CC BY
310
ГУЧКОВ АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ (1862 - 1936)
Александр Иванович Гучков родился 14 октября 1862 г. в Москве, в купеческой семье, давно известной в предпринимательских кругах России. Еще его прадед, Ф.А.
Гучков, принадлежал к «купецкому сословию». Его отец, Иван Ефимович Гучков, в 60-е гг. XIX в. был гильдейским старостой Московской купеческой управы, затем - членом Московского отделения Совета торговли и мануфактур, почетным мировым судьей Москвы, служил в Московской конторе Государственного банка, избирался в старшины Московского биржевого комитета.
Его сыновья - близнецы Николай и Федор, Александр и Константин
- стали продолжателями его дела.
Александр окончил 2-ю московскую гимназию на Разгуляе -одно из самых крупных и престижных средних учебных заведений в конце XIX в., где обучались многие известные общественные деятели России, артисты, писатели, ученые. Склонность к гуманитарным дисциплинам предопределила его дальнейшее образование. В первой половине 8 0-х гг. он окончил Историкофилологический факультет Московского университета, затем обучался в Берлинском и Гейдельбергском университетах в Германии.
Еще в Московском университете он занимался в кружке молодых историков, юристов и экономистов. Здесь выступали со своими первыми рефератами известные впоследствии ученые: П.Н. Милюков, А.А. Кизеветтер, С.Ф. Фортунатов, А.А. Мануйлов, В.Ф. Дерюжинскй. Однако деятельной натуре Гучкова было мало одних только занятий наукой. В 1888 г. он был избран почетным мировым судьей в Москве. В начале 90-х гг. работал в штате нижегородского губернатора, в Московском городском управлении. С 18 93 по 18 97 гг. был членом городской управы Москвы. При его деятельном участии была завершена постройка водопровода в Мытищах и проведена первая очередь канализации. В 18 94 г. за отличие в службе он получил свою первую награду - орден Св. Анны III ст.
В 18 95 - 1896 гг. Гучков посетил Османскую империю, совершил переход через Тибет. В последующие три года он служил младшим офицеров казачьей сотни на охране КВЖД в Манчжурии, верхом на лошади совершил путешествие по Китаю, Монголии, Средней Азии. Добровольцем участвовал в англо-бурской войне на стороне буров, где был ранен и взят англичанами в плен. В 1903 г. он посетил Македонию во время антитурецкого восстания.
В годы Русско-японской войны 1904 - 1905 гг. Гучков находился на фронте в качестве представителя Московской городской думы и Комитета вел. кн. Елизаветы Федоровны, а также помощника главноуполномоченного Российского общества Красного Креста при Манчжурской армии. Весной 1905 г. он попал в плен к японцам, так как не покинул раненых солдат и остался с ними в госпитале.
В революционном 1905 г. Гучков выдвинулся как один из крупнейших деятелей либерального движения. Он принимал участие в земско-городских съездах. Стал одним из лидеров правого, «шиловского», меньшинства. Участвовал в создании «Союза 17 Октября», став его лидером. С 1906 г. состоял председателем ЦК этой партии, участвовал в работе всех ее съездов и конференций, стал одним из идеологов октябризма. Сторонник конституционной монархии с сильной центральной исполнительной властью, а также - «единой и неделимой» империи, он все же признавал право отдельных народов на культурную автономию. Гучков считал необходимым избегать резких радикальных политических изменений, что, по его мнению, грозило исторической эволюции страны и могло разрушить российскую государственность.
В 1907 г. Гучков был избран депутатом III Государственной думы, где возглавил фракцию октябристов и комиссию Думы по обороне. С марта 1910 по март 1911 гг. являлся председателем Государственной думы. Первоначально он поддерживал проводимые П.А. Столыпиным реформы. Будучи прямым и бескомпромиссным человеком, он нередко вступал в конфликты с думскими депутатами, доходившие иногда до столкновений. Так, он вызывал на дуэль П.Н. Милюкова, дрался с графом Уваровым. В нескольких речах, посвященных деятельности Военного министерства, Министерства внутренних дел и Синода, он крайне резко критиковал великих князей и Распутина, что вызывало озлобление придворной камарильи, и в частности самих императора и императрицы. Его обличения Распутина вызывали у Александры Федоровны просто патологическую ненависть. Николай II, по свидетельству В.Н. Коковцова, искренне радовался провалу Гучкова на выборах в Думу осенью 1912 г.
