CC BY
166УДК 008.009 Б01: 10.36945/2658-3852-2020-1-42-54
Е. Н. Шапинская, А. А. Лисенкова
ГУМАНИТАРНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В ЦИФРОВУЮ ЭПОХУ: ТРАНСФОРМАЦИЯ ИЛИ КРИЗИС?
Разговоры о кризисе гуманитарного образовании, о понижении интеллектуального уровня молодежи, о растущей безграмотности ведутся в самых разных информационных пространствах. Проблемы гуманитарного образования существуют не только в нашей стране, скорее они являются свидетельством глобальных трансформаций в этой области, суть которых еще предстоит понять, как и сделать прогнозы в области культуры. «Если взглянуть на преобладающие тенденции в сфере высшего образования, - пишет М. Эпштейн, имеющий большой опыт преподавания гуманитарных дисциплин на Западе, - станет понятно, почему сейчас принято говорить о "кризисе гуманитарных наук"... Гуманитарные науки обвиняются в том, что они якобы не приносят никакой практической пользы; оторваны от современной жизни, от экономического и технического прогресса; пользуются чересчур усложненным языком; их изучение в университете не гарантирует занятости и успешной карьеры» [Эпштейн, 2019, с. 196]. С этой точки зрения, гуманитарное образование, в том числе в сфере культуры, должно или исчезнуть, или быть радикально трансформировано в соответствии с запросами рынка. Такого рода трансформации происходят в сфере образования постоянно - на место истории культуры или литературы приходят курсы по менеджменту культуры, арт-бизнесу и прочим «профессиональным» предметам. При это сама основа современных культурных практик размыта или вовсе оставлена за скобками в борьбе за профессиональные компетенции и, выражаясь современным языком, «скиллы».
Образование и информационные революции.
Каждая новая информационная революция влечет за собой неизбежные последствия во всей социокультурной жизни, а эти последствия зачастую ведут к пересмотру многих понятий предыдущей эпохи, идей и концептов, сформированных в ином коммуникационном пространстве. Только время отбирает из прошлого те образцы, культурные тексты «на все времена», которые не утрачивают своей релевантности под натиском любых новых технологий. Меняются как сами культурные институты, так и их функции. Когда теоретики информационного общества писали о ценности информации в постиндустриальную эпоху, они вряд ли предвидели, что информационные потоки сметут все барьеры на пути овладения
© Шапинская Е. Н., Лисенкова А. А., 2020 г.
драгоценными информационными сокровищами, а новые технологии создадут возможность, пусть и иллюзорную, всеобщего доступа к любым информационным ресурсам. «Когда способность производить и получать неограниченные количества любой информации соединяется с доступом к глобальным телефонным сетям, привычные формы труда и досуга принципиально трансформируются» [Бар-брук, 2015, с. 26].
В области гуманитарного образования эти изменения затрагивают такие базовые вопросы, как ценность и отбор информации, соотношение информации и знания, роль преподавателя в условиях доступности любой информации «в один клик» и многие другие. Наиболее пессимистический вывод о судьбе института образования сделал еще в 70-е гг. прошлого века Ж. Бодрийяр: «Университет деградирует: он нефункционален на социальных аренах рынка и занятости, лишен культурной сущности и конечной цели познания» [Бодрийяр, 2016, с. 197]. Несмотря на то что Бодрийяр пишет о кризисе университетов в связи со студенческими волнениями 1968 г., его идеи полностью соответствуют сегодняшнему положению вещей, хотя причиной его являются не власти университетов, а власть новых технологий, превративших знание в легко доступную информацию, создав иллюзию культуры и знания, перешедшего из университетских аудиторий на многочисленные Интернет-ресурсы. «Фантазм власти», о котором пишет французский философ, очень схож с цифровым фантазмом наших дней, создавшим такой мир, который «для нас все еще непостижим, неизведан, полон зловещих искажений, которым яростно сопротивляется наша ментальная система координат, ортогональная и направленная в линейную бесконечность критики и истории. Но именно здесь и нужно сражаться, если это еще имеет какой-то смысл» [Бодрийяр, 2016, с. 200].
