CC BY
26
DOI: 10.30842/ielcp230690152403
А. A. Алексеев (СПбГУ / ИЛИ РАН, Санкт-Петербург)
греч. раятюцо^ и его славяно-русское
соответствие крещение
Нем. kristen 'христианизовать' сопровождало политику Карла Великого в его борьбе за imperium christianum. Оно было усвоено в этом значении славянами в форме крьстити и использовано при переводе Нового Завета с греческого в качестве соответствия глаголу PanxiZ®. Образованное на глагольной основе сущ. крьстъ стало передавать греч. атаирбс;, тогда как параллельное отглагольное имя крьщтениге оказалось соответствием греч. Раятшрбс;. Первоначальный славянский текст Евангелия использует слово крьщениге также для обозначения других сакральных действий (Мк 7.4, Лк 11.38).
Ключевые слова: крещение славянских народов, греч. Раятш^б;, славянская христианская терминология, ст.-слав. крьщтеник, русск. крещение.
Anatoly A. Alexeev (SPb State University / ILI RAN, St. Petersburg)
The Greek раятюцо^ and its Slavonic and Russian equivalent krbstenie
The Old High German kristen 'to christianize' was the slogan of Charlemagne's struggle for the Christian Empire. The Slavs residing within and near the borders of the Empire adopted it as krbstiti to translate Greek NT PanciZ®. As a result, the deverbative krbs1ъ received the meaning 'cross', whereas a parallel deverbative knstenie means Ралтга^б;. Besides, the early Slavonic NT text used this name to denote some other ritual actions (Mk 7.4, Lk 11.38).
Key words: Christianization of Slavonic tribes, Gk. Раятга^б;, Slovic Christian terminology, OCS knstenie, Rus. kreschenije.
Греч. Раптю^о^ 'омовение' обозначает обряд, через который осуществляется присоединение к христианской общине, вхождение в нее. В той или иной форме процедура сакрального посвящения (тШайо, тШит) является непременным компонентом многих культур и религий. Использование при этом воды делает такого рода обряд, называемый в этом случае омовением (аЫийо, 1ауа1:ю), также и формой ритуального очищения. Сеп-туагинта не знает существительного, но глагол ей известен в двух формах: Р&лтю и Рапт(^ю. Первая обозначает погружение в жидкость (Нав 3.15, Руфь 2.14, 1 Царств 14.27, Иов 9.31, Пс 67.24) или смачивание путем погружения обычно при описании деятельности жреца (Исх 12.22, Лев 4.6, 17, 9.9, 11.32, 14.6, 16,
51, Числ 19.18, Втор 33.24, 4 Царств 14.15). Вторая форма, ßanxiZw, встречается редко и имеет малоустойчивую семантику: 'совершать омовение' (Иф 12.7), 'омываться от скверны' (Сир 34.25), однажды речь идет об исцелении через погружение в Иордан царя Неемана по велению пророка Елисея (4 Царств 5.14). Наконец, однажды употреблено в образном контексте, где говорится о грехах, что они топят грешника (Ис 21.4)1. В эллинистическую эпоху в Палестине получают широкое распространение разного рода омовения, о которых, в частности, упоминается в Ин 2.6, особенно у терапевтов, ессеев2. Археология обнаруживает ванны для омовения (микве) в разных частях Палестины, в Иерусалиме и, конечно, в Кумране. Вследствие этого в Новом Завете заметно расширяется употребительность соответствующих лексем, здесь глагол ßaniiZ® и существительное ßanxiG^a, ßanxiG^o^ употребляются около ста раз.
Показания Нового Завета далеки, однако, от согласия и однородности. Отказ от обрезания в качестве инициации придает этой необходимой процедуре исключительно символический характер. Несомненно, что Иоанн Предтеча совершал омовения, за которые получил прозвание Баптиста фалтшт^) в синоптических евангелиях. Его деятельность, которой уделено столько внимания синоптиками, неизвестна апостолу Павлу, тогда как Евангелие от Иоанна не подтверждает того, чтобы Иисус был омыт Иоанном (1.32-33) или сам кого-либо омывал (4.2)3. Возникающее из новозаветных повествований очевидное, но трудно постижимое противоречие заключается в том, что при принципиальной разнице миссий Иоанна и Иисуса обе они оказываются обусловлены исполнением одного и того же ритуала4. Первое по времени упоминание христианской инициации у апостола Павла в высшей степени метафорично: öcoi yap гц XpiGiov ^алтшВ^тг, Xpicxov sveönoaoBe, то есть «кто в Христа омылись, в Христа облеклись» (Гал 3.27, ср. Hartman 1997: 1). Тем не менее, к концу первого века омовение стало
1 Русский перевод «дрожь бьет меня» следует еврейскому оригиналу, тогда как славянский «беззаконие погружает меня» воспроизводит Септуагинту.
