CC BY
69
ПАМЯТИ Г.С СКОВОРОДЫ (1722-1794)
УДК 1:27:94(470+477) ББК 87.3(2)5
ГРИГОРИЙ СКОВОРОДА И ЖОЗЕФ ДЕ МЕСГР (ОБ ОДНОМ ЗАБЫТОМ СЮЖЕТЕ): к юбилею Леонида Владимировича Ушкалова
О.В. МАРЧЕНКО Российский государственный гуманитарный университет Миусская пл., д. 6,г, Москва, 125993, Российская Федерация Московская государственная консерватория им, ГШ. Чайковского Б. Никитская, д.13,г. Москва,125009,Российская Федерация E-mail: o.v.marchenko®mail.ru
Впервые за все время изучения наследия украинского мыслителя и поэта XVIII века поднимается тема «Григорий Сковорода и Жозеф де Местр». Рассматривается скрытое присутствие учения Сковороды в «Санкт-Петербургских вечерах* («Les Soirees de Saint-Petersbourg») Ж. de Местра. Показано, что отголоски идей Сковороды присутствуют в речах одного из трех персонажей «Санкт-Петербургских вечеровл> - Сенатора, прототипом которого был В. С Тамара - ученик Сковороды и близкий друг Ж. де Местра во время пребывания последнего в России. Анализируется текст «Санкт-Петербургских вечеров» Ж. де Местра с привлечением сочинений Григория Сковороды, исторических документов, прежде всего воспоминаний М.И. Ковалинского, СП. Жихарева иА.С Стурдзы, а также писем М.И. Ковалинского и B.C. Томары к Сковороде. В результате анализа делается вывод, что в размышлениях Г. Сковороды и Ж. де Местра присутствуют общие вопросы, темы и схожие решения. Однако подчеркнуты и некоторые различия, прежде всего в понимании сущности христианства и истории.
Ключевые слова: Григорий Сковорода в истории русской мысли, *Санкт-Петербур-гские вечера» Жозефа де Местра, ученик, друг и собеседник философов B.C. Тамара, Провидение, преступление и наказание, душевный покой, мир сердца, христианство, история.
GRIGORIJ SKOVORODA AND JOSEPH DE MAISTRE (ABOUT ONE FORGOTTEN STORY): to anniversary of Leonid VUdimirovich Ushkalov
О. V MARCHENKO Russian State University of Humanities 6, Miusskaya square, Moscow, 125993, Russian Federation Moscow State PI. Chaikovsky Conservatory 13, B. Nikitskaya, Moscow, 125009, Russian Federation E-mail: [email protected]
In the present article for the first time over the whole time of research of 1 Sth-century Ukrainian thinker's heritage author refers to the theme «Grigtirij Skaworoda andloseph de Maistre». The author analyzes the latent presence of Skoworoda's teaching in «Sankt-Petersburg Evenings» («Les Soirees
de Sairit-Petersbourg») by J. de Maistre. In the article it's revealed that echos of Skoworoda's ideas are present first of all in speeches of Senator - one of three characters of «Sankt-Petersburg Evenings». Author reminds that the prototype for Senator was ViS, Tomara, Skoworoda's disciple and a close friend of Joseph de Maistre du ring latter's stay in Russia. Author analyzes the text of «Sankt-Petersburg Evenings* with involvement of Skoworoda's works. For this study he also uses other historical documents, first of all-memorials of Skoworoda's disciple andfriend M.I. Kovalinsky, S.P. Zhikharev, A.S. Sturdza, letters of Kovalinsky and Tomara to Skoworoda. As a result of the analysis author comes to a conclusion, that there a re common themes, problems and similar ways of their solution presen t in reflections ofG. Skoworoda and J. de Maistre. Bui no less significant are the differences - first of all, in interpretation of the essence of Christianity and history.
Key words: Grigory Skovoroda in history ofrussian thought, «Sankt-Petersburg Evenings» of Joseph de Maistre, ViS. Tomara - disciple, friend and interlocutor of philosophers, Providence, crime and punishment, the peace of soul, the peace of heart, Christianity, history.
Pcrfecto circo rursum novus intipit annus.
Haec est prima dies, quam caput annus habet.
Hosse die nasci, puer ingeniose Basili, Omine felici fata dedere tibi,
Ut cum primus es in lucem puer editus infans, Primus virtute ac primus honore sies.
Primus es ingenio, primus quoque dotibus illis, Consona quas poscit corporis harmonia.
Primo prima tibi indulsit natura benigna,
Quae post te natis dura noversa fuit.
Sic prius ille opifex rcrum confinxit Adamum, Finxit post et Evam, sed minor Eva fuit.
Gratulor ergo tibi, quod tam bona multa dedere, Multa dedere tibi numina dextra bona,
Sed tamen heus multum tibi credidit ille creator, lilo in judicio reddita multa volet.
Magna, puer, te cura manet toleranda laborque, Ut sis Basilius nomine reque simil.
(In natalem Basilli Tomarae, pueri 12 annorum)
Как! Значит, и вы нас вскоре покинете, дорогой сенатор?
Взгляните на эти слёзы и вы поймёте, что в памяти моей вы останетесь навсегда. И те дни, когда письма известят меня, что вы существуете - а значит, что вы меня любите, - станут для меня днями веселья. Если бы только и я мог подарить вам
подобную радость!
(Набросок заключительного фрагмента кСанкт-Петербургских вечерни»)
Тема «Григорий Сковорода и Жозеф де Местр» новая в сковородоведе-нии. Однако ока является одним из самых интересных примеров присутствия образов и идей украинского мыслителя в русской культуре и в сознании не только в виде бережно хранимых и передаваемых из поколения в поколение
воспоминаний и легенд о страннике-мудреце, рукописей и копий его сочинений и жизнеописаний, но и латентно, в составе сочинений других мыслителей'.
Что касается значимости фигуры и идей графа де Местра для европейской мысли вообще н русской в частности, целый ряд исследователей последнее время занимаются изучением этой темы2. Напомним лишь несколько значимых моментов. Так, именно де Местр повлиял, как известно, на отставку М.М. Сперанского. Современники отмечали также существенную близость идей «сардинского посланника» построениям ПЛ. Чаадаева. «Был я у П[етра] Яковлевича Чаадаева], -писал Александр Иванович Тургенев брату Николаю. - <...> Он обнял меня нежно и в первое же свидание отдал мне часть своего сочинения, в роде Мейстера и Ламенне и очень хорошо написанное по-фравцузски. <...> Не с кем ему отвести душу сердечным разговором о предметах, кои занимают ум, душу и время его, т.е. высшими думами о религии и о церкви, а система его точь-в-точь гр[афа] Мейстера, модифицированная чтением немецких писателей» [7, с. 156-157]3.
1 Впервые работа опубликована в переводе на украинский язык: Зб1рник Харкюського [сторико-ф^лолопчного товариства. Харкт. 2006. Т. 12. С 71-84. В России печатается впервые, с небольшими добавлениями библиографического характера. Об образе и идеях ГС Сковороды в России см.: Марченко О.В. Григорий Сковорода и русская философская мысль Х1Х-ХХ веков. Исследования и материалы. 4.1. М., 2007 274 с. [1].
2 Литература о Ж. де Местре весьма обширна. По-прежнему важны классические работы А.Н. Шебунина: Шебунин А Н. Европейская контр-революция. Л., 1925.232 с, (2]; Степанов М. [ШебунмнА.Н.] Жозефде Местр в России//Литературное наследство. Т. 29-30, М.,1937 С 577 625 [3]. Подробная библиография приведена в современном исследовании: Самуйлов ЕН. Философский и социально-политический консерватизм Жозефаде Местра: дис.... канд. филос. наук. М., 2004.186 с. [4]. См. также: Парсамов В.С Жозефде Местр и Александр Стурдза. Из истории религиозных идей Александровской эпохи. Саратов, 2004.193 с. [5]; Актуальность Жозефа де Местра: материалы российско-французской конференции. М., 2012.256 с. [6].
