CC BY
97
В.А. Васильев
ГРЕКОКАТОЛИЦИЗМ КАК ОДИН ИЗ КОМПОНЕНТОВ УКРАИНСКОГО НАЦИОНАЛИЗМА
Васильев Вячеслав Алексеевич - аспирант кафедры Государственного и муниципального управления Самарского государственного университета.
В украинском кризисе рубежа 2013-2014 гг. и последовавшей гражданской войне все более отчетливо проявляется этнополитическая составляющая. Как известно, киевское правительство во главе с А. Яценюком было сформировано 27 февраля 2014 г. под давлением участников митинга на Майдане, отличающихся приверженностью идеям радикального национализма. Одним из печальных следствий такого положения дел выступили «антитеррористические» операции весны-лета 2014 г. на Юго-Востоке Украины, подогреваемые шовинистическими выступлениями политиков, прежде всего депутатами Рады [16].
Особого внимания заслуживает роль деятелей Украинской грекокатоли-ческой церкви (УГКЦ) в затронутых событиях и в развитии украинского национализма в целом. Еще в ноябре 2013 г. глава УГКЦ, архиепископ Святослав (Шевчук), во всеуслышание заявил о солидарности с митингующими [4]. Уже через месяц на Майдане присутствовали порядка 300 служителей УГКЦ, которые оборудовали в солдатской палатке часовню и распространяли буклет «Молитвенник революционера. Пять шагов к достижению духовной победы в Украине», являющийся провокационным материалом, подогревавшим недовольство собравшихся [4]. В этот же период всплыла речь 2010 г. пароха Ко-ломыйско-Черновицкой епархии Михаила Арсенича, отличающаяся такой несдержанностью, что произнесший ее настоятель церкви получил 13 декабря 2013 г. каноническое предупреждение от главы епархии [7].
Описываемые события современности имеют немало откликов в историческом прошлом УГКЦ, наиболее показательной из которых выступает позиция, занятая данной церковью в 1941 г. 30 июня, сразу после ухода РККА
из Львова, в городе утвердились отряды Организации украинских националистов (бандеровского движения, ОУН-Б). В этот же день было сформировано «Украинское государственное правление» во главе с Ярославом Стецько, которое получило благословение от самого митрополита УГКЦ Андрея (Шептицкого) [15]. Уже вечером 30 июня во Львове прошло заседание «Народного собрания» под руководством ОУН-Б, среди «делегатов» которого были грекокатолические священники во главе с Иваном Гриньохом, капелланом бандеровского легиона [там же]. Примечательно, что именно тогда была официально утверждена коллаборационистская позиция ОУН-Б, отраженная в пункте 3 принятого «Народным собранием» акта [там же]. Тем не менее в дальнейшем, когда летом 1944 г. советские войска заняли Львов, А. Шеп-тицкий направил руководству СССР послание, начинавшееся словами «Правителю СССР, Главнокомандующему и Великому маршалу непобедимой Красной Армии Иосифу Виссарионовичу Сталину привет и поклон» [4]. И если позицию УГКЦ в период Второй мировой войны еще можно объяснить сосредоточением ее приходов на территории Западной Украины, что обусловило сотрудничество с оккупационными властями, то нынешняя активность УГКЦ может быть трактована лишь как прозелитизм, в котором нельзя исключать присутствие националистического компонента. В итоге, грекокатолицизм в ряде случаев позиционируют даже как основу и отправную точку украинского национализма. Для ответа на вопрос о правомерности подобной оценки грекокатолицизма необходимо выявить его основания и условия возникновения.
Грекокатолицизм - явление во многом уникальное и с философской точки зрения противоречивое, поскольку в его случае форма и содержание, на первый взгляд, рассогласованы: несмотря на юридическое подчинение Папе Римскому и опору на католические догматы, обрядовая сторона данного религиозного течения соответствует византийской, православной, традиции. Однако рассматриваемое несоответствие формы содержанию является мнимым. Поставим вопрос: чем de facto, православием или католицизмом, по крайней мере изначально, являлся грекокатолицизм? Для получения ответа вначале обратимся к рассмотрению места обрядовости в православии и католицизме.
