CC BY
12Клименко Л.В.
к.соц.н., доцент Южного федерального университета
ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫЕ УСТАНОВКИ ЖИТЕЛЕЙ ЮГА РОССИИ В КОНТЕКСТЕ МОДЕРНИЗАЦИИ ПОЛИКУЛЬТУРНОГО РЕГИОНА
Ключевые слова: гражданско-правовые установки, этносоциальные процессы, поликультурный регион.
Юг России, включающий в себя современные территории Южного и Северо-Кавказского федерального округов, отличается многообразием этнического, культурного и конфессионального состава населения, а также различным уровнем социально-экономического развития входящих в него субъектов. Поэтому в этом макрорегионе проявились все современные этносоциальные процессы - социальная консолидация и этноразобщение, модернизация и архаизация социальных и экономических отношений, продвижение к активной гражданственности и возврат к охранительному патернализму в социальных установках.
В то же время, ценности, установки и модели поведения, которые задаются институтами права, в случае их на-дэтнического универсалистского содержания, являются важным слагаемым эффективной модернизации социальных отношений. «При всех катаклизмах, которые бурлят на поверхности социальной жизни, на этом ценностном уровне общественной ментальности не может быть резкой ломки, но происходящие именно здесь изменения являются главными индикаторами того, насколько серьезны, то есть насколько радикальны и устойчивы перемены, идущие в обществе, и какова их реальная направленность»1.
Одной из важнейших задач всего комплекса социально-политического и экономического реформирования российского общества является становление каждого гражданина в качестве активного и полноценного участника социально-экономических отношений, обретение им статуса полноправного члена общества, т. е. формирование гражданственности. Все это делает чрезвычайно актуальным изучение содержательных особенностей и тенденций трансформации гражданско-правовых установок разнородного населения южно-российского макрорегиона в контексте формирования интегративных связей, соответствующих модернистскому типу общества.
Поэтому в настоящей статье представлены отдельные результаты прикладного социологического исследований правовой культуры населения Юга России, реализованного в трёх административно-территориальных образованиях Юга России - Ростовской области (2010 г., опрошено 374 человек), Республике Адыгея (2011 г., опрошено 210 человек) и Республике Ингушетия (2011 г., 254 человека)2. Метод опроса - стандартизированное интервью. Отбор респондентов по возрастным и образовательным квотам происходил по месту проживания (крупные города) методом маршрутной выборки.
Для выявления вектора трансформации политико-правовых ценностей и поведенческих установок в южнороссийском регионе использовались также эмпирические результаты прикладных этносоциологических исследований, собранные коллективом кафедры социальных коммуникаций и технологий ЮФУ при участии автора и под руководством проф. Денисовой в 2000-2001 гг.3
При сопоставлении количественных данных мы исходили из следующей типологии субрегионов Юга России, основанной на критерии степени модернизированности их социально-экономического развития:
1) «модернизированный» тип - «русскоязычные» субъекты с достаточно выраженным уровнем урбанизированное™ и индустриализации, население которых ориентировано на тип социальных отношений соответствующих модернистскому обществу (Ростовская область, Краснодарский край, Ставропольский край);
1 Лапаева В.В. Типы правопонимания: правовая теория и практика: Монография. - М.: Российская академия правосудия, 2012. -С. 4.
2 В Ростовской области (г. Ростов-на-Дону) в 2010 г. было опрошено 48,4% мужчин и 51,6% женщин, а также 92% от всего массива респондентов составили русские по национальности. В Республике Адыгея (г. Майкоп) в 2011 г. приняло участие в 43% мужчин и 57% женщин, 71% - адыгов. В выборке опроса были пропорционально представлены основные возрастные и социально-профессиональные подгруппы респондентов.