3 См. также, напр., письмо де Местра Кавалеру де Росси от 7 (19) декабря 1810: « <...> Напомню вам, что два великих события средних веков - прискорбное уклонение несчастной греческой церкви в раскол и татарское нашествие закрыли Россию для влияния великой европейской цивилизации, исходившей из Рима. Европейский характер, составившийся из смеси рыцарства и христианства, никогда не распространялся далее Двины. У русских много весьма добрых качеств: они не жестоки, гостеприимны, щедры, храбры, подражательны, деятельны и т.д. Но среди сих светлых черт есть и тени. Определённая неверность, которая в народе называется воровством и которую у высших сословий вы можете именовать как вам угодно, проникает в большей или меньшей степени повсюду и вносит во все отрасли управления дух расточительства и недобросовестности, каковой вы и представить себе не можете. Я отношусь с глубоким уважением к многочисленным из сего исключениям, но сейчас речь идёт об общераспространенном. Здесь невозможно никому довериться. <...> Полагаю, русская нация есть единственная в свете, чьё просвещение началось не в храмах. С египтян и до наших дней дети везде воспитывались священнослужителями. Здесь же покусились они создать человека, имея только ничтожные свои силы, что есть дело наитруднейшее изо всех. Воспоследовала полная неудача, и ничто не может сравниться с несчастным положением русских. Цивилизация их, вместо того чтобы действовать наподобие нашей, то есть постепенно, возникла внезапно и к тому же в эпоху глубочайшего развращения ума человеческого. Бедствие сие усугубилось ещё и тем, что Россия подпала под влияние той нации, которая была и самым главным органом, и самой
Тема неправильности мироустройства и «входного билета», который Иван Карамазов возвращает Богу в великом романе Достоевского4, вполне отчетливо (хотя и в ином ключе) звучит именно у де Местра: «Я способен смириться без усилий и ропота; признаюсь даже, что если бы я был одна на свете и поразившие меня удары судьбы причинили боль лишь мне одному, то на все, что происходит в мире, смотрел бы я лишь как на блестящее и величественное зрелище, предавшись восхищению всем своим существом, - но дорого же достался мне входной билет!..» [10, с. 112-113].
В 1889 г, во 2-м выпуске «Национального вопроса в России», в статье со знаменательным названием «Славянофильство и его вырождение» B.C. Соловьев писал: «Знаменитый ультрамонтанский писатель, автор книги «О папе» и друг иезуитов, граф Жозеф де Местр, провел, как известно, несколько лет в России в качестве посланника сардинского короля. Как видно из его сочинений, относящихся к этому времени («Санкт-Петербургские вечера», письма к гр. Разумовскому5 и др.), Россия возбудила в нем лишь поверхностный интерес; он относился к ней с некоторою снисходительною симпатией, но без большого понимания ее особенностей. Зато сам де Местр оказал на русское общество глубокое влияние, вся сила которого сказалась только в наши дни. <...> ...я разумею прямое, хотя и посмертное влияние политических идей де Местра на
прискорбной жертвой сего порока. Все язвы Регентства в одночасье прилипли к сей несчастной России, начавшей именно с того, чем другие кончали, - развращения. У меня нет слов, чтобы описать вам французское влияние в сей стране. Гений Франции оседлал гения России буквально так, как человек обуздывает лошадь. Противу сего превосходства нет иного лекарства, кроме религиозного чувства. К сожалению, оное совершенно здесь отсутствует, ибо там, где служители религии суть пустое место, пустым местом является и сама религия. Вы слышали, верно, разговоры о греческой вере, но таковой вовсе не существует. С внешней стороны религия русских состоит в крестных знамениях и поклонах, а что касается духа, то это лишь машинальная и бессмысленная ненависть противу римской Церкви. Религиозное безразличие проявляется здесь в самых причудливых видах. К примеру, это единственная страна во вселенной, где не интересуются верой у воспитателей юношества» [8, с. 159,161].
4 «Уж когда мать обнимется с мучителем, растерзавшим псами сына ее, и все трое возгласят со слезами: "Прав ты, господи','то уж конечно настанет венец познания и все объяснится. Но вот тут-то и запятая, этого-то я и не могу принять. <.. .> И если страдания детей пошли на пополнение той суммы страданий, которая необходима была для покупки истины, то я утверждаю заранее, что вся истина не стоит такой цены. Не хочу я наконец, чтобы мать обнималась с мучителем, растерзавшим ее сына псами! Не смеет она прощать ему! <...> Не хочу гармонии, нз-за любви к человечеству не хочу. Я хочу оставаться лучше со страданиями не отомщенными. Лучше уж я останусь при неотмщенном страдании моем и неутоленном негодовании моем, хотя бы я был и не прав. Да и слишком дорого оценили гармонию, не по карману нашему вовсе столько платить за вход, А потому свой билет на вход спешу возвратить обратно. И если только я честный человек, то обязан возвратить его как можно заранее. Это и делаю. Не бога я не принимаю, Алеша,я только билет ему почтительнейше возвращаю» [9, с. 307,308].
'Имеется в виду А.К. Разумовский, чьим воспитателем в свое время был ученик и друг Сковороды МИ. Ковалинский.
корифеев нашего национализма - Ив. Аксакова и в особенности Каткова, который целиком взял из де Местра все руководящие начала своей политической мудрости, а от него заимствовали эти принципы нынешние обскуранты, доведшие их до абсурда... . Многосложное воззрение де Местра, состоящее не из одних только бесчеловечных тенденций, его рассуждения, часто фальшивые, но всегда тонкие, а иногда и глубокомысленные, не могут быть доступны и привлекательны для наших обскурантов. Сочувственные им элементы этого учения дошли до них в упрощенном изложении новейших французских реакционеров... . Мы видели главные фазы умственного движения, начатого славянофилами. Поклонение народной добродетели, поклонение народной силе, поклонение народной дикости - вот три нисходящие ступени нашей псевдопатриотической мысли. Теперь нам показан и подлинный источник этой мысли. Все ее, столь для нас знакомые, составные элементы, начиная с невинной идеи государства как живого организма и кончая принципиальным отрицанием справедливости, все они целиком находятся в политической доктрине, которую впервые почти сто лет тому назад возвестил корифей французской реакционной школы» [11, с. 482, 490].
Соловьев написал достаточно подробную статью о Местре в Энциклопедию Брокгауза-Ефрона6. Но не являются ли «Санкт-Петербургские вечера» Местра в известном смысле прообразом «Трех разговоров» Соловьева, а размышления о войне одного из участников «Вечеров», Сенатора, прообразом рассуждений на ту же тему у Соловьева? Проблематика Местра находит отклик и у внимательного читателя его сочинений, Л.П. Карсавина, автора превосходного очерка о савойском мыслителе7, a «Noctes petropolitanae» 1922 г несомненно отсылают к «Санкт-Петербургским вечерам»8. Даже памятником Минину и Пожарскому, установленному на Красной площади, Москва обязана Жозефу де Местру, выбравшему по поручению императора Александра I из нескольких проектов именно работу И. П. Мартоса5.
На первый взгляд, тема «Г Сковорода и Ж. де Местр» может показаться надуманной, нарочитой и ни на чём, кроме желания автора поинтересничать, не основанной. В самом деле, что может быть общего между украинским стар-чиком XVIII в. и савойским аристократом, волею судеб в качестве посланника сардинского короля занесённого в начале XIX в. в столь чуждую ему Россию? Ну разве что сама чуждая Россия, - скажет проницательный читатель. И сделает ошибку.
