана Зийад-оглы-Каджара (?—1568) беглярбеком Карабаха и одновременно главою азербайджанского племени Каджар. Потомки Шахверди-хана управляли Карабахом с небольшими перерывами вплоть до 1737 года, когда Надир-шах Афшар отнял у них большую часть владений, оставив им только земли вокруг Гянджи, которыми они владели до 1804 года4.

Вилайеты, в свою очередь, разделялись на округа (магалы), правители которых (магаль-ные хакимы) также нередко становились наследственными владетелями. Так, начиная с середины XVI века в Карабахе к югу от г. Барды правители вилайета насильственно объединяли различные племена из местных азербайджанских кочевников в отдельные магалы (в дальнейшем магалы Отуз ики, то есть 32 племени, и Игирми дерд, то есть 24 племени). Среди этих племен по численности и могуществу выделялось племя джеваншир, наследственные главы которого с начала XVII века управляли округом Отуз ики5.

Существует несколько версий происхождения рода Джеваншир. Автор «Истории Кара-бага» последний визирь Карабахского ханства (в 1797—1822 гг.) Мирза Джамал Джеваншир Карабагский (ок. 1773—1853) сообщает, что «род покойного Панах-хана (основатель Карабахского ханства. — Э.И.) происходит от Дизакского Джеваншира из оймака6 Сарыджаллы, одной из ветвей племени Бахманлы, прибывшего в древние времени из Туркестана. Предки его среди джеванширского племени были известными, знатными, богатыми, благодетельными людьми»7.

Автор политической истории Карабахского ханства Ахмед-бек Джеваншир8 возводил свой род к потомкам правителя империи Хулагуидов Аргун-хана (1284—1291). По преданию,

2 См.: ПетрушевскийИ.П. Азербайджан в XV—XVII вв. В кн.: Сборник статей по истории Азербайджана. Баку, 1949. Вып. 1. С. 247.

3 См.: Там же.

4 См.: МухаммедМасум ибн-Ходжаги-иИсфагани. «Хуласат ас-Сийар» («Суть жизнеописаний»). Глава «Шам-ма аз зикр-и Зийад-угли ва аусаф-и Ганджа» («Краткий очерк истории рода Зийад-оглы и описание Гянджи») / Перевод с фарси на азербайджанский, комментарии и примечания М. Нагисойлу // Известия Азербайджанского историко-родословного общества. Баку, 2001. Вып. 3. С. 109—132; ПавловаИ.К. Очерк истории карабагских правителей Зийад-оглы по материалам «Хуласат ас-сийар» // Хроника времен Сефевидов. Москва, 1993. С. 58—62; Петрушевский И.П. Указ. соч. С. 250.

5 См.: ДжаванширА.-Б. О политическом существовании Карабахского ханства (с 1747 по 1805 г.). Баку, 1961. С. 99; Петрушевский И.П. Указ. соч. С. 248.

6 Оймак — нарицательное наименование каждого из родов, входящих в состав племени, а также территории, занятой каким-либо родом.

7 Мирза Джамал Джеваншир Карабагский. История Карабага. Баку, 1959. С. 66.

8 Ахмед-бек Джеваншир (1828—1903) — внук Мухаммед-бека Джеваншира; окончил Павловский кадетский корпус (1848), после чего был определен в Гусарский Константина Николаевича полк. С 1853 года участвовал в Крымской войне, во время которой за отвагу и мужество был произведен в чин штабс-ротмистра. В 1854 году

приведенному в его книге, Джеванширы происходили от некоего потомка Аргун-хана по имени Мамед-хан, который имел «местопребывание в урочище Алагарка на берегу реки Аракс, около селения Бахманлы; по купчей крепости, написанной на пергаменте из джейра-новой шкуры, (он) купил всю Карабахскую землю, около 200 верст в длину и столько же в ширину, в границах между реками Кюрекчаем, Курою, Араксом, Алынджачаем и озером Гокча, и, пользуясь ею самостоятельно, еще при жизни разделил ее между 3 своими сыновьями»9.

Однако предположение о происхождении Джеванширов как прямых потомков Аргун-хана не подтверждается источниками. Некоторые исследователи при выяснении происхождения Джеванширов ссылаются на книгу Рза-Кули-хана Идаята «Ровзат-ус-Сафа», согласно которой «Джеванширский элат пришел из Туркестана и принадлежит племени Ошир-хана. Ошир-хан был сыном Илдыз-хана, который был 4-м сыном Угуз-хана10. Джеванширское племя вошло в состав 120-тысячной армии Хулагу-хана11. В период владычества Эмира Теймура12 они второй раз вернулись из Рума13 и рассеялись в Туркестане, Гандагаре, Кабуле и в Иране. Одна из ветвей этого племени под главенством Ибрагим-Халил-аги при шахе Аббасе I14 осталась в Карабахе»15.

В результате войны 1578—1590 годов значительная часть территории Азербайджана оказалась под османской оккупацией. В 1606 году после освобождения Азербайджана в результате войны 1603—1607 годов шах Аббас I возвратил пост беглярбека Карабаха Мухаммед-хану Зийад-оглы-Каджару16 (1585—1588 и 1606—1616).

Вероятно, именно в этот период, то есть в 1606—1629 годах, глава племени джеваншир из оймака Сарыджаллы Ибрагим-Халил-ага был поставлен шахом Аббасом I во главе Карабахского магала Отуз ики. С этого времени главы рода Джеваншир одновременно стали считаться наследственными главами магала Отуз ики17.

Воспользовавшись данными Аббас-Кули-ага Бакиханова, можно предположить, что назначение Ибрагим-Халил-аги наследственным главой магала Отуз ики произошло до 1018 г. х. (1609 г. н. э.), то есть когда шах Аббас I зимовал в Карабахе18.

Как пишет А.-К. Бакиханов, «после того, как шах Аббас устроил все дела Ширвана и Дагестана, он поручил Али-беку Джаванширу устроить на Куре в Джаваде понтонный мост

вследствие ранения, полученного на дуэли, вынужден был оставить военную службу (см.: ДжаванширА.-Б. Указ. соч. С. 62). Возвратившись на Родину, проживал в своем имении в сел. Кехризли. Переводил на азербайджанский язык произведения Пушкина, Лермонтова, Жуковского и др. писателей. Написанная им на русском языке в 1883 году «Политическая история Карабахского ханства» в 1884 году была издана в Тифлисе, в 1901 году в Шуше, а в 1961 году переиздана в Баку.

9 Джаваншир А.-Б. Указ. соч. С. 69—70.

10 Об Огуз-хане (Угуз-хане) и его потомках см.: Рашид ад-Дин. Огуз-наме / Пер., предисл., комм., примеч. и указат. Р.М. Шукюровой. Баку, 1987; Шукюрова Р.М. Генеалогия Огузов и связанные с ней события в «Огуз-наме» // Известия АН Азербайджанской ССР. Серия истории, философии и права. Баку, 1986, № 1. С. 72—79; Она же. Огуз — общий прародитель тюркских династий // Известия АН Азербайджанской ССР. Серия истории, философии и права. Баку, 1987, № 1. С. 78—81.

11 Хулагу (1217—1265) — монгольский правитель и военачальник. Внук Чингиз-хана. Основатель династии Хулагуидов.

12 Тамерлан, Тимур (1336—1405) — среднеазиатский завоеватель. Основатель империи Тимуридов (с 1370 г.).

13 То есть Малой Азии, территория современной Турции.

14 Аббас I Великий (1571—1629) — шах Персии (с 1587 г.) из династии Сефевидов. Крупный военачальник.

15 См.: Ровзат-ус-Сафа. Ч. IX. «Зикр халати эмир Ибрагим-хан Джаваншир». Тегеран, 1270 г. х. (цит. по: Примечания Э.Б. Шукюрзаде к книге: Джаваншир А.-Б. Указ. соч. С. 99).

16 См.: Бакиханов А.-К. Гюлистани-и Ирам / Редакция, комментарии, примечания и указатели З.М. Буниятова. Баку, 1991. С. 245.

17 См.: Примечания Э.Б. Шукюрзаде к книге: Джаваншир А.-Б. Указ. соч. С. 99; Петрушевский И.П. Указ. соч.

С. 248.

18 См.: Бакиханов А.-К. Указ. соч. С. 119.

для переправы войск в Ардабиль»19. С определенной долей условности мы можем отождествлять Ибрагим-Халил-агу Джеваншира и Али-бека Джеваншира. Либо предположить, что Али-бек (Панах-Али-бек?) приходился сыном или братом первому главе магала Отуз ики Ибрагим-Халил-аге Джеванширу.

Имя еще одного главы магала Отуз ики упоминается в истории царствования шаха Аб-баса I «Тарих-и алем арай-и'Аббаси» («История украшения мира Аббаса»), автором которой является крупнейший представитель сефевидской придворной историографии Искендер-бек Мунши. В «Тарих-и алем арай-и'Аббаси» он приводит списки эмиров всего Кызылбашского государства на 1576 год («О знаменитых эмирах из ханов и султанов, из которых некоторые пребывали при высоком дворе, а некоторые в областях») и на 1628 год («Имена всех эмиров из ханов и султанов»). В обоих списках эмиры перечислены по племенам, к которым они принадлежали. В списке 1628 года в числе эмиров разных тюркских племен, не принадлежавших к кызылбашским, Искендер-бек Мунши показывает «Отар-султана, главу племени (мир-и иль) джеваншир и (племен) отуз-ики, из эмиров карабагских»20.

Здесь стоит обратить внимание на следующие нюансы.

■ Во-первых, написание имени главы племени джеваншир. Не имея возможности в данный момент проработать оригинал «Тарих-и алем арай-и'Аббаси», мы не можем ответить на вопрос: несвойственное для азербайджанцев имя Отар-султан — это неточность перевода, опечатка или такое имя в действительности было прописано в списке Искендер-бека Мунши?

■ Во-вторых, упоминание в списке эмиров главы племени джеваншир и магала Отуз ики с титулом султана, который обычно даровался шахом при пожаловании представителей военно-кочевой знати званием эмира или эмиратом, косвенно свидетельствует о том, что Отар-султан был поставлен во главе магала Отуз ики согласно указу шаха.

При этом титул султана, так же, как и хана, при Сефевидах считался персональным, пожизненным и формально не наследственным. Однако очень часто сын получал от шаха титулы отца, особенно если к нему переходила пожалованная отцу в управление область или магал. Со второй половины XVI столетия твердо установился порядок, по которому титул хана считался выше титула султана21, что можно проследить и на нашем примере, когда глава племени джеваншир и магала Отуз ики с титулом султана был в административном отношении подчинен Карабахскому беглярбеку, носившему титул хана.

Автор «Книги истории Карабаха» Мир Мехти Хазани (ок. 1819—1894) в своем произведении приводит имя еще одного главы племени джеваншир и магала Отуз ики, носившего титул султана. Это Ибрагим-султан Будаг-султан-оглы Джеваншир, который, согласно фирману 1083 года хиджры (1672/1673 г.), был поставлен персидским шахом во главе 730 всадников с назначением ему жалования в 700 туманов и 7 000 тебризских алтунов. Фирман этот хранился в доме последнего карабахского хана Мехти-Кули-хана. Мир Мехти Хазани называет Ибрагим-султана дедом или предком Панах-Али-хана Джеваншира (ок. 1693—1759) — основателя Карабахского ханства («ibrahim Sultan Budaq Sultan oglu Cavançir... Panah xanin caddi imiç»)22.

Как видно из вышеприведенного имени, и сам Ибрагим-султан, и его отец Будаг-султан (Отар-султан?) были пожалованы Сефевидами титулом султана, то есть были поставлены во главе эмирата — магала Отуз ики.

19 Там же. С. 118.

20 Петрушевский И.П. Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI — начале XIX в. Ленинград, 1949. С. 71, 90—92, 99—102, 109.

21 См.: Там же. С. 98—100.

22MirMehdiXazani. Kitabi-Tarixi Qarabag. В кн.: Qarabagnamslsr. II kitab. Baki, 2006.

Азербайджанский историк XX века Э.Б. Шукюр-заде в составленной им генеалогической таблице карабахских ханов, ссылаясь на книгу Рза-Кули-хана Идаята «Ровзат-ус-Сафа», приводит имена потомков Ибрагим-Халил-аги, которые наследственно управляли племенем джеваншир и магалом Отуз ики вплоть до первой половины XVIII века Так, согласно данным Э.Б. Шукюр-заде, после Ибрагим-Халил-аги во главе племени джеваншир стоял его сын Па-нах-Али-ага I, а затем его сын Ибрагим-Халил-ага II. Основатель Карабахского ханства — Панах-Али-хан Джеваншир — показан сыном Ибрагим-Халил-аги II23.

Эти же имена присутствуют и в родословной потомков карабахских ханов, которая была составлена по сведениям, собранным в 1804 году майором Лисаневичем, и опубликована во втором томе «Актов Кавказской археографической комиссии». Правда, в этой родословной отсутствует имя Ибрагим-Халил-аги и таблица начинается с Панах-Али-бека (-аги I)24.

Как можно заметить, в генеалогической таблице, составленной Э.Б. Шукюр-заде, не упоминаются имена Отар-султана — главы племени джеваншир и магала Отуз-ики в 1628 году и Ибрагим-султана Будаг-султан-оглы — главы племени джеваншир и магала Отуз-ики в 1672/1673 году.

Их имена не упоминаются и в произведении капитана русской службы Мирза-Адигезал-бека (ок. 1780—1848) «Карабаг-наме».

Данные Мирза-Адигезал-бека различаются и с начальными данными генеалогической таблицы Э.Б. Шукюр-заде. Так, Мирза-Адигезал-бек сообщает, что «Панах-Али-бек, прадед Па-нах-хана (т.е. Панах-Али-хана. — Э.И. ), происходил родом из Сарыджаллу. В те дни дела гян-джинских ханов (т.е. беглярбеков карабахских, столица которых располагалась в Гяндже. — Э.И.) шли хорошо и улучшались изо дня в день. И вот в те самые дни он отправился в Гянджу и поступил на службу к упомянутым ханам, но вскоре гордая натура Панах-Али-бека не смогла примириться с таким унизительным для него положением, ибо он считал себя превыше тех, приказы которых должен был выполнять. Он пришел в джеванширский оймак Карабаг-ской области... он очень разбогател, а затем женился». У него родился сын Сарыджа-Али-бек. «Сарыджа-Али, — по данным Мирзы-Адигезал-бека, — обладал огромным богатством и влиянием. Путники, проходившие мимо: пастухи, батраки, слуги, овцеводы, табунщики, собрались вокруг него. Их число все время увеличивалось, и наконец все они составили целое оба (оба — кочевье). Оба это получило наименование Сарыджаллу...». Сын Сарыджа-Али-бека — Ибрагим-Халил-ага (II) «располагал имением и садом в Агдаме. В Арасбаре и на берегу (Аракса) он имел мюльк (мюльк — по-арабск. имение), пастбища и загоны. На яйлаге (яйлаг — по-азербайджански летнее пастбище) он имел дворец под названием Ибрагим-Ха-лил-каласы. Все это было красноречивым доказательством величия и славы Ибрагим-Халил-аги»25.