3 В 2000-2001 гг. коллективом каф. социальных коммуникаций и технологий РГПУ при участии автора было проведено социологическое исследовании среди титульного населения республик Северного Кавказа: Кабардино-Балкарии (г. Нальчик, г. Прохладный), Северной Осетии-Алании (г. Владикавказ, г. Моздок), Республики Адыгея (г. Майкоп). В Кабардино-Балкарии опрошено 94 балкарца, Адыгее - 69 адыгов, Северной Осетии-Алании - 86 осетин. Социологическое исследование реализовывалось по разведывательному типу. В выборке опроса были пропорционально представлены основные возрастные и социально-профессиональные подгруппы респондентов.
2) «переходный» тип - северокавказские республики, представляющие переходный тип между традиционным и индустриальным уровнем социально-экономического развития (республики, включающие адыгские этнические группы - Адыгея, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, а также Северная Осетия-Алания);
3) «традиционалистский» тип - республики, преимущественно, традиционной культуры с демодернизирован-ной экономикой, население которых относится к нахско-дагестанская группе (Ингушетия, Чечня, Дагестан).
Такое сегментирование макрорегиона Северного Кавказа обосновано в работах многих исследователей1. Как правило, социокультурные процессы в данных субрегионах протекают однотипно, что позволяет в сравнительном анализе использовать разные территориальные субъекты Юга России, представляющие одну и ту же типологическую группу.
Эффективность функционирования правовой системы в сфере регуляции и интеграции общества, наряду с ин-ституционализацией права, предполагает интернализацию гражданами правовых ценностей. Нормативно-правовая система современной России, отраженная в законах, официальных документах, декларациях и пр., предполагает в качестве основы своего воспроизводства гражданско-активистской тип правовой культуры граждан. Он отличается ценностным отношением к праву как к оптимальной форме регуляции социальных отношений, приоритетом прав и свобод личности, зависимости реализации гражданских прав от механизма разделения властей и утверждения принципа верховенства закона. Такой тип правовой культуры свидетельствует о готовности граждан руководствоваться принципами права в практической жизни.
Базовой категорией правовой культуры является понятие «право». Гражданско-активистский тип правосознания характеризуется признанием правой системы в качестве основания гражданского общества и правового государства. Исходя из этой точки зрения, мы сопоставили отношение к институту права у жителей южно-российского региона, принадлежащих к различным территориальным образованиям.
Результаты опроса 2010-2011 гг. показывают, что основное большинство опрошенных, особенно в республиках Северного Кавказа, воспринимают право через нормативы, обеспечивающие равенство и справедливость, защиту от произвола (66,3% респондентов в Ростовской области , 90,3% - в Адыгее и 94,4% - в Ингушетии). Вызывают ассоциации с правом такие понятия как свобода и ответственности в большей степени среди жителей Ростовской области (75,9% - в РО, 65,5% - в РА и 56,3% - в РИ).
Представление о праве в контексте государственных институтов, властных установлений и законов, т.е. в ограничительных коннотациях, характерно для 75,5% жителей Ростовской области и более чем половины опрошенного населения северокавказских республик (65,4% - в Адыгее и 58,8% - в Ингушетии). Видят в праве прямые ограничения поведения индивида через принуждение и наказание ещё 36,4% респондентов «ростовского» сегмента, 23,1% -«адыгейского» и 19,8% - «ингушского».
Другими словами, результаты опроса выявляют несколько содержательных векторов правопонимания, представленных на современном этапе в массовом сознании жителей Юга России: 1) трактовка права как системы свобод, прав и ответственности - гражданский тип правосознания; 2) понимание права как определенных государственных рамок, ограничивающих и контролирующих поведение индивида - этатистский; 3) восприятие права как гаранта обеспечения справедливости и равенства, т.е. охранительные коннотации.
В результате, можно зафиксировать, что в настоящее время для представителей северокавказских республик в большей степени актуальна охранительная функция права как гаранта справедливости и защиты от произвола. Тогда как для населения «русскоязычного» субрегиона характерно наличие связи права с ответственностью и соблюдением прав других людей. Причем выраженность этого компонента правовой культуры убывает от «ростовского» сегмента к «адыгейскому» и далее «ингушскому», где представлена в наименьшем процентном выражении. Однако для более чем половины жителей Юга России характерна также трактовка права как предписания государственной власти. И в этом отношении зависимость обратная - более всего этатистский тип правопонимания выражен среди респондентов из Ростовской области, а менее всего среди жителей рассматриваемых северокавказских республик.