Главной функцией образования и его институтов в течение долгого времени было сохранение и передача знаний, опыта, культурных ценностей. Как утверждает в своей «Социологии культуры» авторитетный исследователь проблем культуры Э. А. Орлова, «сфера образования выполняет в обществе консервативные функции трансляции социально необходимых знаний и навыков из фондово-культурного наследия общества. Поэтому в большинстве случаев ее состояние расходится с характером общекультурной ситуации, а форма и степень ее динамизма отстают от тех, что свойственны любому конкретному состоянию общества» [Орлова, 2012, с. 232]. Казалось бы, это положение, в отличие от мрачных прогнозов Ж. Бодрийяра, показывает закономерность драматических изменений в современном образовании, которому приходится сталкиваться с колоссальными изменениями в «общекультурной ситуации». Тем не менее, на наших глазах «консервативные функции» образования, о которых пишет Орлова, все более уступают прагматическим стратегиям компетентностного подхода, игрофикации образования, превращающегося в «эдьютейнмент», и все большему вытеснению общегуманитарной составляющей образования на всех его уровнях. Эти явления
являются индикатором того, что происходит в культуре и обществе в целом. «Школа превращается в модель мира, - утверждает П. Козловски в своем анализе творчества Эрнста Юнгера. - ...одним из великих космических порядков является педагогический» [Козловски, 2002, с. 168]. Таким образом, исследуя процессы, происходящие в образовании, мы находимся в сфере социокультурной проблематики наших дней в целом, и наши выводы и предложения выходят за рамки чисто образовательного пространства.
Новые технологии и образование.
С появлением все новых информационных технологий происходит трансформация образовательных принципов и методик. Место концептуального многоступенчатого фундаментального образования вытесняет фрагментарное просвещение, в котором практически отсутствуют параметры контроля, индивидуализации и креативности. Особенно ярко данные тенденции проявляются в дистанционных формах обучения, направленных на удаленное освоение унифицированных образовательных программ. Данные практики сегодня реализуются в том числе и в традиционно персонифицированном образовании в сфере культуры и искусства, вытесняя традиционные формы преподавания в цифровые дистанционные форматы. Так, например, уже сегодня возможно обучение на цифровых музыкальных инструментах с возможностью удаленного преподавания. На образовательном рынке представлены цифровые рояли Disklavier (Yamaha), которые с помощью оптических датчиков и электромеханических соленоидов, подключенных к светодиодам, позволяют приводить в движение механические части инструмента при воспроизведении музыкальных композиций без участия человека в виде живого акустического звука, что позволяет обучать на расстоянии. Также существует множество онлайн-школ обучения игре на различных музыкальных инструментах, обещающих достижение значительных результатов уже через месяц образовательного процесса (masterspiano.ru, propianino.ru, pianolovers.ru). Наибольшим спросом в сфере культуры пользуются обучающие программы по живописи, представленные в онлайн среде достаточно обширно (hudozhnik.online, kalachevaschool.ru, schoolartonline.ru и многие другие), и программы в области искусствознания и культурологии (profileschool.ru/category/art, openedu.ru/course/hse/ART, arzamas.academy, academiait.ru/course/kulturologiya и другие). Как правило, данные курсы представлены практиками и экспертами той или иной профессиональной сферы и направлены на формирование прикладных компетенций. Тем не менее необходимо отметить что, согласно статистике, только 15 % слушателей всех курсов проходят обучающий курс до конца [MOOCCompletionRates]. На наш взгляд, в современных условиях развития онлайн-обучения реализация подобных образовательных модулей может быть осуществлена в качестве дополнительного образовательного ресурса к основному базовому обучению, т. к. она не имеет строгой логики образовательного процесса, не формирует единую образовательную среду и обладает слабой системой оценки полученных знаний и навыков.