Все три использованных нами печатных источника по восходящей родословной карабахской ханской фамилии — то есть сведения из труда Мирза-Адигезал-бека «Карабаг-на-ме», опубликованная во втором томе «Актов Кавказской археографической комиссии» «Родословная Ибрагим-хана и его детей» и составленная Э.Б. Шукюр-заде «Генеалогическая таблица карабахских ханов» — полностью совпадают лишь на имени отца первого карабахского хана.

В связи с этим мы посчитали целесообразным привести все три варианта восходящей родословной Панах-Али-хана, а также привести вариант нашей реконструкции родословной, основанный на данных первоисточников — списка эмиров 1628 года Искендер-бека Мунши и данных фирмана 1672/1673 года, приведенных в произведении Мир Мехти Хазани.

23 См.: Шукюр-заде Э.Б. Генеалогическая таблица Карабахских ханов // Доклады АН Азербайджанской ССР. Баку, 1981. Т. XXXVII. № 7. С. 83—85.

24 См.: Родословная Ибрагим-хана и его детей. В кн.: Акты, собранные Кавказской археографической комиссией (далее — АКАК). Т. II. Тифлис, 1868. С. 695—696. Док. № 1415.

25 Мирза-Адигезаль-бек. Карабаг-наме. Баку, 1950. С. 49—50.

Варианты восходящей родословной карабахских ханов

Возникновение Карабахского ханства.

Панах-Али-хан

Сыновья Ибрагим-Халил-аги (II): Фазл-Али-бек (?—1738) и Панах-Али-бек (ок. 1693— 1759) — поступили на службу к главнокомандующему (с 1726 г.) шаха Тахмасиба II — Надир-Кули-хану Афшару26, который в 1736 году, узурпировав трон у династии Сефевидов, провозгласил себя новым шахом Персии под именем Надир-шаха (1736—1747).

С воцарением на престоле Персии Надир-шаха Афшара политическая обстановка в Карабахе, как и в целом в Азербайджане, в корне изменилась. Для ослабления власти карабахских

26 См.: Там же. С. 50.

беглярбеков Зийад-оглы-Каджаров, которые остались верными династии Сефевидов, Надир-шах вывел из их подчинения магалы, лежащие к югу от Гянджи, оставив им только Гянджин-ский округ с титулом Гянджинского беглярбека27.

С этого периода центральные и южные магалы Карабахского беглярбекства, включая магал Отуз ики и магалы Хамсе, то есть меликства Варанд, Дизак, Талыш, Хачен и Чилаберд28, подчинялись непосредственно власти правителя Азербайджана в Тебризе. Такая ситуация сохранялась вплоть до гибели Надир-шаха и образования независимого Карабахского ханства в 1747 году29.

Племя джеваншир, которое также не поддержало Надир-шаха в 1736 году, было выселено из Карабаха в Хорасан. Фазл-Али-бек, служивший у Надир-шаха в должности ешикагаси (адъютанта), был убит, а Панах-Али-бек, опасаясь за свою жизнь, вместе с приближенными ему людьми в 1738 году бежал в Карабах.

Мирза-Адигезал-бек сообщает, что после убийства Фазл-Али-бека Надир-шах вызвал к себе его младшего брата, «дав ему чомак (посох) в руки, украсил его одеянием, присущим сану эшик-агасы, и наделил его правами покойного старшего брата». Однако «испытывающие, грозные взгляды, бросаемые порой в его сторону Надир-шахом, и его преднамеренно злобное обхождение с ним» заставили Панах-Али-бека через несколько дней после наделения его правами и обязанностями старшего брата совершить побег. Кроме того, Панах-Али-бек, по мнению Мирза-Адигезал-бека, считал ниже своего достоинства «ходить с чомаком в руках, стоять, склонившись (перед Надир-шахом), и быть собеседником есаулов»30.

Когда о его бегстве стало известно шаху, за Панах-Али-беком были посланы гонцы, чтобы схватить его в дороге, но это им не удалось. Преследуемый Надир-шахом Панах-Али-бек некоторое время находился на яйлаге зангезурского феодала Кара Муртуз-бека, откуда, собрав своих приверженцев, стал совершать набеги на Гянджу, Нахичевань, Шеки и другие районы31.

После гибели Надир-шаха в 1747 году Панах-Али-бек, воспользовавшись ослаблением центральной власти, подчинил себе большую часть бывшего Карабахского беглярбекства (к югу от Гянджи). Мирза Джамал Джеваншир Карабагский так описывает эти события: «.. .когда Надир шах был убит в указанном выше 1160 (1747) году, (Панах-Али-бек) появился среди оставшейся части населения Карабага, собрал вокруг себя умелых юношей и стал грабить (районы) Ганджи, Нахичевана и пр. Всех юношей, в особенности своих приближенных, он наделил богатством, одеждой, конем и прочим имуществом. В это время пришло известие о том, что илаты Джеваншира и прочие племена, переселенные шахом в Хорасан, самовольно возвращаются на свою родину... Поскольку все илаты были измучены, ограблены и не имели средств (к существованию), Панах-хан, объединив вокруг себя многих удалых юношей из своих родственников и илатов, занялся грабежом в Ширванском, Шекинском, Ганджинском и Карабаг-ском вилайетах. Всех юношей он сделал самостоятельными и богатыми. Любовь остального народа он завоевал раздачей скота, коней и наград, а некоторых непокорных подчинили себе путем наказаний и убийств. Никто из жителей Джеваншира, Отуз ики и других деревень, а также илаты не смели не подчиняться приказам и распоряжениям Панах-хана»32.

В 1748 году Панах-Али-хан построил первую столицу ханства — крепость Баят, куда он переселил всю свою семью, семьи родственников и знатных людей из илатов (кочевых племен,

27 См.:ДжаванширН.А. О родословной Мелик-Аслановых // Известия Азербайджанского историко-родословного общества. Баку, 2001. Вып. 2. С. 23—34.

28 См.: Процесс формирования Варандского, Дизакского, Талышского, Хаченского и Чилабердского меликств как наследственных магальных владений проходил в основном с середины XVII века (см.: Арутюнян П.Т. Освободительное движение армянского народа в первой четверти XVIII века. Москва, 1954. С. 60).

29 См.: Джаваншир Н.А. Указ. соч.; Мирза-Адигезаль-Бек. Указ. соч. С. 48; Мирза Джамал Джеваншир Карабагский. Указ. соч. С. 66.

30 Мирза-Адигезаль-бек. Указ. соч. С. 51; Генерал Ермолов в январе 1823 года в своем письме принцу Аббас-мирзе упоминал о том, что Панах-Али-хан (Пенах-хан) занимал должность джарчи-баши, то есть начальника глашатаев (см.: АКАК. Т. VI. Ч. II. Тифлис, 1875. С. 274. Док. № 510).

31 См.: Шукюр-заде Э.Б. Указ. соч.

32 См.: Мирза Джамал Джеваншир Карабагский. Указ. соч. С. 67.

которые поддержали его в борьбе за ханский престол). В том же году новый персидский шах Адиль (1747—1748), племянник Надир-шаха, признав его карабахским ханом, прислал в крепость Баят указ о присвоении ему титула хана, а также дары: драгоценный халат, коня с позолоченным седлом и саблю, украшенную драгоценными камнями33.

Так как крепость Баят находилась в окружении многочисленных врагов, хан вскоре решил перевести столицу в крепость Тарнаут (Шахбулагы), куда в 1751/1752 году он переселил всех жителей из Баята. Резиденция в Шахбулагы также не отвечала требованиям безопасности, и в 1752/1753 году по совету мелика Шахназара Варандского в шести фарсахах от небольшой деревни Шушикенд на развалинах старой крепости, разрушенной еще монголами34, Панах-Али-хан начал возводить новые стены и укрепления. В 1756 году, когда строительство новой крепости Шуша было полностью завершено, хан переселил туда всех жителей из крепости Шахбулагы. Первое время в честь хана этот город назывался Панахабадом35.

За этот период Панах-Али-хан подчинил своей власти и все магалы Хамсе. «Первым счел целесообразным подчиниться Мелик Шахназар бек, старый мелик Варандского магала... Мелик Хаченского магала, хотя некоторое время и усердствовал во вражде и неповиновении, но наконец и он покорился и был назначен Панах-ханом меликом своего отдельного наследственного владения. Однако мелики Дизакского, Чилябурдского и Талышского магалов на протяжении нескольких лет продолжали враждовать и воевать с ним (с Панах-ханом) и наконец, (лишь) после убийств, грабежей и прочих необходимых мер, предпринятых ханом, покорились и они»36.

А.-К. Бакиханов сообщает: «Панах-хан, усиливаясь день ото дня, подчинил своей власти армянских меликов и все земли, заключающиеся между Худаферинским мостом на Араксе, рекою Кюрек и магалом Баргушат. Кроме того, он присоединил к себе Мегри и Гюней Кара-дагской провинции, Татев и Сисиан Нахичеванской, Тертер-Кюлани Эриванской и Зангезур и Кафан Тавризской. Иногда он распространял свою власть на Ардабил и другие провинции»37.

Шушу несколько раз безуспешно осаждали претенденты на шахский престол—Мухаммед-Хасан-хан Каджар и правитель Урмийского ханства (Южный Азербайджан) — Фатали-хан Аф-шар. Последнему под предлогом обмена пленными и выдачи своей дочери замуж за сына Панах-Али-хана удалось пленить наследника Карабахского ханства Ибрагим-Халил-агу.

В 1759 году Панах-Али-хан, собрав отборные войска и оставив в Карабахе своего второго сына Мехрали-бека, присоединился к правителю (векилю) Персии Керим-хану Зенду, осадившему Урмийскую крепость. Союзникам удалось одержать победу. Однако после этой победы векиль Керим-хан, оказавшийся не менее вероломным, чем Фатали-хан Урмийский, оставил при себе Панах-Али-хана в качестве «почетного заложника», а в Карабах отправил его сына — Ибрагим-Халил-агу — с дорогими подарками, а главное, с фирманом на управление Карабахским ханством. В связи с победой над Фатали-ханом векиль Керим-хан устроил празднества, пригласив в Шираз также нескольких других азербайджанских ханов. Это событие известно как «Ширазское пленение» азербайджанских ханов38.

Через некоторое время при таинственных обстоятельствах Панах-Али-хан скончался. Последний визирь Карабахского ханства Мирза Джамал отмечал, что «Панах-хан пробыл короткое время в городе Ширазе. (Наконец) настал (его) смертный час, и он приобщился к милости божьей в Ширазе. Труп его с большими почестями доставили в Карабаг и предали земле в его собственном поместье, ныне известном под названием Агдам. Да помилует его Аллах!»39.

33 См.: Там же. С. 71.

34 См.: Шукюр-заде Э.Б. Указ. соч.

35 Чеканенные в Шуше монеты, имевшие хождение и за пределами Карабахского ханства, назывались «панабади», то есть «панахабадские».

36 Мирза Джамал Джеваншир Карабагский. Указ. соч. С. 69—71.

37 Бакиханов А.-К. Указ. соч. С. 156.

38 См.: Мирза Джамал Джеваншир Карабагский. Указ. соч. С. 76; Шукюр-заде Э.Б. Указ. соч.

39 Мирза Джамал Джеваншир Карабагский. Указ. соч. С. 77.

Мирза-Адигезал-бек сообщает, что Панах-Али-хан «скончался своей смертью» некоторое время спустя после прибытия в Шираз и «его останки с большими почестями были доставлены в Агдам и похоронены в его собственной усадьбе»40.

Вместе с тем Мирза Юсиф Нерсесов в своем произведении «Tarixi-Safi» (Правдивая история), сообщая, что Панах-Али-хан, заболев в Ширазе, скончался своей смертью, приводит и версию о том, что Панах-Али-хан был убит. По этой версии, Панах-Али-хан, надеясь выбраться из Шираза, притворился мертвым; однако Керим-хан, разгадав его замыслы, приказал убить его, забальзамировать и с почестями отправить в Карабах41.

Как пишет А.-К. Бакиханов, Панах-Али-хан «был храбрым и предприимчивым эмиром, простым в обхождении и очень одаренным от природы»42.

Ибрагим-Халил-хан — между молотом и наковальней

Независимое правление карабахских ханов продолжалось вплоть до конца XVIII века, когда в период правления Ибрагим-Халил-хана Карабахское ханство стало одним из наиболее могущественных азербайджанских ханств, но в то же время стало и объектом российской и персидской экспансии.

После победы в войне 1768—1774 годов с Османской империей и заключения выгодного для Петербурга Кючук-Кайнарджийского договора Россия активизировала свою политику на Кавказе. Одним из приоритетов этой политики в Закавказье в 1780-х годах было создание на азербайджанских землях, в частности на территории Карабахского ханства, вассального христианского государства.

Для этого предполагалось свергнуть Ибрагим-Халил-хана и из его владений и территории соседнего Карадага «составить армянскую, ни от кого, кроме России, не зависимую область». Исполнение этих планов было возложено на командующего русской армией на Северном Кавказе генерал-поручика Павла Сергеевича Потемкина43, заключившего летом 1783 года в крепости Георгиевск трактат о покровительстве и верховной власти Российской империи над Картли-Кахетинским царством.

Ибрагим-Халил-хан, со своей стороны, стремясь предотвратить такое развитие событий, вступил в контакт с российским командованием на Кавказе. С этой целью в апреле 1783 года он написал генерал-поручику Потемкину о готовности принять российское подданство. В январе 1784 года он вновь отправил своего посланца с письмом, в котором подтверждал готовность принять российское подданство, но желал узнать, будут ли в этом случае даны ему гарантии невмешательства в его внутренние дела44.

Между тем императрица Екатерина II, настаивая на скорейшем решении вопроса, в мае 1784 года в письме князю Григорию Алексеевичу Потемкину высказывала следующее: «Кажется, письма Ибрагим-хана гораздо вежливее писаны, нежели турецкие или иные персидские, когда до моих дошли. Пожалуй, дай мне знать, кто он таков? И как учинился ханом? Молодой ли или стар, силен ли или бессилен, и склонны ли персияне к нему?»45

Но Ибрагим-Халил-хан на переговорах с ее представителями уже не мог более скрывать своего отрицательного отношения к предложению о вступлении в подданство. В сентябре 1787

40 Мирза-Адигезаль-бек. Указ. соч. С. 74.

41 См.: М^хз Yusif Qarabagi. Тапх^ай // Qarabagnamэlэr. II кйаЬ. Вак1, 2006. S. 27.