В свою очередь, результаты этносоциологических опросов 2000-2001 гг. показали, что для населения северокавказских республик, относящихся по уровню социально-экономического развития к «переходному» типу, более десяти лет назад в похожей степени были актуальны защитные функции права (РСО-А - 83,7%, КБР - 95,8% и РА -95,6%) и гражданские смыслы правопонимания (на свободу и ответственность указали 46,5% осетин, 54,2% балкарцев и 69,6% адыгейцев).
Этатистские акценты в интерпретации права обнаруживают 34,9% представителей титульного этноса в Северной Осетии, 29,1% балкарцев и практически вдвое больше адыгейцев - 60,8%.
Тесно связанной с понятием «право» является категория «государство». Правовая система обеспечивает социальный порядок посредством государства, как актора и гаранта закона. Анализ этого аспекта правового сознания в настоящее время представляется особенно актуальным. Российские реформы 90-х годов в политико-правовой сфере были направлены на формирование основ правового государства, которое невозможно без активистской политико-правовой культуры населения.
В то же время, понимание и, соответственно, отношение к государству как к центральному институту политической системы в развитых демократиях является скорее нейтрально-дистанцированным. Так, у большинства жителей
1 См.: Денисова Г.С., Уланов В.П. Русские на Северном Кавказе: анализ трансформации социокультурного статуса. - Ростов н/Д: РГПУ, 2003; Денисова Г.С. Этнический фактор в политической жизни России 90-х годов. - Ростов н/Д., 1996; Юг России: проблемы, прогнозы, решения. Сборник научных статей / Гл. ред. акад. Г.Г. Матишов. - Ростов н/Д: ЮНЦ РАН, 2010.
Франции (70%), для которых характерна носителями высокого уровня развития правовой культуры активистского типа, государство ассоциируется, как правило, с политической организацией страны1.
Что касается населения Юга России, то на современном этапе данная позиция больше всего характерна для жителей Адыгеи (41,9%) и в меньшей степени - для представителей «ростовского» (29,9%) и «ингушского» (17,7%) сегментов. С более эмоционально насыщенными понятиями «отечество» и «родина» государство ассоциируют около четвертой доли опрошенных из трех рассматриваемых групп. Обращает на себя внимание, что наибольшее число респондентов, для которых государство выступает в качестве воплощения защиты и безопасности, фиксируется в «ингушском» сегменте (24,2% в РИ против 3,3% в РО и 7,5% в РА). Примерно в равной степени респонденты воспринимают государство как этнокультурное сообщество (от 14,5 до 17,9%) или же аппарат управления и подавления (от 16,2 до 17,7%) (табл. 1).
Таблица 1
Распределение ответов групп респондентов на вопрос: «С чем ассоциируется понятие государство?»
№ Вариант ответа Опрос 2010-2011 гг.
Ростовская обл. Адыгея Ингушетия
1 сообщество людей, нация, культура 17,9 15,2 14,5
2 политическая организация, правовые институты 29,9 41,9 17,7
3 аппарат управления и подавления 17,4 16,2 17,7
4 отечество, родина 24,5 26,7 23,4
5 это то, что позволяет мне чувствовать себя в безопасности 3,3 7,6 24,2
6 это чиновники 4,9 5,7 8,9
7 место, где я сейчас живу 6,0 7,6 5,6
Всего 103,9 120,9 112,0
В свою очередь, материалы опроса 2000-2001 гг. фиксировали, что чаще всего осетины и балкарцы ассоциировали государство с отечеством и родиной. Указывали варианты ответов, которые определяют государство как сообщество людей, нацию от 18,1 до 27,9% опрошенных трех рассматриваемых республик. Еще от пятой до четвертой доли респондентов выражали нейтральные политико-правовые ассоциации с государством. Более чем десять лет назад были относительно мало выражены охранительные коннотации в отношении государства (от 8,3 до 14%). Зато гораздо чаще, чем на современном этапе встречались определения государства через привязку к месту настоящего проживания респондента (16,7% - в КБР, 21,7% - в РА) (табл. 2).