Тем не менее следует отметить, что данные тенденции носят временный характер, и с развитием технологий и повышения сложности механизмов обучения возможна реализация индивидуальных траекторий персонального образовательного маршрута через всю жизнь с поэтапной фиксацией и усложнением образовательного контента, формирования надпредметных связей и междисциплинарных подходов. В данном отношении показателен прогноз Атласа новых профессий Агентства стратегических инициатив [Атлас] в котором представлены новые профессии ближайшего будущего, такие, как тьютор индивидуального эстетического развития, способный подобрать усложняющийся вектор персонального художественно-эстетического развития под индивидуальные запросы каждого, художник scienceart, создающий произведения на стыке науки и искусства, тренер творческих состояний, способный приводить людей творческих профессий в состояние «потока» и повышенной креативности, куратор коллективного творчества, деятельность которого неразрывно связана с реализацией арт-проектов и программ в области искусства. Таким образом, очевидным становится запрос на формирование новых подходов к обучению, в которых необходимо найти баланс между дистанционными программами, направленными на формирование дополнительных навыков и частично перенимающими на себя просветительские функции для обширной аудитории, и обучением фундаментальным базовым знаниям в логике единого образовательного процесса в неоднородном перенасыщенном информационном пространстве.
Образование в эпоху цифры.
Одной из главных проблем информационного общества, начиная с самых первых этапов его возникновения, стала медиаграмотность, умение пользоваться потоками информации, которые в течение очень короткого времени сделали общедоступными знания, накопленные человечеством в течение тысячелетий. Вполне понятно, что овладение этими объемами информации требовало не только приобретения навыков поиска информации, но и определенной психологической перестройки. Новые технологии, постоянно расширяющие доступ к разнообразной информации, зачастую распространялись быстрее, чем способности к их освоению, в результате чего далеко не все пользователи смогли в полной мере воспользоваться их преимуществами. С приходом цифровой эпохи эта проблема получила выражение в термине «цифровое неравенство», которое сегодня является одной из важнейших проблем культуры и социума, порождающее все большую сегрегацию в обществе. На преодоление информационного неравенства направлен ряд социальных проектов; в таком проекте довелось принять участие одному из авторов данной статьи. Имеется в виду программа ЮНЕСКО «Информация для всех». Ее цель определена как «построение информационного общества для всех путем сокращения разрыва между информационно-богатыми и информационно-бедными» [Программа ЮНЕСКО]. В области образования деятельность программы направлена на поддержку «обучения, продолжения образования и
обучения на протяжении всей жизни в областях коммуникации, информации и информатики» [Там же]. В России также существует ряд программных документов, направленных на развитие информационного общества: Государственная программа «Стратегия развития информационного общества Российской Федерации на 2017-2030 годы» [Указ], Государственная программа «Цифровая экономика Российской Федерации» [Программа], Государственный проект «Современная цифровая образовательная среда России» [Паспорт]. Тем не менее, несмотря на многочисленные мероприятия, проводимые этой и подобными программами, ситуация в области цифровой грамотности, в частности, в сфере образования, остается весьма проблематичной.
Прежде чем говорить о тотальной цифровизации образовательного процесса в Российской Федерации, необходимо говорить о повышении цифровой грамотности, выработке новых механизмов стимулирования мотивации к обучению и самоконтролю. В современных условиях это одна из самых сложных задач, стоящих перед обществом. Так опираясь на аналитические данные Высшей школы экономики [Цифровая экономика, 2019, с. 42], можно сделать вывод о низкой готовности использования цифровых, в том числе дистанционных форм взаимодействия и обучения, несмотря на все усилия и программы, реализуемые в данной сфере сегодня. Например, цифровыми навыками, такими, как работа с текстовыми редакторами, обладает лишь 41 % населения России в возрасте 15-74 лет (Финляндия - 67, Великобритания - 58, Германия - 64, Франция - 60), навыками работы с электронной почтой - 44 % россиян этой же возрастной категории (Финляндия - 95, Великобритания - 91, Германия - 93, Франция - 87), навыками чтения и скачивания электронных книг/журналов, чрезвычайно необходимых для различных видов цифрового образования - 25 % пользователей Рунета (Финляндия - 90, Великобритания - 72, Германия - 74, Франция - 61), соответственно использование глобального ресурса сети для различных форм образования сегодня актуально в России лишь для 4 % пользователей Интернета (Финляндия - 17, Великобритания - 14, Германия - 6, Франция - 7), что демонстрирует крайне низкую мотивацию использования ресурсов цифрового образования даже в существующем формате. Таким образом, мы видим, что, несмотря на доступность цифровых технологий, дистанционных форм обучения, разнообразие представленных программ, данный формат является сегодня дополнительным фоновым ресурсом для «продвинутых» пользователей, а основная масса людей предпочитает проводить время не на образовательных платформах, а в социальных сетях (россияне являются лидерами использования социальных сетей - 78 % пользователей Интернета зарегистрированы и используют социальные сети, Финляндия - 70, Великобритания - 75, Германия - 56, Франция - 49). В итоге, прежде чем говорить о повсеместной цифровизации образования, необходимо сформировать мотивацию к цифровому самообразованию, т. к. основным фактором,
сдерживающим использование цифровых ресурсов сегодня, является отсутствие необходимости и повсеместная некомпетентность.
