CC BY
64
Л. М. Русакова, И. Л. Носова
«Грядущий Аттила»
«Грядущий Аттила» - так назвал свою книгу Игорь Ефимов, политолог и издатель русского происхождения, проживающий ныне в США. Подзаголовок книги - «прошлое, настоящее и будущее международного терроризма»43. Иными словами: образ владыки гуннов свирепого Аттилы ассоциируется у автора с самой страшной опасностью XXI века - опасностью быть подвергнутым жесточайшей атаке, нападению безжалостного, порой, невидимого врага - террориста!
Новый «двадцать первый, золотой» - так его поэтично обозначил Иосиф Бродский, несмотря на короткую, менее чем десятилетнюю историю, заставил мир изумиться изуверской многоликости, широчайшей гамме оттенков террористического наступления: подлинным началом третьего тысячелетия человечество считает не зимний январь, а атаку 11 сентября 2001 года. Каковы же истоки убийственных деяний прошлого и настоящего? Автор категорически отвергает идею о нравственном начале человека: ненависть, неистово разжигаемая в себе, «великая идея», воплощение которой снимает все моральные ограничения, составляют, по его мнению, суть человеческой истории. Подобная позиция, пожалуй, общая для многих исследователей терроризма. Меняется мир, локальная окружающая среда, но «логика движения по экстремистской «трассе» непреложна. Экстремизм неизбежно переходит от идейного и морального ригоризма к крайнему этическому релятивизму и даже цинизму»44. Последнее обстоятельство как и ряд других «составляющих» экстремизма убеждают во взаимосвязанности этих явлений, ибо «... экстремизм - одна из форм отчуждения и прежде всего отчуждения от общечеловеческих, общекультурных ценностей»45.
Вряд ли сегодня можно с уверенностью говорить о единой науке, исследующей тему Другого/Чужого - «аллология», «ксенология» - при всем бесспорном интересе всех ветвей гуманитарного знания к обозначенной проблеме. Но очевидно, что предпосылки экстремального поведения не следует искать только во вне, но и внутри психологического склада личности: «проблема насилия стала теперь проблемой не соци-
43 Ефимов И. Грядущий Аттила. Прошлое, настоящее и будущее международного терроризма. СПб., 2008.
44 Витюк В. В. Левый терроризм на Западе: история и современность. М., 1987. С. 263.
45 ТомалинцевВ. Н. Экстремаль России. Прогноз развития. СПб., 2007. С. 99.
ального, а психологического порядка»46. В данном контексте портретоло-гия - междисциплинарная область знания - помогает создать образ террориста, его психологический портрет, выявляя наиболее значимые акценты жизнедеятельности, соединяя их в целостную картину. Отметим, что определенные шаги в разработке политической портретологии были сделаны отечественными психологами предреволюционной поры.
«Личностные характеристики, связывающие людей в политические элиты, психологические особенности политических экстремистов, которые осуществили в России с 1902 по 1911 г. 241 покушение, были предметом изучения русских психологов в предреволюционные годы. Но их жизненные судьбы, так же как и участь ученых, оказавшихся свидетелями и исследователями революционных событий 1917 г. и гражданской войны, нам, к сожалению, неизвестны. Это особая тема, ждущая своих исследователей»47. Своих исследователей ждет и тема, касающаяся психологического портрета террориста.
Факты биографии, внешность, черты характера, ключевые события в жизни отдельных экстремистов практически всегда рано или поздно становятся известны представителям оперативно - розыскной работы и исследователям. Тем не менее, обобщенно - точного психологического портрета тех, кто готовит теракты или совершает их, пока нет.
Нужен системный анализ мотивации, ситуативных действий, тенденций поведения личности террориста. Именно портрет личности, по мнению Н. М. Ракитянского48, является ключом к пониманию того, что свершается вокруг нее. Составить наиболее точный портрет личности террориста пока не удается, поскольку сейчас стал размытым сам термин «терроризм».
Во-первых, незаметно утрачивается его изначальный смысл, и поэтому под данное определение часто попадают преступные деяния с совершенно не связанной с ним мотивацией. Необходимо, как считает Н. М. Ракитянский, углубиться в историю, обратиться к изначальным корням терроризма, найти его сущностные признаки. Во-вторых, если в современном мире он становится слишком многоликим, то, соответственно, нахождение особенностей отражения этих ликов в образе террориста является первостепенной задачей исследователя - портретолога. В-третьих, на базе собранного и подвергнутого классификации эмпирического материала, применяя компаративистский подход, в дальнейшем станет возможным создание обобщенного психологического портрета террориста с выделением существенных характеристик.
46 Грачев А. С. Политический терроризм: корни проблемы. М., 1982. С. 8.
47 Ракитянский Н. М. Портретология власти: теория и методология психологического портретирования личности политика. М., 2004. С. 49.
