Групповой метод расследования тяжких и особо тяжких преступлений, совершаемых в сфере экономической деятельности Текст научной статьи по специальности «Право»

ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА

CJ

OI

О CJ

О О

о

Q.

со

S

н

о

0

1

о я с о

т ф

VO >s

о *

о

ф у

S

2

0

1

о *

о

2 ф d

я *

<

*

S I

н

о ф

со

ГРУППОВОЙ МЕТОД РАССЛЕДОВАНИЯ ТЯЖКИХ И ОСОБО ТЯЖКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШАЕМЫХ В СФЕРЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Бажанов С.В.*

In this article is defined the place and a role of a group method of investigation in practice of struggle against economic and tax crimes. The analysis are exposed legal, operational and tactical aspects of activity of investigatory and investigatory — operative groups.

Государственно-правовая политика Российской Федерации в области, которую традиционно принято именовать борьбой с преступностью, немыслима без четкого осмысления и адекватного преломления в законодательных системах уголовно-правового блока наиболее прагматичных средств осуществления соответствующего комплекса мер организационно-управленческого, процессуально-правового, криминалистического и оперативно-разыскного порядка, объективно ориентированных на скорейшее достижение реального общественно-полезного результата.

Провозглашенная в последние годы установка на приоритет интересов личности или как минимум паритет ее интересов с интересами государства во многих областях общественной жизни с трудом наблюдаема и тем более осуществима в условиях «беспокойного социума». Более того, она изначально уязвима, поскольку в под об -ном подходе сквозит очевидное заблуждение, обусловленное заведомо ложными представлениями о пользе, являющимися, по определению Ч. Беккариа, одним из источников ошибок и несправедливостей.

В контексте изложенного одним из основополагающих принципов уголовной политики Российской Федерации в рассматриваемом вопросе должна была бы стать идея, пока не воспринятая ни Конституцией РФ, ни самим Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации. При самом первом приближении ее можно было бы выразить в виде аксиомы, презюмирующей гарантированную государством для граждан, пострадавших от реальных преступных посягательств, возможность выбора наиболее оптимального (на их конкретно взгляд) способа защиты нарушенных преступлением интересов —

права, исторически поглощенного публичным началом в построении российского уголовного процесса.

Обозначенная проблема, в свою очередь, умыкается в доктрину дифференцированного подхода к построению уголовного процесса (множественности форм его реализации в досудебных и судебных стадиях), существенно обострившаяся в результате серьезнейших экономических потрясений, переживаемых нашим отечеством в условиях новейшего времени.

Сама постановка вопроса о соотноси-мости целей и средств по их достижению, спускаемых законодателем на раскрытие и расследование преступлений, совершаемых, в частности, в сфере экономической деятельности, судебное разбирательство и разрешение соответствующих уголовных дел, не будучи ни новой, ни тем более, оригинальной, в который уже раз (косвенно) была провозглашена в постановлении Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 г. «О концепции судебной реформы в РСФСР». Данную установку можно было бы рассматривать в качестве самостоятельного принципа государственно-правовой политики борьбы с преступностью, поскольку, во-первых, цель, не материализованная определенными средствами, как известно, не может быть достигнута, и, во-вторых, дифференцированный подход к построению уголовного процесса следует сопровождать четко продуманной законодательной регламентацией прогнозируемых мероприятий во избежание его (подхода) дискредитации в глазах широкой юридической общественности.

Действующие законодательные системы уголовно-правового блока, являющие в единстве остовом государственно-правовой политики борьбы с преступностью,

Начальник кафедры криминалистики АЭБ МВД России, доктор юридических наук, профессор.

представляются чрезмерно заформализо-ванны. Они загромождены избыточными правовыми конструкциями, институтами, отдельными нормами-статьями, всевозможными гарантиями, слабо работающими на представителей прежде всего судебно-следственной и прокурорской власти.

Можно констатировать, что процесс их деградации продолжается в канве порочных акцентов либерально-демократического толка, положенных в основу проводимой ныне судебно-правовой реформы. Наверное, тому есть определенное объяснение, ибо и сам термин «либеральный», понимаемый в духе небезызвестной двузначной логики, весьма неоднозначно трактуется в Толковом словаре русского языка: одно из его значений — излишняя терпимость, снисходительность, вредное попустительство.