Несомненно, для православия характерно преобладающее значение обряда над догматами, о чем говорят следующие факты. Во-первых, языком богослужения в православии, в частности на территории Украины, был и остается церковнославянский, который вполне мог претендовать на роль национального языка, в то время как католические богослужения велись на латыни, которой в Европе владели лишь немногие. Во-вторых, в противовес проводимой периодически католической мессе для канонического православия характерен суточный богослужебный цикл, предполагающий кругло-
суточное отправление культа [3]. Наконец, следует обратить внимание на отношение к целибату, который в католицизме был узаконен Папой Григорием VII в XI в. и практически утвердился в XII в. [17, с. 1461]. В православии же целибат практикуется только черным духовенством, в то время как белое духовенство, которое непосредственно контактирует с паствой, обязано иметь семью. Таким образом, справедливо утверждать, что православная конфессия - это одно из средств усиления консолидации населения того или иного государства, и обрядовость православия очень явно свидетельствует о наличии подобной функции данной церкви, которая выступала средством, использовавшимся централизованной властью.
Эти выводы подтверждаются историей распространения христианства и последующей судьбой его конфессий. Так, изначально христианство в качестве государственной религии Римской империи было утверждено при активном участии Константина I на Никейском соборе 325 г. [9, с. 388-392] как мера предотвращения близившегося распада Империи. Далее на созванном по указу Феодосия I Константинопольском соборе 381 г. христианство окончательно укрепляет свои позиции в Восточной Римской империи, причем Константинопольский символ веры, отличный от Никейского символа, дает начало православию [9, с. 395-397]. Характерно, что Феодосий «рекомендовал святым отцам, не увлекаясь догматическими проблемами, заняться устроением церковных дел» [цит. по: 9, с. 396]. Аналогично в Киевской Руси князь Владимир в 988 г. начал декларативное внедрение православия, бравшегося на вооружение государственным аппаратом и насаждавшегося среди населения, которое длительное время не принимало данную религию [12, с. 18].
Католицизм, напротив, выступал одной из основ, на которых строилось западноевропейское общество. После падения Западной Римской империи в 476 г. христианский центр в Риме окончательно лишился поддержки централизованной власти, из-за чего католическая ветвь христианства начала проводить политику усиления собственного суверенитета и централизации. Как следствие Святой Престол сформулировал и легитимизировал доктрину средневекового мироустройства res publica gentium cristianurum (республика христианских народов) [8, с. 78]. Данный компонент католицизма нашел применение в 800 г. при провозглашении Папой Львом III императором Карла Великого, который до этого создал прообраз ядра западной цивилизации, Священной Римской империи [5, с. 161]. Важно, что клерикальный характер суверенитета правителя, наряду с династическим преимуществом в борьбе за власть, составлял основу средневекового мироустройства вплоть до утверждения в 1648 г. светской Вестфальской системы международных отношений [11, с. 16-26].
Итак, можно утверждать, что католицизм в большей степени, чем православие, отделен от населения, но имел значительную привязку к власти, на 48
которую оказывал влияние. Причем в ряде случаев подобные взаимоотношения между католицизмом и властью оказывались жизненно важными обеим сторонам: католицизму - для сохранения контроля над соответствующей территорией, а властным структурам - для дополнительной легитимации своего существования. Наиболее яркими примерами здесь выступают крупные государства климатически благоприятных областей Восточной Европы, Речь Посполитая и Королевство Венгрия, состоявшие из обширных магнатских доменов, что исключало наличие сильной центральной власти. Для Речи Посполитой была характерна шляхетская демократия [14, с. 343-344]. Что касается Королевства Венгрия, то там действовала древняя сословная Конституция, по которой король делил власть с Государственным собранием, состоявшим из делегатов от магнатерии [14, с. 240]. Католицизм же играл важную роль в обоих упомянутых государствах, что находило выражение в присутствии католических епископов в составе Государственного собрания Венгрии и Сената Сейма Речи Посполитой. В итоге католицизм выступал важным основанием хрупкого государственного единства в Польше и Венгрии, благодаря чему в Речи Посполитой реформаторским религиозным течениям в ХУ1-ХУШ вв. не удалось найти широкой поддержки среди населения: обширные земельные наделы дворянства не предполагали формирования широких экономически и политически независимых слоев общества, а магнаты сохраняли приверженность католицизму и православию [5, с. 170-171]. В Венгрии же Реформация получила значительный ход только после Мохач-ской битвы 1526 г., когда Королевство Венгрия распалось.