2 Обязательность омовения перед посещением территории Храма признавалась даже иноземными царями, правившими Иерусалимом (Иосиф. Древности 12.145, а также 18.38).
3 См.: Michaels 1999: 136-155.
4 Научная литература по этому вопросу огромна. Самое обширное собрание материалов о таинстве крещения см. Ablution 2011.
обычным элементом христианского ритуала. Латинские переводы - Vetus Latina в I веке и Иеронима в IV веке, а вслед за ними переводы на языки многих христианских народов предпочли заимствовать из греческого оригинала термин baptisma 'омовение', что освободило от интерпретации этого трудного вопроса. Из больших европейских языков только немецкий еще прежде Лютера породил термины taufen 'омывать' и Taufe 'омовение', вслед за готским daupjan, который находится в прямой зависимости от греческого оригинала, а не от латинской традиции. На этом фоне исключительным своеобразием отличается славянская версия с ее крестить, на первый взгляд образованным от существительного крест.
За два тысячелетия христианской культуры возникло представление о том, что крест сам по себе или нечто крестообразное (крестовина, перекресток) являются обычным и необходимым элементом культуры, хозяйства и цивилизации. Это вовсе не так. Как кажется, никаких общественно значимых хозяйственных, промышленных, архитектурных крестообразных форм не существовало5. Орудие пытки, примененное для казни Иисуса в Иерусалиме, греч. oxaupoç, представляло собою столб или шест, возможно, заостренный. Как размещалась надпись на кресте «Иисус назорей царь иудейский» (Ин 19.19) в тексте Евангелия не указано, и конечно не к надписи были прибиты широко раскинутые руки Иисуса. Лишь лат. crux обозначало орудие пыток и смертной казни с наличием в той или другой форме поперечной перекладины (patibulum), но само сооружение при этом могло не иметь крестообразной формы (Cook 2014: 15-34.). Упомянутый эпизод в Евангелии от Иоанна привел к обычному крестообразному изображению распятия на
^ 6
иконах, которое лишено исторической достоверности .
Глаголом, образованным от названия этого орудия, в христианских языках обозначаются крестные страдания распятого на кресте, как это представлено в нем. kreuzen, фр. crucifier, англ. cross, и только русский вместе с прочими славянскими
5 Интересные соображения и материалы по этому вопросу представлены в работе В. П. Казанскене «Литовский крест до христианства: к этимологии лит. кпк&аБ» (Ка2ашк1епе 2016). Действительно, лат. егих 'крест' могло явиться из названия какого-нибудь сельскохозяйственного орудия, но в последние две тысячи лет жизнь слова определялась исключительно новозаветным повествованием.
6 В русском переводе епископа Кассиана Безобразова (1970) вводится пояснение: «сделал надпись на доске Пилат и поставил на кресте».
языками связывает с глаголом крестить положительные коннотации, а именно, во-первых, обозначение ритуального омовения, во-вторых, проповеди, распространения христианства.
Если первое значение глагола крестить можно проиллюстрировать известной фразой из воспоминаний академика А. Н. Крылова: «Кажется, только Л. Н. Толстой помнил, как его
п
крестили, когда ему было три дня отроду» , то второе хорошо засвидетельствовано старыми источниками. Например, в сказании черноризца Храбра: «преже оубо словени не имлхоу книгъ, но чертами чтлхоу и гадахоу, погани бо сот. по томже крьстивше се роусками и греческами грамотами ноуждлхоу са писати словенскою речь без устроешА» (Б7ЬашЪе1ика-К0Б0Уа 1980: 144). Или в русской летописи: «Михаилъ црь изиде с вои брегом и моремъ на болгары. Болгаре же, увидЪвше, не могоша стати противу <и> крститисА просиша и покоритисА грекомъ. Црь же крти <= крсти> кназа ихъ и болАры вса» [Лавр. лет., 858 г.]; «крщна бысть вса землА болъгарскаа» [Лавр. лет., 869 г.]. То же при употреблении отглагольного имени крещение: «Прежде крещения употребляли они <вогуличи> в пищу <...> даже и падалища» [Русский магазин I 79]8.