6 См.: Мэстр (Joseph-Marie comte de Maistre) // Философский словарь Владимира Соловьева. Ростов н/Д: Феникс, 2000. С. 310-316 [12].
7 См.: Карсавин Л.П. Жозеф де Местр / публ. АЛ. Осповата, примеч. В.А. Мильчиной и А. Л. Осповата // Вопросы философии. 1989. № 3. С. 93-118 [13].
8 Автор вступительной статьи к публикации карсавинского очерка справедливо отмечал в 1989 г. ряд близких идей у этих двух мыслителей, в том числе и идеи «симфонической личности» (см.: Хоружий С,С. Карсавин и де Местр // Вопросы философии. 1989. Ms 3. С. 79-92 [14]).
5 М.: Степанов М. [Шебуиин А.Н.] Жозеф де Местр в России II Литературное наследство. Т. 29-30. М., 1937. С. 577-625 [3].
Как раз русских современников Местра эта тема не удивила бы. Так, С.П. Жихарев в своем дневнике за 1807 г. пишет: «В беседе с умным человеком многому научиться можно, но если этот умный человек смотрит на жизнь и свет с своей, особой точки зрения, то он может сбить с толку. <...> Вот хотя бы, например, и старший граф де Местр, сардинский посланник: я не хотел бы остаться с ним неделю один с глазу на глаз, потому что он тотчас бы из меня сделал прозелита. Ума палата, учености бездна, говорит, как Цицерон, так убедительно, что нельзя не увлекаться его доказательствами; а если поразмыслить, то, несмотря на всю христианскую оболочку, которою он прикрывает все свои рассуждения (он иначе не говорит, как рассуждая), многое, многое кажется мне не согласным ни с тем учением, ни с теми правилами, которые поселяли нас с детства. Давеча из церкви я зашел навестить старика Лабата, ...и нашел у него де Местра, стоявшего перед камином и с жаром рассуждавшего. Из разнообразного, живого и увлекательного его разговора я успел схватить на лету несколько идей, поразивших меня своею новизною. Он утверждал, что "почти во всех случаях жизни надобно опасаться более друзей, чем врагов своих, потому что последние, по крайней мере, не введут вас в заблуждение своими советами, и что сознание нашего ничтожества должно поверять одному только богу, но перед людьми скрывать его во избежание их презрения'.' Это, может быть, и правда, однако ж что-то отзывается иезуитизмом. Но вот идеи, которые кажутся мне безукоризненно верными: рассуждая об одном государственном человеке, которого все вообще почитали за гениального [не о Сперанском ли речь? - О.М.], граф де Местр сказал, что он, с своей стороны, не очень верит в его гениальность, потому что этот вельможа всегда окружал себя людьми вовсе посредственными, и если он делал это для того, чтоб лучше скрывать свои намерения и предположения, то и в этом случае действовал невпопад, потому что нашим тайнам изменяют большею частью не те люди, которым мы поверяем их сами, но почти всегда те, которые о них догадываются.
Но пора мне, по словам философа Сковороды, -
Тщету отложити Мудрости земныя И в мире почити От злобы дневныя, -
сиречь; идти на боковую, чтоб завтра не опоздать на молитву» [15, с. 390-391]10.
Шутливость заключительного пассажа не может затушевать факта значимого соприсутствия в сознании мемуариста фигур двух мыслителей, особенно если учесть, что имена как Местра, так и Сковороды не впервые появляют-
10 Приведенное четверостишие Сковороде, по-видимому, не принадлежит, однако оно присутствовало в сознании людей того времени как сковородинское.
ся на страницах «Записок» Жихарева11. Здесь противопоставлены именно два философа. Выученик иезуитов Местр представляет здесь ученое, но, несмотря на христианскую оболочку, вряд ли по сути ортодоксально-христианское мудрствование; Жихарев имел резоны так считать, в детстве он получил традиционно-церковное воспитание, хорошо знал текст св. Писания и церковную службу12. Сковорода же для Жихарева явно выглядит иным типом философа.
Впрочем, если обратиться к текстам двух мыслителей, без труда можно обнаружить и множество точек соприкосновения. Сочинения Местра насыщены отсылками и цитатами из Платона, Аристотеля, Сенеки, Цицерона, Горация и многих других античных авторов, которых так любил Сковорода. А кроме того, для масона Местра чрезвычайно важна и религиозно-мистическая составляющая европейской культуры, поэтому «мы без труда улавливаем родство его мыслей с теософическими и мистическимим устремлениями Сен-Мар-
11 См.: запись от 10 января 1807 г.: «Граф Местр точно должен быть великий мыслитель;о чем бы ни говорил он, все очень занимательно, и всякое замечание его так и врезывается в память, потому что заключает в себе идею, и сверх того, идею прекрасно выраженную ...» [15, с, 318]; запись от 4 февраля 1805: «Ездили с Хомяковым к М.И. Ковалинскому, бывшему при покойном государе нашим рязанским губернатором. Я видел его в малолетстве и теперь рад был познакомиться с ним покороче. Очень умный, приятный и приветливый человек, хотя в бытность его губернатором и не то о нем говорили; но другие времена - другие нравы. Он, кажется, немного мистик. Обещал со временем ссудить меня сочинениями Сковороды, который был его наставником. Манускрипт этих сочинений беспрестанно у него на столе перед глазами, Я просил дозволения пробежать несколько страниц в то время, как он разговаривал с другими, и напал на какую-то статью под названием «Потоп Зминн»» [15, с. 21-22]. В последней записи обращают на себя внимание сразу несколько моментов. Во-первых, Жихарев едет к Ковалинскому вместе со Степаном Александровичем Хомяковым, отцом будущего философа. Во-вторых, украинский мудрец назван просто по фамилии, Сковорода, без имени-отчества и без комментариев, из чего следует, что читатель знает, о ком идет речь. Дневниковые свои записи Жихарев посылал двоюродному брату кн. С.С. Борятинскому (который их и сохранил), и как раз в архиве Борятинских находится объемистая тетрадь с названием «Богослов1Я. Сочинешя Грищмя Саввича Сковороды», где содержатся рукописные копии произведений философа: «Начальная дверь...» (с некоторыми неаутентичными вставками), «Кольцо» (фрагмент),«Потоп змшн» (два списка под одним переплетом!), «Икона Алюв1адская», несколько стихотворений из «Сада...», прозаический перевод (конца XVIII - начала XIX в.) одного из самых интересных и глубоких латинских стихотворений мыслителя «De Sacra Coena, seu aeternilate» (о «Святой вечере, или о вечности»), а также несколько стихотворений, Сковороде не принадлежащих, но напоминающих его тематику и манеру: «Один мир с Богом не умирает», «Воздыхаше о входъ. на брак женихов» (ГЪсудар-сгвенный исторический музей, отд. письменных источников, ф. Ms 342, оп.1, ед.хр. 91).
12 A.C. Хомяков называл де Местра «красноречивым протософистом»: «Этот писатель,наделавший столько шума, по всему складу своего ума и несмотря на то, что он до некоторой степени хочет быть религиозным, принадлежит всецело к литературной школе энциклопедистов. Римляне сами называют его парадоксальным, да и тем оказывают ему слишком много чести. Отличительные его свойства составляют легкомыслие, прикрытое обманчивым глубокомыслием, постоянная игра софизма и постоянное отсутствие искренности, словом, его ум - антихристианский в высшей степени, чему служит доказательством, между прочим, его теория искупления» [16, с. 95].