Таким образом, в результате низкой мотивации и недостаточной цифровой грамотности обучающийся из субъекта образовательного процесса превращается в объект маркетинговых технологий, на который транслируется неконтролируемый разноформатный поток «образовательного» контента с различных платформ и от различных авторов, зачастую не обладающих ни знаниями предмета и межпредметных связей, ни педагогическими методиками, и главное, весь данный процесс происходит вне какого-либо образовательного плана и понимания того, что объект такого «образования» должен получить после окончания курса, кроме сертификата/удостоверения и т. п.
Наблюдая коммерческий успех таких кратких «образовательных» курсов, крупные государственные вузы оказываются вынуждены встраиваться в складывающийся рынок, и сегодня онлайн-обучение активно продвигают МГУ, СПбГУ, МИСиС, НИУ ВШЭ, ИТМО, МФТИ и многие другие. Кроме того, появившуюся образовательную нишу стали использовать многие институции, от музеев и театров до блогеров и влогеров, чьи методы обучения очень близки постсоветской почтовой практике обучения Европейской школы корреспондентского обучения (ЕШКО), существующей сегодня в качестве частного дистанционного образовательного центра, где процесс обучения зависит исключительно от мотивированности и способности обучающегося и затрагивает только узкоспециализированные области вне широкого гуманитарного контекста. При подобных подходах к обучению образовательный контент выстраивается блоками по модульному принципу, часто не связанному с другими предметными областями, а после изучения одного модуля слушатель может произвольно выбрать любой другой, не обязательно логически связанный с первым. Еще одной особенностью данных образовательных программ является их интерактивность и визуализированность, с одной стороны, позволяющая проще усваивать излагаемый материал, с другой стороны, не позволяющая углубиться в ту или иную заинтересовавшую тему, предлагая одинаковый стандартный набор знаний независимо от слушателя с другой стороны экрана. Многие цифровые образовательные ресурсы становятся сегодня близкими по своему содержанию к комиксам, с минимальным текстом, максимальным визуальным рядом и удобным интерфейсом взаимодействия и тестового контроля. Таким образом, трансформация всех привычных методик и технологий образования стимулировала неконтролируемый рост образовательного контента различного качества и содержания, в котором роль обучающегося часто сведена к просмотру видео и правильному ответу на тестовые задания, а популярность данных образовательных ресурсов определяется правильностью выбора маркетинговой политики, в результате чего рождается спрос на упрощенные «быстрые знания» в ущерб классическому образованию во всех сферах, и сфера культуры здесь не стала исключением.
Кризис языка и конец книжной культуры.
«Визуальный поворот» в культуре повлиял не только на кризис книжной культуры, но и на язык в целом. Снижение грамотности отмечается не только учителями русского языка, оно стало распространенным явлением в медиапро-странстве, в социальных сетях, в обширном и постоянно расширяющемся мире блогосферы. Явление это связано с некоторыми факторами и имеет исторические причины. Одной из таких причин является постмодернистское разрушение истории, неотъемлемой частью которой всегда был язык. «Утрата истории и утрата языка взаимосвязаны... Атака на сложившийся язык, грамматику, письменность, знак и символ - это элементы упрощения и упрощенчества, которое пришло в историю под знаком культурной революции» [Козловски, 2002, 159]. Применительно к ситуации наших дней можно перефразировать это высказывание как «упрощение и упрощенчество под знаком цифровой революции», которое бросается в глаза не только специалисту-филологу, но и каждому, кто знает и уважает языковые нормы. Тревога звучит и в выступлениях деятелей образования, и на популярных Интернет ресурсах: «Безграмотность везде и во всем. Неучи везде. Неучи - лидеры мнений. Неучи - популярные блогеры. Неучи дают интервью и учат других жить. Люди, которые сами не удосужились научиться, - учат других» [Эра двоечников]. Одно из лекарств от болезни безграмотности авторы видят в необходимом чтении классиков, но здесь мы сталкиваемся еще с одной проблемой - кризисом чтения и книжной культуры. Книга в наши дни утрачивает свое первоначальное значение источника информации и культурных ценностей, превращаясь в антураж различных публичных пространств, которые делают книгу частью декора. Несмотря на различные проекты по спасению книги, подобные бук-кроссингу, в целом судьба книг печальна. Библиотеки избавляются от устаревших фондов, а книги, не вошедшие в различные рекомендательные списки («100 книг, которые должен прочесть каждый» и пр.) становятся предметом утилизации. Кризис книжной культуры заставляет библиотеки превращаться в многофункциональные культурные центры, в которых зачастую преобладает развлекательно-игровой элемент. Вполне понятно, что это необходимо для выживания в экономических условиях наших дней, вопрос в том, чтобы за современным оборудованием, интересными мероприятиями и хорошими кафе книга не стала артефактом, носящим чисто декоративную функцию в креативном пространстве современной библиотеки.