Таким образом, за рассматриваемый период проведения двух исследований проявляется тенденция сокращения эмоционально окрашенных и ситуативно-территориальных ассоциаций с государством. Кроме того, результаты опроса показали в Адыгее от 2000 г. к 2011 г. увеличение степени эмоционально-нейтрального восприятия государства как одного из правовых институтов (гражданственный тип правосознания). И максимальную выраженность на современном этапе в сознании населения Ингушетии защитной функции государства (охранительный тип). Таблица 2
Распределение ответов групп респондентов на вопрос: «С чем ассоциируется понятие государство?»
№ Вариант ответа Опрос 2000-2001 гг.
Северная Осетия КБР (балкарцы) Адыгея
1 сообщество людей, нация, культура 27,9 18,1 21,7
2 политическая организация, правовые институты 20,9 20,8 26,1
3 аппарат управления и подавления 9,3 13,9 13,0
4 отечество, родина 30,2 40,3 26,1
5 это то, что позволяет мне чувствовать себя в безопасности 14,0 8,3 8,7
6 это чиновники 4,7 5,6 0,0
7 место, где я сейчас живу 7,0 16,7 21,7
Всего 114,0 123,7 117,3
Восприятие респондентами опроса 2010-2011 гг. ещё одной базовой категории современного правового пространства - свободы - характеризуется следующими показателями. Выбрали вариант определения свободы как возможности достижения своих интересов, учитывая интересы и нужды других людей, только четвертая доля жителей Ростовской области (27,8%) и Адыгеи (25,7%), тогда как среди опрошенного населения Ингушетии этот показатель достигает уже 49,2%. Трактовка свободы в разрешительной коннотации - «реализация своих интересов в рамках, ограниченных законом» в большей степени характерна для представителей «адыгейской» группы (34,3%). А также около пятой части опрошенных в Ростовской области и Адыгее склонны приписывать понятию свободы внеправовой статус - «неограниченная возможность реализации своих интересов». Можно заключить, таким образом, что у жителей разных административно-территориальных образований в неодинаковой степени проявляется гражданственное понимание категории свободы (см. табл. 3).
1 Курильски-Ожвэн Ш., Арутюнян М.Ю., Здравомыслова О.М. Образы права в России и Франции. - М.: Аспект Пресс, 1996. -
С. 65.
Таблица 3
Распределение ответов групп респондентов на вопрос: «Свобода это...»
№ Вариант ответа Опрос 2010-2011 гг.
Ростовская обл. Адыгея Ингушетия
1 неограниченная возможность реализации своих интересов 19,8 21,9 11,9
2 обладание собственностью, которая позволяет реализовывать любые желания 15,0 12,4 7,1
3 возможность достижения своих интересов, учитывая интересы и нужды других людей 27,8 25,7 49,2
4 реализация своих интересов в рамках, ограниченных законом 16,0 34,3 16,7
5 возможность выбирать линию своего поведения на основе добра и справедливости 17,7 19,0 23,0
6 другое 6,4 3,8 4,0
Всего 102,7 117,1 111,9
Что касается исследования 2000-2001 гг., то можно увидеть, что осетины и балкарцы более всего были ориентированы на восприятие свободы в гражданственном смысле (37,2 и 33,6% соответственно). В то же время от пятой до четвертой доли опрошенных из данных республик трактуют свободу во внеправовом контексте. В Адыгее в ответах на этот вопрос чаще всего встречалось морально-этическое определение свободы как возможности выбирать линию своего поведения на основе добра и справедливости (30,4%) (см. табл. 4).