тена, учителя Сен-Мартена Мартинеца Пасквалица, с одной стороны, с тем течением европейской мысли, вехи которого отмечаются терминами и именами: новоплатонизм - Августин - Эриугена - Ансельм Кентерберийский - мистика XII века - Экхарт - Николай Кузанский - Мальбранш, с другой» [13, с. 112-113]. Немало имен в этом списке близки Сковороде, и в подобном проблемном ноле украинскому мыслителю не составило бы труда поддержать дружеский разговор13.
И все же связь между размышлениями Сковороды и произведениями Ме-стра имеет более прочную, я бы сказал, вполне эмпирическую основу.
Санкт-Петербург, июнь 1809 г., около девяти часов вечера одного из самых жарких дней. Заключённая в гранит набережных могучая Нева несёт меж плоских зелёных островов свои обильные воды. Вверх по течению неторопливо поднимается лодка, в которой, помимо гребцов, трое: граф (alter ego Местра), тайный советник Т*** - член Санкт-Петербургского Сената, и кавалер Б*** - молодой француз, обязанный пребыванием в российской столице бурям революции и множеству удивительных происшествий. Лучи окружённого красноватой дымкой солнца, медленно уходящего, словно не желающего расставаться с землёй, огромным пожаром отражаются в окнах многочисленных дворцов. Замирает в отдалении беспорядочный шум города, сквозь блестящие облака струится мягкое сияние золотистых сумерек, смешение света и мрака созидает прозрачное покрывало, простирающееся над водой и сушей. Время белых ночей - прекрасное, чарующее время в Санкт-Петербурге. Способны ли злые и порочные люди наслаждаться подобным великолепием? - внезапно спрашивает Кавалер, озадачивая многообещающей темой своих старших спутников. Не найти предмета более увлекательного: счастье злых, несчастье праведных, - подхватывает Сенатор, - здесь заключён страшный соблазн для разума человеческого! Так начинаются знаменитые «Санкт-Петербургские вечера», одиннадцать бесед, проведённых на небольшой террасе в доме Графа. Это именно симпосион, по определению Графа и Сенатора, разве что вместо вина - чай с бисквитами.
В более общей форме тема симпосиона может быть обозначена так: пути Провидения в управлении моральным миром. Проблема первородного греха, учение о врождённых идеях, критика философии Локка, размышления о войне - всё это грани одной глобальной темы. О каком бы предмете, замечает Граф, ни шёл разговор, речь всегда идёт о Провидении. В беседе восьмой выясняется, что Кавалер записывает эти беседы с намерением их опубликовать.
Нас интересуют собеседники Графа, Кавалер и Сенатор, а точнее их прототипы.
Что касается Кавалера Б***, то прототипом его был либо граф, впоследствии герцог Пьер Жан-Луи-Казимир де Блака (de Blakas dAulps, 1771-1839), известный французский политический деятель, либо, что гораздо вероятнее, Франсуа абриэль граф де Бре (de Bray, 1765-1832). Знакомство же с прототи-
13 См.: Ушкалов Л.В., Марченко О.В. Нариси з фыософн Григор1я Сковороди, Харюв, 1993. 152 с. [17].
пом второго собеседника, Сенатора, обещает нам гораздо больше. Тайный советник Т*** - не кто иной как Василий Степанович Томара (Тамара, 1746-1814), «сердечный друг» Местра, по собственному выражению последнего14. Тот самый Василий Томара, учителем которого в Кавраях был Сковорода! Сюжет этот слишком известен, чтобы пересказывать его подробно. После изгнания Сковороды из Переяславля, вспоминал М.И. Ковалинский, он был приглашен знатным дворянином Степаном Тамарой в деревню Каврай, «гдъ и поручен был ему сын в смотрете и науку. <...> Сковорода начал больше воздьлывать сердце молодаго воспитанника своего и, разсматривая природныя склонности его, помогать только природь в ращенш направлением легким, нужным, нечувствительным, а не безвременно обременять разум его науками, - и воспитанник привязался к нему внутреннею любовно. Цълой год продолжалось обращеше его с сыном...».
Прерванные известной ссорой со спесивыми хозяевами, занятия однако возобновляются по возвращении Сковороды из Москвы, куда он ездил вместе с Михаилом Каллиграфом.
«Дух его отдалял его от всяких привязанностей и, дЪлая его пришельцом, пресельником, странником, выдълывал в нем сердце гражданина всем!рнаго, который, не им-Ъя родства, стяжанш, угла, гдЪ главу приклонити, сторицею больше вкушает удовольствш природы, удовольствш простых, невинных, беззаботных, истинных, почерпаемых умом чистым и духом несмущенным в сокровищах Вечнаго, - описывает Ковалинский тогдашнее настроение Сковороды. -<...> Не успЬл при-Ьхать он в Переяславль, как разумный Тамара поручил знакомым своим уговаривать его, чтобы паки к сыну определился он учителем. <...> Старик Тамара не был уже тот гербовый вельможа, но ласковый дворянин, который хотьл цънить людей по внутреннему достоинству их. Он обласкал его дружески, просил быть сыну его другом и руководствовать его в науках. Любовь и откровенное обхождете сильнее всего д-ьйствовали всегда над Сковородою. Он остался у Тамары с сердечным желаншем быть полезным, без договора, без услов'ш» [19, с. 1346,1347].
Именно в Кавраях Сковорода начал, собственно, философствовать, «предался любомудр'йо, то есть исканйо истинны». Именно там Сковорода переживает мистическое озарение - видит знаменитый «Сон», ставший своеобразным метафизическим пробуждением, после которого он уже по-другому все воспринимает и понимает. Не случайно именно в Кавраях просыпается в нем и поэтическое вдохновение:
Остав, о дух мой, вскорь вс-ь земляныи мъста! Взойди, дух мой, на горы, гдъ правда живет Свята, 1д-Ь покой, тишина от в-ьчных царствует л-Ът, 1дЬ блещит та страна, в коей неприступный св-ьт.
14 См.: Joseph de Maistre. Au Roi Victor-Emmanuel. 5 mars 1810// Œuvres complètes. Lyon,Vitte et Perrussel, 1884-1893, vol. 11 (1885) Correspondance 1808-1810. E 400 [18].
Остав земны печали! и суетность мУрских дЪл,
Будь чист, хоть на час малый, дабы ты выспрь возлътел.
Ott Ьгковль 1Ъсподь, гдг невечерня Заря.
1дь весь Ангелскш род лице его выну зрят [20, с. 52]15.
И все это время (до поступления учителя на работу в Харьковский коллегиум в 1759 г., а ученика - на службу) Сковорода занимается с Васи л ем Тома-рой! Мог ли такой духовный подъем мыслителя не оказать существенного воздействия на воспитанника, которому, заметим, в 1759 г. исполняется 13 лет -самый восприимчивый, впечатлительный возраст.
Ко дню рождения Василия Томары Сковорода пишет латинское стихотворение «In Natalem Basilii Tomarae, pueri 12 annorum», которое, можно не сомневаться, сопровождало его воспитанника всю жизнь.
В дальнейшем Василий Степанович Томара сделал блестящую карьеру, поступил на службу с 1759 г. (отправлен переводчиком на Кавказ), участвовал в средиземноморской экспедиции во время войны с Турцией, выполнял дипломатические поручения на Кавказе и в Иране. В 1799-1809 гг. он чрезвычайный посол и полномочный министр в Константинополе; в 1809 г. вышел в отставку в чине действительного тайного советника16.
Вспоминал ли Василий Томара своего воспитателя? Несомненно! Вот что пишет Сковороде Ковалинский из Санкт-Петербурга 18 февраля 1782 г.: «Как воспоминаше, так и письмы Ваши во мнь производят сердечное утынеше. В толпЪ св-Ьтских стеченш наипр1ятн±.йшее чувсттае есть истины и непорочности. А в сих именах мнъ всегда представляетесь Вы! <...> Тамара Василш Степанович здъсь со мною, в одной команд!., при князъ Потемкинь, подполковником; и я тоже. Он кланяется Вам» [22, с. 477,478].