42 Бакиханов А.-К. Указ. соч. С. 159.

43 См.: Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. Ч. II. Санкт-Петербург, 1869. С. 142—143.

44 См.: Там же. С. 144.

45 Цит. по: Левиатов В.Н. Очерки из истории Азербайджана в XVIII веке. Баку, 1948. С. 148—149.

года войска царя Ираклия II и расположенные в Восточной Грузии два егерских батальона под командованием полковника Бурнашева под предлогом возвращения бежавших в Карабах жителей вассального Ираклию II Казаха подошли к Гяндже с намерением продолжить движение далее вглубь Карабахского ханства. Но в августе 1787 года началась новая Русско-турецкая война и полковник Бурнашев получил приказ немедленно с войсками возвратиться на Кавказскую линию46.

Избежав российского вторжения в 1780-х годах, Ибрагим-Халил-хан в 1795 году противостоял первому нашествию иранских войск Ага-Мухаммед-хана (с 1796 г. — шаха), основателя каджарской династии в Персии. Стремление нового правителя Персии угрозами подчинить своей власти североазербайджанских ханов не принесло ожидаемых результатов, в связи с чем он, переправившись с многотысячным войском через Аракс, вступил на территорию Северного Азербайджана. Отправив своего брата с войсками под Эривань, сам Ага-Мухаммед-шах в конце июля 1795 года вступил во владения карабахского хана.

Огромная армия, руководимая самим шахом, окружила Шушу. Осада крепости длилась 33 дня. Наконец Ага-Мухаммед-шах убедился в том, что за короткий срок взять крепость он не сможет. Поэтому было принято решение вести войска на Тифлис, который 12 сентября 1795 года был захвачен и разгромлен47.

Русское правительство не могло допустить успеха Ага-Мухаммед-шаха в Закавказье, и весной 1796 года русская армия под командованием генерала Валериана Александровича Зубова начала поход в Дагестан и Азербайджан. В результате были заняты крупные города региона — Дербент, Баку, Куба, Шемаха, Гянджа.

Североазербайджанские ханы, придерживаясь тактики лавирования между сильными державами с целью сохранения своей самостоятельности, стали склоняться то в одну, то в другую сторону, высказывая при этом «наружные знаки» своей преданности то России, то Ага-Мухаммед-шаху или пытаясь найти поддержку у соседней Турции.

Мирза-Адигезаль-бек сообщает, что, когда весть о прибытии российских войск дошла до Ибрагим-Халил-хана, «он отправил своего сына Абуль-Фетх-хана со многими богатыми подарками представиться почтенной (особе) великого сардара графа Валерьяна Зубова. Он изъявил. свою преданность и признательность, написал приближенным ее величества императрицы Екатерины успокоительные письма с выражением своей скромности (покорности). Полномочный же сардар оказал Абуль-Фетх-хану беспредельные почести и милости, а письмо покойного Ибрагим-хана, пребывающего ныне в раю, он направил через Дербент в Кизляр, чтобы представить его возносящемуся до небес высокому порогу (дома) ее величества, могущественной императрицы. Покойному же Ибрагим-хану он (граф Зубов) отправил через одного князя много ценных подарков. ученому же (мужу), мастеру Молла-Панах-Вагифу он послал разукрашенный драгоценными камнями посох»48.

Русский историк XIX столетия Петр Григорьевич Бутков в своих материалах для новой истории Кавказа, приводя текст письма Ибрагим-Халил-хана Зубову с прошением о принятии Карабахского ханства под покровительство России, справедливо отмечал, что «Ибрагим-Хан шушийский, важнейший по видам своим, коварствовал, но скрытно», так как «в самом деле Ибрагим-Хан особенно был между двух огней: страшно было ему покориться врагу своему Ага-Магомет-Хану, но не менее опасно лишиться от Россиян своего владения»49.

Со смертью 6 ноября 1796 года императрицы Екатерины II дальнейшее продвижение российских войск вглубь североазербайджанских ханств было приостановлено. Новый император Павел I распорядился о выводе войск из Закавказья на Кавказскую линию. В.А. Зубов

46 См.: Там же. С. 146—147.

47 См.: Там же. С. 171—173.

48 Мирза-Адигезаль-бек. Указ. соч. С. 84.

49 Бутков П.Г. Указ. соч. С. 405—406.

подал прошение об отставке и был уволен. Командование всеми войсками, поступавшими на Кавказскую линию, было поручено графу Ивану Васильевичу Гудовичу50.

Избежав российского завоевания, североазербайджанские ханы, в том числе и Ибрагим-Халил-хан, вновь остались один на один с персидским Ага-Мухаммед-шахом. Последний в начале весны 1797 года с еще большей армией вступил в пределы Карабахского ханства. В условиях голода и опустения Карабаха Ибрагим-Халил-хан не видел возможности новой обороны Шушинской крепости. Ибрагим-Халил-хан вместе со своими приближенными покинул Шушу и удалился в Джаро-Белоканские общества. «Жители Джара, Белокани и Илису... доброжелательно отнеслись к нему и оказали должный почет и гостеприимство»51.

Ага-Мухаммед-шах занял город без единого выстрела — Шуша была почти пуста, лишь приблизительно в 200 домах оставались жители. Однако через несколько дней, 5 июня 1797 года, Ага-Мухаммед-шах был убит в результате заговора своих придворных52.

Когда стало известно об убийстве Ага-Мухаммед-шаха, персидские военачальники и знать в панике бросились из Шуши. На некоторое время власть в Шуше перешла целиком в руки племянника Ибрагим-Халил-хана Мухаммед-бека. Последний, стремясь укрепить ее за собой, начал расправляться со сторонниками Ибрагим-Халил-хана. Так, по его приказанию был убит Молла Панах Вагиф53.

Узнав о гибели Ага-Мухаммед-шаха, Ибрагим-Халил-хан направил в Карабах своего второго сына Мехти-Кули-агу «с поручением успокоить население города, воцарить там тишину и порядок. За ним он послал в Карабаг самого старшего своего сына Мухаммед-Гасан-агу...». Затем хан сам прибыл в Карабах «и по-прежнему взял в свои руки бразды правления...»54.

В связи с возвращением Ибрагим-Халил-хана Мухаммед-бек бежал из Карабаха и укрылся в Шеки, где был схвачен Мухаммед-Гасан-ханом Шекинским и выдан Мустафа-хану Ше-махинскому, который казнил его, отомстив за убийство своего отца55.

Через некоторое время новый правитель Персии Фатали-шах (1797—1834) «отправил посла к Ибрагим-хану... и выразил свое настоятельное пожелание о том, чтобы Ибрагим-хан повиновался ему». Ибрагим-Халил-хан «счел целесообразным установить с Фатали-шахом хорошие отношения». Он был вынужден согласиться на брак своей дочери Ага-Бегим-Ага с Фатали-шахом, а также отправить своего сына Абульфат-агу ко двору шаха, «который считал его одним из своих знатных эмиров»56.

Принятие российского подданства

В 1801 году изменилась внешнеполитическая ситуация на Кавказе в целом. В результате заговора был убит император России Павел I, а новый император Александр I (1801—1825) уже в начале своего царствования обратил внимание на южное направление российской экспансии. В 1801 году был обнародован его манифест о присоединении Картли-Кахетинского царства к России. Царское правительство, используя Восточную Грузию как плацдарм, приступило к осуществлению своего плана по захвату северных ханств Азербайджана мирным путем либо силой оружия.

Ввод российских войск на территорию североазербайджанских владений начался в период управления Грузией генерал-лейтенанта князя Павла Дмитриевича Цицианова (1802—1806 гг.).

50 См.: Левиатов В.Н. Указ. соч. С. 188—190.

51 Мирза Джамал Джеваншир Карабагский. Указ. соч. С. 84.

52 См.: Левиатов В.Н. Указ. соч. С. 188—190.

53 См.: Там же. С. 192—193.

54 Мирза-Адигезаль-бек. Указ. соч. С. 89.

55 См.: Левиатов В.Н. Указ. соч. С. 192—193.

56 Мирза Джамал Джеваншир Карабагский. Указ. соч. С. 88.

В марте 1803 года отряд под командованием генерал-майора Гулякова подчинил Джаро-Бело-канские общества (при этом полностью были разорены Белоканы), после чего в апреле 1803 года Джарские старшины и представители «соседственного, союзного и всегда дружественного» джарцам «Элисуйского Татарского султана» были вынуждены подписать в Тифлисе постановление о принятии российского подданства57.

В ноябре 1803 года князь Цицианов ввел войска в пределы Гянджинского ханства. 29 ноября в письме к Джавад-хану Гянджинскому главнокомандующий в Грузии выдвинул ультиматум о сдаче Гянджинской крепости. Получив отказ, генерал Цицианов обложил Гянджинскую крепость и в ночь со 2 на 3 января 1804 года захватили Гянджу. При штурме крепости погиб сам Джавад-хан и один из его сыновей. Всего же, согласно данным самого князя Цицианова, потери оборонявших крепость составили 1 500 человек убитыми и 17 224 плененными мужчинами и женщинами. «Местоположение Ганджинской крепости, держа в страхе весь Адзер-бейджан, — отмечал князь Цицианов, — заставляет приобретение сие почитать наиважнейшим для России»58.

После захвата Гянджинского ханства князь Цицианов рассылал североазербайджанским ханам угрожающие письма с определенными требованиями. В частности, в ультиматуме Ибра-гим-Халил-хану от 8 января 1804 года, отправленном из Гянджи, он отмечал, что «6 дней уже прошло по взятии крепости штурмом. а вы, будучи в таком близком соседстве и должны будучи искать покровительства сильного, не присылаете ко мне с приветствием. Гордость Джевад-хана омылась кровью и мне его не жаль, понеже гордым Бог противится. Я надеюсь, что в(аше) высокост(епенство) не захотите подражать ему и будете следовать общему правилу, что слабый сильному покоряется и не мечтает с ним тягаться . Отворяя вам путь к высокому покровительству великого и Богом вознесенного Г(осударя) И(мператора) нашего, буду ждать от вас доверенную вашу особу или одного из детей ваших для постановления правил, на каких вы можете быть приняты»59.

Таким образом, российский генерал «открытым текстом» угрожал карабахскому хану, говоря, что, если он не последует совету, его ожидает участь Джавад-хана Гянджинского. Имелся в виду тот факт, что на границе стояли два российских батальона, дислоцированные в Восточной Грузии по условиям Георгиевского трактата, а по соседству, на Кавказской линии, — Кавказский корпус российской армии60.

Все эти действия русского военного командования на Кавказе привели к началу Первой русско-персидской войны 1804—1813 годов. В мае 1804 года Персия предъявила России ультиматум с требованием вывода русских войск из Закавказья, а в июне 1804 года начала военные действия61.

Ибрагим-Халил-хан, оказавшийся между молотом и наковальней (Россией на севере и Персией на юге), был вынужден принять предложение Российской короны и в мае 1804 года направил своего представителя к князю Цицианову с просьбой прислать войска для его за-щиты62.

В октябре 1804 года князь Цицианов отправил к Ибрагим-Халил-хану своего личного посланца — грузинского дворянина Ниниа Джораева с поручением передать основные положения трактата, который российская сторона предложила подписать хану. Когда устная договоренность об этом была достигнута, князь Цицианов в январе 1805 года поручил продолжение переговорного процесса майору 17-го егерского полка Дмитрию Тихоновичу Лисане-вичу. Основной задачей майора Лисаневича было вручить Ибрагим-Халил-хану для ознаком-

57 См.: АКАК. Т. II. С. 683—684. Док. № 1383.

58 Там же. С. 588—594, 597. Док. № 1172, 1173, 1179, 1181, 1182, 1186, 1194.

59 Там же. С. 696. Док. № 1416.

60 См.: Абасов Ф.М. Гарабагское ханство. Баку, 2007.

61 См.: АКАК. Т. II. С. 807—810. Док. № 1665, 1668.

62 См.: Там же. С. 697—698. Док. № 1421.

ления копию трактата и ни на какие изменения в трактате не соглашаться; для подписания трактата вызвать в Елисаветполь (Гянджу) лично самого хана; разведать стратегическое положение Шушинской крепости; а также при личной встрече внушить старшему сыну Ибрагим-Халил-хана — Мухаммед-Хасан-аге — «что все сие дело к личной его выгоде и его потомства послужить может»63.

Одновременно хану вручили письмо князя Цицианова, в котором генерал гарантировал безопасность от персидского шаха, сохранение Карабахского ханства и порядка передачи власти в ханстве по наследству. Также генерал передавал свои поздравления в связи с победой, которую одержали в декабре 1804 года под Дизаком карабахские войска под командованием Мухаммед-Хасан-аги над персидскими войсками во главе с другим сыном Ибрагим-Халил-хана — Абульфат-агой64.

Согласившись на все предложения российской стороны, Ибрагим-Халил-хан Карабахский 14 мая 1805 года в лагере, находившемся в Елисаветпольском округе у реки Кюрак, подписал трактат — «Клятвенное обещание» — «о «вступлении Ибрагим-хана Шушинского и Карабагского со всем его семейством, потомством и владениями в вечное подданство Всероссийской Империи» (так называемый Кюракчайский трактат). От имени императора Александра I трактат был подписан главнокомандующим в Грузии генералом от инфантерии князем Цициановым.

Согласно данному трактату, Александр I давал «Императорское Свое ручательство на сохранение целостности настоящих владений его высокост(епенства) и преемников его», обещал «именем своим и преемников своих. Ибрагим-хана и его дому наследников и потомков сохранять беспременно на ханстве Шушинском; власть со внутренним управлением сопряженную, суд и расправу, так равно как и доходы с владением его предоставить его высокост(епенству) в полную его волю; на сохранение особы его высокост(епенства) и его дома, так и всех его владений поставить в Шушинскую крепость Всероссийского войска с пушками 500 человек.»

Со своей стороны Ибрагим-Халил-хан, признавая власть российского императора, обязывался вносить в казну императора дань в размере 8 000 червонцев в год, выделить для располагавшихся в Шуше войск дома, доставлять провиант и отдать в заложники в Тифлис внука, которому было назначено содержание в 10 рублей серебром в день. Подписав трактат, Ибрагим-Халил-хан отказывался также от каких-либо самостоятельных международных связей с третьими странами и, что особо отмечалось, терял право самостоятельного общения с соседними ханствами65.

По предложению князя Цицианова высочайшим указом от 8 июля 1805 года Ибрагим-Халил-хан был произведен в генерал-лейтенанты, двое его старших сыновей — Мухаммед-Гасан-ага и Мехти-Кули-ага — в генерал-майоры, а третий сын — Ханлар-ага — в полковники. Ибрагим-Халил-хану и его преемникам в знак ханской власти предполагалось даровать знамя (штандарт с гербом Российской империи) и вручить саблю, «богато каменьями» украшенную (сабля в данном случае — знак ханской власти; не следует путать с золотым оружием с надписью «За храбрость»). Также по предложению князя Цицианова наследнику Карабахского ханства Мухаммед-Гасан-аге должна была быть вручена медаль, «алмазами осыпанная богато», с надписью «За верность» на русском и фарси языках66.