Изменения в процессе чтения, освоения текстов и в книжной культуре как таковой стали заметны уже в эру комиксов, когда изображение стало первичным по отношению к вербальной составляющей той или иной истории. В эпоху компьютеризации с появлением гипертекста исчез «линейный» процесс чтения, причем элементы этого процесса были заметны еще до появления компьютеров, когда для понимания текста читателю необходимо было углубиться в многочисленные
комментарии литературоведческого и исторического характера. «Задолго до появления гипертекста в культуре стало привычным снабжать литературную классику предисловиями, приложениями, ссылками, критическими статьями и списками дополнительной литературы» [Наг&эоп, 1990, с. 264]. Компьютеризация трансформировала этот процесс в гипертекст, который «прояснил факт существования того, что раньше не замечали. Мы подходим к концу культуры книги. Книги все еще издаются и читаются в большом количестве, и это будет продолжаться в обозримом будущем. Тем не менее, они ушли из центра культурной жизни. Современная культура принимает формы гораздо более сложные, чем книжная культура, на смену которой она приходит» [Там же, с. 265]. Это описание культурных процессов было сделано американским исследователем 30 лет назад, и его прогностическое видение оказалось вполне актуальным в наши дни. «Мы сейчас переживаем фундаментальную трансформацию - переезжаем из галактики Гутенберга в галактику Цукерберга. Из цивилизации текстов и системного мышления мы переходим в цивилизацию зрительных образов, где нет ни аналитического мышления, ни системного», - отметил научный руководитель лаборатории нейронаук и поведения человека Сбербанка А. Курпатов [В Сбербанке]. Как и всякая лиминальная эпоха в истории человечества, визуально-цифровой поворот вызывает тревогу исследователей, педагогов, деятелей культуры и широкой публики. На уровне обыденного сознания эта тревога выражается в беспокойстве родителей и педагогов из-за того, что «дети ничего не читают», что тинэйджеры не отрываются от гаджетов, а содержание почерпнутой из них информации далеко не всегда полезно или даже безобидно. Психологи бьют тревогу по поводу влияния «гаджетозависимости» на личность. «Для большинства людей присутствие в телефоне вызывает ощущение собственной неполноценности, отчужденности, социального напряжения и так далее. Социальные сети в этом смысле действуют очень болезненно», - отмечает Курпатов [Там же].
Еще одной угрозой он называет утрату людьми в связи с перепотреблением информации из гаджетов способности заглядывать вперед. Такой человек лишается возможности ставить перед собой цели. «Общая установка на гедонизм, на получение удовольствия при неспособности строить образы будущего приводит к тому, что люди становятся очень нетолерантными к своим провалам, рассчитывают на легкий успех. К сожалению, все это не лучшим образом будет работать на экономику, цивилизацию, в целом на общество» [Там же]. Таких же позиций придерживается американский исследователей социальных медиа Ш. Теркл говоря о том, что «технологии нужны там, где мы наиболее уязвимы. А мы уязвимы. Мы одиноки, но мы боимся близости. Поэтому мы разрабатываем технологии -от социальных сетей до социальных роботов, - которые создадут иллюзию общения, не требуя дружбы взамен. Мы обращаемся к технологиям, чтобы почувствовать связь, которой легко управлять. Мы надеемся, что с помощью технологий
сможем поддерживать общение и в то же время быть независимыми от него» [Тигк1е, 2011, с. 214].