Когда началась Первая мировая война, Гучков в качестве уполномоченного Российского общества Красного Креста активно занялся организацией госпиталей и обеспечением их медикаментами, оборудованием и персоналом, часто ездил на фронт. Он был одним из создателей и председателем Центрального военно-промышленного комитета, членом Особого совещания по обороне государства.
Его популярность и влияние в годы войны резко возросли. В сентябре 1915 г. он был избран членом Государственного совета от торгово-промышленной курии. Война окончательно убедила Гучкова в необходимости смены власти. Об этом он говорил и 2 5 октября 1915 г. на заседании президиума Прогрессивного блока, объединившего многих деятелей Государственной думы и Государственного совета в оппозиции к власти. «Режим фаворитов, кудесников, шутов», - так называл он правящие круги России в 1915 г. Скоро он пришел к мысли о целесообразности династического переворота и создания ответственного перед Думой министерства из либеральных политиков. Однако при этом он не ставил вопрос о прекращении войны и не предлагал кардинальных социально-экономических реформ.
Однако даже на осуществление имеющихся проектов не хватило времени, а главным образом сил. Попытки Гучкова и его сторонников привлечь кого-либо из высших офицеров к планам отстранения от государственных дел Николая II успехом не увенчались: большинство генералов, даже сочувствующих идее переворота, наотрез отказались от участия в заговоре. Позднее сам Гучков отмечал, что «русское общество в лице своих руководящих кругов недостаточно сознавало необходимость этого переворота» и предоставило возможность «слепым стихийным силам... выполнить эту болезненную операцию» - свержение самодержавия.
Сам Гучков сыграл заметную роль в кульминационном акте монархической драмы в конце февраля - начале марта 1917 г. Когда царская власть в столице пала, он настаивал на том, чтобы «быстро и решительно» спасать монархию: не вступая ни в какие соглашения на этот счет с Петроградским Советом, ехать к Николаю II в Псков и «привезти отречение в пользу наследника». 2 марта вместе с В.В. Шульгиным он приехал в Псков; приняв их, Николай II заявил, что «принял решение отречься от престола. в пользу брата Михаила». 3 марта они вдвоем привезли в Петроград манифест об отречении. Бывшая императрица, став просто «гражданкой Романовой», особенно негодовала по поводу того, что отречение принимал в числе других и Гучков, видя в этом акт «ужасного унижения». (По этой же причине в эмиграции на него будет совершенно покушение).
В первом составе Временного правительства (со 2 марта) Гучков получил портфель военного и морского министра. Наблюдая усиление хаоса в стране, он считал возможным и необходимым осуществлять жесткие меры по подавлению параллельных Временному правительству органов власти - Советов. Но подобная тактика не была поддержана кабинетом министров (за исключением П.Н. Милюкова), и 2 мая, после «апрельского» кризиса правительства, Гучков ушел в отставку.
Однако общественной деятельности он не оставил: был участником Государственного совещания в Москве (август 1917 г.), членом Временного совета Российской республики (предпарламента). Он идейно, организационно и финансово поддерживал генерала Л.Г. Корнилова в его подготовке к решительным мерам по установления «порядка» в стране. После ликвидации корниловского «мятежа» в августе 1917 г. Гучков был арестован в числе главных организаторов и руководителей, но через несколько дней его освободили.
Он уехал сначала в Москву, а затем, осенью 1917 г., - в Кисловодск. На юге России, оказавшись среди скопления многих «бывших», строивших после захвата власти большевиками разные планы на будущее, Гучков жаждал прежде всего «расквитаться» с новыми властителями России.
Он одним из первых, в декабре 1917 г., дал 10 тыс. руб. генералу М.В. Алексееву, когда тот начал формировать Добровольческую армию.