Таблица 4
Распределение ответов групп респондентов на вопрос: «Свобода это...»
№ Вариант ответа Опрос 2000-2001 гг.
Северная Осетия КБР (балкарцы) Адыгея
1 неограниченная возможность реализации своих интересов 20,9 28,2 13,0
2 обладание собственностью, которая позволяет реализовывать любые желания 18,6 16,0 17,4
3 возможность достижения своих интересов, учитывая интересы и нужды других людей 37,2 33,6 21,7
4 реализация своих интересов в рамках, ограниченных законом 18,6 19,9 21,7
5 возможность выбирать линию своего поведения на основе добра и справедливости 25,6 16,0 30,4
6 другое 11,3 0,8 0,0
Всего 132,6 114,5 104,4
Современные опросы показывают также разницу в иерархии ценностей «русскоязычного» и северокавказского субрегионов. В частности, в исследовании 2010-2011 гг. при выборе наиболее значимых гражданских прав среди респондентов Ростовской области лидируют по важности свобода слова (44,4%), свобода совести (27,3%) и свобода информации (23,5%). В то же время в Адыгее и Ингушетии на первые места по степени приоритетности выходит вариант ответа «равенство независимо от расовой и национальной принадлежности» (49,5% - в РА и 38,6% - в РИ). Хотя, для многих опрошенных из Адыгеи и Ингушетии важны также и права свободно высказывать свои мнения (36,2 и 23,6% соответственно), право искать информацию, задавать вопросы (23,8 и 23,6%) (см. табл. 5).
Таблица 5
Распределение ответов групп респондентов на вопрос:
«Какие права человека Вы считаете наиболее важными для нормальной жизни людей?»
№ Вариант ответа Опрос 2010-2011 гг.
Ростовская обл. Адыгея Ингушетия
1 свобода совести - право иметь свои взгляды, верить в то, во что хочет человек 27,3 21,9 15,7
2 свобода слова - право высказывать мнения, распространять свои взгляды 44,4 36,2 23,6
3 свобода информации - право искать информацию, задавать вопросы 23,5 23,8 23,6
4 свобода передвижений - право выбора места проживания 13,9 23,8 16,5
5 свобода избирательного права 16,6 10,5 8,7
6 равенство прав мужчин и женщин 13,4 14,3 5,5
7 равенство независимо от расовой и национальной принадлежности 21,9 49,5 38,6
8 право на защиту национальной культуры 8,6 16,2 10,2
9 свобода от унизительного или оскорбительного отношения 17,1 22,9 6,3
Всего 186,7 219,1 148,7
Результаты опроса в 2000-2001 гг. фиксировали, что в республиках Северного Кавказа, относящихся по критерию модернизации к «переходному» типу, также были наиболее приоритетны позиции равенства независимо от расовой и национальной принадлежности (32,6% осетин, 43,1% балкарцев и 47,8% адыгейцев). Ещё от 25,6 до 39,1% опрошенных трех групп указывали на важность защиты национальной культуры. Помимо этого, в осетинской подгруппе лидировали свобода слова (41,9%), в балкарской и адыгской - свобода совести (41,7 и 43,5% соответственно). В свою очередь, равенство прав мужчин и женщин заботило больше всего респондентов из Адыгеи (30,4%), а свобода избирательного права - из Кабардино-Балкарии (см. табл. 6).
Таким образом, значимость проблем этнического равенства среди опрошенных, проживающих в разных по типу республиках в разное время проведения исследований, по всей видимости, коренится в сохраняющейся остроте вопросов межнациональной напряженности и этностатусных конфликтов в регионе. Тем более что вначале 2000-х для представителей титульных этносов также были более актуальными вопросы о защите национальных культур. В Адыгее за рассматриваемый период более чем в два раза уменьшилось число тех респондентов, кто придает особое значение свободе совести и гендерному паритету. В то же время, для современных жителей субрегиона «модернизированного» типа важнее те права, которые связаны с возможностями высказывать своей мнение, иметь свои собственные взгляды, получать доступ к информации.