В то же время идет активный процесс дигитализации всех сфер социальной и культурной жизни, и гаджеты становятся необходимы для всех процессов как рабочей, так и частной жизни. Налицо явное противоречие между необходимостью цифровых технологий, рефицированных в гаджетах, и разрушительной для человека силой последних. Добавив к этому уже упомянутую проблему цифрового неравенства, мы получаем весьма амбивалентную картину (пост)современной культуры: избыточность информации, с которой человеку трудно справиться, ведет к примитивизации культуры, заполненной архаическими мифами, образами и символами, основанными на фантазмах пост-истории, и усиливающейся тенденции развития магического мышления, оказавшегося столь необходимым большинству для объяснения все более усложняющейся картины мира в постоянной информационной перенасыщенности. Ответ на эти проблемы призвано дать как гуманитарное образование, так и институты, претендующие на сохранение культурного наследия (музеи, библиотеки и пр.), которые также переживают сложную эпоху смены культурных доминант.
По поводу трансформаций в сфере гуманитарного образования мы уже высказывались выше. Отдельно следует остановиться на образовании в сфере культуры, в котором, как можно предположить, должен происходить процесс трансляции общекультурных и эстетических ценностей, без которых художественная культура лишается своей основы и превращается в бесконечный калейдоскоп экспериментов и инноваций.
Образование в сфере культуры традиционно обладало большим общегуманитарным значением, оставаясь центром не только обучения различным видам профессионального искусства с максимально индивидуализированным обучением, но и центром теоретического философского осмысления культурных процессов, протекающих в современном обществе. Сегодня цифровая трансформация образования в сфере культуры - это также попытка ответа на глобальные вызовы и смену образовательной конъюнктуры в мире. Тем не менее автоматический переход в цифровую образовательную среду в данной сфере практически невозможен, т.к. обучение музыке, живописи, танцу, актерскому мастерству вряд ли возможно через экран монитора, поскольку требует большой включенности педагога (мастера) в процесс обучения и передачи навыков и знаний индивидуально в процессе личного взаимодействия. Как и во всем образовательном процессе в целом, бездумное «расчеловечивание» всей системы обучения (особенно гуманитарного) может нанести невосполнимый ущерб будущему культуры и науки. Система образования - это не только приобретение навыков, но и формирование ценностно-смыслового развития культуры в целом, и данное обстоятельство является ключевым для внедрения любых цифровых инноваций в сферу образования
в культуре. Тем не менее необходимо учитывать тот факт, что для современного поколения молодых людей цифровой способ передачи и получения информации стал естественным и единственно возможным, и, более того, сегодня, опираясь на цифровые инновации и новые способы деятельности, молодежь входит в новую эпоху познания, изменяя привычную картину мира и предъявляя новые требования к условиям образования во всех сферах. В данном отношении цифровые технологии виртуальной реальности позволяют создавать новые и воссоздавать утерянные образцы культуры, создавая тот самый интерактивный и гипервизуальный фрейм для принятия и усвоения культуры в контексте образовательного процесса, что, безусловно, является позитивным фоном для всей системы образования в сфере культуры. Органичное включение в обучение различных элементов виртуальной, смешанной и дополненной реальности может способствовать присвоению культурного контекста и выступать доступным пространством фиксации и трансляции образцов мирового культурного наследия в интерактивном образовательном контексте, дополняя классические формы обучения. Кроме того, благодаря доступности мобильных средств и развитию мобильных приложений становится возможным равноправный доступ для всех участников образования в процесс интерактивного сетевого сотворчества и совместных дискуссий, независимо от расстояния и местоположения. Данные изменения оказывают несомненно положительное влияние на инклюзивность и доступность образования. Тем не менее, при всех несомненных достоинствах существует множество рисков размывания ценности образования, снижения общего уровня и унификации всех образовательных процессов в гуманитарной среде за счет вытеснения фундаментального гуманитарного знания в другие сферы.