Таким образом, правомерно утверждать, что грекокатолицизм, по крайней мере первоначально, представлял собой лишь формально видоизмененный вариант православия, которое, вследствие сохранения византийской обрядовости, имело несравнимо больший пропагандистский вес и приближенность к пастве, по сравнению с католицизмом. По сути, при наличии византийской обрядовости догматическое содержание отходит на второй план и уступает место функции церкви как консолидатора населения на основе веры. Тем не менее каноническое православие остро нуждается в централизованной власти, поэтому для более детального выявления оснований грекокатолициз-ма нужно обратиться к рассмотрению политической конъюнктуры, при которой происходило принятие католических догматов и главенства Папы Римского будущими грекокатоликами. В данном случае заслуживает внимания предыстория и сам процесс подписания Брестской унии 1596 г. епископами Киевской митрополии Константинопольского патриархата.
Усиленный нажим со стороны католической церкви западнорусские православные области стали испытывать после заключения Люблинской унии 1569 г., когда в земли Великого княжества Литовского начал активно проникать польский элемент, враждебно настроенный по отношению к правосла-
вию [5, с. 170]. Светское основание западнорусского православия этого периода отличалось противоречивостью. Со времен Стефана Батория Корона Речи Посполитой выдвигала и утверждала православных епископов. Вследствие этого западнорусский православный епископат чаще всего составляли лица, усиленно старавшиеся служить в угоду Короне [там же], которая, в свою очередь, испытывала сильное влияние со стороны католицизма.
Однако воздействие на православие со стороны патриарха и Короны до определенного момента было, в целом, эпизодическое. В этом отношении важнейшим фактором существования православия выступал институт патроната. Суть его состояла в том, что покровительство над православной церковью взамен отсутствовавшей в Польше и Литве централизованной власти взяли на себя крупные православные магнаты и городские церковные братства. Последние формировались из купцов и мещан для поддержания и устройства церкви. К братствам льнуло обычно и белое духовенство. В конце XVI в. некоторые из братств получили освящение высшей церковной власти от константинопольских патриархов [5, с. 170-171]. Это обстоятельство, с учетом специфики западнорусского православного епископата, приводило к нарастанию конфликта между иерархами и паствой [5, с. 171]. Таким образом, изначальная централизованная светская основа православия (во времена Киевской Руси) в западнорусских областях постепенно сменилась поддержкой и контролем со стороны населения на местах. Такая конъюнктура, по сути, видоизменила православие на территории Речи Посполитой в протестантизм, который также опирается на локальные социальные группы, в интересах которых и существует. В итоге, в Речи Посполитой периода Реформации XVI в. православие выступало как серьезная оппозиция католицизму.
Давление на православие в пределах Речи Посполитой усиливало также каноническое признание в 1589 г. патриархата Московского и всея Руси. Такое положение дел не могло устраивать Корону, опасавшуюся, что через расширение религиозного влияния Москвы на западнорусские территории дело может дойти и до ирредентизма. Очевидно, подобные взгляды усугубляло присутствие на территории Речи Посполитой с 1565 г. иезуитов [5, с. 170].
В конечном счете, как известно, противоречия между католицизмом и православием, как и политические опасения Короны, были сглажены принятием Брестской унии. 14 июня 1596 г. Сигизмунд III издал универсал о соединении церквей и проведении Собора, начало которого было назначено на 6 октября. Собор был проведен с нарушением прав православных мирян; тем не менее на третий его день от митрополита поступило окончательное заявление о принятии суверенитета Папы Римского [5, с. 172]. Формальные итоги Брестского Собора были закреплены универсалом короля от 15 октября 50
1596 г. Киевская митрополия была объявлена униатской, и православные приходы должны были перейти под ее юрисдикцию. Фактически это дало возможность Сигизмунду III объявить православие нелегальной конфессией, хотя белое духовенство, церковные братства и православная магнатерия оказывали сопротивление насаждению новых порядков [6, с. 10, 12-14]. Однако «униатам передавались епископские кафедры, монастыри, школы, церковные здания; латиняне и униаты врывались в православные храмы во время богослужений, мучили и били священников и прихожан» [цит. по: 5, с. 173].
