CC BY
264
УДК 347.672.5
О.М. Родионова
ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВАЯ СУЩНОСТЬ СОВМЕСТНОГО ЗАВЕЩАНИЯ СУПРУГОВ
Введение: совместные завещания супругов — новый вид завещаний, введенный в российское законодательство с 1 июня 2019 г., достаточно распространенный в зарубежных правопорядках, но длительное время не поддерживавшийся в отечественной цивилистике. Цель: определение завещания как обоюдного усмотрения супругов, т.е. особого вида волеизъявлений, совершение и отмена которых должны подчиняться особым правилам. Методологическая основа: в работе использованы такие методы, как анализ и синтез, индукция и дедукция, систематизация, деятельностно-догматический подход. Результаты: в статье содержатся предположения о понимании гражданско-правовой природы совместного завещания супругов, исходя из этого — о разрешении проблемы отмены совместных завещаний супругов. Выводы: по своей гражданско-правовой природе совместное завещание супругов представляет собой изъявление своей воли каждого из них, по распоряжению своим имуществом но в единстве с решением другого. Право на отмену совместного завещания после смерти одного из супругов другим доступно для реализации только в тех завещаниях, где распоряжение одного супруга может быть отделено от распоряжения другого. Законодателю предлагается исходя из стремления к обеспечению интересов обоих супругов, в т.ч. и после смерти одного из них, реализацию свободы одностороннего волеизъявления одного супруга поставить в зависимость от свободы такого же акта другого супруга, предусмотрев пределы ее осуществления, связанные с совместным характером завещания.
Ключевые слова: совместные завещания супругов, волеизъявление, обоюдное усмотрение, свобода завещания, отмена завещания.
O.M. Rodionova
CIVIL-LEGAL ESSENCE OF JOINT WILL OF SPOUSES
Background: joint wills of spouses is a new type of wills, introduced into Russian law from June 1, 2019, quite common in foreign legal orders, but for a long time not supported by domestic civil law. Objective: definition of a will as the mutual discretion of the spouses, i.e. a special type of expression of will, the commission and cancellation of which must be subject to special rules. Methodology: methods of analysis and synthesis, induction and deduction, systematization, and activity-dogmatic approach are used in the article. Results: the article contains assumptions about the understanding of the civil law nature of a local testament of spouses, based on this, the resolution of the problem of canceling joint wills of spouses. Conclusions: by its civil law nature, a joint testament of spouses is an expression of their will to dispose of every object of their property, but in unity with the decision of the other. The right to revoke a joint will after the death of one of the spouses by the other is available for implementation only in those wills where the order of one spouse can be separated
© Родионова Ольга Михайловна, 2019
Доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры гражданского права (Саратовская государственная юридическая академия)
© Rodionova Olga Mikhailovna, 2019
Doctor of law, Associate professor, professor Civil law department (Saratov State Law Academy) 99
from the order of the other. The legislator is invited on the basis of the desire to ensure the interests of both spouses, as well as after the death of one of them, to exercise the freedom of unilateral expression of the will of one spouse to make dependent on the freedom of the same act of the other spouse, providing for the limits of its implementation related to the joint nature of the will.
Key-words: joint wills of spouses, will, mutual discretion, freedom of will, cancellation of the will.
В российском частном праве существуют проблемы, которые можно отнести к разряду трудноразрешимых в силу специфичности их природы. В их числе, прежде всего, квалификация волевых действий. На это указывалось уже в первом масштабном труде по русскому гражданскому праву Д.И. Мейера, который отмечал: «Действием называется проявление воли. Но не всякое действие имеет значение в области права, и само учение о действиях, собственно, не юридическое учение, оно представляет лишь юридическую сторону; настоящее же место его — в науке о воле, которая составляет часть другой науки — о человеке... Таким образом, учение о действиях прежде всего — учение антропологическое, которое не может быть исчерпано в области права» [1].