48 См.: Ракитянский Н. М. Портретология власти: теория и методология психологического портретирования личности политика. М., 2004.
На данном этапе исследований в этом направлении нам известны всего лишь черновые наброски и эскизы к «большой картине».
Для создания портрета преступника под названием «террорист», необходимо видеть разницу между терроризмом и другими видами преступлений, необходимо выделить ключевые смыслообразующие элементы данного понятия.
Исходя из этимологии слова, учитывая его семантику и, обращаясь к толковым словарям русского языка, можно заметить, что в словаре В. Даля (1866) подчеркивается нацеленность терроризма на устрашение и насилие, а в словаре С. Ожегова (1953) фиксируется, что «террор - это физическое насилие, вплоть до физического уничтожения по отношению к политическим противникам». Главное в определении терроризма то, что насильственные методы борьбы с политическими оппонентами являются основными, и террорист считает, что он вправе их применять.
Углубляясь в смысл термина «терроризм», отметим, что постановка политических целей и их достижение возможны только в организации, поэтому терроризм - это организованная форма политического насилия, а террорист - член организации; «.террористы выступают хорошо организованной группой, действия которых направлены на достижение каких-либо политических или иных целей»49.
Их среда неоднородна, так как объединяясь, они попадают в группы и организации, в которых присутствует разделение «труда» и строгая иерархия. По мнению исследователей: «это своего рода пирамида, в которой есть свои уровни и ранги»50.
На вершине пирамиды стоят идеологи, чуть ниже - разработчики терактов («сценаристы ужасающих акций»), еще ниже - их исполнители (шахиды - камикадзе), а в основании находятся те, кто обеспечивает террористам «тыл»: достает оружие и деньги, нанимает квартиры, делает поддельные документы и отвечает за все необходимое для проведения конкретного теракта.
Каждому уровню террористической организации соответствует свой психологический портрет.
Психологический портрет террориста-идеолога отмечен высоким уровнем интеллекта. Как правило, это люди, получившие превосходное образование или занимающиеся систематическим самообразованием, владеющие несколькими иностранными языками и «зараженные» какой-либо радикальной идеей. Они преданы не лицам, а именно идее. Технология борьбы с террористами данного уровня предполагает разработку
49 Осипова А. А. Справочник психолога по работе в кризисных ситуациях. Ростов н/Д, 2005. С. 116.
50 Там же. С. 117.
системы аргументации, способной поставить данную идею под сомнение либо полностью развенчать ее.
Для всякого идеолога, будь он террорист или нет, важно, чтобы его собственное представление об идеале нашло место в реальной жизни. У террориста в отличие от обычного идеолога идеал гипертрофирован и предстает в виде «сверхидеала». Их цели глобальны, а средства - масштабны. Господство «избранных» на Земле (например, «истинных арийцев») - это идея, отражающая сверхидеальное представление об обществе. Создание современной мировой теократической империи (например, Нового Великого исламского халифата) - из разряда «сверхидей». Подчинение всего мусульманского мира подавляющей воле христиан или буддистов - тоже фантастическая идея, локализация которой возможна только на уровне представлений. Если личность заболевает такого рода глобальными мифическими проектами, то средства, которые она подыскивает для воплощения фантастического плана в жизнь, оказываются не менее гипертрофированными.
Но грандиозность масштабов и планов всегда превышает возможности одного лица, поэтому идеолог для осуществления своих «социальных программ» предполагает наличие особой политической организации, назначение которой - реализовать его планы.
Террорист-идеолог - это самый сложный психологический тип и его портретирование предполагает вдумчивую и тонкую работу. Портретолог должен обращать внимание на то, каким образом идеолог аргументирует свою позицию, к каким источникам прибегает, как их использует. От вдумчивого психолога не ускользает тот факт, что идеологи-террористы для аргументации своей позиции очень часто прибегают к Библии, Корану, Национальной идее, Идее Коммунизма и т. д. Но они воспроизводят не общий смысл и пафос данных источников, а вырванные из контекста и адаптированные под свое мироощущение места, которые, якобы, позволяют вершить крупномасштабное насилие против четко обозначенного врага. Если мы имеем дело с мусульманским террористом-идеологом, то в его концепции врагом оказывается представитель другой религии, так как иная религия рассматривается и аргументируется как ложная. Точно такую логику можно обнаружить у идеолога-террориста любой другой конфессиональной принадлежности.
Терроризм на основе религиозной веры отличается фанатизмом и безжалостностью к инаковерцам, так как врагом оказывается не «плохой» человек, а просто представитель другого вероисповедания.
Допуская насилие в их адрес и совершая теракт, террористам совсем не важно, кто окажется на месте взрыва, главное, что он «чужой».
Таким образом, идеолог - это «крестный отец» терроризма, потому что без него никакая «суперидея» не может обрести жизнь, став для ее приверженцев идеологией.