Из последующих событий необходимо отметить присоединение к антиуниатскому движению с 1610 г. казачества [6, с. 16], при поддержке которого православная Киевская митрополия была восстановлена в 1620 г. и легализована в 1632 г. [5, с. 173]. Тем не менее проблема положения православия в Речи Посполитой осталась и в итоге выразилась в обострении диссидентского вопроса, который послужил ключевым предлогом для участия Российской империи в разделах Польши [1, с. 38]. И хотя в 1772-1795 гг. России достались территории с тотальным распространением грекокатолицизма, возвращение в православие большей части населения в дальнейшем происходило достаточно легко, о чем свидетельствуют результаты миссии Садковского 1794 г. и Полоцкого Собора 1839 г.
Таким образом, даже догматическая сторона оформления грекокатоли-цизма говорит о его близости православию. Прежде всего это следует из упоминания в «артикулах» приверженности православным догматам. Назначенные Короной епископы, ставшие апологетами унии, в целом, стремились лишь к получению опоры в виде крепкого суверенитета, с целью ограничения влияния на них светских локальных социальных групп (магнатов и братств). В итоге, грекокатолическая церковь попала под клерикальный суверенитет Святого Престола и, как следствие, могла рассчитывать на активную поддержку Короны. Однако само положение епископов-униатов, подстрекавшее их к поиску покровителя, - это результат политической провокации Короны, предприимчиво пользовавшейся правом выбора и утверждения западнорусских архиереев. Индуцированные ею конфессиональные преобразования позволили Короне не только ослабить потенциально враждебное население западнорусских земель, но и усилить политическую консолидацию своих воеводств, опиравшуюся, в том числе, на подчинение епископств Святому Престолу. При этом сплочение населения на основе веры грекокатолицизм продолжал приводить в исполнение, благодаря сохранению византийской обрядовости. С учетом фактов массового возвращения в православие в XVIII-XIX вв., рассмотренный аспект говорит о Брестской унии как об искусственном, политически инициированном событии, давшем церковь, старую по форме и лишь слегка измененную по содержанию.
Ситуация для грекокатолицизма изменилась в 1772 г. с оккупацией Габсбургами Галиции. В 1781 г. император Иосиф II издал «Патент о толерантности», провозглашавший равенство всех конфессий в пределах наследных владений Габсбургов, но вместе с тем урезавший права и привилегии римско-католической церкви [14, с. 248-249]. Подобные изменения привели к переформатированию суверенитета, выступавшего основой для грекокатолицизма, сохранившего влияние в Галиции: отныне униаты в большей степени опирались на стремившуюся к централизации власть императора. Наряду с политикой абсолютизма Венского двора в 1790-1867 гг. такие условия давали возможность грекокатолицизму функционировать автономно, на деле реализуя православный обряд и православную пропаганду.
Однако после революционных событий 1848-1849 гг. и поражения в австро-прусской войне 1866 г. центральная власть в Вене все больше теряла свои позиции, что привело к преобразованию Австрийской империи в дуалистическую монархию и принятию в 1867 г. Конституции Цислейтании (Австрии). В последней была зафиксирована идея национального равноправия, выразившаяся, в том числе, в формировании действовавшего на постоянной основе многонационального общеавстрийского парламента [14, с. 612]. Автономность провинций была расширена, однако наиболее существенными атрибутами автономии обладала лишь Галиция из-за стремления Вены заполучить расположение крупной польской аристократии и шляхты [14, с. 612613]. Нельзя забывать, что Галиция представляла собой значительную по территории не немецкую окраину Цислейтании, что подстрекало австрийцев сделать из поляков твердых приверженцев доктрины австрославизма [14, с. 264]. Таким образом, Галиция начала становиться одним из главных центров польского национализма, и к концу 1880-х годов «польские политики уверили Вену, что рано или поздно можно будет воссоздать Польшу <...> в прежних исторических границах, но во главе с Габсбургами. Для проведения в жизнь этой затеи надо было подготовить почву, прежде всего в галиц-ко-русском обществе» [цит. по: 13, с. 176], составлявшем основу сельской местности Галиции, остававшейся к концу Х1Х в. чисто аграрной провинцией [14, с. 620].