Кажется, что второе значение представляет собою логическое развитие первого, однако ранние случаи употребления основы кръст- открывают более сложную историческую картину. Так, А. А. Турилов обратил внимание на запись в месяцеслове сербского служебного Апостола-Евангелия конца XIII в., где под 28 марта упоминается «победа кнеза боугарьскаа михаила егда бЪ сборь на нь кротста ради». Запись орфографически не совсем корректна, искажения могли быть обусловлены глаголическим оригиналом, почему исконная форма кръста получила неожиданный облик. Издатель убедительно трактует эту запись как свидетельство о восстании бояр-шаманистов в 866 г. при известии о принятии христианства каганом Борисом. Именно это событие обозначено здесь словом кръстъ. (Тигйоу
7
Крылов А. Н. Мои воспоминания. Москва, 1945. С. 3.
8 В «Словаре русского языка XI-XVIII вв.» (вып. 8., 1981) это значение, однако, у слова крещение отсутствует. Сегодняшний термин с этим значением христианизация не известен словарю Вл. Даля даже в его расширенном переиздании И. А. Бодуена де Куртене (1903-09). Англ. christianisation появляется в конце XVI в. (The Oxford English Dictionary). Ср. также фр. christianiser, которое сопровождается переводом 'в Христианскую веру привесть' и se christiniser 'сделаться Христианином' (Tatishchev 1839).
1999: 14-34). Случай сходного словоупотребления указала Ангелина Минчева в древнем переводе «Римских деяний», где греч. év тф ßanxiG^axi éSé^axo переведено на славянский «ис креста излть» и значит «исторгнут из христианской среды» (Minceva 2011: 47). Говоря об этом случае, автор характеризует его как «архаическое употребление», имея в виду, что употреблено слово кръстъ crux, хотя это не очевидно.
Оба автора упоминают также сходное словоупотребление Фрейзингских отрывков. Действительно, этот источник X века написан латинским алфавитом, свободен от греко-византийского лингвистического влияния и открывает довольно выразительную картину (Vondrák 1896: 52, 53, 57.).
(a) zuetemu creztu i zuetei marii 'святому Христу и святой Марии' sancto Christo
(b) nas gospod zueti cruz 'наш господь святой Христ', noster dominus sanctus Christus
(c) bih crisken 'был крещен' fui bapizatus
(d) protiu bogu i protiu memu creztu 'против Бога и против моего Христа' contra deum et contra meum baptismum
Издатель текста подобрал параллели из соответствующих литургических книг латинского обряда, но в своем комментарии изменил латинский оригинал с тем, чтобы примирить его с привычным славянским словоупотреблением. Так, он предложил вместо cruz 'Христ' в выписке (b) форму kriz 'крест' (Vondrák 1896: 30), хотя такое чтение не дает в данном случае убедительного смысла. Вслед за ним SJS делит этот совершенно тождественный материал на две статьи христъ и кръстъ. Представляется, однако, что в приведенных случаях в переводе употреблено одно и то же слово, и речь идет о Христе и христианизации.
Разработанная позже этимология слав. кръстъ не оставляет сомнения в том, что слово восходит к имени Христа в немецком произношении Kristus. На это указал Петар Скок (Skok 1927: 177-198), отметив позже, что значение 'baptism' у этого слова стало славянским неологизмом (Skok 1931: 201-203). В общем с этой этимологией необходимо соглашаться (Vasmer 1964-1973; Helimskij 1993: 46-64). Весьма убедителен в ней тот момент, что Kristus объясняет огласовку корня славянского крьстъ (< kri-), тогда как долгий гласный в нем. Kreuz 'крест' не позволяет возводить к нему славянское слово. Несколько проблематичным кажется наличие глагола кръстити при том, что в немецких источниках глагол от имени Христа малоупотреби-
телен. В MHDW глагол kristenen поясняется «zum Christen machen, taufe», в Deutsches Wörterbuch глагол также приводится без иллюстраций, но с параллелями: «Christnen, baptizare, altn. kristna, dän. christne, altfranz. chrestienner, Middle Eng Cristnien» (DWB, s.v.). Сами эти формы и их словоупотребление весьма сходны с теми, какие привели Турилов и Минчева. Идет ли в них речь о Христе или кресте, позволяет решить лишь реконструкция, основанная на анализе этимологии и словообразования.