Таблица 6
Распределение ответов групп респондентов на вопрос:
«Какие права человека Вы считаете наиболее важными для нормальной жизни людей?»
№ Вариант ответа Опрос 2000-2001 гг.
Северная Осетия КБР (балкарцы) Адыгея
1 свобода совести 32,6 41,7 43,5
2 свобода слова 41,9 27,8 30,4
3 свобода информации 30,2 22,2 26,1
4 свобода передвижений 27,9 19,4 26,1
5 свобода избирательного права 9,3 20,8 -
6 равенство прав мужчин и женщин 9,3 16,7 30,4
7 равенство независимо от расовой и национальной принадлежности 32,6 43,1 47,8
8 право на защиту национальной культуры 25,6 26,4 39,1
9 свобода от унизительного или оскорбительного отношения 23,3 18,1 21,7
Всего 232,7 236,2 265,1
Между тем, на современном этапе не более 1/3 опрошенных жителей Юга России признают абсолютную значимость гражданских прав, т.е. считают, что права человека не могут быть ограничены ни при каких условиях (29,9% - в РО, 31,1% - в РА и 23,8% - в РИ). Причем только в «ростовском» субрегионе этот вариант наиболее популярен, тогда как для адыгейцев и ингушей на первое место по числу ответов выходит позиция, согласно которой права человека допустимо ограничивать «если это нужно для поддержания порядка и стабильности» (20,3% - в РО, 38,8% - в РА и 29,4% - в РИ) (см. табл. 7).
Таблица 7
Распределение ответов групп респондентов на вопрос:
«В каких случаях допустимо ограничение прав человека»
№ Вариант ответа Опрос 2010-2011 гг.
Ростовская обл. Адыгея Ингушетия
1 если это нужно для защиты прав другого человека 18,2 25,2 16,7
2 если это нужно для поддержания порядка и стабильности 20,3 38,8 29,4
3 если это нужно для улучшения экономического положения людей 9,6 4,9 10,3
4 если это нужно при расследовании преступлений 14,4 20,4 21,4
5 если это нужно при борьбе со стихийными бедствиями 8,6 20,4 13,5
6 если это нужно при военных действиях 14,4 15,5 9,5
7 права человека не могут быть ограничены ни при каких условиях 29,9 31,1 23,8
8 другое 2,1 3,9 1,6
Всего 117,6 160,2 126,2
Наличие установок на неукоснительное соблюдению прав человека демонстрировали во время опроса в 20002001 гг. также от 27,9 до 34,8% жителей республик Северного Кавказа. И на первое место по числу ответов данная характеристика правовой культуры выходила только в адыгейской подгруппе. Тогда как среди осетин и балкарцев чаще всего встречался вариант допустимости ограничения прав человека с целью поддержания порядка и стабильности (см. табл. 8).
Таблица 8
Распределение ответов групп респондентов на вопрос:
«В каких случаях допустимо ограничение прав человека»
№ Вариант ответа Опрос 2000-2001 гг.
Северная Осетия КБР (балкарцы) Адыгея
1 если это нужно для защиты прав другого человека 11,6 23,4 4,4
2 если это нужно для поддержания порядка и стабильности 30,2 38,9 13,0
3 если это нужно для улучшения экономического положения людей 20,9 15,3 4,4
4 если это нужно при расследовании преступлений 18,6 6,9 4,4
5 если это нужно при борьбе со стихийными бедствиями 7,0 16,7 17,4
6 если это нужно при военных действиях 11,6 5,6 17,4
7 права человека не могут быть ограничены ни при каких условиях 27,9 29,2 34,8
8 другое 4,7 0,0 4,4
Всего 132,6 138,9 100,0
Далее, в социологическом исследовании правовой культуры населения Юга России задавался вопрос о том, почему люди подчиняются закону, даже если он им не нравится. Результаты опроса выявляют, что для респондентов всех рассматриваемых этнотерриториальных групп с начала 2000-х годов до настоящего времени характерна очень устойчивая связь закона как поведенческой нормы с традицией и наказанием.