В письме Ковалинского Сковороде от 14 сентября 1784 г. снова читаем: «Благодарю Вас за любовь Вашу ко мн-ь; еще больше благодарю за дружесюя беседы, которыя вспоминают во Mut, сладчайнпя, блаженны» времена бсзпсчалш, молодости и простоты, от которых я столько удалился теперь и которыя веши чувств1ями души моея люблю и хочу, с помопцю бож1ею, поздно или рано вознести себя к истинному своему оному счаспю. <...> B.C. Тамара Вам кланяется. И се во дня, читая «Энеиду» Виргилш, переведенную по-русски, поминали Вас любезно. Он едет скоро в Груз1ю и Черкесски горы и просил меня написать к Вам, не согласитесь ли вы с ним Ьхать туда же ...» [22, с. 478-479].
А вот что сам Томара писал Сковороде, в единственном сохранившемся письме от 6 марта 1788 г.: «Любезный мой учитель Григорш Савич! Письмо ваше ... получил я, с равною любви и сердца привязанности моею к Вам. Вспомнишь ты, почтенный друг мой, твоего Васил1я, по наружности может быть и не несчастного, но внутренне бол ьс имеющего нужду в сов-ьте, нежели
15 Песнь вторая «Сада божественных песней, прозябших из зерн священнаго Писания».
16 См.: Triomphe Robert. Joseph de Maistre: Etude sur la vie et sur la doctrine d'un matérialiste mystique. Genève: Droz, 1968. К 292-296 [21].
когда был с тобою. О, если бы внушил тебъ господь пожить со мною! Если бы ты меня один раз выслушал, узнал, то б не порадовался своим воспитанником. Напрасно ли я тебя желал? Если нът, то одолжи и отпиши ко миг, каким образом мог бы я тебя увидьтт,, страстно любимый мой Сковорода? Прощай и не пожалуй еще один раз в жизни удълить частицу твоего времени и покоя старому ученику твоему - Василйо Тамаръ» [22, с. 481]17.
Василий Томара возил с собой на Кавказ рукопись сочинения Сковороды, по-видимому, «Начальную дверь ко христианскому добронрав!ю», автограф, сделанный в 1780 г. (не сохранился)18. Впервые «Начальную дверь» опубликовал, как известно, А.Ф. Лабзин, с краткой вступительной статьей о Сковороде, в 1806 г. (Местр уже был в России! он прибыл в Санкт-Петербург в мае 1803 г.) Не исключено, что именно Томара, приятель Лабзина, предоставил для публикации свой экземпляр.
«У Местра завязались в Петербурге дружески-интимные отношения с сенатором B.C. Томарой, бывшим ранее послом в Константинополе, - пишет А.Н. Шебунин,- Беседы между ними запечатлены в «Soirees de St.-Petersbourg», где Томара выведен под именем "сенатора"» [3, с. 591].
Но насколько, - вот вопрос! - в образе Сенатора отразились черты и взгляды ученика и почитателя Сковороды? Александр Скарлатович Стурдэа (1791-1854), свидетель очень заинтересованный и внимательный, неоднократно имея возможность близко наблюдать де Местра, сообщает следующее: «В салонах мадам Свечиной и мадам Головиной ... он был хозяином территории и на правах завоевателя ни в чем не стеснялся; в других местах, как например, у адмирала Чичагова, которого любил несмотря на скептицизм последнего, наш оратор умерял свой язык и усыпал свои речи научными и политическими перлами, он изящно метал копья против неверия. И тогда это был турнир, состязание на копьях без рубящего оружия, где дамы выдавали приз. В уединенном жилище старого сенатора Тамары, жена которого была итальянка и ревностная католичка, спорили при изрядном взаимопонимании; эти послеобеденные досуги легли в основу "Санкт-Петербургских вечеров"» [23, p. 178-179]19.
,7У Томары были основания полагать, что Сковорода очень не порадовался бы своим воспитанником (см.: Triomphe Robert. Joseph de Maistre: Etude sur la vie et sur la doctrine d'un matérialiste mystique. Genève: Droz, 1968.639 p.).
См.: Сковорода Г Повне з1брання TBopiB. У 2 т. Кшв, 1973. Т. 2. С 222 [20]. "Приведено в пер. В.С Парсамова (см.: Парсамов B.C. Жозеф де Местр и Александр Сгурдза. Из истории религиозных идей Александровской эпохи. С. 4!) 41 [5]). «Беседы Вечеров по всем пунктам подтверждают то, что известно нам о византийском характере Сенатора из других источников. Понадобилась вся масонская выучка, все его презрение к Просвещению, весь его глубинный мистицизм, вся его восприимчивость к иррациональному в делах человеческих, чтобы он мог находить удовольствие в обществе этого гибридного [hybrid] духа, полувосточного, полуевропейского, полуневежественного, полуученого, «во сто крат худшего, чем самое невежество», и однако ценимого в своем кругу, - типичного представителя неисправимых русских, которых Местр для вида порицал, но к которым питал он глубокую симпатию»,-пишет R.Triomhpe [21,р.296;пер. А.А.Васильева].
Обратившись к тексту, можно без труда заметить, кроме привычной для читателей сочинений Сковороды диалогической формы, знакомую проблематику, которая вводится в общую беседу именно Сенатором. Мы уже отметили формулировку темы, данную Сенатором в самом начале разговора: счастье злых, несчастье праведных - здесь заключён страшный соблазн для разума человеческого! Это, как раз, та самая тема, которая с потрясающей силой зазвучит позднее у внимательного читателя де Местра Достоевского! После вышесказанного нетрудно заметить несомненную схожесть темы {но не тождественность) и ее решения в «Санкт-Петербургских вечерах» и рассуждениях Сковороды в последних беседах с Ковалинским (а то, что текст «Жизни Григор1я Сковороды», где речь идет и о нем самом, Томара помнил назубок, сомнений не вызывает): «Знаю, что многих умы ищут равновесия в награждеюях и наказашях, полагая на свои весы меру и число, дела человечески и суд Бож1й. Друг мой! Величайшее наказаше за зло есть зд Ьлать зло, как и величайшее воздаяше за добро есть делать добро. Любовь добродетели подобна свету огня. Зажги огнь, тотчас свет осТяет глаза твои; возлюби, возчувствуй охоту к добродетели, тотчас сердце твое осветится весел1ем. Исполни, произведи в дело добродетели любовь, то корень сердца твоего напоиш туком блаженства и каких благословенных плодов можеш ожидать от сего! Любовь к порокам подобна потушенному огню: погаси огонь, тотчас тьма покрыла очи твои; не знаеш, куда идеш, нет тебе различ!я вещей; мф не существует для тебя лучшею и величайшею часпю: се наказаше уже постигло тебя с самым действом. Да не соблазняют тебя казистыя удовольствия развратных! Заглянь внутрь их20: тут огнь мученш не угасает и червь угрызетй не усыпает. Если бог везде, то может ли беззакон-ник быть без него? Нет! Ах, нет! Бог есть в нем, суд*я его, мститель, терше его, огнь и жупел, дух бурен, часть чаши их. Дух и вечность есть то же. Посему разумей живот вечный и муку вечную» [19, с. 1371]21.
Здесь остается совсем немного и до знаменитого рассуждения «Из бесед и поучений старца Зосимы»: «Отцы и учители, мыслю: "Что есть ад?" Рассуждаю так: "Страдание о том, что нельзя уже более любить"» [9, с. 403].