Между тем крьстити входит в число многочисленных германизмов и латинизмов ранней славянской терминологии христианства. Ср. црькы < двн. chiricha, kirko из гр. KupiKÓv, KupiaKÓv; алтарь, олътарь < лат. altare (altus 'высокий'), гр. BuGiacTqpiov = жрътвьникъ; боукъвы < нем. buch, ср. ypá^axa = кънигы (Лук 16.6); вто < лат. vinum; кризма, крыжьма < лат. chrisma; олъи <лат. oleum, ср. елеи = гр. s^aiov; оцьтъ < лат. acetum, ср. уксус = гр. о^о^; папежь < двн. babes, лат. pontifex; попъ < двн. pfaffo; мънихъ < двн. munih, лат. monicus < гр. ^ova%ó<;; поганъ < лат. paganus; постъ < двн. fasto; пънлзь < нем. pfennig, гр. S^vápiov, лат. denarius; клеврътъ < лат. collibertus, гр. GÚvSou^o^ другъ, подругъ (Мф 18.31); комъканию < лат. communicatio; причлстию (Supr) < лат. participatio, ср. приобьщению < гр. Koivrovía; скждьль < лат. skandella 'дранка'; смокъва < гот. smakka. ср. нем. Schmack, греч. auKq; цвътьная недъля < лат. dominica florium; хлъбъ наставъшааго дьне (Мф 6.11) < двн. emmezzigaz < quotidianus; свътлая недъля < лат. domenica in albis. Такого рода списки не раз приводились в науке (Minceva 2009: 537-600; Zagiba 1963; Frioli 2009).
Многие из них оказались включены в перевод Нового Завета, который выполнили византийские миссионеры Кирилл и Мефодий между 863 и 885 годами. Уникальное соединение греческого оригинала с латинской и германской христианской терминологией хорошо согласуется с историческими свидетельствами об условиях и ходе этой миссии. На этом фоне, однако, необычная и неповторимая история возникновения главного литургического термина привлекает особое внимание. Выше (см. прим. 11) мы отметили, сколь поздно имя Иисуса -или его мессианский титул — Христос стало опорой для концепции христианизации в европейских языках, тогда как этого рода семантика характерна для термина крьстити уже в раннем периоде его употребления в русской летописи X-XI вв. Это обстоятельство, по всей вероятности, связано с историчес-
кими особенностями эпохи, когда слово стало известно славянам.
Правление Карла Великого 814), «апостола франков», и последующие десятилетия отличались деятельным миссионерством «сверху», которое служило не столько христианской этике, сколько образованию христианской империи. По временам его деятельность в этом направлении принимала крайне жестокий характер, вплоть до того, что в 774 г. он выдвинул лозунг «крещение или смерть» (Fried 2016: 123.). «В середине IX века вожди каролингского возрождения уже не агитировали за таинство крещения, но положили его в основание христианского общества», - говорит историк (Phelan 2014: 6.). Западные славяне в лице ободритов, лютичей (вильцев), лужицких сербов, обитавших большими массами по балтийскому поморью и берегам Эльбы, были вовлечены в эти исторические события как на стороне императора, так и на стороне сопротивлявшихся христианизации саксов. При этом крещальные обычаи на землях империи носили локальный характер и были весьма разнообразны (The New Cambridge Medieval History 2008: 2, 620). Моравские славяне, не будучи подданными империи, также испытывали непрерывное и значительное культурное и религиозное влияние, исходившее из военно-политического центра.