В частности, на современном этапе основная доля опрошенных ростовского, адыгейского и ингушского сегментов признает, что даже в случаях несогласия с законом ему следуют, так как «законы не принято нарушать» и «потому что боятся наказания», «нет другого выхода». На этом фоне, первая позиция традиционного, общепринятого следования закону характеризует наибольшее число респондентов из «адыгейской» подгруппы (37,1%). Другая установка следования закону, связанная с наказанием, часто встречается среди жителей Ростовской области, а также населения Адыгеи (34,5%). Безальтернативность законодательных установлений отмечают еще по пятой доли представителей обеих республик (см. табл. 9).
Таблица 9
Распределение ответов групп респондентов на вопрос: «Бывает, что людям не нравится закон, в котором выражена правовая норма, но они подчиняются ему. Почему они это делают?»
№ Вариант ответа Опрос 2010-2011 гг.
Ростовская обл. Адыгея Ингушетия
1 потому что законы не принято нарушать 19,5 37,1 19,2
2 потому что боятся наказания 33,0 33,3 24,0
3 они думают: если все будут нарушать закон, жизнь станет опаснее 11,9 3,8 13,6
4 боятся осуждения своего поведения людьми, обществом 10,8 2,9 14,4
5 им всё равно 4,3 5,7 10,4
6 затрудняюсь ответить 9,7 5,7 4,8
7 нет другого выхода 13,0 20,0 20,8
Всего 102,2 108,5 107,2
При опросе в 2000-2001 гг. была также обнаружена мотивация принудительного следования закону вследствие давления традиций (наибольшее выражение среди балкарцев - 55,6%) и неотвратимости наказания (более всего среди осетин - 41,9% и адыгейцев - 47,8%). Кроме того, за прошедший период в адыгейском сегменте уменьшилось обоснование следования закону из-за боязни наказания и увеличение связи закона с традицией (табл. 10).
Таблица 10
Распределение ответов групп респондентов на вопрос: «Бывает, что людям не нравится закон, в котором выражена правовая норма, но они подчиняются ему. Почему они это делают?»
№ Вариант ответа Опрос 2000-2001 гг.
Северная Осетия КБР (балкарцы) Адыгея
1 потому что законы не принято нарушать 34,9 55,6 26,1
2 потому что боятся наказания 41,9 26,4 47,8
3 они думают: если все будут нарушать закон, станет опаснее 9,3 8,3 21,7
4 боятся осуждения своего поведения людьми, обществом 4,7 5,6 8,7
5 им всё равно 7,0 0,0 0,0
6 затрудняюсь ответить 4,7 11,1 0,0
7 нет другого выхода 2,3 0,0 0,0
Всего 104,7 106,9 104,4
Источниками политико-правовых практик современного населения Ростовской области выступают свои собственные представления (32,1%) и законы страны (т.е. стандартизированные абстрактные нормы) (24,5%). Почти в два раза менее популярны ориентации на традиции русского общества (12,2%) и коллективные нормы непосредственной среды (обычаи народа - 12,2%, обычаи своего круга - 15,3%) (диагр. 1).
Для адыгейцев законы страны как источник социально-правового поведения выходит на первое место по число ответов (30,7%), далее располагаются позиции «свои собственные представления» (20,7%) и «обычаи своего круга, друзей, семьи» (17,1%). Сходную структуру демонстрируют и адыгейцы. Отклонение здесь - в сторону увеличение сегмента, ориентирующегося на коллективные нормы (диагр. 1).
Доминирование традиций и норм этнической культуры народа наблюдается в структуре поведенческих установок ингушей (33,8%). Законы страны как источник социально-правового поведения указывают еще четвертая доля респондентов этого сегмента. На собственные представления и нормы своего круга ориентируются ещё 16,9% и 10,6% опрошенных соответственно (диагр. 1).