Тема двух натур, двойственности сущего, вводится опять-таки Сенатором, мысль которого подхватывает Граф:
«Сенатор. <...> Для всякого человека, у которого есть здоровые глаза и желание ясно видеть, нет ничего более очевидного, чем связь двух миров. Строго говоря, существует лишь один мир, ибо материя есть ничто. Попытайтесь, прошу вас, вообразить материю, существующую самоё по себе, без разума, - никогда, уверяю вас, не сумеете вы этого сделать.
20 Угрызешя совъсти суть духи черные мучения и уязвляющая змЪи, молши, проницающш яс-ныя истинны, суть Ад. Cin истинна ввърена на сохранеше последнему часу человека (Юнг. Нощь, IV). Примечание М.И. Ковалинского.
21 О М.И. Ковалинском и его сочинении «Жизнь Григория Сковороды» см.: Марченко О.В. Некоторые замечания о восприятии личности и учения Григория Сковороды в России XIX-XX вв. II Созидающая верность: к 90-летию A.A. Тахо-1Ьди. Спецвыпуск Бюллетеня Библиотеки «Дом А.Ф. Лосева» (16). М.: Гранд-Фаир, 2012. С. 147-160 [24].
Граф. Я также полагаю, что взаимную связь мира видимого и мира невидимого отрицать невозможно. Отсюда - двойной способ исследования, ибо каждый из этих миров можно рассматривать либо сам по себе, либо в отношении к другому. Именно в соответствии с этим естественным делением я и приступил вчера к занимающему нас вопросу. Поначалу я рассматривал лишь земной мир, а затем попросил у вас позволения подняться выше ...» [10, с. 55].
Одна из трудностей, которая чрезвычайно занимала Сковороду, - это, как известно, проблема согласования частного интереса и общественной пользы, она получала у него более общее выражение как проблема соотношения индивидуальной воли и божественного Промысла в учении о «сродности», в той же, к примеру, «Начальной двери ко христианскому добронрав1Ю». В тесной связи с этой проблемой находится у Сковороды и решение центрального для его философского учения вопроса о счастье и благе. И эта проблематика также вводится в «Санкт-Петербургских вечерах» устами Сенатора, в его рассуждении о должностях-. «Люди беспрестанно восклицают: Все должности, все звания, все отличия достаются одним лишь недостойным. Во-первых, это само по себе более чем ложно. А с другой стороны, по какому праву именуем мы все эти вещи благами?» [10, с. 159].
Домогаться должностей не дозволено! Более того, значительная доля общественных бедствий связана с честолюбием претендентов, добивающихся возвышения незаслуженного и потому вводящих государя в заблуждение: «<...>И если бы все спокойно ожидали результатов этого выбора вместо того, чтобы всеми возможными средствами пытаться на него воздействовать, то, как я склонен полагать, изменился бы лик мира. По какому праву дерзают люди говорить: "Я более всех прочих достоин этого места!" - а ведь именно это и подразумевают, когда его домогаются? Какую же громадную ответственность возлагают на себя подобные особы! - ибо существует скрытый порядок вещей, они же осмеливаются его поколебать. <...> На мой взгляд, существование и деятельность правительств невозможно объяснить одними лишь человеческими причинами - как и движение тел нельзя истолковать с помощью одной только механики. Mens agitai molem. [Мысль приводит в движение массу. Скрытая цитата из «Энеиды» Вергилия (IX 184-185). - О.М.] В каждом государстве действует направляющий дух..., который движет его и одушевляет подобно тому, как душа сообщает жизнь телу, - и когда этот дух удаляется, приходит смерть» [10, с. 160-161].
Граф охотно поддерживает Сенатора: «Вы назвали по-новому (впрочем, на мой взгляд, довольно удачно) весьма обыкновенную вещь - необходимое вмешательство сверхъестественной силы в земные дела. <...> Без ее непосредственного воздействия нельзя объяснить ... ни возникновения, ни устойчивости различных государственных устройств. Она очевидна и в единстве национального духа, порождающем всякую систему правления, и в действиях множества индивидуальных воль, которые, не ведая, что творят, способствуют достижению общей цели, - отсюда ясно, что они просто используются в качестве средств. Но более всего очевидна эта сила в удивительной деятельности, употребляющей множество различных обстоятельств, которые мы называем слу-
чайными, равно как и самые наши безумства и злодеяния, для того, чтобы поддержать порядок, а часто даже и для того, чтобы его установить» [10, с. 161].
Это последнее рассуждение подается в особом ключе, связываясь со специфически местровской темой иррациональности действия Промысла, это не сковородинская тема. И потому, похоже, не случайно последующее замечание Сенатора: «Не знаю, вполне ли вы уловили мою мысль, - но сейчас это неважно» [10, с. 162]. Важно же последовательное введение Сенатором темы счастья и блага: «Коль скоро мы допускаем существование сверхъестественной движущей силы - как бы мы ни понимали конкретно, - то ее действию можно довериться вполне. Однако следует повторить: мы бы много реже впадали в заблуждение на этот счет, если бы имели более точное представления о том, что мы именуем счастьем и благом. Мы толкуем об успехе порока, - и не знаем, что такое успех, ибо то, что нам кажется счастьем, часто является страшной карой».
Напомним, что Сковорода в одном из самых известнейших сочинений, «Разговоре пяти путников об истинном щастш в жизни (Разговор дружескш о душевном мирь)», уже в первых строчках рассматривает эту тему:
«Афанасш. Люди в жизни своей трудятся, мятутся, сокровшцествуют, а для чего, то мнопе и самы не знают. Естли разсудить, то всЬм человеческим затьям, сколько их тем тысяч разных ни бывает, выйдет один конец: Радость сердца. <...> Словом, всЬми способами, каюе только вздумать можем, стараемся веселить дух наш. О, сколь великим весел1ем доволствуются знатные и достаток имъюнде в свЬТЕ. персоны! В их-то домах радостно и удоволств1ем растворенной дух живет. О, сколь дорога ты, радость сердечная! <...>
Григорш. Перестаньте врать, хорошее друзья: высоюе чины, веселое Мъсто, различный Игры и Забавы и всь ваши затьи не сильны обрадовать духа и тъм излъчить скуку» [20, с. 502].
Граф поддерживает движение мысли в этом направлении, и вводит еще одно «сковородинское» рассуждение: «...Праведный человек ни в чем не почувствует недостатка, ибо с ним пребудет покой, душевный покой, - неоценимое сокровище, здоровье духа, очарование; покой, который способен заменить все, - ему же нет замены! Так по какому же непостижимому ослеплению люди этого не замечают? На одной стороне - сердечный мир и слава, по крайней мере, добрая репутация, неразлучный спутник добродетельной жизни; на другой - угрызения совести, а нередко - бесчестье» [20, с. 163].
Душевный покой, сердечный мир это центральные темы Сковороды, как мы уже видели:
«Григорш Благодарена Отцу нашему небесному за то, что открыл Очи наши. Теперь разумеем, в чем состоит наше истинное Щаст1е. Оно живет во внутреннем сердца нашего Мирь, а Мир в согласш с Богом. Чем кто согласнее с Богом, тъм мирняе и блаженнее» [20, с. 519].
О душевном мире размышляет Сковорода и в двух последующих диалогах, «Кольцо» и «Алфавит», каждый из которых имеет подзаголовок «дружескш разговор о душевном мирЪ», эта тема рассматривается и в других его произведениях, письмах, стихотворениях.