Высочайший указ об утверждении Кюракчайского трактата, грамота об утверждении Ибрагим-Халил-хана и его преемников потомственно в ханском достоинстве, а также высочайшие указы о производстве карабахского хана и его сыновей в генеральские и полковничий чины были получены генералом Цициановым 17 августа 1805 года67. Грамоты с высочайшими

63 АКАК. Т. II. С. 698—699. Док. № 1422, 1425.

64 См.: Там же. С. 698—700. Док. № 1423, 1428, 1429.

65 См.: Там же. С. 702—705. Док. № 1436.

66 Там же. С. 712—713. Док. № 1455, 1456.

67 См.: Там же. С. 718—719. Док. № 1471.

указами были отправлены из Тифлиса Ибрагим-Халил-хану и его сыновьям с поздравительными письмами князя Цицианова 1 октября 1805 года. В этих письмах сообщалось, что знамя с Государственным гербом Российской империи и сабля, «долженствующие служить знаком ханского достоинства», а также медаль для Мухаммед-Хасан-аги уже изготавливаются при кабинете Его императорского величества68.

Подчинение Россией стратегически важного Карабахского ханства на деле означало начало полного покорения всех ханств Северного Азербайджана. Дальнейшие действия уже не составляли для Российской империи большой проблемы. По достоинству оценив значение присоединения Карабаха к России, князь Цицианов после заключения Кюракчайского договора 22 мая 1805 года сообщал русскому императору, что «Карабаг по своему местоположению может быть почитаем воротами в Адзербейджан.», и Карабах сближает Грузию с Бакинским ханством, захват которого князь Цицианов планировал осенью 1805 года69.

Гибель Ибрагим-Халил-хана и расследование дела о его убийстве

Подписание Кюракчайского трактата не оградило владения Ибрагим-Халил-хана от активных военных действий Первой русско-персидской войны 1804—1813 годов. Для русского командования было очевидно, что первый удар персидской армии, сконцентрировавшейся за Араксом, будет направлен на Карабахское ханство. Поэтому сразу после заключения трактата крепость Шуша была занята шестью ротами 17-го Егерского полка (не более 300 егерей) с тремя орудиями и 30 казаками под командованием майора Лисаневича. А уже в июне 1805 года персидские войска перешли Аракс и начали активные военные действия в Карабахе70.

В сложившейся ситуации в окружении престарелого Ибрагим-Халил-хана сформировались два противоположных лагеря знатнейших карабахских беков. Сторонники русской ориентации сгруппировались вокруг старшего сына Ибрагим-Халил-хана — Мухаммед-Хасан-аги, которому в силу Кюракчайского трактата Россия гарантировала наследование Карабахского ханства и который неоднократно во главе карабахской конницы принимал участие в военных действиях против персидских войск. Сторонники персидской ориентации во главе с двоюродным братом Ибрагим-Халил-хана Мирза-Али-беком и его племянником Февзи-беком активно поддерживали связь с другим сыном Ибрагим-Халил-хана — Абульфат-агой, который возглавлял передовые персидские отряды в армии Аббас-мирзы.

С неожиданной смертью в ноябре 1805 года Мухаммед-Хасан-аги Россия лишилась своего основного сторонника в окружении Карабахского хана. Князь Цицианов в своем рапорте императору Александру I называл генерал-майора Мухаммед-Хасан-агу «наипреданнейшим и вернейшим рабом» императора, со смертью которого князь Цицианов «лишился лучшей опоры для Карабага, какой всегда от него ожидал». В то же время у российских властей появилась еще одна возможность влиять на окружение Ибрагим-Халил-хана посредством выбора и утверждения нового наследника, которым, согласно Кюракчайскому трактату, должен был бы стать старший сын генерал-майора Мухаммед-Хасан-аги. Однако к концу 1805 года значительную партию своих сторонников в среде карабахских беков удалось собрать вокруг себя второму сыну Ибрагим-Халил-хана — генерал-майору Мехти-Кули-аге71.

К тому же Мехти-Кули-ага возглавил в декабре 1805 года отряд карабахской конницы из 350 человек, который присоединился к войскам под руководством самого князя Цицианова в

68 См.: Там же. С. 722. Док. № 1477, 1478.

69 См.: Там же. С. 702—705. Док. № 1436.

70 См.: БобровскийП.О. История 13-го лейб-гренадерского Эриванского Его величества полка за 250 лет. Ч. III. Санкт-Петербург, 1893. С. 221.

71 См.: АКАК. Т. II. С. 725—726. Док. № 1485.

Ширванском ханстве. Заключив 25 декабря 1805 года трактат с Мустафа-ханом Ширванским о присоединении Ширванского ханства к России, князь Цицианов 9 января 1806 года во главе своих войск направился в Баку. Но, получив известия о действиях в Карабахе Абульфат-аги, Мирза-Али-бека и Февзи-бека, князь Цицианов карабахскую конницу во главе с Мехти-Кули-агой отправил назад в Шушу. В своих письмах Ибрагим-Халил-хану, Мехти-Кули-аге и майору Лисаневичу князь Цицианов объяснял это «слабым управлением» престарелого хана с поручением Мехти-Кули-аге служить своему отцу «помощью в истреблении изменников»72.

Летом 1806 года продолжились активные военные действия в Карабахе. Им предшествовали гибель 8 февраля 1806 года под стенами Бакинской крепости главнокомандующего в Грузии генерала от инфантерии князя Павла Дмитриевича Цицианова и убийство в ночь на 27 мая 1806 года близ Шуши карабахского правителя генерал-лейтенанта Ибрагим-Халил-хана Джеваншира.

Получив известие о смерти князя Цицианова, командовавший войсками в азербайджанском Памбаке генерал-майор Петр Данилович Несветаев приехал в Тифлис и написал приказ о своем вступлении в командование войсками в Закавказье. Одновременно временным главнокомандующим в Грузии считался командующий на кавказской линии генерал-лейтенант Григорий Иванович Глазенап, находящийся в Георгиевске и отдававший оттуда приказания генерал-майору Несветаеву. Новым главнокомандующим в Грузии 2 июня 1806 года был назначен генерал от инфантерии граф Иван Васильевич Гудович (1806—1809 гг.), но его прибытие в Тифлис ожидалось не ранее июля или августа 1806 года73.

К середине мая 1806 года у южных границ Карабахского ханства вновь было сгруппировано большое количество персидских войск. В условиях продолжавшегося голода, а также угрозы уничтожения хлеба со стороны Персии, Ибрагим-Халил-хан был вынужден отказать в продовольствии отряду майора Лисаневича, что, с точки зрения последнего, было неисполнением условий Кюракчайского трактата74.

Конфликт карабахского хана с шушинским комендантом привел к тому, что Ибрагим-Халил-хан в мае 1806 года с несколькими членами своей семьи (жена Туба-ханым Шекинская, сыновья полковник Ханлар-ага, Аббас-Кули-ага и дочь Солтанат-бегим) и свитой «под предлогом воздуха» (т.е. из-за наступившей жаркой погоды) выехал из Шушинской крепости в расположенное в четырех верстах от нее место, которое в русских источниках называлось Мирза-Али-Беков-Сенгир75.

Согласно жалобе шушинских старшин на майора Лисаневича, Ибрагим-Халил-хан покинул Шушу из-за недовольства распоряжениями русского военачальника: «майоры Лисане-вич и Джораев не могши обойтиться с народом, поступали с нами худо, притесняя подданных, и не действовали по трактату и без ведома нашего входили в некоторые дела здешние, которые не касались до них. Покойный Ибрагим-хан же, будучи огорчен такими поступками их, велел разбить палатку за крепостию и остановился там с одною женою и тремя сыновьями, а остальные жены и дети находились в крепости, но чрез каждые 2 или 3 дня ездил он в крепость и оттуда в свою палатку»76.

В ответ на жалобу шушинских старшин Лисаневич, уже подполковник, в сентябре 1806 года в рапорте генерал-майору Несветаеву утверждал, что Ибрагим-Халил-хан не имел ни от него, ни от майора Джораева «никаких оскорблений выехать за крепость с женою и детьми». По его версии, уже к моменту выезда из Шуши Ибрагим-Халил-хан был настроен изменнически и покинул он свою столицу, занимаемую егерями Лисаневича, как раз для того, чтобы беспрепятственно поддерживать связь с персидскими войсками, в частности со своим сыном Абульфат-агой и родственниками Мирза-Али-беком и Февзи-беком, которым следовало в ночь

72 АКАК. Т. II. С. 727. Док. № 1491, 1492, 1493; Бобровский П.О. Указ. соч. С. 241—242.

73 См.: Бобровский П.О. Указ. соч. С. 243.

74 См.: Там же. С. 244.

75 См.: Там же. С. 245.

76 АКАК. Т. III. Тифлис, 1869. С. 340—341. Док. № 624.

на 27 мая прибыть к хану с 2 000 персидских воинов77. В своем рапорте подполковник Лиса-невич отмечал, что сведения обо всем этом получал из разных источников — и от посланных за границу лазутчиков, и от мелика Джамшида, и от многих жителей Карабаха, но главное, и от ближайших родственников самого хана — от двух претендентов на ханский престол — сына Мехти-Кули-аги и внука Джафар-Кули-аги.

Впрочем, этого не отрицал и сам Джафар-Кули-ага, который в своем письме на имя главнокомандующего в Грузии графа Гудовича писал: «.в отсутствие кн. Цицианова неприятели взяли верх над слабым и престарелым моим дедом — их уговоры и льстивые предложения подействовали над ним; но я, оставляя в молчании поступки его, с данною присягою несходственные, к коим он неблагомыслящими был доведен и от коих последовала несчастная его кончина, — скажу только, что я все средства употребил отклонить его от оных, но когда не возымело сие влияние, я открыл начальнику Шушинского гарнизона о сих замешательствах.»78.

То, что переписка между Ибрагим-Халил-ханом и наследным персидским принцем Аб-бас-мирзой имела место, подтверждают и иранские историки. В частности, Рза-Кули-хан Ида-ят в своем труде «Ровзат-ус-Сафа» сообщает, что Ибрагим-Халил-хан отправил принцу Аббас-мирзе в Ардебиль письмо, в котором просил при появлении войск принца в Карабахе «отправить впереди них по Капанской дороге напоминающего молодого льва любимого и могучего сына Абульфат-хана Джеваншира, чтобы тот помог старому отцу». Также Ибрагим-Халил-хан, по этим же данным, просил «послать Фараджулла-хана Шахсевана с другим отрядом по дороге Чанагчы впереди победоносного войска.»79.

Шушинские же старшины объясняли переписку Ибрагим-Халил-хана тем, что в условиях продвижения персидских войск в Карабах, «дабы по прошлогоднему не лишиться урожая» и разорения своих владений, карабахский правитель «до прибытия сюда Российских войск. и посылал людей к Персиянам и останавливал их»80.

Узнав об «измене» Ибрагим-Халил-хана, Лисаневич отправил к нему Мехти-Кули-агу и Джафар-Кули-агу «с тем, чтобы он, разруша все с Персиянами связи, возвратился бы со всем семейством в крепость». Получив отказ Ибрагим-Халил-хана и чтобы не дать ему соединиться, как предполагал майор Лисаневич, с Абульфат-агой, шушинский комендант, взяв с собой 100 егерей 17-го полка, в ночь на 27 мая подошел к месту нахождения Ибрагим-Халил-хана.

Имеющиеся версии того, что произошло в эту ночь, сильно разнятся между собою. Подполковник Лисаневич в своем рапорте генерал-майору Несветаеву так описывает эти события: «. идущим для атаки офицерам и людям приказал, дабы отнюдь не стреляли прежде неприятеля и по приближении знающим язык кричали бы, чтоб они, не стреляя, сдались бы с ханом. Я пошел атаковать совсем другою дорогою и не той, которая прямо идет из крепости к ним и где у них были караулы, и не прежде они нас открыли, как подойдя менее ружейного выстрела, и тут они, сделавши крик, пустили по нас сильную стрельбу. Я сколько ни кричал им, также и другие, уговаривая их не стрелять и сдаться, но они все упорно продолжали стрелять и ранили егеря, который чрез несколько дней и помер. За дерзость сию я приказал егерям выстрелить и броситься на них; егери с храбростию сие выполнили и в миг изменники были сбиты с крепкого их места, а хан с несколькими человеками остался убит пулею на месте, прочих преследовали егеря по кустам и оврагам; сын его, дочь и жена, умершие от раны, не иначе могли быть ранены, как смешаясь при побеге с прочими в толпу, в кустах, от темноты ночной не были узнаны; вещи изменников, оставшиеся в их палатках, яко добычу чрез оружие

77 См.: Там же. С. 334—335. Док. № 610; Бобровский П.О. Указ. соч. С. 245.

78 АКАК. Т. III. С. 339—340. Док. № 621.

79 Цит. в переводе с азербайджанского по: Qingizoglu Э. Ibrahimxslil xan Sancali-Cavan§ir // Soy: elmi-kütbvi dsrgi, Baki, 2009, № 6 (26). С. 47—53 (Чингизоглы А. Ибрагим-Халил-хан Сарыджаллы-Джеваншир // Сой: научный журнал, Баку, 2009, № 6 (26). С. 47—53).

80 АКАК. Т. III. С. 340—341. Док. № 624.

взятую и коей немного и было, отдал я в пользу солдат, но лучшие их вещи были унесены при начале дела их служителями, из коих Мехти-ага многое после отыскал»81.

Резню, устроенную майором Лисаневичем, описывает иранский историк Мирза-Мухам-мед-Садиг Марвази: «Как только русские узнали о том, что Ибрагим-Халил-хан просил помощь у Аббас-мирзы, (они) подчинили своей власти Джафар-Кули-хана и ночью вошли в имарет Ибрагим-Халил-хана, когда те спали». Необходимо отметить, что, так как внук Ибра-гим-Халил-хана — Джафар-Кули-ага — являлся сторонником русской ориентации, иранские историки обвиняли именно его в гибели деда и даже приписывали ему участие в этом убийстве. Однако документы, опубликованные в «Актах Кавказской археографической комиссии», свидетельствуют о том, что Джафар-Кули-ага в эту ночь находился в Шуше. Далее Мирза-Мухам-мед-Садиг Марвази добавляет: «Как только русские солдаты увидели своего предателя рядом с собой, они сначала набросились на Ибрагим-Халил-хана и растерзали его по кусочкам. После первого удара из его горла вырвался протяжный стон, разбудивший спящих. Наконец, проснулись все женщины. Увидевшие такую ситуацию русские. безжалостно разрубили саблями двух малолетних детей Ибрагим-Халил-хана. Один русский чиновник, засунув саблю в рот младенца, спавшего в колыбели, выбросил его в центр комнаты»82.