Несколько раз органы Советской власти пытались арестовать Гучкова. Весной 1918 г. он ушел в подполье, нелегально скрывался недалеко от Ессентуков, а затем перебрался в Екатеринодар.
Являясь уполномоченным делегации Российского общества Красного Креста при Добровольческой армии, он активно налаживал ее материально-техническое снабжение. В Екатеринодаре он сблизился с генералом А.И. Деникиным, пытался разобраться сам и объяснить Деникину причины непопулярности Добровольческой армии в народе, психологические проблемы в офицерской среде. В январе 1919 г. по просьбе Деникина он выехал в Париж во главе специальной миссии, которой было поручено ведение переговоров с правительствами стран Западной Европы об оказании материальной помощи ВСЮР.
Этот отъезд, по сути, стал для Гучкова эмиграцией. По пути во Францию он посетил Турцию и Италию. В мае вместе со своим бывшим помощником в Военном министерстве генерал-лейтенантом Д.В. Филатьевым он выступил с докладом на совместном заседании представителей российских эмигрантских организаций и Антанты. На переговорах в Париже с президентом Франции Р. Пуанкаре он пытался доказать необходимость расширения финансовой и военной помощи белым армиям.
Летом он провел переговоры с лидерами Великобритании. В одном из писем Деникину Гучков отмечал, что «по счастливой случайности» во главе Военного министерства стоит У. Черчилль
- человек, вполне понимающий мировую опасность большевизма и считающий Англию «единственной спасительницей России».
«Человек большой воли и сильного авантюризма, безгранично честолюбивый, сделавший русский вопрос трамплином для смелого прыжка за властью, но человек беспринципный, с большой долей авантюризма.», - так характеризовал он Черчилля. В целом, однако, он убедился, что интервенция в Россию не пользуется поддержкой в английском народе.
В переписке с Черчиллем Гучков требовал скорейшего нанесения смертельного удара по большевизму, овладения Москвой и Петроградом. Он предлагал вербовать в Болгарии добровольцев для борьбы с Советской властью и создавать армию из русских военнопленных, находившихся за границей. Отчасти результатом его настойчивости стало оказание в августе 1919 г. правительством Великобритании финансовой помощи правительству Русской Северо-Западной области, созданному при Юдениче в Ревеле (Таллинне).
Гучков разделял мнение Черчилля о возможности использовать совместно с белыми армиями войска Финляндии, Эстонии и Латвии. Он сыграл важную роль в организации перевозок из Англии на территорию Балтийских стран оружия и боеприпасов для белых.
В августе 192 0 г. Гучков ненадолго приезжал в Крым к генералу П.Н. Врангелю. Между ними установилось полное взаимопонимание. Врангель считал Гучкова одним из самых «серьезных» русских политиков в эмиграции. Когда Русская армия
Врангеля эвакуировалась из Крыма в Турцию, Гучков приложил немало усилий к ее сохранению.
В феврале 1921 г. в письме Врангелю Гучков сообщил, что он и другие бывшие члены Государственного совета и депутаты Государственной думы решили создать в Париже Русский парламентский комитет в целях защиты «русского дела» перед правительствами западноевропейских стран. Такие комитеты появились в Берлине, Константинополе, Лондоне. По словам Гучкова, в них вошли люди, «которых многое разделяло в прошлом, которые и в будущем разойдутся в своих путях, но которых на данный момент сковала горячая любовь к Родине».
В 1921 - 1923 гг. Гучков являлся председателем Русского парламентского комитета. Он стремился не упустить ни одной возможности для борьбы с Советской властью. Однако он довольно строго относился к выбору союзников и попутчиков в этой борьбе. Так, он предостерегал Врангеля от каких-либо контактов с есаулом Г.М. Семеновым, чьи отряды были известны своими зверствами в отношении мирного населения на Дальнем Востоке и похитили часть золотого запаса страны, отправленного А.В. Колчаком во Владивосток. В январе 1922 г. Врангель предложил Гучкову мобилизовать эмигрантские силы, главным образом торгово-промышленные и банковские круги, на срыв намеченных в Генуе экономических переговоров с Советской Россией. Но эта затея не удалась из-за серьезных разногласий, существовавших в среде российской эмиграции.