Сказанное ни в коем случае не означает, что учение Сковороды и фило-софско-политические доктрины Местра очень друг другу близки. Мы отметили ряд несомненных сближений, связанных с образом Сенатора, сковородинского ученика, в речах которого присутствуют элементы учения украинского мыслителя. Однако не менее существенны и расхождения. У Сковороды, скажем, христианство не понимается как активно действующая в истории сила, у него это, скорее, путь к индивидуальной внутренней свободе. Христианство как историческая сила, преобразующая саму ткань социальных отношений, - идея Шатоб-риана, Местра, Чаадаева, Соловьева, Федорова. Эта идея вообще характерна для русской религиозной мысли (исключение, по-видимому, лишь Данилевский, Леонтьев и раннее евразийство, в известной мере, впрочем, и Бердяев).
Однако от латентного присутствия образа и учения Сковороды в русском сознании XIX века должно перейти к рассмотрению его явного присутствия. Имея в виду заключительные страницы «Санкт-Петербургских вечеров», речи Сенатора в Беседе 11-й, Л.П. Карсавин (в 1918-1922 гг.) писал: «Сенатор считает нужным погрузиться в более глубокое, возвышающее над буквою изучение Писания и за его образным, символическим языком искать указаний на "величайшее событие в установленном Божеством миропорядке, событие, к которому мы идем с ускоренной быстротой?<...> Скоро, по мнению сенатора, должен появиться гений, который даст желанный синтез науки и религии, разумеется, подчиняя первую второй. Иначе говоря, наступает время третьего откровения, с...> Все говорит о том, что "мы быстро идем к какому-то великому единству" и что "новое излияние Святого Духа может быть ожидаемо на вполне разумных основаниях"».
Так говорит Сенатор, «которому, - продолжает Карсавин и делает чрезвычайной важности утверждение, - не хватает только русской национальной идеи, чтобы развить теорию, подобную теориям Тютчева и Достоевского» [13, с. ЮЗ]22. Ученик Сковороды и собеседник Местра Сенатор в ретроспективной трактовке Карсавина как бы передает эстафету следующему русскому деятелю, который саму русскую идею накрепко свяжет с именем и делом Григория Сковороды. Речь должна идти об Александре Тадеушевиче Хиждеу (1811-1872), в жизни и творчестве которого Сковорода занимает совершенно особое место23. Однако это тема для другого разговора.
22 Имеет смысл привести примечания А.Л. Осповата и В. А. Мильчиной к этому карсавннско-му утверждению: «Тютчев, испытавший значительное воздействие де Местра, в ряде своих работ (в том числе и незаконченных), предрекая неизбежное торжество церкви над "миром зла*,' связывал его с грядущей православной монархией, призванной объединить западную и восточную конфессию под эгидой русского императора (см., например, в его статье 1849 г. «Папство и Римский вопрос». - Тютчев Ф.И. Полн. собр. соч. Санкт-Петербург, 1913. С. 323-324). Достоевский же в конце жизни проповедовал, что "великая наша Россия, во главе объединенных славян, скажет всему миру, всему европейскому человечеству и цивилизации его свое новое, здоровое и еще неслыханное миром слово" («Дневник писателя», 1877, июль-август. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. в 30 т. Т. XXVI. Л„ 1983. С. 195)» [13,с. 118].
23 См.: Вакуленко С., Ушкалов Л. Александру Хиждеу та його розввдки про Григория Сковороду // Зб1рник Харк1вського ¡сторнко-фшолопчного товариства / Харювський державний педагопчний ушверентет; Харйвське ¡сторико-фшолопчне товариство. Харкйв, 2002. Т. 9. (Нова серия). С. 233-254.
Список литературы
1. Марченко О.В. Григорий Сковорода и русская философская мысль XIX-XX веков. Исследования и материалы. Ч. I. М., 2(1(17.274 с.
2. Шебунип А.Н. Европейская контр-революция. Л„ 1925.232 с.
3. Степанов М. [Шебунин А.Н.] Жозеф де Местр в России // Литературное наследство. Т. 29-30. М„ 1937 С. 577-625.
4. Самуилов ГН. Философский и социально-политический консерватизм Жозефа де Местра:дис.... канд. филос. наук. М„ 2004.186с.
5. Парсамов B.C. Жозеф де Местр и Александр Стурдза. Из истории религиозных идей Александровской эпохи. Саратов, 2004.193 с.
6. Актуальность Жозефа де Местра: материалы российско-французской конференции. М.,2012.256с.
7. Тургенев А.И. Политическая проза / сост., подгот. текста, вступ. ст. и примеч. АЛ. Осповата. М.: Сов. Россия, 1989,368 с.
8. Местр Жозеф де. Петербургские письма 1803-1817: пер. с франц. / сост., пер. и предисл. Д.В. Соловьёва. СПб., 1995.334 с.
9. Достоевский Ф.М. «Братья Карамазовы» // Собрание сочинении. В10 т. Т.9. М.: ГИХЛ, 1958.635 с.
10. Местр Жозеф де. Санкт-Петербургские вечера / пер. с франц. и примеч. А.А. Васильева; под ред. А. Г Терехова. СПб., 1998.732 с.
11. Соловьев B.C. Славянофильство и его вырождение // Сочинения. В 2 т.Т. 1. Философская публицистика. М., 1989. С. 433-501.
12. Мэстр (Joseph-Marie comte de Maistre) // Философский словарь Владимира Соловьева. Ростов н/Д: Феникс, 2000. G 310-316.
13. Карсавин Л.П. Жозеф де Местр / публ. А.Л. Осповата, примеч. В.А. Мильчиной и А.Л. Осповата // Вопросы философии. 1989. № 3. С. 93-118.
14. Хоружий С,С. Карсавин и де Местр// Вопросы философии. 1989. № 3. С. 79-92.
15. Жихарев С.П. Записки современника. М.; Л„ 1955.835 с.
16. Хомяков А С. По поводу брошюры г-на Лоранси // Сочинения богословские. СПб., 1995.479 с.
17. Ушкалов Л.В., Марченко О.В. Нарисн з фшософп TpHropis Сковороди. Харюв, 1993.
152 с.
18. Joseph de Maistre. Au Roi Victor-Emmanuel. 5 mars 1810 // Œuvres complètes. Lyon, Vitte et Perrussel, 18Я4-1893, vol. 11 (1885) Correspondance 1808-1810. P 397-404.
19. Ковалинський M. Жизнь Григор1Я Сковороды // Сковорода Григорш. Повна акдем1чна зб]рка TBopiB / за ред. проф. Леонща Ущкалова. Харюв: Майдан, 2010. С. 1343-1386.
20. Сковорода Григорш. Повна акдем1чна збфка твор!в/ за ред. проф. Лeoni.ua Ушкало-ва. Харюв: Майдан, 2010.1400 с.
21. Triomphe Robert. Joseph de Maistre: Etude sur la vie et sur la doctrine d'un matérialiste mystique. Genève: Droz, 1968.639 p.
22. Сковорода Г Повне ^¡брання TBopiB. У 2 т. Кшв, 1973.Т. 2.574 с.
23. Stourdza, Alexandre, de. Le comte de Maistre // Œuvres posthumes religjeuses,historiques, philosiphiques et littéraires. Souvenirs et portraits. Paris, 1859. P 170-206.
24. Марченко О.В. Некоторые замечания о восприятии личности и учения Григория Сковороды в России XIX-XX вв.// Созидающая верность: к 90-летию А.А.ТЪхо-1Ъди. Спецвыпуск Бюллетеня Библиотеки «Дом А.Ф. Лосева» (16). М.: Гранд-Фаир, 2012. С 147-160.
25. Вакуленко С.,Ушкалов Л.Александру Хиждеу та його розввдки про Григор1я Сковороду И 36ipHHK Хартвського ¡сторико-фшолопчного товариства / Харктський держав-ний педагопчний ушверситет; Харювське ¡сторико-фЬолопчне товариство. Харыв, 2002. Т. 9; (Нова серия). С. 233-254.