В этом контексте нем. kristen, ставшее политическим символом эпохи Карла Великого, было воспринято славянами как термин христианской инициации, как обозначение таинства, через которое происходит присоединение к Церкви, и в этом именно значении за несколько десятилетий славянская форма крьстити получила распространение в среде всех славян — и тех, кто участвовал в военных и политических мероприятиях Карла, и тех, кто слышал и знал об этих событиях. На окраинах империи светские власти также поняли значение христианизации и сделали его одним из главных путей своей политики, как это было в случае Ростислава в Моравии и Бориса в Болгарии. Типичным способом христианизации было обращение племенного вождя или варварского царя в христианство, что означало обращение всего племени или народа. Катихизация была особо значима, коль скоро речь шла не о крещении младенцев, но взрослых людей. Проповедникам предписывалось разумное разъяснение основ новой веры, использование народного языка в проповеди (Pentkovskiy 2014: 32-36). Именно христианизация, как естественное следствие ритуального омовения, баптизма, стала центральным феноменом эпохи.
Известный сегодня текст славянского Евангелия сохраняет некоторые причудливые следы, восходящие к эпохе его происхождения. Так, в Мк 7. 3-4 сообщается о бытовых навыках фарисеев: фарисеи бо и вьси июдеи аште не умы^тъ роукоу тържште не Ъдатъ <...> и отъ коуплА аште не покжпл^тъ с а (ц,^ ßanxiorovxai) не Ъдатъ, и ина мънога сжть Ъже прим^сА дръжати. крьштеник (ßanxiG^o^) стъкльницамъ и чъваномъ и котъломъ и одромъ. Славянский текст приведен по источникам первого поколения — четвероевангелиям Мариинскому, Зо-графскому. Галицкому, в дальнейшем крьштеник заменяется в них на погружению, омываник, мытик. Переводчик проявил полное знание правил иудейского кашрута, согласно требованиям которого посуда подвергалась ритуальному очищению, и оно далеко не ограничивалось простым мытьем, для металлической требовалось, в частности, прокаливание на огне9.
Еще один подобный случай сохранился в Евангелии от Луки (11.38). Когда приглашенный к столу Иисус сел за трапезу с немытыми руками, фарисеи же видЪвъ диви са, Ъко не прежде кръсти са (sßanxioBn) пръвЪе обЪда, куда позднейшие редакторы внесли естественную правку в виде глаголов измы са, умы са. Здесь очистительное таинство распространено на руки, но в отличие от Мк 7.3, где мытье рук объясняется гигиеническими требованиями, здесь имеется в виду религиозный этикет10. Эти два случая первичного словоупотребления говорят о том, что слово крьштеник означает определенное ритуальное действие, хотя и не то, для обозначения которого оно, казалось бы, было создано. Такое словоупотребление возможно лишь потому, что своим происхождением славянское слово связано не с крестом, но с Иисусом Христом.
Первичная ситуация неразличения семем Christos и crux и потери семемы baptisma была порождена устным характером
9 Ритуальное очищение посуды, предписанное в Левит 11.32-33, очень кратко. Полный свод такого рода правил создал равинист Иосеф Каро (1488-1575). Русский перевод: Кицур Шульхан арух. Накрытый стол. Москва, 1999 (в частности, глава 116 говорит о кипячении и прокаливании посуды). Достаточно аккуратный разбор МЛ к 7.3-4 сделан в работе: Сго881еу 2004: 185-188.
10 Любопытную параллель содержит известный Изборник XIII века (РГБ, р.п.1.18), где на л. 184 об. сказано о древних евреях, что они «крьстиша са оу МоисЬа въ облацЬ и въ мори» (ЯетЪаГ; 2015: 291). Здесь, однако, представлено метафорическое истолкование обряда омовения, как оно дано в Евангелии от Иоанна 1.33, где говорится об омовении Духом, и в 3.2-6, где говорится о рождении свыше.
проповеди (или информации) накануне появления в среде моравских и затем паннонских славян проповедников из Константинополя. В результате богословская нечеткость синоптической традиции в описании характера деятельности Иоанна Крестителя как предтечи Иисуса (с чего мы начали свое изложение) приобрела дополнительную размытость в славянской версии, где делом Иисуса уже прежде него оказался занят Иоанн Предтеча. Однако само понятие crux в славянской версии св. Писания много потеряло из своей мрачной пыточной ауры, поскольку соответствующий глагол oxaupóro во всех своих формах оказался переведен глаголом расплти, тогда как и само существительное oxaupôç в контексте Голгофы также передается через расплтик. Случайно или осознанно, но славянская версия Нового Завета унаследовала богословскую традицию «креста славы», как она представлена в Евангелии от Иоанна 12.28 («прославил и еще прославлю») c заменой безысходно мучительного распятия оптимизмом Вознесения (12.32-33) и с особой умозрительной отчетливостью выражена в 1 Кор 1.1718: «Не послал меня Христос крестить, но благовествовать, не в премудрости слова, чтобы не упразднен был крест Христов. Ибо слово о кресте для погибающих есть безумие, для нас же, спасаемых, есть сила Божия»11. Крест не орудие пыток, это самый общий и наглядный символ христианства12.