С этой целью на Галицком сейме 1890 г. было принято второе издание Брестской и Люблинской унии в миниатюре. Но еще до этого события в 1882 г. началось активное проникновение в униатские базилианские монастыри иезуитов, которые проводили коренное реформирование не только монастырской жизни, но и работы духовных семинарий [13, с. 176]. Из последних стали изгоняться русские воспитанники-кандидаты, начали преследоваться священники-русофилы - приверженцы канонического грекокатолицизма, предполагающего, соответственно, выдержанную византийскую обрядовость. Подобные изменения привели к тому, что практически все ниши базилиан-52
ского ордена, основной клерикальной силы грекокатолицизма, были заняты украинофилами, которые с проповеднической кафедры побуждали народные непросвещенные массы к борьбе со «схизмой» и «москалями» [13, с. 177]. В итоге, после Галицкого сейма 1890 г. украинофилы во главе с депутатом Романчуком провозгласили не только преданность Австрии, но и принципиальное подчинение Риму. Окончательно же украинскую партию (за исключением радикалов1) поставил на службу грекокатолицизма Львовский митрополит Сильвестр (Сембратович) [13, с. 176].
Итак, ослабление центральной власти в Австро-Венгрии после 1867 г. и значительный политический и экономический вес польского населения Галиции, заинтересованного в воссоздании национального государства, вывели поляков на место главной светской основы грекокатолицизма. Причем польская интеллигенция и аристократия, представлявшие в условиях Австро-Венгрии лишь локальную социальную группу, поддерживались Веной как перспективный источник власти. Однако полякам Галиции предстояло склонить на свою сторону значительное по численности сельское население, ориентированное в своем самосознании на Россию, вследствие чего греко-католическая церковь, путем постановки ее на службу польским интересам, была использована как инструмент антирусской пропаганды. Так, в конце Х1Х в. в Галиции повторилась ситуация рубежа ХУ1-ХУП вв., когда греко-католицизм был использован для консолидации населения во имя польских национальных интересов.
Надо сказать, что такая политика не принесла желаемых результатов, о чем свидетельствует массовость и активность перехода в православие, координировавшегося епископом Житомирским и Волынским Евлогием (Георгиевским), мирян-униатов Восточной Галиции, занятой в 1914 г. российскими войсками. Это не относилось к грекокатолическому духовенству [2, с. 28-29], представлявшему собой отчужденную от интересов паствы структуру.
Итак, можно сделать общий вывод о том, что грекокатолицизм - это действительно один из компонентов украинского национализма, который, однако, с конца XIX в. выступает лишь средством пропаганды украинофильст-ва. Причем антирусская позиция грекокатолицизма проявляет себя лишь в моменты активизации польских национальных интересов. Если создаются условия, при которых грекокатолицизм может опираться на идеологически нейтральную централизованную светскую власть, как это было в Галиции 1772-1880-х годов, то он, по сути, перестает чем-либо отличаться от православия, лишь формально признавая клерикальный суверенитет Папы Римского.
1. Нежелание поддерживать радикальное крыло украинофилов представляется весьма важным фактом, говорящим об отсутствии в планах польских политиков-националистов проекта оформления украинской государственности.
Таким образом, грекокатолицизм - это генерированное Польшей средство в ее геополитической борьбе с Россией за контроль над западнорусскими областями. К использованию и поддержанию этого средства в работоспособном состоянии во второй половине Х1Х в. подключилась Австрия, геополитические интересы которой переместились на Балканы, где вступили в столкновение с российскими [14, с. 609]. В том числе, именно поэтому Габсбурги, заручившиеся обещаниями польских националистов об их месте во вновь образованной Польше, начали диалог на основе австрославизма с поляками, активно использовавшими грекокатолицизм в своих целях.
Однако по мере укрепления самостоятельности сельского населения Галиции, использовавшийся поляками украинский национализм начал выходить из-под контроля и превращаться в независимую политическую силу, враждебно настроенную по отношению как к России, так и к Польше. Поистине трагический выход такие процессы нашли в период Второй мировой войны в виде учиненных украинскими националистами погромов на Волыни и в Сахрыни.