References
1. Marchenko, O.V Grigoriy Skovoroda i russkaya ftlosofskaya mysl' XIX-XX vekov. Issledovaniya i materialy. Chast I [Grigorij Skovoroda and Russian philosophical thought of XIX-XX centuries. Research and materials. Part I], Mosoow, 2007 274 p.
2. Shebunin, A.N. Evropeyskaya kontrrevolyutsiya v pervoj polovine XIX veka [European counterrevolution in first part of XIX century], Leningrad, 1925. 232 p.
3. Stepanov, M. [Shebunin A.N.] Zhozef de Mestr v Rossii [Josef de Maistre in Russia], in Literatumoe nasledstvo [Literary heritage], Moscow, 1937, vol. 29-30, pp. 577-625.
4. Samuylov, G.N. Filosofskiy i sotsial'no-politicheskiy konservatizm Zhozefa de Mestra. Diss, kand, filos. nauk [Philosophical and social-political conservatism of Josef de Maistre. Cand. philos, sci. diss. ], Moscow, 2004,186 p.
5. Parsamov, VS. Zhozef de Mestr i Aleksandr Sturdza. lz istorii religioznykh idey Aleksandrvvskoy epokhi [Josef de Maistre and Alexander Sturdza. From history of religious ideas of Alexandrine epoch], Saratov, 2004.193 p.
6. Aktual'nost' Zhozefa de Mestra [Actuality of Josef de Maistre], in Materialy rossiysko-frantsuzskoy konferentsii [Materials of russian-french conference], Moscow, 2012.256 p.
7Hirgcncv, A.I. Politieheskaya proza [Political prose], Moscow: Sovetskaya Rossiya 1989.368 p.
8. Mestr, Zhozef de. Peterburgskie pis'ma 1803-1817 [Petersburg letters 1803-1817], Saint-Petersburg, 1995. 334 p.
9. Dostoevskiy, EM. Brat'ya Karamazovy [Karamazov brothers], in SobraniesochineniyvlOt., t. 9 [Collected works in 10 vol., vol.9], Moscow, 1958, pp. 1-635.
10. Mestr, Zhozef de. Sankt-Peterburgskie vecheru [Saint-Peteisburg evenings], Saint-Petersburg, 1998.732 p.
11. Solov'ev, VS. Slavyanofil'stvo i ego vyrozhdenie [Slavophilism and its degeneration], in Sochineniya, v2 t., 1.1. Filosofskaya publitsistika [Works, in 2 vol., vol. 1. Philosophical publicism], Moscow, 1989, pp. 433-501.
12. Mestr (Joseph-Marie comte de Maistre), in Filosofskij slovar Vladimira Solovyova [Philosophical dictionary of Vladimir Solovyov], Rostov-na-Donu, 2000, pp. 310-316.
13. Karsavin, L.E Zhozef de Mestr [Josef de Maistre], in Voprosy filosofii, 1989,no.3,pp. 93-118.
14. Khoruzhiy, S.S. Karsavin i de Mestr [Karsavin and de Maistre], in Voprosy filosofii, 1989, no. 3, pp. 79-92.
15. Zhikharev, S.P Zapiski sovremennika [Notes of a contemporary], Moscow; Leningrad, 1955.835 p.
16. Khomyakov, A.S. Po povodu broshyury gospodina Loransi [Concerning the pumphtet of mister Lorancie], in Sochineniya bogoslovskie [Teological works], Saint-Petersburg, 1995, pp. 57107
17 Ushkalov, L. V, Marchenko, O.V Narisi z filosofii Grigoriya Skovorodi [Essays on philosophy of Grigorij Skovoroda], Kharkiv, 1993.152 p.
18. Joseph de Maistre. Au Roi Victor-Emmanuel. 5 mars 1810. Œuvres complètes. Lyon, Vitte et Perrussel, 1884-1893, vol. 11 (1885) Correspondance 1808-1810, pp. 397^(04.
19. Kovalins'kiy,M. Zhizn* Grigorïya Skovorody [The life of Grigorij Skovoroda], in Skovoroda Grigoriy. Povna akdemichna zbirka tvoriv [Skovoroda Grigorij, Complete works],Kharkiv:Maydan, 2010, pp. 1343-1386.
20. Skovoroda, Grigoriy. Povna akdemichna zbirka tvoriv [Complete works], Kharkiv: Maydan, 2010.1400 p.
21. Triomphe, Robert. Joseph de Maistre: Etude sur la vie et sur la doctrine d'un matérialiste mystique. Genève: Droz, 1968.639 p.
22. Skovoroda, G. Povne zibrannya tvoriv v21. [Complete works in 2 vol.], Kiiv, 1973.574 p.
23. Stourdza, A. de. Le comte de Maistre. Œuvres posthumes religieuses, historiques, philosiphiques et littéraires. Souvenirs et portraits. Paris, 1859, pp. 170-206.
24. Marchenko, O.V Nekotorye zamechaniya o vospriyatii lichnosti i ucheniya Grigoriya Skovorody v Rossii XIX-XX vv. [Some comments on perception of personality and doctrine of Grigorij Skovoroda in Russia in XIX-XX centuries], in Sozidayushchaya vemost' [Creative fidelity], Moscow, 2012, pp. 147-160.
25. Vakulenko, S., Ushkalov, L. Aleksandru Khizhdeu ta yogo rozvidta" pro Grigoriya Skovorodu [Alexander Hizhdeou and his research about Grigorij Skovoroda], in Zbimik Harkivskogo istoriko-fllologichnogo tovaristva [Harkov historico-philological society digest],Kharkiv,2002,vol. 9,pp. 233-254.
УДК l(470+477)(09) ББК 87.3(2)5
ФИЛОСОФИЯ ГРИГОРИЯ СКОВОРОДЫ И НАЦИОНАЛЬНЫЕ ФИЛОСОФСКИЕ ТРАДИЦИИ
СЛ. ЙОСИПЕНКО
Институт философии имени ГС Сковороды Национальной академии наук Украины, ул. Трехсвятительская, 4, г. Киев, 01001 .Украина, E-mail: [email protected]
Рассматриваются вопрос о статусе и квалификации П Сковороды как философа, а также подходы к его философии, которые сложились на протяжении XIX- начала XX века и не теряют своей актуальности сегодня. На основании анализа рецепции философии Г Сковороды утверждается, что отношение к его творческому наследию в значительной мере сформировано в процессе утверждения статуса Г Сковороды как философа на разных этапах развития отечественной философии и истории философии как научной дисциплины. Обосновывается, что кульминационным моментом этого процесса является определение Г. Сковороды как ключевой фигуры русской (В. Эрн) и украинской (Д. Чижевский) философской традиции. Исходя из этого делается вывод, что интерес современников к фигуре Г Сковороды в рамках истории национальной философии и культуры является одним из прямых следствий рецепции его философии, а для актуализации значения Г Сковороды как философа сегодня необходимо преодолеть исторически сложившееся отождествление его философии с учением, а учения - с корпусом сочинений.
Ключевые слова: философия Григория Сковороды, русская философская традиция, украинская философская традиция, философия как способ жить, корпус сочинений Григория Сковороды, история философии как научная дисциплина.
GRIGORIY SCOVORODA'S PHILOSOPHY AND THE NATIONAL PHILOSOPHICAL TRADITIONS
S.L.YOSYPENKO
Grygoriy Skovoroda Institute of Philosophy, National Academy of Sciences of Ukraine 4, Triokhsviatytelska, Kiev, 01001, Ukraine E-mail: [email protected]
The article focuses on the issue of the status and evaluation of Grygoriy Skovoroda as a philosopher. It analyzes some approaches, which were actual in the 19th century and in the beginning of 20th century,