Вместе с тем подавляющему большинству действий может быть дана правовая оценка, хотя ее формулировка нередко вызывает значительные затруднения на протяжении длительного времени. Сказанное в полной мере относится к институту совместного завещания супругов, введенному в российское законодательство с 1 июня 2019 г.1
Конструкция завещания, совершаемого гражданами, состоящими между собой в момент его совершения в браке (абз. 1 п. 4 ст. 1118 ГК РФ), и определяемого в действующем законе в качестве совместного, длительное время не поддерживалась отечественной цивилистике. Основная причина этого состояла в том, что такие завещания, как и иные сделки, зависящие от воли другого лица, могут ограничивать способность к волеизъявлению.
Действительно, трудно не согласится с тем, что зависимость в наступлении последствий, определяемых волей одного лица, от решения, принимаемого другим лицом, выглядит в целом неприемлемо с позиции права, поскольку в этом случае легко предположить возможность злоупотребления последним. Вместе с тем более детальное осмысление действий лиц в указанной ситуации привело исследователей к выводу о том, что произвольность условий сама по себе не приводит к негативным последствиям. Злоупотребления возникают лишь при нарушении принципа равенства сторон в случае подавления воли одного лица волей другого [2, с. 163; 3]. Поэтому в 2015 г. в ГК РФ была введена ст. 327.1 «Обусловленное исполнение обязательства». Отпали сомнения и в возможности допустимости совместных завещаний.
Последние были определены законодателем как акты обоюдного усмотрения супругов (абз. 2 п. 4 ст. 1118 ГК РФ). При этом следует отметить, что как и прежде завещание отнесено к односторонним сделкам по распоряжению имуществом на случай смерти, имеющим личный характер, т.е. совершаемых без участия каких-либо представителей.
1 См.: Федеральный закон от 19 июля 2018 г. № 217-ФЗ «О внесении изменений в статью 256 части первой и часть третью Гражданского кодекса Российской Федерации» // Собр. законодательства Рос. Ф. 2018. № 30, ст. 4552.
Соответственно можно предположить, что законодатель имел в виду, что каждый из супругов лично изъявляет волю, принимая решение по распоряжению своим имуществом. При этом такое решение обоюдно с решением другого супруга.
Значение прилагательного «обоюдный» — «общий для обеих сторон», или «двусторонний, одинаковый для обеих сторон». «В самом этом прилагательном четко прочитываются две его составные части: (для) обоих (обо-, то есть для двоих) единый (-юдный)» [4, с. 41]. Слово «единство», в свою очередь, понимается как «...совпадение, общность, солидарность или как цельность, монолитность, неразделимость »2.
Анализ значения указанных слов, позволяет заключить, что степень единства установления может существенно различаться. Как минимум исходящие от двух лиц решения не должны противоречить друг другу. Единство усмотрения в его наивысшем выражении, очевидно, представляет собой таким образом сформулированное решение, что определить лицо, принявшее его, невозможно.
Обоюдность усмотрения супругов, безусловно, связана с доверительным характером их отношений. Однако, разумеется, нахождение в браке не должно ограничивать свободу в завещании (ст. 1119 ГК РФ), определяемую исходя из правоспособности гражданина (ст. 18 ГК РФ). Поэтому в п. 5 ст. 1118 ГК РФ закреплено, что «один из супругов в любое время, в том числе после смерти другого супруга, вправе совершить последующее завещание, а также отменить совместное завещание супругов».
Буквальное соответствие указанного положения об отмене совместного завещания после смерти одного из супругов свободе завещания создает как минимум двусмысленность в его понимании. Поскольку по общему правилу возможна отмена завещания лишь завещателем (ст. 1119, 1130 ГК РФ), то предположение о наделении другого лица такой возможностью, буквально следующее из положения об отмене совместного завещания, выглядит противоречивым. Очевидно, следует считать, что такое право доступно для реализации только в тех завещаниях, где распоряжения одного супруга может быть отделено от распоряжения другого супруга. Если распоряжения носят взаимообусловленный характер, то применить указанное правило невозможно. На это обращал внимание еще Д.И. Мейер3.