Таким образом, процессы цифровизации в образовании не только создают уникальные возможности личностного развития и выбора, но и рождают риски, к которым можно отнести следующие факторы:
- образование как поступательное целенаправленное обучение, воспитание, приобретение умений, знаний, навыков, формирование мировоззрения и ценностей трансформируется в процесс трансляции модульных знаний, формирования компетенций и непрерывного просвещения;
- как отмечает колумнист «Нью-Йорк Таймс» Нелли Боулерз, современное потребление цифровых услуг становится новым маркером бедности [Bowles, 2019]. В связи с доступностью средств коммуникации, возможностью записи и трансляции образовательных курсов онлайн неограниченному кругу лиц стоимость данных курсов становится низкой либо бесплатной (на большинстве ресурсов, таких, как «Постнаука» (postnauka.ru), «Современная цифровая образовательная среда в РФ» (online.edu.ru), «Лекторий» (lectoriy.mipt.ru), «ITMOcourses» (open.ifmo.ru)). Данные тенденции приводят к иллюзии доступности образования и базовых образовательных методик. На «выходе» мы получаем человека с набором не связанных
друг с другом компетенций и отрывочных знаний, а полноценное очное образование на фоне низкой стоимости дистанционного обучения становится роскошью для избранных, все остальные получают унифицированный набор знаний, необходимый для реализации конкретных профессиональных функций;
- компетентностный подход современного высшего образования формирует специалиста под сиюминутные запросы рынка, не владеющего фундаментальными знаниями, логическими и межпредметными связями, способного выполнять простые функции, не способного анализировать и критически оценивать большие потоки информации и не способного к установлению причинно-следственных связей;
- в связи с лавинообразно растущим рынком образовательных услуг возникает необходимость регулирования не только традиционной сферы образования, но и цифрового образовательного пространства;
- в связи с тем, что в цифровом мире человек должен сам «добывать знания» и сам формировать собственный набор компетенций, занимаясь фактически самообразованием, необходимо его обучать с детства данным навыкам (таким, как самоменеджмент и тайм-менеджмент, самомотивация и самоконтроль, умение нестандартно мыслить и решать творческие задачи); происходит изменение подходов к обучению начиная с дошкольного и школьного образования. Современная школа основана на совершенно других принципах образования и практически не подвержена влияниям внешней среды, поэтому трансформация подходов к образованию должна начинаться именно со школы;
- в связи со все возрастающей скоростью освоения материала, необходимостью формирования быстрых навыков в условиях сложности и многозадачности и сохранения традиционных форм образования возникает необходимость изменения подходов к обучению, нахождения баланса между онлайн- и оффлайн-методами;
- гипервизуализация, интерактивность и постоянная включенность вытесняет реальные объекты, заменяя их игровыми глянцевыми образами в формате Marvel, а «нелинейность и гибридность реального и виртуального порождает их множественность, способствуя развитию неосинкретизма как особого типа иррациональности» [Лисенкова, 2018, с. 37];
- все возрастающая интеллектуальная и интерактивная насыщенность преподавания предъявляет повышенные требования к лекторам, участникам цифрового образовательного процесса;
- опасность тотального цифрового контроля, в том числе образовательной сферы. В связи с высокой централизацией данных на основе «цифровых следов» возможно не только отслеживать все индивидуальные траектории в интересах какой-либо группы, но и формировать профили «образовательного успеха», вписывая их в общий социальный рейтинг (по примеру «социального рейтинга» Китая), а также управлять формированием необходимых навыков любого жителя.
Несмотря на вышеперечисленные риски, существуют и большие возможности, открывающиеся перед всей системой образования благодаря развитию цифровых технологий:
- образование становится доступным в любой точке земного шара, в любое время; практически для любого жителя земли открывается доступ к колоссальному банку знаний;
- развивается широкая контекстуальность образования, где электронные учебные материалы благодаря возможности гиперссылок и переходов на связанные материалы выполняют энциклопедические функции, реализуя практически безграничный контекст изучаемых явлений;
- повышается инклюзивность всех видов образования;
- инерективность и геймификация многих образовательных программ позволяют излагать практически любой материал в динамичной, понятной и интересной форме с эффектом присутствия вне пространственно-временных границ, создавая интерактивное поле для творчества, возможности появления новых видов искусства, освоения различных культурных практик и особенностей национальных культур, сохраняя и транслируя лучшие образцы мировой культуры и стимулируя появление новых произведений искусства на стыке технологий и традиционных форм;
- в современных условиях становится возможно формировать самонастраиваемый «умный образовательный контент», соответствующий требованиям любого участника образовательного процесса;
- в области образования в сфере культуры расширяются возможности для синтеза различных видов искусства и мультиинтеграции их с другими сферами, с постоянной включенностью человека в процесс сотворчества.