В апреле 1922 г. была предпринята попытка объединить различные эмигрантские торгово-промышленные группы. В Париже состоялось совещание их представителей. Гучков, зная ситуацию, не явился на него. Братья Рябушинские, выступая на этом совещании, подчеркивали, что основой будущей России будет армия, торгово-промышленный класс и интеллигенция. Это озадачивало Гучкова. Он спрашивал Врангеля в письме: куда девались рабочие и крестьяне? С.Н. Третьяков в кулуарах совещания заявлял, что Россия не сможет окрепнуть без американского капитала, а Врангель для Америки не являлся подходящей кандидатурой на место общероссийского лидера. Рябушинский, заявляя о расположении к армии, в то же время прямо просил не требовать денег. Гучков ясно видел, что русские предприниматели-эмигранты боятся взять на себя какие-либо моральные и материальные обязательства, скомпрометировать себя связью с Врангелем. Поэтому он советовал Врангелю не устанавливать крепких связей, но и не порывать ни с кем.
В конце 1922 г. Гучков выступил фактическим инициатором государственного переворота в Болгарии, считая это единственным средством спасти находившиеся там части Русской армии (армия Врангеля, численно превосходившая вооруженные силы самой Болгарии, представляла серьезную опасность для реформистского правительства А. Стамболийского, сформированного в основном из членов Болгарского земледельческого народного союза). Русские офицеры приняли
участие в подготовке переворота, и 9 июня 1923 г. правительство Стамболийского было свергнуто.
С конца же 1922 г. Гучков стал настаивать на переносе центра тяжести борьбы с большевизмом в Россию. Он предлагал «проникать» в Россию всеми способами: «индивидуально, группами, в виде предприятий, торговых, промышленных, издательских и т.п.», что, по его мнению, должно было помочь получить «деятелей на местах». Одновременно он подчеркивал важность проведения террора, который может дезорганизовать Советскую власть.
В мае 192 3 г. в Лозанне белые террористы убили советского дипломата, большевика В.В. Воровского. Швейцарский суд оправдал убийц. За кулисами и до, и после «всей этой инсценировки» весьма большую активность проявлял Гучков. Он собрал при помощи посредников некоторые денежные суммы, давал указания группе эмигрантов по составлению «обвинительного акта» Советской власти, с которым должен был выступить на процессе швейцарский адвокат Т. Обер (по словам Гучкова, «видный создатель швейцарского фашизма»).
Когда летом 192 4 г. по инициативе Т. Обера была создана Лига борьбы с III Интернационалом, в руководстве которой участвовали российские эмигранты, Гучков призывал оказывать помощь «белому интернационалу» Обера.
Оценивая ситуацию в России, сложившуюся с переходом к нэпу и в связи с обострением после смерти Ленина борьбы внутри верхушки РКП(б), он считал возможным установление там военной диктатуры. По его мнению, это мог быть режим военных и гражданских «спецов», возможно - «правых коммунистов», к которым он относил Троцкого, считая его «человеком реальной политики». По мнению Гучкова, Троцкий имел все шансы устранить Сталина, опираясь на Красную армию, но проиграл эту борьбу из-за медлительности и колебаний.
Антибольшевистская борьба была одним из главных направлений деятельности Гучкова в эмиграции. В переписке с П. Сорокиным он просил найти в Америке лиц или организации, способные помочь в этом деле. В 1927 г. на Западе усиливается антисоветская кампания. Этому способствовало английское правительство, выступившее в феврале с обвинениями в адрес СССР. В апреле в письме к П.Б. Струве Гучков поставил задачу предельно конкретно: «физически уничтожить правящую из Кремля кучку». И определил способ: «коллективное политическое убийство». Он считал это вполне оправданным с точки зрения морали и из соображений патриотизма и целесообразности. Он советовал устанавливать связи с «борцами» внутри России, пусть не единомышленниками, а просто попутчиками, помогать всем, чем располагает эмиграция: средствами, связями, авторитетом. В то же время он с горечью признавал беспомощность, немощность эмигрантов, отсутствие в них горения и готовности к жертвам.