Что касается урегулирования этнополитического конфликта на Украине в нынешних условиях, грекокатолицизм необходимо рассматривать как один из рычагов установления диалога с украинскими националистами, который может способствовать позитивной социализации националистических групп.
Литература
1. Аржакова Л.М. Диссидентский вопрос и падение Речи Посполитой (дореволюционная отечественная историография проблемы) // Петербургские славянские и балканские исследования. - 2008. - № 1 (3). - С. 31-39.
2. Бахтурина А.Ю. Воссоединение униатов с православием: Политика российских властей в Восточной Галиции в 1914 г. // Новый исторический вестник. - 2011. - № 27. -С. 26-37.
3. Богослужение православной церкви // Православная библиотека «Золотой Корабль». -URL: http://www.golden-ship.ru/load/tainstva_cerkvi/bogosluzheniepcerkvi/66-1-0-1753 (Дата обращения: 11.05.2014.)
4. Большаков А. Униатский «майдан». Роль грекокатолической церкви в государственном перевороте на Украине // Русский мир Запорожья. - URL: http://rusmirzp.com/2014/04/30/ category/religion/52750 (Дата обращения: 9.05.2014.)
5. Вернадский Г.В. Историки русского зарубежья. «Соединение церквей» в исторической действительности // Вопросы истории. - 1994. - № 7. - С. 155-174.
6. Дмитриев М.В. Религиозные войны в Речи Посполитой? К вопросу о последствиях Брестской унии 1596 года // Петербургские славянские и балканские исследования. - 2008. -№ 1 (3). - С. 3-22.
7. За «экстремистскую речь» священник Михаил Арсенич получил каноническое предупреждение // Коломыйско-Черновицкая епархия УГКЦ. - URL: http://kolomyya.org/se/sites/ep/ 53854/ (Дата обращения: 11.05.2014.)
8. Зонова Т.В. Вестфальская система // Вестник МГИМО - Университета. - 2008. -№ 1. - С. 78-80.
9. История Древнего мира: Античность: В 2 ч. / А.И. Немировский. - М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2000. - Ч. 2. - 480 с.
10. История искусств / А. Воротников, О. Горшковоз, О. Ёркина. - Минск: Литература, 1997. - 608 с.
11. История международных отношений: В 3 т. / Под ред. А.В. Торкунова, М.М. Наринского. - М.: Аспект Пресс, 2012. - Т. 1: От Вестфальского мира до окончания Первой мировой войны. - 400 с.
12. Луговой В.Н. Особенности формирования религиозной ментальности средневековой Руси // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки. - 2008. - № 1. - С. 16-22.
13. Марков Д. Галицко-русский вопрос // Русин. - 2009. - № 4 (18). - С. 173-181.
14. Новая история стран Европы и Америки / И.М. Кривогуз [и др.]; под ред. И.М. Кривогуза. - М.: Дрофа, 2005. - 909 с.
15. Петрушко В. Украинская грекокатолическая церковь в первые дни Великой Отечественной войны. - URL: http://www.pravoslavie.ru/archiv/ukrgrekocath-vov.htm (Дата обращения: 10.05.2014.)
16. Скандальный спич Фарион: С кем призвала расправиться депутат? // The Kiev Times. -URL: http://thekievtimes.ua/politics/354378-skandalnyj-spich-farion-s-kem-prizvala-raspravitsya-deputat.html (Дата обращения: 15.05.2014.)
17. Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. А.М. Прохоров. - М.: Сов. энциклопедия, 1983. - 1600 с.
18. Теория политики / Под ред. Б. А. Исаева. - СПб.: Питер, 2008. - 464 с.
19. Documenta Unionis Berestensis ejusque auctorum (1590-1600). Collegit Welykyi A. Ro-mae. 1970. - 521 s.
20. Encyclical of His Holiness Pope Pius XII On the Three Hundred and Fiftieth Anniversary of the Reunion of the Ruthenian Church With the Apostolic See. December 23, 1945 // Papal Encyclicals Online. - URL: http://www.papalencyclicals.net/Pius12/P12OMNES.HTM (Дата обращения: 1.07.2014.)