2 См.: Совпадение. Викисловарь. URL: https://ru.wiktionary.org/wiki/ (дата обращения: К 12.05.2019). й
3 Характеризуя действующее в его время наследственное право, он отмечал, что «возможность а изменения и отмены духовного завещания привела наше законодательство к запрещению общего е завещания двух или более лиц, так что у нас акт завещания всегда составляет акт изъявления И последней воли одного только лица (ст. 1032 Свода законов, т. X). Нельзя сказать, однако же, • чтобы действительно возможность изменения и отмены завещания, по существу своему, делала Ю несовместимым составление завещания несколькими лицами сообща. Например, А и В в одном 1 и том же акте составляют свои духовные завещания; потом А, тем или другим способом, отме- ) няет свои завещательные распоряжения: только они в общем завещании и лишаются значения, 2 тогда как завещательные распоряжения В остаются в силе. Законодательство, кажется, имеет £3 в виду, что чаще всего при общем составлении завещания двумя или более лицами завещатели ш взаимно распоряжаются один в пользу другого, так что завещание одного составляет как бы условие завещания другого, и тогда при отмене одного завещания возникает сомнение насчет действительности другого. Однако же при общем составлении завещания взаимность может
и не иметь места, а оба завещателя могут распоряжаться в пользу какого-либо третьего лица, например, муж и жена - в пользу дитяти. Да и при взаимности завещательных распоряжений воля каждого завещателя может быть безусловной, независимой от распоряжения в его пользу со стороны другого завещателя: тогда при отмене одного завещания нет повода к сомнению в действительности другого» (см.: Мейер Д.И. Указ. раб.). 101
Сегодня для прекращения действия взаимообусловленного завещания пережившему супругу придется искать основания для признания его недействительным, доказывая, что волей умершего супруга равенство сторон было нарушено. Очевидно, что применение такого способа защиты своих прав — это по сути, обход закона. Поэтому, законодателю следует уточнить формулировку закона, определив, что после смерти одного из супругов могут быть отменены только те совместные завещания, в которых воля одного супруга не связана с волей другого настолько, что невозможно определить ее содержание.
Решение проблемы взаимосвязанных совместных завещаний супругов не может быть простым. Существующее в иностранных законодательствах, например в германском, положений об отказе от всего, что причиталось лицу по совместному завещанию (абз. 2 § 2271 ГГУ), как условии отмены завещания, не представляется универсальным. Обстоятельства, при которых пережившему супругу потребуется изменить или отменить совместное завещание, могут возникнуть не сразу. Он может вступать в новые браки, в которых будут рождаться дети, а наследники, определенные в совместном завещании — гибнуть; как приобрести и увеличить имущество, существовавшее на момент смерти супруга, так и уменьшить или потерять его. При таких жизненных обстоятельствах представляется сложной и не во всех случаях реальной реализация отказа от наследства, открывающая путь к отмене совместного завещания.
Думается, что законодатель, исходя из стремления к обеспечению интересов обоих супругов, в т.ч. и после смерти одного из них, должен учитывать обоюдный характер усмотрений супругов. Поэтому реализацию свободы одностороннего волеизъявления одного супруга необходимо поставить в зависимость от свободы такого же акта другого супруга. При сохранении возможности отмены рассматриваемых завещаний, следует предусмотреть пределы ее осуществления, связанные с их совместным характером.
Указанные пределы в данном случае могут быть, прежде всего временными, т.е. может быть определен достаточно длительный срок, например, 15 лет, с истечением которого переживший супруг приобретал бы возможность безусловной отмены совместного завещания.