Группа шушинских старшин в донесении на майора Лисаневича привела свою версию событий: «Майор Лисаневич и милахвар (милахвар — грузинский дворянский титул; речь идет о майоре Джораеве. — Э.И.), нечаянно взяв войско, в полночь пошли на хана, прежде убили его, а потом жену, сестру Али-ханову (имелась в виду сестра Селим-хана Шекинского. — Э.И.), одну дочь и сына его и там спрятавшихся до 30 чел. чиновников и родственников убили всех их (из семьи Ибрагим-Халил-хана удалось спастись лишь его сыну полковнику Ханлар-аге. — Э.И.); все имение их деньгами и вещами, уборы и палатки ограбили и расхватали, приведя тем нас и соседей наших в отчаяние. Если точно Ибрагим-хан сделал противное подданству Высочайшего Двора, то должны были они взять его со всем семейством и родственниками в крепость, содержать их там и о том донести Высочайшему Двору и какое бы воспоследовало разрешение от правосудия Высочайшего Двора, кто бы мог оному противиться?»83.

Такой же позиции придерживался и зять Ибрагим-Халил-хана — Селим-хан Шекинский, который в своем письме Елисаветпольскому коменданту утверждал, что причиной переписки Ибрагим-Халил-хана с персами стали действия майора Лисаневича по отношению к нему: «.майор Лисаневич, Грузин Милахвар и Карабагский мелик Джимшид сделали между собою совет и покойного Ибрагим-хана убили с служителями своими и сестру мою поймали; хотя узнали ее, но убили. Хотя покойный тот хан имел переговоры с Персиянами, огорчен будучи поступками майора Лисаневича, но надлежало делать по преданности и подданности того хана, поелику он сдал вам крепость добровольно и без войны, отклонясь от Магометанского государя, и давал дань и провиант.»84.

А вот как описывает эти события последний визирь Карабахского ханства Мирза Джамал Джеваншир: «Весною того же 1806 года кызылбашское войско вновь стало переправляться (через Аракс) в Карабаг. Тайно были посланы люди к Ибрагим хану, чтобы уговорить и обнадежить его (со стороны Ирана). Для оказания сопротивления столь сильному врагу в Карабаге не было никакого войска, кроме отряда егерей майора Лисаневича. Илаты и деревни Карабага могли быть растоптаны (вражескими войсками), и помимо того, наступило время жатвы хлебов. Поэтому Ибрагим хан счел нужным внешне быть обходительным с кызылбашами, ставя обо всем в известность майора. Майор же твердо уверял его, что скоро прибудут войска высокого государства России. Но в действительности прибытие их сильно запоздало. (Между тем)

81 АКАК. Т. II. С. 334—335. Док. № 610; Бобровский П.О. Указ. соч. С. 245.

82 Цит. в переводе с азербайджанского по: QmgizogЫ Э. 1ЬгаЫтхэШ хап Запсак-Сауап^г. С. 47—53.

83 АКАК. Т. III. С. 341. Док. № 624.

84 Там же. С. 272. Док. № 491.

кызылбашские войска подошли к крепости на два фарсаха. (Тогда) Ибрагим хан переселил свою семью, находившуюся в Ханбагы, в местность близ крепости. Некоторые злонамеренные люди так наклеветали на него майору, что последний ночью с отрядом воинов отправился к его жилищу, где по злой воле рока и был убит Ибрагим хан вместе с некоторыми членами своей семьи и приближенными лицами»85.

Косвенно фактом как минимум превышения майором Лисаневичем своих полномочий может служить отношение главнокомандующего войсками в Грузии графа И.В. Гудовича на имя министра военно-сухопутных сил Сергея Кузьмича Вязьмитинова от 21 августа 1806 года: «По рапортам, мною полученным от командующего войсками в Грузии ген.-м. Несветаева, открывается, что 17-го егерского полку подполковник Лисаневич и бывший с ним майор Джо-раев, без побудительных причин, с отрядом егерей учинили нападение на Ибрагим-хана Шу-шинского, который, не имев при себе войска, кроме прислужников 35 чел. мужеска и женска пола, и 1 жену с 3 малолетними детьми, находился по сю сторону кр. Шуши близ садов, на горе без всякого укрепления, и сам вышел из палатки навстречу отряда, не сделав ни одного выстрела; но егеря начали стрелять и колоть штыками, где Ибрагим-хан убит и все бывшее с ним имение досталось в добычу учинивших нападение». Далее граф Гудович сообщал, что все эти сведения, основанные на письме Мехти-Кули-аги и на донесение шушинских старшин, подтверждаются шефом Троицкого мушкетерского полка генерал-майором Петром Федоровичем Небольсиным. В связи с чем граф Гудович счел необходимым «нарядить произвести формальное следствие, дабы показать чрез то наипаче родственникам оного Ибрагим-хана и прочим покорившимся народам, что сила законов и правосудие Е.И.В. нигде не дают места преступлениям и доставляют всегда справедливую защиту»86.

Следствие над подполковником Лисаневичем было поручено комиссии под председательством непосредственного начальника Лисаневича — шефа 17-го егерского полка — легендарного полковника Павла Михайловича Карягина; в состав комиссии вошли также подполковник 17-го егерского полка Котляревский и майор Троицкого мушкетерского полка Рени.

Вот как кратко описывает ход следствия автор известной «Истории 13-го лейб-гренадерского Эриванского Его величества полка за 250 лет» генерал-лейтенант Павел Осипович Бобровский: «.Карягину, не успевшему отдохнуть и оправиться от болезни, которою он страдал в походе, нужно было ехать в г. Шушу. Лисаневич обвинял Карягина в пристрастии, жаловался, что он оклеветал его и просил дело перевести в Тифлис, с чем, однако, не согласился граф Гудович. Подполковник Котляревский, как видно, принял сторону Лисаневича и наделал своему шефу дерзостей. Карягин, опасаясь насилия (выделено нами. — Э.И.), вынужден был уехать из Шуши в Елисаветполь. Граф Гудович нашел необходимым отозвать Котляревского в Тифлис, предписав Карягину принять в свое ведение обязанности коменданта Шуши и начальство над войсками, расположенными в Карабаге, и продолжать следствие. Надо полагать, что Карягин, по своей натуре, с военной точки зрения, считал образ действий Лисаневича в Шуше не безукоризненным, что собственно и возбудило негодование Лисаневи-ча, поведение которого в отношении к Ибрагим-хану нельзя считать безупречным»87.

П.О. Бобровский в своем труде по истории 13-го лейб-гренадерского Эриванского полка широко использовал документы архива штаба Кавказского военного округа. Но более подробно на страницах своей книги, на основании чего пришел полковник Карягин к выводу о «не безукоризненных» действиях Лисаневича в Шуше и «не безупречном» отношении к Ибрагим-Халил-хану, автор описывать не стал.

Не стал генерал Бобровский и подробнее рассказывать о конфликте Карягина с Лисане-вичем и Котляревским, завершив описания этих событий лишь следующим абзацем: «Все эти обстоятельства, как видно, сильно потрясли честного и благородного полковника Карягина,

85 Мирза Джамал Джеваншир Карабагский. Указ. соч. С. 96.

86 АКАК. Т. III. С. 331—332. Док. № 605.

87 Бобровский П.О. Указ. соч. С. 252.

здоровье которого было надломлено от чрезвычайных трудов в беспрерывных походах. Он заболел серьезно лихорадкою, которая скоро перешла в гнилую горячку, сведшую его в могилу. Карягин умер 7-го мая 1807 года»88.

И только после смерти полковника Карягина «из обстоятельств дела обнаружилась невинность Лисаневича в насильственном убиении Ибрагим-хана и главнокомандующий во всеподданнейшем представлении, «убеждаясь истиною», просил Государя о сложении ответственности с Лисаневича, который служил всегда с отличием и ревностью»89.

На это решение главнокомандующего в Грузии генерала от инфантерии графа Гудовича не повлияло ни первоначальное разведывание генерал-майора Небольсина, которое подтверждало, что Лисаневич с Джораевым «без побудительных причин» напали на Ибрагим-Халил-хана, ни его же мнение о том, что этот поступок «нимало не соответствует ни долгу, ни званию чиновников»90.

Не повлияли на решение главнокомандующего также и выводы покойного полковника Карягина, к которым тот пришел в ходе следствия над подполковником Лисаневичем и согласно которым, как было уже отмечено выше, Карягин считал образ действий Лисаневича и его поведение по отношению к Ибрагим-Халил-хану не безукоризненным и не безупречным91.

Так было закрыто дело об убийстве Ибрагим-Халил-хана Карабахского.

Претенденты на ханский престол и утверждение нового карабахского хана

После убийства Ибрагим-Халил-хана егерями майора Лисаневича два претендента на ханский престол — генерал-майор Мехти-Кули-ага и его племянник Джафар-Кули-ага, — которые стали непримиримыми врагами, «не предпринимая никаких действий, противоречащих правилам преданности высокому государству, — как пишет Мирза Джамал Джеваншир, — старались водворить спокойствие среди взволнованного населения»92.

На следующее утро после убийства карабахского хана в двух верстах от крепости появилось персидское войско, которое, как предполагал майор Лисаневич, и должно было соединиться с покойным Ибрагим-Халил-ханом. Оставив в Шуше Мехти-Кули-агу, майор Лисане-вич во главе 150 егерей и конницы Джафар-Кули-аги выступил им навстречу, принудил отступить и возвратил жителей нескольких карабахских селений, которые последовали за персидским отрядом93.

Полномасштабные же военные действия русских и персидских войск в Карабахе возобновились лишь через две недели после гибели Ибрагим-Халил-хана. Лагерь персидских войск под командованием самого принца Аббас-мирзы был расположен в Аг-оглане. Только 5 июня 1806 года шеф Троицкого мушкетерского полка генерал-майор Небольсин, который по поручению временно командовавшего войсками в Закавказье генерал-майора Несветаева принял в качестве бригадного командира начальство над русскими войсками, расположенными в североазербайджанских ханствах, выступил из своего лагеря на реке Кюракчае и направился к Шуше. Близ Аскеранской крепости к отряду генерал-майора Небольсина, в котором было 1 092 пехотинца и 113 казаков при 8 орудиях, присоединились 109 егерей майора Лиса-невича и карабахская конница под командованием генерал-майора Мехти-Кули-аги. И только 13 июня 1806 года при Хонашинском ущелье произошло сражение между отрядом генерал-

88 Бобровский П. О. Указ. соч.

89 Там же. С. 246.

90 АКАК. Т. III. С. 331. Док. № 604.

91 Бобровский П.О. Указ. соч. С. 252.

92 См.: Мирза Джамал Джеваншир Карабагский. Указ. соч. С. 97.

93 См.: АКАК. Т. III. С. 334—335. Док. № 610.

майора Небольсина и войском принца Аббас-мирзы, в котором было около 4 000 пехотинцев и 16 000 конницы! Разбив во много раз превосходящие силы принца Аббас-мирзы при Хона-шинском ущелье, генерал-майор Небольсин поручил майору Лисаневичу преследовать отступившего противника. 16 июня Лисаневич с 900 егерями своего полка и с присоединившимся к нему отрядом в составе 250 конных азербайджанцев и 200 пеших армян под командованием Джафар-Кули-аги форсированным маршем выступил из Шуши и направился к нахичеванской границе. 20 июня Лисаневич догнал персидский отряд под командованием Абульфат-аги, Мирза-Али-бека и Фези-бека, атаковав их, разбил и принудил уйти за Аракс. В своем рапорте генерал-майору Небольсину об особо отличившихся в этом бою Лисаневич отмечал, что «также оказали отличную храбрость Джафар-кули и подчиненные ему офицеры»94.

Теперь, подробно описав первые недели после гибели Ибрагим-Халил-хана, попытаемся разобраться с выбором русского командования на Кавказе, рекомендовавшего избрание ханом Карабахским генерал-майора Мехти-Кули-агу в обход его племянника и наследника Карабахского ханства Джафар-Кули-аги.

Как уже отмечалось, до прибытия на Кавказ назначенного 2 июня 1806 года нового главнокомандующего в Грузии генерала от инфантерии графа Гудовича временным главнокомандующим считался находившийся в Георгиевске командующий на Кавказской линии генерал-лейтенант Глазенап, а временным командующим войсками в Закавказье — генерал-майор Несветаев. Последний и получал рапорты генерал-майора Небольсина о его действиях против принца Аббас-мирзы. В своих рапортах генерал-майор Небольсин выделил находившегося при нем в деле у Хонашинского ущелья генерал-майора Мехти-Кули-агу и рекомендовал его «как отлично усердного», который «не мог затеять что-либо неблагонамеренное»95.

В свою очередь, генерал-лейтенант Глазенап поставил вопрос о том, кто именно должен занять место убитого Ибрагим-Халил-хана, перед временно командующим войсками в Закавказье генерал-майором Несветаевым. Отвечая на данный вопрос, генерал-майор Несветаев в своем рапорте от 18 июля 1806 года докладывал генерал-лейтенанту Глазенапу, что управление ханством к этому времени уже принял «до Высочайшего разрешения» сын Ибрагим-Халил-хана Мехти-Кули-ага.

Вероятно, Мехти-Кули-ага смог воспользоваться отсутствием в конце июня 1806 года в Шуше своего 19-летнего племянника, находившегося с приверженными ему беками в отряде майора Лисаневича, и сгруппировал вокруг себя своих сторонников; получив же негласную поддержку генерал-майора Небольсина, Мехти-Кули-ага взял управление ханством в свои руки.

Далее генерал-майор Несветаев, перечисляя в своем рапорте от 18 июля услуги, которые Мехти-Кули-ага оказал генерал-майору Небольсину, подчеркивал «уважение, приобретенное им от народа, и власть, каковую он имеет над ним по приверженности к нему лучших беков». Впрочем, генерал-майор Несветаев упоминал и заслуги Джафар-Кули-аги, но акцент, поставленный в его рапорте на Мехти-Кули-агу, вероятно, и предопределил выбор как генерал-лейтенанта Глазенапа, так и принявшего в августе 1806 года от него дела главнокомандующего в Грузии генерала от инфантерии графа Гудовича96. Последний, прибыв в Георгиевск и получив рапорты от генерал-лейтенанта Глазенапа, 21 августа 1806 года отправил письмо министру иностранных дел генералу от инфантерии барону Андрею Яковлевичу Будбергу, в котором рекомендовал высочайше утвердить генерал-майора Мехти-Кули-агу в сане Карабахского

хана97.

Уже через три месяца, 23 ноября 1806 года, в своем отношении министру иностранных дел барону Будбергу граф Гудович прямо заявлял, что его выбор в пользу Мехти-Кули-хана был основан на рапортах генерал-майора Небольсина к генерал-майору Несветаеву и от него

94 Бобровский П.О. Указ. соч. С. 246—248; Мирза Джамал Джеваншир Карабагский. Указ. соч. С. 97—98.