В этой связи уместно дать еще одно определение терроризма.
Терроризм - это идеология насилия над политическим противником, в рамках которой террор является основным средством прихода к власти в условиях общественной неуправляемости и страха.
Психологический портрет «сценаристов» (разработчиков) терактов менее сложен, так как он отражает личность, в большинстве своем не отягощенную метафизическими размышлениями, но которая не задумываясь поддерживает как саму идею, так и методы, которые рисует идеолог. Перед «сценаристом» стоит конкретная цель - теракт, а задачей является его успешное завершение.
Как правило, разработчики «актов возмездия» - люди со складом ума военного либо на самом деле военные. Они не допускают в свой адрес никаких возражений, имеют ярко выраженные качества лидера, прекрасно знают не только реалии жизни, но и слабые струны человеческой души, способны сплотить вокруг себя целый штаб исполнителей.
Как правило, это люди со специальным техническим или военнотехническим образованием, отлично знающие технику и современные средства связи.
В своем штабе командиры-террористы содержат разветвленную, иерархически построенную группу исполнителей. В их распоряжении оказываются значительные финансовые, технические и людские ресурсы, контроль над которыми тоже в их компетенции.
Они контролируют качество технического оснащения террористической организации и деятельность «лагеря» по подготовке непосредственных исполнителей. За каждый блок террористического звена отвечает заместитель, находящийся в подчинении у командира.
Так постепенно вокруг «сценариста» вырисовываются структурные контуры организации, сферы и масштабы деятельности. Террористическая организация как «раковая опухоль» превращается в самодавлеющее образование в живом организме отдельных государств, часто выходя за его приделы.
Именно «сценарист» наделяет «сверхидею» плотью. Террористическая организация имеет не только цели и задачи, но и финансово - экономические возможности, техническое оснащение, «профессиональное» разделение труда, систему подготовки «кадров», отлаженную схему контроля на всех уровнях и военный суд (трибунал). И все это в компетенции главы организации, цель которого - разработать и осуществить небывалый в истории по силе и эффекту теракт.
Таким образом, террорист данного уровня - личность авторитарная (тоталитарная). Это человек обязательно амбициозный, рвущийся к власти и использующий ее в разрушительных целях. В моральном сознании такой личности мир строго поделен на «белое» и «черное», «своих» и «чужих». «Свои» ассоциируются с Добром, Светом, «чужие» - со Злом,
Тьмой. Никакие компромиссы не допускаются. Моральным «долгом» такого фанатика является полное уничтожение противника.
Разработчик теракта - фигура ключевая и, безусловно, при ее гибели автоматически рвутся многие нити самого сценария теракта. Всем террористам известно понятие «военной тайны», но полнота этой тайны доступна только «сценаристу». Далеко не каждый в организации может знать «сценариста» в лицо. Тем более, что члены группы всех уровней никогда не выступают под настоящими именами, они используют клички.
Психологический портрет лиц третьего ранга - непосредственных исполнителей «акта возмездия» (а теракт для них звучит именно так) еще проще. Вот как описывает его М. Креншо: «Он молод, у него есть желание рискнуть, он способен перешагнуть через моральные преграды. Его характер еще не сложился окончательно, и его незрелость делает его склонным к принятию экстремистских убеждений и групповой морали»51.
Это, как правило, люди, не отягощенные интеллектом, а значит и моральными суждениями, с упрощенной психической организацией. Обычно, они не могут добиться признания иным путем, кроме попыток жечь, грабить, взрывать, убивать, насиловать. Внешность этих людей отражает внутреннее состояние злобы и ненависти. Черты лица в большинстве случаев грубые.
Террористы-исполнители пытаются усилить в своей внешности именно мужские атрибуты: запускают бороду и усы; на теле делают татуировки с соответствующей символикой; одежду подбирают такую, которая подчеркивает их мужественность; выражение лица обычно с оттенком жестокости и презрения.
Большинство исполнителей (и мужчин, и женщин) прошло в организации психологическую обработку и посажено на наркотики. Шахид -самоубийца не должен сомневаться в том, что он делает, он должен быть уверен, что совершает «угодное» для Аллаха дело. Приемы данной обработки «пушечного мяса» хорошо известны, однако - это особая тема.
Пособники террористов, представителей четвертого, самого низкого, но очень важного звена террористической организации, обычно беспринципные люди с размытыми понятиями и ценностями. Они руководствуются в основном задачами собственного выживания и материального обогащения.
Пособниками становятся в силу имеющегося у террористов компромата против этих лиц. Часто люди начинают помогать террористам из боязни применения против них или их близких насилия и шантажа. Им
51 Креншо М. Терроризм и международное сотрудничество. Реферат ИНИОН АН ССР - М., 1990. С. 7
сложно найти адекватные методы собственной защиты, они не знают на что и на кого можно опереться и надеяться в сложившейся ситуации.