Пределы могут быть связаны и с появлением как новых субъектов права — детей, которые также имеют интересы, подлежащие обеспечению, так и новых объектов или утратой ранее имевшихся. Соответственно в зависимость от наличия соответствующих обстоятельств также может быть поставлено предоставление права на безусловный отказ от совместного завещания. Например, можно было бы установить правило о том, что при появлении новых потенциальных наследников переживший супруг имеет право создать новое завещание, распространив действие прежнего и на этих лиц; существенное уменьшение или увеличение наследственной массы могло бы также служить обстоятельством, с наступлением которого совместное завещание могло бы быть отменено.
Очевидно, что при решении проблемы квалификации волевых человеческих действий в качестве совместного завещания супругов следует исходить из того, что они носят, по верному замечанию Д.И. Мейера антропологический и, как следствие, изменяющийся характер. Законодатель не должен допускать ситуаций, в которых для реализации своих прав гражданами пришлось бы обходить закон, поскольку он призвал стремиться к этому, чтобы их права обеспечивать.
А.Я. Ахмедов • Правовая природа смарт-контракта
Библиографический список
1. Мейер Д.И. Русское гражданское право: в 2 ч. По испр. и доп. 8-му изд., 1902. 3-е изд., испр. М.: Статут, 2003. 831 с.
2. Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула: Автограф, 2001. 720 с.
3. Агеев А.В. Потестативные условия в гражданском праве Франции // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2013. № 4. С. 37-52.
4. Крылов ГА. Словарь ошибок русского языка. М., 2015.
5. Российское гражданское право: учебник: в 2 т. / отв. ред. Е.А. Суханов. М.: Статут, 2010. Т. 1: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права. 958 с.
References
1. Meyer D.I. Russian Civil Law (in 2 parts). On the Corrected and Supplemented 8th ed., 1902. 3rd ed., ISPR. M.: Statute, 2003. 831 р.
2. Shershenevich G.F. Course of Civil Law. Tula: Autograph, 2001. 720 p.
3. Ageev A.V. Potestative Conditions in the Civil Law of France // Supreme Arbitration Court of the Russian Federation. 2013. No. 4. P. 37-52.
4. Krylov G.A. Dictionary of Errors of the Russian Language. M., 2015.
5. Russian Civil Law: textbook: in 2 vol. / resp. editor E.A. Sukhanov. M: The Statute, 2010. Vol. 1: General part. Real right. Inheritance law. Intellectual rights. Personal non-property rights. 958 р.
УДК 347.1
А.Я. Ахмедов
ПРАВОВАЯ ПРИРОДА СМАРТ-КОНТРАКТА*
Введение: в отечественном законодательстве на сегодняшний день так и не получил закрепления институт смарт-контракта. Одной из причин этого является отсутствие понимания его правовой природы. Автор исходит из особенностей смарт-контракта, которые должны быть положены в основу правового регулирования отношений, возникающих из смарт-контрактов. В статье оспариваются такие особенности, как условный характер сделки, невозможность оспорить и нарушить смарт-контракт. Цель: установить правовую природу смарт-контракта посредством определения места данного вида документов в системе договоров. Методологическая основа: диалектический метод научного познания, системный, формально-юридический методы исследования. Результаты: автор относит смарт-контракт к специальным договорным конструкциям, отмечая его существенные особенности и условный характер указанной квалификации до законодательного закрепления смарт-контракта. Вывод: смарт-контракт устанавливает особенности порядка исполнения договорного типа, в отношении которого он применяется.
Ключевые слова: смарт-контракт, форма договора, заключение договора, исполнение договора, специальная договорная конструкция.
© Ахмедов Арсен Ярахмедович, 2019
Кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: ahmedov.arsen@bk.ru © Akhmedov Arsen Yarakhmedovich, 2019
Сandidate of law, associate professor, Civil law department (Saratov State Law Academy)
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-1100538 на тему «Концепция правового регулирования смарт-контрактов».