95 АКАК. Т. III. С. 344—345. Док. № 631.

96 См.: Там же. С. 330—331. Док. № 602.

97 См.: Там же. С. 332. Док. № 606.

к генерал-лейтенанту Глазенапу и что эти рапорты он получил раньше, чем к нему на прием в Тифлисе попал Джафар-Кули-ага98.

Получив ответ от министра иностранных дел, граф Гудович уже 4 сентября 1806 года из Георгиевска отправил письмо генерал-майору Мехти-Кули-аге с поздравлением о высочайшем утверждении его ханом Карабахским и Шушинским, а также с требованием прибыть в Тифлис, как только туда приедет сам граф Гудович, для принесения присяги на верность императору99.

11 ноября 1806 года генерал-майор Мехти-Кули-хан прибыл в Тифлис и в присутствии главнокомандующего в Грузии генерала от инфантерии графа Гудовича принес присягу на верность императору Александру I100.

Приняв присягу Мехти-Кули-хана, граф Гудович вручил ему высочайшую утвердительную грамоту, подписанную Александром I в начале сентября 1806 года: «Нашему любезно-верноподданному ген.-м., Карабагския земли наследнику Мехти-Кули-аге Наша Императорская милость и благоволение. Высочайшею Нашею грамотою, данною в прошлом 1805 году, удостоив вас и всех Карабагския земли жителей всемилостивейше принять в число Наших верноподданных и за благо принять все условия, какие для пользы народа и дому вашего покойным отцом вашим с Нашим ген.-от-инф. кн. Цициановым на вечные времена поставлены, Мы с прискорбием услышали происшествия, за коими последовала смерть отца вашего Ибрагим-хана. Ныне же, зная, что вы не токмо пребывали тверды в обязанностях ваших к Нашему Императорскому престолу, но сверх того по особенному вашему к Нам усердию оказали мно-гия услуги Нашим войскам, — в вознаграждение сих достохвальных опытов вашей верности утверждаем вас ханом Шушинским и Карабагским, позволяя вам владеть сею землею под верховным Нашим покровительством, державою и защитою Российской Империи, коей в верности подданства и в признании единственной Нашей над собою власти торжественно обязаны вы учинить присягу. Все обязанности ханства Карабагского, права и преимущества оному дарованные, какие письменно постановлены и к той грамоте от слова до слова приложены, Всемилостивейше ныне подтверждаем как вам, так будущим по вас преемникам. За сим поручая вам управлять Карабагским народом с кротостью и правосудием, уверены Мы, что вы и наследники ваши в преданности своей к Нашему императорскому престолу и в точном выполнении своих обязанностей пребудете непоколебимы, как долг верного подданства того от вас требует. В сем уповании и в залог Монаршей Нашей к вам и народу Карабагскому милости сия Императорская Наша грамота, за собственноручным Нашим подписанием и с приложением Государственной печати»101.

7 января 1807 года министр иностранных дел барон Будберг в своем отношении к графу Гудовичу сообщил, что отправленные после смерти князя Цицианова знаки ханской власти — знамя с Российским императорским гербом и сабля, украшенная драгоценными камнями, — которые ранее были изготовлены для покойного Ибрагим-Халил-хана, император Александр I пожаловал генерал-майору Мехти-Кули-хану Карабахскому102.

Генерал Ермолов и упразднение ханской власти в Карабахе

Завоевание североазербайджанских ханств и султанств Российской империей было закреплено подписанием «Трактата вечного мира и дружбы», который был заключен 12 октября

98 См.: АКАК. Т. III. С. 339—340. Док. № 621.

99 См.: Там же. С. 333—334. Док. № 609.

100 См.: Там же. С. 338. Док. № 618.

101 Там же. С. 336—337. Док. № 613.

102 См.: Там же. С. 330. Док. № 601; С. 342. Док. № 625.

1813 года по окончании Первой русско-персидской войны в карабахском селении Гюлистан (так называемый Гюлистанский трактат).

Согласно третьей статье Гюлистанского трактата, Персия признавала за Россией «ханства: Карабагское и Ганджинское, обращенное ныне в провинцию под названием Елисавет-польской, также Ханства Шекинское, Ширванское, Дербентское, Кубинское, Бакинское и Та-лышинское.», а также «весь Дагестан, Грузию с Шурагельскою Провинциею, Имеретию, Гурию, Мингрелию и Абхазию»103.

В 1816 году новым главнокомандующим в Грузии был назначен генерал-лейтенант Алексей Петрович Ермолов (1816—1827 гг.). В отношении «закавказских мусульманских владений» политика генерала Ермолова, как отмечал председатель Кавказской археографической комиссии Адольф Петрович Берже, «была совершенно противоположна той, которой держались его предместники. Питая против ханской власти полное предубеждение и считая ее столько же тягостную для населения и вредною для правительства по сношениям ханов с враждебными нам Персиею и Турциею, сколько и несовместную с достоинством России, он поставил себе целью лишить их управления, а владения присоединить к Империи. Из ханств, обращавших на себя особенное его (генерала Ермолова. — Э.И.) внимание, были: Шекинское, Шир-ванское и Карабагское»104.

В апреле 1817 года генерал Ермолов отправился в Персию в качестве чрезвычайного и полномочного посла и возвратился только в октябре. Во время его отсутствия командование войсками и управление Кавказом было возложено на начальника расположенной в Грузии дивизии генерал-майора Александра Петровича Кутузова105.

Еще в феврале 1817 года в своем рапорте императору Александру I «О необходимости уничтожения ханской власти в провинциях» генерал Ермолов предложил свои способы по преобразованию управления в Шеки и Карабахе, которые, по его мнению, должны были быть управляемы «на том основании, как Елисаветпольский Округ, некогда бывший Ханство Гаджинское»106.

Упоминая в своем рапорте полковника Джафар-Кули-агу —племянника и наследника бездетного генерал-майора Мехти-Кули-хана Карабахского, бывшего, по данным Ермолова, «здоровья весьма слабого», главнокомандующий в Грузии отмечал, что Джафар-Кули-ага после возвращения своего из Персии был признан в прежних правах наследника предшественником генерала Ермолова — генералом от инфантерии Николаем Федоровичем Ртищевым. Далее генерал Ермолов в своем рапорте просил императора Александра I не утверждать полковника Джафар-Кули-агу наследником Карабахского ханства, подчеркивая, что он сможет найти «благовидные причины не допустить его управлять ханством»107!

Из отношения министра иностранных дел графа Карла Васильевича Нессельроде от 25 мая 1817 года становится ясно, что предложения генерала Ермолова были одобрены императором Александром I, который разрешил главнокомандующему в Грузии «привести их в исполнение» по усмотрению самого генерала Ермолова108.

Иначе говоря, генералу Ермолову было предложено найти способы и причины, с помощью которых Россия могла бы не соблюдать условия трактатов, заключенных с азербайджанскими ханами.

Долго себя ждать главнокомандующий не заставил и сразу стал претворять свои планы по уничтожению ханской власти. Основным проводником его политики стал военно-окруж-

103 ПСЗ РИ, с 1649 года (Собр. 1). Т. XXXII. 1812 —1815. СПб, 1830. С. 641—645. № 25.466.

104 АКАК. Т. VI. Ч. I. Тифлис, 1874. С. V.

105 См.: Там же. С. II.

106 Приложения к запискам А.П. Ермолова. Ч. II. 1816—1827. В кн.: Записки Алексея Петровича Ермолова. С приложениями. 1816—1827 г. Издание Н.П. Ермолова. Ч. II. Москва, 1868. С. 37—39.

107 АКАК. Т. VI. Ч. I. С. 835. Док. № 1264.

108 См.: Там же. С. 691—692. Док. № 1016.

ной начальник Карабахского, Шекинского и Ширванского ханств (так называемый военно-окружной начальник Мусульманских провинций) генерал-майор Григорий Валерианович Мадатов.

Первым пало ханство Шекинское. В июле 1819 года при странных обстоятельствах неожиданно умер генерал-майор Исмаил-хан Шекинский, который не оставил после себя сыновей, что представило для русских властей «удобный случай навсегда уничтожить ханскую власть» в Шеки. В августе 1820 года своей политикой на Кавказе генерал Ермолов вынудил бежать в персидские владения генерал-лейтенанта Мустафу-хана Ширванского, а в ноябре 1822 года — генерал-майора Мехти-Кули-хана Карабахского109.

Все три ханства были переименованы в провинции во главе с комендантами из русских военных чинов. Коменданты подчинялись военно-окружному начальнику этих провинций110, который, в свою очередь, непосредственно подчинялся главнокомандующему в Грузии.

Генерал-лейтенант князь Александр Петрович Щербатов в своем капитальном жизнеописании Ивана Федоровича Паскевича так кратко описывает и оценивает действия администрации генерала Ермолова в североазербайджанских ханствах: «.самый способ удаления ханов не соответствовал достоинству русского правительства и, благодаря второстепенным деятелям, почти всегда прикрывал возмутительные злодеяния. Ширванский хан, например, бежал в Персию вследствие стараний правителя трех пограничных ханств, генерал-майора князя Мадатова; но вся его богатая казна была похищена самим Мадатовым и помощником его, приставом Мокеевым. «По изгнании Мустафы-хана (Ширванского) из богатых его владений, — пишет один из современников и деятель того времени на Кавказе, — армяне и грузины, жадные к деньгам, заняли все места до управления касающиеся; воровство и грабеж водворились в ханстве». В это же время Талышинское ханство подверглось просто систематическому и явному грабежу русского пристава майора Ильинского111. В г. Нухе генерал-майор князь Мадатов, главный деятель в деле изгнания ханов, отравил последнего Шекинского хана Измаила и одновременно, в Карабаге, вынудил тамошнего хана Мехти-Кули «утвердить за ним земли и деревни, принадлежащие Шах-Назаровым». Получив эти земли, Мадатов уговорил хана бежать в Персию, а сам увеличил вновь приобретенные им земли, выселив 300 семейств из Карабага в Ширван.»112.

«Современником и деятелем того времени на Кавказе», на которого в своей работе ссылался князь Щербатов, являлся известный русский военачальник Николай Николаевич Муравьев (1794—1866). В период управления Кавказом генерала Ермолова Н.Н. Муравьев являлся командиром 7-го карабинерного полка, а в дальнейшем уже в чине генерал-адъютанта генерала от инфантерии в 1854 году сам был назначен наместником Кавказским.

Оставшиеся после Н.Н. Муравьева дневники («Записки Николая Николаевича Муравьева») были опубликованы в 1880-х— 1890-х годах в историко-литературном сборнике «Русский архив» — «с подлинных своеручных тетрадей, сохранившихся у дочери Н.Н. Муравьева, Александры Николаевны Соколовой».

109 См.: АКАК. Т. VI. Ч. I. С. V.

110 См.: ПСЗ РИ, с 1649 года (Собр. 1). Т. XLIV. Ч. II. Книга штатов. Отделение III и IV. СПб, 1830. С. 214—215. № 29.735.

111 «Записки графа Ивана Осиповича Симонича», на которые ссылался князь Щербатов, описывая действия майора Ильинского, находились на хранении в Военно-ученом архиве главного штаба и были опубликованы в 1901 году (см.: Персидская война. Кампания 1826 года, из записок графа Симонича. В кн.: Кавказский сборник. Т. 22. 1901. С. 2—45). Вот как это описывает военный и политический деятель первой половины XIX столетия граф Симонич: «Талышинский хан изменил нам из опасения поздно или рано подвергнуться участи своих соседей, а еще более из-за целого ряда оскорблений, нанесенных ему ленкоранским комендантом (майором Ильинским. — Э.И.). Чиновник этот, не достойный мундира, который он носил, понес впоследствии должную кару; но самое назначение его лежит пятном на управлении генерала Ермолова».

112 Щербатов А.П. Генерал-фельдмаршал князь Паскевич. Его жизнь и деятельность. Т. II. Август 1826 — октябрь 1827 годов. Санкт-Петербург, 1890. С. 28 —30.

Записки Н.Н. Муравьева содержат в себе ценнейшие материалы не только политического и военного характера, но и географического, экономического и этнографического. Его записки дают представление как о самом генерале Ермолове, так и о политике, проводимой им на Кавказе. Последствием этой жестокой политики стала самая затяжная война, которую вела Российская империя — Кавказская война 1817—1864 годов.

Ниже приведено лишь несколько примеров действий генерала Ермолова и созданной им на Кавказе администрации, которые были описаны современником этих событий Николаем Николаевичем Муравьевым и непосредственно относятся к теме настоящей статьи.

«11-го числа (11 января 1820 г. — Э.И.) мы приехали в Кубу. Я в Кубе виделся тоже с братом Наумова, с майором Левенцовым и Табунщиковым, которые возвращались к своим местам, кончивши с князем Мадатовым кампанию против несчастных поселян, коих грабили, вешали и уничтожали жестоким образом. 13-го мы выехали из Кубы, а 15-го приехали в Дербент. Ген.-майор барон Вреде, тамошний бригадный командир, принял меня с той же лаской и дружбой, которыми я пользовался от него в Тифлисе. Рассказы барона Вреде и от других слышанные мною касательно кампании Алексея Петровича не могут быть здесь помещены; ибо, не имея настоящих сведений на сей счет, мне бы не хотелось обсуживать действия две-надцати-тысячного корпуса, который в течение целого лета, как мне кажется, только грабил и разорял окрестные деревни и несколько раз рассеял вооруженные толпы жителей»113.

«17-го числа (17 января 1820 г. — Э.И.) прибыл (в Дербент. — Э.И.) сам Алексей Петрович (Ермолов. — Э.И.).. дела, занимающие его более 20-ти часов в сутки, совершенно расстроили его. К тому же многие старались сердить его на Татар (т.е. азербайджанцев. — Э.И. ), коих по личным неудовольствиям называли изменниками. Главнокомандующий сердился и до такой степени забывался, что всякий раз сам при себе и даже собственными руками наказывал несчастных жителей. Жестокие поступки, которыми он себя ознаменовал в течение прошлого года, совсем несовместны со свойственным ему добродушием. Одно отравление Измаил-хана Шекинского, коего исполнитель был г.-м. Мадатов, заставляет всякого содрогаться»114.

«31-го (января 1820 г. — Э.И.) вечер я провел у барона Вреде, который рассказывал мне об различных жестокостях и пытках, деланных Алексеем Петровичем во время пребывания его в Дербенте над людьми невинными»115.

«12-го (апреля 1821 г. — Э.И.) меня нагнал князь Мадатов, который ехал из Нухи в Шир-ван. Тут мы нашли Макаева, пристава Ширванской области, Грузина, необтесанного, необразованного, безграмотного, который держится различными неправдами на своем месте. По изгнании Мустафы-хана из богатых его владений, Армяне и Грузины, жадные к деньгам, заняли все места до управления касающиеся; воровство и грабеж водворились в ханстве»116.