В эмиграции Гучков отошел от политических организаций. Более того, он очень настойчиво оберегал свою политическую независимость. Это, по словам Милюкова, вызывало более, чем
недоверие. Но сам Гучков признавался, что его «просто не хватает».
Он осуждал правительства европейских государств за признание советского правительства и готовность к экономическому сотрудничеству с СССР. Для противодействия этому по инициативе Гучкова было образовано Информационное бюро при «Русском экономическом бюллетене» в Париже. Оно должно было собирать сведения о хозяйственном положении в СССР и поставлять эту информацию заинтересованным лицам и организациям. В состав бюро вместе с А.И. Гучковым вошли: Н.И. Гучков, Н.Д. Авксентьев, Н.А. Базили, А.П. Богаевский, В.М. Зензинов, А.В. Карташев, А.И. Коновалов, С.Н. Третьяков, С.Е. Трубецкой, Н.С. Тимашев и другие.
В 1931 г. по инициативе ученых Стэнфордского университета в США вышла книга Г.Я. Сокольникова «Финансовая политика Советской России», освещавшая новую экономическую политику и успех денежной реформы в СССР. Она вызвала большой резонанс на Западе. И Гучков, стремясь «исправить зло, которое натворила книга», обратился с просьбой к русским эмигрантам в США найти силы и средства для издания альтернативной книги, куда советовал включить материалы 1-й советской пятилетки, в которой он видел «весь смысл русского коммунизма».
Гучков, живя сначала в Германии, а затем во Франции, участвовал во многих общерусских съездах, часто ездил по странам, где проживали соотечественники, работал в Главном управлении зарубежного Российского общества Красного Креста. В начале 30-х гг. он возглавил работу по координации помощи голодающим в СССР.
Акция помощи голодающим была одной из самых крупных в среде русской эмиграции. 2 6 марта 1934 г. по инициативе Гучкова Главное управление Российского общества Красного Креста обратилось к русским эмигрантам оказать помощь населению СССР. К этому времени в Югославии работал Главный комитет помощи голодающим Советской России, в Германии был создан Союз германских подданных - эмигрантов из России и Украинский комитет помощи голодающим, в Австрии возник Комитет помощи голодающим в Советском Союзе. В мае 1934 г. в Париже состоялось организационное совещание, имевшее целью создать специальный орган по координации помощи голодающим. В нем приняли участие представители около 20 эмигрантских организаций - профессиональных, женских, молодежных, деятелей искусства и т.д. В то же время целый ряд организаций российских эмигрантов уклонился от участия в совещании под разными предлогами. Все это свидетельствовало о серьезных противоречиях внутри эмиграции в отношении к СССР. Совещание приняло решение координировать деятельность всех организаций-участников, исходя из принципов гуманизма и милосердия.
Гучков постоянно и с обостренным вниманием изучал все сведения о положении в СССР, отслеживал ситуацию в среде российской эмиграции, анализировал отношение ведущих политиков Запада к Советской власти, особенно Т. Рузвельта. Он вел
активную переписку, публиковал многочисленные статьи, делал различные записи и справки по этим вопросам.
Российская эмиграция, и Гучков в том числе, с тревогой следила за развитием событий в Германии после прихода к власти Гитлера. Гучков видел угрозу новой войны. Как и весной 1917 г., он был убежден в приближении очередного мирового катаклизма. Правда, он надеялся на здравый смысл германских промышленников и финансистов, на то, что они смогут «убрать» Гитлера сами. Многие эмигранты считали, что Гучков преувеличивает опасность. Гучков же говорил, что они лишь убаюкивают себя мечтами и надеждами на сохранение мира. «Дело не в том, будет война или не будет, этой дилеммы уже нет! -заявлял он. - Фактически война уже заняла на политической карте мира свое роковое место. Нет также никаких сомнений в том, что в новом неизбежном конфликте основными и главными противниками будут Советский Союз и Германия». Но вопрос о том, на чьей стороне должна быть российская эмиграция в этой войне, он обходил.