Расследование экономических и налоговых преступлений, совершаемых организованными преступными группами, широко разветвленными и тщательно законспирированными, сопряжено с очевидными трудностями. Достаточно часто они вовлекают в свою деятельность работников государственного аппарата, оказывающих влияние на планирование, распределение фондов, импортные и валютные операции, решение кадровых и других вопросов управления, что, безусловно, представляет собой благодатную почву для постоянного воспроизводства коррупции.

Преступления рассматриваемой категории нередко сопровождаются особой жестокостью и изощренностью и порождают в конечном итоге исключительно тяжкие последствия. Речь идет о новых, ранее нетипичных для России общественно-опасных деяниях, как-то: незаконный ввоз рабочей силы, контрабанда автомобилями, денежные махинации путем подделки банковских чеков и кредитных карточек, выпуск необеспеченных ценных бумаг, незаконные операции по переводу за границу крупных денежных сумм, осуществляемые, в частности, международными подпольными (в том числе, семейными) банками, неправомерные действия при банкротстве, преднамеренных и фиктивных банкротствах, мошенничество при осуществлении биржевых сделок и т.д.

Специфика перечисленных преступлений предполагает необходимость подобающих организационных, процессуально-правовых, криминалистических и оперативно-разыскных средств реагирования, которые в

совокупности наибольшее преломление находят в деятельности следственных и следственно-оперативных групп, в том числе постоянно действующих и межведомственных1. Их еще иногда называют «объединенными», «смешанными» или «совместными», что с этимологической и исторической точек зрения представляется неудачным.

Отдельные вопросы практической реализации группового метода расследования преступлений продолжают активно обсуждаться на страницах специальной юридической литературы. Общий тон выступлений, в целом рационалистический и верный, порою нивелируется схоластическими выпадами, равно наивными и противоречивыми, дезориентирующими широкую читающую публику относительно проблем рассматриваемого правового института.

Явно в обход основных положений теории управления, приобретающих в условиях группового расследования особое звучание, некоторые ученые и юристы-практики как положительный опыт прокламируют деятельность так называемых супербригад2, в результате чего групповой метод расследования, культивируемый в качестве панацеи ото всех бед, превращается в дань моде.

В отдельных публикациях появились предложения о целесообразности включения в состав следственно-оперативных групп некоторых вспомогательных работников и даже целых штабов. В силу этого традиционная процессуально-правовая проблематика группового расследования размывается, а реальные следственно-оперативные группы, доходящие в некоторых случаях по численности до 200—300 и более сотрудников, по существу перерастают в межрегиональные трудно управляемые горрайорганы внутренних дел.

Такова суровая действительность, которая, с одной стороны, свидетельствует о запущенности ситуации с общекриминологической точки зрения, а с другой — обусловленная механистическим восприятием предписаний ст. 163 УПК РФ, порождает идеалистическое воззрение относительно возможностей группового метода расследования преступлений как крайнего средства, реализуемого по принципу «стенка на стенку» в каждой конкретной следственной ситуации.

Положение усугубляется консерватизмом законодателя, а также вялым регулированием в подзаконных ведомственных нормативных правовых актах принципов и общих условий взаимодейс-

сч

01

г •

о

о

сч •

о о о о.

с[ со

I-

О

0

1

о я с о т ф ю

О *

О ф

У

2

0

1

о *

о

2

ф

■а

я <

I I-

О ф

со

ISSN 1997-1001

СЧ

Ol

О CJ

О

о о

Q. C[ CQ

s

I-

о

0

1

о я с о т ш vo >s о

о ф

у

S

2

0

1

о о

2 ф d

я <

S I

н

о ф

со

твия, осуществляемого в рамках следственно-оперативных групп3. Во многих научных трудах тематика, посвященная организации и деятельности следственно-оперативных групп (организационной формы взаимодействия), напрямую увязывается с групповым методом расследования. Здесь, надо полагать, авторы исходят из признания того, что в обоих случаях речь идет об одновременной (совместной) работе нескольких должностных лиц органов предварительного следствия и дознания, расследующих в составе пусть временного, но единого формирования (группы) сложное или большое по объему уголовное дело.