«1—2 Января (1822 г. — Э.И.) я пробыл в Нухе. Я жил в замке бывшего там хана, который был отравлен самым подлым образом князем Мадатовым. Старков (подполковник, ширванский комендант после майора Макаева и подполковника Высоцкого. — Э.И. ) говорил мне между прочим о кончине майора Макаева, бывшего приставом в Ширванском ханстве. Деньги Мустафы-хана, которые были показаны увезенными им за границу, нашлись у Макае-ва в Тифлисе, и говорят, что князь Мадатов замешан в сем деле. Нет сомнения, что хан был ограблен, деньги утаены и казна обманута; но правительство здешнее сажает без выбора людей на такие места. Не сужу о Мадатове, виновен ли он или нет; похоже, что он виновен, ибо он был приятель Макаеву. Но если он был виноват в сем деле, то он его и поправит; ибо он хоро-

113 Записки Николая Николаевича Муравьева-Карского. 1820 год. В кн.: Русский архив. Историко-литературный сборник. Вып. 11. Москва, 1887. С. 396—397.

114 Там же. С. 397.

115 Там же. С. 400.

116 Записки Николая Николаевича Муравьева-Карского. 1821 год. В кн.: Русский архив. Историко-литературный сборник. Вып. 1. Москва, 1888. С. 81—82.

шо чувствует, что Алексей Петрович, представив о нем Государю с такой выгодной стороны и составив ему такие богатства и награждения, не может вдруг идти вопреки прежнего своего поступка. Трудно разобрать их. Твари презрительные. Иные говорят, что и Макаев умер от яда: здесь болтают ужасы»117.

«Побег или изгнание Карабахского Мехти-Кули-хана случилось летом 1822 года (в действительности в ноябре 1822 г. — Э.И.), по стараниям правительства, желавшего овладеть сим ханством. Желая удержаться в своем ханстве, он (Мехти-Кули-хан. — Э.И.) не замедлил утвердить за Мадатовым земли и деревни, принадлежащие Шах-Назаровым, в надежде на его покровительство; но Мадатов, получив их, не замедлил взять на себя поручение склонить его к побегу, так как и Ширванского хана. Мехти-Кули-хан бежал, опасаясь, по разным подложным наговорам, чтобы его в Россию не увезли, и облагодетельствованный им Мадатов был орудием правительства в сем случае, так как и в изгнании Ширванского хана и в отравлении Нухинского»118.

Проследим теперь более подробно, как администрации генерала Ермолова, а конкретно «князю» Мадатову, удалось заставить Мехти-Кули-хана Карабахского оставить свои владения и бежать в Персию.

Первоначальными планами генерала Ермолова после его возвращения из посольства в Персии было не изгнание Мехти-Кули-хана, а высылка его в Россию. Об этих планах сам генерал Ермолов докладывал в своем отношении министру иностранных дел графу Нессельроде еще в июле 1818 года: «Сего хана, буде внешния обстоятельства благоприятствовать будут, отправлю я со всею роднею в Россию»119.

С 1817 года велась интенсивная переписка русских властей и чиновников на Кавказе с Кабинетом министров и с Мехти-Кули-ханом с целью обосновать «подарок» последнего генералу Мадатову нескольких поместий в Карабахе, получить на это высочайшее разрешение, а также сфальсифицировать происхождение генерала Мадатова от «владетельных» карабахских семей. В итоге 21 апреля 1821 года последовало высочайшее разрешение императора Александра I «допустить кн. Мадатова принять в вечное и потомственное владение» имений, «предлагаемых» ему Мехти-Кули-ханом120.

Одновременно распускались слухи о предстоящем бегстве Мехти-Кули-хана в Персию. Не брезговал такими слухами и сам генерал Ермолов. В своем письме к Мехти-Кули-хану 12 октября 1820 года он отмечал: «Я получил из Тавриза известие, в котором люди вам недоброжела-тельствующие хотят вредить вам. Там недавно распущен был слух, будто вы хотите оставить владение ваше и переселиться в Персию.»121 Хотя далее в своем письме генерал Ермолов заверял карабахского хана в своей дружбе и своем недоверии этим слухам, можно предположить, что главнокомандующий кривил душой, а может, и намеренно подталкивал Мехти-Кули-хана к дальнейшим действиям. «.Я смеялся глупому сему слуху, — продолжал свое письмо генерал Ермолов, — и не иначе понимаю его, как выдомкою беглецов дженки Хамбутая и бывшего хана Мустафы (имелись в виду Сурхай-хан Казикумухский и Мустафа-хан Ширван-ский. — Э.И.). Они, скрывая подлую их измену, хотят доказать, что будто удалились они по неудовольствию и что та же самая причина и вам понуждает оставить Россию.»122.

Через некоторое время генерал Ермолов вновь напомнил о себе. Он разрешает архиерею Нерсесу произвести «исчисление всем Карабагским Армянам», чем сильно удивляет Мехти-Кули-хана, который справедливо полагал, что если Ермолов хочет получить такие сведения,

117 Записки Николая Николаевича Муравьева-Карского. Декабрь 1821 — Май 1822. В кн.: Русский архив. Историко-литературный сборник. Вып. 5. Москва, 1888. С. 100.

118 Записки Николая Николаевича Муравьева-Карского. 1822 и 1823 годы. В кн.: Русский архив. Историко-литературный сборник. Вып. 7. Москва, 1888. С. 350—352.

119 АКАК. Т. VI. Ч. II. Тифлис, 1875. С. 191—193. Док. № 361.

120 См.: Там же. Т. VI. Ч. I. С. 842. Док. № 1279.

121 Там же. С. 840. Док. № 1274.

122 Там же.

то должен поручить это своему чиновнику. Хан не преминул заметить, что переписывать нужно и азербайджанцев, и армян, так как «они все одного владения жители».

После такого ответа генералу Вельяминову пришлось написать в июле 1822 года архиерею Нерсесу свою просьбу отложить перепись «до зимнего времени, как гораздо для сего рода дел удобнейшего». Все становиться совершенно ясным, если учесть дальнейшую судьбу карабахского хана123.

Вот как это описывает армянский писатель Раффи: «.воспользовавшиеся состоянием хана всячески пытались удалить его из Карабаха, чтобы полученные от него бумаги не утратили своей силы. Мехти-хан был довольно робким человеком. Его со всех сторон стали запугивать тем, что русские хотят его убить, сослать в Сибирь и т.д. Говорят, что сам князь Мада-тов также косвенно способствовал неуверенности хана»124.

В ноябре 1822 года неизвестными был ранен наследник Карабахского ханства полковник Джафар-Кули-ага, возвращавшийся домой «после беседы за картами у ген.-м. Мадатова»125. Какая тема беседы была в доме у военно-окружного начальника с непримиримым врагом и одновременно наследником карабахского хана, можно только догадываться. Н.Н. Муравьев в своих записках предполагал, что Джафар-Кули-ага сам прострелил себе руку и распустил слух, что именно Мехти-Кули-хан хотел убить его. «Я же полагаю, — заключал Николай Николаевич Муравьев, — что он был научен к сему Мадатовым для того, чтобы иметь достаточный предлог выслать его за сей поступок в Россию и завладеть совершенно ханством. Но как его заставили молчать о данном ему совете Мадатовым, того не понимаю; вероятно, страхом, ибо он меня всегда уверял, что его ранили ханские слуги при побеге его»126. Хотя, кроме страха, к молчанию Джафар-Кули-агу, вероятно, подталкивали обещания и заверения генерала Мадатова о том, что после бегства карабахского хана Джафар-Кули-ага непременно займет его место.

Мехти-Кули-хан же был уверен, что все это было подстроено, чтобы обвинить именно его в преступлении против родственника. Наконец главнокомандующий в Грузии через генерала Мадатова достиг осуществления основной своей цели в отношении карабахского хана: Мехти-Кули-хан, испуганный угрозами и провокациями, 21 ноября 1822 года, оставив семью и сопровождаемый небольшим числом нукеров, бежал за границу. Что любопытно, не выяснив причину отъезда Мехти-Кули-хана, генерал Мадатов в этот же день объявил населению Карабаха «о побеге хана и что он уже более в Карабаге не будет», и в этот же день рапортовал об этом управляющему гражданской частью в Грузии генерал-лейтенанту Ивану Александровичу Вельяминову. Выражая в своем рапорте готовность приступить к описанию ханского имущества, генерал Мадатов выделил табун лошадей хана, который был сохранен по его предписанию, посланному еще накануне бегства хана русскому штаб-офицеру! ! !127.

Через четыре дня генерал Ермолов «весьма удивился», узнав о бегстве Мехти-Кули-хана. В своем предписании генералу Мадатову он излагает официальную версию, которой и следовало в дальнейшем придерживаться, чтобы объяснить бегство Мехти-Кули-хана Карабахского: «Мог бы он (Мехти-Кули-хан. — Э.И.) испытать средства оправдания противу жалоб, приносимых на притеснения, и надеяться на снисхождение начальства, которое не приставало оказывать ему уважения. Мог требовать и сам употреблять строжайшие средства к изысканию виновных, покушавшихся на жизнь полк. Джафар-Кули-аги, если сам не участвовал в намерении, а посему и не могу отдалить от него подозрение в сем последнем случае»128.

123 См.: Мамедли Э. Хроника трехвековой истории российско-азербайджанских отношений. Как была пресечена ханская власть в Карабахе // Газета «Азеррос», 20 февраля — 3 марта 2006, № 4 (80). С. 13.

124 Раффи. «Меликства Хамсы» — классический труд по истории Арцах-Карабаха (1600—1827 гг.) / Пер. с армянского Л.М. Казаряна. Ереван, 1991.

125 АКАК. Т. VII. Тифлис, 1878. С. 456—457. Док. № 405.

126 Записки Николая Николаевича Муравьева-Карского. 1822 и 1823 годы. С. 350—352.

127 См.: АКАК. Т. VI. Ч. I. С. 848—849. Док. № 1293.

128 Там же. С. 849. Док. № 1294.

27 ноября 1822 года генерал Ермолов в письме полковнику Джафар-Кули-аге сообщил, что он «с крайним удивлением и негодованием известился» о его ранении, после чего поручил генералу Мадатову «строжайше исследовать сие происшествие и открыть виновников сего заговора, для предания их всей строгости законов»129. Таким образом, расследование преступления было поручено его организатору!

Вероятно, также заранее была заготовлена и прокламация генерала Ермолова жителям Карабахского ханства, в которой он «с крайним удивлением известился об измене и побеге в Персию Мехти-Кули-хана Карабагского». И хотя, согласно Кюракчайскому трактату 1806 года, в управление Карабахским ханством должен был вступить полковник Джафар-Кули-ага, генерал Ермолов объявлял об уничтожении ханской власти и вводе прямого российского правления. Генерал Ермолов заверял жителей бывшего ханства, что их имущество останется неприкосновенным, «но вся строгость и жестокое преследование постигнет тех, кои участвовали в измене беглеца-хана и кои дерзнут иметь с ним тайные сношения»130.

Через две недели, 14 декабря 1822 года генерал Ермолов решил, наконец, уведомить о происшествии императора, которому отрапортовал о переходе Карабахского ханства под прямое управление России131.

События тех дней освещены в письме самого Мехти-Кули-хана, написанном спустя несколько лет, 21 июня 1827 года генерал-майору князю Ивану Николаевичу Абхазову, сменившему генерала Мадатова в должности военно-окружного начальника Мусульманских провинций.

Мехти-Кули-хан об обстоятельствах своего побега писал: «Когда Ермолов в 1816 году был назначен сюда главнокомандующим, я исполнил то, чего обязанность службы от меня требовала. Мадатов также в то время был при Ермолове. Находясь несколько дней при них обоих, мне было предложено уступить Карабаг Г(осударю) И(мператору). Затем, ген. Мада-тов, пришедши ко мне, сказал: «У тебя хотят отнять область и даже ханство, но будь со мною за одно и уступи мне несколько из твоих владений и подданных, а я после сего таким образом устрою, что ни ханство, ни область не будут у тебя взяты; и в этом смысле даже дам тебе бумагу». После этого принесли Евангелие, на котором в присутствии нескольких человек произнес клятву, написал бумагу, которая и теперь у меня находится. В ней сказано, что впредь против меня не будет действовать и не допустит, чтобы откуда либо, даже самим ген. Ермоловым был нанесен мне какой либо вред или убыток. По произнесении клятвы, он взял от меня деревни, пашни, летние и зимние кочевки, откупы, наличными деньгами и вещами.

Спустя некоторое время ген. Ермолов отправился в Персию, а ген. Кутузов потребовал от меня объяснения, княжеского ли происхождения Мадатов или нет? А также сведения о том, отдал ли я ему деревни добровольно, или же он насильно их у меня отнял, и с давних времен они принадлежат ему? Но так как Мадатов был из самых простых Армян в Карабаге (отец его, по имени Георгий, был из податного звания, и, следовательно, сам он из низшего класса людей, поелику он даже не был старшиною, а самым простым крестьянином), то какие ему могли принадлежать владения и подданные? Тем не менее, боясь его, я отвечал, что те деревни даны ему мною не в виду его княжеского достоинства, но как генералу Г(осударя) И(мператора). Затем Кутузов вторично писал, что Г(осударь) И(мператор) имеет много генералов и что если я каждому отдам столько деревень, то что же останется мне. когда Ермолов возвратился из Персии, обнаружилось, что Кутузов, поняв дело, предписал мне взять свои деревни, владения и прочее от Мадатова назад, вследствие чего я все оное от него и отобрал. Вскоре потом ген. Кутузов скончался.

После того Ермолов вторично отправил ко мне собственноручную бумагу, с переводом Мирза-Джана Мадатова (переводчика при Ермолове), которою приказывал отдать Мадатову

129 АКАК. Т. VI. Ч. I. С. 849—850. Док. № 1296.

130 Там же. С. 850. Док. № 1299.

131 См.: Там же. С. 850—851. Док. № 1301.