Не так просто определять темы и цели того или другого сложного и многозначного предприятия в прошлом, обычно оно воспринимается в связи с общей исторической ситуацией в целом, но в данном случае можно видеть, как конкретные лингвистические детали дают основание для вполне определенных выводов о характере дошедших документов.
Литература
Ablution 2011 - Ablution, initiation and baptism: late antiquity, early Judaism, and early Christianity. Ed. D. Hellholm [et al.]. Vol. 1-3. Berlin; Boston.
Alexeev, A. A. 2020: Preobrazhenie: bogoslovie i ikonografiya [Transfiguration: Theology and Iconography]. Bibliya i khristianskaya drevnost' 2 (6).
Алексеев, А. А. Преображение: богословие и иконография. Библия и христианская древность. 2 (6).
11 О кресте славы см.: Moltmann 1993; Viladesau 2006.
12 См. об этом: Alexeev 2020.
Cook, J. G. 2014: Crucifixion in the Mediterranean World. Tübingen: Mohr Siebeck.
Crossley, J. G. 2004: The Date of Mark's Gospel. Insight from the Law in
Earliest Christianity. London; New York: T&T Clark. DWB - Deutsches Wörterbuch von Jacob und Wilhelm Grimm. I—XVI,
Leipzig 1854—1960. ESJS — Etimologicky slovnik jazyka staroslovenskeho. 6. Praha, 1996 Frioli, D. 2009: Tra Italia e Baviera: un'esperienza di frontiera per gli episcopati di Bressanone e Trento dall'alto al pieno medioevo. In: Le alpi porta d'Europa, scritture, uomini, idee da giustiniano al Barbarossa. Atti del Convegno internazionale di studio dell'Associazione italiana dei Paleografi e Diplomatisti. Cividale del Friuli (5-7 ottobre 2006). A cura di L. Pani e C. Scalon. Spoleto, 537—600.
Dzhambeluka-Kosova, A. 1980: Chernorizec Hrabr. O pismeneh [Monk Hrabr]. Sofija.
Джамбелука-Косова, А. 1980: Черноризец Храбъръ. О писме-нехъ. София.
Helimskiy, E. A. 1993: [The early Slavonic Christian terms of the Magyar]. In: Slavyanskoe yazykoznanie. XI Mezhdunarodnyy s'ezd slavistov. Bratislava, sent. 1993 g. Doklady rossiyskoy delegacii. M., 46—64. Хелимский, Е. А. 1993: Ранняя славянская христианская терминология в венгерском языке. В сб.: Славянское языкознание. XI Международный съезд славистов. Братислава, сентябрь 1993 г. Доклады российской делегации. М., 46—64. Kazanskiene, V. P. 2016: [Lithuanian cross before the Christianization: on the etymology of Lithuanian krikstas]. Indoevropeyskoe yazykoznanie i klassicheskaya filologiya [Indo-European linguistics and classicalptilology] 22 (1), 385—392.
Казанскене, В. П. 2016: Литовский крест до христианства: к этимологии лит. krikstas. Индоевропейское языкознание и классическая филология — XX (1). 22 (1), 385—392. Levison, W. 1946: England and the Continent in the Eighth Century.
Oxford: Clarendon Press. MHDW — Mittelhochdeutsches Wörterbuch von G. F. Benecke. Ausgearbeitet von W. Müller und F. Zarncke. Leipzig, 1854—1866. Michaels, J. R. 1999: Baptism and Conversion in John: A Particular Baptist Reading. In: Porter S. E., Cross, A. R. (eds.). Baptism, the New Testament and the Church. Historical and Contemporary Studies in Honour of R. E. O. White. Sheffield, 136—155. Minceva, A. 1998: Entstehungswege der frühesten christlichen Terminologie bei den Slaven. Orpheus. Journal of Indo-European and Thracian Studies 8, 54—63. Minceva, A. 2011: Arhaichna upotreba na dumata krbstb v starob^garskija prevod na Rimskija paterik [Archaic use of the word KRЪSTЪ in the Old Bulgarian translation of the Roman Pathericon]. In: Kirilo-Metodievski studii. Kn. 14. Sofija, 45—53.