Надо заметить, что с исторической точки зрения подобные утверждения нуждаются в серьезных комментариях. Как будет показано далее, оперативные, или, как их еще называли, оперативно-следственные группы, в 40-60-е гг. ХХ столетия создавались исключительно для совместных выездов следователей и оперативных работников ОВД на осмотры мест происшествий. И, во-вторых, группы (бригады) следователей, расследовавшие в тот же период времени сложные или большие по объему уголовные дела, достаточно часто чисто следственными, к сожалению, также не были. В их состав ввиду малочисленности следственных подразделений органов прокуратуры входили и оперативные работники ОВД, выполнявшие не столько оперативные (к чему они были призваны), сколько процессуальные функции (в виду преобладания объема следственных действий над количеством оперативных мероприятий).

Таким образом, в 70-е гг. ХХв. групповое расследование претерпело определенные изменения: группы следователей, создававшиеся для расследования «сложных или больших по объему уголовных дел», постепенно трансформировались в следственно-оперативные, которые, как представлялось, в большей степени способствовали выполнению стоящих перед правоохранительными органами задач. За этим не последовало изменений уголовно-процессуального законодательства, допускавшего в определявшихся им случаях расследование одного, но сложного (большого по объему) уголовного дела несколькими следователями (ч.3. ст. 129 УПК РСФСР), а не следователями совместно с сотрудниками органов дознания. Что тем не менее не помешало расценивать положения рассматриваемой

нормы в качестве правового основания деятельности следственно-оперативных групп. Таким образом практика группового расследования, сохранив установления закона в принципе, расширила его возможности, оптимизировав рассматриваемый правовой институт в целом4.

Вместе с тем характер правоотношений, складывавшихся при выполнении требований ч. 4 ст. 127 УПК РСФСР и дополнявших тем самым положения ч. 3. ст. 129 УПК РСФСР, предполагал действия сотрудников уголовного розыска, ОБХСС не в группе, а за ее пределами, что по результативности было менее продуктивно. При этом объем полномочий (компетенция) оперативных работников, как правило, ограничивался разовыми поручениями следователей, которые, согласно закону, должны были даваться исключительно в письменном виде.

Между тем опыт работы, насчитывавший уже не одно десятилетие, убеждал в том, что использование совместных усилий сотрудников аппаратов следствия и дознания, организованных в одну группу, позволяло достигнуть наилучших результатов, превышающих возможности каждой из взаимодействующих сторон, взятой в отдельности.

Отсутствие четкой концепции в понимании и толковании правового института группового расследования в научном аспекте неизбежно и пагубно сказывалось не только на правоприменительной практике5, но и на состоянии отраслевого законодательства, теории уголовно-процессуального права, подзаконных нормативных правовых актов, содержание которых порождало гипертрофированное представление об узловых проблемах деятельности групп следователей и следственно-оперативных групп6. К месту заметим, что законодатель (в ст. 129 УПК РСФСР) временное формирование из нескольких следователей, расследовавших одно уголовное дело, специально именовал группой следователей, а не следственной группой (ст. 163 УПК РФ) с тем, чтобы не смешивать первое понятие (обозначавшее состоявшийся правовой институт и чисто процессуальное явление) со вторым, подразумевавшим организационно-штатные единицы, имевшиеся в структуре следственных подразделений (отделов, управлений) областных, краевых и к ним приравненных УВД (МВД).

В контексте изложенного как недоразумение следовало воспринимать реко-

мендации, излагавшиеся в приказе МВД РФ № 224 от 12 мая 1993 г. «О создании следственно-оперативной группы МВД России для координации деятельности служб министерства и органов внутренних дел по раскрытию и расследованию пожаров и поджогов» и в утвержденном указанной директивой Положении с одноименным названием. В данных документах на рассматриваемые временные формирования возлагались, по сути, методические (штабные) функции по координации деятельности аппаратов следствия и дознания, в том числе и на местах в случаях осуществления выездов на осмотры мест происшествий по делам о преступлениях, повлекших тяжкие либо особо тяжкие последствия7.