Данные явления оказывают непосредственное влияние на человека изменяя процессы социализации, персонификации, влияя на все подходы к образованию и предъявляя новые требования к навыкам и компетенциям, создавая основу для развития повышенной индивидуальной ответственности, развития когнитивных способностей, навыков дистанционных коммуникаций, критического мышления и цифровой грамотности.
Библиография
Атлас новых профессий. - URL: http://atlas100.ru/catalog/kultura-i-iskusstvo/ (дата обращения: 29.01.2020).
Барбрук, Р. Интернет-революция. - Москва : Ад Маргинем Пресс, 2015. - 128 с.
Бодрийяр, Ж. Симулякры и симуляции. - Москва : ПОСТУМ, 2016. - 240 с.
В Сбербанке назвали проблемы перехода из эры Гутенберга в эру Цукер-берга. - URL: https://www.rbc.ru/technology_and_media/23/01/2020/5e29778e9
a79477eace194eb?fbclid=IwAR34qHTOPFkK92YRQttX79c_T-6Y6iWjbrPqGmlPqIwbuih qwW4krAYTyDs (дата обращения: 29.01.2020).
Козловски, П. Миф о модерне. - Москва : Республика, 2002. - 239 с.
Лисенкова, А. А. Виртуальные технологии в искусстве - новый фактор ин-культурации и социализации // Вестник Московского гос. ун-та культуры и искусств. - 2018. - № 6. - С. 35-42.
Орлова, Э. А. Социология культуры. - Москва : Академический проект, 2012. - 557 с.
Паспорт приоритетного проекта «Современная цифровая образовательная среда в Российской Федерации». - URL: http://static.government.ru/media/ files/8SiLmMBgjAN89vZbUUtmuF5lZYfTvOAG.pdf (дата обращения: 29.01.2020).
Программа «Цифровая экономика Российской Федерации». - URL: http://static.government.ru/media/files/9gFM4FHj4PsB79I5v7yLVuPgu4bvR7M0.pdf (дата обращения: 29.01.2020).
Программа ЮНЕСКО «Информация для всех». - URL: https://www.ifap.ru/ ofdocs/unesco/program.htm (дата обращения: 29.01.2020).
Указ Президента Российской Федерации от 09.05.2017 г. № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 20172030 годы». - URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/41919 (дата обращения: 29.01.2020).
Цифровая экономика: 2019 : краткий статистический сборник / Г. И. Абдрахманова, К. О. Вишневский, Л. М. Гохберг и др.; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». - Москва : НИУ ВШЭ, 2019. - 96 с.
Эпштейн, Н. М. Будущее гуманитарных наук. - Москва : Группа компаний «РИПОЛ классик» / «Панглосс», 2019. - 239 с.
Эра двоечников настала. И они уже не стесняются ничего. - URL: https://knews.kg/2020/01/09/era-dvoechnikov-nastala-i-oni-uzhe-ne-stesnyayutsya-nichego/?fbclid=IwAR2-SvexibzYbmyKOVvaykU_v1BghHzWkj6tfreUgOWfieTSzeADey 9jjw0 (дата обращения: 29.01.2020).
Bowles, N. Human Contact Is Now a Luxury Good // The New York Times. 23.03.2019. - URL: https://www.nytimes.com/2019/03/23/sunday-review/human-contact-luxury-screens.html? (дата обращения: 29.01.2020).
Hardison, O. B. Disappearing through Skylight. - Penguin, 1990. - 389 p.
MOOC Completion Rates: The Data. - URL: http://www.katyjordan.com/ MOOCproject.html (дата обращения: 29.01.2020).
Turkle, S. Alone together. Why we expect more from technology and less from each other. - New York : Basic Books, 2011. - 360 p.