Минчева А. Архаична употреба на думата кръстъ в старобъл-гарския превод на Римския патерик. В кн.: Кирило-Мето-диевски студии. Кн. 14. София, 45—53.
Moltmann, J. 1993: The Crucified God. The Cross of Christ as the
Foundation and Criticism of Christian Theology. Minneapolis. Pentkovskiy A. M. 2014: [Slavic Liturgy of St. Methodius diocese]. In: Sveti ^rilo i Metodije i slovensko pisano naslefye (863-2013). Beograd, 25-101.
Пентковский, А. М. 2014: Славянское богослужение в архиепи-скопии святителя Мефодия. В сб.: Свети Ъирило и Memoduje и словенско писано наслеге (863—2013). Београд, 25-101. Phelan, O. M. 2014: The Formation of Christian Europe. The Caro-lingians, Baptism, and the Imperium Chris tianum. Oxford University Press.
Reinhart, I. 2015: [Old Russian treatise contra ioudaeorum, its Greek archetype and source]. Trudy instituta russkogo yazyka im. V. V. Vinogradova. V. Lingvisticheskoe istochnikovedenie i istoriya russkogo yazyka [Transactions of V. V. Vinogradov Institute of Russian Language. V. Linguistic source studies and the history of the Russian language]. 2014-2015, 289-332. Райнхарт, И. 2015: Древнерусский антииудейский трактат, его греческий оригинал и проблема его происхождения. Труды института русского языка им. В. В. Виноградова. V. Лингвистическое источниковедение и история русского языка. 2014-2015. М., 289-332. Russkiy magazin 1792 - Russkiy magazin trudami F. Tumanskogo [Tumansky's Russian Journal]. Chast' 1. St. Petersburg. Русский магазин трудами Ф. Туманского. Часть 1. СПб., 1792. SJS - Slovnikjazyka staroslovënského. T. I-IV. Praha, 1966-1997 Skok, P. 1927: La terminologie chrétienne en Slave: l'église, les prêtres et
les fidèles. Revue des études slaves 7, (3-4), 177-198. Skok, P. 1931: Slave krsto «baptême». Revue des études slaves 11 (3-4), 201-203.
Smith, J. M. H. 2008: Religion and lay society. In: McKitterick R. (ed.).
The New Cambridge Medieval History. Vol. 2. CUP., 654-679. Tatishchev, I. 1837: Vseobshchiy frantsuzsko-russkiy slovar'. [Tatishcev's Universal French-Russian Dictionary] Izd. 3-e. Moscow. Татищев, И. 1837: Всеобщий французско-русский словарь. Изд. 3-е. М.
McKitterick, R. (ed.) 2008: The New Cambridge Medieval History. Vol. 2. CUP.
Turilov, A. 1999: [Two neglected data of Bulgarian Church-Policy History. On the quest of formation of Bulgarian version of Menology in the First Kingdom epoch]. Starob'lgaristika 1, 14-34. Турилов, А. 1999: Две забытые даты болгарской церковно-политической истории IX в. (К вопросу о формировании болгарского варианта церковного месяцеслова в эпоху Первого царства). Старобългаристика 1, 14-34. Vasmer, M. 1964-1973: Etimologicheskiy slovar' russkogo yazyka [Russian Etymological Dictionary]. T. 1-4. M. Фасмер, М. 1964-1973: Этимологический словарь русского языка. Т. 1-4. М.
Viladesau, R. 2006: The beauty of the cross: the passion of Christ in theology and the arts, from the catacombs to the eve of the Renaissance. Oxford un-ty press, 2006.
Vondrak, V. 1896: Frizinské Pamâky. Jich vznik a vyznam v slovanském pisemnictvi. Praha.
Zagiba, F. 1963: Die abenländisch-lateinischen Grundlagen der slavischen literarischen Bildung von und wärend der Cyrillomethodianischen Zeit. Wiener slavistisches Jahrbuch. 10, 86-108.