деревни. Я принужден был сообразно предписанию главнокомандующего снова дать Мада-тову бумагу. По получении таковой, Мадатов, тайно посоветовавшись с Ермоловым, просил, чтобы бумагу, по которой я дал ему деревни и прочее, отправили к Г(осударю) И(мператору). По прошествии некоторого времени, он возвратился и объявил мне, что Г(осударь) И(мператор) утвердил мою бумагу; но что данные мною деревни и места для него недостаточны, а потому надлежит в сей бумаге поместить еще некоторые другие, о чем даже никто не узнает, и чрез то дела его поправятся, почему я снова в этой бумаге поместил другие деревни, места и кочевья. Кроме того, в течение нескольких лет я давал ему от себя 500 черв., которые должны были быть платимы теми деревнями. Он же с излишеством собирал эти деньги с деревень и выстроил себе на них прекрасный дом в Тифлисе. Сверх всего этого, он брал работников и вьючный скот для строений его в Чанахчи, о чем я, страха ради, никому ничего не говорил. Потом он просил у меня бумагу, что сыновья Ермолова Бахтиар и Аллах Яр — сыновья Ибрагим хана, но я на это не согласился, почему он, рассердившись, отправился в Тифлис. По возвращении же отдал приказание, чтобы никто ко мне не ходил и, собрав всех чиновников в крепость, постановил дабы я ни во что более не входил. Затем он прибег к хитростям и сплетням, думая, что быть может я бегу из Карабага, но я ничего не предпринимал. Напоследок он арестовал кап. Рустем-бека, описал его дом и отобрал все его движимое и недвижимое имущество.

Не зная что делать, я просил его прислать ко мне дядю своего Петруса, что он и сделал. «Ты, говорил он, лишен ханства, и если хочешь здесь остаться, то будешь арестован». Я же сам решился во что бы то ни стало отправиться в Тифлис и рассказать подробно о всех таковых его поступках, как вдруг было получено известие что полк. Джафар-Кули-агу ранили пулей. Мадатов тотчас объявил, что это было учинено мною из ненависти, разослал людей, которые схватили и привезли 2-х моих служителей, коих не мало не расспросивши, тотчас же арестовали. Обстоятельство это привело меня в крайнее недоумение относительно собственной участи и я решился ехать на Тертер, полагая найти там несколько человек и с ними ехать в Тифлис и объяснить свое положение; но мелик Вани, посланный за мною с приказанием не пропустить меня туда, а выпроводить из Карабага, догнал меня, и я, испугавшись, отправился в Эривань. Хотя по настоящему и не следовало бы мне выезжать из Карабага, но как Джа-фар-Кули-агу ранили пулею, и со мною могло случиться тоже, то я, спасая себя, направился в Эривань. Между тем как между Персию и Россией существовал мир, то я отправился, спасая свою жизнь, в Персию, в ожидании, что быть может притеснители мои будут удалены из края. Ныне, слава Аллаху, новый главнокомандующий, человек одаренный милостью, правосудием и доблестями, прибыл в страну сию. Посему и молю, дабы мое прошение, как можно скорее доставили к главнокомандующему с тем, чтобы он поверг его к стопам великого моего Государя»132.

«Строжайшее исследование» о покушении на полковника Джафар-Кули-агу, которое произвел окружной начальник генерал Мадатов, «было довершено, и совершенно обнаружилось, — как писал генерал Ермолов, — что Хан не имел ни малейшего в том участия; напротив, весьма многие из лучших людей заключали, что Джафар-Кули-Ага сделал то сам, с намерением извести подозрение на Хана, подвергнуть его наказанию и воспользоваться его местом»133.

Очень удобные для Ермолова выводы проведенного генералом Мадатовым следствия, «заставили» главнокомандующего в Грузии «удалить» полковника Джафар-Кули-агу в Россию. 26 декабря 1822 года бывший наследник Карабахского ханства вместе со своим сыном Керимом был выслан в Симбирск, исключительно «для спокойствия Карабага»134.

Так в конце 1822 года была упразднена ханская власть в Карабахе.

132 АКАК. Т. VII. С. 458—459. Док. № 406.

133 Записки генерала Ермолова во время управления Грузиею. В кн.: Записки Алексея Петровича Ермолова. С приложениями. 1816 —1827 г. С. 138—140.

134 АКАК. Т. VI. Ч. I. С. 851—852. Док. № 1302.

Перевод доходов бывших ханов Карабахских в казенное ведомство

Уже в январе 1823 года главнокомандующий в Грузии генерал от инфантерии А.П. Ермолов поручает составить описание вновь образованной Карабахской провинции. Основной целью этого описания было выявить доходы бывшего Карабахского ханства, в том числе доходы откупных статей135, которые с этого периода перечислялись в казенное имущество, а также доходы имений членов ханской фамилии и других карабахских помещиков136.

Кроме собственно доходов бывшего Карабахского ханства в казенное ведомство переходили все имения бежавшего Мехти-Кули-хана, в том числе и «вся земля под крепостью Шушою. потому что принадлежала в собственность владетельным Карабагским Ханам, будучи куплена Ибрагим-Ханом от частных владельцев»137, все имения высланного в Россию бывшего наследника Карабахского ханства полковника Джафар-Кули-аги, а также имения других членов ханской фамилии и карабахских беков, которые бежали вслед за Мехти-Кули-ханом в Персию.

2 мая 1823 года действительный статский советник Могилевский и полковник Ермолов 2-й, на которых и была возложена задача произвести описание доходов Карабахской провинции, подали рапорт на имя генерала Ермолова, к которому было приложено «35 ведомостей, заключающих в себе описание г. Шуши, также магалов, составляющих казенное имущество, и имений, принадлежащих в собственность разным частным лицам. В сих ведомостях подробно означено как народонаселение Карабага, так и все роды податей, собиравшихся в пользу бежавшего заграницу Мехти-Кули-Хана, кои ныне должны поступать в казну Его Императорского Величества.»138.

Все эти 35 ведомостей были сведены в одну итоговую, в которой суммировались и были показаны доходы с каждого магала Карабахской провинции, а также доходы с частных имений и откупных статей, которые ранее поступали в казну Карабахского хана, а с 1823 года переходили в казенное ведомство. Что любопытно, самым крупным частным имением в Карабахе, по данным на 1823 год, обладал военно-окружной начальник генерал-майор Мадатов! (После того как генерал Ермолов был отозван с Кавказа, Мадатов лишился покровителя и был лишен сначала гражданских, а затем и военных должностей; незаконность присвоения им имения подтвердилась в 1829 году в ходе работы специальной сенатской комиссии; это имение, равно как и его тифлисский дом, было конфисковано139.)

Всего, согласно итоговой ведомости, составленной действительным статским советником Могилевским и полковником Ермоловым 2-м, в казну карабахского хана до 1822 года с магалов и частных имений поступало 9 506,5 золотых червонцев (в т.ч. 8 000 полагавшихся в счет ежегодной дани российскому правительству), 185 592,88 ханской серебряной монетой, то есть панабади, что из расчета 15—16 копеек за 1 панабади составляло около 30 364,10 рублей серебром, а также 4 987 вьюков дров. Кроме того, в казну карабахского хана поступали доходы с откупных статей в размере 49 725 панабади и 10 893,10 рублей серебром140.

135 См.: «Откупная статья» — система сбора налогов и других государственных доходов, а также продажи определенных видов товаров (например, соль, шелк и др.), при которой государство за определенную плату передает право их сбора частным лицам (откупщикам).

136 См.: АКАК. Т. VI. Ч. I. С. 852. Док. № 1304.

137 Описание Карабагской провинции, составленное в 1823 году по распоряжению главноуправляющего в Грузии Ермолова действительным статским советником Могилевским и полковником Ермоловым 2-м. Тифлис, 1866.

138 АКАК. Т. VI. Ч. I. С. 856—858. Док. № 1308.

139 См.: Ахмедов С.А. Материалы Шушинской и Бакинской бекских комиссий в Государственном историческом архиве Азербайджанской Республики // Известия Азербайджанского историко-родословного общества. Вып. 6. Баку, 2007. С. 118 —124.

140 См.: АКАК. Т. VI. Ч. I. С. 856—858. Док. № 1308.

Из этих откупных статей по распоряжению генерала Ермолова с 1 августа 1823 года по окончании контракта с откупщиком была упразднена монетная статья «зерраб-ханэ»141 — в связи с прекращением чеканки ханской монеты. Стоит отметить, что монетное дело Карабахского ханства занимает особое место в азербайджанской нумизматике. В столице ханства — Панахабаде (в Шуше) — чеканилась серебряная монета, известная в нумизматической литературе как панабади, то есть панахабадская. Это был уникальный случай в истории монетного дела Азербайджана, когда локальная монета стала называться именем города-эмитента. Дошедшие ранние экземпляры панабади датируются 1787 годом. Судя по ним же, выпуск их продолжался до 1822 года, то есть до ликвидации ханства142. 1 панабади, как было отмечено выше, был равен около 15 копейкам русской серебряной монеты.

Заключение

После получения разрешения в 1827 году возвратиться в Карабах Мехти-Кули-хану и в 1829 году Джафар-Кули-аге им были возвращены все имения, которых они были лишены при генерале Ермолове. Кроме того, своими имениями, хотя и не такими обширными, как у бывшего хана и бывшего наследника Карабаха, продолжали владеть и другие члены ханской фамилии. По сути, представители бывшей карабахской ханской фамилии в XIX столетии превратились в достаточно крупных кавказских помещиков.

Со второй четверти XIX столетия потомки ханов Карабахских в Российской империи, а затем и в советский период носили, в основном, русифицированный вариант своей родовой фамилии Джеваншир, либо Джеваншировы. Автор политической истории Карабахского ханства штабс-ротмистр Ахмед-бек Джеваншир в мае 1870 года в своем прошении в Шушинскую бекскую комиссию отмечал, что фамилию Джеваншир носил как родоначальник карабахской ханской фамилии — Панах-Али-хан, так и его потомки. Кроме того, фамилия эта была утверждена в России за ними Правительствующим сенатом «в силу представленного нами фирмана, данного Персидским Шахом Зенд-Керим-Ханом одному из общих предков наших Мехрали-беку на должность Беглярбекства, то есть правителя Карабагского Ханства». В данном примере автор имел в виду младшего сына Панах-Али-хана, который управлял Карабахским ханством в период похода Панах-Али-хана в Урмию и нахождения его в Ширазе, о чем уже было рассказано выше. «Подтверждением тому, что эту фамилию носили наши предки, — продолжал в своем прошении Ахмед-бек Джеваншир, — еще (могут) служить надписи на надгробных памятниках многих из наших предков, уцелевшие на кладбище в селении Агдам, другие документы, хранящиеся у нас от Персидских Шахов, персидские и турецкие исторические книги, в которых говорится о событиях, касающихся наших предков, и, наконец, ношение этой фамилии теми из наших родственников, происходящих от общего родоначальника нашего Панах-хана, которые теперь живут в Персии»143.

Некоторые представители младшей линии рода ханов Карабахских носили фамилию Па-наххановы (Панахановы), Бегбудовы, Сарыджалинские и др. При этом потомки Ибрагим-Халил-хана в Российской империи в XIX — начале XX столетия носили титул «ага», а потомки его братьев носили титул «бек»144.

Однако, хотя представители бывшей карабахской ханской фамилии, впрочем, как и представители других ханских и бекских фамилий Северного Азербайджана, и сохранили в употреблении свои местные родовые титулы, в то же время они так и не были окончательно приравнены к русским потомственным дворянам и признавались в российском дворянстве только по чинам и орденам, получаемым на русской службе.

141 См.: Там же. С. 852—855. Док. № 1305.

142 См.: Раджабли А. Монетное дело Карабахского ханства // lRS-Наследие, 2008, № 35. С. 12—13.

143 См.: ГИААР. Ф. 69. Оп. 1. Д. 143 (Дело по прошению Абас-бека и Ага-бека Джеваншировых о причислении их рода к бекскому сословию. 5.04.1870 г. — 31.01.1873 г.). Л. 6 —9.

144 См.: Там же. Л. 32 —36 об.

Так, все потомки Ибрагим-Халил-хана могли быть признаны русскими дворянами как потомки генерал-лейтенанта русской службы. В то же время потомки братьев Ибрагим-Халил-хана должны были лично «выслужить» себе русское дворянство.

Впервые дело о составлении проекта положения о личных правах высшего мусульманского сословия в Закавказье возникло по повелению императора Николая I в 1843 году. Для исполнения этого повеления в марте 1843 года был образован из высших должностных лиц Закавказского края специальный Комитет — «об устройстве среди мусульманского населения Закавказья привилегированного сословия». По проекту, составленному данным комитетом, высшее мусульманское сословие следовало разделить соответственно принятым в Российской империи основаниям при разделении дворянского сословия, то есть на потомственное и личное. При этом прямым потомкам последних владетельных ханов, по проекту комитета, следовало присвоить княжеское достоинство с титулом сиятельства. Остальным же представителям высшего сословия предполагалось предоставить титул благородия с разрешением также продолжать употреблять и все существующие до этого местные титулы.

6 декабря 1846 года императором Николем I был подписан рескрипт об определении поземельных прав ханов, султанов, меликов, агаларов и беков, составляющих высшее мусульманское сословие в Закавказье, и об утверждении за ними в потомственном владении земель, которыми они владели во время присоединения Кавказа к Российской империи.

Тем же рескриптом предписывалось заняться и определением личных прав этого сословия, приравнивая его, «по мере возможности, к правам, благородному дворянству Российскому присвоенным».

По завершении работ, относящихся к поземельным владениям, Совет наместника Кавказа в 1862 году передал дело о личных правах в Департамент судебных дел. Последним в 1863 году были составлены проекты инструкций четырех бекских комиссий — Тифлисской, Эри-ванской, Бакинской и Шушинской — для приведения в известность и «определения личных прав высшего сословия в мусульманских частях Закавказского края».

В ходе своей деятельности бекскими комиссиями были составлены списки родов, причисленных к потомственному и личному бекскому достоинству, а также списки родов, которым было отказано в причислении к высшему сословию. Все эти списки были рассмотрены в Совете Главного управления наместника Кавказа и в Совете главноначальствующего гражданской частью на Кавказе. На основании определения Совета были составлены следующие именные списки:

1) список ханских родов;

2) сводный список родов, причисленных к сословиям потомственных беков и родовых агаларов, которым предполагалось предоставить права потомственного дворянства Российской империи;

3) сводный список родов, причисленных к сословиям личных беков, которым предполагалось предоставить права личных дворян.

Однако все эти проекты так и не обрели в Российской империи окончательного юридического решения145.

145 См.: ИсмаиловЭ.Э. Проблема решения сословного вопроса на Кавказе и дополнительные источники по истории азербайджанских бекских фамилий // Известия Азербайджанского историко-родословного общества. Вып. 7. Баку, 2010. С. 171 —180; подробнее о деятельности бекских комиссий в Азербайджане см.: Исмаилов Э.Э. Бекские комиссии и проект положения о правах высшего мусульманского сословия Закавказья. В кн.: Генеалогический вестник. Вып. 9. Санкт-Петербург, 2002. С. 47—51; Ахмедов С.А. Материалы Шушинской и Бакинской бекских комиссий в Государственном историческом архиве Азербайджанской Республики // Известия АИРО. Вып. 6. Баку, 2007. С. 118 —124; Абрамян РМ. Материалы Эри-ванской бекской комиссии как генеалогический источник // Известия АИРО. Вып. 6. Баку, 2007. С. 125—133.