Подобные установки входили в прямое противоречие с положениями теории управления в ОВД, поскольку в каждой конкретной ситуации неизбежно приводили к ущемлению процессуальной самостоятельности следователей — руководителей следственно-оперативных групп, а также, правда, больше по административно-распорядительной линии, начальников территориальных ОВД8.

Таким образом, если и говорить об определенной полезности организационно-методической помощи со стороны МВД РФ в раскрытии и расследовании тяжких и особо тяжких преступлений, то и именовать подобные, создававшиеся в этих целях формирования, целесообразно было бы в соответствии с возлагавшимися на них функциями.

В последнее время всякий раз, когда речь заходит о необходимости раскрытия и расследования очередного тяжкого или

особо тяжкого экономического (налогового) преступления, получившего широкий общественный резонанс, ученые юристы и специалисты-практики все чаще обращают свои взоры к наиболее прагматичной форме реагирования — следственно-оперативной группе, представляющей собой организационную микромодель правоохранительной структуры более высокого уровня. Думается, что она (эта микромодель) удачно аккумулирует (сочетает) в себе организационно-управленческие, процессуально-правовые, криминалистические и оперативно-розыскные активы группового метода расследования 9.

Представляется, что приведенный в данной публикации краткий историко-правовой обзор основных этапов зарождения и развития группового расследования следовало бы иметь в виду адептам (сторонникам) концепции единого вневедомственного следственного комитета при обосновании необходимости создания в России Федеральной службы расследования.

Следует учитывать и еще одно важное в теоретическом аспекте обстоятельство: в криминалистической науке вопросы организации и деятельности следственных и следственно-оперативных групп в системе соответствующего учебного курса почему-то традиционно освещаются в разделе следственной тактики. На взгляд автора настоящей статьи, по своей значимости они (эти вопросы) в совокупности вправе претендовать на статус самостоятельной частной криминалистической теории (учения), подлежащей изучению в рамках криминалистической теории и методологии.

Литература и примечания

1. Бажанов С.В. Возникновение и развитие группового метода расследования преступлений // Законность. 1995. № 9. С. 41-45.

2. Кондратов А.И. Организация деятельности следственных бригад по расследованию многоэпизодных уголовных дел // Актуальные проблемы теории и практики борьбы с организованной преступностью в России: материалы научно-практич. конф. М.:МИ МВД РФ. 1994. Вып. 1. С. 94-101.

3. Химичева Г.П., Бажанов С.В. Групповой метод расследования тяжких преступлений: учебное пособие. Смоленск: СГУ, 1997. С. 3.

4. Бажанов С.В. Групповой метод расследования как способ повышения эффективности предварительного следствия: дисс. ... к.ю.н. М.: ВЮЗШ МВД СССР, 1990. С. 5.

5. Бажанов С.В. Влияние либеральных правопредставлений на деформацию профессионального правосознания сотрудников следственно-оперативного звена МВД РФ // Актуальные проблемы развития правосознания и правовой культуры в России: материалы межвузовской научно-практич. конф.: сборник докладов. Иваново:Ивановское отделение ВЮИ МВД РФ. 1998. С. 68-73.

6. Об этом см. подробнее, в частности: Бажанов С.В. Персонификация ответственности за утрату вещественных доказательств при групповом метода расследования преступлений // Вестник МВД РФ. 1994. № 4. С. 45-47.

7. Вопросы расследования преступлений: справочное пособие / под ред. А.Я. Качанова. М.: Спарк, 1996. С. 447-449.

8. Бажанов С.В. Общие условия группового метода расследования преступлений: учебно-методическое пособие. Владимир: ВЮИ МВД РФ, 1997. С. 22-27.

9. Бажанов С.В. Основные направления совершенствования взаимодействия органов предварительного следствия и дознания в условиях следственно-оперативных групп: учебно-методическое пособие. Владимир: ВЮИ МВД РФ, 1998. С. 15-19.

сч

01

г •

о

о

сч •

о о о о.

с[ со

I-

О

0

1

о я с о т ф ю

О *

О ф

У

2

0

1

о *

о

2

ф

■а

я <

I I-

О ф

со