К началу 30-х гг. Гучков стал одним из самых серьезных россиеведов на Западе. Свою информацию и свои заключения он направлял правительствам и парламентам стран Западной Европы, он переписывался с известными политиками: Г. Думергом, К. Крамаржем и другими.
Разведслужбы СССР, сумевшие проникнуть в военные и политические центры эмиграции, остро интересовалась деятельностью Гучкова и его окружения. Советские разведчики смогли завербовать его дочь Веру. Судя по всему, она пошла на сотрудничество с ними не по материальным соображением, а по идейным: ее муж, англичанин Р. Трайл, был коммунистом, сражался в Испании против фашистов и погиб там в 1937 г. Мог сыграть свою роль и глубокий патриотизм, характерный для всех Гучковых: многие эмигранты видели, как укрепляются позиции СССР на мировой арене, как их Родина снова выходит в разряд ведущих мировых держав. В конце 30-х гг., в самый разгар репрессий, она посетила СССР. По имеющимся сведениям, ее от ареста спас сам нарком внутренних дел Н.И. Ежов, заставив ее уехать. (Победа СССР во Второй мировой войне убедила ее в правильности своего выбора, и она написала книгу, полную восхвалений в адрес СССР и Сталина. С особой благодарностью она вспоминала о Ежове. Лишь в 60-е гг. она постепенно разочаровалась в коммунистической идеологии. Умерла В.А. Гучкова в 1986 г., была похоронена на Кембриджском кладбище в Великобритании).
Зимой 1935 г. у Александра Ивановича Гучкова сильно ухудшилось здоровье, но ему было не до лечения. Он согласился принимать лекарства, но отказался лечь в больницу, ибо это значило для него сломать привычный образ науки. Только в октябре 1935 г. он согласился пройти курс обследования. Врачи госпиталя Бусико определили у него рак кишечника. Он не испытывал сильный болей и поэтому не прекращал активной деятельности. Его даже перевели в частную лечебницу Мирабо,
где был более свободный режим. Он диктовал письма, говорил по телефону (на столике у кровати стоял телефон), общался с посетителями. Диагноз от него скрывали, и Гучков был убежден в скором выздоровлении. Он даже ставил врачам условие: «Мне нужно иметь возможность работать. Это - мое условие. Существование без работы мне не нужно».
И в последние месяцы жизни А.И. Гучков продолжал размышлять над вопросом: неизбежна ли была революция и гражданская война в России? Он считал, что избежать их было мало шансов из-за «слабого монарха» и подорванных моральных основ правящего сословия. Он писал воспоминания, но они так и остались незаконченными...
Гучков умер в Париже 14 февраля 1936 г., по словам Милюкова, «одинокий, молчаливый, среди чужих и не вполне разгаданный». Заупокойная литургия состоялась в храме Александра Невского. На ней присутствовали практически все видные представители эмиграции. И «левые» и «правые» политики, военные, литераторы и деятели искусства пришли почтить его память: Н.Д. Авксентьев, М.А. Алданов, В.Л. Бурцев, М.В. Вишняк, князь А.Д. Голицын, князь В.В. Вяземский, Р.Б. Гуль, А.И. Деникин, П.Н. Милюков, Б.И. Николаевкий, Н.В. Плевицкая и многие другие. Тело Гучкова было кремировано, а урна с прахом установлена в колумбарии на кладбище Пер-Лашез в Париже.
Сочинения:
Гучков А.И. Сборник речей в Третьей Государственной Думе (1907 - 1912). СПб., 1912.
А.И. Гучков рассказывает. М., 1993.
Воспоминания:
Родзянко М.В. Крушение империи. 2-е изд. Л., 1929.
Керенский А.Ф. А.И. Гучков//Современные записки. 1936. №
60.
Шульгин В.В. Дни//Шульгин В.В. Дни. 192 0. М., 1989.
Литература:
Сенин А.С. Александр Иванович Гучков. М., 1996.
Документы:
Государственный архив Российской Федерации.
Ф. 555 - Гучков Александр Иванович (документы за 1836 -1917 гг.);
Ф. Р-58 68 - Гучков Александр Иванович (документы за 1917
- 1935 гг.).
Л.А. Можаева