В их психике преобладает неуверенность и деструктивное начало, вызванное паническим страхом или чувством безысходности.
Согласившись помогать террористам, пособники часто мечутся между желанием прекратить состояние своей от них зависимости и использования террористов в качестве средства собственной наживы.
Посредники живут среди обычных людей, поэтому должны вести скрытый от посторонних образ жизни.
Выход на посредников, которые снабжают террористов оружием, наркотиками, поддельными документами, квартирами очень продуктивен в раскрытии террористической организации. Это то слабое звено, которое обычно приводит к центральным органам террористической организации.
Обобщая особенности террористов всех уровней, следует выделить «базовые качества» их психологического портрета. В большинстве своем - это люди, слепо преданные идее и организации; психологически готовые к проведению терактов с большим количеством невинных жертв; готовые к самопожертвованию ради «великого дела»; способные действовать в условиях жесткой конспирации и дисциплины; беспрекословно подчиняющиеся вышестоящему руководителю и придерживающиеся «Устава» организации; умеющие поддерживать отношения с другими членами организации на основании выработанных жестких правил.
Они не хотят другой жизни, поскольку не имеют о ней никакого представления либо другая жизнь ассоциируется с понесенными потерями и утратами. Террористическая организация становится их домом и семьей. 20% членов экстремистских групп выросло в неполных семьях либо в семьях, где родители разошлись, когда будущие террористы были подростками (самый уязвимый с точки зрения психологии возраст). «Каждый третий террорист ушел из дома»52. У многих нет собственной семьи. Почти половина - бросили своих жен и детей, оборвав навсегда связь с ними. Многие потеряли родных и близких во время военных конфликтов на той территории, где они проживали. Кого-то привели в организацию друзья.
Впрочем, любая классификация не в состоянии охватить все многообразие предтечи террористического пути. Примером тому - судьба Мухаммеда Бен Ладена, вошедшего в XXI век с красочной приставкой к собственному имени «террорист №1». Авторы многочисленных монографий, посвященных ему, наперебой рассказывают, как до паломничества в Мекку, совершенного вместе с братом в 1977 году, он вел беспечную жизнь саудовского плейбоя. «Теперь он молится пять раз в день,
52 Осипова А. А. Справочник психолога по работе в кризисных ситуациях. С. 118.
чего не делал уже несколько лет. Он забросил «Мерседес», порвал с пьющими друзьями. В университете погрузился в изучение религии.» Как, вопрошают исследователи, набожный, образованный и очень состоятельный человек превратился в самого неукротимого убийцу, призывающего в своем завещании мусульманских юношей: «Возжаждай смерти, и жизнь будет дарована тебе»53.
Видимо сегодня можно говорить о еще одной грани новой ступени вековечного противостояния «Восток-Запад», противостояния эпохи глобализации, когда воинствующий восточный ригоризм в открытую сшибается с неприемлемой западной вседозволенностью и плюрализмом мнений. Острота конфликта усиливается процессом экспансии ислама в Европу, начавшегося еще в прошлом столетии: народы исламской веры все активнее покоряют пространство маленькой Европы, их лидеры все настойчивее стучатся в европейскую политику и ссылка на то, что «. в европейском обществе не происходит массового признания и принятия
54
исламских культурных ценностей и норм поведения.» , вряд ли выглядят убедительно. Впрочем, все это не значит, что «грядущий Аттила» -так назвал террориста XXI века автор книги, ставшей поводом для наших рассуждений, явится, подобно легендарному вождю гуннов, с Востока. «Всякий акт разрушения и саботажа отзывается во мне как голос классовой общности. Возможный риск меня не тревожит, напротив, я ощущаю лихорадочное возбуждение», - вторит ему из некогда добропорядочной Европы «свой» теоретик терроризма Антонио Негри55.
Очевидно одно, террористами не рождаются, ими становятся люди с огромными психологическими проблемами, пережившие в своей жизни душевные травмы и испытавшие серьезные утраты и унижения. Поэтому в основании их мотивации прослеживается попытка восстановить (так им кажется) социальную «справедливость». Они прибегают к террору как своеобразной форме мести и мстят всему обществу за то, что им что-то не удалось и уже никогда не удастся сделать в нормальных условиях. Поэтому их цель - насилием изменить существующие порядки, прийти к власти и установить новые, как им кажется, более справедливые. Только эти «новые» порядки будут еще хуже старых, потому что их законодатели - преступники.
53 Ефимов И. Грядущий Аттила: прошлое, настоящее и будущее международного терроризма. СПб., 2008. С. 232, 240.
54 Садыхова А. А. Исламизация Европы: миф или реальность // Культура и мир. 2008. С. 459.
55 Витюк В. В. Левый терроризм на Западе: история и современность. М., 1987. С. 262.