Диаграмма 1
Источники социально-правового поведения групп населения Юга России. Опрос 2010—2011 гг.
1 16,9
собственные представления ч 70.7_
1 -- ■:- ■■■ ■ - ■■■ '' 1 ■ .1 32,1
югв
обычаи своего круга, друзей, семьи [ 17,1
■ 15.3
обычаи своего народа
| _ 14 з
Щ— Ъ,г'
33,8
с ,: I из
традиции российского общества I 5
я 'г я I 12,2
1 23,9
законы страны I _ ___ _ _Ц 30,7
Ьяиииииииимжааияаватм ?ая
□ Ингушетия □ Адыгея □ Ростов, обл.
В свою очередь, при опросе вначале 2000-х гг. среди титульного населения Северной Осетии выявлялась слабость ориентиров на установления, идущие от государства и российского общества. В противовес этому фиксировалась достаточно высокая ориентация на собственные представления или представления «своего круга» (в совокупности 46,9% респондентов в РСО-А против 32,2% - в КБР и 35,3% - в РА). Балкарцы и адыгейцы были в большей степени ориентированы на этические традиции своего народа (в 30,4% - в КБР и 26,5% - в РА против 14% - в РСО-А). А также самый большой процент указаний на использование законов страны в качестве источника социально-правового поведения фиксировался среди балкарцев (30,4% - в КБР против 14% - в РСО-А и 26,5% - в РА) (диагр. 2).
Диаграмма 2
Источники социально-правового поведения групп населения Юга России. Опрос 2000-2001 гг.
Таким образом, в результате проделанного анализа материалов этносоциологических исследований можно сделать следующие выводы:
1. На современном этапе правовые ценности жителей различных по типу субрегионов Юга России отличаются размытостью и противоречивостью. Абсолютная значимость гражданских прав не является ценностной максимой для большинства опрошенных жителей макрорегиона ни в начале 2000-х годов, ни десятилетие спустя. С одной стороны, фиксируется значимость гражданских прав, с другой стороны, проявляется и готовность населения к ограничению прав человека со стороны государства в целях укрепления безопасности и нормализации экономической обстановки.
2. Этнокультурная специфика правовых ценностей проявляется в том, что в условиях нестабильности этнопо-литического развития Северного Кавказа для жителей республик в разное время проведения опросов важным явля-
лось право на равенство независимо от национальной принадлежности. Тогда как представители «русскоязычного» субрегиона в большей степени ориентированы на информационно-демократические права и свободы. А также в ростовском сегменте чаще встречается внеинституциональный индивидуализм ценностно-правовых установок
3. Общим местом в правовых установках различных этнотерриториальных групп является слабая выраженность гражданской мотивации правового поведения, когда в сознании респондентов с начала 2000-х годов до настоящего времени сохраняется устойчивая связь закона как поведенческой нормы с традицией и наказанием. На этом фоне выявляется тяготение современных жителей Ростовской области и Адыгеи к гражданскому типу правовой активности.
4. В то же время институционализация этничности, пропаганда этничности как способа организации социума, восстановление в латентной форме (а в некоторых случаях и открытой форме) норм адатно-шариатного судопроизводства оказали влияние на жителей Ингушетии, в правовом поведении которых чаще всего актуализируются этнические традиции. Поэтому возрождение системы обычного права обусловлено её этнической индикативностью, тогда как позитивное право выступает, как правило, в надэтничной форме.
5. Таким образом, по параметрам содержания и тенденции трансформации ценностных представлений установок в сфере права фиксируется большая выраженность гражданско-активистского типа правовой культуры в ростовском и адыгейском субрегионах. Тогда как тенденция демодернизации гражданско-правовых установок, выражающаяся в ориентации на этнические традиции в ущерб законодательным установлениям и нормам фиксируется среди жителей Ингушетии.
